Скотти

До вечера Зельда не выходила из комнаты: Ацуши сам заглядывал к ней, уговаривал поесть, рассказывал, чем занимается, после чего поправлял одеяло и уходил. Хотел бы он помочь вернуть её былую энергичность, но это было проще подумать, чем сделать. Вытянув руки поверх одеяла, Зельда лежала практически неподвижно и чуть-чуть оживала только при появлении Ацуши. И даже так через полчаса разговора она начинала откровенно клевать носом, отвлекаться и прерывать мысль на середине предложения. Силы, моральные и физические, ей изменяли. — Это нормально, — попыталась успокоить Люси, когда Ацуши описал симптомы. — У миссис Фицджеральд часто бывают то приступы активности, то такие вот упадки. Тесс называет их «ремиссия и обострение», как-то так. — То есть я сделал хуже? — испугался Ацуши. — Нет, балбесина! Наоборот, думаю, с тобой ей станет лучше. Не навсегда, конечно, на несколько месяцев… или лет. Может быть поэтому мистер Фицджеральд потребовал именно два года. Звучало логично. Люси провела Ацуши в те части дома, где он ещё не был, показала подвалы и комнаты хранения хозяйственных вещей, спуск в бомбоубежище и оружейную. А с балкона четвёртого этажа открывался прекрасный вид на сад и поле для гольфа. Ветер тут же подхватил косы Люси и швырнул их в лицо Ацуши, но тот ничего не имел против. Пейзаж его заворожил, да и подышать свежим воздухом было приятно. Он облокотился на перила и вздохнул. — Так значит… Все в курсе её болезни? — Ага. Я в Гильдии недавно, но все, кого приняли, обычно узнают об этом на первом же званом ужине. Иногда срочные собрания проводились прямо в доме, а запирать мадам мистер Фицджеральд никогда бы не стал. — И ты была на званом ужине? — с интересом спросил Ацуши. — Зельда его устраивала? Люси встала рядом, спиной к перилам, и скрестила руки на груди. На её лице отразилась искренняя грусть. — Да… Она невероятно красивая, настоящая леди. Представляешь, каково мне было? Луиза забрала меня из приюта, купила одежду и привезла в этот роскошный дом, где собралось столько незнакомых людей! И все смотрели на меня. Я думала, что провалюсь сквозь землю со стыда или сбегу в комнату к Энн, но вдруг со второго этажа спустилась миссис Зельда и это было… Волшебно. Словно ангел, да? Ацуши серьёзно кивнул. Он понимал чувства Люси более чем. А та продолжала, погрузившись в воспоминания. — Она взяла меня за руку, улыбнулась: «Добро пожаловать, милая! Ты ведь подружка нашей Скотти, верно?», а я тогда ещё подумала, что дочь мистера Фицджеральда будет красивой богатой стервой и я захочу её прибить. Хорошо, что ничего не сказала! Люси нервно рассмеялась. — Мадам весь вечер не отходила от меня: угощала вкусностями, рассказывала смешные истории из жизни, предлагала подарить то одну, то другую вещь… Возможно, она приняла меня за другого человека или придумала себе какой-то мирок, я не знаю. Уж на их «Скотти» я ни разу не похожа. Но после того вечера мистер Фицджеральд стал относиться ко мне чуточку лучше. Видимо, все эти гости и совещания проводились с одной целью — чтобы Зельда не замкнулась в себе и общалась с разными людьми, а не хандрила в одиночестве. Хотя Ацуши пока плохо понимал принципы Гильдии как организации, она наверняка как-то функционировала, кем-то управлялась, и делать это нужно было каждый день, а не когда захочется. То есть быть рядом с Зельдой постоянно Фицджеральд не мог и пытался заполнить её мир кем-то, кто был бы ей приятен или хотя бы не опасен. Вряд ли хоть одна из горничных не прошла тщательную проверку перед приёмом на работу. — К слову, мне ведь не просто так разрешили сюда вернуться, — вдруг серьёзно сказала Люси и пристально посмотрела на Ацуши. — Через две недели полнолуние. А ты… превратишься. Ацуши вздрогнул. Он и сам