***
Майа владычицы Вайрэ, прекрасная Тхурингветиль, сосланная неведо куда, брела в темноте, наматывая на руку сверкающую алую нить. Только бы найти выход из кромешного мрака, только бы этот выход вообще был. Сколько так продолжалось — дева не ведала, ей казалось, что она шла несколько вечностей. И вдруг впереди неярко замерцал свет, сначала словно сквозь дымку тумана, или сквозь крылышки мотылька, неявно, неясно, то теряясь, так, как будто это можно было посчитать всего лишь миражом, шуткой сознания, истосковавшегося по реальности и светлому дню. Но луч становился все ярче и ярче. Тхури прибавила шаг, затем и вовсе побежала на свет, бросив путеводную нить. Вскоре тьма окончательно отступила. Майа оказалась в лесу, кругом было полотно настоящего искрящегося под тусклым лунным светом серебра снега. Тхурингветиль осмотрелась, но не успела даже задуматься, куда направить теперь свой путь и что собственно делать: ее ноги подкосились, она упала, провалившись коленями в сугроб, нежную кожу под в одночасье промокшим тонким шелком прожгло острым холодом. Но Тхури этого не заметила. Все ее тело пылало в огне. Снова все существо майа жгла непреодолимая жаркая жажда. А вокруг никого. Только хмурый, до самых верхушек заваленный белыми громадами ельник. И тут сверкающие яркими аметистами с алой капелькой отблеска очи Тхури углядели в снежных хвойных лапах птицу. «Ворон… я бы сейчас не побрезгала и кровью этого падальщика. Но как же его изловить?» — навзрыд вздохнула Тхурингветиль, решая как бы подобраться поближе к возможной добыче. А крылатый черный демон посмотрел осмысленно и грозно каркнул с елки. Затем спорхнул и в мгновение ока словно растворился в низких небесах, на три четверти затянутых тучами. Тхури проводила его потухшим взглядом. Луна скрылась. Пошел снег. И тут особым внутренним чувством Тхури ощутила движение и тепло под снегами. Она вспорола рукой девственно чистый снежный настил, разворошила ледяную крошку. Из снежной норки стремглав выпрыгнул белый заяц и стрелой пустился по сугробам. Позабыв обо всем на свете, майа вскочила на наст и бросилась за ним по теням от деревьев, едва касаясь ступнями снега. Не замечая, что за ней продолжали следить блестящие черные очи, которые видели, как охотница двигается, словно бежит по вуали теней невероятно тихо и быстро, то теряясь в сумраке не-мира, то появляясь вновь. Все ближе, ближе. Стремительный прыжок. Тхури нырнула с головой в сугроб, и вскоре выбралась, вся в сверкающих блестках, удерживая вырывающего беляка за задние лапы. Она тут же свернула зверьку шею и впилась клыками в жилу. Черные быстрые очи наблюдали крайне внимательно, как дева, вся в крови, садится на снег и счастливо плачет, растирая слёзы и кровь по красивому лику. Тхурингветиль, испивши крови, набрала полную грудь воздуха и в удовольствие вздохнула. Пейзажи незнакомого леса показались приятными, мысли о будущем спокойными, по телу разливалось тепло, и майа было уже совсем не холодно сидеть на снегу в промокшем тонком платье. Она запрокинула голову, посмотрела вверх: снежинки порхали в воздухе, как маленькие звезды. Майа стала смеяться и ловить их ртом. Но в этот момент ей на голову свалился целый сугроб, засыпав полностью ворохом снега. Кто-то качнул ветку. «О… это ворон. Он следит за мной». Ворон вдруг застыл в морозном воздухе, распахнул широкие крыла, вспоров белую мглу веерами перьев, похожих на кинжалы. Он начал медленно парить к земле, словно легкое перышко, и прямо в полете обратился прекрасным майа. Длинные его одежды с острыми концами рукавов были темны, как ночь, и блестящи, словно его оперение, на отлив