Садись, пять

Маленький полуразрушенный городок Германии словно живёт отдельной жизнью от других городов. Здесь нет высоких многоэтажек. Местные власти предпочитают тратить деньги не на благоустройство города, а на себя. Жители ездят по городку либо на велосипедах, либо на полуразвалившихся машинах, причём последний из перечисленного транспорта здесь считается признаком богатства. Сегодня на улице пасмурно, моросит мелкий тёплый дождик. На улицах тихо, но это до поры до времени, пока не откроются ночные клубы и на переулки не выйдут бухать местные алкаши. — Даже не знаю, как вас занесло в нашу глушь… — таксист ведёт старый фольксваген по дорогам, которые покрыты ямами. — Обстоятельства. — пожимает плечами женщина, сидящая на заднем сидении рядом со старухой, которая то и дело поглядывает в пакет со звенящими стеклянными бутылками. Дальше едут в тишине. Гудит мотор старенького автомобиля, с перебоями играет радио с передачей новостей о конфликте Российской Федерации и Украины. Еву уже тошнит от этих противных вестей и осознания того, какой пиздец творят власти. — Не могли бы вы переключить канал? — устало спрашивает она, чувствуя, как закипает мозг. — В Украину поставлены уже сотни единиц противоракетных систем. Победа будет на стороне демократии! — вещает радио, никак не желая угомониться. — Переключить? Почему? — недоумевает водитель, — Не любите новости? — Одно и то же каждый божий день. Говорят с утра до вечера всё один в один. И ничего не меняется. Это повод задуматься. — она скрещивает руки на груди и отворачивается от матери. Смотрит в окно на серые маленькие дома. — Как скажете. — вздыхает водитель. — А знаете, и то правда. Наши власти помогают Украине, что, бесспорно, хорошо… Но кто позаботится о нас, мирных немецких гражданах? Машина резко останавливается. — Мы, кстати, приехали. — Не поможете затащить оставшиеся вещи в дом? — Ева жестом показывает матери, что пора на выход, и открывает дверь. — Да, конечно. — таксист ловко выпрыгивает из автомобиля. Мать стоит у входной двери на крыльце, пока женщина и молодой парень тащат огромный чемодан по выложенной каменной плиткой дорожке. Вдруг старуха срывается с места и чуть ли не бегом летит к машине. — Мам? Ну что опять стряслось? — сухо спрашивает женщина, устремляя на мать злобный взгляд чёрных глаз. — Я забыла пакет!!! — кидает через плечо сгорбленная бабка, несущаяся к фольксвагену. — Да ты задрала уже бухать!.. Мать, пойми наконец, что тебе нельзя пить. — А ты задрала указывать мне, что делать, неблагодарная тварь! Ева встаёт, как вкопанная. — Прошу прощения, — она поворачивается к парню, — я сейчас подойду. Женщина аккуратно помогает ему погрузить тяжёлый чемодан на землю, и, убрав непослушный пепельный локон с лица, направляется в сторону машины. Она быстрым шагом подходит к матери, силой вырывает у неё пакет со спиртным. Мать пытается что-то возразить и отнять, по её мнению, самое что ни на есть драгоценное сокровище, но Ева, которая гораздо выше скрюченной старухи поднимает пакет на уровень своей головы. Бабка подпрыгивает, пытаясь достать до заманчиво просвечивающих бутылок, но всё это дело заканчивается неудачей. Разъярённая Миранда пытается накинуться на дочь, но та ловко отпрыгивает в сторону. Старуха падает на асфальт, разбивая нос. Раздаётся вопль. — О боже! — водитель подбегает к месту происшествия, наклоняется к бабке, чтобы помочь ей встать, но женщина останавливает его жестом руки. — Она сама в состоянии помочь себе. — спокойно говорит она, пока на фоне её голоса орёт от боли и обиды мать. — Спасибо за помощь. Таксист пару секунд смотрит на лежащую на земле Миранду нечитаемым взглядом, а потом медленно поворачивается к Еве. — Вставай, алкашка! — громко говорит женщина, — Сейчас проедет какая-нибудь машина и передавит тебя нахрен. — седой старухе ничего не остаётся, как с усилием подняться с земли. Кровоточит повреждённый нос — из ноздри ползёт кровавая гусеница, которую бабка размазывает по щеке. Прихрамывая, она направляется к дому. — Простите ради бога… — Ева вздыхает и привычным движением трёт переносицу. Таксист кашляет в кулак и кивает. — Всё нормально. — он понимает взгляд на блондинку, подбирая в голове нужные слова, — Не будете ли вы против одного предложения? — Смотря какого, — хмыкает женщина и смотрит на наручные часы, — только быстрее, времени у нас не так много. Молодой