Рассвет в долине пепла

Даже если я собираюсь сбежать, Ты крепко сжимаешь меня в своих руках и зовешь по имени

– Ну сколько можно сидеть с этими учебниками? Ты уже два часа носа от них не отрываешь! Подкравшись к брату со спины, Ран облокотился о его плечи и прошептал эти слова в чужое ухо – младший от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте. Глаза Риндо покраснели от усталости, а на переносице уже виднелись натертости от очков: он сидел за учебниками с тех пор, как вернулся из школы, и уже откровенно клевал носом. Но сегодня на математике объявили, что на следующем уроке будет контрольная – если младший Хайтани снова не наберет проходной балл, его родителей вызовут в школу. Для десятилетнего Риндо это было концом света. Видя, как мучается брат, Ран запустил в его волосы прохладные пальцы и начал легонько массировать кожу головы – младший блаженно закрыл глаза и откинулся на спинку стула. – Хочешь, я тебе помогу? – Ран с любопытством разглядывал открытые на столе учебники. – Сейчас быстро тебе все сделаю. – Не нужно, – Риндо упрямо покачал головой. – Я должен сам со всем разобраться! – Да кому вообще нужны эти оценки? – для одиннадцатилетнего ребенка Ран закатил глаза слишком серьезно. – В жизни есть вещи поважнее! – Тебе легко говорить! – Риндо с возмущением обернулся к брату. – Опять получил отлично по всем предметам? – Неправда, – лицо старшего было невозмутимым. – С чего ты взял? – Правда! – А вот и нет. Прежде, чем Ран успел добавить еще что-то, Риндо вдруг вскочил со стула и, скользя носками по полу, побежал в комнату брата. Старший тут же кинулся за ним, но в этот раз Риндо оказался быстрее – когда брат ворвался в комнату, младший уже сидел на кровати и, хмурясь, листал его дневник: отметки «отлично» следовали одна за другой. А ведь он даже ни разу не видел, чтобы Ран открывал учебник! – Это ничего не значит, – тяжело дыша после быстрого бега, старший вытянул дневник из чужих пальцев и зашвырнул его куда-то в угол. – Никому нет дела до того, какие у тебя будут оценки. – Все будут думать, что я дурак какой-то, – Риндо с расстройством опустил голову и вздохнул. – Ты захочешь быть моим братом, если я не сдам контрольную? – Ты и сейчас дурак, раз так думаешь, но я же от тебя никуда не ухожу. Ран фыркнул, а затем вдруг надавил на плечи брата, тем самым заставив его лечь на кровать – Риндо растерянно растянулся на одеяле, когда старший забрался на него сверху и хитро улыбнулся. С такого ракурса он со своими светлыми растрепанными косичками и лукавым блеском в глазах казался особенно красивым, и Риндо невольно залюбовался. Стоило младшему на секунду потерять бдительность, как брат тут же потянулся к нему, начиная щекотать. Риндо мгновенно зашелся в приступе смеха: щекотка была его слабым местом. Он пытался спихнуть Рана с себя или хотя бы закрыться от чужих рук, но старший держал его крепко – счастливый хохот брата и его заставил улыбнуться шире. Риндо обладал удивительной чертой: мгновенно отпускать любую печаль. Оба Хайтани долго катались по кровати в шутливой борьбе, пока младшему все-таки не удалось подмять брата под себя и усесться на его бедра, победно усмехнувшись. Пучок Риндо на затылке растрепался, несколько прядей упали на его лицо, а сам он покраснел от долгого смеха. Перехватив тонкие запястья Рана, младший завел их за его голову и тут же застыл, явно не зная, что делать дальше. – Ты меня сейчас раздавишь, – Ран наиграно наморщил нос. – Тяжело. – А представь, – глаза Риндо вдруг загорелись, и он навис над лицом брата, восторженно заглядывая в его глаза. – Если мы с тобой создадим преступную группировку и будем править Роппонги? – Править Роппонги? – старший Хайтани задумчиво наклонил голову. – Звучит интересно. – Да! Будем со всеми драться! Сделаем им так, так и так! Риндо изобразил несколько движений рукой, будто сражая невидимых противников. При этом он увлеченно подпрыгивал на месте, и Ран каждый такой раз болезненно выдыхал – несмотря на десятилетний возраст, младший уже был довольно тяжелым. Придержав брата за талию, чтобы тот застыл, Ран насмешливо заметил: – Подожди ты со своим «так, так и так», сейчас сломаешь мне что-нибудь… Ты правда хочешь править Роппонги? – Да, – Риндо горячо закивал головой. – Будет весело! – Тогда нам не понадобится никакая группировка, – голос Рана все еще звучал шутливо, но на дне лавандовых глаз всего на секунду мелькнуло что-то зловещее, холодное. – Братья Хайтани будут править Роппонги вдвоем. На мгновение младший растерялся – что-то в словах брата заставило его поёжиться. Но это прошло так же неожиданно, как и началось: а в следующий момент Ран снова сумел поменять положение и скинуть Риндо с себя, нападая на него с щекоткой – закрываясь руками, младший смеялся и катался по кровати, улыбаясь каждый раз, когда оказывался побежденным братом. Рядом с Раном Риндо всегда было спокойно и хорошо. *** Перевернувшись на бок, младший Хайтани довольно потянулся и сонно зевнул, плотнее заворачиваясь в одеяло – за его пределами было так холодно, что кончик носа Риндо заледенел. Какое-то время он лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию брата над ухом. После того неловкого случая ночью прошло два дня: на следующее утро младший умирал от стыда, но Ран вел себя как обычно, и Риндо надеялся, что тот ничего не почувствовал – сам он не мог выкинуть из головы сцену с голым братом, который ласкал себя и толкался в собственную ладонь. У Риндо даже была мысль предложить им разойтись по своим кроватям: но на это он так и не решился. Младший убеждал себя, что боится, что Ран о чем-то догадается – но на самом деле Риндо просто нравилось засыпать под боком брата. Каждую ночь он как бы случайно забирался под чужое одеяло и прижимался к Рану, выдыхая, когда тот обнимал его в ответ. Отчасти это подвешенное состояние даже нравилось Риндо. Его болезнь отступила, они были в безопасности, с едой, водой и местом для отдыха: после всего пережитого кошмара для счастья было достаточно уже и этого. Но младший Хайтани понимал, что долго продолжаться это не может – им все-таки придется принимать решение о дальнейших действиях. Риндо не хотел думать о будущем, не хотел вспоминать, что их последняя надежда на спасение рассеялась с удаляющимися в небе вертолетами. Пока ему хотелось просто лежать рядом с братом и вдыхать такой знакомый запах. Младший Хайтани не понимал, почему после начала катастрофы ему все чаще снилось детство. Сегодняшний сон был таким ярким, реальным. Кажется, если протянуть руку, то можно коснуться светлых растрепанных косичек маленького Рана. Тогда было хорошо. Риндо жалел, что в десять лет не понимал, каким счастливым был – тогда возможность носиться со старшим по дому, хохотать, валяться с ним в кровати казалась данностью. Эти дни уже почти стерлись из памяти Риндо, но теперь из-за снов он раз за разом возвращался в детство и думал, как хорошо ему было рядом с братом. В десять лет для младшего Хайтани Ран был солнцем, вокруг которого вращались все планеты системы Риндо – наверное, и сейчас мало что изменилось. Просто возникло слишком много условностей. Теперь уже нельзя повиснуть на шее Рана, прижаться к нему лбом, утянуть в кровать: во всем появляется какой-то двойной смысл. – О чем думаешь? Услышав низкий после сна голос брата, Риндо вздрогнул. Он так утонул в собственных мыслях, что упустил момент, когда проснулся старший – Ран сейчас лежал прямо напротив и задумчиво разглядывал его. Только сейчас Риндо понял, что дождь, который без перерыва лил несколько дней, наконец-то закончился – через шторы пробивались солнечные лучи. Наверное, было раннее утро: из-за болезни младший Хайтани совсем потерялся во времени. Запоздало Риндо вспомнил, что Ран все еще разглядывает его в упор и ждет ответа – после