Рассвет в долине пепла

Прямо на моих глазах догорает одноразовая любовь и осознанная ложь Говоря проще, мир гниет в нашем завтра

Когда паузы между словами Риндо стали все больше, а сам он начал все чаще отвечать невпопад, Ран догадался, что брат засыпает. Тогда он заставил младшего перебраться на кровать, еще раз твердо повторив, что завтра они обязательно увидятся и все будет в порядке – но даже когда Риндо нехотя согласился и ушел от двери, Ран остался сидеть на полу в темном коридоре. Глядя в одну точку, он отстраненно думал о том, что шли вторые сутки его бодрствования, но из-за усталости, пережитого кошмара и страха за брата сна не было ни в одном глазу. Впервые с самого начала этой борьбы за жизнь Ран понял, что боится по-настоящему. Он привык держать все под своим контролем, но сейчас не мог сделать совсем ничего: ему осталось только долгое, мучительное ожидание. От тревоги и неуверенности грудь сдавило так, что даже дышать стало тяжело. Ран раз за разом прогонял в голове только один вопрос – если все закончится так, то к чему были все их страдания, к чему эти жалки попытки спастись? Страх смерти, страх покалечиться, страх никогда не вернуться к прежней жизни – все это было ничто по сравнению со страхом потерять Риндо. И пусть в последнее время их отношения переживали не лучший период, но… Но Ран просто не мог представить своего существования без брата. Иногда они могли ругаться, пока не сядет голос, швыряться друг в друга всем, что попадет под руку, не разговаривать днями – но все равно старший Хайтани знал, что Риндо рядом с ним, его всегда можно увидеть, коснуться. А сейчас Ран только пытался представлять, что завтра утром останется один, и дыхание тут же перехватывало, а к горлу подкатывала тошнота. Эта боль была странная, она пульсировала где-то внутри, вместе с сердцем. Если порезанную руку можно перебинтовать, а ссадины намазать охлаждающим гелем, то что делать с этой ноющей, разъедающей пустотой в грудной клетке, Ран не знал. Как назло в голову лезли воспоминания с Риндо – как старший Хайтани злился на брата из-за каких-то пустяков, как игнорировал его за то, что тот уделяет больше внимания и значимости другим: сейчас все это казалось таким незначительным. Ран не мог поверить, что для него все может закончиться буквально через сутки – только сейчас он понял, что был по-настоящему жив, только пока Риндо находился рядом. Младший выводил его из себя, иногда вел себя, как капризный и избалованный ребенок, он был взбалмошным, импульсивным, вспыльчивым, но таким… своим, родным. И всего этого старший Хайтани мог лишиться уже через сутки: время играло против него. Мир будет подчиняться тебе, если ты окажешься достаточно сильным, чтобы диктовать свои условия – этому Рана в детстве учила мама. Она говорила, что нет такой сложности, с которой старший не сумел бы справиться, если никогда не будет сомневаться в своих силах. И если он будет стоять на своем, верить в себя, а не в обстоятельства, то вселенная упадет к его ногам: маленький Ран слушал это внимательно, чуть нахмурившись. Мама всегда говорила ему, что он особенный, не такой как все, а потому ему под силу менять реальность по своему желанию – но для этого нужно не сомневаться в себе. Стоять на своем, даже если весь мир против и надежды уже нет: устроив острый подбородок на коленях, Ран думал о словах человека, которого нет в его жизни уже давно. Когда-то он верил матери беспрекословно. Но сейчас слишком многое изменилось – впервые старший Хайтани столкнулся с настоящими трудностями реального мира. Невольно Ран вспомнил глаза брата: то, как они буквально вспыхивают озорными искрами, когда Риндо что-то смешит, и уже через секунду он заходится в приступе хохота. Такой жизнерадостный, яркий, чуть наивный Риндо. Его Риндо. Медленно, чуть пошатываясь, старший Хайтани все-таки поднялся на ноги. Он не позволит реальности отнять его самого близкого человека: это всего лишь царапины, ссадины, содранная кожа – что угодно, но не укус. И завтра, когда Ран откроет дверь собственной спальни, он увидит самого привычного и такого родного Риндо, а не рычащую тварь, скованную наручниками – потому что этого хочет он, Ран, а вселенная должна ему подчиняться. Его желание жить дальше – ругаться с Риндо из-за того, что тот снова взял его толстовку и растянул своими широкими плечами, смотреть с младшим его любимое аниме до середины ночи, спорить, что купить на завтрак – это желание жить в нем сильнее всех обстоятельств. Ран верит, что с братом все будет в порядке, а значит все так и будет. От холода старшего Хайтани передернуло: к нему наконец-то начали возвращаться реальные ощущения. Навалилась сонливость, Ран вспомнил, что уже почти сутки не ел и не пил, и температура в квартире медленно понижалась – на улице холодало, а электрическое отопление отключилось. В коридоре было темно и тихо. Наверное, остальные члены Канто и Тосвы разбрелись по комнатам и уснули после изматывающего дня. Ран все еще чувствовал, как ледяные пальцы тревоги крепко держат его за горло, но теперь он положил поверх них свои ладони – ему нужно уснуть, чтобы завтрашний день наступил скорее. Медленно, едва переставляя ноги от усталости, Ран двинулся в сторону комнаты брата. Он заранее предупредил всех невольных гостей дома Хайтани, что в их распоряжении гостиная и кухня: попытка пересечь порог комнаты любого из хозяев квартиры приведет к печальным последствиям. Ран объяснил это предельно доступно, а потому опешил, когда прямо с порога комнаты Риндо заметил внутри щуплый силуэт – прямо на его глазах Харучиё в тусклом свете найденной где-то свечи с самым невозмутимым видом копался в шкафу младшего Хайтани. Вытянув с полки белую толстовку, очень напоминающую ту, что была на нем, Санзу быстро переоделся: они с Риндо казались одного роста, но бывший зам Канто был почти вдвое тоньше, поэтому он сразу утонул в чужой вещи. Грязная, перепачканная в пыли и крови толстовка Харучиё улетела в угол комнаты. Теперь он выглядел почти так же, как