***
Орки-рабочие на производстве были взволнованы. Вторую неделю их великолепный господин был словно сам не свой. Стал немногословен, редко улыбался и был словно потухший уголек. Он внимательно следил за качеством работы и безопасностью трудяг, но теперь как-то без традиционной увлеченности и огонька, как из-под палки. Однажды утром вся артель собралась вокруг Майрона. Вперед вышел старший мастер первой бригады сталелитейщиков Глотыш. — Господин, превеликий владыка пламени, — обратился от всех работяг орк, — Народ заметил, что уж давно ты печален и не в себе. Мы тревожимся и хотим знать причину, в чем наша вина и твое недовольство? Майрон округлил золотистые глаза, оставил на столе молот. — Нет, Глотыш, вовсе не в вас причина. Вы достойно трудитесь, иначе я бы не молчал, а назначил бы как обычно взыскания. Орки позади выступающего зашептались, похлопали Глотыша по плечу, он повернулся и после короткого тихого совещания снова заговорил: — Ты не только нам начальник, но и друг и помощник. И потому мы все-таки хотим знать причину, вдруг мы сможем как-то подмогу сообразить. Брови Майрона нахмурились, а весь его облик стал еще более печален. — Мне не велено вам рассказывать, но и скрывать правду от моего коллектива я не могу. В прошлом месяце я был на высшем приеме, у Мелькора. И теперь могу точно сказать, что все что мы с вами делаем, весь наш добрый и честный труд не во благо ни народу, ни даже самому Утумно. В разы страшнее, потому что несет опасность гибели всему миру. Все вы заметили, что упор мы теперь делаем на военных механизмах и деталях для научных приборов. По приказу Мелькора мне велено придумать и сотворить оружие такой мощности, что сможет уничтожить всю планету. В рядах орков вновь начался шорох, затем отдельные возгласы с призывами к новому восстанию против верхушки Утумно. Пока орки не разгорячились до нового бесполезного бунта, и пока эти одиночные крики не превратились в всеобщий гул, Майрон строго стукнул молотом по наковальне, призывая к тишине. — Несмотря на это мы будем продолжать работу по утвержденному Утумно плану, пока я не придумаю, как можно схитрить и обернуть ситуацию. «Если это вообще возможно», — не сказал Майрон артели вслух. Тхурингветиль, застывшая в это время невидимой тенью в кузне под потолком незаметно на тонких коготках пробралась вниз головой к выходу. Кажется, она услышала очень важные слова, и почувствовала, что необходимо было срочно передать их мастеру Лангону. Но на вылете из низкой двери сеней кузницы она едва не врезалась в массивную фигуру орка-стражника. Летучая мышка уже использовала всю магию тени и чтобы не быть за застигнутой спряталась за потолочной балкой. «Беда! Теперь придется ждать, когда он уйдет!» — сокрушалась дева, и даже тоненько пискнула, но тут же захлопнула лапками ротик и прижала ушки. Большой орк, видимо, не дошел до производственного зала, и скорее всего не услышал ни странного писка, ни о чем говорили его собратья за тяжелой дверью, потому что бы занят разговором с существом, совсем на орка не похожим. Вроде эльф, а вроде и нет. Слишком усталый взгляд чуть раскосых зеленых глаз. Потрепанная черная форма на стройном статной фигуре. Он выглядел так, как будто всю эпоху вел тяжелые бои, не вкладывая меча в ножны. И потому показался Тхури некрасивым. — Так значит, ты говоришь, что на производствах все тихо и спокойно? — спросил удивительный черноволосый эльда, подозрительно посматривая на дверь. — Точно говорю, господин наш. Притираются, но все под контролем. Я слежу. Хотя и смысла в этом нет совершенно. Начальник грамотный, не лютует, не изгаляется. Наоборот, старается помочь во всем, научить. Даже придумал для кузнецов выходной! Это как у нас отсыпной, только не на сутки, а на половину. Но и то какая блажь! У них отродясь такого не было. Но эльда этими слова, кажется, не проникся. Его яркие зеленые глаза заблестели светлой печалью. Он с теплотой положил руку на плечо орка. — И все же, Гармыш, он майа и слуга Мелькора, я предупреждаю, что доверять ему всецело и свято нельзя. Нам майар не друзья. С ним нужно держать расстояние и ухо в остро. — Я печенкой чую, что он свой, вот что хочешь со мной делай. Ну ты хоть зайду, господин, познакомься, сам все увидишь! В сопровождении орка странный эльда пошел внутрь кузни, а Тхурингветиль, наконец-то, смогла незаметно