Рассвет в долине пепла

Кажется, в пучине отчаянья я вижу сны Кто же сегодня исчезнет в замкнутых кругах ада?

– Температура не спадает уже неделю, не помогают даже жаропонижающие. Прошу прощения, госпожа Хайтани, если завтра ситуация не пойдет на улучшение, я буду вынужден госпитализировать вашего сына. Осложнения при бронхите могут привести к пневмонии или даже абсцессу легкого. Боюсь, что Риндо такого не перенесет, ему всего пять. Спрятавшись за углом, Ран хмуро подслушивал разговор матери и неизвестного мужчины в белом халате. Он не понимал многих слов, но одно осознавал очень ясно: с его братом происходит что-то очень плохое и серьезное. Как только дверь за незнакомцем захлопнулась, Ран поспешно выбежал к матери и вцепился в ее руку, привлекая внимание. – Что такое, мой хороший? – женщина устало присела на корточки и потрепала светлые косички сына. – Ты почему не спишь в такое время? – Пусти меня к Риндо, – Ран увернулся от чужих рук и слишком настойчиво для шестилетнего ребенка добавил. – Я не видел его уже неделю. – Ран, я уже сто раз повторила, что твой брат болеет, – миссис Хайтани покачала головой. – Не хватало еще, чтобы ты тоже заразился. – Я не заражусь, – Ран сложил руки на груди и упрямо посмотрел в глаза матери. – Я ему нужен. Старшая Хайтани с трудом сдерживалась, чтобы не прикрикнуть на неугомонного сына: обычно привязанность детей друг к другу умиляла, но после нескольких бессонных ночей женщина слишком утомилась, чтобы объяснять Рану, что Риндо нужен не он, а покой и антибиотики. Нервы сдавали, и мать была в шаге от того, чтобы отправить старшего сына в его комнату в приказном тоне – но неожиданно ее талию сзади обвили две горячие уверенные руки. – Пусти его, – красивый мужчина в очках на кончике прямого носа приобнял жену и с улыбкой посмотрел на Рана. – Он у нас уже взрослый, знает, что делает. – С ума сошел? – миссис Хайтани невольно повысила голос, но, вспомнив, что в соседней комнате Риндо мучается от жара, шикнула. – Что будем делать, если они вдвоем слягут? – Не слягут, – глава семейства произнес это так, как будто знал все наперед, а затем положил обе ладони на узкие мальчишеские плечи Рана. – Не слушай маму, я верю в вашу космическую связь. Иди и делай, что считаешь нужным. Женщина вздохнула, но тоже кивнула и погладила старшего сына по голове: она считала все это абсурдом, но не могла противиться гипнотизирующим лавандовым глазам мальчика. А Ран уже забыл про родителей и поспешно проскользнул в комнату брата, прикрыв за собой дверь – здесь было темно и пахло какими-то лекарствами. Почти на ощупь, словно кошка, старший Хайтани прокрался к кровати. Сначала он даже не разглядел Риндо: и только потом увидел, что тот сжался в клубочек и зарылся в одеяло, мелко дрожа – Ран тут же забрался на кровать и устроился рядом. Даже так он ощущал, какой от младшего исходит жар: Риндо ворочался во сне и часто и тяжело дышал, хмуря брови – Ран не узнавал в нем своего брата с пухлыми щеками и озорным взглядом. Сердце сжималось от вида такого Риндо, но старший уверенно скользнул к нему под одеяло и прижался к чужому лбу – тот буквально полыхал. Риндо вдруг сонно приоткрыл глаза и сфокусировал мутный взгляд на брате: – Ран? – Все в порядке, спи, – Ран произнес это сдавленным шепотом. – Я рядом, я защищу тебя. Последних слов Риндо уже не услышал, потому что снова провалился в лихорадочный сон: но брат крепко обнял его, будто желал спрятать младшего от всех кошмаров, и тот сразу же приник к груди Рана – в этой же позе они и уснули. Когда утром родители заглянули в комнату, Риндо уже спокойно посапывал на груди брата, закинув на него ногу. Температуры у младшего не было. *** Стоя под потоками воды, Риндо вспоминал свой вчерашний сон. В памяти остались лишь какие-то обрывки, но младший Хайтани догадался, что ему снилась его детская болезнь: тогда он почти все время был в отключке, а потому представлял ситуацию только по рассказам родителей и брата. Риндо не понимал, почему эти события всплыли в его памяти именно сейчас, но на душе отчего-то было тяжело. Началось уже второе утром в этом кошмаре, и Риндо казалось, что все события прошедшего дня навалились на его плечи, буквально вдавливая в землю – он пытался смыть мрачные мысли в душе, но не помогала даже горячая вода. Из головы не выходил Ран. Если вчера младший Хайтани был потрясен произошедшим, то сегодня приходило медленное осознание всего – и Риндо становилось все страшнее. Прошлым утром в магазине на заправке ему еще казалось, что все это если не шутка, то что-то вроде затянувшегося сна: теперь Риндо понимал, что едва не потерял брата в самой настоящей реальности. И теперь он должен сделать все, чтобы этого не повторилось. Непроизвольно младший Хайтани коснулся своих губ – он и сам не понял, что это был за порыв вчера ночью на крыше: сейчас почему-то было стыдно. Неясность будущего, запутанные отношения с Раном, страх снова ошибиться и потерять брата – все это терзало Риндо, цеплялось за его сердце, и парень устало стоял под потоками воды, смывая с себя засохшую кровь и пот. Выходить в главный зал клуба не хотелось: как будто за порогом душевой заканчивались границы безопасности. Но выключить воду все-таки пришлось – Риндо понимал, что не может прятаться вечно. Полотенец не было, и младший Хайтани долго обтирался найденными бумажными салфетками: перепачканную в пыли толстовку он решил пока не надевать и остался только в укороченных брюках. С волос Риндо еще капала вода, она стекала на плечи и скользила по торсу, но парень настолько утонул в собственных