Рассвет в долине пепла

C любовью я прошепчу: «Прощай, смысл моей жизни, И прости меня за будущие несчастья»

– Ты не думаешь, что делать это прямо на их глазах – грубо? – М? Вынырнув из своих мыслей, Ран чуть рассеянно обернулся к шедшему рядом брату: прямо сейчас они выходили из школы под пристальными взглядами одноклассниц. Сегодня был День Святого Валентина, и только что старший Хайтани выкинул в мусорное ведро очередную порцию самодельного шоколада от поклонниц, не потрудившись даже отойти так, чтобы они этого не заметили – этот ритуал Ран повторял из года в год. Обычно спокойный и безэмоциональный старший Хайтани всегда с отвращением морщился при любом упоминании Дня Влюбленных с самого детства. Риндо искренне не понимал причины непринятия этого праздника братом – ведь вряд ли у кого-то в школе нашлось бы столько же воздыхательниц, сколько у Рана. – Как минимум, можно не выкидывать шоколад, – младший Хайтани произнес это после продолжительного молчания, когда они уже подходили к дому. – Он же вкусный. – Не люблю сладкое, – Ран пожал плечами, а затем, задумавшись, вдруг обернулся к брату. – А тебя это почему так волнует? – Да просто спрашиваю… Протараторив это, Риндо чуть ускорил шаг, обгоняя старшего. Быстро шагая по серому асфальту, он думал о том, что отмечать День Влюбленных в феврале – самом противном, сером и ветреном месяце в году – придумали какие-то идиоты. Это был первый февраль с момента смерти родителей Хайтани: прошло уже полгода, жизнь братьев вернулась в относительно привычное русло – но Риндо все еще ощущал себя брошенным и обманутым. А еще в его жизни укрепился страх потерять единственного оставшегося близкого человека: они с Раном никогда не говорили об этом, но в его глазах младший видел те же самые мысли. Смерть родителей еще больше привязала братьев друг к другу – скрепила их такими прочными узами, что тоска одного тут же отдавалась в сердце другого. Наверное, именно поэтому Риндо пришла в голову идея сделать шоколад для Рана на День Влюбленных. Конечно, он не вкладывал в это никакого скрытого смысла: просто хотел порадовать брата, которому до сих пор приходилось сталкиваться с кучей трудностей после смерти родителей – по сути, даже бизнес Хайтани сейчас находился в руках семнадцатилетнего Рана. Сам он говорил, что все в порядке и это совсем не сложно, но Риндо видел, каким изможденным и бледным стал его брат. По вечерам старший сразу же отключался, стоило его голове коснуться подушки. Несколько дней назад Риндо купил набор для приготовления шоколада в кондитерском магазине. Из-за приближающегося праздника выбор был таким широким, что младший Хайтани в растерянности ходил от полки к полке и понимал, что представления не имеет о вкусовых предпочтениях Рана – в последнее время тот как будто и вовсе жил на одном кофе. Тогда Риндо решил ориентироваться на собственную интуицию: хотелось показать брату собственную привязанность. Его выбор пал на белый шоколад с персиком и лавандой – яркое и нежное сочетание, в нем точно есть что-то от младшего Хайтани. Найти подходящий вкус оказалось не самым сложным испытанием: гораздо труднее было приготовить этот шоколад так, чтобы Ран ничего не заметил. Итогом стараний Риндо оказалась кривоватая сладкая плитка – персик и лаванда распределились неравномерно, и на белом шоколаде расплылись странные пятна: упаковка не сильно спасла ситуацию. Младший Хайтани не знал, в какой момент лучше вручить свой подарок. Весь день он просто носил плитку в рюкзаке, наблюдая за тем, как брат с презрением выкидывает шоколад от одноклассниц – когда Ран сказал, что не любит сладкое, Риндо почувствовал себя полным идиотом. Наверное, даже хорошо, что он не подарил шоколадку раньше: так он бы только вывел старшего из себя и опозорился сам. Риндо уже и сам не понимал, как в его голову пришла такая глупость. Подарить брату, который не любит сладкое, самодельный шоколад на день Всех Влюбленных – это даже звучит абсурдно. Настроение младшего Хайтани было таким же серым, как и февраль за окном: хотелось скорее спрятаться в собственную комнату и зашвырнуть дурацкую плитку шоколада в помойное ведро. Риндо промерз на холодном ветру, весь мир вдруг показался ему враждебным, пасмурным и неуютным. Войдя в квартиру, младший Хайтани сразу же пробурчал что-то неразборчивое и скользнул в собственную комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Сил не было даже на то, чтобы снять школьную форму, и Риндо свалился на кровать прямо в одежде. Какое-то время он просто лежал, глядя в потолок: тишина давила, и парень потянулся за наушниками, чтобы переключить мысли хоть на что-то. Листая песни, Риндо убеждал себя, что расстроен из-за собственной нелепой идеи – в такое трудное время он даже не может поддержать брата. Перед глазами стояло усталое лицо Рана с расцветающими под глазами синяками: удивительно, но даже так он оставался до неприличия красивым. В последние дни младшему Хайтани все больше не хватало Рана, его насмешливого взгляда и их разговоров по вечерам: тот всегда был измотанным и сонным, с целой горой дел и сложностей не по возрасту. Как глупо было считать, что помочь может дурацкая самодельная шоколадка. Ненависть к несчастной плитке вдруг стала такой сильной, что Риндо подскочил с кровати и резко вытащил сладость из рюкзака. За окном уже смеркалось, день медленно клонился к концу – зажигались первые фонари. Запоздало до младшего Хайтани дошло, что единственная мусорка в их квартире была на кухне, а выходить из комнаты предательски не хотелось: мелькнул соблазн вышвырнуть шоколадку в окно – но эту идею Риндо сразу откинул. Будет еще более глупо, если завтра по пути в школу Ран обнаружит под ногами шоколадку с собственным именем. Вздохнув, младший Хайтани понял, что на кухню идти все-таки нужно – да и вряд ли брат вообще заметит, что он что-то выкидывает: не следит же Ран за каждым его действием. В коридоре было темно и тихо – наверняка старший уже уснул. Риндо было жалко брата, он неоднократно предлагал свою помощь, хотел облегчить ему жизнь хоть в чем-то, но Ран только качал головой и повторял одну и ту же фразу: все в порядке. А сам едва держался на ногах. Риндо так погрузился в мысли о брате, что, войдя на кухню, ошарашенно замер. Меньше всего он ожидал, что здесь будет сидеть Ран – лампы под потолком не горели, единственным источником освещения были только встроенные над плитой огоньки. Застыв на пороге, младший Хайтани поспешно спрятал руку с шоколадкой за спину, но было поздно. Ран с интересом приподнял бровь: – Что это? – Где? – У тебя в руках. – Да ерунда… – Я только что видел. – Просто мусор… Глядя на фигуру Рана – высокую, угловатую – сложно было представить, что он может передвигаться ловко и бесшумно, как кошка. Но Риндо даже не понял, в какой момент брат вдруг подорвался с места и оказался за его спиной: младший Хайтани пытался сопротивляться, но несчастная шоколадка все-таки оказалась в длинных худых пальцах Рана. С интересом сощурившись, он разглядывал неровную плитку: собственного имени, написанного размашистым почерком брата, старший Хайтани не заметить, конечно, не мог. Риндо почувствовал, как щеки начинают гореть. – Это… Ну… Шутка такая. – Ага. Смешно. Судя по лицу Рана, смешно ему точно не было – скорее, парень выглядел еще более задумчивым. Он переводил чуть рассеянный взгляд с шоколадки на краснеющего брата и обратно: Риндо даже не знал, чего боится больше – что старший Хайтани рассмеется ему в лицо или что он с размаху швырнет несчастную шоколадку в помойное ведро. Но Ран вдруг сделал шаг вперед и мягко притянул брата к себе, обнимая за шею одной рукой. От неожиданности Риндо застыл и уткнулся в чужое плечо, вдыхая знакомый запах – к такой реакции он точно не был готов. А Ран, поглаживая младшего по спине, вдруг с насмешкой спросил: – Так это что, мне теперь дарить тебе подарок на Белый день? – Я хочу новые наушники, – в объятьях брата Риндо настолько осмелел, что