Начерти

      Добирается до дома он, включив на максимум тоннельное зрение, как будто на сверхзвуковой скорости. На автомате добегает до подъезда и возвращается обратно в физическое тело уже в прихожей. Сбрасывает кеды, куртку, на ходу до ванной — оставшиеся шмотки, залезает в душ и долго-долго моется под кипятком, пока кожа не становится красноватой и набухшей. Пьет прямо из душа, набирая воду ладонями — сушит невыносимо. Из ванной он выходит обновившимся румяным человеком в большом голубом полотенце и с твердым намерением завязать с интерназальным употреблением. Хотя бы на месяц. В последнее время из-за Нурлана и общего стресса он зачастил, чего прежде старался не допускать.       Себя Рустам в глубине души считал медицинским феноменом — почти десять лет употребления подкосили его психологическое здоровье, но мягко обошлись с физическим, а зависимость, как он считал, у него была контролируемая. Он называл это принципом поплавка.       Занырнул он, попробовав в школе, потом — наверх: он сделал большой перерыв на вышке и четыре курса только покуривал, вплоть до зимней сессии выпускного года, после которой его унесло снова вниз, в стимуляторный штопор. Выплыв оттуда, он понял, что пропустил и выпускные экзамены, и защиту диплома, расстроился и просто тихо прибухивал и катал в компик в маминой квартире до двадцать первого дня рождения. Потом — звонок старых друзей, опять прежняя тусовка, марафоны, пробуждения непонятно где и непонятно с кем, провалы в памяти. Потом — либо кончались деньги и способы их намутить, либо происходило что-то настолько ужасное и нелепое, что Рус отталкивался ото дна и снова всплывал. Туда-сюда, почти пять лет. Он работал где попало по несколько месяцев и бросал, растерял старых друзей, не приобрел новых, не завел романтических отношений, разругался в хлам с матерью, обитал по чужим хатам, съемам и притонам. Выходом тогда стала Москва. Мать тоже увидела в этом новый старт или просто была рада убрать его с глаз — настолько, что вытрясла с давно ушедшего отца денег сыночке на билет. Впрочем, это уже было давно и, возможно, даже не с ним.       Короче, Рустам четко понимает, что сегодня поплавок всплыл обратно. Забивает себе немного покурить, чтобы снять напряжение в челюсти и беспокойство в ногах, потом — приступает к решению финансовых вопросов. Для этого находит в телефоне нужный контакт.       — Наденька, золото мое.       — Рустам, дорогой! — девушка как будто усиленно рада его слышать. — Ты с хорошими новостями, я надеюсь?       — С прекрасными. Есть твое любимое для свиданок, две штучки, — Рустам прижимает мобильный к уху, роется в рюкзаке.       — Блин, и реально, если послать запрос во Вселенную, то все дается тебе само! — Рустам закатывает глаза. — Мне сегодня нужно как раз. Гости. Цена вопросика?       — Пятнашка, — он находит таблетки и освобождает их от фольги. Надо бы положить их в зипку для приличного вида. Сервис все-таки.       — Пятнадцать за две? — Тон Нади резко меняется. — Ты не заболел там?       — Хочешь, чтоб было дешево — заказывай на Вайлдберис на магнитах, как все остальные. За товар и услуги доставки это даже дешево. Не жадничай.       — Ладно, хрен с тобой, аферист. К восьми подъехать сможешь?       — Без проблем. С вами приятно иметь дело! — Рустам довольно вешает трубку.       Он смотрит на часы и понимает, что у него даже есть возможность немного понежиться в кровати. Поспать не удастся, дружище фен еще лениво крутится по организму, но от души полежать под мурлыканье телевизора лишним не будет. Когда в квартире становится абсолютно темно, Рус одевается и выходит в освещенный оранжевыми фонарями ноябрь. ***       Стремительно перебирая ногами на пронизывающем ветру, Рустам приближается к монструозному серому кораблю, который по какому-то недоразумению тут считают «элитным жилым домом». Наденька жила в люкс-вау-пентхаусе в этом чудище на Беговой. Она была его лет на десять старше, но хорошо сохранившейся, в юности плясала в каком-то кабаре под началом известной в городе армянки под фамилией Еприкян, сейчас позиционировала себя как актриса и модель, и была старой-доброй проверенной клиенткой, любительницей американской классики — экстази и рецептурных медикаментов. В дружбе самого Рустама и его коллег с такими девушками, как Надя, он видел какую-то практически историческую составляющую и всегда любил иметь с ними дело. В конце концов, подгонять товар втридорога кому-то ухоженному и вкусно пахнущему было несравнимо приятнее, чем закапывать его в мерзлую землю в каком-то гаражном кооперативе.       