пробуждения сил на вранье не было. – Жаль, что люди понимают, как счастливы были, только спустя какое-то время, – младший Хайтани чуть улыбнулся, прикрывая глаза. – Никто не умеет ценить момент. Отчего-то эти слова брата задели Рана сильнее, чем он сам того ожидал: возможно, все дело было в том, что на Риндо сейчас падал солнечный луч, и в этом мягком свете тот казался таким красивым, сонным. Волосы младшего были растрепаны, его ресницы чуть подрагивали, а на лице отпечаталась подушка. Ран с трудом поборол желание коснуться бледной кожи, на которой еще заживали ссадины, погладить такое знакомое лицо – вместо этого он только с легкой насмешкой заметил: – Страшно представить, что будет дальше, если однажды мы решим, что сейчас были счастливы. – А что тебе не нравится? – Риндо подхватил шутку брата и вызывающе спросил. – Есть еда, тебя не пытаются сожрать, лежишь в кроватке с любимым братом рядом, неужели тебе не хватает еще чего-то? Эта хитрая, дразнящая улыбка шла младшему Хайтани – она добавляла ему что-то кошачье, игривое. Ран не понял, в какой момент не сумел удержаться: одним быстрым движением он оказался на бедрах брата, глядя на него сверху вниз – одеяло слетело, и по коже старшего поползли мурашки. Риндо сейчас неподвижно лежал под ним, буквально впившись взглядом в выпирающие ребра, синяки на которых из ярких и лиловых переходили в желтые, выцветающие. Вес тела Рана приятно давил на бедра, младший не мог оторваться от его бледной кожи, подтянутого живота и светлых, затвердевших от холода сосков. В голове пульсировала только одна мысль – он обожал этого человека, не как брата. – Для счастья действительно чего-то не хватает… Ран с театральной задумчивостью склонил голову, отчего его распущенные волосы упали на одно плечо. Сердце Риндо невольно забилось быстрее: он очень надеялся, что старший сейчас не слышит этого бешеного стука, иначе объяснить это будет крайне сложно. Пока Риндо думал об этом, Ран наклонялся все ближе к нему – в какой-то момент младший вдруг понял, что они почти соприкасаются губами. Все это происходило как будто в другой реальности: Риндо не верил, что брат может быть так близко – дыхание Рана уже оседает на лице. – Хотелось бы, чтобы в нашей квартире не было посторонних людей, – старший потерся щекой о чужую щеку и вдруг резко отстранился, снова упав на свою подушку. – И чтобы на улицу можно было выйти без страха быть сожранным. Ощущение Рана исчезло так же быстро, как и возникло: Риндо вдруг понял, что обжегся собственным разочарованием – в какой-то момент он на самом деле подумал, что это может зайти дальше обычной шутки. Реальность, в которой младший Хайтани осознал свою неправильную, неуместную влюбленность, причиняла все больше боли. Пока Риндо еще не разобрался в своих чувствах к Рану, было гораздо проще. Сейчас он лежал на спине и растерянно рассматривал потолок, пока сердцебиение возвращалось в привычный ритм – Риндо проклинал ночь, когда разобрался, что на самом деле испытывает к брату. Ран все это время лежал рядом и наблюдал за младшим краем глаза: он знал его достаточно хорошо, чтобы почувствовать эту грань между сменой чужого настроения – Риндо точно что-то расстроило. Неужели он опять разозлился из-за недовольства старшего по поводу чужих людей в квартире? – Нужно что-то решать, – Рану хотелось поскорее сменить тему. – Мы не можем отсиживаться здесь вечно. – Я думал об этом, – младший Хайтани был рад, что их разговор переключился на другое. – На подземной парковке остался наш Порш, помнишь? Ран задумчиво кивнул: его поразило, как они с братом, не сговариваясь, пришли к одному и тому же варианту. У Хайтани было две машины – Майбах остался брошенным у бизнес-центра, а вот черная Панамера, которой чаще пользовался младший, должна быть припаркована внизу: если, конечно, там ничего не произошло. Ран тоже думал, что бежать можно будет на второй машине, ведь бак был заправлен полностью. Но здесь возникало две проблемы – до подземной парковки нужно добраться, а затем еще и определить точный маршрут, куда ехать дальше. Ран считал, что план должен быть продуман до мелочей: несколько раз они уже полагались на удачу, и ни к чему хорошему это не привело. – Я хочу подняться на крышу, – старший Хайтани поделился тем, о чем думал уже давно. – Все это время из-за дождя мы сидели тут, как в бункере, из окон ничего видно не было. Сегодня солнце, думаю, с тридцатого этажа будет понятно, что вообще происходит в городе. – Я с тобой, – Риндо выпалил это решительно. – Рин… – Мне уже надоело валяться в кровати и играть роль несчастного больного, – младший Хайтани нахмурился. – Ран, я не беспомощный. Чуть подумав, Ран кивнул. Он и сам понимал, что не может удерживать брата в кровати: рано или поздно им нужно будет двигаться дальше. Пока Риндо был дома, на виду, старший чувствовал себя спокойно, но чем дольше они находились в квартире, тем тревожнее становилось – Рану казалось, что это затишье перед бурей. После всего, что они пережили, старший Хайтани понял одно: ко всему подготовиться невозможно. Но про себя он решил, что теперь будет еще внимательнее и серьезнее присматривать за братом – они с Риндо выберутся из этого ада любой ценой. Раньше Рану казалось, что он был привязан к младшему сильнее, чем это принято в любых нормальных семьях: но теперь ему и вовсе не хотелось выпускать Риндо из поля зрения – он никак не мог забыть ночь, когда они сидели, разделенные дверью. Ран был не готов пережить это подавляющее отчаяние еще раз. – Я пойду умоюсь. Младший Хайтани хмуро вылез из-под одеяла и накинул на плечи рубашку брата – он мог спокойно забрать из комнаты свою одежду, но почему-то не делал этого: да и Ран как будто не возражал. Боясь, что просто не сможет продолжить диалог, Риндо поспешно вышел из комнаты. Было еще совсем рано, в квартире застыла тишина, и младший надеялся, что никто из их невольных гостей еще не проснулся – хотелось побыть одному. Осознание неправильных, болезненных чувств к Рану никак не проходило: Риндо жалел, что не мог перемотать время назад и все отменить, как-то заставить себя не понимать этой простой истины – ведь теперь было в сотни раз больнее. Потянув дверь на себя, младший Хайтани ввалился в ванную, но тут же растерянно замер. Меньше всего он ожидал увидеть в пустом просторном джакузи Харучиё – тот лежал на эмалированной поверхности и апатично наблюдал, как подрагивал огонек свечи перед ним. Услышав скрип двери, Санзу медленно обернулся и окинул Риндо равнодушным взглядом, после чего заметил: – Что же вы все так рано встаете, никакого личного пространства в вашем доме. Слова бывшего зама Канто подразумевали возмущение, но его голос был пустым, безэмоциональным. В полумраке Риндо разглядел открытую упаковку таблеток на полу – видимо, Харучиё все-таки добился своего. – Флуокситин, – словно в подтверждение чужих мыслей, Санзу запрокинул голову и посмотрел в потолок. – Не предел мечтаний, но лучше, чем ничего. Даже в слабом отблеске свечи Риндо разглядел, что на бледной коже Харучиё, прямо под кадыком, виднелся тонкий порез, окольцовывавший его шею – для случайной травмы выглядело слишком аккуратно. Словно Санзу внезапно впечатался в режущую проволоку и для верности затянул ее потуже. – Где это ты так? – стоять надоело, и Риндо, опустив сидушку унитаза, присел на нее сверху. – Выглядит жутко. – Повздорил с твоим Раном, – Харучиё отвечал односложно, чуть замедленно. – Чего? По поводу? – Риндо понимал, что вопрос был глупым: сцепиться с Раном бывший зам Канто мог и без повода. – Да он руки распускал. – Что?! – младший Хайтани недоверчиво сощурился. – К тебе что ли? На несколько секунду Харучиё вдруг застыл – он смотрел в одну точку и молчал так долго, что на ответ Риндо уже не надеялся: но тот вдруг заговорил. Губы Санзу