Мрак мертвой вечности

      Утро началось тревожно, как обычно это и случалось в доме Никитиных. Какой-то озорник на улице решил пошутить над вампиршей и закинул снежок в окно, из-за чего то скрипнуло так, словно сейчас оно покроется паутиной из трещин и разлетится на тысячу маленьких осколков. Слуги крестились лишь бы это не разбудило Елену, потому что это слишком опасно для здоровья остальных. Если она не в духе - никому не остаться целым. Ее ярость подобна огню в закрытом сарае с сеном: достаточно одного неосторожного движения, как все вспыхнет адским пламенем и сожжет любых присутствующих рядом… Сколько было услышано молитв от бывших крепостных крестьян, которые веровали в Бога сильнее всего населения России.       Горничные, что убирались во дворе, заметили этого маленького хулигана и попросили лакея поймать его, так как сами были не в состоянии это сделать из-за неудобных юбок, об которые можно запнуться и упасть. Что есть мочи лакей выбежал с участка и начал погоню за мальчиком, тот заливисто смеялся, покручивая меховую шапку у себя в руках. Он был одет бедно, видимо, сын какой-нибудь слуги с небольшим состоянием. Единственное, что грело его тельце сейчас - прохудившаяся шубка с небольшой дыркой на рукаве и потертостями по всей ее ширине. Мальчуган заметил лакея и побежал, что есть мочи к своим друзьям, стоявшим неподалеку, они наблюдали за тем, как щупленький парень бежит от мускулистого амбала, привыкшему к любой, даже самой тяжелой, работе.       Конечно же, как бы не хитрил хулиган, его догнали и поймали за шиворот. Перед своими друзьями он жутко стыдился своего проигрыша, но сдаваться не собирался и максимально пытался дергаться, уворачиваться и бить лакея, который даже не запыхался от такого маленького кросса, поэтому с легкостью водрузил мальчика на плечо и понес в поместье Никитиных, где представил его горничным, которые приметили его во дворе после происшествия.       К сожалению, было слишком поздно. Разозленная неудачным и несвоевременным пробуждением Елена спустилась из своих покоев. Выглядела она помято: черные кудрявые волосы, собранные в низкий хвост, распушились и торчали со всех сторон; край рубашки неопрятно выглядывал, вместо того, чтобы быть заправленным в юбку, которая единственная осталась целой с виду. Но никто не позволял себе даже в мыслях допустить насмехаться над ней или пускать нелестные комментарии по поводу ее внешнего вида.       Экономка уже отхватила сполна злостных слов в ее сторону, за то что не уследила за другими слугами в доме, которые, в свою очередь, не предсказали попадание снежка в окно. Казалось, сейчас получат даже повара за то, что не дали “пинок” другим присматривать за тем, что происходит за каменным забором дома. Это выглядело ужасно, как озлобленная на весь мир вампирша ругает каждого за его грехи, но даже такие ругательства были, можно сказать, конструктивными, так как ни одного оскорбления внешности, качеств или, уж тем-более, семьи провинившегося не было.       Весь дом вжал головы в плечи, некоторые даже закрыли рот рукой, дабы не было слышно их дыхания и на них, из-за этого, не обратила внимание Никитина. Но она обращала, ее острый слух ловил даже биение пульса в венах, никакую тревогу было не скрыть.       Солнечное утро начало темнеть, тучи сгущались над поместьем, предвещая очередной снегопад, а может даже метель, способную занести всю деревушку и их жителей в округе. Крупицы уже начали потихоньку спускаться с неба, покрывая крыши шапками и пряча от последующих порывов ветра, что начали, буквально рвать деревья. Вся погода будто кричала о том, что наступает что-то страшное, потому что Елена уверенным шагом подходила к маленькому мальчику, который по сравнению с ее ростом и вовсе казался грудничком. Рост Никитиной до сих пор оставался загадкой для многих: как практически два метра роста могут присутствовать у обычной женщины? Но никто так и не нашел ответа, кроме самой обладательницы подобного “изъяна”, коим его посчитали бы многие дамы этого времени.       Мальчик теперь потерял всю хватку и прежнюю смелость - он вжимал голову в плечи так же, как и остальные, не пытался бежать или предпринимать какие-то действия. Лишь взгляда Елены, ему было достаточно, чтобы напугаться до смерти. Ее холодные голубые глаза не были похожи на ясное небо после метели: они словно маленький водоем, которому доверяешься и прыгаешь с точной мыслью о том, что не утонешь, но вдруг резко тебя подхватывает непонятная волна и уносит дальше вглубь, под землю, ведь небольшой видимый водоемчик, оказался маленьким островком жизни в этом бездонном подземном озере и ничего уже не спасет тебя от смерти, кроме чуда.       