и в самом начале этого кошмара. – Ты, блять, совсем ахуел? – от такой наглости даже Ран опешил и не мог подобрать слов. – Что ты вообще здесь делаешь?! – А, это ты, – обернувшись через плечо, Санзу хмыкнул, а затем резко развернулся к старшему Хайтани, демонстративно разводя руки. – Ну как, сойду за твоего братишку? Именно в этот момент на Рана навалилась такая усталость, что даже говорить стало тяжело. Он подумал, что еще несколько секунд диалога с Харучиё просто приведут к тому, что придется перерезать ему горло – молча. – Если ты сейчас же снимешь толстовку, я соглашусь сделать вид, что тебя никогда здесь не было, – Ран процедил это сквозь зубы. – Да ладно тебе, – Санзу вздохнул и с размаху плюхнулся на кровать Риндо, насмешливо глядя на его брата. – Твоему Рин-Рину эти вещи могут уже никогда не понадобиться. У каждого человека есть предел – некая черта, после пересечения которой он больше не может себя контролировать. В такие моменты эмоции достигают пика, а затем вдруг пробивают невидимую точку и сходят на нет – как будто лампочка внутри раскаляется, а затем перегорает и взрывается с громким хлопком. Рану казалось, что он был на грани, но сейчас, после слов Харучиё, он почти физически почувствовал, как последняя струна у него внутри лопнула. Санзу не успел издать ни звука, когда Ран за секунду подлетел к нему и рывком поднял с кровати – Харучиё почувствовал, как его горла коснулось что-то острое и холодное. Прямо сейчас старший Хайтани застыл за спиной бывшего зама Канто, приставив к его горлу нож: хватка Рана была такой сильной, что Санзу даже не пытался вырваться. Его ухо обожгло рваное, зловещее дыхание – как будто за спиной застыл разъяренный хищник. – Ну пошутил я чуток, – Харучиё опасливо опустил взгляд, рассматривая бледную руку с лезвием. – Сам подумай, у твоего Риндо шкаф забит этими кофтами, одной больше, одной меньше… Ай! Ран угрожающе надавил на нож, и острие легко вспороло тонкую кожу на шее Санзу – тот почувствовал, как теплые струйки скользнули по груди. Теперь бывшему заму Канто даже дышать приходилось крайне осторожно: лезвие было прямо под его кадыком, и Харучиё чувствовал, что любое неосторожное движение с его стороны приведет к перерезанному горлу: Ран был на пределе. – Да ты реально психованный, – Санзу говорил это, а сам ощущал, как лезвие все сильнее вгрызается в его кожу. – Ладно-ладно, я сниму эту кофту, только, блять, отпусти. Молча старший Хайтани оттолкнул Харучиё от себя. Пока Ран равнодушно смотрел на чернеющее небо за окном, Санзу, чертыхаясь и шепотом проклиная его, стягивал с себя толстовку: на ее внутренней стороне остались алые отпечатки крови. Харучиё не видел своего отражения, но судя по тому, как теплые капли скатывались по груди, на его горле образовался кровавый чокер. Кожу жгло и щипало. Втиснувшись в свою старую грязную толстовку, Санзу еще раз шепотом пожелал Рану гореть в аду, а затем поспешно вылетел из комнаты. Прошла всего секунда, и даже этот случай исчез из памяти старшего Хайтани. Отстраненно он подумал, что это похоже на защитную реакцию организма – будто боли в один момент стало так много, что его мозг просто отключил все чувства. Даже злость к Харучиё была какая-то апатичная, бесцветная: Ран был готов убить его и через секунду забыть о существовании бывшего зама Канто. Опустившись на кровать, на которой должен спать Риндо, старший Хайтани вдруг вспомнил, что так и не взял себе воды. Обычно они с братом заказывали бутилированную воду большими партиями, чтобы потом долго не думать о пополнении запасов – сейчас это сыграло на руку членам обеих банд. Правда, ничего, что можно съесть, в доме Хайтани не было: Ран и Риндо привыкли жить на доставках и заказывали еду по желанию – поэтому и холодильник всегда стоял пустой. Впрочем, сейчас Рану казалось, что он настолько обессилен, что не смог бы есть, даже окажись перед ним накрытый стол мишленовского ресторана. А вот за водой сходить все-таки надо. Вздохнув, Ран с огромным трудом поднялся за ноги и заставил себя выйти в коридор. С наступлением ночи все тело начало ныть еще сильнее: суставы выкручивало, ребра болели – по собственной квартире старший Хайтани передвигался медленными, шаркающими шагами, но на пороге кухни он резко замер. Здесь тоже виднелся тусклый огонек свечи. Приглядевшись, Ран сначала разглядел Коко: завернувшись в куртку Инуи, тот сидел, уронив голову на стол, пока сам Сейшу выпытывал из него подробности того, как членам Канто удалось дожить до этого момента. Совсем рядом на кухонном диване Юдзуха осторожно промывала водой открытую рану на голове Сенджу – та все еще была без сознания и лежала на коленях девушки. При виде Юдзухи Ран поморщился: та ответила ему таким же колючим взглядом. Старший Хайтани планировал просто забрать пару бутылок с водой, когда за его спиной раздался звонкий голос: – Можешь дать какую-нибудь ненужную вещь? У вас не квартира, а холодильник, Сен вся дрожит. – Сначала ты обвиняешь моего брата в том, что он может стать зомби, а потом просишь меня об услуге? – обернувшись, Ран окинул Юдзуху холодным взглядом. – На какой ответ ты вообще надеешься? – Я не прошу тебя ни о какой услуге, – Юдзуха в раздражении закатила глаза. – Просто прояви каплю человечности и отдай ненужную тряпку, чтобы она согрелась. Я ведь даже не для себя прошу. – В моем доме нет ненужных тряпок, – старший Хайтани презрительно поморщился. – Ни для тебя, ни для твоих друзей. – Животное. Ты просто животное. Юдзуха прошептала это совсем тихо, но каждое ее слово было пропитано отвращением. Спокойно выдержав взгляд девушки, Ран только пожал плечами: в обычном состоянии ему не было никакого дела до чужого мнения, а сейчас слова Юдзухи и вовсе пролетели куда-то мимо него: для старшего Хайтани весь мир превратился в бессмысленную декорацию. Ран не понимал, почему вообще должен тратить время на разговоры с людьми, которые для него ничего не значат, пока от Риндо его отделяет стена собственной комнаты и пропасть неуверенности. Все, что старший