думал об этом и не знал, что должен делать. После того как он увидел бронированную дверь бомбоубежища, появилась мысль запереться там и выйти лишь когда полнолуние закончится. На уговоры тигр точно не поддастся, а контролировать его он пока не умел. — Спрячешь меня в комнате с Энн? — через силу улыбнулся. Люси пожала плечами. — Возможно. Точного приказа мне не давали. Но… я надеюсь, что ты рано или поздно научишься это контролировать. — Каким же образом? — тихо проворчал Ацуши. Легко им всем говорить. — Всего пару месяцев назад я вообще не знал, что в кого-то там превращаюсь. — Так попроси научить, — Люси пихнула его в плечо кулаком и усмехнулась. — У тебя же теперь вся «Гильдия» на побегушках, мисс Скотти Фицджеральд! Ах она!.. Ацуши честно хотел разозлиться, но вместо этого от души рассмеялся. Сковавшее было напряжение спало и стало чуточку легче. Она права — смысл страдать и жалеть себя, если ему выпал отличный шанс научиться контролировать свою дикую способность? — Неужели среди вас есть кто-то с похожими силами? — уточнил Ацуши с любопытством. — Хм… — Люси задумалась, вспоминая. — Кажется кто-то был, но лучше бы у Луизы спросить, она занимается всей документацией Гильдии. В любом случае тебя один на один с проблемой не оставят, не бойся. Ну да, Фицджеральд точно не хочет настолько бездарно потратить огромные деньги. Фыркнув про себя, Ацуши вновь посмотрел на кажущиеся бесконечными газоны и палисадники. Из-за отдалённости от города воздух был по-настоящему чистым и свежим. С севера веяло морем, хотя ничего похожего на него видно не было. А ещё машины можно увидеть издалека, если прищуриться и понять, что две крошечные точечки — это они и есть. Фицджеральд вернулся домой, а вместе с ним и Мелвилл с Хэмингуэем. — Я пойду, — Люси пригнулась, чтобы её не заметили, и торопливо убежала обратно в дом. Останавливать её Ацуши не стал. Он рассматривал троих взрослых на парковке и отмечал их усталые и медленные движения. Чем, интересно, они занимались весь день? Почувствовав на себе взгляд, Фицджеральд вскинул голову. И помахал, словно правда… был рад видеть Ацуши. Вежливость не позволила проигнорировать неожиданный жест и Ацуши помахал в ответ, внутренне сгорая со стыда. Почему-то вся эта сцена ощущалась невероятно неловко и странно, но разобраться в своих чувствах он пока не мог. Перед ужином Фицджеральд в первую очередь навестил жену — пробыл в её спальне он недолго, однако вышел не хмурым, а скорее задумчивым. Поговорил с Тесс, которая сменила Ацуши на посту заботы и поправления одеяла, отдал указания мисс Дэнверс… Не зная, куда себя деть, Ацуши бесцельно бродил по столовой: есть он не хотел, общество Хэмингуэя его смущало, а Мелвилл молча курил трубку, что вызывало ещё больше неловкости. — Да не мельтеши ты, — Фицджеральд спустился и закатал рукава. На бледной коже Ацуши заметил странные царапины, однако спрашивать о них при всех не рискнул. — Всё в порядке. Чего нервничаешь? — Просто… У меня две просьбы есть! — Выпалил Ацуши быстро, пока не передумал сам и пока его не отослали спать. — О, наконец-то, — хмыкнул Фицджеральд и сел за стол. Горничные принесли тарелки с разнообразной едой и бутылку вина, а для Ацуши — сок и чай. Видя, что никто не собирается его ругать за наглость, Ацуши тоже сел и сцепил пальцы в замок. — Давай сначала поедим, а потом расскажешь, что придумала, хорошо? Он всё ещё придерживался стратегии «если называть камень деревом, он станет деревом», что было в общем-то не страшно. Ацуши и сам старался употреблять правильное окончание, чтобы не ошибиться в разговоре с Зельдой. Её расстраивать не хотелось. За ужином гости Фицджеральда говорили немного, но весьма интересные вещи. Ацуши слушал внимательно, стараясь запомнить. Оказывается, пока