сложились в улыбку – на контрасте с пустыми глазами выглядело это странно. – Не дай боже, – бывший зам Канто снова запрокинул голову, будто на самом деле обращался к каким-то только ему ведомым небесам. – Не ко мне. К Юдзухе. – Что?! – Риндо казалось, что в этом диалоге он только задает ошарашенные вопросы. – Ран?! К Юдзухе?! – Ага, – Санзу кивнул, не переставая улыбаться. – Кто его знает, может, напряжение снять решил. Она ведь красивая девочка, видимо, в его вкусе. – Бред, – младший Хайтани в недоумении покачал головой. – Да быть такого не может. А ты что, полез ее защищать? – Ну, я может и конченный, но честь девушки в обиду не дам, – хмыкнув, Харучиё вдруг повернулся и заглянул прямо в чужие глаза, словно пытаясь считать реакцию парня. – Тем более, такому поддонку, как Ран. Риндо показалось, что его голова кружится – во всяком случае, картинка вдруг сместилась, а голос Санзу звучал откуда-то издалека. Он просто не мог сложить все услышанное в какое-то целое, это больше напоминало неудачную шутку, случайный набор слов, пазлы с деталями из разных наборов: конечно, наверняка, это плод воспаленных фантазий Харучиё. Мысль о том, что Ран даже в теории мог домогаться кого-то насильно, младшего Хайтани совсем не тревожила – он не мог поверить, что это была Юдзуха. Наверное, они с Раном правда чем-то похожи, и девушка действительно красивая, но… Нет, Риндо же уже определил, что все это неправда. А если все произошедшее в ту ночь было… Из-за этого? Если Ран снимал напряжение сам, потому что не получил желаемое… – Ты врешь, – младший Хайтани произнес это не так уверенно, как сам хотел. – Это же бессмысленно. – А какой мне смысл врать тебе? – Харучиё пожал плечами. – Думаешь, я такой фантазер? От волнения Риндо не сразу подобрал слова. Он на самом деле не понимал, зачем Санзу ему врал – но эти слова не могут быть правдой, нет, нет, нет: это все какой-то бред. Просто Харучиё подсмотрел что-то в своих наркотических трипах, додумал, увидел странные сны – не мог Ран приставать к Юдзухе. Риндо убеждал себя в этом, а воображение уже невольно рисовало яркие картины, как брат подходит к девушке, прижимает ее к стене, заглядывает в лицо, прижимается к шее – все это причиняло младшему Хайтани почти физическую боль, будучи только домыслами. Нужно перестать думать об этом. Ран не выносил Юдзуху, это очевидно, а Санзу уж тем более даже отдаленно не напоминает человека, который бросится на защиту едва знакомой девушки. И все же червячок сомнения уже грыз душу Риндо, пуская яд в его кровь. Харучиё все это время разглядывал парня в упор, и уголки его губ чуть подрагивали, словно он с трудом сдерживает хохот – но младший Хайтани был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить это в полумраке. Резко поднявшись на ноги, Риндо толкнул дверь и поспешно покинул ванную – это больше напоминало бегство. – Неправда, – до Санзу долетел чужой шепот. – Это все неправда. *** – Зарядка?! Сколько процентов? – Полная. Члены обеих банд собрались в просторной гостиной и недоверчиво смотрели на маленькое устройство в руках Риндо – пару минут назад он нашел портативную зарядку у себя в комнате. Младший Хайтани забыл о ее существовании: он просто пытался занять себя хоть чем-то, чтобы не думать об истории, услышанной от Харучиё – именно поэтому Риндо без особого смысла перебирал вещи в собственной комнате. Устройство попало в его руки случайно, и тогда парень вспомнил, что зарядил его перед выходом в тот злополучный день, но в последний момент забыл кинуть в рюкзак. – Мы сможем попытаться поймать сеть, – Коко, сидящий на подлокотнике кресла, в котором устроился Инуи, тут же оживился. – Прочитаем, что пишут в интернете. Вдруг есть какие-то новости. – Звучит, конечно, оптимистично, – Ран покачал головой. – Но неужели у кого-то здесь еще остался телефон? После вопроса старшего Хайтани надежда в глазах всех собравшихся тут же погасла. Сам он потерял свой телефон где-то в давке на Шибуе, а потому очень сомневался, что кому-то удалось сохранить устройство. Члены обеих банд начали шариться по карманам – по итогу телефоны нашлись только у Харучиё и Мицуи, но у бывшего зама Канто он был разбит настолько, что вряд ли будет работать, а у второго не подходил к зарядке по разъему: у Риндо был айфон. В гостиной послышались разочарованные, усталые вздохи. – Подождите, – Коко вдруг подскочил с места и отошел к подоконнику, а вернулся уже со своим макбуком в руках: по крышке шла трещина. – Я уверен, что провод к нему у вас есть. – У меня только один вопрос, – даже на лице Рана, который владел своими эмоциями безупречно, проступил откровенный шок. – Как ты, блять, сумел сохранить его? – Если бы ты знал, сколько стоит информация, которая там хранится, – Хаджиме вздохнул. – Не знаю, что должно произойти, чтобы я расстался с ним. – А ты еще веришь, что эта информация тебе пригодится? Хмыкнув, Ран вдруг вышел из комнаты, а затем вернулся с нужным проводом – макбук у них с Риндо тоже был, но остался в машине на подземной парковке: младший Хайтани хотел свозить его к мастеру. Ран сомневался, что мощности портативной зарядки хватит, чтобы зарядить такое устройство – все-таки оно требовало больше энергии, чем телефон. Подключив провод, Коко в надежде посмотрел на свой макбук: загоревшийся огонек подтвердил, что процесс зарядки начался. По комнате пронесся выдох облегчения. Даже Ран почувствовал, как нервный ком в желудке самую малость разжался – если им удастся получить хоть какую-то информацию о том, что происходит по всей стране, это уже облегчит задачу. Ран старался не думать о том, что новости могут быть негативными. Вдруг странный вирус уже распространился на всю Японию? На весь мир? Очевидно, что остальные собравшиеся в гостиной думали об этом же: лица у всех были напряженные, сосредоточенные. Несколько раз старший Хайтани пытался ловить взгляд брата, но тот, кажется, погрузился глубоко в свои мысли – и отчего-то Рану казалось, что думал он не о попытке очередного побега. После их диалога с утра Риндо вел себя странно, а сейчас и вовсе сторонился брата, искоса поглядывая на него с каким-то сомнением: старший абсолютно не понимал, чем провинился в этот раз. Риндо не понравилась его выходка, когда Ран утром забрался на него в кровати? Тишина становилась все более напряженная. После нескольких дней дождя без перерыва не слышать стук капель о подоконник было странно – теперь в солнечных лучах было видно, как по комнате кружится пыль. Ран вдруг снова ощутил злость от присутствия здесь чужих людей: и собственное бессилие от того, что он не может сделать с этим совсем ничего, выводило еще больше. – Ну все, – через какое-то время Коко вынул провод из макбука и запустил устройство. – Сейчас посмотрим сколько процентов. Индикатор зарядки показывал цифру шестьдесят – не так плохо, но бесполезно, учитывая, что сеть поймать так и не удалось. Для верности Коко еще походил по квартире, постояв в каждом углу, но значок связи все еще был перечеркнут. Вернувшись в гостиную, он вздохнул и снова опустился на подлокотник кресла, в отчаянии покачав головой. В этот момент Какучё подал голос: – Можно попробовать подняться на крышу. Вдруг там будет лучше. – Это идея, – Инуи согласно закивал. – Если город окружен военными, то какая-то связь у них точно должна быть. – Если этих военных тоже не сожрали, – Харучиё ехидно хмыкнул. Прежде, чем новая перепалка началась, Ран на повышенных тонах произнес, что в их с Риндо планах сегодня тоже было подняться на крышу – по голосу старшего Хайтани становилось очевидно, что он раздражен. Предугадав очевидный вопрос, Ран сразу же добавил, что после этого они собираются покинуть квартиру и бежать из Токио: это означает, что остальным тоже придется убираться отсюда. – Не понимаю логики, – Юдзуха чуть