Хайтани может делать сейчас, это ждать и верить, что завтра откроет дверь и увидит целого и невредимого брата – так какого черта к нему сейчас пристают с нелепыми просьбами? Схватив две бутылки с водой, Ран резко развернулся, намереваясь выйти, но на пороге кухни возникла еще одна фигура. Несколько секунд они стояли в полумраке напротив друг друга, а затем Харучиё, разглядев Рана, поспешно прикрыл горло рукой и скользнул на кухню под рукой старшего Хайтани. В его планах было точно так же быстро взять воду и уйти, но Юдзуха вдруг негромко окликнула Санзу по имени. – Твоя сестра уже сутки не приходит в себя, – девушка мягко погладила дрожащую Сенджу по щеке. – Тебе что, совсем плевать на нее? Не можешь поставить Рана на место? Ты же наверняка слышал наш разговор. В желтоватом отблеске, который давал огонек свечи, лицо Харучиё со впалыми скулами и длинными ресницами казалось особенно болезненным. Про себя Ран отметил, что в Санзу заметна еще большая нервозность, чем в их встречу в комнате Риндо – бывший зам Канто будто не знал, куда деть руки, и то прятал ладони в рукавах толстовки, то переплетал пальцы, заламывая их. Услышав голос Юдзухи, Харучиё несколько секунд смотрел на нее в упор, будто соображая, что она вообще хочет. Затем он повернулся к Рану и точно также долго изучал его странным, бегающим взглядом. На мгновение старшему Хайтани даже показалось, что Санзу не узнает никого из них – настолько пугающим, безумным был его вид. Но стоило подумать об этом, как Харучиё вдруг резко выдохнул и привалился спиной к кухонной тумбе: на его губах расплылось подобие улыбки – учитывая шрамы в уголках рта, выглядело это жутко. – Да уж, – в голосе Санзу звучало какое-то совсем не уместное веселье. – Всё настолько плохо, что я оказался перед выбором между чертовым Раном Хайтани и ненавистной сестрицей. Опция пули в лоб предусмотрена? После этих слов Сенджу заворочалась, чуть нахмурив брови – Юдзуха сразу же прижала ее к себе и перевела взгляд на бывшего зама Канто, а затем и на Рана: непонимание в ее глазах смешивалось с презрением. – Вы оба стоите друг друга… Как вообще можно быть такими… Такими… Это ведь твоя сестра! Твой родной человек! Как только началась эта фигня с зомби, она думала только о тебе, переживала, как ты и что с тобой! Почему тебе так плевать? – Мне не плевать, мне похуй, – Харучиё издевательски хмыкнул. – Это ее дело – за кого она там переживает. В этот раз даже Ран окинул Санзу задумчивым взглядом. Он никогда не интересовался деталями отношений в семье Харучиё, но сейчас чужие резкие слова зацепили старшего Хайтани: когда весь его мир сосредоточился в брате, думать, что у других людей может происходить по-другому, было странно. Кажется, безразличие Санзу поразило даже Юдзуху: если до этого она выглядела почти воинственно, то сейчас плечи девушки удрученно опустились. – С самого начала этой катастрофы мы держались все вместе, поддерживали друг друга, помогали… – Юдзуха говорила, сосредоточенно глядя перед собой. – До встречи с вами ни один из нас не погиб, а как только появились вы… Чифую, Соя с Нахоей… – Можно подумать, вас кто-то просил увязываться за нами, – этот диалог казался Рану все более бессмысленным, ему хотелось скрыться от чужих глаз, остаться наедине с собой. – Я думала, что в людях заложена забота друг о друге, – Юдзуха прошептала это, глядя прямо в глаза старшего Хайтани. – Я была уверена, что все понимают, как важна поддержка. – Значит, ты живешь в сказке, – Ран холодно поставил точку в этом разговоре, а затем, чуть подумав, повторил слова, которые стали догмой его жизни. – Люди – бляди. И никто никогда не будет помогать друг другу просто так. Каждый думает лишь о себе. – Это ты живешь в самом страшном кошмаре, – на этих словах даже голос девушки стал жестче. – И я уверена, что однажды ты сам это поймешь. Не дожидаясь ответа, Юдзуха поспешно стянула с себя теплую школьную кофту и закутала в нее дрожащую Сенджу. Теперь девушка осталась в одной тонкой майке на бретельках, и Ран впервые разглядел, какой она была худой, хрупкой – перед ним открылись тонкие руки и выступающие ключицы. На секунду он подумал, что у него и у Юдзухи было много общего: оба уверенные, упрямые, стоящие на своем до последнего. Возможно, встреться они при других условиях, они бы даже нашли, о чем поговорить – но сейчас обстоятельства сделали их врагами. Ран вдруг понял, что у него впервые появился опасный противник: до этого он вступал в открытую конфронтацию только с Санзу, но того старший Хайтани не воспринимал всерьез – для него бывший зам Канто был как карманная собачка, которая только громко лает, но никогда не перейдет в наступление. А вот Юдзуха… Одно Ран знал точно – с этой девушкой ему следует быть крайне осторожным. – Даже если я пойму, в каком кошмаре живу, ты этого уже не увидишь, – старший Хайтани проронил это, обернувшись через плечо на пороге кухни. – С твоими идеями добра и помощи ты в нынешних условиях проживешь точно меньше, чем я. Кажется, Юдзуха что-то ответила, но Ран этого уже не услышал. Он быстро пересек коридор и вернулся в комнату Риндо – этой ночью они с братом поменялись кроватями. Сделав несколько глотков воды, старший Хайтани буквально рухнул на одеяло: тело тут же отозвалось ноющей болью, и Ран поморщился, зарываясь лицом в подушку – та пахла Риндо. В комнате было холодно, помещения без электрического отопления остывали стремительно. Из последних сил старший Хайтани приподнял край одеяла, чтобы забраться внутрь, но тут же растерянно замер: на простыне лежали смятые шорты и футболка – пижама Риндо. Неосознанно Ран притянул вещи к лицу, утыкаясь в них носом. Запах брата, прошлой спокойной жизни, их вечеров, когда они вместе пытались посмотреть фильм – все это нахлынуло с головой. – Я не позволю, я не позволю тебе бросить меня одного, – старший Хайтани шептал это, обнимая футболку так, будто рядом с ним сейчас был реальный Риндо. – Отовсюду тебя достану, слышишь? Нам еще столько нужно сделать… Впервые Ран был счастлив, что