«Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном»,
Фаина Раневская.
– Беллз! – собственный голос бил по ушам, заставляя поморщиться от очередного импульса головной боли. Может, я просто очнулась первее, а Белла еще не пришла в себя? Ничего не оставалось, кроме как отчаянно цепляться за эту мысль, как за спасательный круг. Других вариантов я даже не рассматривала. Я дергалась, пытаясь хоть как-то ослабить веревки, но с каждым рывком и так призрачная надежда исчезала вовсе. Узлы были затянуты так сильно, что я уже чувствовала жжение от стертой кожи запястий. Пришло осознание, что своими попытками я ничего не добьюсь, лишь упаду вперед и разобью лицо о бетонный пол. Воздух рваными хрипами вырывался из горла, и я прикрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоиться и взять себя в руки. Где-то тихо капала вода, разрезая мерным стуком звенящую тишину. В помещении не было окон, а значит и источника дополнительного света. Кирпичные стены были в мокрых подтеках, в воздухе отчетливо ощущался запах плесени. В целом, обстановка ни о чем не говорила, потому что ее и не было как таковой – лишь старый матрас, два стула, тот, что подо мной и еще один у стены да несчастная лампочка под потолком. И ни намека на еду или хотя бы воду. Я даже близко не имела понятия о том, сколько сейчас времени и наступил ли новый день? Мысль о том, что мы все еще в Форксе была идиотской по определению, так как иначе нас уже отыскали бы. Но тогда как далеко нас увезли? Эта захудалая комнатка была похожа на старый склад или часть заброшенного дома. Или подвал. Однако о том, что это нежилое помещение, догадаться было легко не только из-за сырости, но и из-за пробирающего до костей холода. Кеды были все еще на ногах, но они насквозь промокли из-за прогулки до дома Беллы, и я не чувствовала пальцев. Значит, не так уж и много времени прошло. От прически не осталось и следа – волосы спутанными прядями спадали на лицо, а платье и легкий кардиган не особо согревали в подобном месте в начале апреля. Кому, черт возьми, мы могли понадобиться? И зачем? Если уж на то пошло, то нас проще было бы прикончить на месте, а не заморачиваться с похищениями и пленом. Неужели ради… денег? Зачем обычному кочевнику проворачивать подобное? Я вздрогнула, когда из лихорадочных мыслей меня выдернуло гулкое эхо шагов за спиной. Паника спазмом подкатила к горлу, а сердце забилось так сильно, что пульс болезненно запульсировал в висках. Через мгновение шаги затихли, и тусклая лампа отбросила тень на стену, перед которой я сидела – высокий мужской силуэт застыл прямо за спиной. «… Затем… темное сырое помещение, где-то капала вода, чей-то силуэт отбрасывал тень на стену. Я склоняюсь к тому, что он был мужской. Это не было полной картиной, лишь отрывки, из которых мало что понятно. Этот кто-то еще не принял окончательное решение, иначе я бы увидела больше». Голос Элис прогремел в мыслях как гром среди ясного неба. – А ты оказалась крепче, чем подружка, – мягкий вкрадчивый голос прозвучал прямо над ухом, и я крепко зажмурилась, до боли впившись зубами в губу, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. – Ну что ты, не бойся, я ничего тебе не сделаю. Пока что. Я прекрасно слышала, что все это говорилось с улыбкой. Кем бы он ни был, ублюдок явно наслаждался происходящим. Наслаждался страхом. Снова послышался звук шагов, на этот раз сбоку. Все внутренности скрутило от осознания того, что вот-вот я увижу того, кто все это затеял. Где-то на подкорке сидел страх того, что это может оказаться знакомое лицо, кто-то из прошлого. Однако голос был мне незнаком. Я распахнула глаза, когда поняла, что фигура загородила свет. Сглотнув, подняла голову и с вызовом посмотрела прямо в глаза стоящему передо мной человеку. Вернее, это был не человек. В ответ на мой «жест» алые глаза довольно сверкнули, а затем взгляд пробежался по фигуре с головы до ног. Неизвестный вампир оказался молодым мужчиной, которому не дашь больше двадцати пяти. Присущая всем бессмертным бледная кожа, элегантно зачесанные русые волосы и ухмылка на тонких губах. И он явно не вписывался в обстановку в бежевом, черт возьми, костюме-тройке! Этот тип точно не был кочевником. Отец рассказывал мне о бессмертных, ведущих кочевой образ жизни. Эти вампиры не заморачивались по поводу внешнего вида, ведь не жили среди людей и передвигались чаще по лесам. В города же они заглядывали лишь для кормежки. И мужчина явно не вписывался в эту категорию. – О, – его глаза лихорадочно блестели, когда он вновь остановился на моем лице. – Ты действительно на нее похожа, как мне и говорили. А запах… М-м-м… – одним молниеносным движением ледяные пальцы сомкнулись на моей челюсти, грубо откидывая голову в сторону. Другая его рука убрала мешающие волосы, обнажая шею. Я вздрогнула, когда прохладные губы коснулись места, где безумно бился пульс. Он шумно втянул носом воздух, а затем так же моментально отстранился – лицо выражало нескрываемое благоговение. Похожа на кого? Все происходящее казалось мне каким-то сюрреалистичным бредом. Словно мне снился