сощурилась. – Вы сваливаете отсюда на своей тачке, окей. А почему мы должны уходить? – Потому что это наша квартира, – Ран процедил это сквозь зубы. – И чужакам без нас здесь делать нечего. – Силой заставишь всех уйти? – Просто пристрелю по очереди, – одним движением старший Хайтани вынул из-за пояса пистолет и направил его прямо в лоб девушки. – Мое терпение и так на пределе. Все в комнате застыли: в том, что Ран легко мог превратить слова в действие, сомнений не было. Риндо все это время прислушивался к каждому слову диалога брата с Юдзухой, и тревога медленно отпускала сердце – между ними точно не может быть ничего общего, Санзу соврал. А вот для чего – это уже другой вопрос. Правда, сильно легче от этого открытия не стало: Риндо все еще не понимал, что делать со своей неправильной любовью к брату. Неожиданно до младшего Хайтани дошло, что он думает обо всем этом, пока Ран на полном серьезе угрожает пристрелить невольных гостей их квартиры. Неуместность собственных переживаний в данном моменте показалась Риндо настолько комичной, что он вдруг нервно хихикнул. Все взгляды тут же обратились на него. – Просто думаю, что можно для начала разведать обстановку на крыше, – младший Хайтани поспешно выкрутился из ситуации. – А потом уже думать, кто кого пристрелит. – Да и на парковке ведь не одна машина стоит, – Мицуя попытался снизить градус напряжения в комнате. – Думаю, уехать смогут все. – Такаши! – Юдзуха обернулась к парню, а затем указала на Рана. – Неужели ты не видишь, что он – животное? Он только что обещал нас всех пристрелить. – Успокойся, – Мицуя мягко сжал плечо девушки. – Не ведись на провокации, думай о своей безопасности. Юдзуха бросила на Рана еще один ненавидящий взгляд, тот в ответ равнодушно пожал плечами и убрал пистолет: ему было плевать, что будут делать все эти люди – главное, чтобы за пределами их с Риндо дома. Для Рана их с братом жизнь была чем-то очень личным, сокровенным: это была его зона комфорта, единственное место, где он может чувствовать себя настоящим – и старший Хайтани был готов защищать их собственный мир до последнего, никого к нему не подпуская. Все это время Риндо внимательно наблюдал за Раном: холодная уверенность в чужих глазах поражала. Возникало ощущение, что безупречную красоту старшего Хайтани не может испортить ничего – ни пробитый висок, ни многочисленные ссадины на лице, ни синяки под уставшими глазами: даже сейчас профиль Рана казался выточенным изо льда. Утонуть в мыслях о брате Риндо не дал голос Инуи: – Тогда предлагаю выдвигаться сейчас, давайте не терять время. Идти на крышу всей толпой казалось Рану предельно глупой идеей. Но они с Риндо собирались разведать обстановку для себя, Коко отказывался доверить кому-то свой ноутбук, Инуи не мог отпускать его одного, Мицуя хотел пойти, чтобы тоже быть в курсе дел, Харучиё просто пожелал посмотреть на город из любопытства, за ним в добровольцы сразу же подалась Сенджу – у Юдзухи и Какучё просто не осталось выбора. Старший Хайтани решил использовать это в своих интересах: в случае чего можно будет прикрыться другими. На сборы решили выделить полчаса, и Ран направился в свою комнату за резинками, чтобы убрать волосы – в коридоре он столкнулся с Какучё. Тот все еще хромал, но Юдзуха, которая в школе посещала медицинские классы, все эти дни колдовала над его щиколоткой, так что ходил парень уже гораздо лучше. Ран был не настроен на разговоры, но Какучё вдруг негромко окликнул его по имени – старший Хайтани с удивлением обернулся и приподнял бровь. В коридор тоже проникали солнечные лучи, так что было довольно светло. – Ты ведешь себя просто ужасно, – Какучё начал без долгих прелюдий. – Так нельзя. Все понимают, что тебя волнует только Риндо, но ты не можешь сосредоточить всю вселенную в одном человеке и плевать на других. – А я не понимаю, как можно быть настолько неразборчивым, чтобы водиться со всеми подряд, – старший Хайтани отозвался довольно холодно. – Невозможно быть хорошим для всех. Ран не понимал, почему Какучё вообще завел этот разговор: меньше всего старший Хайтани любил, когда кто-то пытался копаться в его душе. С самого детства он был однолюбом и не понимал, как можно рассеивать свое внимание на многих, когда есть тот самый, единственный – для Рана это всегда был Риндо. Люди, которые заботились обо всех, у которых был большой круг общения, вызывали у старшего Хайтани недоумение, смешанное с удивлением: ему это казалось признаком дурного вкуса. Но доносить свои взгляды на мир Какучё он сейчас не собирался. – Знаешь, я всегда хорошо относился к тебе. Ты казался мне сильным, достойным человеком, – сам Какучё вдруг удрученно вздохнул. – Но я разочарован в тебе, Ран. Внешне старший Хайтани никак не изменился – даже бровью не повел. Но внутри что-то досадливо кольнуло. Ран бы соврал, если бы сказал, что слова Какучё его сильно задели: мнение других вообще мало что значило для старшего Хайтани – но все же к этому человеку он относился с уважением, а потому сейчас эмоции смешались в странную палитру. С одной стороны, это было что-то вроде раздражения – какого черта он лез в жизнь Рана? Но с другой, всего на секунду старший Хайтани почувствовал отголоски туманного, едва ощутимо страха: как будто пропасть между ним и всем остальным миром становилась все шире. Сглотнув, Ран глубоко выдохнул, возвращая себе привычное спокойствие – от своих идеалов он не отступится. – Ты можешь остаться при своих идеях, а я сохраню свои, – оттолкнув Какучё с прохода, старший Хайтани направился в собственную комнату, но затем, чуть подумав, добавил. – Посмотрим, чьи принципы дольше продержатся в новой реальности. *** Прислушиваясь к сбившемуся дыханию Харучиё рядом, Риндо преодолевал ступень за ступенью – они были почти у цели, до крыши осталось еще пять лестничных пролетов. В коридоре стояла тишина: кроме разрозненных шагов, не было слышно ни единого звука. Все были напряженными и при малейшем скрипе в тревоге оглядывались по сторонам, готовясь к нападению зомби – но пока на лестнице все было спокойно. Всю дорогу Риндо шел прямо за братом и внимательно разглядывал его затылок. Младший Хайтани все еще осознавал свое новое чувство, и чем больше он думал, тем сильнее казалось, что бесконечная тяжесть вопросов сейчас раздавит его плечи. Впервые Риндо задался вопросом, а любил ли его брат хоть кого-нибудь? Какие вообще люди нравятся Рану? Так сложилось, что они со старшим обсуждали что угодно, кроме личной жизни – впрочем, Риндо и рассказать здесь было нечего. Наверное, опыт Рана в этом вопросе должен быть гораздо богаче, он ведь такой красивый, яркий: в школе его шкафчик всегда был забит любовными письмами, а на День Всех Влюбленных старший Хайтани получал годовой запас самодельного шоколада – все плитки неизменно летели в мусорное ведро, чаще всего прямо при хозяине подарка. Риндо вообще видел, как Ран ест сладкое, всего один раз в жизни – тот самый шоколад, который младший в шутку сделал ему на четырнадцатое февраля. Сейчас, поднимаясь по лестнице, Риндо силился вспомнить хоть какой-то случай, чтобы его брат проявлял к кому-то симпатию: ничего подобного в памяти не было. Наверное, чтобы понравиться Рану, нужно быть таким же безупречным идеалом, как и он сам. Риндо не сумел сдержать тяжелого вздоха – он очень сомневался, что в мире существует второй Ран Хайтани. – Что ты вздыхаешь? – Санзу тут же с любопытством выглянул из-за плеча младшего Хайтани. – Грустишь? Растерявшись, Риндо покосился на бывшего зама Канто – этот человек с его перепадами настроения и странными выходками оставался для него загадкой. Ответить ему младший Хайтани не успел: шедший первым Инуи сообщил, что они на месте – теперь от крыши членов двух банд отделяла только одна дверь. С удивлением младший Хайтани отметил, что даже при