так вымотался: потому что сил не осталось даже на мысли. Лежа на боку, старший Хайтани едва дышал и ощущал, как сон окутывает тело все сильнее – завтра начнется еще один день его кошмара, но пока вселенная дала ему передышку: обнимая пижаму Риндо, Ран растворялся в запахе брата и мысленно уносился все дальше в детство, когда еще не существовало столько недосказанностей и условностей. – Ты мне нужен… Очень Старший Хайтани шептал это, сжимая чужую футболку, пока все-таки не провалился в глубокий сон. *** – Риндо! Первым порывом Рана, когда он увидел брата, сидящего на кровати со скованными за спиной руками, было просто броситься к нему и прижать младшего к себе, чтобы просидеть так до самого вечера. Риндо был бледным, осунувшимся, а под его ввалившимися глазами проступили яркие синяки – но тем не менее он все равно был самим собой, а не рычащей тварью, которая, скаля зубы, ринулась к двери, как только ее открыли. На пороге комнаты столпились члены двух банд, а потому Ран только опустился на край кровати и сдержанно стиснул плечо младшего, глядя в его уставшие глаза: даже на таком расстоянии он чувствовал, какой от брата исходит жар. Через секунду после этого Риндо вдруг сонно тряхнул головой и зашелся в приступе сухого кашля. Он смотрел на Рана, но взгляд младшего Хайтани казался плавающим, воспаленным. Наплевав на чужое присутствие, Ран притянул брата к себе и подбородком прижался к его лбу: горячий. Неосознанно Риндо тоже потянулся к нему – его колотило, а от того тело младшего Хайтани мелко дрожало, как в лихорадке. – У него обычная простуда. Вчера мы полдня проторчали в ледяной воде. Ран прошипел это, глядя прямо в лицо Юдзухе – ведь вчера именно она требовала изолировать Риндо. Нахмурившись, девушка внимательно изучала младшего Хайтани: сутки прошли, но у того не было никаких признаков обращения в зомби. Тот тоже смотрел на нее в ответ – напряжение в комнате стало почти физически ощутимым. Наконец, Юдзуха с сомнением кивнула. – Хорошо. Он не инфицирован. Верю. Взгляд Рана в этот момент будто кричал, что эта история не сойдет девушке с рук так просто – но сейчас все внимание старшего Хайтани было сосредоточено на брате: прошипев, чтобы все убирались из комнаты, Ран поспешно снял наручники с запястьев Риндо. Раздался звонкий щелчок. Кожа на руках младшего Хайтани натерлась и покраснела – при виде этих отметин от наручников сердце Рана болезненно сжалось: он не смог предотвратить это. Из-за него Риндо пришлось провести столько времени в ледяной воде, он не сумел защитить Риндо в давке, в которой тот получил отметины, напоминающие укус, он не отстоял Риндо вчера. – Рин, я… – Я так хочу спать. Пробормотав это, младший Хайтани буквально завалился на брата. Ран сразу же вспомнил, как в детстве Риндо, который был готов всю ночь провести за просмотром аниме, мгновенно вырубался и спал сутками, когда болел. Вот и сейчас он еще пытался держаться, но глаза младшего Хайтани то и дело закрывались. Глядя на то, как брат дрожит, Ран понял, что все разговоры придется отложить – сейчас главное, чтобы брат пришел в себя: он здесь, рядом, и теперь старший сделает все, чтобы о нем позаботится. Вздохнув, Ран мягко надавил на плечи Риндо, укладывая его на кровать – тот сонно посмотрел на брата и, кажется, хотел что-то сказать, но только устало откинулся на подушку. Младшего все больше колотило. – Отдыхай, а я принесу тебе лекарство, – Ран осторожно закутал Риндо в одеяло и убрал прядь волос с его взмокшего лба. – Я рядом, слышишь? – Ран? – младший Хайтани собрал остатки сил, чтобы прошептать чужое имя. – Что такое? – Я рад… Что все в порядке. Я не хотел становиться зомби. У меня еще много планов. – Я тоже рад. Улыбка Рана была усталой, вымученной, но счастливой – не удержавшись, он снова погладил Риндо по полыхающей щеке. Смотреть, как брат мучается от жара, было невыносимо, но теперь он все равно был рядом, в безопасности: и старший Хайтани знал, что в его силах позаботиться о Риндо. Глядя на то, как он лежит и мелко дрожит, закутавшись в одеяло, Ран не понимал, как вообще мог злиться на брата из-за каких-то совсем незначительных мелочей – сейчас Риндо казался ему совсем маленьким, беззащитным. И плевать, что иногда он бывает несносным и капризным, иногда специально делает все наперекосяк Рану: на правах старшего он должен терпеть и не позволять себе срываться. Еще несколько минут Риндо лежал на подушках, разглядывая брата так, как будто они не виделись долгое время. Но постепенно его дыхание сбивалось, а взгляд становился все более мутным – перед тем, как снова провалиться в лихорадочный сон, Риндо неосознанно сжал руку Рана, притягивая ее к своей груди. Какое-то время старший Хайтани сидел неподвижно, прислушиваясь к тому, как брат тяжело дышит – на каждом выдохе он хрипел, и Рану показалось, что каждый хрип проходится по его сердцу, больно царапая его. Это он виноват, что Риндо заболел. А значит, теперь он должен все исправить. Осторожно высвободив руку из хватки младшего, Ран наклонился и, замявшись на секунду, коснулся губами чужого лба. – Спи крепко и набирайся сил, а я вернусь совсем скоро и принесу тебе лекарство. Сразу после этих слов старший Хайтани вылетел из комнаты, мягко прикрыв за собой дверь. Он сразу же направился в коридор – с наступлением дня в квартире стало светлее, но из-за завесы пепла за окном предметы все равно казались сизыми, призрачными. Когда Ран шнуровал свои тяжелые ботинки, в коридоре стали появляться члены остальных банд: на их лицах было написано любопытство. – Куда это ты собрался? – Коко удивленно прищурился. – Риндо заболел, – старший Хайтани даже не поднял взгляда на Хаджиме, продолжая завязывать шнурки. – У нас нет лекарств, я попробую поискать что-то в других квартирах на этаже. – Как вы вообще живете? – Юдзуха фыркнула, скрестив руки на груди. – У вас нет ни еды, ни лекарств. Отвечать девушке Ран не стал: только в раздражении поморщился. Отчасти потому, что она была права – их с Риндо привычка жить одним днем и