мыслях, что не замечал этого – а потому не заметил и силуэт, возникший за его спиной, как только Риндо вышел в небольшой коридор, соединяющий душевую с залом. Только когда в плечо младшего Хайтани впились холодные пальцы, он резко обернулся, сталкиваясь нос к носу с Санзу. – Хару, мать твою, – Риндо резко выдохнул, понимая, что опасность не грозит. – Что ты здесь делаешь? Бывший зам Канто хмуро посмотрел на него из-под челки – Санзу молчал и отчего-то избегал взгляда младшего Хайтани, будто это не он сам только что остановил его. Риндо терпеливо ждал, пока Харучиё заговорит, но тот продолжал сосредоточенно рассматривать стены в коридоре и покусывать губы с выцветшими в уголках шрамами – только когда младший Хайтани все-таки попытался отпихнуть его с дороги, Санзу быстро протараторил: – Я хотел извиниться за вчера. – Что? – Риндо в недоумении приподнял бровь. – Мы ведь говорили об этом. – Да нет, – Харучиё чуть поморщился и все-таки заглянул в чужие глаза. – Я хотел нормально извиниться, а то ощущаю себя, как твой блядский брат. Это получилось случайно, я толкнул тебя не намеренно… Просто сработал инстинкт выживания, я даже понять ничего не успел. Короче прости, что я поступил, как урод. Упоминание Рана резануло, но младший Хайтани никак этого не показал. Риндо слушал все это и терялся, понимая, что просто не знает, что говорить: перед ним никогда не извинялись. Отчего-то стоять перед Харучиё и слушать, как он признает свою вину, нервно покачиваясь из стороны в сторону, было неловко, и Риндо поспешно ответил: – Повторяю, зла я не держу. Давай просто забудем эту историю. Санзу тут же выдохнул с облегчением и наконец-то откинул волосы с лица, заправляя их за уши – Риндо отметил, что выглядит тот относительно неплохо: если не считать бледности и яркого синяка на скуле. Теперь они молчали, стоя друг напротив друга, и младший Хайтани подумал, что заканчивать разговор на такой странной ноте он не хочет – нужно было срочно менять тему. – Ты успел найти свои таблетки? – Риндо спросил это так внезапно, что Санзу непонимающе приподнял бровь, и парню пришлось пояснять. – Вчера, в аптеке. – Ааа, ты про это, – Харучиё покачал головой и спрятал ладони в рукавах толстовки. – Неа, не успел. Эта хуета выскочила раньше. – И что теперь будет? – младший Хайтани напрягся, вспоминая, как Санзу говорил, что без этих таблеток у него поедет крыша. – Ночью я превращусь в бешеного осьминога и выебу вас всех своими щупальцами, – глаза Харучиё насмешливо сверкнули, но через секунду он тут же посерьезнел. – Не знаю, оно всегда проходит по-разному. Могу стать агрессивным и бросаться на вас без повода, а может, впаду в депрессию и начну плакать в углу. Второй вариант казался Риндо более предпочтительным – но он об этом промолчал. Младший Хайтани не знал, что еще здесь можно добавить, а потому решил, что диалог нужно заканчивать: он попытался обойти Санзу, но тот вдруг снова вцепился в его плечо – на этот раз более настойчиво. – Я рад, что ты не возненавидел меня после вчерашнего, – губы Харучиё сложились в подобие улыбки. – Ты мне нравишься, ты хороший. Жаль, что многие этого не понимают и под Хайтани имеют в виду только твоего брата. – Что? Ты о чем? Риндо почувствовал, как ему становится не по себе – так ощущает себя человек, когда в пустом переулке ночью слышит за своей спиной чьи-то шаги. Улыбка разорванных в уголках губ в полумраке коридора напомнила ему эти шаги. Харучиё явно заметил, какой эффект произвели его слова на Риндо, а потому намеренно выдержал паузу, будто играя на чужих нервах. – Только что слышал, как Коко и Какучё строят планы побега, – Санзу вздохнул и раздраженно цокнул языком. – Они считают, что самые сильные игроки в нашей команде это Какучё и Ран, а я возразил, что есть еще ты. Но они отмахнулись, сказали не вмешиваться и не нести чушь. Придурки. Слова Харучиё для Риндо стали ударом под дых – крайне неожиданным и болезненным. То, что еще вчера казалось кошмарами его воображения, сегодня перебралось в реальность: младший Хайтани оказался перед фактом того, что не годится брату даже в подметки. Санзу, кажется, не заметил состояния Риндо и продолжил участливо говорить, как остальных членов Канто впечатлила вчерашняя расправа Рана над зомби – особенно на фоне того, как Риндо чуть не погиб. Каждое слово Харучиё вонзалось в сердце младшего Хайтани, как длинные и острые иглы: от собственной никчемности Риндо хотелось крушить все вокруг, пока он не собьет руки в кровь. Ран снова лучше него – во всем. Ран сильный, смелый, независимый, его все обожают и боготворят, им восхищаются, а Риндо не может даже защитить свою чертову жизнь: во всем ему нужна чья-то помощь. – И ты еще смеешь с ним говорить? Раздраженный голос раздался за спиной младшего Хайтани так неожиданно, что тот вздрогнул и резко обернулся назад: Ран стоял у входа в коридор, холодно сложив руки на груди. Когда его взгляд встретился с взглядом Риндо, старший Хайтани сделал несколько шагов вперед, становясь между братом и застывшим в напряжении Харучиё. – Ран, не нужно… – Риндо осторожно коснулся локтя старшего. – Мы уже все решили. Проигнорировав голос брата, Ран дернул рукой, стряхивая его пальцы – Санзу уже тоже вызывающе смотрел в лавандовые глаза: для этого ему пришлось приподнять голову. Старший Хайтани ощутил прилив бешеной ярости, стоило ему только увидеть Харучиё – вчера все эмоции Рана выключились, отмерли, но сегодня, только проснувшись, он снова вспомнил, как из-за Санзу его брат чуть не погиб. И сейчас этот человек смеет стоять рядом с Риндо, даже разговаривать