подъеме с восемнадцатого на тридцатый этаж его дыхание почти не сбилось, хотя температура Риндо спала окончательно только вчера. Бесконечные побеги от зомби взрастили в нем образцовую выдержку. Зато Харучиё рядом сгибался почти пополам и судорожно глотал воздух – в пути младший Хайтани слышал, как Сенджу шепотом предложила помочь, но Санзу едва ли не зашипел в ответ. – Повезло, здесь открыто. Инуи толкнул дверь и первым, с осторожностью оглядываясь по сторонам, вышел на крышу. Остальные медленно последовали за ним. Как только резкий ветер ударил в лицо, Ран поморщился, прикрываясь рукой от слепящего солнца – несмотря на ясную погоду, на улице было холодно. Пока Коко включал ноутбук и ходил из стороны в сторону, пытаясь поймать сигнал, Ран отошел к краю крыши, задумчиво разглядывая город: завеса пепла все еще висела в воздухе, но здесь, на высоте тридцатого этажа, это было не так ощутимо. Перед старшим Хайтани раскинулся непривычно тихий, застывший Токио – создавалось впечатление, что жизнь поставили на паузу. В солнечных лучах этот вид пустующих дорог и небоскребов мог бы показаться умиротворенным, если бы из некоторых мест до сих пор не валили столбы дыма, а на трассах не виднелись брошенные, перевернутые автомобили – с такого расстояния они казались совсем крошечными, как игрушечными. Жизнь в Токио остановилась. – Сигнал! Я что-то поймал! Крик Коко вывел Рана из размышлений. Всего на мгновение старший Хайтани подумал, что этот звук был слишком громким, но эта мысль тут же сменилась любопытством – не терпелось получить хоть какие-то новости из внешнего мира. Все столпились вокруг Коко: тот сел прямо на крышу, сложив ноги по-турецки и уставившись в экран. Несколько раз его окликали по имени, но Хаджиме шипел и быстро бегал глазами по строчкам – Ран терпеливо ждал, зная, что Коко достаточно умен, чтобы вычленить нужную информацию и пересказать ее максимально сжато. По мере чтения лицо финансового гения Канто становилось все мрачнее. – Токио по-прежнему оцеплен, случаев болезни в других городах не наблюдается. Спасенных поместили в карантинную зону, несколько человек обратились в зомби, над ними проводят опыты. В Японию прилетели ученые из других стран, определить тип вируса пока не удалось. Высказали предположение, что излечить это нельзя, потому что вирус заменяет клетки живого организма, вывести его можно, только убив человека. Обращение занимает примерно сутки. Вирус постоянно мутирует и адаптируется. – Это правда… – Ран нахмурился. – Зомби стали не только слышать, но и видеть. – Пизда, – Санзу хмыкнул. – Если они сейчас еще соображать начнут, то нам полная пизда. – Не мешай, – Инуи чуть пихнул Харучиё локтем. – Что еще там пишут? – Да больше ничего интересного, – Коко еще немного полистал страницу. – Город обнесен сеткой под электричеством, пункты военных расположены у Международного аэропорта, у парка Комидзава… – Где ты это читаешь? – Риндо вдруг перебил парня. – На портале Эн-Эйч-Кей*, – Хаджиме растерялся. – Открой твиттер, – младший Хайтани вдруг сел рядом с Коко, выхватив у него ноутбук. – Эн-Эйч-Кей принадлежат государству, там жесткая цензура. Несколько минут Риндо заходил в свой аккаунт, а затем вбивал в поисковик какие-то слова и сосредоточенно листал ленту: остальные молча ждали, наблюдая за тем, как внимательно младший Хайтани что-то изучает. Ран знал брата достаточно хорошо, чтобы видеть, как тот был напряжен – прочитанное его явно не радовало. – Говорят, несколько блогеров пытались пробраться в Токио, их останавливали военные, все пункты тщательно охраняются. Были те, кому удалось добраться до ограждения, но их убивало током. В ближайших городах строгий карантин, жителей каждый день тестируют на вирус. И… Голос младшего Хайтани вдруг дрогнул, после чего он замолчал – кажется, Риндо и сам не мог поверить тому, что только что прочитал: на его лице проступила растерянность, а между бровей залегла складка недоумения. Сердце Рана тоже забилось быстрее – как будто они с братом делили одни чувства на двоих, и тревоги Риндо теперь передалась ему. – Ну? – Юдзуха тоже почувствовала, как по коже пробежал холодок. – Что там пишут? – В правительстве ведут речь о том, что Токио придется взорвать, чтобы избавиться от всех зараженных и остановить распространение вируса, – Риндо отчеканил это механически, как робот. – Чего? – Мицуя покачал головой. – Это ведь просто слухи, да? – Не может быть, – Какучё тоже покачал головой. – Как они будут эвакуировать выживших? Никак – это хотел сказать Ран. Но не успел, потому что откуда-то из-за его спины вдруг раздалось знакомое низкое рычание. Сначала старший Хайтани подумал, что это просто обман слуха: нервы были на пределе, от напряжения могло послышаться что угодно. Но через секунду звук повторился, и сразу за ним послышался скрежет и шаркающие шаги – они приближались. – Блять! Крик старшего Хайтани оказался лишним: остальные уже тоже заметили, как в узкую дверь на крышу протискивается серое гниющее тело – за ним сразу же показалось еще одно. Ран в ужасе осознавал, что они в ловушке. Единственный выход заблокирован, а больше с тридцатого этажа деваться некуда. Схватив Риндо за локоть, брат рывком поднял его и сразу же заслонил собой, медленно отступая назад. На крыше появлялось все больше зомби – пока Ран насчитал пять: возникло смутное ощущение, что это нападение было спланированным. Неужели твари мутировали настолько, что осознанно смогли загнать их в ловушку – от этой мысли колени едва не подогнулись, но старший Хайтани вовремя взял себя в руки. Он лихорадочно соображал. Для начала нужно отогнать монстров от выхода с крыши, а потом можно будет попробовать сбежать и броситься вниз по лестнице, чтобы спрятаться в квартире. Подумать дальше Ран не успел – двое зомби уже бросились вперед. На крыше как назло не было совсем ничего, что можно было бы использовать для защиты, и старший Хайтани просто рванул в сторону, отвлекая тварь от брата. Маневр был опасный, потому что Ран сейчас застыл в метре от края плоской крыши. Зомби приземлился ровно на то место, где старший Хайтани был секунду назад, и тут же резко повернул голову в его сторону, угрожающе скалясь. Теперь деваться Рану было некуда. Пока он медленно отступал назад, Риндо быстро осмотрелся, оценивая обстановку, а затем вдруг с разбега налетел на тварь, толкая ее вперед одним ударом ноги. Не успев ничего понять, монстр сорвался с края. Самого Риндо по инерции тоже пронесло вперед, и он опасливо замахал руками, пытаясь поймать баланс – от вида города под ногами голова закружилась, но старший Хайтани уже ухватил его за талию и дернул на себя, оттаскивая от края: потеряв равновесие, оба рухнули на поверхность крыши. Еще одна тварь в этот момент прыгнула на Инуи. Растерявшись, тот увернулся в последний момент, но тоже упал и начал медленно отползать назад. Понимая, что тварь двигается быстрее, Коко в панике шарился по карманам, надеясь найти хоть что-то полезное: обнаружились только ключи от собственного дома. С размаху он зашвырнул их в монстра. Тот отвлекся на секунду, но затем снова повернулся к Сейшу, надвигаясь все ближе. Счет шел на секунды, и Коко понимал, что помощи ждать неоткуда – остальные тоже отражали нападения. – Да катись ты к черту! Не сомневаясь ни секунды, Хаджиме подхватил свой ноутбук и изо всей силы впечатал в голову зомби – тот покачнулся и начал медленно оборачиваться. Не теряя времени, Коко нанес еще несколько мощных ударов: он бил с такой злостью, что по крышке устройства поползли трещины – но и голова твари тоже превратилась в кашу. Глаза Хаджиме блестели, он судорожно дышал, но продолжал прикладывать разваливающийся ноутбук к голове монстра, пока та не превратилась в месиво – только тогда Коко успокоился и застыл. Встретившись взглядом с