***
Утром двадцать седьмого ноября я был в Литтл Уингинге строго к моменту отбытия Вернона на работу. Увидев, как его машина отъезжает от дома, я вышел из телефонной будки, служившей мне укрытием, и поспешно пересёк двор, чтобы взбежать по ступенькам. Не успел я ещё позвонить в звонок, как дверь распахнулась, и меня буквально втащили за руку внутрь. — Как хорошо, что вы сразу пришли, Барти! Петуния была на взводе: резкие суетливые движения, горящие глаза, слишком громкий голос. В нескольких местах на её лице я заметил следы заживляющей мази, которую приносил ей, но если там и были какие-то повреждения, то они уже прошли. Весь дом был вверх дном, как будто Дарсли планировали ремонт или переезд. — Что-то случилось? — А, да. В принципе, я не удивлена, всё к этому и шло. Но каков мерзавец, а! Барти, мне нужна ваша помощь. Винки сейчас занята с мальчиками, а одна я быстро не управлюсь. Помогите мне собрать вещи. — Хорошо… Но… А… — я растерянно посмотрел на женщину, затем оглядел беспорядок в гостиной. Значит, всё-таки переезд. Вернон рассчитывает, что если они переедут, я перестану приходить? — Спасибо! Я знала, что могу на вас положиться! Пойдёмте, — Петуния схватила меня за руку и потащила наверх. На втором этаже я был только однажды мимоходом, когда устанавливал барьер на лестнице. Сейчас же Петуния привела меня в спальню, и я сразу почувствовал себя очень неловко. Постель была не заправлена, и я сразу с ужасом представил, как этот жирный морж Вернон пристаёт к Петунии, хватает её своими потными сарделькообразными пальцами, пыхтит… Это было настолько отвратительно, что я зажмурился, пытаясь прогнать видение, и не сразу понял, что Петуния обращается ко мне с вопросом. — Что, простите? — я взглянул на неё, надеясь, что она не обидится на меня за невнимательность. Кажется, перед этим она выкидывала вещи из шкафа. Несколько платьев она бросила на кровать, а что-то валялось комком у неё под ногами. — Я красивая? Я могу ещё заинтересовать мужчину? Вопрос застал меня врасплох. Я тут же сбился с дыхания, покраснел, кажется, нервно сглотнул. Не знаю, что там с другими мужчинами, а меня она очень интересовала, и привлекала, и во… вообще. Почему она об этом вдруг заговорила? — За всех не скажу, но, по-моему, вы прекрасны… — я не узнал собственный голос, от волнения я враз осип. — К чему эти вопросы? Петуния облизала губы, глядя мне прямо в глаза, одёрнула блузку так, что вырез на ней стал выраженнее, кивнула, а затем продолжила вышвыривать одежду из шкафа. — Вернон… Он считает, что я никому не нужна и не интересна. Он… Пффф… — женщина выгребла с полки стопку каких-то светлых вещей, нахмурилась, разглядывая их, потом решительно швырнула на пол. — Вы знаете, пока Дадли был совсем маленький, я отсидела с ним дома по максимуму, сколько смогла. Потратила весь свой декрет на это. Потом пришлось выходить на работу. А как его одного оставишь? Няню нанимать дорого, и я стала искать по соседям, кто смог бы сидеть с ребёнком, пока меня нет дома. И вы представляете, только одна женщина согласилась! Она странноватая, не в себе немного, по-моему, но выбора не было. В конце концов, кошки — это не самое страшное, сколько бы их ни было… Петуния скинула на пол содержимое ещё пары полок, прошлась по рассыпанным вещам до кровати, поджав губы переложила свои платья, затем вернулась к шкафу. Покопалась на ещё одной полке, выгребла оттуда ещё какую-то одежду и сгрузила всё это на кровать сверху платьев. Приглядевшись, я понял, что это бельё, и поспешил отвести взгляд. — Так вот… — женщина тем временем продолжала говорить. — декрет я свой весь потратила, а тут Гарри со своей магией. Вернон, естественно, категорически запретил мне оставлять его на соседку. Пришлось взять отпуск, но и он закончился. Надо было возвращаться на работу, а ситуация с детьми-то не поменялась особо. Нужно было