с ним: ненависть старшего Хайтани к Харучиё в моменте напоминала цунами, которое тот пытался сдерживать из последних сил. – Твоего мнения здесь никто не спрашивает, – Санзу бросил это вызывающе и с насмешкой заглянул в прищуренные глаза Рана. – Смирись уже, что не весь мир крутится вокруг тебя. Ну или хотя бы не все люди. – Ты сейчас очень нарываешься, – старший Хайтани говорил спокойно, но Риндо видел, как угрожающе пульсирует венка на его шее. – Даю тебе три секунды, чтобы исчезнуть с моих глаз и больше никогда не приближаться ни ко мне, ни к Риндо. – Можешь сразу идти нахуй со своими условиями, – Харучиё хмыкнул. – Даже до трех считать не нуж… Договорить парень не успел: потому что кулак старшего Хайтани впечатался в него с такой силой, что бывший зам Канто отлетел к стене, как тряпичная кукла. – Ран! Санзу не успел даже подняться, а Ран уже снова оказался рядом и приподнял его за ворот толстовки, швыряя в стену так, что Харучиё зашипел и рухнул на пол, пытаясь приподняться на четвереньки – старший Хайтани в этот момент с силой пнул того ногой и опустился сверху, нанося удар за ударом. Риндо несколько раз окликнул брата по имени, но это не дало результатов. Словно желая еще больше вывести Рана из себя, Санзу хохотал, хотя его лицо уже заливала кровь – старший Хайтани разбил его нос одним точным ударом, но продолжал бить: несколько кровавых капель попали на его лицо. В таком темпе Харучиё точно не продержится долго – его голова и так безвольно болталась из стороны в сторону, а смех уже напоминал бульканье: на разорванных в уголках губах начала пузыриться кровавая пена. Только когда Санзу начал захлебываться кровью, Риндо опомнился и сумел взять себя в руки: злость от бессилия была такой огромной, что младший Хайтани с рыком стащил брата с чужого тела и заломил его руки за спину – Ран пытался вырваться и достать до Харучиё длинными ногами, но Риндо держал его крепко. На звуки драки прибежали остальные члены Канто. Коко охнул и присел на корточки рядом с Санзу, приложив пальцы к его шее: пульс был. В это же время Какучё подошел к младшему Хайтани, помогая ему сдерживать Рана – тот уже успокоился, но продолжал смотреть не Харучиё, не отрываясь: так бойцовская собака смотрит на добычу, которую у нее отняли в последний момент. – Ран Хайтани, – отпихнув от себя Коко, Санзу вдруг приподнялся на локтях и сплюнул в сторону сгусток крови. – Запомни мои слова. Я сделаю так, что твоя жизнь превратится в самый кошмарный круг Ада. *** Оперевшись о собственные колени, Ран застыл на мягком диване и наблюдал за остальными членами Канто из-под полуопущенных век. Какучё и Вакаса снова что-то тихо обсуждали в стороне, Коко в десятый раз исследовал все шкафы и ящики на наличие чего-то, что может оказаться полезным, а Харучиё сидел у барной стойки и прикладывал к разбитому лицу салфетки, смоченные алкоголем – его переносица покраснела, а разбитые губы вспухли. В зале не было только Риндо. Ран знал, что тот ушел на крышу, и даже пытался пойти за ним: брат не прогонял его, но отвечал односложно и усиленно избегал взгляда глаза в глаза – старшему хватило и этого, чтобы понять, что что-то снова пошло не так. Раздражение внутри разгоралось все сильнее: отчасти потому, что Ран не слышал, о чем Риндо говорил с Санзу, отчасти потому, что в драке Харучиё успел расцарапать шею старшего Хайтани – следы от чужих пальцев нещадно саднили и болели. Ран знал, что ему необходимо успокоиться: принимать все решения нужно на холодную голову – это главная догма его жизни. Для начала лучше понять, что произошло с Риндо, ведь еще утром брат тепло ему улыбался и вел себя, как обычно: перемена его настроения наверняка связана с чертовым Санзу. Стоило подумать об этом, как старшего Хайтани снова захлестнула волна неконтролируемой, ослепляющей злости. Ран никогда не различал полутонов, с самого детства он мыслил только крайностями: черное и белое, любовь и ненависть, подчиняй или будешь подчиняться. «Знаешь, люди такие бляди» – эти слова мать сказала старшему Хайтани, когда ему было десять, и они с братом перешли в новую школу. Одноклассники их сразу невзлюбили: за то, что были не похожи на других. Риндо тогда сломали очки и засунули куртку в помойное ведро, а Рана избили толпой на заднем дворе школы – вечером дома, обрабатывая ссадины старшего сына, мать произнесла те самые слова, которые впоследствии стали догмой его жизни. Чтобы защитить себя и своих близких, нужно стать холодным, бесстрастным, беспринципным: нужно разучиться любить, разучиться чувствовать, ведь чувства – это слабость. Бей первым, и тогда тебе не успеют нанести удар, никогда никого не прощай, не давай второго шанса и не позволяй себе привязываться к людям, иначе они однажды нанесут тебе не совместимые с жизнью ранения – все это мама говорила десятилетнему Рану, смывая кровь с его лица. И сейчас старший Хайтани не понимал, почему брат не соблюдает таких простых истин: как можно простить человека, из-за которого ты чуть не погиб? Если бы Риндо предложил ему убить Санзу, Ран бы сразу согласился – потому что тот, кто предал однажды, обязательно сделает это и во второй раз. Старший Хайтани не понимал, как еще ему объяснить брату принцип работы этой жизни: что во всем мире они могут доверять только друг другу – все остальное лишь красиво поданное лицемерие и бессмысленные слова. – На улице все без изменений, – Риндо неожиданно появился на лестнице, ведущей с крыши. – Странный туман, периодически появляются зомби, но они просто шатаются мимо. Людей нет. – Это ожидаемо, – Коко вздохнул и вдруг вынул