ужаснейший из кошмаров, и никак не получалось проснуться. Я молчала. Ответить этому странному мужчине мне было нечего, поэтому я решила молча слушать и пытаться разобраться в бессмысленном для меня словесном потоке. К тому же, судя по его поведению, он собирался продолжить свою речь. – Как бы мне хотелось еще хоть раз в полной мере ощутить этот неповторимый аромат! Но… – эмоции на бледном лице сменялись со скоростью света. Он недовольно цокнул, задумчиво постучав пальцем по острому подбородку. – Видимо, твой папаша все подпортил! Мне даже не хочется вцепиться в твою глотку, как бы ни был силен соблазн! Папа?! – Кто вы?.. – после долгого молчания голос был хриплым, в горле будто раскинулась Сахара и я мечтала хоть об одном глотке воды. – Откуда вы знаете моего отца? Лицо вампира озарила широкая улыбка, а затем он манерно поклонился: – Эндрю Скотт, – когда он выпрямился, выражение его лица снова сменилось – теперь в нем отражался лед, а глаза пылали яростью. – И когда-то твой отец забрал то, что принадлежало мне. Все-таки кто-то из прошлого. Только вот не из моего. Мысль промелькнула совсем мимолетно, подтверждая мои размышления десятью минутами ранее. Значит, это все-таки месть? Но… что он может сделать? Если хотел убить, то сделал бы это сразу. Убить отца, заманив его сюда с помощью меня? Но это было глупо, ведь вместе с ним придут и Каллены, и тогда он не жилец. А этот Скотт явно не был глупцом. Ему удавалось скрываться так долго, придумывая план и воплощая его в жизнь, и вот мы здесь. Раз за нами еще никто не пришел – он подготовился основательно. – Зачем вам Белла? – я слегка повернула голову, чтобы бросить взгляд на все еще недвижимую девушку. – Ответ прост – за все приходится платить по счетам, – вампир взял свободный стул и, развернув его спинкой вперед, сел напротив. – Видишь ли, судьба удивительно благоволит мне. Год назад мой хороший друг был убит в каком-то богом забытом городишке. Как выяснилось, это сделал кто-то из семьи Калленов, защищая человеческую девчонку! Она – еда для таких, как мы! Но эти вампиры посчитали иначе, убив «своего». У Нэта были очень нужные мне способности, а они лишили меня этого. Эндрю оказался удивительно сговорчивым. Боже, какая удача! Неужели злодеи любят рассказывать о своих планах жертвам не только в кино? Хотелось громко рассмеяться от такой глупости, но я старалась сохранять выражение удивления на своем лице. Этот интересный факт мог сыграть на руку – отец, Каллены и оборотни наверняка уже хватились нас и начали поиски. А это значит, что нужно тянуть время. Мы должны выбраться отсюда живыми, любой ценой. – Так это вы подстроили аварию? Мужчина довольно улыбнулся и активно закивал. – Девчонка должна была умереть от потери крови, символично, не правда ли? Человеческая полиция не разобралась бы – просто несчастный случай, а вот Каллены бы поняли, что им передали «привет». Однако все пошло не по плану! Узнаю́, что она жива, возвращаюсь на место аварии, и что я чувствую? Невероятный аромат, который уже никогда не смогу забыть. Тут-то я и узнаю, что по счастливой случайности здесь теперь живет Марко со своей прелестной дочуркой. В этот бред я ни за что не поверил бы, ведь мы не можем иметь детей, но… Проникнуть в архив и найти информацию не составило труда, а твоя внешность и твой запах не оставляют сомнений. То, как часто он упоминает мой запах, как говорит о внешности… Я точно знала, на кого была похожа больше. Отрицать очевидное было бы бессмысленно, ведь я уже пришла в себя и могла нормально соображать. Это все касалось непосредственно моей семьи. А заносчивый вампир планировал решить две проблемы одним махом. – Вы знали мою мать, – это не было вопросом. Мне хотелось узнать больше, ведь отец, вероятно, был знаком с Эндрю, но этой историей никогда не делился. – Об этом, дорогуша, мы поболтаем в другой раз, – вампир поднялся, не потрудившись убрать стул на место. Меня передернуло, когда он коснулся волос и потрепал их. А затем ушел, так ничего больше и не сказав. Комната снова погрузилась в тишину, нарушаемую лишь капающей где-то водой. Сейчас этот звук оглушал. Замешательство не давало логически думать, а мысли метались, словно запертые в клетку птицы. Все тело затекло от сидения в одной позе, а связанные запястья и щиколотки саднило. Приходилось заталкивать липкий страх как можно глубже, иначе паника и отчаяние захлестнут, не давая возможности вырваться. Я вновь обернулась – Белла лежала так же неподвижно. От излишних переживаний спасали лишь слова, брошенные вампиром. Подруга просто еще не пришла в себя. С ней все будет хорошо. Холод пробирал до костей. Я знала, что мой организм крепче человеческого, но даже это не спасет, если мы проведем здесь много времени. Радовало, что Белла лежит хотя бы не прямо на бетонном полу. Хотелось просто скрутиться калачиком и впасть в состояние анабиоза, а очнуться когда все закончится. Неизвестность страшила больше, чем холод и неудобства – пока что нас не тронули и пальцем, конечно, за исключением самого похищения, но что будет дальше? Эндрю Скотт не производил впечатления психопата, напротив, он вел себя обходительно и с удовольствием рассказывал подробности своего замысла. Обычно так делают, если жертву не планируют оставить в живых. Я отогнала промелькнувшую мысль подальше, вновь прикрывая глаза. У нас еще есть время. Сосредоточившись на биении собственного сердца и оставшихся крупицах тепла, я не заметила, как уснула.***