либо признаваться Вернону, что я пользуюсь помощью вашего домовика, либо… Ну, в общем, я решила, что мне проще уволиться. Сказала об этом Вернону, а он рассердился. Мол, я должна была с ним это обсудить… Видите ли, я в офисе нужна очень. И знаете, что он сделал? Он написал за меня заявление, что я якобы прошу отозвать своё заявление об увольнении! Передал его начальнику, наобещал, что я выйду на работу. Естественно, я возмутилась! Подделал мою подпись и думал, что я это просто так оставлю? Нет уж! Со мной этот номер не пройдёт! Естественно, я подала на него в суд. Во вторник сходила к нотариусу, всё грамотно расписали с ним, на следующий день была в суде, подала всё и Вернону об этом сказала, чтобы он знал, что я его самоуправство так просто не оставлю. А он на это сначала мне только в лицо рассмеялся, что ничего у меня не выйдет, что я ничего не докажу. А когда я пригрозила ему, что расскажу всё вам, и уж вы-то точно найдёте на него управу, то рассвирепел, кинулся на меня с кулаками. Кстати, ещё раз спасибо за мазь, она замечательная! Так быстро всё проходит от неё! В какой-то момент, пока она говорила, я почувствовал, что начинаю терять связь с реальностью. В висках застучала кровь, снова стало трудно дышать от волнения. Винки, где же была Винки? Я же просил её следить… Наверняка была дома, чем-то занималась по хозяйству. Ужином или ещё чем-то. Надо было с самого начала дарить Петунии собственного домовика, но она так отказывалась… А теперь уже поздно, теперь надо спасать её, пока Вернон не превратил её жизнь в ад. — Но это всё ладно, я тоже могу руками махать, он неплохо получил от меня в ответ. Вчера было самое интересное. Вечером он приходит с работы и заявляет мне, что подал на развод, определение места жительства ребёнка и выселение! Представляете?! И ладно бы развод, я только за, сил уже нет никаких продолжать его терпеть. Но эта скотина имеет наглость требовать, чтобы Дадли остался с ним, а меня с Гарри выгнать из дома! Да пошёл он на хуй! — на этом Петуния со всей силы шваркнула дверцей шкафа и, повернувшись ко мне, встала руки в боки. — Хрен ему, а не мой сын! Может не переживать, я здесь ни секунды лишней не задержусь, мне есть, где жить. У родителей хороший дом в Коукворте, два этажа, палисадник. Магазин рядом, школа тоже… На этом Петуния выдохлась. Плечи её поникли, она всхлипнула, порывисто вытерла глаза рукой, затем наклонилась и вытащила из-под кровати чемодан. — Барти, вы же поможете мне? Она так жалобно на меня посмотрела, что я не смог бы ей отказать, даже если бы захотел. Сдвинувшись наконец с места, я подошёл к Петунии и порывисто обнял её, крепко прижимая к себе. Секунду или две она стояла, не шелохнувшись, а затем обняла меня в ответ, снова всхлипывая. — Простите меня, Петуния… Это всё моя вина. Если бы я не появился в вашей жизни, всё было бы в порядке. — Перестаньте, вы ни в чём не виноваты. Просто так сложились обстоятельства. Вернон рано или поздно раскрылся бы во всей своей красе. Не вы, так кто-то другой. Срывался бы на Гарри, значит… Я вздохнул. Может быть, Петуния и была права, но всё равно мне было не по себе от понимания, что я подтолкнул ситуацию именно к такому развитию. Не было бы меня — всё сложилось бы иначе. И всё же надо было помочь Петунии собрать вещи. Она выкладывала одежду на кровать, я заклинанием уменьшал всё и складывал в чемодан. Сначала мы собрали все вещи Петунии, что были в спальне, затем перешли в комнату к мальчикам и принялись собирать всё там. Винки, развлекавшая ребят, отвлеклась ненадолго, чтобы помочь нам, поэтому дело пошло быстрее. Собрать вещи в ванной комнате оказалось проще всего, несмотря на то, что их и не вышло уменьшить. Затем мы проверили всё в гостиной, кое-что собрали тоже, и под конец перебрались на кухню. В чемодане, конечно, ещё оставалось место, но я не был уверен, что его