из одного ящика пыльную коробку. – Смотрите, настольные игры! Хотите поиграть? – Если это шутка, то крайне неудачная, – Ран поморщился. – Какие игры сейчас? – Разве можно быть таким занудой? – Хаджиме вздохнул и опустил коробки прямо на столик, за которым сидел старший Хайтани. – Даже в самые тяжелые времена вроде войн и эпидемий люди ходят в театры и на концерты, чтобы отвлечься. Нам тоже нужен глоток свежего воздуха. Отчасти Коко был прав – в замкнутом пространстве без возможности выйти на улицу члены Канто начинали медленно сходить с ума: каждый гонял в голове одну и ту же невеселую мысль – а что делать дальше? Запасов еды и воды им хватит еще дня на три при крайне суровой экономии, но дальше ведь нужно что-то делать, они не могут отсиживаться в этом клубе вечно. Ран хотел вывалить на Коко все это, но остальные члены Канто начали с интересом подходить к столу – старшему Хайтани было бы на это плевать, если бы среди всех не было Риндо: тот сейчас тоже с любопытством разглядывал коробки с играми. Коко изучил все наборы и пришел к выводу, что полный комплект был только в «Правда или действие?». Во всех остальных коробках либо не было карт, либо игральных фигурок, либо поле для игры было залито чем-то липким. – Я буду ведущим, – Коко уже тасовал карты умелыми движениями. – Бросаете кубик, у кого выпадет меньше всего очков, тот тянет карту первым. Далее по часовой стрелке. Игрок выбирает правду или действие, я зачитываю вопрос. Если вы выбираете правду, ее можно будет поменять на действие. Действие менять на правду нельзя. Есть вопросы? – Это же так глупо, – Ран снова вздохнул, не понимая, как вообще можно тратить на это время, когда им нужно думать о спасении. – Я ведь могу просто выбирать правду и врать вам, а вы никогда не сможете это проверить. – В этом и смысл игры, – Коко посмотрел на старшего Хайтани, как на умственно отсталого. – Быть честными друг с другом. Ты можешь врать, но для чего? Ран оставил этот вопрос без ответа. Он никогда не рассказывал никому ничего о себе и не собирался отступать от этого принципа и сейчас – даже из-за стола старший Хайтани не ушел, только потому что Риндо вдруг сел с ним рядом. По очереди все бросили кубики: меньше всего очков выпало Какучё. – Правда, – он с сомнением глянул на карты в руках Коко. – Как ты относишься к сексу по дружбе? – Хаджиме хмыкнул и зачитал текст, а затем, глядя на недоумение на чужом лице, нетерпеливо пояснил. – Это я не для себя интересуюсь, это вопрос такой. – Я… Никак, – Какучё выпалил это быстро, но на его обычно беспристрастном лице проступил явный румянец. – Что за странные вопросы? Коко пожал плечами, как бы говоря, что правила придумывает не он. Закинув ногу на ногу, Ран скептически наблюдал за происходящим, надеясь, что кому-то хватит ума предложить закончить на этом, но все молчали – игра продолжилась. Следующим на очереди был Харучиё. – Действие, – Санзу насмешливо произнес это, даже не подумав. – Сними брюки и покажи друзьям свои стильные боксеры. Следующий за тобой игрок решит, можно ли тебе одеваться. Харучиё и Ран переглянулись: Санзу сидел на краю стола, поэтому за ним не было никого, но первым на другой стороне застыл старший Хайтани, а потому технически он был следующим игроком. Не удержавшись, Ран в раздражении схватил крышку от коробки – на ней был изображен вульгарно усмехающийся кролик и ярко-розовая надпись «18+». Возмутиться старший Хайтани не успел: Харучиё уже поднялся с места и застыл прямо перед ним. Щелкнула пряжка ремня, и Санзу легко спустил узкие джинсы с худых бедер, демонстрируя черные боксеры – для наглядности он даже приподнял толстовку выше: все члены Канто разглядели выцветающие синяки и следы от уколов на внутренней стороне его бедер. – Меня сейчас стошнит, – Ран демонстративно прикрыл лицо рукой. – Одевайся, избавь меня от этого. Хмыкнув, Санзу натянул брюки обратно. Казалось, что чем больше отвращения проступает на лице Рана, тем довольнее становится бывший зам Канто. Ощущая, что они снова могут сцепиться в любой момент, Коко поспешно протянул Рану колоду карт – тот долго смотрел на них, не отрываясь, но затем все-таки вытянул одну и холодно бросил: – Правда. – Первая влюбленность – чувство, которое ты не забудешь никогда. Расскажи друзьям, кто был твоим первым объектом воздыхания. Лицо старшего Хайтани оставалось все таким же невозмутимым и равнодушным, но в его голове пронеслись сотни мыслей. Перед глазами тут же встала сцена, как в шестнадцать Риндо подарил ему самодельный шоколад на день влюбленных, а Ран через месяц* вручил ему коробку с новенькими наушниками, которые только-только появились в Японии. Тогда они обыграли это как шутку и хохотали, но старший Хайтани потом еще долго вспоминал улыбку Риндо, когда тот протягивал ему кривоватую плитку шоколада, и то странное тепло в груди от счастливого выражения на лице брата при виде наушников. Ран не привык прислушиваться к своим чувствам, считая это уделом слабых людей – поэтому он даже не знал, почему сейчас вспомнил все это, когда речь шла о первой влюбленности. – Я никогда ни в кого не влюблялся, – старший Хайтани произнес это все тем же ледяным тоном. – Поэтому не могу вас ничем поразить. – Никогда бы не подумал, – Коко хмыкнул и закатил глаза. – Хайтани, так может, ты еще и девстственник? – Санзу вызывающе наклонился к Рану, но тут же подался назад, когда тот угрожающе повел плечом. Рана не особенно интересовала чужая реакция: мнения людей для него было пустым звуком. Он повернулся к Риндо, который сидел сразу следом за ним, но тот сосредоточенно смотрел