Рус быстро проходит домофон, консьержа и подъезд, взмывает вверх на лифте и скребется в массивную железную дверь. Надя открывает в ореоле яркого света из прихожей, в белом тончайшем халате, как всегда уложенная и на каблуках, кратко чмокает около его щеки и втягивает в пахнущий ванилью пентхаус.       — Выглядишь великолепно, как обычно, — Рустам косится на свое отражение в ростовом зеркале прихожей и думает, что во всем этом белом-бежевом-золотом он выглядит сильно несвежим.       — Спасибо, родной, не могу тебе сказать того же, — Наденька смеётся и смахивает с его плеча невидимую пыль. — Выпить что-то хочешь?       — Не, тороплюсь, — Рус отказывается от чисто формального предложения. Раздвижные двери в зал за надиной спиной открыты, он видит там в приглушенном свете вторую девушку, длинную и худую, в черном платье. Чуть присмотревшись, узнает в ней Катю с какой-то вороньей фамилией — еще одну актрису и модель, но еще старше Нади. Тоже, наверняка, говорила, что ей двадцать девять. Им всегда двадцать девять.       — Че, у вас с Катюхой за вечеринка? Молодость вспоминаете? — из чистой вредности спрашивает Рус.       — Да мужичок один пришел, — Надя говорит очень тихо, даже пропускает мимо ушей подачу. Добавляет еще тише: — Очень заряженный… не типа деньгами, а…       — Наденька, это что за глист? — вслед за басом, из темного зала в дверном проеме образуется невероятно огромный мужик. Рустам успевает заметить расслабленный галстук, рыжеватые волосы и то, что тот моложе, чем может показаться на первый взгляд. В руке у него — стакан с виски, яркий свет от лампы в прихожей блестит на кубиках льда, и тут Рус и гигант пересекаются глазами. Рустам проглатывает язвительный ответ на обидного «глиста», потому что почему-то именно в этот момент оглушающе четко осознает, что перед ним — очень важный человек. И очень опасный. Душа внутри делает кульбит, как на качелях. Рус пока сам не понимает природу такой резкой реакции на абсолютно незнакомого рыжего, но машинально делает шаг назад.       — Илюша, это доставочка! — щебечет Надя. — Сейчас я договорю и к вам вернусь!       Из темноты на помощь выныривают две худые катины руки, которые обвивают шкафообразного «Илюшу» и утягивают его обратно в зал. Тот что-то невнятно бурчит и переключается на нее.       — Ебать что за тип, — Рустам еле отрывает глаза от места, где только что стоял Илья. — Вы его где отрыли?       — Неважно, — шипит Надя, и ему кажется, что и она немного испугана. — Любопытный какой. Давай гостинцы, вот бабло.       Он обменивает зипку на три скрученных в трубочку Хабаровска. Удержаться не может:       — А он знает, сколько вам лет?       — Рустам!       — И Катюхе бы с круглыми осторожнее, в ее возрасте бы сердце беречь…       — Руста-а-ам! Иди давай! — Надя шутливо толкает его в грудь.       — Все-все, съебался, — Рустам выходит за дверь и уже из подъезда, замявшись, добавляет: — Вы бы с ним как-то осторожнее, он какой-то жуткий.       Надя смотрит на его вдруг очень серьезно.       — Я знаю, Рус. Жуткий, — выдыхает. — Все нормально будет, не волнуйся.       Рус выныривает из подъезда бетонного корабля, натягивает капюшон и прикуривает сигаретку. Проверяет себя на предмет мук совести — таковых не наблюдается. От Нурлана не убудет, от Дедищева — и подавно. Да-да, воровать у конторы — плохая идея, но все это делали. Артем воровал для себя и почти не барыжил в левак — только угощал девчонок, Турал воровал и толкал в ночных клубах, и из-за этого был часто бит охраной, все остальные одноразовые курьеры тоже воровали и все тут. Рустам старался не наглеть, денег ему хватало, но и лишние подзаработать он мог под настроение. Особенно в таких обстоятельствах. Забавно, что всего две таблетки из большого заказа покрывают с половину его долга за него же. В кармане дважды вибрирует телефон.       Утром сразу в офис       Дебил       Рустама не пугают сообщения от Нурлана, скорее даже веселят. По дороге на Беговую он уже кратко рассказал старшему по курьерам, Гаджи, о своем сегодняшнем провале с доставкой, а тот, видимо, по-быстрому побежал ябедничать на него. Раз Нур не позвонил с криками ехать получать выговор и отдавать бабки «вотпрямщас», значит, дела ему до этого особо не было, а Рустам мог спокойно ехать домой отсыпаться.