даже отшутился в ответ. – Второго поколения, они только вышли. – Наглость – второе счастье, да? – улыбка старшего как бы говорила, что ровно через месяц Риндо получит свои наушники. – Давай пробовать твой шоколад. Ты правда сделал его сам? Чуть отстранившись, Ран достал две кружки и потянулся к кофемашине: каждое его действие было таким четким, отлаженным. Старший Хайтани еще тоже не успел переодеться, на нем была свободная школьная рубашка и узкие брюки – в мягком, желтоватом свете он казался таким уютным, комфортным. Риндо настолько засмотрелся на профиль брата, который сейчас готовил им кофе, что смысл чужих слов дошел до него не сразу. – Ты же не любишь сладкое? – младший Хайтани с подозрением сощурился. – Сам мне сказал сегодня. – Не люблю, – Ран усмехнулся и ловко поставил на стол две наполненные до краев кружки. – Но сегодня что-то захотелось. Садись давай. Словно по команде, младший Хайтани устроился напротив брата и обхватил горячую кружку, согревая руки: только теперь февральский холод начал отступать. Ран сразу же потянулся к шоколадке, с любопытством разглядывая обертку – упаковку он открыл настолько осторожно, что ни один иероглиф, выведенный рукой Риндо, не пострадал. При виде плитки младший Хайтани застонал: за день она чуть подтаяла и деформировалась. Цветные пятна на белом шоколаде стали выглядеть еще более странно. – Это персик… И лаванда… – Риндо удрученно вздохнул, а затем покачал головой. – Слушай, если хочешь сладкого, давай я лучше сбегаю в комбини? Куплю тебе что-нибудь? Несколько секунду Ран смотрел на брата своим особым взглядом – так он всегда смотрит на Риндо, когда до того не доходят очевидные вещи. А затем, ничего не объясняя, старший Хайтани просто потянулся к плитке: пока Риндо рассматривал его изящные запястья с выступающей косточкой, Ран уже отломил себе кусок шоколада и сразу надкусил. Видя, как нервничает брат, старший Хайтани намеренно жвал медленно, глядя на него чуть насмешливо – но вместо привычных льдин в глазах Рана было что-то мягкое, даже теплое. – Ну? – Риндо нетерпеливо постукивал пальцами по столу. – Совсем ужасно? На губе старшего Хайтани остался след от белого шоколада – через секунду Ран слизнул и его. Отчего-то от этого быстрого жеста по спине Риндо пробежали мурашки. А брат вдруг привстал и, нагнувшись над столом, поднес ко рту младшего надкусанный шоколад, чуть улыбаясь. – Сам попробуй, – взгляд Рана светился лукавством. Риндо попытался неловко взять кусочек, но старший поднес сладость прямо к его губам – слизывать пришлось с рук Рана. На секунду язык Риндо коснулся бледной ладони брата, и младший сразу же растерялся: но Ран только тронул пальцем уголок чужого рта, собирая шоколадные крошки. Смутившись, Риндо пережевывал сладкий кусочек, ощущая, как краснеет еще больше – его очень зацепил тот факт, что старший отдал ему свою дольку, а не отломил новую. Да и сам Ран прямо напротив был так близко: он все еще рассматривал брата в упор. С трудом Риндо вспомнил, что ему нужно сказать что-то про шоколад – между прочим, получилось на удивление неплохо. – Вкусно, – младший Хайтани покосился на лежащую на столе плитку. – И персик с лавандой чувствуются… Вечер продолжал удивлять: потому что Ран вдруг негромко рассмеялся, а он в последние дни даже улыбался крайне редко. Пока Риндо растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, чем вызвал этот смех, старший Хайтани уже вернулся на свое место и отломил еще дольку шоколада – брат повторил за ним. Сидя на кухне под уютным желтоватым светом, Ран и Риндо медленно пили кофе, приготовленный старшим. Даже молчание было комфортным, успокаивающим, и Риндо вдруг подумал, как давно они не проводили время вот так – даже кажется, что родители вот-вот крикнут из комнаты, чтобы братья не засиживались допоздна. Подперев голову рукой, Ран медленно отхлебывал кофе и продолжал рассматривать Риндо: с губ старшего Хайтани не сходила улыбка. – Мне тебя не хватало, – от горячего напитка и присутствия брата Риндо вдруг потянуло на откровения, которые он столько копил в себе. – Я понимал, что ты занят и устаешь, но без тебя в жизни так пусто… Чувствую себя, как будто остался один во всем мире, и даже не понятно, куда деваться. Как будто… Знаешь, только с тобой я чувствую себя собой. А когда тебя нет, все сразу теряет смысл. Ран резко замер с кружкой, поднесенной к самым губам: но глоток он так и не сделал. Слова, которые только что произнес младший Хайтани, сильно зацепили Рана – с момента смерти родителей он старался утонуть в делах настолько, чтобы сил не на какие мысли не осталось. Ран считал, что должен сделать все, чтобы удар от потери родителей не задел младшего: Риндо должен оставаться в достатке, покупать все, чего пожелает, ходить в лучшую школу Токио. Но мышление Рана было резким, категоричным, как и он сам – все это время он ни разу не задумался о чувствах Риндо, хотя и сам мучился от того, что иногда они разговаривали только по утрам за кофе. – Какой же я дурак, – спрятав лицо за бледными ладонями, Ран тяжело выдохнул. – Никогда не умел понимать тебя. Риндо, прости меня… Я заигрался во взрослого и совсем забыл о тебе. Мне казалось, что я должен работать еще больше, чтобы ты ни в чем не нуждался… Этот вечер становился все более странным: младший Хайтани мог по пальцам пересчитать те несколько случаев, когда брат перед ним извинялся. А сейчас Ран сидит прямо напротив и смотрит виновато, чуть устало – а Риндо стало стыдно за свою внезапную искренность: как будто старшему было мало проблем в жизни. На кухне повисло неловкое молчание – менять тему сейчас было бы странно, а что еще сказать по поводу своей зависимости от брата, Риндо не знал: и так выболтал слишком много. Тяжесть, что до этого сжимала грудь столько времени, медленно отпускала. Не удержавшись, младший Хайтани резко встал и подошел к сидящему Рану, обнимая его со спины – подбородок Риндо застыл на чужом костлявом плече. Несколько секунд Ран сидел неподвижно, а затем чуть наклонил голову, прижимаясь к щеке брата. От этого очки младшего сползли, и тот ойкнул. – Ты очень сильный, – младший Хайтани прошептал это, крепко обвивая руками чужую шею. – И я никогда не перестаю восхищаться тобой. Но ты не можешь тянуть всю жизнь на одном себе, позволь мне быть рядом. Наушники последней модели и новые кроссовки – это круто, но ты важнее. Ран слушал мягкий шепот, понимая, что от этих слов его сердце болезненно сжимается: ему тоже очень не хватало времени, которое они с братом раньше проводили вместе. И сейчас этот уютный вечер, шоколадка на столе, теплые объятья Риндо и его спокойное дыхание на щеке помогли Рану осознать то, что он никак не мог понять еще со смерти родителей – если долго нестись к туманным целями без остановки, можно упустить что-то гораздо более важное. То, что находится совсем рядом. – Хочешь, посмотрим сегодня какой-нибудь фильм? – обернувшись к брату, старший Хайтани чуть улыбнулся. – Мы давно собирались. – То есть, нужно было просто накормить тебя шоколадом? – Риндо фыркнул. – Чтобы ты все понял, тебе нужно было сладкое? – Твоим шоколадом, – на этих словах Ран отправил в рот остатки плитки. – Сделанным твоими руками именно на День Влюбленных. – Не забудь, что через месяц ты должен мне наушники. Риндо произнес это и поспешно разжал объятья, отворачиваясь к окну так, будто увидел там что-то важное и интересное – чтобы скрыть, что его щеки снова предательски краснеют. Младшего Хайтани не отпускало ощущение, что во всей этой ситуации было что-то двоякое, щекотливое. Но сейчас он усиленно это игнорировал: слишком приятно снова было ощущать брата рядом. Вместе они переместились в гостиную. Раньше выбор фильмов всегда оказывался на Риндо, поэтому и сейчас он подключал ноутбук к широкому плазменному телевизору, пока старший Хайтани лениво скидывал подушки с дивана, чтобы лежать было удобнее. Когда экран все-таки загорелся, в комнате было тихо – только за окном