Без памяти

      Перед входом в кабинет отца я всё же спохватился и, позвав Винки, попросил её забрать «Пророк» из дома Петунии — всё же прошло ещё совсем мало времени, был шанс, что она не успела найти статью и прочитать. И только после этого я постучался и зашёл к отцу, не дожидаясь разрешения. Стоило мне закрыть за собой дверь, как он тут же поднялся из-за стола, где он писал что-то, и принялся орать. — Бартемиус! Мерлин бы тебя побрал! Что ты устроил?! Это такая, значит, твоя благодарность за то, что не отдал приказ поместить тебя на общих основаниях в СИЗО в ожидании суда?!       Я сжал кулаки. Что за манера постоянно обвинять меня во всём, не разобравшись? С таким его отношением ко мне было странно, что я не переметнулся к пожирателям гораздо раньше и сам по доброй воле… — Мне только одно интересно. С чего ты решил, что эта статья появилась с моей подачи. Ты считаешь, что мне настолько нечем заняться? — А больше некому! Никому из Визенгамота нет совершенно никакого интереса так подрывать мою репутацию! — О, можно подумать, у меня такой интерес есть! Почему ты такого мнения обо мне? Постоянно, постоянно думаешь обо мне только самое дерьмо! Чем я заслужил такое отношение к себе? Почему ты, драккл возьми, никогда не веришь мне? Не веришь в меня? Почему? Я недостаточно идеален, чтобы заслужить хоть каплю… Не знаю… Хотя бы человеческого отношения? Почему посторонние люди относятся ко мне с бо́льшим теплом, чем ты? — Кто тебе дал право разговаривать со мной в таком тоне? — отец побагровел от моей возмущённой тирады и хотел было даже стукнуть кулаком по столу, но из-за того, что он стоял, вышло не так эффектное, как он планировал. — Ведёшь себя, как ребёнок.       Я с шумом выдохнув. Видит Мерлин, я не хотел этого говорить, я совершенно так не считал, но сейчас я был настолько возмущён происходящим, что решил защищаться от нападок отца его же оружием. — Может быть, потому, что я и есть ребёнок? Мне всего девятнадцать! Или ты забыл? Чем я недостаточно хорош, что не заслуживаю отцовской любви? Высших баллов за все экзамены недостаточно, чтобы мной гордиться? Извини, в квиддич не играл, чтобы завоевать кубок по нему для своего факультета! Или тебе не нравится, что я не попал на Слизерин, как ты? Или ты негодуешь, что меня не взяли в министерство начальником какого-нибудь отдела? Ну так ведь ты сам меня пихнул секретарём в отдел магического хозяйства, не спросив моего мнения! А может быть, ты всё это время мечтал не о том, чтобы я был идеальным сыном, который жаждет отцовского одобрения, а о том, чтобы я оказал сопротивление? Высказал бы тебе в лицо всё, что думаю на самом деле? Ну так вот я сейчас высказываю! Дорос наконец до того, чтобы перестать трусить! После того, что я пережил за эти драккловы две недели, мне уже ничего не страшно! — Бартемиус, прекрати истерику, — в голосе отца зазвучал лёд, и я всё же замолчал. Правда, не столько от его тона, сколько от того, насколько сильно он покраснел. Ещё не хватало, чтобы его тут удар на месте хватил. — Ты ведь понимаешь, почему я в первую очередь думаю о твоём участии в появлении этой статьи. Суд был закрытым. И ни один член Визенгамота не стал бы выдавать закрытую информацию прессе. Помощник судей тем более не стал бы этого делать, он слишком дорожит своей должностью. Свидетели не могут быть настолько осведомлены. Остаёшься только ты. — Я этого не делал. У меня нет совершенно никакого интереса трепать всем о своих проблемах. Ты понимаешь, что теперь, когда вся эта история стала достоянием общественности, меня никто на работу в жизни не возьмёт? Кому нужен беспамятный недопожиратель? Никому! — я почувствовал, что снова начинаю заводиться. — Я из хозотдела специально уволился, чтобы никто не понял, что я не помню ничего. А ты теперь говоришь, что я журналистам это растрепал? Пускай твои достопочтенные судьи тщательнее проверяют залы перед заседаниями. Наверняка кто-то просто тайком пробрался.       Дожидаться ответа отца я не стал, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Вслед мне донеслось гневное «Бартемиус!», но я проигнорировал крик отца и ушёл к себе в комнату. Настроение испортилось окончательно, и я запер дверь несколькими заклинаниями, чтобы никто ко мне не лез. Я готов был спорить, что кто-то подсматривал и подслушивал во время заседания, потому что иначе вся эта информация действительно не утекла бы в прессу. Но кто станет меня слушать? Уж точно не отец.       Рухнув на кровать, я схватил одну из подушек и со всей силы запустил её в стену. Стало полегче, но не сильно. Вот будто проблем у меня мало было, теперь ещё эта дракклова статья. И ведь автор не постеснялся подписаться! Вернее, не постеснялась. Кем бы там эта Рита Скитер ни была, а самоуверенности и наглости ей было не занимать. В списке моих задач на ближайшее будущее прибавился ещё пункт выяснить, откуда в «Пророк» попала информация, и устроить этой заразе Скитер весёлую жизнь, чтобы ей эта статья поперёк горла встала. Вот ведь сучка. Ох, вот доберусь до неё — мало не покажется… Наверное, всё же было во мне что-то такое, от чего пожиратели так хотели завербовать меня.