ошарашенным Инуи, он отбросил в конец разломанное устройство и истерично расхохотался. Санзу тоже боролся с тварью, но безуспешно. Действие таблеток еще не прошло, и его движения выходили замедленными, размазанными – несколько раз крепкие зубы едва не впечатались в горло Харучиё. Сенджу предпринимала безуспешные попытки пробраться к брату, но их с Юдзухой теснили сразу два зомби, и девушкам пока никак не удавалось отбиться: все это время Сенджу звала Санзу по имени, срывая голос. Увернувшись от монстра в очередной раз, Харучиё вдруг запнулся и рухнул на колени – он поспешно перекатился на спину, но тварь прыгнула на него сверху, прижимая к поверхности крыши. Запах гнили стал таким резким, что глаза Санзу заслезились. Каким-то чудом бывшему заму Канто удалось дернуть голову в сторону, когда зомби сделал выпад и попытался выдрать кусок из его шеи. Харучиё попробовал отпихнуть тело ногой, но вышло неудачно: рычание раздавалось у самого уха. Зажмурившись, Санзу приготовился к укусу, но тяжесть тела твари вдруг исчезла в один момент. Приоткрыв глаза, Харучиё увидел, как Сенджу каким-то образом оказалась рядом и буквально снесла зомби своим весом –она и монстр отлетели в сторону. Девушка сразу же поднялась на ноги, и тварь подскочила следом, но отчего-то снова потянулась к лежащему Харучиё. Понимая, что ей даже нечем защищаться, Сенджу снова заслонила собой брата, упираясь в зомби голыми руками – до этого монстр явно был крупным мужчиной, и девушка едва доставала ему до середины груди. Это странное действие напоминало неловкий медленный танец: толкая монстра из последних сил, Сенджу огромным трудом теснила его к краю крыши. На глазах у Санзу сестра, покраснев от напряжения, шаг за шагом отталкивала от него тварь, рискуя сама попасть под укус: зомби усиленно отбивался и тянулся к шее девушки. Силы в монстре явно было много, Сенджу приходилось отвоевывать каждый сантиметр, но она упрямо толкала тварь, уводя ее от лежащего Харучиё. Лицо бывшего зама Канто исказилось – он ошарашенно смотрел, как сестра защищает его, наплевав на собственную жизнь. Санзу казалось, что он даже не до конца осознает происходящее, голову будто забил туман: не получалось даже подняться на ноги. Солнце было прямо перед глазами, оно слепило, но боковым зрением Харучиё увидел, как со спины к Сенджу подбирается еще одна тварь – видеть этого девушка не могла, потому что была слишком занята борьбой. – Сен! Чужое имя сорвалось с губ Харучиё невольно. Он даже сам не понял, что это его голос только что прогремел на крыше – сестра тоже ошарашенно обернулась, но было поздно. Счет шел на секунды, и Санзу понимал, что Сенджу просто не успеет сделать ничего сама. Подскочив на ноги, он с силой рванул вперед, буквально вытягивая сестру из рук двух монстров – твари этого не ожидали и столкнулись друг с другом: через секунду оба тела сорвались с края крыши. Прижимая Сенджу к груди, Харучиё снова потерял равновесие – по инерции они прокатились еще несколько метров и замерли, тяжело дыша. В этот момент Санзу казалось, что он не сможет расцепить руки, которыми обнимал сестру, даже при всем желании: тело будто окоченело. Через секунду Сенджу, осознав произошедшее, резко выдохнула и спрятала лицо в чужой груди. Все это время Ран настороженно оглядывался, не отпуская брата. Когда до него дошло, что все на крыше были заняты борьбой с тварями, старший Хайтани увидел, что путь к выходу на лестничную клетку был открыт – крепко стиснув локоть Риндо, Ран бросился к двери. От спасения их отделяла всего пара метров, когда старший Хайтани почувствовал подвох. Из коридора к ним приближался еще один монстр: он явно их уже заметил. Времени на раздумья не было, и Ран поспешно оттолкнул брата, а сам сделал еще несколько шагов вперед, привлекая все внимание на себя. Рыкнув, монстр бросился на парня, и старший Хайтани поспешно метнулся в сторону, уводя зомби дальше от Риндо – рука с почерневшими ногтями пронеслась так близко к лицу Рана, что тому пришлось откинуться назад, сложившись почти пополам. В голове старшего Хайтани пронеслась мысль, что в обычной жизни от такой акробатики у него просто сломался бы позвоночник. Ран надеялся повторить маневр и заманить тварь к краю крыши, но в этот раз та двигалась слишком быстро: несколько раз зубы, между которых высовывался гниющий язык, снова были в опасной близости. В какой-то момент Ран понял, что в ловушку заманили его – за спиной была пропасть. Сердце заколотилось где-то под горлом. Старший Хайтани судорожно соображал, что делать дальше, но никаких вариантов не было: монстр, словно почувствовав, что добыча уже никуда не денется, медленно подбирался ближе. Увидев, как брат застыл на самом краю крыши, Риндо вскрикнул и помчался к нему, но откуда-то сбоку на него бросился еще один зомби. Ран понял, что остался один. Ветер за спиной налетал с такой силой, что несколько раз старшего Хайтани буквально тряхнуло. Выход был только один – дождаться нападения твари и попытаться максимально быстро пригнуться, чтобы монстр пролетел через него. Это было опасно. Если зомби все-таки зацепит Рана, то с крыши они сорвутся уже вдвоем: придется полагаться только на удачу. Старший Хайтани отступал назад до тех пор, пока понял, что следующий шаг станет для него последним – от страха перехватило даже дыхание. В момент, когда Ран был готов прижиматься к поверхности крыши, со стороны на него рвануло еще два тела: парень пригнулся почти интуитивно и даже не сразу понял, что вообще произошло. От стресса виски заломило болью, но Ран панически крутил головой, готовясь к новому нападению. Постепенно до него доходило. Отступая к краю крыши, старший Хайтани видел, как Какучё боролся с тварью совсем рядом – видимо, он попытался сбежать, но монстр настиг его, и вдвоем они потеряли равновесие, оказавшись у ног Рана. Тварь, которая нападала на старшего Хайтани, не успела отреагировать, и кинулась в нападение, надеясь вцепиться в Рана: вместо этого она только сшибла другого зомби и Какучё. Старший Хайтани ошарашенно смотрел туда, где с края только что свалились три тела – все произошло слишком быстро. Ран не успел даже подумать, когда за поверхность крыши ухватились окровавленные пальцы – в самый последний момент Какучё умудрился зацепиться. – Помоги мне! Раскачиваясь на карнизе, парень пытался подтянуться, но сделать это на одной руке не получалось: его костяшки побелели от напряжения. Продержаться в таком положении долго точно не сможет ни один человек – вот и Какучё цеплялся за поверхность крыши из последних сил, обдирая пальцы, но результата это не давало. – Ран! Помоги! Старшему Хайтани казалось, что все это происходит где-то во сне: только что он сам снова чуть не погиб, возвращаться после такого в реальность было сложно. Тряхнув головой, Ран сделал шаг вперед, протягивая руку, но в этот момент за спиной раздался крик Риндо – с одной тварью он справился, но вторая продолжала бешено бросаться на него с низким рыком. Перед старшим Хайтани было лицо Какучё: вены на нем вздулись, а глаза буквально выкатились: парень явно держался из последних сил – у Рана остались всего доли секунды, чтобы принять решение. Но он принял его уже гораздо раньше. Резко развернувшись, старший Хайтани помчался к брату. Краем глаза он успел заметить, как пальцы Какучё соскользнули с карниза окончательно – в последний момент старший Хайтани поймал взгляд парня: угасающий, безнадежный. Какучё знал, что жить ему осталось всего несколько мгновений. Ран был на пределе. Разбежавшись, он с силой оттащил зомби от брата, а затем одним точным ударом столкнул тварь к краю, отправляя ее в полет – только после этого на крыше наконец-то воцарилась тишина. Тяжело дыша, старший Хайтани сразу же обернулся к Риндо, чтобы удостовериться, что он цел: тот тоже в панике