куда-то в пол – младший Хайтани хмурился и нервно постукивал пальцами по собственному колену. Это насторожило Рана: ведь еще минуту назад брат выглядел достаточно спокойным. Волнуется перед своей очередью? Почему? Он ведь сам хотел сыграть в эту идиотскую игру? – Действие, – Риндо вдруг резко поднял голову и протянул Коко выбранную карту. – Давай добавим игре огонька. Поцелуй игрока, который сидит напротив тебя. В один момент Рану показалось, что он сейчас разнесет чертов стол в щепки: прямо напротив Риндо сидел Харучиё. Тот тоже это понял, а потому на стуле отодвинулся назад, как бы приглашая младшего Хайтани сесть на собственные колени. – Я думаю, что уже перебор, – Ран процедил это через зубы. – Предлагаю закончить игру. – Сейчас очередь твоего брата, – Санзу ядовито улыбнулся. – Только он может отказаться. – Риндо, ты же не станешь этого делать? – Ран резко обернулся, но, заметив, как младший встает, вцепился в его руку. – Ты с ума сошел? – Это же просто игра, – Риндо выдернул ладонь с несвойственным ему раздражением. – Если бы не твои слова о том, что ты никого не любишь, я бы подумал, что ты ревнуешь. А так… наверное, просто мерзкий характер, да? – Харучиё продолжа издевательски подливать масла в огонь. – Риндо, сексуального засоса не получится, потому что кое-кто разбил мне губы, но я буду стараться. – Не делай этого. Ран напрягся, но не сдвинулся с места, понимая, что просто не может ничего сделать – не удерживать же брата силой? Прямо на его глазах Риндо медленно подошел к Харучиё, чуть хмурясь, и тот с готовностью откинулся на спинку стула: младший Хайтани перекинул через него ногу, устраиваясь на чужих коленях. Рану захотелось закричать – но он только смотрел на брата, не отрываясь, и цеплялся за столешницу так, что костяшки побелели. Все это было неправильно, наигранно и нелепо, и старший Хайтани это понимал, но был бессилен: он не знал, как описать бурю чувств внутри – как будто если Риндо коснется губ Харучиё, случится что-то непоправимое, а он, Ран, молча наблюдает за этим концом света. Остальные члены Канто молчали, с любопытством глядя на Санзу и младшего Хайтани. Если бывшего зама Канто ситуация явно веселила, то Риндо выглядел скорее растерянным, но все равно наклонялся к чужому лицу – Ран вдруг понял, что дрожит даже не от злости: ему больно. Это была не физическая боль в расцарапанной шее или порезанных руках – ныло что-то глубоко внутри. Риндо уже почти коснулся губ Харучиё, и Ран приготовился отворачиваться, понимая, что не сможет на это смотреть. Неожиданно прямо над головой раздался странный гул. Младший Хайтани тут же отпрянул от Санзу, а остальные члены Канто принялись непонимающе крутить головой, прислушиваясь к звуку, который становился все громче. Первым источник гула определил Коко, и его глаза тут же расширились: – Это вертолет! Бежим на крышу! *** – Внимание жители Токио. В целях эвакуации населения завтра в пять часов вечера в городе будут организованы площадки для вывоза людей. Спасательные вертолеты будут ожидать вас на станциях Икебукуро, Уэно, Отэмачи и Шибуя. Внимание жители Токио. В целях эвакуации населения завтра в пять часов вечера в городе будут организованы площадки… Сразу несколько вертолетов кружили в небе, и с громкоговорителей вещали одно и то же сообщение. Члены Канто ошарашенно переглядывались, стоя на самом краю плоской крыши – отсюда было видно, как все зомби, привлеченные гулом пропеллера, движутся в сторону, куда летели вертолеты. Какучё усиленно махал руками, пытаясь привлечь внимание, но механический голос, повторяющий одно и то же сообщение, становился все тише – вертолеты улетали. Когда на крыше снова воцарилась тишина, Коко быстро направился к лестнице: его глаза азартно заблестели. – Это наш шанс. В зале Коко достал тетради, которые нашел за барной стойкой – там велся учет алкоголя. Выдрав чистый лист, он разложил его на столе и принялся что-то чертить, пока остальные члены Канто с любопытством обступали его. – Какучё, ты нас вез, в каком примерно районе мы находимся? – Коко оторвался от листа. – И какая станция метро к нам ближе всего? – Мы на самом востоке Токио, станция Тацуми, – Какучё на несколько секунду задумался. – Мы убежали не так далеко от заправки, так что станция должна быть минутах в десяти от нас. Коко сосредоточенно кивнул и продолжил что-то чертить: на листе перед ним появлялось все больше путаных линий и точек. Члены Канто переглядывались, в их глазах, что еще пятнадцать минут казались мутными и усталыми, загоралась надежда – кошмар закончится, их спасут. Только Ран продолжал задумчиво наблюдать за чертежами Коко: не удержавшись, старший Хайтани заглянул за чужое плечо и увидел то, что ожидал увидеть – на листе перед ним была схема токийского метро. – Ты нарисовал это все по памяти? – Ран недоверчиво сощурился. – Финансовым гением не стать, если не можешь досконально запомнить картинку с первого взгляда, – Коко отмахнулся, не отрываясь от своего чертежа. – Смотрите, если мы сейчас на Тацуми, то из пунктов спасения ближе всего к нам Отэмачи, но у этих веток вообще нет никакого пересечения… Поэтому нужно будет добраться до Нагатачё и перейти на фиолетовую ветку, а там по прямой доберемся до Шибуи. – План отличный, – старший Хайтани с сомнением посмотрел на Коко, опасаясь, что у того поехала крыша вслед за Харучиё. – Но у меня есть подозрение, что в работе токийского метрополитена наблюдаются… сбои. – Мы пойдем пешком, – Хаджиме спокойно выдержал взгляд Рана. – Мы ни за что не доберемся до Шибуи живыми, если будет идти по улице, но под