Никитина медленно склонилась над виновником “торжества” и подняла одной рукой его голову за подбородок, спросив лишь: “Ты?” — он ничего не ответил, но по его трясущейся губе и каплям слез в уголках глаз, стало все понятно – виновен. Не долго думав, Елена взяла на руки мальчугана и подняла над собой, вновь заглянула в глаза и, поймав какое-то странное отражение своих деяний, отвела их в сторону, жуткие мысли терзали ее голову, судя потому, что периодически из эмоций мелькало на ее лице. Она поставила мальчика на пол, хлопнула по плечу и велела отвести его к родителям, позвав их к ней домой для дальнейшего разговора, ведь смысл ругать маленького ребенка, которого не воспитали должным образом.       Дом облегченно выдохнул, все были в полном недоумении почему так поступила Никитина, но спокойствие поселилось в их сердцах, хотя бы из-за того, что ребенок не пострадал от рук этой жестокой хозяйки дома.       Спустя час в поместье постучалась пара бывших крестьян, они нервно теребили края своих тулупов в ожидании открытия двери и их будущей “погибели”. Вход открыла сама хозяйка, к приходу гостей она навела порядок у себя в голове и своем внешнем виде, так что снова вернулась в форму настоящей графини. Елена пригласила родителей мальчика, провела их по винтовой лестнице на второй этаж, заплутала с ними по коридорам, в которых на стенах висели маленькие подсвечники, зажженные по случаю темноты от настигшей метели, они освещали ряд картин, где были изображены все члены семьи дома Никитиных.       Самый большой портрет, во главе этой маленькой галереи содержал на своем полотне пожилого человека, лет шестидесяти пяти, с уложенными белоснежными волосами, словно снег, и одетого в военный сюртук темно-зеленого цвета, на плечах, обрамленных золотистой бахрамой, блестели погоны со звездами. Мужчина выглядел добродушным, но в тяжелом взгляде голубых глаз проблескивала вся та боль, что он пережил и повидал за свой век. Под рамой располагалась табличка “Александр Сергеевич Никитин 16**( цифры уже стерлись со временем и стало совсем сложно разглядеть вскользь дату рождения) - 1717 г.”.       Можно было подумать, что это отец Елены, ведь имеет она отчество по такому же имени и присвоила себе фамилию этого рода, но вся проблема, для тех, кто не знал ее подробностей жизни, заключалась в том, что не могла же она жить двести с лишним лет и сейчас в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году являться дочерью Александра Сергеевича.       Но эти мысли новоприбывших гостей сейчас занимали меньше всего, еще секунда отделяла их от, как они считали, самого серьезного разговора в их жизни. Елена пропустила вперед гостей, усадила на два дубовых стула перед большим столом и сама присела напротив. Она немного размяла пальцы, положила на них голову и первым делом посмотрела в глаза родителей виновного. Они не могли выдержать и пары секунд - тут же отводили взгляд куда-то вдаль. Повисла неловкая тишина, прерываемая стуком ветра, в ударенное окно сегодня утром.       — Итак, приветствую вас. Я не собираюсь тут распинаться или как-то вежливо подводить к теме, о которой мы будем разговаривать. — Елена заправила выпавшую прядь за ухо и положила голову на руку из-за чего задела монокль, находившийся на левом глазу. Но он так и не успел достичь поверхности стола, Никитина ловко поймала его за долю секунды, присутствующие в комнате даже не успели заметить, как резко она это сделала и уже успела положить рядом с собой, — Ваш ребенок не общался с кем-то подозрительным? Может, замечали странного взрослого мужчину или неизвестных детей вокруг него. Любое, что выбивалось из привычного окружения. Может он стал каким-то странным: закрытым, отстраненным?       — Ничего не знаю. Обычный парень. Бегал, игрался. Что вы разводите тут из-за какого-то снежка. Типичные аристократы… — начал отец ребенка. Выглядел он как обычный рабочий мужик: с темной длинной бородой, где промелькивали редкие седые волосы, что намекало на немолодой возраст. Одет он был пускай и более или менее опрятно, но исходило от него что-то до жути неприятное, будто толстый вонючий слизняк ползет по лицу, оставляя липкую полоску.       — Про снежок мы поговорим позже, сейчас я задала четкий вопрос, на который жду такой же точный ответ. А если вы не следите за своими детьми - это не моя проблема, мне нужна информация, — придвинувшись чуть ближе, Никитина наблюдала за, быстро сменяющимися эмоциями на лице мужчины: от злости, до смирения, — И да, кстати, мы совсем забыли представиться. Я Елена Никитина - хозяйка этого поместья.       Муж и жена спешно назвали свои имена: Мавр и Прасковья Кузнецовы. В знак знакомства вампирша протянула руку для рукопожатия, стесняясь, Прасковья ее пожала, а Мавр лишь пренебрежительно посмотрел, источая полное неуважение.       — Может быть ваша жена что-то скажет? Не молчите, мне нужно знать все.       Кузнецова испуганно посмотрела на мужа, тот медленно кивнул головой и она начала свой рассказ, совсем тихим, тонким голосом:       — Богдашка у нас игривый конечно, пошкодить любит, но он нежный мальчик, дома спокойный всегда, мне помогает, чем может. Я не знаю, что на него нашло, он бы в жизни так не поступил… И я даже не замечала никого, кто бы мог на него плохо влиять… — Прасковья нервно теребила платок, в ее движениях сказывалась какая-то скованность: слабость, зажатость. Рядом с Мавром, да даже с Никитиной, она казалась маленькой и зашуганной. Ее взгляд был настолько затравленным, что каждое движение глаз было резким и опасающимся какой-то засады. Елена была такой личностью, что всегда тонко чувствовала любое настроение человека, его страхи и преимущества, на фоне эмоций. Но эмпатом бы себя никогда не назвала. Скорее это просто способность, развившаяся в ходе столь долгой жизни. Адаптация к условиям, чтобы было легко сориентироваться и понять, куда лучше надавить для получения какой-либо информации или выгоды. Она сразу поняла причину страхов женщины - непосредственно сидела рядом. Было бы куда лучше прогнать Кузнецова за дверь и поговорить тет-а-тет, но Никитине требовалась более обширное понятие ситуации, услышать ее из многих уст во время единого рассказа.       — Хорошо, я поняла Вас, спасибо. А теперь перейдем к другому, тому, что наиболее волнует вас на данный момент. Снежок. Именно он. Правда, звучит странно, что я так зла из-за какого-то пустяка, но поверьте мне, история куда интереснее и запутаннее, чем вам кажется.       Начну свой рассказ с того, что решила ночевать у себя в покоях, впервые за долгое время, вчера у меня был тяжелый день и я была полна надежд на то, чтобы в кои-то веки выспаться. Время было около девяти часов утра, слишком рано для моего режима. Сквозь дымку сна я слышу гулкий удар в окно, что даже рама пошатнулась, Это было неожиданно.       Вскочив с кровати, распаханула окно, смотрела вниз, в попытках понять причину подобного необычного будильника. Я, так и не разузнав что это было, спустилась под свое окно, каким способом - уточнять не буду, но это и не суть.       Снег был до жути холодным, после теплой постели, резкие порывы ветра хлестали по щекам, закрывали веки, я практически ничего не могла видеть, но все щупала руками округу. И вот мне под руку попадается что-то твердое и тяжелое, но обмотанное бумагой. Та конечно же размякла и чуть не порвалась, но я всеми силами пыталась сохранить ее целой, дабы потом предъявить как улику в этом деле, — Елена вытащила из ящика стола продолговатый, гладкий камень, который бы идеально подошел для игры в “блинчики”, если бы сейчас не было зимы, — вот, полюбуйтесь. Ничего неожиданного пока. Но когда я вернулась в свою комнату открылось много подробностей.       Решила просушить немного лист, прям вместе с камнем, положила между складок одеяла и стала ждать, пока оно впитает влагу. Это заняло совсем недолго, в таких вещах я нетерпелива. Развернув записку, я удивилась, вот это и привело меня в жуткую ярость. Не могла совладать со своими чувствами, кричала на все живое, ругалась, потом увидела — как вы назвали имя? Богдаша кажется — Богдана – сразу поняла, что такой мальчик не мог это сделать из своих побуждений. Одного взгляда в глаза мне хватило, чтобы сделать выводы.       Вот теперь и время записки, — Никитина вновь нырнула в ящик, со всей осторожностью и аккуратностью, достала помятую записку, с подсмывшимися буквами, которые выведены каллиграфическим почерком, абсолютно не похожим на крестьянский, а тем-более детский. И единственная фраза, что там была начерчена: “Прошлое всегда возвращается и всегда убивает в ответ”.       