шумел холодный февральский ветер. Теперь он не казался Риндо таким зябким и неуютным: напротив, в этом завывании ему слышалось что-то комфортное – наверное, потому что ветер был далеко, на улице, а младший Хайтани сейчас устроился на мягком диване рядом с братом. Сначала он просто сел рядом, но Ран, хмыкнув, за талию притянул Риндо к себе, позволяя Риндо устроиться на его плече – любимая поза младшего с детства. Довольно обняв брата в ответ, Риндо лег на него поудобнее. В гостиной было темно, мерцал только телевизор. Судя по звукам за окном, на улице начался какой-то шторм: зато здесь, в комнате, было тепло и уютно – Риндо так нравилось прижиматься к Рану, ощущать его размеренное дыхание. – Зомби? Серьезно? – когда старший, спустя пару минут фильма, догадался о смысле сюжета, он хмыкнул и шутливо щелкнул брата по носу. – По-твоему, это фильм на День Влюбленных? – Иди ты, – Риндо легонько пихнул Рана локтем и удобнее устроился на его плече. – Знаешь, как там интересно? Я отзывы читал… – Ага, конечно. Ран был слишком рад снова обнимать младшего и ощущать его запах в легком полумраке, чтобы спорить. Прижимаясь друг к другу, оба брата лениво следили за происходящим на экране, пока за окном бушевал ветер – несколько раз старший Хайтани косился на Риндо и чуть улыбался: тот обнимал его с таким доверием, сжимая руки так, будто боялся снова отпустить. Фильм Рана интересовал не сильно – наблюдать за младшим было гораздо интереснее. Тот постоянно хмурился на напряженных моментах, улыбался, когда герои спасались, и покусывал губы на неловких сценах между главным героем и его любовью – несколько раз оба уже чуть не погибли. Ощутив на себе пристальный взгляд брата, Риндо поднял глаза и вдруг произнес: – Я думал, ты спишь давно. Раньше всегда засыпал, стоило приблизиться к дивану. – Я без сил честно, – Ран вздохнул, чуть улыбаясь. – Но с тобой так хорошо. Хочется остановить время. Не ожидая таких откровений, младший Хайтани снова смутился – ему тоже было очень хорошо с братом. Особенно это ощущалось после стольких месяцев вынужденной разлуки, когда Ран все время был занят, все время в каких-то делах: невольно Риндо еще крепче сжал объятья. Он ожидал, что Ран тут же возмущенно зашипит, что его душат, но тот только ближе притянул младшего к себе – Риндо даже не знал, как описать это состояние, когда брат просто был рядом. Счастье, эйфория, покой – как будто все невзгоды в виде холодного ветра и пасмурного неба уходят далеко, и есть только они с Раном и эта уютная комната, погруженная в полумрак. Риндо мечтал, чтобы вечер растянулся до бесконечности: потому что возвращаться в реальную жизнь не хотелось. Сюжет на экране развивался дальше, но младший Хайтани думал только о том, как помог ему несчастный самодельный шоколад – иначе он бы никогда не признался Рану, что он в нем нуждается. Наверное, где-то на интуитивном уровне Риндо знал, что все получится. Просто потому что чувствовал, что они с братом должны быть рядом: только когда они вместе, все на своих местах. И младший Хайтани не знал, что должно произойти, чтобы они разделились – иногда Риндо казалось, что они будут возвращаться друг к другу, что бы ни произошло: просто потому что так предначертано судьбой. – Ран… – М? – Не забудь про наушники через месяц… Просто так шоколад на День Влюбленных не дарят… – младший Хайтани уже засыпал, а потому выбалтывал чуть больше, чем был готов рассказать. – Я весь вечер на него убил… – Не забуду, – Ран мягко коснулся губами виска брата, а затем беззвучно прошептал. – Люблю тебя. Очень. *** Открыв глаза, Риндо резко выдохнул, привыкая к темноте. Ему потребовалась время, чтобы понять, что ему не шестнадцать, а сейчас не февраль – все это было очередным сном. Между пробуждением и возвращением в реальность есть момент, когда в сознании нет совсем ничего: пустота, чистый лист. Но именно сейчас, стоило Риндо открыть глаза, в голове сразу всплыл вчерашний день и те самые слова – не люблю… Младший Хайтани не понимал, почему он вообще видит все эти картины из прошлого. Раньше он спал, как убитый, а если и видел какие-то сны, то это было что-то бредовое, бессмысленное: так почему сейчас память, словно издеваясь, подсовывает ему эти моменты счастья с Раном? Стоило подумать об этом, как до Риндо дошло, что брат обнимает его – а спокойное дыхание Рана опаляет шею. То, что раньше успокаивало, сейчас принесло невыносимую боль. На мгновение Риндо показалось, что его сердце от боли пробило ребра и вывалилось наружу, оставив на кровати липкий кровавый след. Для верности младший Хайтани даже ощупал свою грудную клетку – все было в порядке. Риндо ощущал странную растерянность. После рыданий глаза все еще щипало, а голова была, словно забита ватой: мысли собирались в целое с огромным с трудом. Хоть сердце и оставалось на месте, младшему Хайтани казалось, что оно разбито на осколки и еле бьется – он ощущал себя так, как будто все резко потеряло смысл. Осторожно выбравшись из объятий Рана, Риндо подошел к окну и отодвинул штору. Судя по цвету неба, было самое начало утра – на горизонте мерцало что-то, отдаленно напоминающее рассвет. Завеса пепла все искажала. Трудно было представить, что вот-вот будет новый день: Риндо казалось, что больше уже вообще ничего никогда не будет. Вчерашний день впился в него и до сих пор не отпускал, терзая душу до кровавых отметин. Наверное, если бы у младшего Хайтани остались силы, он бы снова заплакал – но сил не было: Риндо ощущал себя так, будто его выжали, вывернули наизнанку. Сейчас с трудом получалось поверить, что те моменты с Раном были в реальности. Тогда он верил словам старшего Хайтани, искренне думал, что тому тоже хорошо с ним: неужели и тогда брату было плевать? Даже сейчас Риндо думал, как это странно. Убегать от зомби и буквально вытаскивать свою жизнь из пасти смерти – не так больно, как узнавать, что самый важный человек не чувствует к тебе ничего: человеческая сущность удивительна. Риндо просто не понимал, как так может быть. Кто он для брата? Просто фоновая декорация, человек, который мелькает рядом, кто-то, кто не значит совсем ничего? Все общие воспоминания, все те счастливые моменты рядом, время, проведенное вместе, в котором раньше хотелось утонуть – все вдруг превратилось в пепел. Пепел кружил за окном, пепел заполнял душу младшего Хайтани: как будто он вдруг остался один на один со своей болью. Находиться в одной комнате с Раном было невыносимо, и Риндо беззвучно выскользнул в коридор – почти, как и вчера вечером. Самому себе он казался таким дураком: он пытался найти в поведении Рана тайные знаки, искренне верил, что между ними что-то есть – все это Ран перечеркнул одними резкими словами. Может, Риндо и думал, что никакие чувства между ними невозможны: но в глубине души всегда есть место совсем крохотной надежде, вере, что все еще может случиться. Вчерашними словами Ран не просто убил эту надежду – он надменно растоптал ее, раздавил подошвой своих тяжелых ботинок, а затем закопал, водрузив сверху букет из собственной гордыни. Он – Ран Хайтани, и никто не нужен ему, чтобы сиять ярче всех. Риндо прошел на кухню скорее по инерции, потому что ему нужно было куда-то идти, что-то делать, чем-то занимать себя – что угодно, лишь бы не думать. Потому что иначе младший Хайтани снова возвращался к мысли, что ему придется вычеркнуть Рана из своей жизни, отделиться от него, уничтожить все, что их связывает. Это будет больно, но еще больнее будет находиться рядом, зная, что для брата он является только частью бренда Хайтани. – О, а я даже не удивлен. Постоянно с тобой встречаемся по утрам в самых неожиданных местах. На кухне, раскачиваясь на стуле, сидел Харучиё. Отчего-то Риндо уже тоже не удивился: он стал принимать как данность тот факт, что каждый раз, когда что-то в его жизни рушится, этот человек находится где-то поблизости. Перед Санзу на столе лежала нетронутая булочка и бутылка с водой. Через окно пробивался мягкий