хватит, потому что Петуния стремилась забирать всё по максимуму. А потом я вспомнил про время. Мне же к одиннадцати надо было уже быть у Дамблдора! Петуния тем временем задумчиво рассматривала содержимое своих кухонных шкафчиков, прикидывая, что стоит взять, а что можно оставить, и я осторожно тронул её за плечо, привлекая к себе внимание. — Петуния… Простите меня, Мерлина ради, мне следовало сразу предупредить вас… У меня сегодня на одиннадцать назначена важная встреча. Это по поводу работы. Мне надо будет отлучиться на какое-то время. Я сразу же вернусь, как буду свободен. Она посмотрела сквозь меня, явно витая где-то в своих мыслях, потом её взгляд сделался чуть более осмысленным, и она кивнула. — Да, конечно. Без проблем. Вы сейчас сразу уходите или чай успеете попить? А то мы с этими сборами ни разу не присели даже. На чай я согласился — у меня было в запасе ещё около получаса, а значит, можно было позволить себе немного расслабиться. Петуния тут же просияла, поставила чайник кипятиться, вытащила из шкафчика банку с заваркой. А я смотрел на неё и с трудом сдерживался, чтобы не обнять снова. Прижать её к себе, зарыться носом в её волосы, вдыхая сладковатый аромат шампуня, поцеловать… Я просто сходил с ума и не мог ничего с этим сделать. Может быть, раз уж дело дошло до развода, я смогу однажды ей признаться в своих чувствах?***
Уходить от Петунии не хотелось, но мы договорились, что я вернусь сразу же, как освобожусь после собеседования. Получив от неё разрешение трансгрессировать прямо в гостиную, я отправился в Хогсмид, а оттуда камином — в кабинет Дамблдора. Несмотря на то, что я прибыл вовремя, даже немного раньше, меня уже ждали. Помимо директора, в кабинете был ещё один старик примерно того же возраста (хотя, конечно, я мог и ошибаться на этот счёт), но выглядел он полной противоположностью Дамблдору. Почти полностью лысый, с короткой бахромой седых волос на затылке, старчески полноватый, с гладко выбритым лицом, в чёрном вязаном джемпере и тёмно-серых брюках — он выглядел максимально по-маггловски и очень чужеродно в кабинете, насквозь пропитанном волшебством. — Здравствуй, Барти! — директор привстал из своего кресла, приветствуя меня. — Знакомься, это мой друг, Оливер Линч, глава отдела тайн. Оливер, это Барти, я тебе о нём рассказывал. — Здравствуйте, молодой человек, — мистер Линч тоже приподнялся мне навстречу, мы обменялись рукопожатием, после чего он сел обратно в кресло и обратился к Дамблдору. — Альбус, тебе не жалко мальчика? Вы забрали у меня Руквуда, чтобы заменить его на этого ребёнка? — Оливер… — Ты даже отдалённо не представляешь, на что способна наша служба безопасности, и я категорически против, чтобы они ставили свои эксперименты на детях. Я почувствовал, что краснею. Было какое-то смутное ощущение, похожее на стыд. Хоть я и понимал, что в глазах этих почтенных старцев я действительно выгляжу ребёнком, но всё равно было обидно и неприятно от того, что меня не воспринимают всерьёз. — Оливер, послушай… — Если ты пропихиваешь его ко мне в отдел исключительно ради того, чтобы он сливал тебе информацию о том, что у нас там происходит, то мой ответ — нет. Пожалей пацана, у него вся жизнь впереди. — Оливер! — Дамблдор даже повысил голос в попытках перебить главу отдела. — Я ни слова не говорил о том, что Барти должен будет сливать информацию. Я привёл в качестве примера Руквуда только для того, чтобы ты понимал, почему я хочу видеть в твоём отделе своего человека. Мне не нужна информация о происходящем у вас. Мне нужно только быть уверенным, что ничего по-настоящему важное не уйдёт на сторону, а я не буду об этом знать. — Это почти то же самое, Альбус! Если кто-то что-нибудь сольёт, твоему Барти придётся сделать то же самое, чтобы ты об этом узнал. И по нему ударит точно такой же откат системы безопасности, как и по тому, кто был