Родители ужаснулись, Мавр мгновенно вскочил со своего места, пытаясь вырвать записку, но Елена предугадала его движение и ударила по руке. Тот смотрел на нее так же разъяренно, какой она была с утра, это не пугало Елену, за всю свою жизнь она видала монстров и похуже обросшего крестьянина.       — Да как ты смеешь, баба, так говорить про сына моего! Что ты возомнила о себе, Богдан никогда не написал бы такого. Поди погляди на себя - да у такой врагов больше будет, чем у всей Империи! Зови мужика своего, хозяина, с тобой общаться не буду. Глупая ты, вот и все, — Мавр откинул стул назад, не рассчитав силы, что тот полетел прямиком к полу, но хлопка на прозвучало, лишь легкий ветер опалил семейство. Никитина за секунду преодолела расстояние от своего стола до падающего. Кузнецова это удивило, особенно после происшествия с моноклем.       — Мужа у меня нет, следовательно, и хозяина тоже. Тебе не с кем разговаривать кроме как со мной, — Она медленно наступала, поставив стул на место, — Так выслушай нормально. Я никак не обвиняла твоего сына, не говорила, что это написал он. Все выводы ты сделал сам и раз ты не умеешь спокойно реагировать – это не моя проблема. Уяснил? А теперь сядь на место и слушай сюда, — Елена встала практически впритык к Мавру, в силу роста она была выше и давила только лишь этим фактом, помимо строгого взгляда, в котором мелькало что-то странное и звериное, окрашивающее радужку в красный цвет и отбеливающее лицо еще сильнее, чем оно было. Кузнецову будто давило на плечи что-то извне, ноги подкашивались, голова вжималась и он медленно, нехотя, сел, став абсолютно спокойным. Прасковья удивлялась, как его мужа быстро усмирили, что по-видимому в их семье было нереальным.       — Факт наличия записки я показала, вы меня, надеюсь, теперь поняли и услышали, как и я вас. По итогам нашего диалога: вы ничего не знаете и возможно мне все же придется разбираться с вашим сыном, но не сегодня… — Резко из носа Никитины хлынула темная кровь, словно, давно свернувшаяся и утратившая всю полезность для организма. Она мгновенно прикрыла нос рукой, собрала остатки и поморщилась, когда увидела густую жидкость в ладони. Поискав по ящикам, нашла что-то отдаленно напоминающее платок и приложила к носу, — Кажется даже вселенная знаменует мне об бесполезности сие диалога и позволяет минуту отдыха. Вы свободны. кроме Мавра, к нему остались вопросы, но для начала мне нужно избавиться от этой треклятой крови. Мой слуга проводит вас до дома, Прасковья, до свидания.       Кузнецова покинула дом, пока Елена активно разбиралась с кровотечением. Заткнув нос какой-то ненужной тряпкой, она стала выглядеть менее серьезно, но ей ничего не мешало давить на человека словесно. Никитина вернулась в комнату,где все еще неподвижно сидел Мавр, казалось, после той стычки он и вовсе перестал дышать, но острый слух вампирши улавливал сердцебиение. Какое оно ровное, не тревожное, полное умиротворяющего спокойствия, давно Елена не слыхала такого и соскучилась по этому. Впервые за столько лет ей попался столь мертвенно спокойный человек, такое ранее было только у вампиров, но их трудно назвать людьми. — А теперь поговорим уже напрямую и серьезно. Это ты подговорил сына бросить этот снежок? Ну и сразу вопрос ребром: знаком с Константином Шуваловым?       — Я ничего не скажу. Не знаю никого и никого не подговаривал.       — Тебе придется это сделать, потому что пока я не узнаю всю правду, ты не поднимешься с этого стула.       — У меня вечность впереди, а у тебя – пустота в гробу.       — Значит знаешь. Немым свидетелем был или же кучером? Отвечай.       — Никем не был и не буду. Ты ведь знаешь кто я, зачем это притворство, — сквозь густую бороду виднелась ехидная улыбка Мавра, его идеально ровные, белоснежные зубы никак не сходились с образом бедняка-работяги.       — Я понятия не имею кто ты, но ты явно мне врешь о своей личности, — Елена приблизилась к Кузнецову вплотную, смотрела в глаза и вдруг, в них промелькнула та самая странная искра, пробежавшая по округе радужке и исчезнувшая где-то в прострации. Удивлению Никитиной не было предела, она стояла будто замороженная, не в силах пошевелить и частью своего тела, но старательно не подавала вида о том, что теперь то в ее мыслях вся картина сложилась, но нужно подыгрывать дальше, закончить фразу в записке.       “Прошлое всегда возвращается…”