отдавали иссиня-черным. Волосы оборотня были серебрянные, как мерцание снегов вокруг и такое же белое лицо, словно из тончайшего фарфора. «Похож на майар Намо, но их черты более тонкие и строгие, да и кожа у наших без единого лучика, ровно белая, как у меня. А у него черты мягкие, как бы лориенские. И такая же нежно-мерцающая кожа, которой так хвастаются майар Ирмо. Но я не видела его ни в Мандосе, ни в Лориене», — удивленную встречей Тхури оставила кровавая эйфория. Парящий в метре от земли дух мягко спустился на снег, и тоже не потревожив ни единой снежинки от своей поступи подошёл ко Тхурингветиль. «Точно майа. — оставили деву последние сомнения. — Но чей?» Тхури испуганно шарахнулась в сторону, призвала на помощь тени, но загадочный дух поймал их край и отбросил прочь. Тогда дева вытянула из изнанки мира длинные острые спицы и направила на незнакомца. Ворон снял длинный плащ, украшенный перьями по плечам, подал Тхури и сказал: — Я не причиню зла. Дева, шаг которой столь лёгок, что его удерживает даже тень. Не иначе волшебница? Мягкая улыбка и голос как перезвон серебристых колокольчиков. Тхури вдруг перестала ощущать угрозу или опасность. Дух казался светлым и дружественным. И дева тут же спрятала свои иглы и призналась: — Я майа госпожи Вайрэ. — Но разве пресветлые майар великих валиэр испивают живую кровь? Ворон оглядел хрустально-серебряным взглядом поляну, в центре которой поземка уже начала заметать россыпь алых крапинок и тушку зверька. Лик его стал печальным. Тхури проследила за его взглядом, ее душу обьяла огненная волна страха и стыда, а тело наоборот — вмиг замерзло, каждой частичкой ощущая холодный воздух, колючий снег и мокрую одежду. Майа заколотило крупной дрожью в неизвестности что же теперь ожидать. Серебряный майа протянул к деве руки, не изменив выражения спокойного и чуть грустного лица. — Я видел твою беду. Я могу помочь справиться с жаждой крови, я хочу исследовать этот недуг и возможно изобрести зелье, которое остановит болезнь. И я думаю, что смогу помочь тебе излечиться. Пойдем со мной! — Кто вы? — ответила Тхури, испуганно и радостно, она доверчиво вложила свои руки в холодные ладони ворона. — Мое имя Лангон, — коротко ответил он.***
Тхури в сопровождении Лангона долго шли в молчании, сначала по тропинкам, петляющим по лесистым горкам, после по узкому гористому ущелью. Когда они минули пролесок, показалась гладкая черная стена. Немного пройдя вдоль нее, Лангон положил руку на кладку и прошептал заклятие. На камнях ярким белым светом показались очертания двери. Камешки осыпались вниз, как водопад оброненных бисерин. Проводник ворон взял деву за руку и увлек на черные лестницы. Тхури в тяжелом предчувствии неволи, резко обернулась — как только они вошли, кладка восстановилась, собранная быстрыми невидимыми руками. — Где мы? — только теперь голос гостьи нарушил тишину, но прозвучал приглушено и хрипло, подавленный неведомыми и мощными силами. — Это место похоже на Мандос. — Неужели? — отозвался заинтересовано ворон. — И в чем же схожесть? — Вы разве не были в обители душ? Я полагала, что вы служили Ирмо или Эстэ, они частые гости у нас… — В замысле я был предопределен в служение Эстэ в начале начал. Но сам выбрал иной путь еще до сотворения Арды, потому не знаком лично с великой целительницей, хотя и тоже занимаюсь здесь медициной и исследованием веществ. — Кому же вы служите? — Мы в легендарной темной крепости Утумно. Здесь все служат первому из первейших, властителю мира Мелькору. — Вы не жалеете? — вырвалось у майа Вайрэ. — Ничуть. Я сам выбрал этот путь. А ты? Тебя изгнали из Валинора из-за твоего