первым. — Меня интересует только одна тема, Оливер, ты же знаешь. Ты сам мне когда-то говорил, что если о чём-то, чем занимается отдел, было уже известно до начала работы, то любое обсуждение этого на стороне не считается сливом. Твои слова! Барти сам предложил привлечь отдел к поиску крестражей. К тому же, он умный юноша, смелый и решительный, и открыт ко всему новому. Это Рейвенкло, Оливер, пойми. — Ладно, допустим, — мистер Линч покачал головой. Было видно, что он всё равно не согласен с директором, но аргументов против больше не нашёл. А затем он обратился ко мне. — Молодой человек, у вас есть семья? Любимая девушка? — Ну… — я даже растерялся от такого вопроса. — У меня родители… — Хорошо, я спрошу по-другому. Ради чего вы это делаете? Поиск и уничтожение крестражей ведь — опасное мероприятие. Гораздо проще отсидеться в стороне, пока этим занимаются другие. Ради чего это нужно именно вам? — Мой друг погиб, — слова сами слетели с моих губ, я даже не успел подумать над ответом. — Он первым узнал об этом и погиб, пытаясь хоть что-то изменить, исправить… Я не хочу, чтобы это было зря. — Похвальное стремление, — мистер Линч задумчиво покивал головой. — Но всё же… Зря или нет, заранее сказать никогда нельзя, только когда дело будет сделано. И нужно ли рисковать самому, когда этим могут заняться и другие? Согласитесь. — Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам, — я недовольно поджал губы. Было не ясно, чего он добивается, что это за проверка такая. Хочет, чтобы я сам отказался, чтобы не искать аргументы для Дамблдора, почему он меня не берёт на работу? Возможно. — Да, да, конечно. Но что, если вы погибнете? У вас есть кто-нибудь, ради кого стоит умереть? Мне показалось, что в кабинете директора стало на несколько градусов холоднее. Я сбился с дыхания, прикрыл глаза, сжал кулаки. Последнее время я так увлёкся общением с Петунией, что совсем забыл о том, что я действительно хожу по самому краю. Тогда с Лонгботтомами мне повезло, я смог вызвать помощь, смог уйти из-под удара и не пострадать. Но кто даст мне гарантию, что за мной не придёт ещё кто-нибудь? И если тогда меня хотели видеть соучастником, то теперь, после статьи Скитер, я буду проходить исключительно как предатель, которого следует убить. А если я впутаюсь в поиск крестражей, то мои шансы на выживание резко начнут стремиться к нулю. Есть ли у меня кто-то, ради кого мне не страшно умереть? Ответ пришёл сам. «Барти, вы же поможете мне?» — женский голос зазвучал у меня в голове так явственно, будто бы я снова оказался на Прайвет драйв, посреди беспорядка спальни, рядом с самой лучшей женщиной на свете, такой сильной и такой слабой одновременно. Да, за неё мне было не страшно умереть, но… — У меня есть, за кого стоит бороться и выжить, несмотря ни на что. Мистер Линч на это только усмехнулся, а вот Дамблдор внезапно заинтересовался моими словами. — Барти, у тебя что же, появилась дама сердца? — Возможно, — уклончиво ответил я. — Но не думаю, что сейчас это важно. — Да, действительно, — директор кивнул, а затем обратился к главе отдела. — Ну что, Оливер, может быть, ты хочешь ещё что-нибудь узнать у Барти? — Нет, я уже спросил всё, что хотел, можно его отпускать. Мне кажется, он куда-то торопится. Я подумаю насчёт него. — Значит, я могу идти? — я перевёл взгляд с мистера Линча на Дамблдора в ожидании разрешения и от него. — Да, пожалуй… А хотя, нет, нет, погоди. Ещё один вопрос, Барти. Насчёт той книги, «Тайны наитемнейшего искусства»… — Нет, господин директор, — я не дал ему договорить, понимая, к чему он клонит. Больше не за чем ему было заводить сейчас разговор об этой книге, только чтобы убедить меня отдать её. Зря я, наверное, тогда вообще упоминал её в разговоре. — Во-первых, это не моя книга, чтобы ей распоряжаться. Это редкое издание, отец Сириуса с большим трудом нашёл