"За пределами камеры раздались шаги. Кейт удивленно приподнялась с пола и забилась в угол, готовясь защищаться. Дверь открылась, сопровождаясь сиреной, и мужчина лет 25 ступил в комнату. Он с безразличием и раздражением смотрел на сжавшуюся в углу девушку. Он прошел и его руки потянулись к девушке. Кейт напуганно взвизгнула, перехватывая, толкая и царапая чужие ладони. Вдруг тот останавливается, и прежде чем Кейт удается что-то понять, ее пробивает сильный разряд тока. Голубоглазая бессильно падает на ледяной пол. Юноша пинает ее, раздражонно говоря:
- Вставай! Вставай давай! - Кейт сплеевает черную субстанцию и кое-как сгрибается с пола. Парень хватает ее за запястье и быстро выводит из камеры. 555 хотела спросить о том, куда ее ведут, но удар тока давал о себе знать. По дороге она поняла что ее ведут в кабинет Иль Дотторе. Какой страх пронзил ее. Обычно Дотторе просит ее к себе в кабинет по двум причинам. Первая, это что он звал ее к себе в кабинет чтоб сделать очередной укол, чаще всего содержащий демоническую кровь, что помогала усиливать действие останков богов и поддерживать невосприимчивость к тьме производимой останками в крови. Ну как невосприимчивость.... Просто Кейт не могла погибнуть от тьмы, а голоса это никуда не девало. А вторая причина, заключалась в том, что Дотторе получал не с чем ни сравнимое удовольствие от страданий своих жертв. Он говорил что эмоции на лице в этот момент приводят его в восторг. Он любил издеваться над подопытными. И Кейт не была исключением. Он любил унижать и издеваться над Кейт как морально, так и физически. Одна из самых страшных пыток было то, когда он отдавал ее во власть рядовых Фатуи.... Они делали с Кейт то, от чего теперь ей противна она сама. Обычно мозг отключался на начале сего ужасного процесса, от чего воспоминания были очень разломанные и ничеткие. Единственное что она запомнила, было боль, ужас, отвращение и унижение. И Кейт очень надеялась, что ей просто введут уколы и отпустят. Да. Это было неменее болезненно. Но тогда она мучалась в одиночестве. Это лучше чем мучиться от боли, пока тебя всячески унижают.
Ее буквально закинули в кабинет. В его кабинете всегда было холодно и темно, пахло спиртом и кровью. Дотторе воссидал за своим столом и что-то заинтересованно рассматривал. Заметив Кейт, он видимо поднял на нее глаза, но было не видно, ведь верхнюю половину его лица скрыла маска чумного доктора.
- Ну здравствуй, 555. - Обратился холодный, леденящий голос, что заставлял сердце в пятки уходить. - Присаживайся. - Он указал на стул, что стоял за столом напротив него. Кейт молча, безропотно села, боясь даже лишний раз шолохнуться. Тут он расскрыл ладони, показывая то, что скрывалось в них. Это была хрупкая крио бабочка: - Она залетела мне в кабинет сама. Я слышал, 555, что ты очень любишь бабочек.
Он взял два пинцета и одним из них схватил бабочку за тело:
- Они целиком состоят из элемента. - другим пинцетом он обхватил одно из ее крыльев и оторвал кусочек. Бабочка заметалась, в попытке вырваться. Кейт напуганно вздрогнула, глядя на мучение насекомого и слезы навернулись на глаза. Какой ужас пробил в сознание. Губы распахнулись в немом крике. А Доктор все отрывал от насекомого по кусочку. Долго и мучительно. Не давая существу спокойно умереть. С каждым новым отщипом, Кейт ощущала ее боль. Ощущала как от ее души медленно отрывали по кусочку, по осколку. И девушка сильнее вжалась спиной в стул, а слезы уже тихо капали на стул. А от крыльев уже ничего не осталось, Доктор оторвал у несчастного насекомого ноги, но вместо того, чтоб убить, посадил ее в банку и вручил Кейт.
- Вот, забирай никому не нужный отход. - После этого он звякнул в колокольчик и Кейт увели.
Голубоглазая всячески заботилась о бабочке, или скорее о ее остатках. Давала ей воды и специально вылавливала минимальную зелень из холодного супа с парой лапшинок, что давали им раз в день. Она всячески боролась за жизнь элементального существа, стараясь кормить и поить раненное насекомое....
Вскоре, спустя несколько дней, бабочка вообще перестала двигаться, пить и есть. Она только лежала, мучаясь от боли, но умереть или излечиться не могла....
Кейт ее убила.
Раздавила ее, пытаясь хоть как-нибудь облегчить ее страдание. Возможно, это и впрямь излечило насекомое от страданий."