Фицджеральд занимался личными делами в Японии, в самой Гильдии наметились небольшие проблемы. Хватало перспективного молодняка, который жаждал власти, денег, в общем, по словам Хэмингуэя, мечтал о революции. Почему-то и он, и Мелвилл говорили об этом с улыбками, будто о чём-то забавном, а Фицджеральд не выглядел ни рассерженным, ни обеспокоенным. Почти весь день они улаживали возникающие конфликты и раздавали задания тем членам Гильдии, кто не «забивал себе голову всякой ерундой». Кроме того, Фицджеральд посетил больницу, где проходила реабилитацию Маргарет Митчелл. С ней всё было в порядке. однако ещё минимум месяц она не сможет выполнять никакие поручения. — Мистер Готорн был так любезен, что попросил переложить на него двойную нагрузку, чтобы мисс Митчелл не страдала от процентов по долгам своей семьи, — пояснил Хэмингуэй специально для Ацуши. — Достойный молодой человек. Хотя он и не одобрял все твои действия, верно, Фрэнсис? — Именно так. Но за это я его и ценю, — подтвердил тот и откинулся на стуле. Горничные тут же унесли пустые тарелки, заменили их блюдами с десертами и фруктами, а затем во дворе начали зажигаться маленькие фонарики. Через панорамные окна их было отлично видно. Ацуши невольно залюбовался ими, не замечая, как долго и задумчиво смотрел на него Фицджеральд. — Так что, о чём ты хотела попросить? — Кхм… — Ацуши кашлянул, собираясь с духом. Запоздало пришла мысль, что по такому пустяковому поводу можно было обратиться и к Луизе, но уже ничего не исправишь. — Во-первых, я хотел…а бы связаться с Вооружённым детективным агентством, а для этого мне нужен мобильный телефон. Как Ацуши и думал, Фицджеральд на такое лишь пожал плечами, что-то нажал в собственном телефоне и сообщил: «Через час всё будет». Значит, осталось самое сложное. — И во-вторых… Я хочу научиться контролировать свою способность. — За две недели до полнолуния? Невозможно! — Хэмингуэй голос не повышал, но в нём отчётливо звучало сомнение. Мелвилл медленно выдохнул дым в сторону и тоже печально покачал головой. — Понимаю, что времени мало, но… Ты ведь привёз меня сюда не просто так, у тебя наверняка был план. А я… опасен. — Ацуши не выдержал и от волнения вернулся к родному мужскому роду. — Тигр может поранить тех, кто работает и живёт в доме, напасть на тебя, на Тесс или… Зельду. — Ты переживаешь о нас? — спросил наконец Фицджеральд, и по его лицу Ацуши впервые не смог понять, о чём он вообще думает. — Беспокоишься за людей, которые прекрасно могут о себе позаботиться сами и умеют просчитывать риски. Забавный ты всё-таки зверёк, тигр. Ацуши нахмурился и сжал кулаки. — Это не повод для смеха! — А я и не смеюсь. У меня действительно был план. Как ты и сказал, я не собираюсь подвергать опасности ни своих подчинённых, ни жену, поэтому на время полнолуния они уедут в другой загородный дом. А с тобой останусь я. — Один? — не поверил Ацуши и взглянул на Хэмингуэя с Мелвиллом. — Даже без них? А как же… — Боже, ребёнок, ты уже забыл, как я вырубил тебя, когда мы впервые встретились? — Фицджеральд подпёр щёку рукой и снисходительно улыбнулся. — Не паникуй раньше времени. Я легко справлюсь с твоим диким зверем, а потом научу тебя с ним обращаться. А что касается твоей просьбы, то разумеется, за эти две недели и я, и члены Гильдии будут тренировать тебя и обучать основам. Это не обсуждается. — А Люси? — не отставал Ацуши. — Ты ведь её прислал сюда, чтобы она за мной следила, да? — Мисс Монтгомери… В принципе да. Она и сама была не против тебя увидеть, а ещё Зельда неплохо к ней относилась, — на удивление честно ответил Фицджеральд и задумчиво покрутил бокал с вином. — Я подумал, что это будет неплохая идея. К тому же в чужом доме хоть одно знакомое лицо тебя