Пробуждение было резким. Тело свела судорога, когда я дернулась, распахивая глаза. Меня звал голос, полный паники и страха. – Эми! – вероятно, Беллз звала меня далеко не в первый раз. – Эми, очнись, пожалуйста! Я пару раз моргнула, повернув голову и пытаясь сфокусироваться на девушке. Свон сидела все на том же матрасе, забившись в угол – волосы растрепаны, лицо слегка запачкано, а шоколадные затуманенные глаза широко распахнуты в изумлении. Но было кое-что, что привлекло мое внимание. Белла осторожно баюкала собственную руку, от которой к стене тянулась короткая цепь. Это было чем-то похоже на средневековые кандалы – толстый металлический браслет плотно обхватывал руку чуть выше запястья. Вероятно, он причинял ей немало дискомфорта, так как кожа по краям покраснела. – Беллз… – я сглотнула, снова возвращаясь к мысли о том, как хочется воды. – Эй, я жива, слышишь? Я с тобой, все хорошо. – Где мы? – Если бы я знала, – вновь подвигав запястьями, я поморщилась. Веревки были натянуты все так же туго. – Что ты здесь делаешь? Проникли ко мне домой, но как им удалось достать тебя? – О, – я усмехнулась собственной глупости, – я приехала к тебе по твоему же, как мне тогда казалось, зову. Но стоило войти в дом, как меня тут же схватили. А очнулась я уже здесь. – Но я… – Белла нахмурилась, глаза светились непониманием. – Я не звала тебя. – Это я уже поняла, – я закусила щеку, раздумывая, о чем спросить в первую очередь. – Но как он смог вообще попасть к вам? Тебя же охраняли оборотни, черт возьми! Момент с волками был еще одним недостающим паззлом. Как вампир мог оказаться у них прямо под носом и остаться незамеченным? – Я не знаю. Весь день я провела дома, с Чарли. Почти с самого утра и часов до восьми с нами был еще и Джейк, мне кое-как удалось его выпроводить, ведь я ложусь спать достаточно рано, но это ты и так знаешь. После этого я проверила папу, сделала ему чай, а сама поднялась наверх, чтобы почитать. Через пару часов я засобиралась в душ, но услышала шум из гостиной. Я спустилась, решив, что он проснулся и из-за слабости уронил что-нибудь, или того хуже – упал сам, – подруга всхлипнула, свободной рукой натягивая рукав джемпера. Она дрожала. – Знаешь, как я удивилась, увидев его спокойно спящим? Но шум ведь был, мне не могло показаться. А потом из кухни вышел незнакомец, я закричала, пятясь назад, но, сама понимаешь, это было бессмысленно. Я испугалась, что отец проснется, и его убьют, но он даже не шелохнулся! А потом меня поймали и к лицу приложили какую-то тряпку, дальше я ничего не помню. Я сидела и молчала, глубоко задумавшись. Черт возьми, план этого вампира был гениален в своей простоте, если убрать из уравнения одно звено – оборотней. И у него это вышло, раз нас выкрали и увезли одновременно. И этот момент наводил на отнюдь не радужные мысли – он мог быть не один. Такое невозможно провернуть в одиночку, если есть охрана как у нас – будь ты хоть трижды всесильным вампиром! Этот вывод действительно пугал. Конечно же, у меня были мысли о том, как нам выбраться отсюда. Мысли о побеге. И если с одним вампиром был шанс на миллион, пусть и казавшийся сказочным, но он был. Но если их двое или того больше… – Этому ублюдку невероятно везет! Я не знаю, зачем мы здесь, но уверена, что нас не ждет ничего хорошего. Быстро пересказав девушке все, начиная с вечера, когда она мне написала, и заканчивая всем, что произошло уже здесь, я напряглась. Услышав еще один фрагмент этой невероятной истории, я с прискорбием поняла, что все вокруг заиграло куда более мрачными красками. Мы молчали. Я осознавала всю безвыходность ситуации, но все внутри протестовало. Мы должны хотя бы попробовать что-то сделать. И если Беллз была прикована к стене металлом, то на мне отыгрались лишь веревками. Что было их главной ошибкой. Стиснув зубы, я попыталась вновь разъединить руки. Боль обожгла нежную кожу, но я продолжила. Когда терпеть стало совсем невыносимо, я обмякла, судорожно вздохнув, но тут же воодушевилась – в расслабленном состоянии веревка прилегала уже не так плотно. Вот он, чертов шанс! Он был призрачным, почти невидимым, но грел душу, ведь появилась надежда. Судя по ощущениям, веревка была очень толстой и плотной. Я даже не надеялась на то, что узел был простым, а это означало, что даже если она и растянется еще, то совсем чуть-чуть. Если я захочу вытянуть руки и освободиться, то это будет очень больно. Белла уснула, не справившись с наваливающейся слабостью, а я сидела, плотно закрыв глаза, и слушала, периодически натягивая веревки. Теперь приходилось использовать возможности организма по максимуму – слух не был исключением. Хоть сидеть и пришлось довольно долго, дабы абстрагироваться от ненужных звуков, это в результате дало свои плоды – я слышала лишь завывания ветра снаружи. Мы были одни. Вампир не считал нас опасными, раз даже не выставил охрану. Он нас не тронул. Пока что. А значит, этим необходимо было воспользоваться.***