утренний свет, в нем даже бывший зам Канто казался каким-то спокойным, умиротворенным – но Риндо сразу догадался, что это лишь видимая оболочка. Что-то в застывших глазах Харучиё подсказала младшему Хайтани, что его бессонница тоже вызвана тысячей разорванных мыслей в голове. Подперев голову рукой, Санзу сосредоточенно смотрел куда-то перед собой. Его зрачки занимали почти всю радужку. – Я видел, как ты вчера спас Сенджу, – Риндо хотелось говорить о чем угодно, кроме себя. – И в тебе есть что-то человеческое. – Заткнись, – Харучиё буквально рыкнул это, а затем резко поднял голову, с раздражением глядя в чужие глаза. – Я ее не спасал. – Просто случайно вытащил из рук двух зомби? – Риндо скептически приподнял бровь. – Я не люблю быть кому-то должным, – Санзу повел плечом, а затем задумчиво перевел плавающий взгляд на стремительно светлеющее небо. – Она спасла меня, я вернул ей должок. Больше нас снова ничего не связывает. Соблазн спросить, что же такого произошло в их семье, что бывший зам Канто так ненавидит сестру, был слишком велик, но Риндо удержался. Он понимал, что Харучиё в таком случае просто пошлет его и куда-то сбежит, а снова остаться наедине с собой младший Хайтани не готов – ему нужно переключаться на что угодно, кроме мыслей о Ране. И все же на секунду Риндо задумался. У них с братом теперь тоже будет так? Они тоже станут совсем чужими людьми, которым плевать на судьбу друг друга? Хотя… Старшему Хайтани ведь и так плевать. Значит, Риндо придется научиться равнодушию, умудриться забыть человека, который еще вчера был для него дороже всего мира – как будто вырезать Рана из жизни младшего Хайтани можно только с его же, Риндо, сердцем. – Ты поникший, – Харучиё вдруг с любопытством посмотрел на парня напротив и чуть сощурился. – И глаза красные, как будто рыдал всю ночь. – Это… – рука Риндо невольно потянулась к уголку глаз. – Аллергия. – Ну да, – Санзу хмыкнул, а затем уронил голову на стол и внезапно произнес. – Кстати, я соврал тебе по поводу Рана и Юдзухи. Ничего между ними, конечно, не было. С губ Риндо сорвался выдох облегчения – и он тут же возненавидел себя за это. Ему должно быть плевать на Рана, на все, что он делает, думает и говорит: осталось как-то объяснить это ноющему сердцу. И все же Риндо был рад. Если бы после осознания своей неправильной, болезненной любви и слов Рана о том, что ему плевать на брата, младший Хайтани узнал бы, что Рану кто-то нравится, у него бы точно случился нервный срыв. А так… Риндо пытался убеждать себя, что дело не в нем – просто Ран вообще не способен на любовь к кому-то, кроме себя. Чувствуя, что снова проваливается в мысли, которые причиняют почти физическую боль, Риндо поспешно сменил тему: – Зачем тебе вообще врать? Какое тебе дело до Рана и Юдзухи? – Да никакое, – Харучиё вдруг тихо рассмеялся. – Я же наркоман, хуй поймешь, что у меня в башке. Для человека, который только что спокойно признался в собственной зависимости, взгляд Санзу был слишком осмысленный: он точно внимательно наблюдал за Риндо, отслеживал его реакцию на каждое слово. И младший Хайтани тоже это чувствовал. Как будто в хаотичности Харучиё был свой, ведомый только ему порядок – пока все занимались собственным спасением и пытались выжить, Санзу вел свою странную игру, цели которой были известны только ему. Риндо хотел спросить, откуда тогда на шее бывшего зама Канто появился странный порез, но не успел – на кухне появился еще один человек. Прямо в дверях стояла заспанная Сенджу. – Хару… – девушка сделал неуверенный шаг по направлению к брату. – Я пыталась поговорить с тобой вчера… Но ты… – Я тебе уже все сказал, – Санзу грубо оборвал едва начавшуюся речь. – Ты спасла меня, я спас тебя. Услуга за услугу. – Мне не нужны от тебя никакие услуги, – опустив взгляд в пол, Сенджу тихо вздохнула. – Почему ты так поступаешь? За что так сильно меня ненавидишь? Я сделала что-то не так или… – Заткнись. Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Быстро выпалив эти слова, Харучиё резко встал, со скрипом отодвинув стул, и пулей вылетел из кухни, плечом оттолкнув сестру с прохода. Риндо с Сенджу остались одни. Младший Хайтани чувствовал себя неловко – как будто он стал свидетелем сцены, видеть которую не должен был, подсмотрел в чужие жизни: а проблем ему хватало и в своей. Наверное, Риндо было жаль Сенджу: та сейчас стояла, низко опустив голову, будто вот-вот расплачется – но, по крайней мере, ей говорят правду в лицо. Это лучше, чем узнать, что тебя не любят, случайно подслушав разговор брата с чужими людьми: Риндо был эгоистом, он воспитывался в достатке и любви, а потому собственная трагедия для него значила гораздо больше, чем трагедии всего остального мира. Проходя мимо Сенджу, младший Хайтани все-таки столкнулся с ней взглядом: на секунду Риндо показалось, что девушка с ним сейчас заговорит – поэтому он поспешно покинул кухню, надеясь убить время до пробуждения остальных в собственной комнате. Заодно можно будет переодеться и избавиться от вещей Рана. Из-за дурацкой толстовки Риндо преследовал запах брата, как будто тот все время был где-то рядом: даже эта мелочь причиняла невыносимую боль. Младшему Хайтани казалось, что он уже никогда не сможет собрать себя обратно. *** Риндо надеялся, что, когда проснутся остальные, станет легче. Но он ошибался. С одной стороны в сборах и подготовке к выходу из квартиры получалось отвлечься хоть немного – нужно было собрать необходимые вещи, подготовить запасы еды, выбрать удобную одежду. Все эти действия младший Хайтани выполнял механически, одно за другим: все, чтобы не думать о Ране. Впрочем, это все равно не помогало – потому что брат постоянно мелькал перед глазами, что-то говорил, спрашивал: Риндо оставалось только усиленно игнорировать взгляд глаза в глаза и отмахиваться короткими фразами. Он понимал, что со стороны его попытки сбежать от старшего Хайтани были очевидны, но просто не знал, что еще делать. Риндо казалось, что если он все-таки посмотрит в глаза Рана, то сорвется – даже от голоса брата его руки начинали предательски дрожать: потому что прошлой ночью этот голос произнес то самое «не люблю». В одно мгновение избавиться от того, в чем до этого заключался смысл жизни, оказалось сложнее, чем Риндо себе представлял – и пока он явно не справлялся. Потому что раньше он всегда улыбался, когда Ран был в хорошем настроении, грустил вместе с ним, злился, если старшего что-то выводило из себя: а сейчас в душе образовался какой-то эмоциональный вакуум. Риндо не понимал, чего ему теперь хотеть, о чем думать, к чему стремиться. Как будто из жизни разом исчезло все, что приносило радость. Прятаться от Рана в одиночестве было сложно, поэтому младший Хайтани почти насильно увязался за Харучиё, хвостом ходя за ним по квартире, пока тот распихивал упаковки таблеток по карманам – Санзу косился на Риндо с удивлением, но вопросов не задавал. В какой-то момент младший Хайтани шел за бывшим замом Канто по коридору, когда в запястье Риндо впились ледяные пальцы. Через секунду его буквально втащили в комнату Рана. Дверь тут же захлопнулась, и младший Хайтани понял, что попал в ловушку: они с братом остались один на один, но даже сейчас Риндо не мог заставить себя посмотреть в глаза Рана – поэтому сверлил взглядом точку за чужим плечом. В плане Риндо оборвать все связи со старшим был существенный недостаток: он не придумал, как будет объяснять свое поведение старшему. – Ты мне с утра и десяти слов не сказал. Что-то случилось? Риндо ощущал на себе пристальный, изучающий взгляд. Впервые в жизни он чувствовал между собой и братом такую пропасть – за волной тоски пришла неожиданная злость: этот человек спокойно произнес, что не любит его, а теперь искусно изображает беспокойство. Для чего? Для поддержания планки бренда Хайтани? Чтобы Риндо бегал у его ног, как послушная собачка, пока сильный и яркий Ран будет снисходить до спасения его жизни вместе со своей? Риндо был готов