«Гораздо важнее,
как человек относится к судьбе,
чем какова она сама по себе»,
Вильгельм Гумбольдт.
Ничто не хотело даровать ей покой. Ни красивая комната, ни великолепные виды из панорамного окна. Острые хвойные пики устремлялись ввысь, за ними величественно возвышались горы – у любого захватило бы дух от такого пейзажа. Но не у нее. Раздражение зудело в грудной клетке, лишь нарастая и порождая желание крушить все вокруг. Или кричать. Что угодно, лишь бы избавиться от того эмоционального шторма, что бушевал в ее душе. Если, конечно, она все еще у нее была. Девушка невесело усмехнулась. Казалось, что нечеловеческая сила покалывает на кончиках пальцев. Двигаться плавно пока не выходило, а отсутствие необходимости дыхания все еще пугало. Иногда она вспоминала об этом и судорожно хватала воздух по привычке, только через пару мгновений осознавая, что делать этого теперь не нужно. Она прекрасно помнила, как тело сковывала агония от обращения, как яд струился по венам, навсегда прекращая работу организма. Она была закована в собственном разуме, в своем теле, не имея возможности даже пошевелиться. Белла помнила, как громко кричала, но теперь была уверена, что все происходящее, все, что она помнила, существовало лишь в ее голове. Пробуждение было ужасным. Удивление моментально смешалось с паникой, ведь обстановка вокруг была незнакомой, а воспоминания хлынули неуправляемым потоком. Она помнила все. Каждый день, каждый час, каждую минуту и каждую секунду. До мельчайших подробностей. Так, будто все произошло мгновение назад. Она помнит, как кричала – дико, громко, душераздирающе; как ее вывели на улицу и она, полная боли и ярости, крушила все, что попадалось под руку. Ей хотелось убивать. И желание это казалось таким естественным, что ужас от этого осознания перекрывался сладким предвкушением. Но, конечно, никто не дал ей этого сделать. За ней следила семья Денали в полном составе, а также Эммет, Розали и Эдвард, которые приехали вместе с ней. Единственное, чем она насладилась – парой волков, которым не посчастливилось стать ее обедом. Новая жизнь и страшила, и восхищала одновременно. Запахи ощущались ярче, звуки стали громче и четче, собственный голос звучал незнакомо. Что уж говорить об улучшившейся внешности и необычайной силе и скорости. В первый день она спряталась в комнате, не желая никого видеть. Не желая, чтобы кто-то ее касался. После срыва на близлежащей территории девушка просто заперлась и сидела в темноте спальни, слушая завывания ветра. Воспоминания плена проносились перед глазами как на ускоренной перемотке – снова, снова и снова. Впервые в жизни Свон жалела, что не могла заплакать. Она могла кричать и крушить все вокруг – что, собственно, и делала – но больше всего хотелось уткнуться в подушку и разрыдаться, выпуская все боль наружу. Теперь этого она была лишена. Однако первобытная ярость, злость и жажда мести бурлили внутри, перекрывая страх. Вот и сейчас, спустя три дня, весь этот опасный коктейль чувств и эмоций не утихал. Она со всей силой сжимала кулаки, хотя этими самыми руками хотелось оторвать кому-нибудь голову. Большую часть времени девушка проводила в одиночестве, мечась по комнате, как загнанный зверь. – Белла? – низкий бархатистый голос разорвал такую желанную ею тишину. Внутри вновь вскипел гнев. – Как ты? Я могу войти? Голова резко дернулась в сторону двери, а из горла вырвалось утробное рычание. – Иди к черту, Эдвард Каллен! – она прекрасно знала, что в крике не было необходимости, ведь вампир услышал бы даже шепот, но это являлось еще одним выходом для эмоций. К тому же, обитатели дома уже привыкли. За дверью послышался обреченный вздох, а затем тихие шаги – слава богу, в противоположную сторону. Она облегченно выдохнула, однако такое необходимое сейчас спокойствие очень быстро было прервано. Буквально через пятнадцать минут дверь ее комнаты бесцеремонно распахнулась, впуская