Казалось, что я могу сойти с ума. Минуты тянулись бесконечно, и только периодически вспыхивающая боль в руках помогала держаться на плаву. Хотелось встать и размяться, Беллз здесь повезло больше – она могла хоть немного двигаться. Сложно было даже предположить, сколько мы находимся в этом месте, ведь окон не было, и не было известно даже времени суток. Без еды и воды потихоньку начинала одолевать слабость, и это было не к добру. Если мы хотим хотя бы попробовать выбраться, то должны иметь на это силы. – Мне кажется, – я снова пошевелила руками, тихо шипя от боли. Страшно было представить, как выглядит в этом месте сейчас моя кожа, – что я могу освободить руки. – Что? – от удивления Свон даже привстала, натянув цепь до предела. Нужен был последний рывок. Собравшись с духом, я максимально расслабила руки, пытаясь одну из них при этом тянуть вверх. Веревки тут же впились в уже образовавшиеся в мягкой плоти борозды, и с губ сорвался рык. В уголках глаз скопилась влага, но я продолжала, ведь веревка была уже на уровне выпирающего большого пальца – в самой широкой части. Нужно лишь приложить еще немного усилий, потерпеть совсем чуть-чуть, и я буду свободна. Приготовившись к последнему рывку, я стиснула челюсти и, наконец, дернула руку изо всех сил. Мгновенная вспышка боли ослепила, а из горла вырвался надрывный крик. Я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя, и даже не сразу заметила, что веревка со второй руки просто свалилась. Сдержав рвущийся наружу всхлип от вида багровых полос на коже, я наклонилась, судорожно распутывая веревки на ногах. – Получилось! – Белла шумно выдохнула, подавшись вперед. В ее глазах горел тот же огонек веры, что поселился ранее и в моей груди. Дернув ногами, я скинула свои путы. Резко встав, пошатнулась, тут же вцепившись в спинку стула. Из-за долгой неподвижности мышцы попросту атрофировались. Постояв с минуту, я ощутила покалывание в конечностях – неприятно, но все же лучше абсолютной невозможности передвигаться. Медленными шагами, стараясь не запутаться в собственных ногах и не упасть, я двинулась к подруге. В ее глазах было столько надежды, что хотелось разрыдаться в голос. Я сама в себе не была уверена. – Сейчас… – я рухнула на колени рядом с ней, осматривая цепь. – Сейчас я попробую что-нибудь с этим сделать. Расслабь руку! Обхватив браслет, я попыталась проникнуть под него хотя бы кончиками пальцев, чтобы подцепить. Когда это удалось, я изо всех сил попыталась разогнуть железо. Однако надежды на то, что гайка, удерживающая концы, окажется слабой, рухнули в тот же миг. Я пыталась снова, снова и снова. Металл не поддавался, не раздвигаясь ни на долю дюйма. – Черт! – я раздраженно ударила кулаками матрас. Отчаяние захлестывало, а руки дрожали от напряжения. – Так, я попробую с этой стороны. Со стороны могло показаться, что я разговариваю с Беллз, но на самом деле я старалась успокоить саму себя. Свобода ведь была так близко! Я чуть сдвинулась, принявшись ощупывать цепь – звенья были явно тоньше. Надавливая и растягивая, я прошлась по всей длине металла и все равно – ничего. Скопившийся страх смешался с пробудившейся яростью и я что есть сил рванула цепь из стены у самого основания. Снова ничего. Нет-нет-нет. Без толку, мне попросту не хватало сил. Веревки, хоть и плотные, оказались куда слабее. Подняв голову, я встретилась с полным отчаяния взглядом Беллы. Ее глаза лихорадочно бегали от металла на руке до моего лица и обратно. Худое тело дрожало, предвещая истерику. – Мы выберемся отсюда, слышишь? – одной рукой я сжала ее ладонь, а другой вытерла первую соленую дорожку со щеки. По ощущениям влага была и на моем собственном лице. – Мы здесь не умрем. Я резко встала, все еще покачиваясь, и направилась в сторону двери. Необходимо было проверить открывается ли она, иначе все усилия будут напрасными, ведь окна́, чтобы его разбить, здесь не было. Поняв, что я отдаляюсь от нее, Беллз вскрикнула, пытаясь подняться вопреки цепи. – Нет, Эми! Не оставляй меня здесь! – в конце ее голос сорвался, заставив меня обернуться. – Я тебя не брошу, нужно проверить выход. Дверь оказалась самой обычной – темное лакированное дерево, круглая металлическая ручка. Не то чтобы она выглядела очень уж крепкой. Решив сперва пойти самым простым путем, я медленно повернула ручку в сторону и – о, чудо! – она поддалась. Я затаила дыхание, боясь радоваться раньше времени, ведь Белла была все еще прикована к стене. И я абсолютно не знала, что делать с этим, если у меня получится выйти отсюда. Когда я толкнула, дверь с легким скрипом открылась. Нервно сглотнув, я мысленно посчитала до трех и распахнула ее настежь. Свет резанул глаза, а насыщенный запах соли щекотал ноздри. Ветер пробирал до костей. На мгновение я прикрыла глаза ладонью – настолько зрение адаптировалось к полутьме. Вокруг были