заказывать продукты и таблетки тогда, когда было нужно, сыграла против них. Старший Хайтани усиленно старался не циклиться на злости к себе: сейчас важнее было добыть лекарства для Риндо. Оставлять брата одного в таком состоянии не хотелось, но Ран боялся, что младшему станет хуже: в детстве тот часто болел долго и тяжело, так что без таблеток не обойтись – к тому же организм Риндо ослаблен голодом и усталостью. Ран думал обо всем этом, когда кто-то вдруг подошел совсем близко к нему и замер напротив. Через секунду старший Хайтани услышал голос Санзу: – Отличный план, я пойду с тобой. – Чего? – сидя на корточках, Ран в недоумении приподнял голову, а затем прошипел. – Думаешь, сейчас хорошее время для шуток? – Я не шучу, – Харучиё ответил достаточно спокойно и тоже натянул свои кеды. – Я правда хочу пойти с тобой. – С чего это вдруг? – Из дружеской солидарности, конечно, – бывший зам Канто хмыкнул. – Как я могу бросить тебя? Члены двух банд с любопытством наблюдали за разгорающейся перепалкой. Ран медленно поднялся на ноги, глядя на ухмыляющегося Харучиё сверху вниз: по бледному лицу старшего Хайтани было очевидно, что он в крайне дурном расположении духа. Санзу догадался, что еще несколько секунд, и кулак Рана снова прилетит в его лицо, а потому поспешно сделал шаг назад и миролюбиво поднял руки, растягиваясь в хитрой улыбке. – Я видел двери у вас на этаже, там замки, как в бункерах, – Харучиё для безопасности говорил это, отойдя за полку для обуви. – Сомневаюсь, что богатенький Ран Хайтани обладает навыком взлома замков. Сам подумай, ты провозишься с одной дверью до ночи, пока твой драгоценный Риндо будет мучиться от температуры. А я могу тебе помочь. Я умею. Всем было видно, как на шее Рана вздулась вена – он был в ярости. Тот снисходительный, почти издевательский тон, которым говорил Санзу, вызывал в старшем Хайтани только желание придушить его на месте: но Ран поспешно отмел этот импульс. Сейчас нужно было думать о Риндо, а бывший зам Канто оказался прав – старший Хайтани ни разу в жизни не вскрывал замки и имел крайне расплывчатое представление, как это нужно делать. Мотив Харучиё все еще был не ясен, и Рана это настораживало, но сейчас у него просто не было выбора. Несколько секунд он рассматривал Санзу тяжелым, неприязненным взглядом, а затем процедил: – Если ты напиздел и не сможешь вскрыть замок с первой попытки, я сломаю тебе позвоночник. – Буду думать, что на твоем языке это означает «спасибо, что вызвался помочь мне и моему братцу, Хару». Хмыкнув, Санзу направился к выходу вместе с Раном, когда из коридора их окликнул еще один человек. Инуи тоже вышел вперед. – Я пойду с вами. – И ты тоже из дружеской солидарности? – этот цирк все больше раздражал старшего Хайтани. – Я из здравого смысла, – Сейшу спокойно выдержал язвительный тон. – У нас нет совсем никакой еды, воды тоже не так много. Нужно сделать запасы. Я тоже неплохо управляюсь с замками, втроем мы обойдем больше квартир. – Инуи! – Коко невольно выкрикнул чужое имя, но тут же взял себя в руки и уже более безразлично добавил. – Там может быть опасно. – Сейчас опасно везде, – Сейшу мягко сжал чужое плечо. – А есть нам что-то нужно. – Хорошо, я пойду с тобой. – Коко, у тебя пробит висок, тебе нужно отдохнуть. – Но… – Коко! Не желая слушать чужие споры, Ран потянулся к дверной ручке. Для него сейчас важно было только добыть лекарства для Риндо – как и с кем это делать, вопрос уже второстепенный. Инуи все-таки удалось успокоить Коко и убедить его остаться в квартире: втроем они с Раном и Харучиё почти вышли, когда со стороны гостиной послышались неуверенные шаги, и в коридоре вдруг появилась Сенджу. При ее виде Юдзуха тут же ойкнула и выдохнула: девушка была совсем растрепанной и сонно щурилась, кровь на ее голове запеклась, но рана все еще выглядела достаточно жутко. Несмотря на это, Сенджу тихо, но уверенно произнесла: – Я тоже пойду с вами. – Сен, ты с ума сошла?! Юдзуха тут же бросилась к девушке, но их разговора Ран уже не услышал: чужие разборки и споры все больше раздражали, потому что отнимали драгоценное время – поэтому старший Хайтани поспешно покинул квартиру. Санзу тут же скользнул за ним следом тенью. Не желая поддерживать даже подобия разговора, Ран молча направился к первой двери, кивком головы приказав Харучиё следовать за ним – тот в ответ на это только закатил глаза. Ответить он ничего не успел: из квартиры Хайтани все-таки появились Инуи и Сенджу. Девушка тут же бросилась к Санзу: – Хару! – Не трогай меня, – бывший зам Канто взвился и поспешно шарахнулся за спину Рана. Старший Хайтани приподнял бровь: если бы не тревога за Риндо, ситуация бы его позабавила: поведение Санзу было совсем комичным. Но сейчас все мысли были заняты братом, а потому Ран выставил вперед руку, тем самым останавливая Сенджу, которая пыталась подойти к Харучиё. Девушка была гораздо ниже старшего Хайтани, поэтому ему приходилось смотреть на нее сверху вниз: Ран встретился с упрямым взглядом. – Мне плевать, что там у вас произошло, – старший Хайтани стиснул пальцы, крепко впиваясь в плечо Сенджу. – Если ты здесь, чтобы помогать, можешь остаться. Если будешь мешать, вали к черту. Несколько секунд девушка разглядывала Рана – в какой-то момент ему даже показалось, что она сейчас бросится в драку, но Сенджу вдруг опустила глаза с такими же длинными, как и у Харучиё ресницы, и шепотом произнесла: – Позвольте просто быть с вами. Чуть подумав, старший Хайтани кивнул – лишние руки не помешают. На лестничной клетке повисла напряженная тишина, и несколько секунд все просто молча переглядывались. Здесь было еще холоднее, чем в квартире, которую хоть немного согревало присутствие большого количества человек: теперь при каждом выдохе с губ срывалось облачко пара. На лестничной клетке виднелись засохшие следы крови, окоченевшие тела Чифую и бывшей домработницы застыли на тех же местах, где и вчера. Наконец Инуи все-таки произнес: – Предлагаю разделиться пополам. Этаж длинный, так мы обойдем больше