разглядывал брата на наличие повреждений. Медленно остальные члены двух банд приходили в себя. Харучиё уже поспешно шарахнулся в сторону от сестры, Коко переводил неловкий взгляд с Инуи на свой раздолбанный ноутбук и обратно – для подобной обстановки больше подошла бы ночная темнота, в которой можно было бы спрятаться, но солнце, словно в издевательство, светило только ярче. – Пойдем отсюда. Мы получили всю информацию, которую хотели. Первым воцарившуюся тишину нарушил Ран – резко развернувшись, он взял брата за локоть и уверенно направился к выходу с крыши. Остальные, замявшись на секунду, потянулись за ним. *** Каждый вечер в этом кошмаре оказывается хуже предыдущего – об этом думал Ран, устроившись в темноте рядом с посапывающим Риндо – тот лежал к нему спиной, свернувшись в клубок. Ран едва ощутимо, чтобы не разбудить, перебирал растрепанные волосы младшего: это успокаивало. В голове было слишком много мыслей, от этого боль в висках становилась все сильнее – Рану казалось, что мозг распух и давит на черепную коробку изнутри. При этом старший Хайтани не сказал бы, что смерти Какучё в его мыслях уделено значительное место – скорее, ему как и обычно было наплевать. Факт того, что парень погиб после их диалога, даже забавлял: столько человек уже сказало старшему Хайтани, что он живет неправильно, и все они давно были мертвы. Иногда Ран задумывался – может, он и правда какой-то бракованный и у него просто отсутствует ген, который отвечает за эмпатию? Ему ведь совсем плевать на других людей, на их чувства, переживания, мысли: окружающих старший Хайтани воспринимает скорее как фоновый шум – игнорирует, когда они в поле зрения, и забывает, стоит им разойтись. Это работает со всеми, кроме одного человека. С братом все происходит совсем по-другому: Ран жалел, что был таким холодным и непробиваемым, потому что понять чувства Риндо казалось ему чем-то за гранью фантастики. После их возвращения с крыши младший будто еще больше замкнулся в себе и погрузился в собственные мысли – и Ран был уверен, что думает он не о смерти Какучё. Что занимает голову Риндо в последние дни? Вздохнув, старший Хайтани посмотрел на затылок брата, жалея, что может только перебирать чужие волосы невесомыми прикосновениями. Снова вернулись мысли, как было бы здорово остаться с Риндо одними во всем мире – оказаться в той идеальной вселенной, которую Ран с детства рисует в своей голове. Сегодня была их последняя ночь в родной квартире: прямо с утра они выдвинутся на парковку, а затем снова попробуют покинуть оцепленный город. Старший Хайтани уже решил, что они поедут к пункту военных у Международного аэропорта – дорогу туда он знал наизусть. Завтра предстоит новая череда трудностей, но пока у них в запасе еще было немного спокойствия и возможности лежать в теплой постели: на Рана навалилась такая усталость, что ему захотелось просто стиснуть Риндо в объятьях и так и заснуть, не отпуская его. Уткнуться в шею, вдыхать такой знакомый запах, почувствовать теплую кожу – старший Хайтани старался не думать о природе это странной одержимости братом. Ран почти провалился в сон, когда горло вдруг пересохло. Приподнявшись на локте, он потянулся к бутылке с водой, но та оказалась пустой – выругавшись, старший Хайтани тяжело вздохнул: придется идти на кухню. Наспех натянув свитер и джинсы, Ран вышел в темный коридор. Судя по голосам, доносившимся с кухни, не спал не только он – мимолетно Ран подумал, что сегодня ему повезло: свидетелей смерти Какучё не было. Все просто подумали, что он сорвался с крыши во время борьбы с зомби. Грустно – да. Трагично – да. Но Ран был уверен, что человеческую природу не изменить: в тайне каждый радовался, что это не он сам сегодня улетел с высоты тридцатого этажа. А вот узнай остальные, что это он, Ран, не протянул Какучё руку, разразился бы очередной скандал. Старшему Хайтани было плевать на многочисленные обвинения – но все же без них было гораздо проще. На пороге кухни ожидания Рана оправдались: за столом собрались Инуи с Коко и Юдзуха с Сенджу – кажется, до появления хозяина квартиры диалог был в самом разгаре. Заметив Рана, все резко замолчали и начали с усиленным интересом смотреть по сторонам. – Мне плевать, о чем вы тут говорили, – старший Хайтани хмыкнул и взял упаковку с водой. – Даже если вы перемыли каждую мою косточку. – Слишком большая честь, – Юдзуха тут же поморщилась, но затем вдруг замолчала на несколько секунд и быстро произнесла. – Можно задать тебе вопрос? – Если я отвечу нет, тебя это остановит? – Придурок, – девушка вздохнула и внимательно посмотрела на Рана. – Мне просто интересно, к чему тебе этот образ морального урода? Если бы ты правда был таким конченным, тебе было бы плевать на всех, но я же вижу, как ты любишь своего брата. Ты правда дорожишь им и готов оберегать от всего, так почему ведешь себя так с другими людьми? Можешь же быть нормальным… Внешне старший Хайтани ничуть не изменился: даже его взгляд остался все таким же холодным, равнодушным – но что-то внутри Рана напряглось. Только сейчас он осознал, насколько умной, хитрой была Юдзуха. Девушка сейчас не интересуется им или его мировоззрением: она очень тонко пытается прощупать его слабости, с ходу определив, в каком направлении нужно думать. Старший Хайтани понимал, что сейчас ходит по тонкому льду – Юдзуха это опасный конкурент, и она точно не должна знать, насколько дорог ему Риндо: а значит, придется врать. Слова, которые Ран сейчас прогнал в своей голове, больно ударили по нему, даже не будучи произнесенными – но старший Хайтани заговорил спокойно, даже чуть насмешливо. – Люди всегда заботятся о членах семьи, так уж заведено природой. Даже отбитый наркоман бросился к сестре в критический момент, хоть и сам теперь это отрицает, – на этих словах Ран кивнул на застывшую Сенджу. – Для меня Риндо это человек, с которым я вырос, естественно, я буду пытаться защитить его, пока это в моих силах. Но не более того. Если он погибнет, я не впаду в уныние, если с ним что-то произойдет, я не брошусь грудью на амбразуру, чтобы защитить. Я не люблю Риндо. Он всего лишь мой брат, и не более того. Ран знал, что сумел мастерски отыграть свою роль до конца – хотя каждое слово впивалось в его грудную клетку и будто выламывало одно ребро за другим. Глаза Коко недоверчиво сверкнули: ведь он был свидетелем того, как несколько дней назад, когда члены Канто прятались в клубе, старший Хайтани едва не погиб, спасая брата на улице. Ран был рад, что Юдзуха этой сцены не видела – иначе ей бы точно все стало ясно. А сейчас за каждым его произнесенным словом болезненно пульсировала только одна мысль: Риндо для меня ничего не значит, если ты решишь навредить мне, делай что хочешь, но не трогай его. Девушка с сомнением наклонила голову – но старший Хайтани лгал слишком искусно, чтобы ему не поверить. – Я думала, что в тебе есть хоть что-то от нормального человека, – во взгляде Юдзухи появилось еще больше отвращения. – Что ты тоже можешь испытывать нормальные чувства и о ком-то заботиться. – Ты мне льстишь, – Ран надменно хмыкнул, мечтая только вернуться в кровать и скорее прижаться к брату. – В этой жизни я люблю только себя. Хочу я этого или нет, Риндо является дополнением ко мне, так что приходится тянуть его за собой. Не снижать планку бренда Хайтани, так сказать. Но если он не выдержит, то это будет уже не мое дело. Старший Хайтани несколько раз спасался от смерти, он обдирал руки об асфальт, сбегал с полыхающей заправки, резался осколками до глубоких ссадин – но еще ни разу ему не было так больно, как сейчас. Он ненавидел Юдзуху за то, что ему пришлось произнести слова, которые ранили почти смертельно: но даже это, чтобы обезопасить Риндо. Все это было неправдой, самой искусственной ложью, какая только может существовать