лишь деревья, а небо тускло розовело на горизонте. Показалось, что вдалеке виднеется тонкая полоска воды, но это могло быть и обманом зрения. Вся картина в целом напоминала утро, но окончательно я не могла сообразить, ведь больше никаких ориентиров не было. А затем свет исчез и прямо у меня перед носом возник воротник белой рубашки. Я резко дернулась, вскидывая голову и встречаясь с насмешливым взглядом алых глаз. – Так-так-так, что это тут у нас? – он окинул меня взглядом, пока я лихорадочно пыталась сообразить, что делать. – Птичка решила покинуть клетку? Долго не раздумывая, я бросилась вбок, но ощутила мертвую хватку на своем и так раненом запястье. Тихий вскрик вырвался против воли. Однако тело было умнее меня, адреналин бурлил в венах, задвигая на задворки сознания боль. Я рефлекторно юркнула вниз, под вытянутую руку вампира, пользуясь своей миниатюрностью и эффектом неожиданности. Все, как учила Элис. Рука Эндрю вывернулась и автоматически разжалась, хотя это было скорее из-за внезапности моего маневра, а не из-за приложенной силы. Оказавшись у него за спиной, я рванула вперед. – Тебя не учили, что уходить, не попрощавшись – невежливо? – полный ярости голос звучал слишком громко. Близко. По телу прокатилась волна паники и я попыталась бежать быстрее, не обращая внимания на разгорающийся пожар в легких и торчащие из земли корни. – Держи ее, Джо. Мозг не успел обработать последнюю фразу, когда смазанной тенью передо мной возник еще один мужской силуэт. Крепкие руки схватили за плечи, резко тормозя движение. Все-таки он не один. И он в ярости. – А девчонка то бойкая оказалась, – тот, кого звали Джо, ухмыльнулся, толкая меня навстречу Эндрю. – Я таких люблю, они хотя бы сопротивляются. От его слов внутри все похолодело. Вампир мертвой хваткой вцепился в мое предплечье, утягивая в сторону небольшого сооружения, которое и было нашей тюрьмой. Я упиралась, оставляя в земле борозды, пыталась отодрать бледные пальцы от своей руки, но тщетно. – Я, правда, надеялся, что все будет по-хорошему, хотел подарить вам почти безболезненную смерть. Но вы решили поиграть в героинь, – Скотт резко толкнул меня обратно на стул. Я охнула, когда деревянная спинка впечаталась в ребра. – Позови Бена, пусть захватит с собой наш инвентарь. Мороз побежал по коже от того, с какой интонацией и с каким выражением лица он произнес последнее слово. Трое. На что я вообще рассчитывала? Вероятно, своей попыткой побега я ухудшила нашу ситуацию. Но ведь и иначе поступить было невозможно! Нельзя было хотя бы не попробовать. И, уверена, Белла была со мной согласна. Даже без связанных конечностей я сидела вжавшись в стул и боясь сделать хоть одно лишнее движение. Высокий силуэт возвышался надо мной – вампир стоял молча, словно о чем-то раздумывая. Через пару мгновений я услышала звук быстрых шагов. Рядом со своим предводителем встали еще два вампира. В том, что Эндрю Скотт был главным, не было сомнений – одет с иголочки, ухожен, в то время как его «друзья» носили одежду попроще, если не обноски. С накатывающим приливными волнами страхом я наблюдала, как Эндрю медленно расстегивал пуговицы на своем пиджаке. Он кинул его на пустой стул, оставляя жилет, следом снял запонки, закатывая рукава рубашки и обнажая предплечья. Было страшно допустить даже мысль о том, что будет дальше. Мужчина забрал у одного из вампиров невзрачную сумку, дергая язычок молнии. В его руках оказалась цепь, схожая по толщине с той, которой была прикована к стене Свон. – Неужели сложно было посидеть спокойно и подождать? – на миг я решила, что это шутка, но в его голосе действительно сквозило разочарование. Не боясь испачкать брюки, вампир опустился на колени и парой рывков разделил серебристую цепь на три части. Я вздрогнула, когда холодный металл коснулся голой щиколотки. – Ждать чего? Смерти? – слова вылетели раньше, чем я успела захлопнуть рот. Видимо, моя фраза его задела, поскольку путы затянулись сильнее – ледяные звенья буквально впивались в кожу. Я сильнее свела ноги, только сейчас вспоминая, что одета в платье, а он сидит прямо передо мной на коленях. Реакция не осталась незамеченной, и Скотт лишь ухмыльнулся, переключаясь на другую ногу. – Такая же строптивая, как и твоя мать, – последнее слово он выплюнул, а затем, задумавшись, перевел взгляд на Беллз, которая все это время сидела, вжавшись в холодную стену. Его глаза недобро сверкнули, когда он с гаденькой улыбкой обращался к своим друзьям: – Можете развлекаться. После этих слов он кивнул в сторону подруги, которая все прекрасно слышала. Белла обхватила свои колени и начала отрицательно качать головой, покачиваясь. Внутри словно снежный ком росла паника, ведь мы обе прекрасно понимали, что нас ждет. Это было во сто крат хуже смерти. И я ничего не могла с этим поделать, потому что мой мучитель продолжал методично обматывать меня цепями – теперь уже руки. – Что тебе нужно? Откуда ты знал мою мать? – О, мы уже перешли на «ты», птичка? – он усмехнулся, вставая и вновь оказываясь передо мной. – Прости, что пришлось подрезать твои крылышки. Моя