квартир. Ран согласно кивнул – он все еще не понимал, чем руководствовался Сейшу, когда решил пойти с ними: в его бескорыстное желание собрать для всех запасы продуктов верилось слабо. Старшему Хайтани не нравилось, что у всех собравшихся на лестничной клетке были свои скрытые мотивы, которых он понять пока не мог, но, тем не менее, Инуи производил впечатление самого здравомыслящего человека, поэтому Ран решил поддерживать с ним связь. – Дом сделан в форме подковы, на этой стороне почти все квартиры новые и не жилые, тратить время бессмысленно. Кто-то пусть идет в левое крыло, а кто-то правое. Старший Хайтани понимал, что ему придется быть с тем, кто умеет взламывать замки – то есть, Сейшу или Харучиё. Его выбором однозначно был Инуи, но Ран не успел даже ничего сказать, когда Санзу быстро протараторил: – Никогда не думал, что скажу это, но я выбираю Хайтани… Это даже звучит отвратно. – Хару… – Сенджу прошептала имя брата, но, поймав его холодный взгляд, тут же опустила глаза. Перед Раном встал крайне сложный выбор. С одной стороны сотрудничать с Санзу очень не хотелось, с другой стороны спор по выбору партнера займет у них кучу времени – к тому же Сенджу в паре с Инуи звучит более надежно, чем Сенджу и Харучиё. Все факты почти кричали о том, что сейчас старшему Хайтани придется смириться с компанией бывшего зама Канто. – Давайте уже скорее начинать. Если что-то случится, кричите. Ран сказал это скорее для галочки – потому что помогать, а уж, тем более, спасать кого-то, он не собирался точно. Судя по хитрой усмешке Санзу, тот тоже об этом догадался. Когда Сенджу, бросив на брата последний грустный взгляд, все-таки последовала за Инуи в противоположное крыло, Ран тоже свернул направо и быстро зашагал к ближайшей двери – он даже не обернулся, чтобы проверить, идет ли за ним Харучиё. Из головы не выходил Риндо, который провел всю ночь в изматывающем одиночестве, а теперь мучился от жара: Ран не верил, что мог допустить такую оплошность. Поэтому, остановившись перед первой дверью, старший Хайтани жестко произнес: – Открывай. Санзу покосился на Рана с отвращением, но ничего не сказал – старшему Хайтани все больше казалось, что мысли бывшего зама Канто тоже витают где-то далеко. Тонкий порез на шее Санзу за ночь подсох, и теперь на его бледной коже виднелась только темная бордовая полоса. Присев на корточки, Харучиё какое-то время изучал замок, а потом достал из кармана узких джинсов совсем тонкую шпильку – все это напоминало Рану сцену из дешевого детектива. Про себя он подумал, что если Санзу соврал о своем таланте вскрывать двери, то Ран точно свернет ему шею. – Ты можешь не стоять за моей спиной, это напрягает? – Харучиё произнес это, производя какие-то манипуляции с замочной скважиной. – Я слежу, чтобы ты не наделал глупостей. – Как раз хотел развернуться и вогнать шпильку в твою шею, только ради этого вызвался помогать, – Санзу обернулся через плечо и озорно сощурился. – Сделай одолжение, не отрывай рот в моем присутствии никогда. – Даже если я решу тебе отсосать? – Ты омерзителен. Ран хотел добавить еще что-то, но неожиданно застыл: в коридоре раздался сухой щелчок. Харучиё действительно удалось вскрыть мощную дверь за пару минут. Поднявшись на ноги, он посмотрел на старшего Хайтани с победной усмешкой, но тот уже прижался ухом к поверхности двери – на первый взгляд по ту сторону было тихо. Ран осторожно дернул на себя ручку и тут же шарахнулся в сторону, готовясь отражать нападение: история со смертью Чифую была еще совсем свежа в памяти. Несколько секунд ничего не происходило. Тогда Харучиё выглянул с другой сторону двери, изучая обстановку – после этого он кивнул и первым зашел в квартиру. В коридоре они вдвоем еще немного настороженно прислушивались, но становилось очевидно, что квартира пуста. На всякий случай Ран прикрыл дверь и прошел в первую комнату: видимо, она служила хозяевам гостиной. Здесь было чисто и аккуратно, все было убрано и лежало, как в квартирах, выставленных на продажу в элитных жилых корпусах – Ран вскользь подумал, что здесь они вряд ли найдут что-то полезное. Очевидно, что хозяева бывали дома, только чтобы поспать. Харучиё в это время уже активно исследовал кухню: его разочарованный вздох подтвердил мысли старшего Хайтани. – Пизда, тут живут такие же придурки, как и вы, – Санзу остановился перед Раном в просторной светлой гостиной. – Ни еды, ни таблеток. Для верности старший Хайтани предложил проверить еще туалет – некоторые люди хранят медикаменты там. Правда, сдвинуться с места парни не успели: где-то в стороне раздался шелестящий звук – с каждой секундой он становился все громче. Харучиё нервно дернулся, оглядываясь по сторонам, и Ран тоже застыл, пытаясь сообразить, откуда придет опасность: казалось, что странный шелест окружил их со всех сторон. Напряжение нарастало, ничего не происходило, и старший Хайтани вдруг почувствовал желание истерично расхохотаться – это всего лишь дождь. Крупные капли звонко бились в окна и стекали по стеклам, отчего и создавалось впечатление, что со всех сторон кто-то пытается подобраться к членам Канто. – Вот это ливень, – Ран подошел к окну, мрачно разглядывая плотную завесу дождя. – Плохо. Можем не услышать шум. – Да плевать, просто будешь чуть внимательнее, – Харучиё хмыкнул, словно не он минуту назад нервно оглядывался по сторонам. – Пошли дальше, здесь искать нечего. Такое рвение Санзу найти таблетки для Риндо удивляло, но задавать вопросы Ран не стал – ему хотелось свести взаимодействие с этим человеком к минимуму. Вдвоем они вернулись в холл подъезда: из-за дождя здесь стало еще темнее, в воздухе запахло сыростью. Со следующей дверью Харучиё пытался справиться чуть дольше, чем с первой – замок здесь был более изощренным, и бывший зам Канто несколько раз чертыхнулся, когда шпилька проваливалась в пустоту. Ран все это время задумчиво наблюдал за сидящим на корточках Харучиё: его ярко-розовые волосы снова были собраны в растрепанный хвост. Старший Хайтани любил элегантную