Мрак мертвой вечности

Ночь. Торжество. Повозка. Смерть. Очередной ночной кошмар пробирался сквозь сон Никитиной, та лежала абсолютно спокойно, только зрачки под веками нервно смотрели по всем сторонам и учащенное дыхание давало понять о тревожности поглощающей ее. Она резко открыла глаза и согнулась вдвое, чуть ли не доставая носом до колен, которые она подогнула. Осмотревшись по сторонам Елена поняла, что она дома и все это лишь проделки разума. Ее взгляд приобрел привычную безразличность, ужас ушёл из них, точнее спрятался за каменной стеной, которая перекрывала все плохие воспоминания. Кровать была теплой, что нельзя было сказать о Никитиной, что была настолько бледна и холодна, будто стала самой смертью во плоти. Не все вампиры такие и со временем это лишь превратилось в очередной стереотип о них. Они эволюционировали и приспосабливались к жизни. Кожа их стала не такой бледной, появился иммунитет к чесноку и осине, даже к свету, сейчас они толпами разгуливают по улицам и ничего не может отличить их от обычного человека. Но все же некоторые особенности, по которым их было легко выявить, остались: высокий рост и уязвимость к серебру. Рост был неотъемлемой частью запугивания человека: имея преимущество в этом, они могли морально еще сильнее давить на жертву. Неосознанно, она все равно боялась его – это был патологический страх. А серебро стало одним из немногих способов убийства, но так же у вампирова появилась и особенность, они начали умирать от потери крови. Но не все так просто! Погибнуть таким способом он мог лишь по воле другого кровососущего, среди них были и каннибалы, своего рода питающиеся своими же собратьями. Вспомнив события прошлого вечера, где Федор яростно высасывал кровь у Михаила Алексеевича с целью убийства, Елена передернулась – ей стало не по себе. Пускай и в благих целях – они тоже были такими же каннибалами. Но с законами у вампиров все было сложнее и углубляться в юридические дела она не хотела. Попытка заснуть оказалась провальной и Никитина, накинув на плечи черный халат с меховой оборкой, вышла на балкон, находящийся прямо за рабочим столом. Выдохнув пар изо рта она задумалась, почему внутри она еще настолько тепла, ведь по-сути же вампиры были живым трупами из множества сказок и поверий. Но даже самый старый урожденный вампир не мог понять кто он на самом деле: оживший мертвец или человек с привилегиями? В раздумьях о бытие она провела немалым полчаса и начала медленно замерзать. Холод окутывал ее с ног до головы, пробирался сквозь тонкую ткань ночной рубашки и неприятно щекотал тело, покрывая его мурашками. Елена решила вернуться в спальню и попробовать заснуть еще раз. Вдруг свежий воздух поможет это осуществить? Ничего не получилось, глаза так и не сомкнулись от настигших резко воспоминаний, все это крутилось в голове и всплывало яркими вспышками. Бам! Зал торжественно украшенный к какому-то событию. Бам! Теплая комната с приятным обволакивающим голосом. Бам! И конец сладости вечера. Конец радости… Эти воспоминания были жуть какими мучительными, но в силу уже невозможной усталости Елена смогла заснуть только под утро, но сон ее был недолгим, какие-то размытые сновидения прервал телефонный звонок. — Доброго дня, Леночка! Не разбудил? Два часа дня уже, я надеялся, что ты не спишь. Лишь решил предупредить тебя: выступление сегодня вечером уже – подготовься! — Как обычно веселый Федор лепетал в трубку, не в силах остановиться и дать время на ответ Никитиной. Он был очень болтливой персоной и любил занять вечер в разговорах с кем-нибудь, но в партнеры всегда предпочитал Елену, которая обычно говорила два слова и замолкала на полчаса, вслушиваясь в рассказы. — Здравствуй. Разбудил, но сделал ты это вовремя – чуть все не проспала. И спасибо, что напомнил, я уже, честно говоря, забыла. — Никитина еле собиралась с мыслями после этой странной ночи воспоминаний, но уже через минуту пришла в себя и разложила все думы по