голова вновь повернулась в сторону, когда я услышала крик Беллы – девушка пыталась ногами отбиваться от двух мужчин, нависших над ней. Но это было лишь напрасной тратой сил. – Не отвлекайся! – я охнула, задушено вскрикнув, когда моя голова резко дернулась от сильного удара. Казалось, что от пощечины искры посыпались из глаз. Половина лица пульсировала, а затем я ощутила, как что-то теплое течет по подбородку – вероятно, губа была разбита. – Твоя мамочка была моей «певицей». Аромат ее крови был самым прекрасным, что я встречал в своей жизни. И я потратил очень много времени, чтобы подобраться ближе. Она должна была стать моей! Но появился твой папаша и все испортил, влюбив ее в себя! После этого Марко охранял ее подобно цепному псу, а мой шанс был упущен. Но я ничего не забыл. Холодные пальцы с силой сжимали мою челюсть, удерживая и не давая отвернуться. Другой рукой он подцепил из открытой сумки маленький предмет – щелчок – и в его руках поблескивало лезвие складного ножа. Большим пальцем он провел по моей разбитой губе, специально надавливая, а затем облизнул его. – Как жаль, что он подпортил твою кровь своим ядом. Что ж, выпить я тебя не могу, да и не хочу, но… есть много других интересных развлечений. Теперь мои руки были привязаны к боковинам стула запястьями вверх. С абсолютно маниакальным видом, он завороженно провел лезвием вдоль предплечья. Он не жалел, с силой вдавливая острый металл в мягкую плоть. Уши резанул дикий крик, а затем тихий скулеж. Я не сразу поняла, что эти звуки вырвались из собственного горла. Глаза пристально следили за вытекающей из жгучего пореза струйкой крови. Следом за ним образовался еще один, и еще. Вампир кружил вокруг, оставляя глубокие порезы везде, где тело не было прикрыто платьем – на плечах, груди, шее, голенях и бедрах. Бессмертный ублюдок наслаждался происходящим, с хищной улыбкой наблюдая, как кончик лезвия медленно протыкает кожу чуть выше колена, погружаясь глубже. – Нет! Нет! Пожалуйста, нет! – голос Беллы срывался, а я лишь с силой жмурилась. Крик, чередующийся с диким визгом, срывал горло. Я чувствовала, как по щекам и шее текут горячие слезы. Это было эгоистично, но я благодарила всех богов за то, что собственные крики заглушали болезненные стоны и противные шлепки, доносившиеся со стороны. Я всегда считала насилие самой отвратительной вещью, которую только может сотворить человек. И сейчас собственная физическая боль перекрывала переживания за Беллу, которой приходилось еще хуже. Но я была уверена, что вскоре меня постигнет та же участь. Затуманенный мозг осознавал происходящее, но предпочел абстрагироваться, фокусируясь на самом ярком в данную секунду чувстве. На боли. Боль. Она была везде, создавая невыносимую агонию. Будто я варилась в адском котле, и это было лишь началом. Казалось, что тело стало сплошной болевой точкой – порезы покрывали уже все открытые участки кожи, за исключением лица. Некоторые из них были безобидными царапинами, но большая часть представляла собой глубокие раны. Наверняка подо мной образовалась уже приличная кровавая лужа, так как металлический запах ореолом смерти витал в воздухе. Можно было ощутить его горечь на кончике языка. Я больше не кричала – сложно было представить, сколько прошло времени, но из горла теперь вырывались лишь хрипы и тихие болезненные стоны. А вампир продолжал методично водить ножом по коже, словно художник, вырисовывающий свою картину. В какой-то момент я заметила, что у нас появились зрители – ублюдки закончили с Беллой, об этом говорили их довольные ухмылки. До слуха доносились тихие всхлипы и стоны, но впервые подобные вещи принесли облегчение – она была жива. Несмотря, ни на что. Мое же тело осело на стуле тряпичной куклой. Я чувствовала, как силы покидают меня, вытекая наружу вместе с кровью. – На этом сегодня закончим, – Эндрю отошел, любовно вытирая лезвие о мой же кардиган, давно валяющийся на полу. – Я сразу заметил, что на тебе все заживает как на собаке, но, благодаря мне, теперь значительно медленнее. Для других развлечений ты пока слишком слаба, так что повременим. Происходящее я осознавала слабо, даже звуки доносились словно сквозь вакуум. В пару рывков он освободил конечности от цепей, а затем оттащил меня на тот же матрас, к Белле. Я рухнула рядом, совершенно обессиленная. В сторону подруги смотреть было страшно – вся поверхность нашего импровизированного ложа была в багровых пятнах. – Она же жива? – вампир пнул голую ногу девушки носком ботинка, а затем обернулся к своим друзьям. – Обижаешь, – один из них ухмыльнулся, но я уже не разбирала, кто именно это был. – Мы даже не пробовали ее на вкус, иначе откинулась бы быстро. А так еще на что-нибудь сгодится. – С оборотнями проблем не было? Вы точно сбили их со следа? – Эти тупые шавки кинулись за нами все разом, – неприятный смех резанул слух. – Это было легко, главное, чтобы ты свое дело сделал чисто. – Тогда все прекрасно. С вашими запахами я разобрался, можете не переживать. Не забывайте главное – никаких планов «наперед» относительно них, приходим сюда и действуем по