землей тварей точно нет. – В этом определенно есть смысл, – Какуче согласно кивнул. – Так мы сможем добраться до пункта спасения относительно безопасно. Но сколько мы будем идти? Шибуя это центр, а мы на окраине… – Если взять масштаб карты… Плюс отклонения в ветках метро… Время на пересадку… Я думаю, что часов за десять, если нам ничего не помешает. – То есть, мы будем идти десять часов без перерыва по туннелям под землей, не зная, куда и как мы идем? – энтузиазма в голосе Рана было не слышно. – Сейчас три часа дня, у нас есть целые сутки, – Коко проверил время на часах на запястье. – Это единственный выход, иначе мы загнемся в этом клубе. Ран задумчиво посмотрел на нарисованную от руки карту: доверия она не внушала – но еще страшнее было думать о том, что ждет их впереди, если остаться в этом клубе. Теперь, когда появилась надежда на спасение, снова вернулись силы, которые отнял вчерашний день: Ран понимал, что нужно брать себя в руки и заниматься собственным спасением, не позволяя себе сдаваться – он должен оставаться сильным. Ради себя и ради Риндо. – Тогда собираемся и выходим прямо сейчас, – старший Хайтани произнес это предельно спокойно. – Нужно добраться до Шибуи как можно раньше. *** Закинув на плечо рюкзак, Риндо нетерпеливо ходил перед дверью из угла в угол. На сборы потребовался час, остались последние приготовления: члены Канто вспомнили, что у них нет даже фонарика, а потому Коко и Какучё сейчас откручивали две неоновые лампы на батарейках, чтобы освещать ими путь в подземных тоннелях. В рюкзак Риндо собрали остатки еды и воды – остальное члены Канто съели, чтобы были силы на дорогу. Все понимали, что если они смогут добраться до Шибуи без происшествий, то запасы продуктов им уже не понадобятся – что делать, если что-то все-таки случится, думать никто не хотел. Риндо нашел взглядом брата: тот полулежал на диване и смотрел в потолок, погрузившись в свои мысли. После случая с игрой они не разговаривали – младший Хайтани чувствовал, что вывел Рана из себя, и теперь потерялся в собственных чувствах. С одной стороны он снова ощущал это дурацкое детское злорадство: ведь его отчего-то так задели слова брата о том, что он никогда никого не любил – тогда пусть смотрит, как Риндо целуется с человеком, которого тот ненавидит. Но вместе с тем младший Хайтани был рад, что поцелуй так и не состоялся: ему хотелось подразнить Рана, но не рушить их отношения, которые и так качало из стороны в сторону, как мост над пропастью. Воспоминания о том, как старший Хайтани чуть не погиб, все еще были слишком свежи в памяти – и Риндо не хотел, чтобы эта история снова повторилась из-за его глупости. Он вспоминал, каким слабым и уставшим вчера был его брат на крыше, как он заснул, прижимаясь к нему. Риндо раздирали противоречия: ему хотелось отдалиться от брата, чтобы его воспринимали как самостоятельную единицу, но вместе с тем он ощущал почти физическую потребность быть рядом с Раном. Сейчас без своей огромной куртки старший Хайтани снова казался худым и усталым – а еще Риндо вспоминал, что по прогнозам на улице должно похолодать. Тогда он решился. Стоило Риндо подойти к брату, как тот сел, почувствовав его приближение. Младший Хайтани сразу же протянул ему собственное пальто, а на вопросительный взгляд Рана пояснил: – На улице холодно, а ты остался без куртки. Возьми. – А ты? – Ран покачал головой. – Это же ты все время заболеваешь, как только попадаешь под дождь. – Дождя сейчас нет, – Риндо чуть улыбнулся. – И у меня кровь горячая. Не удержавшись, Ран хмыкнул, но пальто все-таки надел. Теперь они с младшим Хайтани молча сидели на диване бок о бок и старательно избегали взглядов друг друга – Коко с Какучё в это время закончили снимать уже вторую лампу. Риндо видел, что алые борозды от ногтей Харучиё на шее брата воспалились и сейчас пестрели алыми полосами на бледной коже. – Ран, – младший Хайтани не знал, что говорить, а потому долго подбирал слова. – Ты же не злишься на меня за игру? – Нет, с чего бы? – Ран пожал плечами, а затем тоже чуть подумал. – Просто не хотел, чтобы ты целовал этого придурка. Еще заразишься чем-то. – Это же просто дурацкая игра, – отчего-то голос Риндо прозвучал неуверенно. – И все, что там происходит… это же тоже игра, да? Сейчас младший Хайтани думал даже не о своем несостоявшемся поцелуе – а о том, что его брат никогда никого не любил. Отчего-то думать об этом было так больно, что Риндо всячески убеждал себя, что это неправда: хотя ему ведь не должно быть никакого дела до того, что там на сердечном фронте у Рана – ну не любил и не любил, может, еще полюбит. Услышать ответ самого старшего Хайтани Риндо не успел: Какучё объявил, что нужно выходить. Члены Канто еще раз проговорили план. Они стараются предельно быстро и тихо добраться до станции метро в надежде, что на окраине Токио в самой подземке не окажется тварей – или их будет столько, что они сумеют справиться. А дальше нужно просто идти по подземным туннелям до Шибуи, ориентируясь на карту. – В центре Токио монстров будет больше, – Ран холодно вставил это в монолог Какучё. – Нам же придется как-то выходить из метро. – Об этом подумаем, если… когда доберемся. Больше вопросов не осталось – и снова предельно простой и ясный план. Старший Хайтани пытался просчитать все возможные риски, но понял, что это невозможно: опасность может подстерегать на каждом углу. Пальто на нем приятно пахло Риндо, и этот запах успокаивал, возвращал в реальность – после разговора с братом Рану стало немного полегче: он больше не ощущал себя таким одиноким и загнанным в