сдержанность во всех проявлениях жизни: поэтому эти пряди химозного цвета, карикатурное, почти клоунское поведение Санзу, его же манерная жестикуляция и театральный смех – все это вызывало отвращение. Удивительно, как Сенджу, которая была так похожа на брата внешне, отличалась от него по личным качествам: по нескольким фразам Рану показалось, что девушка была порядочной и преданной. Интересно, что должно произойти в семье, чтобы Харучиё так ненавидел сестру? Хотя, может, здесь дело в том, что Санзу – сам по себе отбитый псих, не способный на нормальные чувства? – Ну спроси уже, если тебе так интересно, не строй из себя равнодушную снежную королеву, – словно прочитав чужие мысли, бывший зам Канто отвлекся от замка и повернулся к Рану. – Тебе ведь интересно, за что я так ненавижу Сенджу? – Мне не интересен ты, а детали твоей семейной жизни тем более, – старший Хайтани отозвался с привычным холодом, а затем раздраженно добавил. – Открывай дверь, не отвлекайся. – Что, и даже не хочешь знать, почему я пошел с тобой искать лекарства? Продолжился диалог уже в квартире – потому что Санзу все-таки справился с замком. Стоило парням осторожно переступить порог, как в нос ударил сладковатый запах женских духов: прихожая чужого жилища встретила членов Канто разбросанной косметикой и хаотично раскиданными ботинками на высоких каблуках – очевидно, что хозяйкой была молодая девушка. На последний вопрос Харучиё Ран так и не ответил, и тот принял это за предложение продолжить разговор. Оторвавшись от разглядывания розового лифчика, сиротливо повешенного на край двери в комнату, Санзу резко развернулся к старшему Хайтани, растягиваясь в жутковатой улыбке. – В доме, где живут богатенькие детки вроде вас, должно быть полно хорошей наркоты, – Харучиё облизал сухие губы. – Я надеюсь найти что-то стоящее, потому что мои таблетки закончились пару дней назад. Крышу сносит конкретно. – Отвратительно, – поморщившись, Ран отпихнул бывшего зама Канто с прохода и вошел в кухню, начиная проверять ящики один за другим. – Как ты вообще живешь? Откровение Санзу не сильно удивило старшего Хайтани: интуитивно он предполагал, что чужой мотив будет примерно таким. Последний вопрос Рана был скорее риторическим и не предполагал ответа, но Харучиё хвостом последовал за ним на кухню и остановился рядом – помолчав несколько секунд, он спросил: – Ты знаешь, что такое гиперфиксация? Старший Хайтани продолжал перебирать многочисленные упаковки таблеток, пытаясь среди них найти что-то, подходящее для Риндо – пока из многочисленные пачек он взял только жаропонижающие. Нужно попробовать найти хоть какой-то антибиотик. Все это время Харучиё молча наблюдал за Раном. Догадавшись, что тот его игнорирует, Санзу вздохнул и продолжил сам: – Чтобы чувствовать себя спокойно, мне нужно иметь цель, понимаешь? Что-то такое, что занимало бы все мои мысли, о чем я мог бы думать день и ночь, чтобы это отвлекало меня от реальной жизни. Скинув в найденный на кухне пакет все таблетки, которые посчитал полезными, Ран перешел к следующему ящику. Несколько раз он косился на Харучиё, который, казалось, полностью погрузился в свои мысли, и понимающе кивал – сейчас старший Хайтани придерживался позиции, что сумасшедшим нужно во всем поддакивать, чтобы они не впали в фазу агрессии. Пусть лучше бывший зам Канто миролюбиво несет свой бред, чем лезет под руку и мешается. Санзу все это время продолжал говорить: – С самого детства все казалось мне таким скучным и бессмысленным, я просто не мог найти себе места. Но потом я встретился с Майки, ты же знаешь, что наши братья были друзьями? Моя жизнь изменилась в тот день, я горел Майки, я хотел быть полезным ему, помогать, быть нужным! Понимаешь, я хотел посвятить Майки всего себя, существовать для него. В остальных ящиках не оказалось ничего полезного, и Ран скинул в пакет пару упаковок печенья и каких-то батончиков – еда им с Риндо тоже понадобится. Все это время Харучиё продолжал говорить, активно жестикулируя: старший Хайтани несколько раз опасливо косился на него, боясь, что у бывшего зама Канто на самом деле случилось помешательство – это будет некстати, потому что его талант вскрывать двери еще пригодится. Не замечая опасения во взгляде Рана, Санзу продолжал: – Я думал, что я один такой, но потом Майки познакомил меня с Мучё. Тогда мне казалось, что это лучшее время в моей жизни, потому что я нашел человека, который готов служить Майки так же преданно и бескорыстно, как я. Признаюсь, я даже думал, что влюблен в Мучё, и представлял, как мы проводим всю жизнь вместе и посвящаем ее служению Майки… А оказалось, что Мучё чертов предатель… Ха-ха, знаешь, это было немного больно… Конечно, ты нихуя не знаешь, ты ведь дальше своего Риндо никого не видишь. Я убил Мучё, потому что ненавижу предателей. Вот так вот и думай, что нашел свой идеал и влюбился… На всякий случай Ран начал продумывать, что будет делать, если Харучиё все-таки сошел с ума окончательно – интересно, если вышвырнуть его из окна восемнадцатого этажа, остальные хватятся бывшего зама Канто? А как открывать без него двери? Ран еще раз перевел взгляд на Санзу: тот как будто бы чуть успокоился – как минимум перестал махать руками и нести бред. Почувствовав на себе взгляд старшего Хайтани, Харучиё вдруг глубоко вздохнул, а затем тихо произнес: – В общем, не могу я жить без идеи, которая будет занимать все мое существование. Мне нужно гореть чем-то, и тогда я буду видеть смысл. – Неправда, – Рану так надоел этот бессмысленный диалог, что он все-таки решил его закончить. – Мучё ты убил, Майки мертв, но ты все равно живешь, пытаешься спасать свою жопу и даже ищешь наркоту. Без всяких гиперфиксаций. – С чего ты решил, что сейчас у меня нет гиперфиксации? Харучиё только произнес эти слова, как со стороны улицы вдруг раздался мощный раскат грома – через секунду комнату осветила яркая вспышка молнии. В этом свете Ран четко различил жуткую ухмылку Санзу и почти маниакальный блеск в его глазах: даже по спине старшего Хайтани в