ситуации – как сегодня. Иначе их провидица обнаружит нас слишком быстро. После этих слов вампир наклонился слишком близко, заставив в страхе привалиться к стене. Не думала, что останутся силы хоть на какие-то телодвижения. – Думала, я тебя просто так оставлю, крошка? – он просунул руку под матрас, извлекая точно такие же кандалы, как и у Беллы. Металлический браслет с громким лязгом защелкнулся на запястье. Прежде чем он встал, рука скользнула по щеке, накрывая меня волной отвращения. – Скоро увидимся. Получилось выдохнуть лишь тогда, когда услышала скрип закрывающейся двери. Взгляд все же метнулся к Белле, которая лежала лицом к стене в позе эмбриона – она была без сознания. Джинсы ее болтались в районе щиколоток, порванный джемпер валялся рядом. Всю ее спину покрывали кровоподтеки, которые в некоторых местах являлись отчетливыми отпечатками рук, а бедра были в кровавых пятнах. На миг я закрыла лицо руками, не сдерживая всхлип, но эта картина уже отпечаталась на внутренней стороне век и обещала преследовать вечно. Сделав рывок, я дотянулась до остатков шерстяной ткани и укрыла нагое тело подруги. Я скользнула взглядом по собственным рукам, представляющим сейчас кровавое месиво – некоторые порезы кровоточили до сих пор, а самые первые уже успели покрыться тонкой коркой. Этот садист оказался прав – из-за потери крови регенерация шла куда медленнее. Щека пульсировала, глаз с той же стороны припух – удар оказался действительно сильным, и я даже не хотела думать о том, как выглядит сейчас мое лицо. Все вокруг плыло, и я позволила себе лечь, забившись в угол и прикрыв, наконец, глаза. Силы действительно были необходимы, чтобы пережить чертов ад, в котором мы оказались. Или хотя бы попытаться это сделать.***
Из бессознательного состояния меня вырывает громкий вскрик. Разлепить глаза получается не сразу, несмотря на дикий, пробирающий до костей страх. Я поворачиваю голову и вижу, как Скотт склоняется над Беллой, дергая ее в сторону, подальше от меня. Когда алые глаза встречаются с моими собственными, я вижу там невероятную смесь эмоций – злость, раздражение, азарт. Предвкушение. Бледная рука тянется в мою сторону, и у меня не остается никаких вариантов – хочется отодвинуться подальше, скрыться, просто исчезнуть. Я боюсь. И этот страх несравним ни с каким другим. – Вот мы и встретились снова, – цепкие пальцы хватают за лодыжку. – Надеюсь, ты отдохнула. Я что есть сил стискиваю пальцами матрас, дергаю ногой, пытаясь отбиться, но все безуспешно. Вампир тянет резче, сильнее, отчего кожа на локтях стирается о шершавую ткань. Из горла вырывается шипение, вызванное этими ощущениями. Вторая его рука смыкается на другой ноге, притягивая меня еще ближе к нему, насколько позволяет длина цепи. Но, кажется, ему достаточно и этого положения. Мое тело продолжает дергаться, я не оставляю попыток избежать своей участи. Отворачиваю голову, фокусируясь на Белле, спина которой подрагивает от тихого плача. Она знает, что будет дальше. Видимо, такой расклад вампира не устраивает, и я ощущаю крепкую хватку на своем горле. Он разворачивает мою голову, заставляя смотреть ему в лицо, пока другая рука медленно движется от щиколотки к колену, затем к бедру, задирая платье. – Нет, п-пожал… – от сильного давления на горло мольбы превращаются в хрипы, воздуха категорически не хватает. – Н-не над-д… – Вы сами виноваты в том, что с вами происходит. Он наклоняется ближе, пододвигаясь и оказываясь на коленях меж моих разведенных ног. Я жмурюсь от отвращения, когда холодный язык проводит влажную дорожку от челюсти к уху. – Если будешь меньше дергаться, – голос звучит хрипло, сбито, – то тебе же будет проще. Открой глаза. Сейчас же. Да плевать. Я не собиралась просто мириться с происходящим и лежать спокойно, наблюдая, пока меня насилуют. Но и выхода не было, хоть все нутро и кричало в ужасе. Внезапно его рот грубо обрушился на мои губы, больно сминая, кусая, подчиняя себе. Послышался треск ткани, я вскрикнула, когда холодная ладонь до боли сжала грудь, отодвигая порванную материю. Я уже не отдаю отчета мольбам, срывающимся с губ. Не надо. Пожалуйста. Нет. Все тело напрягается, когда до слуха доносится лязг металлической пряжки. Я пытаюсь сжать бедра, но он не дает, рывком стягивая белье и насильно удерживая. Он врывается жестко, грубо. Больно. Буквально разрывая изнутри, оставляя после себя лишь ошметки некогда живой плоти. Чувствую, как дергает за волосы, наматывая их на кулак и резко дергая, от чего в шее что-то хрустит, а затем грубыми поцелуями присасывается к нежной коже. Из горла вырываются тихие болезненные стоны и хрипы, горячие слезы чертят мокрые дорожки по щекам, но я не размыкаю век, хотя и знаю, что мое нежелание повиноваться может выйти боком. Пусть он просто меня убьет. Пусть это закончится, пусть закончится… Молю, избавь меня от этой боли. Лучше смерть, чем все это. С каждым грубым движением во мне умирает то, за что я держалась все это время. Держалась из последних сил. То, во что, думала, буду верить до последнего вздоха. Во мне умирает надежда. Под закрытыми