отдать брату всего себя, пока считал, что имеет для него хоть какую-то ценность, но теперь настало время показать, что он не младший брат Рана – он сам носит фамилию Хайтани. И у него тоже есть гордость и чувство собственного достоинства. – Я должен отчитываться тебе о каждом своем действии? – Риндо никогда не думал, что его голос может звучать так холодно. Услышав этот резкий ответ, Ран застыл в растерянности. Он все еще не понимал, что происходит: старший Хайтани заметил, что последние несколько дней брат ходил рассеянный, задумчивый – он явно о чем-то размышлял, а теперь, кажется, все-таки пришел к выводам. – Да что с тобой? – Ран в недоумении потянулся к плечу младшего, но тот сразу увернулся от его руки. – Я сделал что-то не так? Может, расскажешь, чтобы я тоже был в курсе? – Почему ты думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя? – все силы Риндо уходили на то, чтобы голос не дрожал. – Если у меня плохое настроение, то сразу из-за тебя? Своей жизни у меня нет? Старший Хайтани невольно почувствовал, как начинает закипать: сейчас все его внимание было сосредоточено на их побеге из Токио, он продумывал каждую деталь в голове, строил запасные варианты, а потому внезапные необоснованные капризы Риндо были совсем не к месту. Выдохнув, Ран попытался взять себя в руки. Младший перенес тяжелую болезнь, а до этого ночь сходил с ума от мысли, что может обратиться в зомби – он устал, нервы сдавали. Но все же странная ревность больно обожгла сердце Рана: сначала Риндо несколько дней витает в своих мыслях, потом игнорирует его и хвостом таскает за чертовым Санзу, а теперь еще и заявляет, что причиной его плохого настроения может являться кто угодно. – Риндо, тебе не приходило в голову, что мы не в той обстановке, чтобы идти на поводу плохого настроения? – Ран произнес это чуть резче, чем сам того хотел. – Твари за дверью не располагают к капризам. – Ну извини, что в отличие от тебя у меня есть человеческие эмоции, – невольно Риндо тоже начал повышать голос. – А, ты же не знаешь, что это такое, совсем забыл. – Да что на тебя нашло? – старший Хайтани чувствовал, что злится все больше. – Причем здесь вообще эмоции, я говорю о других вещах. Нам нужно быть серьезными и сосредоточенными, а не устраивать скандалы из-за пустяков. – Ран, попробуй на секунду спуститься на землю из своего идеального ледяного мира и понять, что для кого-то твои пустяки – это совсем не пустяки. Не удержавшись, на последних словах Риндо все-таки поднял голову, взглядом сталкиваясь с братом: и это стало его ошибкой. Выносить спокойные, ничего не выражающие глаза старшего Хайтани, пока он, Риндо, сгорал от пустоты внутри, было просто невыносимо – в горле встал ком. Прежде, чем Ран смог что-то понять, младший Хайтани поспешно вылетел из комнаты и громко хлопнул дверью, оставив брата в одиночестве. Несколько секунд тот ошарашенно смотрел вслед Риндо, пытаясь понять, что вообще только что произошло: ведь они поругались почти на ровном месте. Поморщившись, Ран устало вздохнул и закрыл глаза – он не понимал, почему все происходит так: с другими людьми он говорил спокойно, не задумываясь о словах, а с младшим любой диалог превращался в хождение по минному полю. Когда человек значит для тебя слишком много, в каждое его слово начинаешь вкладывать двойной смысл, а оттого строить мосты друг к другу становится все сложнее. Ран никогда не позволял выводить себя на эмоции – никому, кроме Риндо. Ему удавалось раз за разом разрушать идеальную выдержку брата по кирпичикам: вот и сейчас Ран начал злиться на себя, что вспылил: просто и он чувствовал все большую усталость и напряжение. Из головы не выходила новость о том, что Токио могут взорвать – конечно, это все только сплетни, но теперь к ощущению того, что ты можешь погибнуть в любую минуту, добавился страх, что ты ограничен во времени. И хуже всего – неизвестность. Нет никаких сроков, когда в столице Японии может прогреметь взрыв, а оттого тревога только росла. Несколько секунд Ран собирался с мыслями, приходя в себя. Хорошо, пусть Риндо на него за что-то обижается и, будто намеренно, пытается задеть – позже старший Хайтани выяснит, в чем причина: пока его задача вывезти брата из города. Для этого придется сохранять спокойствие – все на нервах, все устали. Еще какое-то время Ран устало смотрел в окно, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь завесу пепла: день сегодня выдался пасмурным, но дождя не было. Хоть старший Хайтани пытался убедить себя, что он спокоен, сердце грызло ощущение чего-то плохого – так было всегда, когда они с Риндо ругались. Интуиция почти кричала Рану, что в этой ссоре с Риндо было что-то зловещее, словно это предзнаменование чего-то еще более плохого – начало разлома. Тряхнув головой, старший Хайтани прогнал эти мысли и вернулся в коридор. Они с Риндо иногда ругались по несколько раз в день: этого не избежать, когда проводишь рядом с человеком буквально всю жизнь – главное, что им всегда удавалось мириться. А сейчас Ран постарался выбросить из головы этот разговор и переключиться на насущные проблемы: план побега нужно продумать до мелочей. Сначала старший Хайтани переоделся в узкие джинсы и теплый черный свитер, поверх которого накинул свободную куртку такого же цвета: дни становились все холоднее. Затем Ран заплел волосы в ровные косы, распихал по карманам то, что может пригодиться под рукой – зажигалку, раскладной нож, пару сменных резинок для волос. В монотонных мелочах старший Хайтани находил спокойствие: его жизнь должна быть спланирована до незначительных деталей. Выходя из комнаты, Ран старался не думать, что может не вернуться сюда уже никогда: сейчас ему нужно отсечь все лишние мысли, держать голову пустой и холодной. В коридоре старшего Хайтани вдруг окликнул Инуи – Ран в ответ удивленно приподнял бровь. – У вас в машине будет минимум два свободных места, – Сейшу снова начал в привычной манере, без долгого вступления. – Возьмите нас с Коко. – Интересная просьба, – лицо старшего Хайтани не изменилось. – И что нам за это будет? – Адекватные спутники, которые могут быть полезны, – Инуи спокойно выдержал ледяной взгляд. – Взяв нас, вы точно ничего не потеряете, а наша помощь может пригодиться. Отбиваться вчетвером проще, чем вдвоем. – Ты мне правда нравишься, – уголок рта Рана дрогнул в подобии улыбки. – Хотя бы потому, что говоришь фактами. Договорились. Сможете добраться до машины, берем вас. Кивнув, Сейшу скрылся в стороне гостиной: старший Хайтани уже понял, что он был не фанатом долгих пространственных разговоров. Сборы членов обеих банд подходили к концу – вслух об этом не говорил никто, но все держали в голове тот факт, что Токио в любой момент могут взорвать. Теперь смерть дышала почти из-за плеча. Пройдя в гостиную, Ран вдруг резко остановился. Его взгляд сразу застыл на Риндо и Харучиё, которые вдвоем сидели на диване и о чем-то переговаривались – на Санзу была свободная толстовка младшего Хайтани и его же теплый бомбер. Почувствовав на себе чужое внимание, Харучиё обернулся и тут же сложил губы в язвительную улыбку: он даже не пытался делать вид, что не понимает, как сильно выводит Рана из себя. Старшего Хайтани не покидало ощущение, что Риндо делает это специально – выдумывает самые изощренные методы, чтобы его задеть. Обиднее всего было, что причины этому Ран не понимал. Все это время он отдавал брату всего себя, заботился о нем, защищал до последнего – старший Хайтани раз за разом совершал невозможное, кидая хрупкий мир к ногам Риндо, чтобы тот сейчас отворачивался от него и как ни в чем ни бывало разговаривал с Харучиё. Ран никогда в жизни не любил никого так, как любил брата. Даже к родителям он испытывал уважение, он ценил их, был привязан: но это была не любовь. Только Риндо значил для Рана все, только его присутствие рядом имело ценность, только для него хотелось сворачивать горы и становиться лучшим: всю жизнь люди боролись за внимание старшего