вылететь на волю. Неся на крыльях ценную весточку она з за влетела в лабораторию, но Лангона там не оказалось. Тогда, набравшись храбрости, Тхурингветиль решила не упускать повода, наконец-то, побывать в покоях ворона. Она села на подоконник возле приоткрытого окна и заглянула внутрь. Жилище ворона оказалось очень изящным и красивым. Все в черно-серебряных и серых тонах. Люстра, подсвечники и даже камин горели волшебным голубоватым свечением, вдалеке была кованная кровать с серебряным пологом, мерцающие переливами шелка покрывала же были, как и легкие шторы были чёрные. Мебель все была из серебра и железа, на ажурных полках стояло много разных красивых кубков, видно, для разных целей. Тхури уже знала, что Лангон много внимания уделяет церемониальности и ритуальности. Также было несколько столов, кресло. Много книг, много колб и банок с препаратами, и становилось понятно, что ворон работает и в своих покоях. Ворон как раз тем и занимался, он писал что-то в огромном фолианте, иногда отпивая из бокала вино, но почувствовал взгляд и чужое присутствие, развернулся к окну, увидел гостью и мягко улыбнулся: — Тхурингветиль! Прошу, проходи! — он встал и жестом пригласил ее в комнату. Спорхнув с окна летучая мышь обернулась девушкой. Они сели за стол, ворон в красиво-парящих движениях снял с полки еще один серебряный кубок и налил ей вина. Когда Тхури закончила рассказ о случае в кузнице, Лангон остался очень доволен сведениями, он оставил легкий поцелуй на лбу девы, поднял руку, коснувшись ее лица и робко поцеловал в губы. Они застыли друг перед другом в общем на двоих смятении. — Знаешь, почему я выбрал для постройки башни именно это место? — с придыхание вдруг сказал ворон тихим вкрадчивым голосом. — Из моих окон всю ночь видна Луна и северное сияние… Он замолчал на одно мгновение. Затем тонкие губы ворона снова шевельнулись, и Тхури почувствовала в миг ударом молнии, что если слова будут произнесены, пути обратно уже не будет. И в отчаянном порыве предчувствия, не уверенная, правильно ли она поступает, но опережает ворона: — Мне пора возвратиться к моему служени, прости, что побеспокоила тебя, господин мой. Дева встала и низко поклонилась, а ворон легко кивнул, не удерживая ее. Тхури вмиг обратилась летучей мышью и вылетела в окно. Уже на следующий день в лаборатории Лангон обратился к помощнице: — Дорогая Тхурингветиль, твою помощь трудно переоценить, ты помогла нам предотвратить смуту. Я приглашаю тебя сегодня на высший совет, чтобы ты сама смогла увидеть, что твой труд приносит бесценные плоды. Тхурингветиль не могла бы сказать, что ей очень хотелось присутствовать на совете и снова пребывать в одном зале с Мелькором — благодарности любимого наставника ей вполне было достаточно. Но дабы не разочаровывать Лангона, она вместе с ним зашла в тронный зал и постаралась занять самое незаметное место. На совете присутствовали все майар, в одинаковых роскошно расшитых серебром тяжелых мантиях из черной парчи, а также орк руководитель гарнизона, какие-то люди в тюрбанах и тот самый некрасивый эльф, которого видела она в кузнях. Поначалу не было ничего интересного, Готмог отчитался о безопасности границ по докладам дозоров, Лангон рассказал о научных успехах, Майрон о ходе плановых работ на производстве. Остальные не отчитывались, но слушали и получали задания и распоряжения. Наконец все было вроде бы завершено. Но тут Мелькор встал с трона и вышел в середину. Служители расступились, освобождая ему дорогу и как по команде встали в полукруг. — Разведчики доложили мне, что орки собирали новое восстание. Так ли это, Адар? — Мне ничего про это не известно, владыка — холодно отчеканил эльф. — Что же, тем хуже. Значит твой народ настолько распоясался, что и тебя не ставит в известность о своих забастовках? — Мелькор посмотрел на эльфа, но тот молчал, подтверждая прошлые свои слова. — Раз ты теперь сам не можешь контролировать и вразумлять своих подопечных, это придется делать мне самому, — он перевел льдистость глаз с Адара на двери и сказал твердо, но не громко: «Введите». — Ты ли подговаривал собратьев на бунт против цитадели, ничтожный? Кто еще был с тобой в сговоре? — Никого, господин, — спешно ответил орк и опустил голову, смирившись со своей участью, но не выдавая друзей. Тхури это поразило. Ведь именно она видела сцену в кузне