человек некоторое время ничего не говорит и быстро роется в карманах в поисках телефона. Лёгкий ветерок колышет длинные пряди светлых волос Евы, шуршит пакет, в котором лежит две стеклянные бутылки вина. На улице пусто, тихо и безлюдно. Свинцовое небо начинает потихоньку темнеть — день подходит к концу. — Видите ли, мой друг… Находится в активных поисках друзей. Но, понимаете, есть некоторые обстоятельства… В общем, кроме меня с ним больше практически никто не общается. Ева выжидающе сверлит взглядом парня и хмурится. — Что-то не нравится мне ваше предложение. — она разворачивается, чтобы уйти. — Да постойте же! — он делает шаг к женщине, сокращая расстояние между ними, — У него сейчас в жизни сложный период, ему очень нужна поддержка. Ева вскидывает бровь. Уж кому, а ей-то точно дела нет до какого-то мужика. И так проблемы с матерью и переездом, а теперь её просят вытаскивать незнакомого ей человека из эмоциональной ямы. — Я бы хотел попросить вас познакомиться с ним. Человек он хороший, в беде выручит всегда. — он рвано выдыхает, — Простите, это я уже от отчаяния. Я понимаю, вам не до этого… Просто я уже не знаю, как ему помочь. Вот подумал, если я не могу, может кто-то другой сможет? Женщина молчит секунд десять, также неотрывно смотря на таксиста, пока тот нервно постукивает пальцем по корпусу смартфона. — Ладно, помогу. — хрипло отвечает она, вздыхая и доставая телефон из кармана, — говорите номер. *** — Ну и нахера? — Миранда в недоумении смотрит на дочь, — Тебе что, заняться нечем? Тебе нужно матери помогать, работать, а не с мужиками знакомиться. — Ах, работать мне надо… — приторным голосом отвечает Ева, облокачиваясь на пыльный кухонный стол, — А тебе, мамочка, работать не надо? До пенсии ещё о-го-го! — Ещё чего. Мне уже пятьдесят лет. — Вот именно! Всего пятьдесят! А ты сидишь у меня на шее, бухаешь, и обкалываешься веществами, вместо того чтобы поддержать! — громко говорит женщина ледяным тоном, отчего бабка нервно сглатывает слюну. — Посмотри на себя. — она берёт её за руку и тащит к зеркалу в прихожей. — Мама, ты выглядишь на двадцать лет старше своего возраста. Неужели тебя это устраивает?! Неужели тебе нравится сидеть весь день нихуя не делая, наслаждаясь состоянием опьянения? — Это не твоё дело, тряпка. — морщинистая старуха с оплывшим лицом с силой вырывает руку и уходит на кухню. Ева так и остаётся стоять перед зеркалом, еле сдерживая порыв взять что-нибудь тяжёлое и запустить в Миранду. Вытирает выкатившуюся из глаза слезу и достаёт пачку сигарет. Прихватывает гитару в чёрном чехле, смотря на мать, которая уже пытается вскрыть тёмно-зелёную бутылку, и, громко хлопая дверью уходит из дома. Фонари освещают тёмную улицу, в лицо дует тёплый ветерок. «Благодать», — думает женщина, набрасывая лямку от чехла на плечо. Засунув сигарету в рот, она достаёт телефон, чтобы понять, как пройти в центр города. Навигатор быстро прокладывает маршрут, пока блондинка с наслаждением затягивается табачным дымом. — Всего двадцать минут ходьбы? — она вскидывает бровь и вытаскивает дымящуюся сигарету изо рта. С учётом того, что они с матерью жили на окраине города, это действительно быстро. Для неё довольно непривычно — Бухарест гораздо больше этого захолостья, но если подумать, то привыкнуть к маленькому городу будет довольно несложно. Напевая на ходу выдуманный весёлый мотив, Ева быстрым шагом идёт по асфальтированной дороге. По проезжей части изредка проезжают машины, больше похожие на рухлядь, чем на автомобили, где-то вдалеке играет музыка, скорее всего эта музыка доносится из клуба, в котором собралась местная молодёжь. — Поверните направо. — на всю улицу раздаётся звук из телефона. — Как скажете, господин. — засовывая сигарету в зубы бормочет она и сворачивает в тёмный переулок, перепрыгивая кучу разбросанного мусора в виде разбитого стекла, пластиковых бутылок, тысячи упаковок и окурков. — Бля, вот почему дорога через помойку, — фыркает Ева, зажимая нос и натыкаясь ногой на что-то мягкое. Ей не требуется много времени, чтобы понять, что перед ней спящий вонючий бомж. — Ну уж нет, так дело не пойдёт. — докуривая, она тушит сигарету о кирпичную стену дома и кидает её к остальному мусору. Приходится разворачиваться и возвращаться на большую светлую улицу, где явно безопаснее, чем в проходе между двух пятиэтажек из красного кирпича. Стараясь