этот момент поползли мурашки. На улице снова громыхнуло. Казалось, что дождь начал долбить в окно с удвоенной силой – сглотнув, Ран взял себя в руки и первым направился к выходу из квартиры, краем глаза держа Харучиё в поле зрения. – Пошли в следующую квартиру, здесь делать нечего. Старший Хайтани настороженно следил за Санзу, но его странная разговорчивость прошла так же резко, как и началась, и бывший зам Канто вдруг стал молчаливым и апатичным – не разговаривая, они обошли еще две квартиры. Теперь им везло больше, найденный запас таблеток и продуктов значительно увеличился. Дождь только усилился, молнии теперь вспыхивали буквально через каждые несколько минут, и от постоянного грохота у Рана разболелась голова: Санзу и вовсе ходил за ним с таким видом, будто вот-вот уснет на ходу. Из-за ливня в помещениях было темно, как глубоким вечером – в четвертой по счету квартире старший Хайтани все-таки нашел антибиотики: теперь точно можно было возвращаться к Риндо. По ощущением Рана прошла примерно пара часов, так что младший скорее всего еще даже не проснулся – во время болезни он всегда спал сутками. – Проверим ванную, и можно возвращаться. Не дождавшись ответа от Санзу, Ран прижался ухом к двери: он продолжал быть предельно осторожным. Из-за раскатов грома и ливня различить что-либо было невозможно, но на секунду старшему Хайтани показалось, что он услышал какой-то шорох по ту сторону. Отреагировать Ран не успел – потому что дверь вдруг с грохотом распахнулась. Вдвоем их с Харучиё буквально отбросило в сторону, и в коридоре послышалось утробное рычание: на пороге ванной появилась тварь с провалами засохшей крови вместо глаз – кажется, раньше это был пожилой мужчина. В нос ударил резкий запах гниения, и Ран успел откатиться в сторону, прежде чем зомби рванул вперед. Монстр пролетел между ними с Санзу, но тут же вскочил на ноги и оскалился: из разлагающейся челюсть торчали крепкие зубы. – Блять… Ран понимал, что выход из квартиры был отрезан, а больше с восемнадцатого этажа деваться некуда. Они с Санзу медленно пятились в гостиную, пока тварь надвигалась на них – несколько раз Харучиё швырял в нее все, что попадалось под руку, но помогало это мало. Монстр снова рванул к ним, мечась сразу в шею Санзу. Сориентировавшись, Ран поспешно перемахнул через журнальный стол и попытался спрятаться за широкий плазменный телевизор. В прыжке он задел ботинком экран, утягивая его за собой: телевизор с грохотом упал на старшего Хайтани – угол попал ему прямо в висок, и на секунду из глаз Рана от невыносимой боли брызнули искры. В какой-то момент ему показалось, что он отключился и это конец: когда Ран открыл глаза, рычание слышалось в другом углу комнаты. Видимо, тварь бросилась на Харучиё. По лицу стекало что-то теплое – поморщившись, старший Хайтани приложил пальцы к виску и с трудом сдержался, чтобы не зашипеть: крови было много. Осторожно выглянув из-за столика, Ран увидел, как зомби загнал Санзу в угол комнаты и сейчас бросается на него, пытаясь ногтями разодрать грудную клетку бывшего зама Канто. Пока Харучиё удавалось увиливать от гниющих пальцев, но тварь подбиралась все ближе. Подумав, что это хороший шанс сбежать, Ран поднялся на ноги, но тут же схватился за стену: голова кружилась. Он попытался незаметно прокрасться к коридору, но Санзу, заметив его маневр, закричал во весь голос и швырнул в сторону старшего Хайтани настольную лампу. Зомби тут же начал крутить головой, разрываясь между двумя жертвами – Харучиё воспользовался этим и тоже кинулся в коридор. – Блять, идиот! Они с Раном пробежали совсем немного, когда монстр снова рванулся на них – суставы твари выгибались во все стороны, и передвигалась она гораздо быстрее членов Канто. Догадавшись, что зомби уже за спиной, старший Хайтани резко затормозил и из всех сил толкнул Санзу: потеряв равновесие, тот свалился на пол. Ран резко пнул его, и Харучие отлетел буквально в монстра, сбивая его с ног. Уже вдвоем они рухнули на шкаф, и на старшего Хайтани сверху посыпалась целая куча вешалок и пальто хозяев квартиры. Пытаясь выпутаться из этого хаоса, он видел, как зомби повалил Санзу на пол и тянулся к шее парня, издавая сиплые хрипы – бывший зам Канто пытался удерживать тварь, но та явно была сильнее. Не отрывая взгляда от Харучиё, который безуспешно пытался бороться с монстром, Ран медленно отползал к выходу из квартиры, когда за спиной раздался топот. Старший Хайтани не понял, в какой момент перед ним мелькнула почти детская фигура. Перед его лицом буквально из ниоткуда появилась Сенджу – вскрикнув, она дернула зомби, отрывая гниющее тело от брата. Тварь почти вцепилась в шею Санзу, а потому сейчас разъяренно взревела и сразу же бросилась на девушку. Лежа на полу, Ран наблюдал, как Сенджу быстро метнулась в гостиную: монстр преследовал ее вплотную – дальше бежать было некуда, и старший Хайтани приготовился к тому, что шею девушки сейчас прокусят насквозь: тварь готовилась к прыжку. В самый последний момент Сенджу вдруг пригнулась, почти растянувшись на ковре – зомби пролетел над ее головой. Раздался оглушающий звон битого стекла. В комнату ворвались потоки холодного сырого воздуха: только что на всеобщем обозрении тварь выпала с восемнадцатого этажа. Повисла тяжелая тишина – Рану казалось, что он слышит, как колотится его сердце. Сенджу серьезно задело осколками стекла, но она резко вскочила на ноги и бросилась к лежащему на полу брату: тот лежал на спине, задумчиво глядя в потолок. Выдохнув, девушка тут же опустилась рядом с ним на колени, прижимая Санзу к своей груди. – Хару? Хару, ты в порядке? – Отпусти, – парень поспешно вырвался из чужих рук, брезгливо поморщившись. – Идиотка, тебя никто не просил о помощи. Пока Сенджу ошарашенно смотрела на брата, тот поднялся на ноги и поспешно направился к выходу из квартиры. Проходя мимо Рана, который по-прежнему сидел на полу среди вешалок и разбросанных пальто, Харучиё прошипел: – Надеюсь, тебя разорвет на атомы или ты сдохнешь от врожденного невезения.