Хайтани, пока он холодно их отвергал. Сегодня впервые отвергли его. Однажды, лет в пятнадцать, во время драки Рану сломали ключицу. Перелом был открытым, и парень до сих пор помнит, как Риндо в панике тащил его в ближайший травмпункт – тогда старший Хайтани опускал взгляд вниз и видел кровь и кусочек собственной кости. Риндо перепугался до смерти и трясся больше брата, пока Ран отшучивался и говорил, что все в порядке: хотя на деле ему казалось, что ключицу раздробили и вытащили через глотку. Сейчас от поведения младшего Хайтани было больнее раз в сто. «Никогда не показывать настоящих эмоций, и тогда о твоей слабости никто не догадается» – слова, однажды произнесенные матерью, догмой пульсировали в голове. – Мы выходим, – Ран безэмоционально произнес это, стоя в проходе. – Значит, и вы тоже. До парковки идем вместе, дальше каждый сам за себя. – Куда вы поедете? – Мицуя вдруг внимательно посмотрел на старшего Хайтани. – Как будете пересекать пост охраны? – К аэропорту, – голос старшего Хайтани больше напоминал автоответчик. – Как и что мы будем делать, вас уже не касается. После этих слов Юдзуха пихнула Мицую локтем, как бы спрашивая: зачем вообще пытаться с ним говорить? Медленно все потянулись в коридор. Запасы еды и воды давно были собраны, больше брать с собой было нечего, но каждый все равно тянул, придумывал несуществующие дела – что угодно, только бы подольше остаться в безопасной квартире. Рану казалось, что внутри него бушует настоящий ураган, он злился на брата из-за его странного, необоснованного поведения, но вместе с тем хотелось поговорить с ним хоть о чем-нибудь. Старший Хайтани был слишком гордым, чтобы первым идти на контакт, но сейчас он нуждался в брате, его поддержке и таком преданном взгляде. Вдруг все это было недоразумением, и Риндо снова ответит ему по-прежнему – с теплотой и его улыбкой, которая действовала лучше любого успокоительного? – Рин, – воспользовавшись моментом, старший Хайтани все-таки схватил брата за локоть. – Держись рядом, хорошо? – Я в состоянии сам разобраться, что мне делать. Стряхнув пальцы Рана, Риндо поспешно отвернулся и отошел ближе к Санзу. Младший Хайтани знал, что он мог сблизиться с кем угодно, пытаясь заполнить пустоту от отсутствия брата – Коко, Инуи, да хоть Юдзуха: но именно Харучиё вызовет у Рана больше всего ярости. А Риндо хотелось именно этого. Ему хотелось, чтобы старший Хайтани ощутил хоть сотую долю всех тех страданий, которые причинил ему своим безразличием. Риндо не был дураком, он понимал, как это глупо, по-детски – обижаться и мстить кому-то, когда они все могут погибнуть буквально через полчаса. Но он ничего не мог с собой поделать: будто защитная реакция шептала, что сердце перестанет так болезненно биться, если он ранит в ответ того, кого до этого любил так сильно. Когда настал момент выходить, Риндо не смог удержаться и все-таки бросил взгляд на брата. Даже сейчас Ран был таким холодным, сдержанным: его надменное лицо не выражало совсем ничего – лавандовые глаза были пустыми. Риндо почувствовал себя идиотом: ну конечно, какой смысл пытаться задеть человека, который не испытывает к тебе совсем ничего? Его попытки вывести Рана на эмоции были равносильны тому, как если бы младший Хайтани пытался вызвать цунами в океане, швыряя камушки на невозмутимую водную гладь. В подъезд члены обеих банд вышли медленно, настороженно оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху. Ран всматривался в лестничные пролеты – он думал о вчерашнем нападении зомби на крыше и понимал, что новости о мутации вируса похожи на правду: действия тварей были спланированы. От осознания этого факта по коже пробежали мурашки. Теперь монстры стали еще опаснее, а у игры на выживание появилось больше правил. Ран надеялся, что зомби не удалось проникнуть на территорию жилого комплекса. Скорее всего, монстры на крыше были жильцами дома, которые обратились еще несколько дней назад: в таком случае есть надежда, что парковка окажется пустой. А если нет… Ран понимал, что добежать обратно до квартиры на восемнадцатый этаж они уже не успеют. – Мы… так и оставим его здесь? – Сенджу с грустью посмотрела на окоченевшее тело Чифую: в коридоре было холоднее, чем в квартире, кожа парня посинела и напоминала воск. – Можешь взять с собой, – Ран произнес это, ступая на лестницу, и даже не обернулся. – Похоронишь на заднем дворе, нарвешь цветов из клумбы. – По-твоему, шутить над мертвыми смешно? – для Юдзухи каждая фраза старшего Хайтани становилась спусковым курком. – Чем быстрее почтишь мертвых, тем скорее о них можно забыть, – Ран пожал узкими плечами. – Переживать я предпочитаю о собственной жизни. – Урод… На эти слова Юдзухи старший Хайтани, конечно, никак не отреагировал. Труп Чифую остался лежать на полу в окружении засохшей крови, которая в полумраке подъезда казалась почти черной – члены обеих банд прошли мимо, стараясь лишний раз не смотреть в сторону окоченевшего тела. Риндо спускался вниз, спрятав замерзшие ладони в рукавах толстовки: на каждой ступени рюкзак за спиной монотонно подпрыгивал. Уже столько раз они предпринимали новые попытки спастись, но так страшно младшему Хайтани было впервые: потому что до этого он знал, что Ран рядом, а теперь казалось, что идти приходится одному против целого мира. На секунду Риндо даже подумал, как проще было бы, если бы они с братом просто поговорили – но ему этот вариант виделся за гранью возможного. Что он скажет? «Знаешь, я давно влюблен в тебя, но случайно услышал, что я для тебя ничего не значу, так что не бери в голову, ладно? Давай просто разойдемся своими дорогами?». Каждая мысль о Ране сжигала Риндо изнутри. И у него даже не было других путей, кроме как пытаться уколоть старшего побольнее, чтобы показать, как плохо было ему самому. И больше всего младший Хайтани ненавидел себя за то, что даже это делает в надежде получить хоть какую-то отдачу, увидеть хоть что-то в стеклянных глазах Рана – как будто он пытается принять его злость за ревность. Риндо казалось, что в его душе сейчас копаются скальпелем: в голове был настоящий хаос, все эти мысли и чувства давили на плечи почти физически – и все это, пока он спускался по бесконечным ступеням. При каждом шаге с губ срывалось облачко пара: кажется, на улице совсем похолодало. До первого этажа члены двух банд добрались без приключений. Дальше нужно было пройти широкий холл дома и открыть пожарную дверь – единственный способ попасть на подземную парковку, кроме лифта, который сейчас не работает. В холле было пусто и тихо. Риндо подумал, что, когда они только заходили в дом после давки в Шибуе, он был в таком бессознательном состоянии, что даже не помнил этого. На полу рядом со стойкой консьержа виднелись следы засохшей крови – очевидно, давнишние. Пока Ран открывал пожарную дверь, Риндо отошел к окну. Площадка перед домом была до боли знакомой и больше напоминала привет из прошлого: как будто только вчера младший Хайтани стоял здесь под дождем после смерти родителей. Удивительно, как близко тогда было счастье – хоть и граничило с горем от потери родных людей. Сейчас Риндо казалось, что Рана он потерял гораздо сильнее, чем родителей, хоть тот и был буквально в паре метров. Прежде, чем открыть дверь, старший Хайтани долго прислушивался – как будто бы, по ту сторону было тихо. Он осторожно толкнул дверную ручку, после чего сразу же напрягся, готовясь отражать нападение: но ничего не произошло. Затаив дыхание от напряжения, все медленно входили в новый коридор – он шел под уклоном и вел на подземную парковку. Окон здесь не было, а потому конец коридора уставился на членов двух банд непроглядной темнотой: Рану это напомнило подземные туннели Токио – в коленях тут же возникла слабость. Надеясь, что дрожь в руках никто не заметит, Ран достал найденный дома фонарик: второй такой был у Коко. Чем ниже спускался коридор, тем более спертым, влажным становился воздух. Старший Хайтани медленно смещался