полочкам. — Как твои дела? Все зажило после вчерашнего? Пришлось вбухать в тебя целых три флакона крови! Представляешь сколько ты потеряла из-за одного кинжала… Ужас какой-то. — Все в порядке, я полностью оправилась и моему здоровью ничего не грозит. Благодарю, за помощь в убийстве этого идиота, не сделай бы мы это – он доставил нам больше проблем. На счет крови, кстати, в скором времени будут “поставки”? Мои запасы подошли к концу, а до конца декабря надо бы набрать побольше. Или придется заняться самой? — Ой, не напоминай даже про смерть Михаила, вспоминать не хочу… А на счет поставок я уже договорился с местной лечебницей, там привезли целую гору полу-живых. Поговаривают теракт какой-то был… Бомбу взорвали во дворце, как тогда — он перешел на шепот, — на царя покушались… — Федор немного прокашлялся от неловкости и продолжил обычным тоном, — Так вот врачи говорят, что они уже не выкарабкаются и кровью пожертвуют. Жалко ребят, Боже благослови их души, все молодые ребята, простые военные, послы даже были какие-то… Но слухов так много, что во всей этой суете не смог и поймать чего-то точного, так, общую картину рассказываю. И к чему я веду то, собственно, обещали завтра прислать, но говорили и сегодня ночью могут организовать, если все получится. Надеюсь сильно на сегодняшнее число, чтобы ты сразу могла забрать свою долю, а другим уже с утра распределю. — Поняла тебя, спасибо, тоже буду надеяться на сегодня, завтра ты сам знаешь, что будет. Тяжко без крови, жаль, что мы настолько зависимы от нее. — Елена начала нервно постукивать пальцем по столу, осадок от воспоминаний начал усиливаться и снова вводить ее в меланхолию. — И я, Леночка, разочарован в этом и верю в то, что хотя бы половина из молодняка не сойдет с ума после полуночи… Ну, ладно, прощаюсь, не буду отвлекать тебя от дел! Хорошего дня! — И тебе. До вечера. Мне заехать за тобой на работу или сам? — Если тебе будет не трудно, то я только рад, что ты меня заберешь! Тогда в ровно в 19:00 буду ждать у подъезда. — Поняла. Тогда окончательно прощаюсь. — Никитина положила первой трубку и отправилась переодеваться из ночного одеяния. Ей никогда не нравился процесс того, что экономка будет наряжать ее, подбирать вещи и прочее. Все это казалось каким-то высшим проявлением лени и свинства – это насколько нужно быть несамостоятельным, чтобы ждать пока на тебя натянут носки! Поэтому все делала сама, да и гардероб не отличался особым разнообразием, все эти рюши и пестрые цвета – никогда не появлялись в шкафу. Только классические рубашки, редко обрамленные какими-то оборками в районе воротника, да черные юбки в пол. Вот и сегодня образ Елены не отличался оригинальностью: из всей черноты выделялась только темно-бордовая ленточка на шее, узел которой был приколот брошью, с рубином посередине, окаймленным золотыми вензелями. Она недолго размышляя о списке дел пошла на первый этаж — завтрак пропустила – голод не мучил, — в комнату с роскошным черным роялем, подле которого стоял пюпитр с нотами и партией княгини из оперы “Гаврюша”, которую несколько нелегально играли в Частной опере Винтер. История этого представления уходит корнями далеко в Санкт-Петербург, где опера была впервые сыграна на сцене Мариинского театра, а вечером того же дня украдена и привезена в Москву, где на скорую руку была перепечатана и отправлена обратно. Так у Винтера появилась возможность петь эксклюзив, но и за соответствующую сумму. Опера засекречена и только ограниченный круг лиц мог туда попасть, поэтому все там знали друг друга и проводили вечера в приятной компании, пока графья развлекались на сцене, распевая арии. И так, хлопнув в ладоши и перелистнув страницу, Елена начала распеваться, в начале брала низкие ноты, потом выше, от чего начала кашлять – связки подводили ее, но она знала, что все это поправимо, просто нужно больше времени. Прошел уже час и она могла полноценно спеть большую долю оперы, ей нравилось, что в этом занятии она