веками мелькает полный щемящей нежности взгляд Джаспера. Лучше увидеть в конце это, чем своего мучителя. Я закрываюсь внутри своего сознания, словно моллюск в маленькой раковине, лишь бы не чувствовать, не слышать, не ощущать. Нетнетнет. Не надо… В этот момент я перестаю бороться. Словно парю в невесомости, наблюдая со стороны, как крупное мужское тело дергано двигается, грубо вбивается в хрупкое женское, которое теперь уже распластано тряпичной куклой. Куклой, которую беспощадно вспороли, вывалив внутренности наружу. Я не замечаю, когда все прекращается. Просто нахожу себя лежащей боком на все том же кровавом матрасе, ощущая, как горячие слезы продолжают течь, впитываясь в ткань. – Эми… – тихий голос зовет, и я пытаюсь перевернуться. Между ног липко, а низ живота неприятно ноет, я морщусь. Тело будто налилось свинцом, каждое движение отдается болезненной пульсацией. Понимаю, что теперь боль – это я. Мне не хочется думать, не хочется говорить, не хочется двигаться, лишь смотреть в серую стену, словно та внезапно стала произведением искусства. Чувствую, как по воспаленной коже неприятно скользит колючая ткань – подруга укрывает меня тем, что осталось от ее джемпера. Но мне все равно. Я не ощущаю ни тепла, ни холода. Абсолютное ничего.***
Я не считаю, сколько раз кто-то из них приходит потом. Сколько между их визитами проходит времени? Все равно. Эта информация не имела никакого значения. Здесь царили лишь животная похоть и насилие. Много насилия. Чаще всего нами пользовались по очереди, давая, как они выражались, «отдохнуть». Но нам обеим было уже плевать. Наши глаза каждый чертов раз устремлены в потолок, выражая безразличие к происходящему, хотя и вампирам, вероятно, становится все равно на отсутствие криков, болезненных стонов и жалкого подобия борьбы. Впервые во мне просыпается хоть одна настоящая эмоция, когда снова приходит Он. Страх – настоящий, всепоглощающий, облизывающий своим ледяным пламенем внутренности. Его не было здесь с того самого раза. Я не двигаюсь, зная, что он, как и другие, просто возьмет то, что хочет. Однако ничего не происходит. И тут на краю затуманенного муками сознания загорается искрой еще одна эмоция – удивление. Но все встает на свои места, когда в его руках, блеснув в свете одинокой лампы, вновь появляется знакомое лезвие. Предыдущие порезы немного затянулись, но все еще уродовали не́когда гладкую кожу безобразными рубцами. Теперь уже без разницы – одним больше, одним меньше. – Давно не виделись, птичка, – он улыбается, наклоняясь и проводя рукой по моим волосам, словно ребенок, забавляющийся любимой игрушкой. – К сожалению, вы совсем выдохлись и потеряли товарный вид, девочки. Он недовольно цокнул, будто говорил не о живых пока еще людях, а о вещах. За его спиной неизменно стояли двое, бросая полные предвкушения взгляды на притихшую Беллу. – Пришла пора нам попрощаться. Умереть безболезненно не выйдет, но все же это случится. Твоей подружке повезло стать просто закуской, а вот с тобой мы еще развлечемся напоследок, моей вины ведь нет в том, что твоя кровь не вызывает ни капли желания. Он легко кивнул дружкам, давая безмолвное разрешение. Я смотрю в карие глаза Свон и вижу в них отражение своих собственных мыслей. Наконец-то. Было уже безразлично, сколько еще кругов ада придется пройти, дабы Костлявая приняла нас в свои объятия. Она принесет облегчение. Ее дух витал здесь с самого первого дня – он таился в каменных трещинах, выглядывал из темных углов и просачивался внутрь с нашим дыханием. Она нас ждала. И мы были готовы. Вновь ощутив, как лезвие пронзило плоть, я лишь прикрыла глаза в ожидании. Тело давно стало бездушной оболочкой, и я чувствовала, что в этот раз ему не справиться. Каким бы сильным и необычным по своей природе оно не было, у всего есть предел. И сейчас я ощущала свой. Я видела, как одинокая слеза скатилась по щеке Беллз, а губы дрогнули в улыбке в тот момент, когда клыки с жадностью пронзили ее яремную вену. Ощутив холодное прикосновение металла к коже шеи, я удивленно перевела взгляд на Скотта. Он лишь улыбается, надавливая сильнее, и я чувствую, как что-то горячее течет вниз, к груди. Из горла вырывается бульканье, когда я пытаюсь что-то сказать. Опускаю глаза и вижу, как остатки платья на груди пропитываются кровью. Она течет не так быстро, как мне хотелось бы, но он ведь обещал, что смерть не будет легкой. Я валюсь на бок и вижу сквозь мутную пелену, что глаза подруги закрыты, но веки дрожат – пока еще жива. Чувствую невероятную легкость в теле и сдаюсь, тоже закрывая глаза. Надеясь, что в этот раз – навсегда. До слуха доносится грохот, а затем приглушенный рык. Но мне уже все равно, ведь губы растягивает улыбка, когда сознание погружается в липкую желанную темноту.***
Этим же вечером все новостные каналы пестрят специальными новостями, которые бередили души неравнодушных жителей вот уже пять дней, не давая свободно вздохнуть. Но едва ли после полученной информации люди будут спать спокойно.«Обе девушки, бесследно пропавшие в ночь на пятое апреля, были найдены. Преступники исчезли».