в мире – Ран готов собственными костьми выложить дорогу к спасению брата. Для него не существует ничего ценнее теплой, чуть растерянной улыбки Риндо. – Я ошибалась, – вздохнув, Юдзуха спрятала лицо за ладонями и какое-то время долго молчала. – В тебе и правда нет ничего человечного. *** Во сне внезапно стало слишком холодно, и Риндо по привычке потянулся к половине брата, желая прижаться к нему поближе. Но рядом никого не оказалось. Младший Хайтани сонно поводил рукой по кровати, но и там было пусто – тогда он открыл глаза и резко сел, оглядываясь по сторонам: в комнате он был один. Какое-то время Риндо в растерянности вглядывался в темноту, пока паника медленно подкрадывалась к нему со спины: не отпускало ощущение, что с Раном что-то произошло. Очередное нападение зомби еще слишком ярко стояло перед глазами, и младший Хайтани вздрогнул, представляя самое худшее – а что, если твари снова пришли? Вдруг они мутировали до такой степени, что смогли пробраться в квартиру? По коже поползла дрожь. Риндо не боялся нападения – голова закружилась от мысли, что с братом могло что-то произойти, пока он спал. Быстро набросив толстовку, младший Хайтани бесшумно пробрался к двери и прислушался: как будто бы все тихо. Вряд ли твари смогли бы без единого звука убить всех людей в квартире – Риндо все больше ощущал подвох, но не мог избавиться от этой гнетущей тревоги. Брат ведь мог пойти в туалет, на кухню, поговорить с кем-то из присутствующих – да куда угодно, он ведь не обязан всю ночь сидеть рядом с младшим. Для себя Риндо решил: он просто удостоверится, что Ран в безопасности, а потом вернется в кровать. Осторожно младший Хайтани выскользнул в коридор и прислушался. Он сделал всего несколько шагов и почти повернул за угол, когда с кухни долетели голоса – это точно были Ран и Юдзуха. После первого выдоха облегчения Риндо насторожился: что эти двое могли обсуждать ночью? Чувство здравого смысла подсказывало, что нужно не вмешиваться в жизнь брата и просто молча вернуться в свою комнату – ведь цель выполнена, теперь Риндо знает, что старший в безопасности. Но соблазн подслушать был очень велик: да и место у Риндо было выигрышное – отсюда его не видно с кухни, так что о его присутствии никто даже не подозревает. – Для меня Риндо это человек, с которым я вырос, естественно, я буду пытаться защитить его, пока это в моих силах. Но не более того. Если он погибнет, я не впаду в уныние. Младший Хайтани даже не сразу понял, что это говорит Ран – осознание, что холодный голос принадлежит брату, приходило медленно. Каждым последующим словом брат будто убивал что-то внутри Риндо: тот слушал внимательно, даже не дыша – кажется, в этот момент сердце забыло о своем предназначении и камнем застыло в груди. Пришлось схватиться за стену: иначе младший Хайтани бы просто свалился на пол. Все это было так неожиданно, внезапно, странно – он еще даже не проснулся до конца, не осознал происходящее, а Ран в паре метров от него спокойно говорит, что Риндо не значит для него совсем ничего. Очень хотелось верить, что это продолжение сна, но младший понимал, что это не так: слишком реально пол холодит босые ступни, а пальцы мелко дрожат. На жестоких словах о «планке бренда Хайтани» Риндо и вовсе показалось, что он сейчас медленно сползет по стене. Кажется, Ран говорил еще что-то, но брат уже не хотел этого слышать. Он даже не понял, как вообще умудрился бесшумно вернуться в комнату и снова юркнуть в постель – младшему Хайтани хотелось спрятаться, сбежать, отмотать время назад и не слышать этих жутких, холодных слов. Только сейчас Риндо понял, как же холодно в комнате: несмотря на солнечный день, температура на улице все понижалась, а оттого и квартиры стремительно остывали. Невольно парень обнял себя руками и вдруг осознал, что все это время был в толстовке Рана – надел ее по инерции. Теперь такой знакомый запах причинял почти физическую боль. Риндо даже не знал, что сердце может так ныть: как будто бы в груди зияла сквозная дыра. От этой тяжести даже дышать получалось с трудом, и младший Хайтани только крепче обнимал себя руками, ощущая, как к горлу подступает предательский ком – ему было так плохо, что хотелось взвыть. Все это время Риндо взращивал внутри себя робкую, маленькую надежду: он ведь не слышал прямого отказа, так что могла быть совсем слабая вероятность, что и Ран к нему что-то чувствует. Ведь это Ран несколько раз вытаскивал его из рук смерти, Ран защищал его собой, крепко обнимал во сне, забирая себе болезни и температуру, Ран после смерти родителей шептал, что будет оберегать младшего всю жизнь – а все это было только для поддержания «планки бренда Хайтани». По щеке скатилась первая слеза. Вздрогнув, Риндо поспешно вытер ее рукавом, но за ней покатилась вторая, третья. Боль от осознания того, что человек, который значит для тебя больше всего в этом мире, только что спокойно произнес самый страшный приговор – не люблю – была просто невыносимая. Риндо казалось, что его сейчас разорвет на части. Боясь быть услышанным, он беззвучно плакал, содрогаясь от рыданий и ненавидя себя за слабость: что бы сказал Ран, увидев эту жалкую картину? От этой мысли стало еще больнее – весь мир младшего Хайтани рушился, и он просто не знал, из чего склеивать хоть какое-то подобие причины жить. Какой смысл теперь спасать себя, пытаться сбежать из Токио, бороться за попытки выжить, если роковые слова уже произнесены – не люблю… Сейчас Риндо боялся только, что Ран вернется и застанет его за этими судорожными рыданиями. Но того не было, и младший продолжал беззвучно плакать, все крепче обнимая себя руками – даже сейчас он хотел верить, что это объятья Рана, в которых не страшны любые невзгоды. От слез глаза щипало, а из-за частых всхлипываний грудная клетка вздымалась судорожно, как у раненого зверя – боль осталась, а сил плакать уже не было. Свернувшись в клубок, Риндо смотрел в темноту и думал, как ему жить дальше. Ведь завтра утром ему нужно будет проснуться, вести себя, как будто он не слышал этого разговора, видеть Рана, слышать его голос: и знать, что этот голос произнес – не люблю. Постепенно младший Хайтани успокаивался, и на смену истерике пришла странная апатия – будто так мозг пытался его защитить. Риндо понимал, что ему нужно выработать какую-то линию поведения: ведь если он точно так же разрыдается перед братом, он ни за что себя не простит. В голове все еще повторялись те самые роковые слова, и младший Хайтани думал, что у него есть только один способ спастись – первым вычеркнуть Рана из своей жизни. Риндо уже знал, каким болезненным, медленным будет этот процесс: сепарация от чужого голоса, рук жестов. Ведь раньше главным смыслом в жизни была редкая, насмешливая улыбка Рана, его мистическая, иногда даже пугающая красота и приливы нежности, в которой он, Риндо, растворялся – теперь ничего этого не будет. Младшему предстоит шаг за шагом пройти путь, в котором он будет отделяться от своей болезненной, отравляющей любви: он не позволит считать себя дополнением к Рану. И если будет нужно, он причинит в ответ столько же боли, сколько сегодня впитал сам – младший до сих пор мелко дрожал. Риндо повторял эту идею шепотом, как мантру, пока не начал засыпать – но даже во сне он обнимал себя руками и вздрагивал. Когда Ран вернулся в комнату, брат уже крепко спал, сжавшись на самом краю кровати: старший обратил внимание, что тот был в его толстовке, хотя засыпал без нее – замерз во сне? Разговор с Юдзухой вымотал, Ран ощущал себя так, будто эта ложь высосала из него все силы. А потому он просто скользнул к Риндо в кровать и плотно закутал того в одеяло, после чего притянул к себе и прижался к шее со спины – как и мечтал последние полчаса. – Я люблю тебя больше всего мира, Риндо. И я всегда буду с тобой рядом.