угол. Старший Хайтани еще раз оглядел оставшихся в живых членов Канто: их ряды заметно поредели. Коко и Какучё сосредоточенно изучали нарисованную карту, Харучиё мрачно сжимал в руках молоток, который нашел за барной стойкой, Вакаса стоял, привалившись к стене, и выглядел каким-то бледным и измученным. Последним Ран посмотрел на Риндо – тот сразу же поймал его взгляд и уверенно кивнул. Настало время выходить. Без лишних звуков члены Канто по очереди выскользнули за дверь. Улица встретила их холодным воздухом и все той же завесой из пепла в воздухе: темнеть еще не начало, но контуров солнца в небе видно не было – у них есть ровно сутки, чтобы добраться до Шибуи. Ран старался не думать о том, сколько часов им сегодня предстоит провести на ногах без сна: и это при условии, если спуститься в метро вообще получится. Старший Хайтани шел позади брата, напряженно оглядываясь по сторонам, но тварей пока не было – скорее всего, они двинулись в центр за вертолетом, привлеченные громким звуком: это играло на руку. Впереди Какучё тоже сосредоточенно вглядывался в туман – он неплохо знал район, но завеса пепла искажала реальность, будто улицы двигаются, издеваясь над членами Канто. Несколько раз одиночные твари все-таки выходили из-за углов домов. Но их удавалось заметить раньше, чем они приближались, и все замирали, переставая даже дышать – зомби просто проходили мимо, растворяясь в тумане. Рану это не нравилось: слишком легко все складывается. Плохое предчувствие внутри старшего Хайтани росло с каждой секундой – в какой-то момент ему даже начало казаться, что и в воздухе завис отвратительный смрад гниения. Чтобы успокоиться, Ран перевел взгляд на Риндо впереди: тот шел, сосредоточенно поддерживая рюкзак за лямки, чтобы тот не сползал – волосы младший Хайтани убирать не стал, и теперь они разлетались при каждом порыве ветра. Когда они будут в безопасности, обязательно нужно заплести Риндо – об этом думал Ран, глядя на топорщащиеся голубые прядки. Резкий металлический скрежет раздался неожиданно и эхом прокатился по пустой улице. Ран тут же застыл и принялся вертеть головой, пытаясь понять, откуда раздался звук: вместе с этим он понял, что возглавляющий их колонну Какучё куда-то исчез. Тут же послышался его глухой стон. Младший Хайтани перевел взгляд вниз и увидел, как Какучё одной ногой провалился в пробоину в канализационном люке – видимо, ржавый метал не выдержал его веса. Коко тут же присел на корточки, пытаясь помочь Какучё, но тот поспешно замотал головой: его нога застряла в узком отверстии под неестественным углом. В этот же момент издалека раздалось знакомое рычание. – Сука! Ран выругался шепотом и поспешно вцепился в руку Риндо, утаскивая его за ближайшую скамейку – они как раз проходили какой-то парк. Младший Хайтани тут же выглянул, пытаясь понять, что происходит, но брат почти силой прижал его к себе: через секунду рядом опустился Санзу. Для троих убежище явно было маловато, и Ран с Харучиё перекинулись злобными взглядами, но промолчали: рычание зомби становилось все ближе. Коко с Вакасой безуспешно пытались помочь Какучё, но его нога туго застряла в сломанном люке. Из тумана показалось несколько силуэтов: шаркающие шаги тварей становились все различимее. Хаджиме в этот момент все-таки сумел освободить Какучё из ловушки, но тот сразу охнул и завалился на него – не получалось даже стоять прямо. Бежать было слишком поздно: монстры их явно заметили и метнулись в сторону членов Канто: защищаться мог только Вакаса, но тот казался еще бледнее, чем перед выходом из клуба – даже на его лбу выступила испарина. – Ну и что ты отсиживаешься? – Ран прошипел это на ухо Санзу. – Решил вступить в мою команду? – Иди нахуй, Хайтани. Пока брат с Харучиё переругивались шепотом, Риндо нашел на земле пустую металлическую банку из-под колы. Идея была рискованная, но он осторожно схватил ее и с размаху швырнул в противоположную сторону: банка ударилась о мусорный бак и отлетела с громким звуком – все зомби резко повернули головы и застыли. Ран мгновенно догадался, что пытается сделать брат, и тоже кинул в сторону какой-то камень: через секунду и Харучиё проделал то же самое. Медленно твари начали смещаться, прислушиваясь – Вакаса и Коко подхватили Какучё под руки и осторожно двинулись за угол ближайшего дома. Оба Хайтани и Харучиё, крадучись, отступали в ту же сторону. Члены Канто шли медленно, к тому же Какучё держался только на одной ноге, но постепенно твари отдалялись все сильнее – Риндо бросил еще несколько камней, уводя зомби в сторону. Он с братом и Санзу первыми оказались в убежище, но уже через минуту остальные присоединились к ним. Нога Какучё была в плачевном состоянии: щиколотка вывернута и опухла, на коже виднелась глубокая кровоточащая ссадина. – До метро буквально три минуты, – он прохрипел это, пытаясь опереться на раненую ногу. – Я буду идти сам. – Шутишь? – Коко возразил Какучё возмущенным шипением. – Будем помогать тебе по очереди. – Нет. Если на нас нападут, никто не будет заниматься спасением других, я должен привыкнуть к боли, чтобы не быть беспомощным. Ран слушал чужой спор вполуха: все его внимание было приковано к Вакасе. Он показался старшему Хайтани странным еще на этапе выхода из клуба – и без того немногословный Имауши и вовсе не проронил ни слова и постоянно вытирал рукавом пот со лба, хотя в зале был довольно холодно. Сейчас Вакасу и вовсе мелко трясло, как в лихорадке: Ран с подозрением наблюдал, как тот дрожит и стучит зубами. Неожиданно что-то в теле Имауши хрустнуло, и он резко запрокинул голову – его