чуть в сторону, чтобы оказаться поближе к брату, который сейчас шел, низко опустив голову. Два луча света от фонариков скакали по стенам, выхватывая из темноты куски серого бетона – обычная подземная парковка вдруг превратилась в зловещий темный лабиринт. Риндо вздрогнул, когда что-то коснулось его локтя. Резко обернувшись, он понял, что это Ран все-таки оказался рядом с ним: младший Хайтани с трудом поборол желание ускорить шаг. Было настолько тихо, что каждый слышал дыхание идущего рядом человека. Ориентироваться в темноте было сложно, будто все стены вдруг поменяли свое положение – но Ран помнил примерный путь к машине. Подсвечивая дорогу фонариком, он уверенно шел вперед, замирая, когда слышал хоть какой-то посторонний звук: пока узкий луч света выхватывал только брошенные автомобили. Когда до нужного парковочного места оставалась буквально пара минут, Рану показалось, что в свете фонаря мелькнул силуэт – будто кто-то совсем быстро метнулся от одной машины к другой. Старший Хайтани резко застыл, с напряжением вглядываясь в темноту. – Ты чего? – Инуи тоже насторожился и прикрыл плечо стоящего рядом Коко. – Что-то увидел? Ран только шикнул, продолжая вслушиваться в тишину: остальные тоже застыли и, кажется, даже не дышали. Два луча света продолжали выхватывать из темноты отдельные предметы, но парковка была пуста – в момент, когда старший Хайтани почти решил, что ему показалось, за спиной раздались шаркающие шаги. Аналогичный звук послышался с другого конца парковки. Фонарь Рана резко выхватил из темноты приближающееся тело: тварь двигалась к ним быстро, хаотичными рывками. – Блять! – от неожиданности старший Хайтани едва не выронил фонарь. – Риндо, бежим! Риндо! Тишина и спокойствие в секунду превратились в хаос – раздавалось рычание, резкий запах гниющей плоти возник будто из ниоткуда: Ран даже не понимал, сколько тварей их окружает. Их заманили в ловушку. Лучи света выхватывали все больше изломанных тел, старший Хайтани буквально в последний момент увернулся от бросившегося на него монстра – тот перелетел через Рана и впечатался в брошенный автомобиль. Отовсюду слышались крики, они эхом проносились по замкнутому пространству, и расстояние искажалось: старший Хайтани не понимал, где искать брата. Он в панике водил фонарем по стенам, успев разглядеть лишь, как Сенджу прячется за автомобилем, сидя на корточках, а Мицуя с Юдзухой вдвоем отбиваются от особенно ярой твари. Рычание раздалось за спиной внезапно, и Ран отпрыгнул в сторону только благодаря отточенной реакции. Луч света в его руках тоже скакнул, и старший Хайтани успел увидеть, как Риндо и Харучиё несутся по парковке, а их преследуют сразу трое зомби. Вздрогнув, Ран сразу же помчался за братом. На него бросился еще один монстр, но старший Хайтани с отвращением оттолкнул его ногой, продолжая в панике водить фонарем по стенам. Отовсюду доносились крики и звуки борьбы, второй луч света выдавал Коко, но Рана сейчас волновал только Риндо. От быстрого бега кровь стучала в висках, перед глазами все смешалось, стены перепутались с потолком, и старший Хайтани боялся только, что не успеет найти брата. Прямо перед глазами Рана пронесся еще один зомби, парень метнулся в сторону в последний момент и с разбегу врезался в чье-то тело – по запаху он сразу узнал Риндо. Тот в панике шарахнулся в сторону, но резко замер, когда в его лицо ударил яркий свет фонаря: догадавшись, что это Ран, младший Хайтани с облегчением выдохнул – через секунду за их спинами раздалось шипение. Ран в последний момент оттолкнул брата и сам свалился на бетонный пол, закатываясь под машину: туда, где он только что стоял, скалясь, бросилась тварь. Не успев отойти от шока, старший Хайтани поспешно вылез с другой стороны и схватил Риндо за руку, оттаскивая его дальше – откуда-то на луч света рядом возник Санзу. Впервые за все время у Рана не было совсем никакого плана: они просто неслись вперед по запутанным коридорам парковки, полагаясь скорее на интуицию, чем на реальные ощущения. Свет фонаря хаотично прыгал по стенам. Судя по вспышкам чуть в стороне, Коко тоже был жив – Ран слышал топот и крики, но уже не мог определить, кому они принадлежат. Пока он понимал одно: они уносятся все дальше от выхода с парковки. Несколько раз зомби были так близко, что старший Хайтани уворачивался просто каким-то чудом – все это время он следил, чтобы Риндо не отставал. В голове вдруг проскользнула мысль, что все это зря: вот-вот они уткнутся в тупик. Ран думал об этом, когда горячие пальцы Риндо вдруг вцепились в его запястье и потянули куда-то в сторону – старший Хайтани успел разглядеть широкие двери. Теперь они со всех ног неслись по прямому коридору, в конце которого виднелся свет: а еще Рану казалось, что дорога как будто идет вверх – во всяком случае, бежать стало сложнее. Это больше напоминало безумие, но старший Хайтани ускорялся, даже не понимая, куда они вообще несутся. В какой-то момент ему показалось, что он на грани потери сознания. Именно тогда Ран, теряя равновесие, буквально ввалился в широкий светлый коридор – Риндо рядом тоже рухнул на колени, переводя сбившееся дыхание, пока Харучиё стоял на четвереньках: от быстрого бега его грудь ходила ходуном. Коко, Инуи и Юдзуха ввалились следом за членами Канто так неожиданно, что те буквально подскочили на месте, подумав, что твари снова настигли их. Только теперь Ран осмотрелся – перед ним были многочисленные яркие витрины с логотипами известных брендов, броские вывески и уходившие вверх эскалаторы: они оказались в самом обычном торговом центре. Внезапно старший Хайтани вспомнил, что этот торговый центр совсем недавно открыли рядом с их домом, а попасть туда можно прямо с подземной парковки – это было сделано для удобства жильцов. Каким-то мистическим образом они смогли найти путь сюда. Не успел Ран сориентироваться, как Мицуя и Сенджу тоже ввалились в двери, в панике оборачиваясь прямо на ходу: – Они там! Бежим, быстрее! Старший Хайтани подорвался с места уже просто по инерции: даже сейчас он следил, чтобы Риндо оставался в поле зрения. Крыша торгового центра была стеклянная, над головой застыло хмурое небо, так что стало чуть проще: хотя бы ориентироваться в пространстве приходилось не вслепую. Мимо проносились глянцевые витрины и столики кофеен, все казалось брошенным, опустевшим – кое-где виднелись следы крови, стекла в некоторых магазинах были разбиты. И все же даже на бегу Ран понимал: здесь было слишком пусто для многолюдного торгового центра в оживленном Роппонги. Именно в этот момент витрина над головой Рана вдруг лопнула вдребезги. Сначала старший Хайтани подумал, что на них снова бросились зомби, но вокруг пока было пусто: через секунду раздался еще один хлопок, и стекло рядом с Раном тоже пошло трещинами. Больше всего это напоминало выстрел, и прилетел он откуда-то сверху. Сомневаясь, что зомби мутировали настолько, что научились держать пистолет и целиться, Ран схвати Риндо за капюшон толстовки и утянул за ближайший стенд с манекенами – чуть в стороне точно так же спрятались Мицуя, Юдзуха и Сенджу. Коко, Инуи и Харучиё уже догадались, что что-то происходит. Они находились на открытом пространстве и метнулись к ближайшей кофейне, когда снова раздались резкие хлопки – теперь Ран точно разглядел пули. Одна из них пронеслась в опасной близости от Коко. Осторожно выглянув из-за стенда, Ран попытался просчитать траекторию выстрелов, и через минуту, сощурившись, разглядел несколько мужчин в черных костюмах – они застыли на втором этаже, целясь в своих жертв. Видимо, Юдзуха тоже их увидела, потому что вдруг вышла из укрытия, миролюбиво подняв руки: – Стойте, не стреляйте! Мы живые, не зомби. Нам нужна помощь. – Убирайтесь к черту, это наше укрытие! Не успела девушка ответить, как снова раздались выстрелы – только благодаря ловкости ей удалось избежать пули. Сидя на холодном полу, Ран лихорадочно соображал. Видимо, стрелявшие – такие же выжившие, как