***

      Сложно было сказать, сколько именно я промаялся, не зная, чем себя занять. За окном стемнело довольно давно, за временем я не следил, но, подозреваю, что к тому моменту, как у меня в комнате появилась Винки, было уже часов семь, не меньше. Домовушка возникла передо мной с каким-то особенно громким хлопком и, нервно выкручивая себе уши, затараторила: — Молодой хозяин, сэр, Винки очень очень извиняться, Винки плохой эльф, Винки всё сделать не так! — Винки, перестань себя ругать, — я сел на кровати, прерывая поток причитаний домовушки. — Расскажи, что случилось. — Винки не успеть забрать газету. Леди Петуния её найти раньше и читать. Винки думать, что леди Петуния очень расстраиваться из-за этого, леди Петуния прижимать ко рту ладони и плакать. А потом леди Петуния сесть писать какое-то письмо, но прийти муж леди Петунии и увидеть, что у леди Петунии теперь все волосы рыжие. Муж леди Петунии так громко кричать из-за этого, назвать леди Петунию распущенной женщиной, только очень очень грубо. А потом он увидеть газету и кричать ещё громче. Муж леди Петунии считать, что волшебники все ненормальные… — последнее слове Винки даже произнесла тише, будто опасаясь, что кто-нибудь услышит и решит, будто это она так думает, а не мистер Дарсли. — Отвратительный человек, — я поморщился и встал, на ходу снимая рубашку. Надо было раздеться до того, как я ложился, а теперь одежда была вся мятая… — Что было дальше? — Д-дальше… — Винки с каким-то остервенением принялась крутить себе уши, и я сразу напрягся. Что там могло произойти? — Муж леди Петунии ещё кричать, и леди Петуния тоже кричать, Винки испугаться и не слушать, много много плохих слов… Винки не знать, что леди Петуния уметь ругаться такими словами… А потом… Потом муж леди Петунии замахнуться газетой, и Винки испугаться, что он может ударить леди Петунию. И Винки уронить его магией. Винки никто не видеть, муж леди Петунии упасть, как будто споткнулся, а леди Петуния убежать в комнату к детям. Но Винки очень очень извиняться, что применить магию к человеку не волшебнику.       Когда Винки заговорила о том, что Вернон замахнулся на Петунию, я и сам испугался, даже подумал о том, чтобы немедленно трансгрессировать к ним домой и разобраться, какого сраного пикси этот морж распускает на жену руки, но к счастью оказалось, что Винки приняла меры. Не скрывая облегчения, я устало опустился на стул и выдохнул. — Всё в порядке, Винки. Ты всё правильно сделала. Ты защитила леди Петунию, ты молодец, — напряжение постепенно отпускало, но нервная дрожь никак не проходила. А если бы Винки там не было, чтобы помочь Петунии? Если бы он всё же её ударил? Зажмурившись, я покачал головой, затем с усилием провёл ладонями по лицу. — Больше ничего такого не происходило? Сейчас там всё спокойно? — Да, молодой хозяин, сэр, сейчас всё тихо. Леди Петуния запереться вместе с детьми в их комнате, муж леди Петунии уйти к себе в спальню.       Несколько раз кивнув Винки, я облокотился о спинку стула, потёр глаза, оглядел стол. Пожалуй, всё же стоило хотя бы написать Петунии, спросить, всё ли в порядке, не нужна ли ей помощь. Наверное, стоило. Или нет? Драккл его знает. Всё-таки это их семейные взаимоотношения, чтобы я в это вмешивался. Но с другой стороны меня трясло от одной мысли, что мужчина может себе позволить так обращаться с женщиной, и не важно, жена она ему или нет. К тому же дело касалось не просто какой-то абстрактной женщины, которую я знать не знаю… Всё же речь шла о Петунии… Но насколько вообще корректно и прилично с этим лезть?       Немного ещё поломавшись, я всё же подтянул к себе бумагу с пером и принялся писать… даже не письмо, а так, скорее записку.       «Петуния!       Извините меня, Мерлина ради, что лезу не в своё дело… Но так вышло, что Винки невольно стала свидетелем вашей с мужем ссоры и рассказала мне всё. Хотел поинтересоваться, как вы, в порядке ли. Если нужна какая-нибудь помощь, не стесняйтесь, пожалуйста. Вы всегда, с любыми трудностями и проблемами можете обратиться ко мне.