успокоит. Как-то поздно он спохватился, но что ж — по крайней мере Люси будет здесь какое-то время и это на самом деле успокаивало. — М-м… Спасибо? — Иди уже, — отмахнулся от него Фицджеральд со смешком. — Телефон тебе принесут. А у нас тут будут серьёзные взрослые разговоры. Ацуши прикусил язык, чтобы не сказать какую-нибудь неуместную колкость, кивнул и поднялся на второй этаж. Попытка изобразить шаги и хлопок двери не увенчалась успехом: из-за чужой способности тигриный слух натолкнулся на полную тишину и неумелое подслушивание пришлось свернуть. Внутренне поворчав на бессмысленные тайны, Ацуши правда отправился спать. О многом стоило поразмыслить и разложить по полочкам. Лежбище в гардеробной никто не тронул и он с наслаждением свернулся там калачиком, чувствуя уже не только чужие, но и свой собственный запах. Как Фицджеральд и обещал, телефон в новеньком чехле, заряженный и включённый, ждал его на подушке кровати. Ацуши слышал сквозь сон, как служанка оставила его, но глубоко в комнату не проходила. В списке контактов уже были знакомые члены Гильдии, Тесс, сам Фрэнсис и Зельда, конечно же. Переименовывать её в «маму» Ацуши не посмел, только подумал об этом и смущённо улыбнулся. Теперь оставалось написать на рабочую почту агентства и ждать, когда Куникида-сан её проверит. Из-за часовых поясов будет это явно не скоро, поэтому свободное время Ацуши решил потратить на изучение территории вокруг дома. Он был уже на парковке, но оставались поля, стрельбище с расставленными там мишенями, лабиринты живой изгороди и оранжереи, ухаживали за которыми, разумеется, не сами хозяева, а многочисленные работники. Ацуши не видел ни одного, однако чуял, потому вовремя обходил, чтобы не смущать их очередным платьем. Количество свободной земли поражало воображение — в компактной Японии подобного не встретишь. Ацуши нашёл и что-то вроде огорода, где выращивали капусту, тыкву и арбузы, разнообразные ароматные травы, от которых хотелось чихать. Вдалеке находилась пасека. На крыше дома он заметил пластины для сбора солнечной энергии. Видимо, среди американцев было модно «сохранять экологию», ведь очевидно, что парочка солнечных батарей не позволит обслуживать такое большое строение с кучей электроники и коммуникаций. Найдя красивую беседку среди живой изгороди и цветов, Ацуши устроился там и читал с нового телефона всё, что приходило в голову — в первую очередь он нашёл официальный сайт Гильдии, затем спрашивал про жизнь в Америке, про торговлю оружием, про эсперов… Всё это навалилось снежным комом, но Ацуши не жалел себя: ему нужно знать и понимать, в каком мире предстоит жить. Кроме того, в какой-то момент ответил Куникида-сан и с ним началась переписка. Он выяснял, всё ли у Ацуши в порядке, как он, чем его заставляют заниматься и не пора ли его спасать. Невольно улыбнувшись, Ацуши отвечал, что спасибо, спасать не надо, он тут на правах любимого племянника — про роль «дочки» почему-то писать не хотелось — и никто над ним не ставит никаких экспериментов. Просил передать благодарность директору и Дазай-сану, привет Кенджи и Кёке, пообещал хорошо питаться и присылать фотографии в подтверждение, что его тут не держат в клетке. Кажется, Куникиду-сана это успокоило, потому что даже иероглифы в его письмах стали менее нервными и зажатыми. Разумеется, Ацуши просто выдавал желаемое за действительное — никакими иными иероглифы стать не могли в принципе, но ему было приятно думать, что о нём волновались и желали добра. В конце концов, члены Агентства были первыми, кто вообще озаботились судьбой бездомного мальчика-оборотня. За это Ацуши будет им благодарен до самой смерти. Сообщение от Фицджеральда стало неожиданностью: он звал в крытую оранжерею возле северного крыла. По его