недуга? Даже блаженная Эстэ не взялась помочь? — бросил Лангон небрежно, пряча за надменностью какие-то другие эмоции. — Выходит, что так, — Тхури уловила этот диссонанс и согласилась уклончиво, не вдаваясь теперь в подробности. — Тебе повезло, судьба сама привела тебя к истине. Повелитель раскроет ее тебе и все объяснит умнее и правильнее меня. Скоро я тебя представлю, и ты сама все увидишь. Тхурингветиль не стала и рассказывать новому другу, что уже видела Мелькора ближе, чем хотелось бы, когда в смертельном сражении под сводами Мандоса айнур Судеб пытались вырвать из лап Темнейшего звездную майа Ариэн. Оба в неясном смятении и предчувствии свершающейся воли Судьбы подошли к высоким драконьим дверям, таким огромным, что лучше бы их называть вратами. Еще за несколько шагов до цели послышался глас подобный грому, то ли сверху, то ли из глубины залы, то ли из самого сердца: — Войди, Лангон. Резные створки сами собой приоткрылись, впуская посетителей. Тхурингветиль, следуя примеру ворона, поклонилась до самого пола. Лангон сделал шаг, но тут же остановился. Тхури подняла голову и поняла причину задержи. Возле трона стоял майа Аулэ, тот самый златоокий Майрон, которого всем Аманом они провожали в пленение тьмы. Он казался все таким же, каким видела его вышивальщица в последний раз. Грустным, но светлым и лучистым. Только одежды он сменил на черные. — Не помешает ли моя спутница разговору, темнейший повелитель? — учтиво спросил Лангон. — Разве мой верный ворон посмеет притащить в этот зал шпиона или предателя? — рассмеялся Мелькор и, повернувшись к новым посетителям, расслаблено откинулся спиной на широкий каменный борт своего ледяного престола. Его хищные голубые глаза иглами прошили слугу, наслаждаясь его смиренным трепетом. Мелькор улыбнулся еще шире и ослепительнее: — Не бойся, мы уже закончили. Темный вала медленно кивнул Майрону, утверждая какие-то их внегласные договоренности. Майрон отвесил порывистый поклон и быстро направился к выходу, шурша по полу черной мантией, от его стремительного шага из-под подолов вырывались искры. Проходя мимо Тхурингветиль, огненный дух не удостоил ее взглядом, но мастерица ощутила волну негодования, как будто рядом с ней ударила молния. Они с вороном приблизились к трону. Едва взглянув на Тхури Мелькор сразу же ее узнал. — По какой же причине верная майа ткачихи судеб теперь желает служить мне? — Более всего на свете я желаю быть подле Вайрэ. И готова исполнять волю Темнейшего, если в том мое предначертание, если это поможет вернуться мне домой, — не стала скрывать истины Тхури. — Правдивость всегда достойна уважения. Даже если это и ложь. Вот только ни ты, ни твои западные господа не учли одно: из Мандоса все-таки есть выход. Хотя бы в иные миры. А из Утумно нет, — кровожадно рассмеялся вала, обнажив острые клыки. Тхури стало страшно. Мелькор смотрел на нее так, будто сейчас же готов наброситься и растерзать ни за что, просто развлечения ради. Но тут вмешался Лангон. Он снова учтиво поклонился: — Повелитель мира, я прошу оставить эту деву в Утумно, под мой надзор и ответственность. Мое сердце вещает мне, что появилась она в наших владениях неспроста, что сама судьба привела ее сюда для нашего блага и в помощь нам. — Сама судьба, — задумчиво заговорил Мелькор, — привела майа Судьбы к нашему порогу. Неужели провидение вмешивается в грядущие события. Я предчувствую, что будущее теперь во власти сил таких, перед которыми никто не властен. Но я надеюсь, что эта сила поможет нам в поисках Пламени, истины и воссоздания совершенного мира. Ну что же, вот и помощница тебе, Лангон, в твою лабораторию.