Солнце пробивалось сквозь бамбук, что мелодично покачивался от легкого ветерка. В длинной траве проскакивали лисята, бабочки пархали над землей и Кейт наслаждалась природой вокруг. Она сама будто сама стала частью этой гармонии. В этом районе она выросла. Именно тут и прошло ее детство. В бескрайних, как ей казалось, полях. Среди этих чистейщих родников и как раньше ей казалось, волшебного, бамбукового леса. Если замолчать, она могла услышить шепот бамбука. Он рассказывал ей сказки. Наконец, показалась и сама деревня. И воздух здесь был какой-то особый. Чистый, кристальный и очень легкий. Крики радостных детей было слышно и отсюда. Какие светлые воспоминания нахлынули на Кейт.... В детстве, это место казалось ей волшебным. Огромные горы, поля, дети, добрейшие старики и эта прохладная речушка... Кейт во истинну наслаждалась своим пребыванием в этой деревушке. Ей на встречу выбежали дети и чуть не снесли с ног, уж такие они быстрые были. От домов разило запахом вкусной домашней стрепни, свинным супом с побегами бамбука, если быть точным. Супом на котором Кейт и выросла. Ах.... Хотелось как в детстве не стесняясь залиться песней на древне-лиюэйском, что Кейт выучила из книги и очень этим гордилась. Правда, песня была совсем детской, обычной частушкой, что в рассвет Ли Юэ, наверно знал каждый ребенок, но она была очень горда тем, что знала ее. Вдруг, в дали показался силуэт. Он все приближался и Кейт удивленно, даже испуганно, застыла. Это была женщина среднего роста, около 37 лет отроду. Ее бардовое ханьфу развивалось на ветру, у нее было молочное лицо, усыпанное бесчисленными веснушками. Оно имело заостренный подбородок и высокий лоб, на котором уже проступили несколько морщинок. На немного вздернутом к верху носике висели очки, а из под длинных ресниц смотрели красные, почти всегда холодные глаза. Ее малиновые волосы были немного кудрявыми, убранными в уже растрепанный ветром пучок. Заметив Кейт, женщина остановилась, не сводя взгляда с девушки. В вишневых глазах блеснули искорки тревожности и удивления. На глаза объекта 555 начали наворачиваться слезы. Такой глубокий шок пробил ее. Губы задрожали и с них сорвалось лишь одно немое словно. Кейт сделала два шага назад, ощущая как ноги подгибаются. Незнакомка приблизилась к Кейт, пытаясь взглянуть в голубые глаза, что заслонила пелена слез. Красноглазая незнакомка протянула свою руку к лицу Кейт и осторожно коснулась щеки, поднимая ее лицо. Кейт с застывшими слезами замерла. Тепло чужих ладоней ожгло щеку, и несколько слезинок скатились по ее лицу. Но снова подняв глаза, девушка отпрянула. Кейт отскачила и задрожав кинулась бежать. Она ощущала на своей спине тяжелый взор кровавых глаз, и кажется, женщина что-то крикнула Кейт, но она не слышала. Перебежав мост, девушка кинулась в поля. Трава была длинной, и Кейт сев на землю почти полностью спряталась в ней. Тело дрожало, глаза метались, губы дрожали, а чужое для нее тепло, все еще жгло щеку. Она все еще могла спрятаться в этой траве, прям как в детстве. Как же это странно, когда родное тепло, кажется чуждым. Чуждым до ненависти, до скрежета зубов, до крика. Кейт напуганно сжимает пальто, словно дикий зверек, прячется в высокой траве. Шок начал отступать, и достаточно болезненным гулом возвращался в разум. Голова становится неподъемно тяжолой, и Кейт встает и взгляд падает на прудик в который впадает ручеек. Острейшие желание упокоиться на дне этого пруда. Сравняться с здешней чистотой, тишиной и легкостью. Обрести тот самый покой, навсегда уснув на дне. Девушка выбегает на белый песок, скидывает с себя пальто и бесформенные штаны. Она остается в одних бинтах и шортах. Кейт помнит место резкого обрыва, которого все дети очень боялись. Она взбирается на уступ и прыгает в воду. Вода освежающе ледяная, заствляющая тело невольно сжиматься. Она ощущает как вода медленно забирает ее тепло, неприятно пощипывая. Вдруг, до нее доносятся крики детей. Они испуганно провожали утопленицу, Кейт слышит сквозь воду их испуганные вопли, когда детский плачь пронзил уши."Нет... Только не на глазах у детей!"
Девушка рыпыется и неряшливо вскидывает ладонями, начаная стремительно приближаться к поверхности. От холода тело частично немеет, а в легкие проникает вода. Она заполняет легкие и становится тяжело. Но Кейт не впервой собственноручно отбиваться от смерти. Поверхность все ближе и наконец, она всплывает. Местные ребятишки вытягивают девушку из воды. Кейт откашлявыет воду, изнемажонно развалившись на песке. Солнце приятно ласкает лучиками ледяное от воды тело, и Кейт издает уставший, довольный стон. Местная детвора мельтишит вокруг, кто-то из них приносит яблочки и осторожно протягивает Кейт. Девушка забирает яблоко и кусает его. Сладость приятно растекается по рту. Дети что-то спрашивают девушку, интересуются ее самочувствием, а объект 555 лежит на песке, жмурится от солнечного света и думает. Почему она всплыла? Почему когда смерть была готова забрать ее, Кейт сама ее избежала. Что двигало ей? Когда ей стало не все равно на плачущих, напуганных детей? Какая-то странная искра заставила девушку из-за всех сил уцепиться за жизнь. Каким желанным сейчас ей казался кислород, солнце и вообще, небо. Такое высокое, приятно голубое, с клочкастыми, освещенными лучами облаками. И как-то хорошо и спокойно стало на душе. А в небе летают птицы, высоко-высоко. А ветер такой приятный, юркий и ласковый. И Кейт с удовольствием прикрывает глаза, подставляясь под ласковые, теплые лучи солнца.