словам, Зельда проснулась и чувствует себя лучше, а значит, хочет увидеть свою «дочь». Ацуши с трудом представлял себе семейные посиделки, однако нашёл нужное место по запаху и осторожно заглянул внутрь. В оранжерее среди цветов стояла беседка, столик и мягкие кресла. Кроме яркого цветочного аромата доносился запах выпечки и тонкого парфюма — это пахло от Зельды. Одеколон Фицджеральда выделялся свежестью и резким ментолом, однако обоняние это не раздражало. Даже в этом аспекте Фицджеральд с женой хорошо сочетались: она была мягкой, пластичной и томно-кокетливой, а он — очень живым и немного агрессивным. А руку Зельды держал как самое ценное в мире сокровище. Невольно Ацуши смутился, поняв, что увидел что-то чересчур личное. Спрятавшись за ближайшим деревом, он выждал минут пять и тогда уже громко подошёл поближе, нарочно топая и спрашивая: «Вы здесь?». Мелькнула мысль — вдруг Зельда всё-таки раскроет их маскарад, он ведь даже без парика — но она искренне обрадовалась его появлению, порывисто встала и бросилась Ацуши обнимать. Бледность и слабость ушли, глаза сверкали, она громко говорила и не стеснялась проявлять чувства. Быть может, излишне демонстративно, на вкус Ацуши, но пока ей от этого легче, он не будет роптать. — Привет, мам, па-ап. Произнести это было сложно, хотя Ацуши справился. Фицджеральд кивнул ему за спиной Зельды и подошёл поближе, чтобы обнять жену. — Сегодня у меня выходной, так что целый день мы проведём вместе. Что бы мои девочки хотели поделать? Он говорил с Зельдой совсем иначе, чем с подчинёнными, что логично. И при этом Ацуши не чувствовал в его речи и движениях фальши. Слабую неловкость, возможно, потому что Ацуши совсем не «девочка» и не член семьи, но тут уже или крестик, или трусы, как однажды выразился Кенджи. Что он имел в виду, Ацуши не понял, а Куникида-сан почему-то объяснить запретил. — Давайте поедем на пикник! — предложила Зельда с улыбкой. — Давно об этом думала, да и погода отличная. — Что ж, хорошо, — Фицджеральд уже звонил раздавать указания, отчего Ацуши тихо фыркнул. В его понимании на пикник собираются люди сами, а не берут подготовленные слугами корзинки, но… Какая, в конце концов, разница. Буквально через десять минут была готова и еда, и машина. Фицджеральд с Зельдой сели на передние сиденья, Ацуши устроился сзади. У машины не было верха и он не знал, как правильно называется эта модель, однако ехать так оказалось очень занятно и удобно. Можно высовываться подальше, разглядывая пролетающие мимо пейзажи. Можно задавать глупые вопросы, на которые Зельда будет терпеливо отвечать, смеяться и постоянно оборачиваться к нему, будто не веря, что Ацуши правда существует. Можно… Всё, наверное. Быть счастливым? — Откуда здесь озеро? Оно было небольшим и разливалось будто бы по воле художника-абстракциониста. Большая и ветвистая ива спускала свои «слёзы» к самой глади, пугая водомерок. Фицджеральд отъехал на приличное расстояние от дома, и всё равно Ацуши не увидел ни других особняков, ни жилых построек попроще, ни пастбищ с овцами и коровами. Зато дерево и озеро были. Странно. — В прошлом году мистер Стейнбек с партнёром создали их для меня! — весело пояснила Зельда. — Они были очень милы, правда, дорогой? А я ведь всего лишь фантазировала вслух. Ацуши мысленно дал себе задание спросить, насколько хорошо Зельда осведомлена о деятельности Гильдии, раз одни из самых ужасных на взгляд Ацуши эсперов для нее были «милыми». — Мне тоже нравится, — тактично ответил Фицджеральд, припарковал машину и подал жене руку. Что именно нравится — пейзаж, способности подчинённых или улыбка Зельды, он не уточнил. Ацуши поплёлся за ними, с интересом осматриваясь. Вроде ничего необычного, но он ведь ни разу и не был на пикнике с