пальцы сжимались и выворачивались, словно парень пытался за что-то ухватиться. – Это еще что… Риндо ошарашенно приблизился, но Ран тут же загородил брата собой, наблюдая, как Вакасу ломает все сильнее: остальные члены Канто тоже замолчали и молча пятились назад. Было видно, как зрачки Имауши закатываются, а из уголков глаз начинает струиться кровь – алые дорожки стекали и по его губам. Голова Вакасы снова дернулась, и он вдруг сделал первый шаркающий шаг вперед: через секунду из его горла раздалось низкое гортанное рычание. Парень пригнулся, словно готовясь прыгать, и оскалился, но неожиданно застыл на месте, бессмысленно глядя перед собой – из его головы торчал молоток. Санзу поспешно выхватил свое оружие и нанес еще несколько ударов, пока часть головы Вакасы буквально не снесло, а сам он окончательно не свалился на асфальт: лицо бывшего зама Канто украсила россыпь алых капель крови. – Смотрите, – Харучиё присел на корточки и приподнял руку Имауши, демонстрируя всем пожелтевшие следы от укусов на тыльной стороне его ладони. – Похоже вчера его зацепило, когда мы возвращались из продуктового, но он ничего не сказал. – Значит, период обращения составляет почти сутки? – Ран задумчиво рассматривал застывшее тело у его ботинок. – Хотя мы не можем судить по одному случаю. Наверняка есть нюансы. Риндо ошарашенно посмотрел на брата – тот даже сейчас оставался таким хладнокровным, рассудительным. Младший Хайтани никогда не был особенно близок с Вакасой, он уже стал свидетелем нескольких смертей, но все равно ощущал, как по позвоночнику пробежала дрожь: а Ран даже в лице не изменился. Казалось, что старший Хайтани находился за дверью от всех существующих в мире чувств – а эту дверь он забетонировал, чтобы что-то человеческое не проникло к нему даже случайно. В сердце Рана было место только для холодного расчета и самого себя. Очень некстати Риндо вспомнились сегодняшние слова брата о том, что он никогда никого не любил: сейчас они были особенно похожи на правду. – Блять! – Ран вдруг сделал шаг назад. – Бежим! Из тумана снова послышалось рычание: в этот раз зомби явно было больше – их наверняка привлек Санзу, когда раскроил Вакасе череп. Пытаться отвлечь тварей было бессмысленно: их слишком много, и они уже различили своих жертв. Оставалось только одно – бежать. Уже на автомате схватив Риндо за руку, Ран рванул в сторону, которую указал Какучё, надеясь, что они смогут найти вход в метро сами: потому что Какучё остался далеко позади, хромая на одной ноге. Младший Хайтани увидел, как Харучиё рядом на секунду замялся, оглядываясь назад, а потом вдруг выругался и остался с Коко, чтобы помочь Какучё. Тогда Риндо тоже резко затормозил и выдернул руку из холодных пальцев Рана – тот на автомате промчался еще несколько метров и остановился в недоумении. Пока Коко с Санзу пытались довести Какучё, младший Хайтани отпихнул двух вырвавшихся вперед тварей, едва увернувшись от зубов третьей. Чертыхнувшись, Ран тоже обернулся: вход в метро был в манящей близости, но он даже не посмотрел на него и вернулся к брату, помогая держать оборону, пока остальные члены Канто пытались добраться до заветных дверей. На секунду взгляды обоих Хайтани пересеклись – но затем Риндо пришлось быстро уворачиваться от прыгнувшего на него монстра, а Ран отшвырнул особо активного зомби, который пытался уцепиться за его щиколотку. Они медленно отступали к двери, но ситуация повторялась: на звуки борьбы стягивалось все больше тварей. Когда до входа в метро осталась всего пара метров, Коко оставил Какучё с Санзу, а сам метнулся к братьям, помогая справляться с волной зомби: втроем им удалось увеличить разрыв. – На счет три бросаем все и бежим, – Ран прошипел это, краем глаза заметив, как Харучиё втащил Какучё в здание станции. – Три, два, один! Почти одновременно все трое развернулись и метнулись к дверям – Риндо казалось, что с каждым днем в этом кошмаре он побивает рекорды своей скорости. Он бежал так, что слезились глаза: младший Хайтани даже не чувствовал своих ног, но пытался не думать об этом – потому что боялся, что тут же споткнется и упадет. Риндо влетел в широкие двери, почти снеся их своим телом, и тут же рухнул на колени, на автомате проехавшись еще немного вперед. Как только Коко последним вбежал в здание, Харучиё и Какуче, прыгая на одной ноге, поспешно толкнули пустую будку полицейского, расположенную у входа – та упала, перегородив двери: теперь вход был заблокирован. – Специально рассчитывал угол падения? – Ран резко выдохнул, когда будка пролетела в сантиметре от его головы. – Если бы я рассчитывал специально, тебя бы прибило нахуй, – Харучиё не остался в долгу и тут же прошипел это в ответ. Больше на ругань сил не осталось: члены Канто понимали, что им снова удалось сбежать от смерти в последний момент. Всем, кроме Вакасы, тело которого осталось лежать где-то в парке с пробитой головой. Спохватившись, что позволил себе потерять бдительность, Ран поспешно огляделся, но понял, что им повезло – холл метро был абсолютно пустым: две неработающих дорожки эскалаторов зловеще уходили вниз. Риндо тоже поднялся с пола и поморщился: разбитые колени щипало, в порванных брюках виднелась кровь: но он все еще был жив. В помещении было темно и прохладно, резкий желтоватый свет горел только на аварийных лампах под потолком – и все же это было лучше, чем полная тьма. – Нужно поторопиться, – Ран задержал взгляд на брате, но тут же отвернулся и первым шагнул на эскалатор, пытаясь разглядеть, что же происходит внизу. – Мы еще не знаем, что ждет нас дальше, а время уходит.