идти по более освещённым местам ей приходится потратить около получаса, чтобы добраться до точки назначения. На удивление, главная площадь не так уж и плоха, как она себе представляла. Небольшой фонтан в центре, в котором купаются какие-то дети, супермаркет и даже маленький торговый центр. Справа небольшое здание с доносящейся оттуда музыкой, орущей во всю мощность. Сквозь его окна видно массу танцующих и выпивающих людей, мигающий свет раздражает глаза, поэтому Ева, морщась от громких звуков каких-то дискотечных песен уходит подальше от клуба к фонтану, достаёт гитару. Хрустит пальцами, разминая руки, садится по удобнее и начинает играть недавно выученную композицию. Легко перебирая струны и зажимая аккорды, она играет музыку. Иногда рука сбивается, играя не ту ноту. Это слегка раздражает её, но она не подаёт виду, продолжая быстро переставлять пальцы на грифе гитары. Дети в фонтане перестают плескаться и тихо сидят в холодной воде, прислушиваясь. Гитара звучит то громче, то тише, то весело, то с лёгкой ноткой грусти, создавая в голове образы, наполняя душу эмоциями. Когда она перестаёт играть, она спокойно вдыхает воздух, прикрывая глаза, явно довольная результатом долгих тренировок игры на любимом инструменте. — Да вы, я вижу, настоящий ас! — усмехается кто-то стоящий рядом. Женщина быстро поднимает глаза, полные удивления. В паре метрах от неё стоит человек лет пятидесяти, аплодируя. — Очень хорошо играете. Где учились? В местном музыкальном колледже? — Нет, я не отсюда. Училась в Бухаресте в музыкальной школе, а потом сама, по курсам из интернета. — Ева шмыгает носом и поглаживает корпус гитары. — Вы из Румынии? — поднимает брови мужчина, — Надо же, вы говорите совсем без акцента. Я вот тоже не из этого города. Приехал неделю назад. — Здорово! — улыбается женщина, протягивая ему руку, — Меня зовут Ева Стефанесцу. — А меня Вальтер Браун. Для вас просто Вальтер. — мужчина картинно кланяется, подходит к Еве для рукопожатия. — Ну что, как вам город? — Явно меньше, чем тот, в котором я раньше жила. — Да-а, — протягивает Вальтер, пожимая руку, — Городок этот даже на картах иногда не рисуют. Как же вас сюда занесло, да ещё и из Румынии? — Обстоятельства… — выдыхает женщина, проводя рукой по струнам. — Ой! Ребёнок, только что играющий в фонтане, решает вдруг ни с того ни с сего прыгнуть в воду бомбочкой, создав таким образом море брызг, которые разлетаются на довольно большое расстояние. Ева вздрагивает от неожиданного своеобразного «душа» и вскакивает с края фонтана. Снимает мокрую клетчатую рубашку, надетую поверх белой майки, и завязывает её на поясе. Вальтер смеётся и похлопывает женщину по плечу. — Кстати, вы умеете играть на скрипке? — неожиданно выдаёт мужчина. — Пробовала, но мне не понравилось. Однако звучание скрипки мне нравится. А почему такой вопрос? — Ева в очередной раз достаёт сигарету и зажигалку, — Вы не против если я покурю? — Нет, не против. — пожимает плечами Браун, — Я просто сам скрипач. Раньше играл в оркестре, но потом мне нашли замену. А музыканту довольно сложно найти работу… Блондинка понимающе кивает, делая затяжку. — Поэтому я решил, что не буду тратить жизнь на нудную скучную работу. Я играю на улицах, веду свой блог про путешествия, сочиняю музыку. Денег, конечно, с этого много не поимеешь, но на жизнь хватает. — он чешет затылок и слегка приподнимает брови, — Люблю путешествовать, кстати. Уже пол Германии объехал. Вы даже не представляете, насколько счастливее я стал, когда уехал из родного города, где, практически всю жизнь прожил. Я столько всего узнал, с такими интересными людьми познакомился! Наверное, таким образом я стал по-настоящему счастлив. — Стать действительно счастливым — это реально хорошо, Вальтер. — кивает Ева, — А ещё лучше понять, что приносит тебе счастье. И вы смогли это сделать. — Я бы не смог понять этого, если бы меня тогда не уволили. Сначала я чуть ли не проклинал своего начальника, а теперь благодарен ему. Можно сказать, он дал толчок моему счастью. А вы счастливы, Ева? — Я?.. — она смотрит в голубые глаза мужчины, — Я не знаю… Минуту другую они молчат, наблюдая за людьми. За руку гуляют парочки, кто-то в одиночестве сидит на скамейке, гуляют компании подростков, многие из которых курят или пьют. — Ты паспорт подделал? Нас же тогда не впустят. — Да не ссы, я всё продумал. — слышится обрывок