и они, которые обосновались в этом торговом центре и принимать новых гостей не желали: в этом была логика, запасы воды и еды и здесь тоже ограничены. Пока Ран понимал одно – нужно вычислить, сколько вообще людей сейчас ведет на них охоту. Он попытался осторожно выглянуть, когда со стороны входа послышались шаркающие шаги: зомби добрались до них. От отчаяния захотелось взвыть. Схватив брата, который еще ошарашенно вертел головой, за руку, Ран снова бросился вперед, зигзагами перебегая от одного стенда к другому. Витрины рядом с ними лопались одна за другой – от звона битого стекла твари впадали в еще большую ярость. До Рана долетел хриплый мужской голос: – Сначала пристрели людей, пока монстры будут их жрать, разберемся и с ними. Кажется, стрелявших всего человек пять – справиться с ними не так сложно, если бы они все не были вооружены, а внизу не прибывали толпы тварей. Прячась за ларьком с мороженным, Ран прикрывал собой брата, когда увидел, что один человек на втором этаже пытается подстрелить Коко и сейчас стоит к нему спиной: быстро выхватив пистолет, старший Хайтани сделал выстрел – метился он прямо в грудную клетку. Раном руководил один инстинкт: защитить Риндо. А потому, несмотря на дрожащие руки, прицелился он точно – незнакомец дернулся, а затем резко опустился на колени и рухнул, так и не поняв, что же произошло. Стреляя, Ран всего несколько секунд не мог видеть, что происходи вокруг. Когда Риндо вдруг вскрикнул и толкнул его в сторону, очередной зомби уже бросился на них: старший Хайтани поспешно откатился и зашипел – весь пол торгового центра был усеян битым стеклом. – Риндо, беги! Рывком поднявшись, Ран отвлек внимание монстра на себя, пока над головой снова свистели пули: одна прошла так близко, что щекой парень ощутил жар от раскаленного металла. Он уводил тварь дальше от Риндо, параллельно уворачиваясь от выстрелов, когда откуда-то рядом появился Харучиё – схватив младшего Хайтани, он почти потащил его в сторону, скрываясь за витринами пока еще уцелевшего магазина. Рану повезло: одна из пуль попала прямо в тварь, которая его преследовала – голова монстра разлетелась на ошметки гниющей плоти. Поморщившись, старший Хайтани бросился к брату, но с другой стороны в него снова начали стрелять: упав на пол, Ран ползком двинулся в первый попавшийся магазин – осколки витрин больно впивались в руки. Юркнул за витрину старший Хайтани ровно в ту секунду, когда стекло над его головой лопнуло. На пол хлынули многочисленные кольца и роскошные серьги на изящных бархатных подушках – только сейчас Ран понял, что оказался в ювелирном. За стойкой он был в относительной безопасности, а потому пытался оценить обстановку и найти Риндо взглядом: получалось плохо, вокруг творилось настоящее безумие. Коко с Инуи каким-то образом смогли добраться до второго этажа и вырубить еще одного нападавшего – теперь у них тоже был пистолет, и они пытались отстрелить остальных. На глазах Рана Мицуя боролся сразу с двумя зомби, но, кажется, проигрывал: из укрытия ему на помощь бросилась Сенджу. Дальше все происходило, как в тумане. Старший Хайтани видел, как девушка бежала, а затем вдруг резко остановилась, странно дернувшись назад: в нее вошло сразу несколько пуль – медленно Сенджу оседала на пол. Раздался крик, а затем откуда-то вдруг появилась Юдзуха: подхватив девушку на руки, она попыталась унести ее из-под обстрела. В этот момент Ран разглядел того, кто в них стреляет – мужчина в черном сосредоточился на девушках и метился только в них. Перекатившись за другую витрину, старший Хайтани достал пистолет и сделал сразу два выстрела: со своего места он видел, как нападавший вздрогнул, а затем тоже рухнул на пол. На какое-то время грохот от пуль прекратился. Мицуя сумел отделаться от тварей и сейчас вместе с Юдзухой пытался отнести истекающую кровью Сенджу в безопасное место. Выглянув из-за витрины, Ран сканировал взглядом залы торгового центра, пытаясь найти брата – сердце тревожно колотилось. На втором этаже Коко и Инуи продолжали выслеживать оставшихся нападавших, Юдзуха и Мицуя, спрятавшись за стойкой кофейни, перевязывали Сенджу кофтой Юдзухи: не было видно только Риндо и Харучиё. Ран чувствовал, что начинает паниковать все больше, тишина после долгого грохота и криков давила на уши, сердце колотилось под горлом – игнорируя боль в порезанных руках, старший Хайтани осторожно вышел из укрытия. Он увидел Риндо и Санзу в тот момент, когда те пытались пробраться к застывшему эскалатору. Все их внимание было сосредоточено на втором этаже, а потому по сторонам члены Канто не смотрели – зато Ран прекрасно видел, как из бокового коридора к ним приближается три твари: до столкновения оставались секунды. – Риндо! Времени думать не было. Вытащив пистолет, старший Хайтани начал палить в сторону монстров, отвоевывая минуты для брата: Риндо остановился, пытаясь найти его взглядом, но Харучиё шикнул и схватил младшего Хайтани за рукав, буквально потащив того по ступеням. Своими криками Ран привлек внимание оставшихся нападавших. Сверху в него снова начали стрелять. Кажется, пули летели сразу с двух направлений, и старший Хайтани уворачивался просто интуитивно. Зомби ему удалось подстрелить, Риндо с Харучиё сбежали, и Ран резко обернулся к нападавшим, переводя пистолет на них – он механически нажал на курок, но ничего не произошло: пули закончились. – Блять! Выругавшись, Ран метнулся за ближайшую колонну, когда с одной стороны стрельба прекратилась: Инуи попал в нападавшего мужчину, и Коко, перегнувшись через перила, крикнул Рану: – Сюда! Быстрее! Твари прибывали на первый этаж, рычание становилось все громче, и старший Хайтани, уворачиваясь от пуль с одной стороны, помчался к эскалатору – зомби преследовали его почти вплотную. Ран даже сам не понял, как взлетел по ступеням за доли секунды. Неработающий эскалатор стал для тварей препятствием, а потому старшему Хайтани удалось выиграть фору: в эту же минуту выстрелы прекратились – пуля Инуи настигла последнего нападавшего. Ран оказался на втором этаже почти одновременно с Мицуей и Юдзухой, которые тащили Сенджу: они поднялись с другой стороны. – Нужно подняться выше! – Коко уже бросился к следующему эскалатору. – У них проблемы со ступенями, мы успеем оторваться. Не успев перевести дыхание, Ран рванул за Хаджиме: он видел, что Риндо цел, а значит, все в порядке. На секунду их с братом взгляды пересеклись, и младший Хайтани застыл, пока Харучиё не потянул его за собой – даже сейчас Рана обожгла ревность. Они поднимались на последний, пятый этаж торгового центра, пока твари рычали внизу, пытаясь настичь жертв: медленно у них тоже получалось преодолевать ступени. – Ну? Куда дальше? Все лихорадочно оглядывались. Половину этажа занимал фудкорт, прятаться среди столов и ларьков с едой особенно было негде, а вторая половина отводилась под огромный спортзал – он был отделен от остального пространства. – Сюда! Харучиё первым метнулся к входу в зал и дернул дверь на себя, почти вваливаясь внутрь – остальные поспешно последовали за ним. Стресс от пережитого был таким сильным, что несколько секунд все просто сидели на полу, ошарашенно глядя друг на друга. Только до Инуи дошло, что нужно перекрыть вход – вместе с Риндо они сдвинули стойку ресепшн к двери и для верности навалили сверху мягких кресел из зала ожидания: выглядело достаточно внушительно. Медленно члены обеих банд поднимались на ноги и переводили дыхание, приходя в чувства – на полу остались только Сенджу и Ран. Если с раннной девушкой все было понятно, то на старшего Хайтани смотрели с недоумением: было не ясно, почему он до сих пор сидит на полу, привалившись к стене. Через секунду Ран вдруг содрогнулся и издал странный булькающий звук. В уголке его губ выступила кровь, а через секунду старший Хайтани сполз по стене – его свободная куртка распахнулась. На черном свитере Рана в районе живота расплывалось кровавое пятно: одна из пуль его все-таки задела.