его, отдал за него большие деньги. Я не имею права распоряжаться чужим имуществом. А во-вторых… Я буду биться за неё, как за свою. Как я уже сказал, это почти уникальная книга, чтобы просто так отдавать её кому бы то ни было. К тому же, насколько мне известно, ещё один экземпляр хранится в школьной библиотеке. Если вы хотите что-то посмотреть, уточнить по поводу крестражей, вы вполне можете взять книгу оттуда. — Эта книга очень опасна, Барти, — Дамблдор нахмурился, его губы сжались в тонкую полоску. — При всём уважении, господин директор… Это всего лишь книга. Она не кусается, не плюётся ядом или кислотой, не убивает мгновенно каждого, кто к ней прикоснётся. Она содержит информацию. Уникальную информацию. — Ты не понимаешь… — А мне кажется, что не понимаете вы, — возможно, это было грубо, но я не сдержался, чувствуя, как во мне поднимается какая-то невероятная злость. — Проблема не в книге! Проблема в людях. В головах, — я раздражённо постучал себя пальцем по виску. — Вот здесь все проблемы. Понимаете? Если эта или любая другая подобная книга попадёт в руки адекватного человека, он прочитает её и сделает правильные выводы. А психу даже просто волшебную палочку в руки давать опасно, он ей кому-нибудь глаз выколет. Без всяких книг и опасных знаний. — Я прекрасно понимаю, Барти, что ты хочешь сказать. Но кто даст гарантию, что эта книга не попадёт в дурные руки? Школьный экземпляр действительно много лет хранился в библиотеке в запретной секции. И как ты думаешь, откуда Волдеморт получил информацию о крестражах? Когда я обнаружил, какую именно литературу он берёт читать, когда понял, с какой целью он это делает, было уже поздно. Но мне всё равно пришлось изъять все опасные книги и спрятать их более надёжно, чтобы никому не пришло в голову повторять эти, с позволения сказать, подвиги. Ты можешь гарантировать, что экземпляр из библиотеки семьи Блэк не окажется в руках какого-нибудь сумасшедшего? — Гарантировать я не могу ничего. Точно так же, как и вы, господин директор. Согласитесь. Но я, точно так же, как и вы, могу приложить определенные усилия, чтобы не допустить этого. Дамблдор тяжело вздохнул и, мне показалось, как-то даже визуально постарел на несколько лет. Но я понимал, что он настолько привык — в силу возраста, опыта, магических сил и умений — всё контролировать, что ему тяжело давались подобные решения, когда нужно было довериться кому-то другому, не себе. — Хорошо. Под твою ответственность, Барти. Не заставляй меня пожалеть об этом. Наверное, это должно было прозвучать как угроза, но голос директора звучал так устало, что последняя его фраза не произвела на меня должного впечатления. Пожалуй, это был повод для гордости — переубедить самого Дамблдора. Я усмехнулся и облизал пересохшие губы. — Я вас не подведу, господин директор. Можно идти? — Да, конечно, — директор устало махнул рукой, и я вернулся к камину. Раздражение до конца пока не отпустило, но я надеялся, что у Петунии смогу отвлечься. Возмутительный подход — прятать и запрещать книги вместо того, чтобы учить детей ответственности и порядочности, учить их думать и осознавать последствия своих действий. Вручают одиннадцатилеткам оружие, но вместо того, чтобы воспитывать их достойными людьми, только запрещают всё и прячут по шкафам, чтобы потом навсегда забыть… Но я не успел ещё даже зачерпнуть летучего пороха, чтобы переместиться куда-нибудь из кабинета директора, как меня окликнул мистер Линч: — Барти! Вы нам подходите. Жду вас в понедельник у себя.***