вышла настоящим мастером. Но ее репетицию прервал стук в дверь, за ней стоял Андрей, притупив голову вниз – он знал, что тревожить графиню во время пения нельзя, но видимо случилось что-то срочное. Не желая что-либо слушать, Никитина вышла в коридор, поплутала по нему и подошла к входу, за которым четко улавливала сбивчивое дыхание, будто после бега. Потянув на себя тяжелую дубовую дверь, Елена узрела на пороге странное существо. Его кости были обтянуты кожей, словно у него нет мыщц, щеки впалые, глаза полностью черные, как смоль, казалось сейчас выпадут из глазниц, их еле держали веки, а из под дряблых тонких губ выглядывала челюсть полностью заполненная клыками, острыми, словно пилы. Это был настоящий монстр, таких Никитина не видела никогда прежде. Он нагнетал атмосферу своим молчанием, Елена сделала шаг назад и указала рукой: “войдите”. Чудище, шаркая босыми ногами, еле переступило порог и свалилось обессиленное. Пнув носком ботинка, Никитина перевернула его на спину и подтолкнула от двери, чтобы закрыть ее. Существо будто умерло: не дышало, не двигалось – а потом резко вскочило, получив неведомо откуда горстку сил, которых хватило, чтобы резко напрыгнуть на Елену и вцепиться в ее горло зубами, но он не успел даже сомкнуть их, лишь немного прошелся по плоти, добыв пару капель крови, которые слизал мерзким сухим языком. Никитина мгновенно отпрыгнула назад, заложив руки за спину. Ей не хотелось его даже касаться, не то что чувствовать ужасных запах гнили из его рта. Казалось, что монстр немного увеличился в размерах, руки набухли от мышц, лицо слегка разгладилось и отдаленно приняло человеческий вид. Он начал принюхиваться и упал на пол, словно пес, начиная ползать по нему и идти “по следу”. Его порванный балахон, как будто сшитый из мешка от картошки и старых тряпок, подметал начищенный горничными ламинат. Вдруг он поднялся с четверенек и затравленно посмотрел на Елену, рот его раскрылся в удивлении, а лицо приобрело такой жалобный вид, с каким дети смотрят на сломанную игрушку. Чудище сложило руки и молебно подняло вверх, как бы раскаиваясь за что-то совершенное, с его глаз посыпался град слез и он тихо хрипел: — Миша… Смерть… Не спас… Имя, которое назвали, привело Елену в ужас. Посредник Михаила? Его “собачка”? Что это за монстр так отчаянно убивающийся по его кончине? Пока он не представлял никакой опасности, лишь валялся на полу весь в слюнях и соплях. Пока эта драматическая сцена происходила, Елена успела отослать Андрея с поручением сидеть всем в своих комнатах. В последнее время, она слишком часто начала отдавать этот приказ. Заметив, что на него перестали обращать внимание, монстр взбесился, встал и кинулся на Никитину пытаясь задушить ее. Его сила поистине возросла: руки окрепли и теперь смогли сдавить на пару секунд горло вампирши, но та вырвалась из этой хватки и, словно растворившись, появилась на поручне лестницы. Она стояла неподвижно, ступни были сдвинуты друг к другу вплотную, отчего было непонятно как она балансирует на такой узкой поверхности. Руки все так же были заложены за спину, но в ладони появилось средство самообороны, на случай ещё одного нападения. Существо отчаянно ползло по ступеням и настигнув точки, пытался дотянутся до ноги Елены, но та опять за секунду переместилась выше и уже была на втором этаже. Злость росла в монстре, но он не полез зп Никитиной и на четвереньках сполз вниз, вновь напав на след. Он разогнался и влетел головой в дверь под лестницей, закрытую на замок и засов. Его этот факт не остановил и он продолжил биться об нее, пока не разбил лоб в кровь. Заметив это, он сел напротив двери и скреб ее руками с жалобными писками: ”Миша!.. Миша!..”, пока этот спектакль продолжался, Елена одним прыжком перемахнула через поручень второго этажа и оказалась на первом, прям за спиной монстра. Она заметила, что тот опять сдулся, видимо, он питался от ее крови и эта сила, странная, бушующая в нем, раззадорилась