вампиршу. Обернувшись, Белла сдавленно зашипела, вновь сжимая кулаки, дабы не броситься на незваную гостью. – Я же просила оставить меня в покое! – Знаю, – Роуз спокойно опустилась в кресло, рассматривая свой идеальный маникюр. Казалось, злая новообращенная вампирша вообще не производила на нее впечатления. – Однако сегодня ты даже не дралась с Эмметом, а, как известно, время от времени любому нужна компания. К тому же, у меня есть новости. Свон закатила глаза – возмущения Эммета она слышала даже с другого конца дома, находясь на втором этаже. Вечером первого дня, после того, как она разгромила весь двор, парень предложил ей выпустить пар, устроив спарринг. Так как злоупотреблять гостеприимством и разбирать по частям дом ей было стыдно, Белла решилась попробовать. И теперь они занимались этим по несколько раз на дню, но сегодня девушке особенно хотелось уединения. Так и вышло, что касаться себя она разрешала лишь Роуз, которая приводила ее в порядок после пробуждения, и Эммету, но только исключительно во время борьбы. Она полагала, что касания представительниц женского пола не будут неприятными, но проверять свою теорию не спешила. Девушка в принципе никого не подпускала, даже присутствие Розали она терпела, однако между ними установилось своего рода перемирие. Самая неприступная представительница клана Калленов пришла к ней сама и поведала свою историю о становлении вампиром. Поначалу Белла просто раздражалась, а когда все начало складываться в единую картину, лишь изумленно слушала, не веря своим ушам. Их истории оказались почти идентичными. И это ей помогло. Вынырнув из собственных мыслей, она скрестила руки на груди. – И какие же новости? – Карлайл звонил пару часов назад – Эми наконец-то пришла в себя. Боже. Этих слов она ждала с того момента, как пришла в себя. Она помнила все, что происходило не только с ней, но и с близкой подругой. Подругой, которая все эти дни без чувств лежала в больнице. Никто из них, черт возьми, не заслуживал того, что случилось. Так хотелось быть рядом и поддержать, поговорить, ведь Эмилия была человеком, который в полной мере понял бы ее. Но это было невозможно. Однако подруга хотя бы была жива. Белла всеми силами давила в себе легкое чувство зависти, ведь это было неправильно. Попросту бессмысленно. По словам Карлайла, с которым она разговаривала в первый же день, у нее не было ни единого шанса на прежнюю жизнь. Смерть или обращение. И она знала, что первое было более вероятным, но каким-то чудом ей удалось выкарабкаться. – Как она? – она метнулась ближе к девушке, присаживаясь на край кровати. – Паршиво, если честно. Вчера, когда ее вывели из комы, она впала в истерику и тут же потеряла сознание, очнулась только сегодня утром. Первым же делом у нее случилась паническая атака. В целом, физическое ее состояние удовлетворительно, а в остальном… ты и сама понимаешь. Она не подпустила к себе даже Джаса, а Карлайлу позволила осмотреть себя через силу. – Господи, – Белла спрятала лицо в ладонях, тяжело дыша. Она продолжала это делать, потому что звук собственного дыхания неплохо успокаивал. – Боюсь представить, каково ей сейчас. Меня хотя бы эмоционально швыряет от одного к другому, и, по большей части, я чувствую ярость, не зацикливаясь на том, что было. – Они поговорили. Джаспер рассказал ей о том, что происходило параллельно вашему похищению, – Свон понимающе кивнула. – Она просто плакала, стараясь гасить постоянную панику, а потом уснула. Это чертовски ужасно. – Ты ведь поедешь обратно? Поговоришь с ней? Девушка понимала, знала на собственном опыте, что разговор с Розали может хоть немного помочь. Конечно, он не принесет облегчение, но появится осознание того, что в этом Эми не одинока. Никто из них не одинок. Пусть и ужасная в своей сущности, но все же поддержка. – Я отправлюсь ночью, – Розали отвернулась к окну, задумчиво обводя взглядом горы. – Не знаю, смогу