Наверное, отец был прав, когда отчитывал меня за расщеп при трансгрессии. Вместо того, чтобы ещё после прошлого раза сделать выводы о том, что перемещаться надо не на эмоциях и не цепляясь балластом на ком-то, кто не ожидает этого, я продолжил совершать одну и ту же ошибку. Вместо того, чтобы успокоиться или в крайнем случае проехаться на автобусе, я решил трансгрессировать к Петунии сразу же, как поднялся на ноги, вывалившись из камина в Дырявом котле. Естественно, ничем хорошим это не могло закончиться. На этот раз пострадало плечо. Ну а в довершение картины, я ещё и приземлился неудачно — споткнувшись о собственные ноги, упал, опрокинув на себя журнальный столик в гостиной. На грохот тут же прибежала Петуния, сразу же следом появилась Винки, и обе кинулись ко мне, наверняка уже придумав себе каких-нибудь ужасов. — Барти! Вы в порядке? Боже мой, вы ранены! — Петуния помогла мне сесть, и я, глядя на то, как испуганно дрожат у неё губы, не смог сдержать смех. Идиотская ситуация. — Всё хорошо. Простите меня, Петуния, Мерлина ради, что напугал. Просто спешил к вам, был недостаточно сосредоточен. Всего-навсего расщепило немного, — я взял её за руку, сжимая ладонь. — Простите. Всё в порядке, правда. И я даже не соврал, ногу в прошлый раз мне порвало сильнее, а я ещё бегал потом за Блэком. Сейчас это была скорее царапина, несмотря на то, что крови на рукав натекло много. Но Винки уже оперативно принялась приводить меня в порядок: очистила одежду, нашла где-то пузырёк с бадьяном… Я зашипел, стоило жидкости пролиться мне на руку, но в любом случае это всё были мелочи по сравнению с тем, что меня согласились взять на работу. Неужели моя прочувствованная речь про книги и ответственность так повлияли на решение мистера Линча? — Не делайте так больше! Вы даже не представляете, как вы меня напугали! — голос Петунии звенел, и мне показалось, что она с трудом сдерживается, чтобы не поколотить меня. — Вы хоть понимаете, как это всё выглядело? Весь в крови, падаете! Я думала, на вас напали! — Петуния, клянусь вам, если бы на меня напали, я ни за что в жизни не трансгрессировал бы к вам, чтобы случайно не привести за собой к вам в дом врагов. Я лучше умру, чем подставлю вас под удар. Петуния покраснела и вдруг отвесила мне звонкую пощёчину, от которой я чуть не упал снова. — Не смейте так говорить! Что я буду делать, если вы умрёте?! Только попробуйте! Я вас из-под земли достану и сама убью! Лицо горело от удара, в челюсти что-то неприятно щёлкало, но, пожалуй, всё это было гораздо лучше и приятнее любых признаний в любви. Сейчас я действительно почувствовал, что нужен Петунии, и, пожалуй, ради этого действительно стоило жить и выживать вопреки всему. — От ваших рук принять смерть — величайшая честь для меня, — я улыбнулся, насколько мне это позволила ноющая после пощёчины щека, и притянул Петунию к себе, чтобы обнять, но она явно была настроена более строго, потому что вывернулась и встала на ноги, нависая надо мной, отчего мне пришлось приложить нечеловеческое усилие, чтобы смотреть ей в лицо, а не под юбку. — Я смотрю, вы уже шутите. Значит, всё действительно в порядке. Вставайте, вы должны помочь мне ещё кое с чем. — Как скажете, — я поднялся тоже и проследовал на Петунией на кухню. Не знаю уж, что на меня внезапно нашло, но после «собеседования» у главы отдела тайн мне уже было ничего не страшно и отчего-то очень хотелось более открыто заявить Петунии о своей симпатии, о желании сблизиться. Хотелось начать активно добиваться её… На кухне Петуния подошла к высокому белому шкафу, открыла его, и я увидел, что все полки в нём заполнены продуктами. Изнутри дохнуло прохладой, и я чуть слышно хмыкнул. И кто-то ещё что-то будет говорить про превосходство магов над магглами? Да они почти всё себе своими силами организовали, безо всякого волшебства! Вот если бы можно было как-то объединить маггловские технологии с магией… Человек, который смог бы это осуществить, стал бы по-настоящему всемогущим. — В чемодане места нет. А в Коукворте давно никто не жил, так что холодильник там пустой. Честно говоря, мне не хочется сразу же идти в магазин вместо того, чтобы разбирать вещи и приводить в порядок дом. Так что