именно от вампирской. Это напрягло ее: если появились существа, питающиеся кровососущими, значит, верх пищевой цепочки отдан им? Но они настолько глупы, что не могут связать и пары слов, может это просто послание свыше, чтобы вампиры утихомирили свою жажду убивать? Чтобы у них появился страх? А вдруг это просто единственная неудачная мутация и на деле бояться нечего? Было очень много вопросов, что вводили Елену в размышления, но на них сейчас не было времени. Пока существо билось головой об дверь, Никитина, за время пребывания на втором этаже, успела взять толстую веревку и какой-то ненужный платок. Она повалила на живот монстра, заломила ему руки и связала, потом ноги и закрепила это все парой оборотов веревки об тело. Он был полностью скован, от чего начал плакать и орать пуще прежнего, Елену начало это бесить и она, чуть ли не по гланды, затолкала платок в его горло. Тот был полностью обездвижен и Никитина позволила себе забежать в комнату на пять минут, дабы взять фамильный кинжал Михаила, так как это было единственной серебряной вещью в этом доме. Как бороться с этим существом она понятия не имела, но серебро убьет каждого – так что должно подействовать. Вернувшись вниз, она обнаружила лишь порванные веревки с платком и открытую дверь в подвал, откуда не доносилось и звука, но было понятно – он там. Елена мгновенно подбежала к двери и закрыла ее, внутрь можно забраться несколькими способами, но выйти – только одним и прямо сейчас ход наружу был заблокирован. Тут резко в усадьбу вбежал какой-то бородатый мужчина, глаза его метали молнии, но он был ужасно напуган, за ним влетел Федор, тот посмотрел своими карими, бездонными глазами на Никитину и будто прочитал ее воспоминания, он мгновенно подошел помочь закрыть засов и потряс за плечи Елену. Оказалось из-за стука крови в ушах, она не слышала ничего. Все казалось каким-то бредом: безмолвно орущий Баранцов, бородач осматривающий помещение и Никитина, которая словно оглохла. Ее брови сгущались и хмурились, глаза переводили внимание то к одному мужчине, то к другому, но взгляд ее так и не прояснился. Все это выглядело так, словно что-то извне управляет ее разумом, мысли начал перебивать тихий шепот, он усиливался и удваивался, в голове стоял такой шум, будто каждый житель Москвы решил нашептать ей секретов. Это сводило с ума, Елена закрыла уши руками и села на пол, ей не хотелось никого видеть, слышать, чувствовать. От этого хотелось лишь одного – смерти. Баранцов не знал, что делать, он испуганно смотрел на Никитину, потом, собравшись с силами треснул ее по щеке, от чего произошел такой громкий хлопок, что выбил всю эту кашу из головы. В мыслях вновь стало ясно и слух вернулся, рассудок тоже постепенно начал овладевать мозгом. Но она чувствовала холод в своих руках и что-то вязкое, стекающее с ее ладони. Елена сама не заметила, как схватила клинок и рассекла себе руку во время приступа. — Боже, что с тобой, Лена?! Лена, очнись уже! Я тут, Свиридов бегает, как ужаленный – мы здесь!! Что произошло? Он все-таки пришел в твой дом? Я чувствую его запах, присутствие. — Федор под локти поднял Никитину с пола, отряхнул ее от пыли и немного привел в чувства, но та продолжала смотреть на него так, словно не знала его никогда и тот несет полнейшую чушь. — Что-то произошло, не знаю что. Шум поднялся в голове, какие-то голоса, фигуры двоились. Чувство, что схожу с ума. Это ведь его рук дело, да? — Абсолютно верно… Так же он сконфузил охранника и тот выпустил его под давлением, а теперь хотел сломать тебя. Но ты молодец, что сдержалась. — Но почему это не тронуло вас? Ты был рядом со мной все это время. — Потому что он не пил нашей крови. Эти монстры умеют управлять ей, но хотя бы не так, как мы. Пойдем, тебе нужно отдохнуть. — Федор взял под руку Никитину и посадил ее на ступени, облокотив на стену, та все еще была словно в трансе. Это первый раз, когда все ее воспоминания проштрудили от и до. Он узнал все тайны.