ли помочь, но, во всяком случае, попытаюсь. Ее ситуация все-таки иная – она осталась жива. Грубо говоря, осталась человеком. Я боюсь, что она может не выдержать – неизвестно, насколько это ее сломило. Вампирша поджала губы, а Белла, опустив голову, рассматривала собственные пальцы, нервно перебирающие рукава джемпера. – Нам никто не предоставил выбор, мы стали вампирами и умереть теперь намного сложнее. Да и нужно ли? В нашем нынешнем состоянии жизнь априори воспринимается иначе. Отстраненнее, что ли, – Роуз тяжело вздохнула. – Ты же знаешь, что первое время, после свершившейся мести, я не хотела жить, ненавидела Карлайла за то, что он сделал выбор за меня. Не сдалась эта красота, эта сила, тогда казалось, что проще умереть, чем помнить… все. – Да, я помню. Ты говорила, что так было, пока ты не встретила Эммета. – Верно, – на обычно надменном лице Розали расцвела нежная улыбка, делая ее более юной. – Как бы то ни было, Эми находится в других условиях. Она жива, но… захочет ли она жить? Морально это намного тяжелее для человека, как мне кажется. Захочет ли она бороться, чтобы вырваться, отпустить все, что произошло? Если нет, то ее жизнь со временем превратится лишь в существование. – Она сильная, – Белла кивнула самой себе, стараясь верить в эти слова всем сердцем. – К тому же, она не будет одна. Вокруг много тех, кто ее любит, кто будет бороться. – Вокруг тебя их тоже много, но ты предпочитаешь одиночество, – Роуз изящно вскинула бровь. – Она тоже может не подпустить никого к себе. Эмилия боится даже Джаспера. – Да, по твоим словам Эми испугалась и избегает прикосновений, но она его не выгнала, так ведь? К тому же, она еще не виделась с отцом? – получив отрицательное покачивание головой, девушка продолжила: – А он самый близкий для нее человек. В любом случае, безмолвное присутствие лучше, чем ничего. – Но ты избегаешь и этого, – Розали подалась вперед, кивая в сторону двери. – Все еще прогоняешь Эдварда? – Пусть катится к черту! Я не хочу никого видеть. Белла откинулась назад, падая на спину. Шоколадные локоны раскинулись вокруг, насыщая воздух вокруг привычным яблочным ароматом шампуня. Пахло домом. – Но его в особенности, да? Это месть? Свон жалобно застонала, беспорядочно шаря рукой в поисках подушки. Через мгновение она уже спрятала в ней свое лицо. Она знала, что парень не то чтобы заслужил такое к себе отношение, но ничего не могла с собой поделать. Стоило ему появиться на горизонте, как в ней тут же вскипал гнев, а плещущиеся эмоции просто сводили с ума. – Я не мщу, – голос звучал приглушенно из-за мягкой преграды. Излишне драматично вздохнув, девушка привстала, опершись на локти. – Конечно, меня ввели в замешательство слова Элис о том, что после моего обращения она видит наше будущее еще ярче, и что сама судьба решила, что он должен обратить на меня внимание только сейчас. В то время как мне он нравился целый год! И стоило только начать думать о себе, отодвинуть на второй план эту бестолковую привязанность, как происходит все… это! Она беспомощно разводит руками, а затем, чуть повышая голос, кричит: – И я знаю, что ты подслушиваешь, Эдвард! Розали не смогла сдержать тихий смешок, хотя Белла видела, что она очень пыталась. – Значит, ты дашь ему шанс? – Я… я не знаю, – девушка вновь рухнула на спину – в этот раз на подушку – и зажмурилась. – Меня скоро разорвет от мыслей, чувств и эмоций. Я еще не научилась этим управлять, а мысли о похищении и… насилии мне хочется упрятать куда-нибудь подальше. Чтобы не было так больно постоянно, – снова хотелось заплакать, но глаза оставались сухими. Проклятье. – Наверное, отношения – это последнее о чем я могу сейчас думать. Мне нужно смириться с реальностью и понять, как жить дальше. – Если ты этого хочешь – значит, все получится, – Роуз понизила голос до шепота. – Надеюсь, что, рано или поздно, мы все будем в порядке. О, как же ей хотелось в это верить.