надо взять продукты, но я не знаю, как бы это всё осуществить. Я правильно понимаю, что уменьшить всё не получится? — Да, есть ряд ограничений, так что какие-то вещи придётся оставить, как есть, — я оглядел содержимое… холодильника, как назвала этот шкаф Петуния, и потёр переносицу. — Смотрите, есть два варианта. Можно найти какую-нибудь сумку, наложить на неё чары незримого расширения и уменьшения веса, тогда туда всё хорошо поместится. Но у такого способа есть минус — всё будет болтаться по сумке, может помяться или разбиться. Второй вариант — я вас перемещаю в Коукворт, а Винки потом туда перемещает всё, что вам нужно. Женщина нахмурилась и с подозрением посмотрела на меня: — А вы разве сможете? Вы, кажется, говорили, что невозможно переместиться в незнакомое место. — Неужели вы думали, что я вот так сразу вас нашёл именно здесь? Пришлось изрядно повозиться, и в Коукворте у вас там тоже побывать. — Я… — Петуния глубоко вдохнула, намереваясь что-то сказать, скорее всего, возмущённое и негодующее, но потом выдохнула и отвернулась обратно к холодильнику. — Ладно. Значит… Значит, вы можете меня туда переместить, так? Раз — и там, верно? — Да. — И детей тоже? — Естественно. — А Винки сможет все вещи и продукты туда переместить. — Да, как только там побывает хотя бы раз. Мы с вами туда переместимся, и я позову её. — Хорошо. Ладно. Тогда… Тогда я готова.***
В общей сложности окончательный переезд занял у нас около часа. Я переместил сначала Петунию, а потом мальчишек в небольшой переулок около автобусной остановки, который приметил ещё в тот раз, когда был в Коукворте, а до дома Эвансов мы дошли пешком, чтобы не вызывать у соседей лишних вопросов. А дальше уже было дело техники — маглоотталкивающие чары, несколько заклинаний, чтобы убрать доски с окон и открыть дверь (ключ Петуния давно потеряла)… Мы попали внутрь, вызвали Винки и поручили ей навести в доме порядок, а потом переместить чемодан с вещами и разложить всё по местам. Пока домовушка занималась хозяйством, Петуния вышла на крыльцо, я — следом за ней. Небо было затянуто тучами, моросил мелкий дождик, палисадник выглядел плачевно. А раньше тут наверняка было красиво. В доме напротив уже зажгли свет, хотя было ещё довольно светло. — Барти, так всё-таки… Вы правда считаете, что я красивая? — Да, — я едва заметно пожал плечами. Зачем она снова завела этот разговор? Не поверила утром? Или просто хочет услышать комплимент ещё раз? — Тогда поцелуйте меня. Что?! Я замер, забыв, как дышать. Я не ослышался? Поцеловать её? Плохая идея. Очень плохая идея. Она даже не представляет, насколько плохая. Я же… Кто сказал, что я смогу держать себя в руках? — Уверены? — Да. Странное ощущение, как будто это всё не со мной происходит… Шаг навстречу, руки на талию, прижать её немного к себе, отогнать от себя чувство надвигающейся катастрофы… Я с трудом сдержался, чтобы ничего не сказать. Но, наверное, она и так всё поняла. Я с такой жадностью впился в её губы поцелуем, что не догадаться о моих чувствах было сложно. Петуния сдавленно пискнула, затем обняла меня руками за шею, отвечая. Отстранился я, только когда мне перестало хватать воздуха. Даже не отстранился, а отшатнулся, испугавшись, что перешёл допустимые границы. Петуния смотрела на меня немного шокировано, но глаза её сверкали каким-то воодушевлением. Я прислонился плечом к входной двери, тяжело дыша, прижимая руку к губам, пытаясь сообразить, как быть дальше, но мысли разбегались в стороны, и мне никак не удавалось сосредоточиться. — Простите… Простите, я… — я покачал головой, зажмурился. За что я извиняюсь? За то, о чём она сама просила? — Простите… Я лучше… Лучше я пойду… Простите… — Барти! — Петуния окликнула меня, но я уже сбежал по ступенькам вниз и, не останавливаясь, пересёк двор, выскочил на улицу и чуть ли не бегом направился к автобусной остановке.