от начала до конца, и именно по ее слову этот орк-рабочий сейчас стоял перед властелином Тьмы, готовый понести наказание. Она отчаянно взглянула на Майрона. В его глазах металось пламя, Тхури почти ощущала эти эмоции, то ли промолчать, то ли признаться, быть честным и наказанным рядом с подчиненным, он бы точно так и поступил, но это значит выдать всю артель, и все планы. У Тхури вся душа верх дном перевернулась, к горлу подступили слезы. «Он же не знает, что Мелькору все известно. Я ничего из их разговора не укрыла от Лангона, а он, вестимо, слово в слово передал все Мелькору!» Мелькор вытянул вперед руку в черной перчатке. Возле орка взметнулся столбик черного дыма, он становился все больше, наливался чернотой, клубился, обволакивая рабочего в дымовой мешок, его почти не было видно из-за мглистой завесы. Но из капкана черных струй послышались крики боли, иногда орк выныривал из тени, держась за горло с налитыми кровью глазами, корчился от боли, кричал сдавленно, потом свирепо и мучительно. Затем его снова скрывал полог мрака. Мелькор опустил руку только когда из черного давящего кулака стали доноситься предсмертные хрипы. Глотыш упал на ониксовые плиты зала без чувств, едва дышащий, прямо под ноги тяжело дышащему от гнева и страха Майрону. — Майа Майрон, как начальнику производства, я приказываю ответственнее следить за вверенными рабочими, зная, что любого ждет наказание, и что в другой раз ты лично вместе с ними будешь отвечать за их дерзкие проекты. — Да, повелитель, — поклонился удрученно огненный майа. Тхури перевела взгляд на Лангона и не узнала доброго своего друга. Его мягкие и тонкие черты перекроила усмешка, полная злобы и коварства.Часть 16. Новая задача
4 августа 2023 г. в 16:00
Закрыть глаза и позволить ночному ветру наполнить крылья. Закрыть глаза и обратиться в тонкий слух, слышать, как потоки невидимой силы бьются где-то в резные ставни. Обратиться в осязание, не видеть, но чувствовать, его мимолетные касания. Не рук, но серебристо-черных перьев, обнимающих сердце в невесомых призрачных ладонях. И чувствовать его запах насквозь захлебнуться их. Ароматом душистыми целебными травами и пергаментом книг. Взлетать все выше, до самых небес, заплутать в дымке серых облаков, потерять его на миг, словно на целую вечность, зная наверняка, что он здесь, рядом. Крылья все набирают высоту, над облаками, еще выше, к самым звездам. Ослепительный миг и падение к земле, головокружительная спираль вокруг шпиля нашей башни. И мы стрелами летим вниз вдоль каменной кладки, словно тени, словно первые капли ливня…
Тхурингветиль в последнюю секунду распахнула крыла перед гладкими плитами площадки на вершине крепости Утумно, она снова приняла вид темноволосой девы. Рядом приземлился Лангон. Дева с трудом переводя дыхание от восторга полета подошла к ворону. Невероятные глаза ее, огромные и чёрные от расширившихся зрачков, влажные и светящиеся, напоенные потоками ветра. Ворон завороженно следил, как медленно и томительно-тяжело опускается и поднимается
ее грудь под тонким сиреневым платьем.
Лангон опустил взгляд, гася в душе какое-то непонятное волнение и желание прикоснуться к растрепанным ветром длинным шелковым волосам цвета темной бархатной ночи, к щекам, что и супротив холоду вокруг озарились румянец, к ярким нежным губам.
— Теперь, когда моя старательная ученица овладела искусством полета, я поведаю о новом задании. — Лангон взял Тхури под руку и отвел в нишу башни от ветра. — Ты видела огненного майа в зале Мелькора, того, что раньше служил кузнецу Аулэ.
— Да, это Майрон, я конечно же сразу его узнала… — кивнула дева.
— Драгоценная Тхурингветиль, я как первый помощник владыки Утумно должен быть в курсе всех процессов и настроений в цитадели. Особенно на производстве, что находятся не столь близко и, к несчастью, постоянно в тени моего внимания. Я хочу знать о каждом шаге этого майа, как начальника ремесленников и кузнецов, о всех его встречах и разговорах. Только тебе я могу доверить эту задачу, верный друг мой.
— Я сделаю для тебя все, что захочешь, господин мой, — поклонилась Тхури, и Лангон не смог отвести глаз от шелкового водопада ее распущенных волос, от фарфоровой нежной бледности ее прелестного лица и теплоты губ, когда она запечатлела трепетно поцелуй на его руке. На губах ворона расцвела загадочная полуулыбка.