С уважением, Барти».

      Запиской я остался недоволен, но ничего лучше в голову не приходило. По крайней мере я старался соблюсти баланс между искренним желанием помочь и вежливой ненавязчивостью, а что уж из этого вышло, решать уже не мне. Сложив лист вчетверо, я вручил его Винки и поручил сразу же отдать Петунии и её ответ, каким бы он ни был, немедленно передать мне. Домовушка исчезла и буквально через минуту вернулась обратно. — Молодой хозяин, сэр, леди Петуния взять ваше письмо и даже прочитать, но ничего не ответить, только сказать Винки спасибо. Винки показаться, что леди Петуния сильно расстраиваться и волноваться. — Понятно… — я вздохнул и подпёр щёку рукой, прикрывая глаза. — Если вдруг она тебя позовёт и что-нибудь мне передаст, сразу мне сообщи, сколько бы времени ни было. Даже если я буду уже спать, разбудишь меня, значит.       Винки яростно закивала, аж уши затряслись, а я поднялся из-за стола и вернулся на кровать, на ходу скидывая с себя брюки. Несмотря на то, что было ещё не слишком поздно, я чувствовал себя невероятно уставшим и предпочёл лечь спать пораньше. Кто знает, что там будет дальше, нужно было хотя бы попытаться выспаться.

***

      Посреди ночи — по ощущениям, точное время посмотреть сил у меня не было — Винки разбудила меня, тронув за плечо. Видимо, спал я не крепко и тревожно, потому что испуганно подскочил от прикосновения и в первый момент даже не понял, где я и что происходит. Оказалось, что Петуния передала ответ. На обороте моей записки она написала всего несколько слов твёрдым и чётким почерком, аккуратным и кругленьким, без лишних завитушек, но очень изящным. Судя по тому, какими ровными были буквы, она уже вполне успокоилась — по крайней мере достаточно, чтобы не демонстрировать это.       «Спасибо, мистер Крауч. Всё хорошо».       Это её мистер Крауч неприятно резануло где-то внутри. Не далее как днём мы вроде бы договорились обращаться друг к другу по имени, и снова такое формальное обращение меня болезненно задело. Наверное, мне и правда не стоило лезть не в своё дело. Но, зная о произошедшем, я не мог никак не отреагировать. И я хотел, чтобы она знала — мне не всё равно. Пожалуй, я был гораздо больше готов быть посланным куда подальше за навязчивость, чем оставить всё, как есть, даже если это было бы правильнее.       Пока я читал в очередной раз ответ и накручивал себя, что сделал всё не так, как следовало, Винки куда-то исчезла, а потом снова появилась, протягивая мне маленький аккуратно вырванный из блокнота листок. Не очень понимая, что именно домовушка от меня хочет, я забрал у неё листок, чтобы посмотреть ближе, и в ту же секунду губы мои сами растянулись в улыбке. Снова Петуния.       «Ждём вас в гости в понедельник. Дети будут рады вас видеть».