разговора троих парней, направляющихся прямо в ночной клуб. — Молодёжь… — вздыхает Вальтер, проводя рукой по своим седым волосам. Ева только лишь морщит нос и с пренебрежением смотрит на ударяющихся ребят. — Не представляю даже, как людям нравится ходить по подобным забегаловкам. С молодых лет подобное ненавижу. — Ева кидает бычок в мусорку. — Согласен. Как музыкант скажу, музыка в клубах — полная безвкусица. Поют в основном про пошлости. Сейчас редко найдёшь популярные песни, в которых поднимаются серьёзные темы. А знаете что? У меня идея. — Идея? — женщина скидывает бровь, поправляя серебряную цепочку на шее. — Вы неплохо играете на гитаре, я пишу музыку. У меня как раз появилась парочка идей на счёт новых треков. Может, поможете мне их записать? — Я? — она хихикает, — Боюсь, я не тот, кто вам нужен… — Почему же? Ох, ладно, не стану давить на вас. Пожалуй, оставлю вам свои контакты, если вы не будете против. — Браун достаёт из внутреннего кармана кожаной куртки визитку, — Держите. — Он протягивает карточку Еве, — Если надумаете, обращайтесь. Ева слегка кивает и прячет визитку в карман чёрных джинс. — Что же, приятно было познакомиться с вами, Вальтер. — она вежливо улыбается ему, убирая гитару в чехол, — Я, наверное, потихоньку пойду домой. «Мать там наверное уже с ума сходит», — проносится в голове, после чего по спине пробегает холодок, — «А мать вообще дома?». Миранда была из любительниц уходить из дома по ночам и возвращаться под утро (понятное дело, не в трезвом состоянии). Обычно она прихватывала с собой бутылку чего-то спиртного, выбиралась со своими собутыльниками в какой-нибудь не людный район и напивалась чуть ли не до белой горячки и возвращалась домой под утро, когда Ева и дед уже были на ногах и с волнением ждали её возвращения. Дедушки не стало год назад. Ева была вне себя от горя, Миранда, узнавшая о смерти своего отца, ушла в длительный долгий запой. Женщине пришлось оплачивать на последние деньги похороны деда, тянуть на свою небольшую зарплату и себя, и мать, которая, как подозревала Ева, приходила пьяная не только от алкоголя. В конце концов в связи с последними событиями в мире денег перестало хватать даже на еду, поэтому, продав квартиру, Ева приняла решение уехать из столицы в маленький город. Сначала выбор пал на Арад, но мать вдруг заявила, что хочет жить за границей. На вопрос «с хуя ли?» ответ был прост: мать решила, что не может смириться со смертью отца и для того, чтобы поскорее смириться с утратой, нужно уехать далеко-далеко. Желательно, в Арабские Эмираты. Получив на это ответ: «Пошла в жопу», мать предложила альтернативу — переехать в Германию. Зная, какая сильная там инфляция и на сколько хреново им там придётся Ева хотела было отговорить Миранду, но та была непреклонна: «Либо мы едем в Германию, либо я вообще никуда отсюда не поеду». Пришлось ехать. На то, в каком городе жить было уже насрать. Но так как в больших городах цены на недвижимость были заоблачные, пришлось выбирать то, что было по карману. Так и попали они в малюсенький город в Баварии. — Мать, ты дома? — кричит Ева, но в ответ слышит только лишь тишину. Проходит на кухню и видит распластавшуюся на полу Миранду, от которой несло перегаром так, что запах чувствовался на другом конце комнаты. «М-м-м. Запах детства». Ева наклоняется к матери, нащупывая пульс. Вроде жива. Подняв с пола пустую бутылку от красного креплёного, женщина выкидывает её в мусорное ведро, затем берёт со стола другую такую же бутылку, в которой ещё осталась треть напитка. Сначала она хочет сделать глоток, но потом её взгляд перебегает на мать, лежащую на полу. Её сальные волосы запутаны, лицо опухшее, одежда грязная, тело Миранды смердит. Женщина вздыхает, сдерживая подступающую тошноту и ставит бутылку обратно на стол, только потом замечая, что в углу кухни валяется пустая бутылка коньяка, которую она ранее припрятала от Миранды. «Нашла, падла», — думает она, слегка пиная стеклянный сосуд. Так и не переодеваясь, она заходит в спальню, заваленную коробками, аккуратно ставит гитару в свободный угол и ложится на двуместную кровать, благодаря бога за то, что пьяная мать не пошла спать сюда, а вырубилась прямо на месте. Но сон никак не хочет брать её. Ева ворочается с боку на бок, но заснуть никак не получается. От скуки она берёт телефон в руки и печатает сообщение на недавно забитый номер.