родными. Сидеть на тёплом пледе, есть сэндвичи и слушать щебетание Зельды оказалось чертовски приятно. Не приходилось придумывать небылицы про учёбу в Англии или развлекать женщину натянутыми шутками: она сама любила поговорить, а им с Фицджеральдом оставалось жевать и слушать. От пруда пахло морской водой, что не вписывалось в законы здравого смысла, но тот монстр, в которого превращался напарник Стейнбека, явно про здравый смысл никогда и не знал. Незаметно даже для себя Ацуши начал любоваться тем, как хорошо смотрелись вместе семья Фицджеральда. Он отметил это ещё в оранжерее, но на свежем воздухе, беспечные и домашние, они вели себя как… нормальные люди. Улыбались, обсуждали планы, Фицджеральд обещал свозить их со «Скотти» в Диснейленд или вообще купить весь парк, если им так захочется, и все эти широкие жесты ощущались с его стороны на удивление органично. Он безумно любил свою жену и ребёнка. Ацуши было жаль, что с настоящей Скотти случилась беда. Возможно, сложись жизнь Фицджеральда и Зельды иначе, он никогда бы не прилетел в Японию и не угрожал Агентству. У обоих на пальцах были обручальные кольца. Наверняка они стоили целое состояние, хотя в украшениях Ацуши не разбирался и судить не имел права. Яхты, вертолёты и прочая роскошь — это осуждать легко и приятно, особенно если не думать, какой ценой оно досталось. А вот глумиться над чувствами, воплощёнными в кольцах, Ацуши себе позволить не мог. В конце концов зачастую именно любовь толкает на самые страшные преступления. Фицджеральд в этом совершенно не первопроходец. Сытая Зельда через час начала клевать носом и заваливаться Фицджеральду на плечо. Тот обнял её и на руках донёс до машины, Ацуши же без просьбы сложил пледы и подхватил пустую корзинку. Пусть пикник был и не долгим, хорошо, что он вообще случился. Бережно усаженная на заднее сиденье Зельда почти сразу навалилась на Ацуши и задремала у него на плече — не таком широком, как у мужа, но ей, видимо, всё равно было удобно. Поймав спокойный и удовлетворённый взгляд Фицджеральда, направленный на Зельду, Ацуши сделал вид, что его собственные коленки ну очень интересные. Назад ехали медленно, чтобы не трясло на редких взбрыках дороги. Отставив в сторону локоть, Фицджеральд курил электронную сигарету с вишнёвым ароматизатором. Из-за относительно скоро полнолуния обоняние Ацуши улавливало куда больше деталей, чем раньше. Но запах был в чём-то приятным. Разговор начинать не хотелось, да и о чём говорить? Лучше уж уютно молчать и лишь в конце, передавая Зельду из рук в руки, услышать тихое «спасибо». Несколько дней прошли в праздности, как выражалась Зельда. Ацуши спал, ел, гулял с «мамой», слушал, как она читала ему книги, смотрел её любимые фильмы и внимательно следил, чтобы никто не тревожил её хрупкое душевное равновесие. Фицджеральд продолжал уезжать рано утром и возвращаться поздно вечером, пряча странные царапины на запястьях и предплечьях. Возможно, он с кем-то дрался? Тренировался? Список вопросов постепенно рос и Ацуши записывал их в подаренный Зельдой ежедневник. Вообще в этом доме он впервые начал обрастать вещами, которые мог назвать целиком «своими». На первый взгляд мелочи, но одежда по росту, которую явно по приказу покупали слуги, удобная обувь, тот же телефон, учебники и просто красивые безделушки, о которых он имел несчастье заикнуться — всё это оказывалось в его руках и от этого становилось одновременно и стыдно, и хорошо. Стыдно — потому что не заслужил. Хорошо — потому что… — Тигр, тебя мистер Фицджеральд зовёт, — наедине Люси называла его Тигром. Это слово приклеилось намертво, но слышать от Люси такое обращение было совсем не обидно. — Зачем? — А я откуда знаю? — привычно заершилась Люси. Но Ацуши всегда реагировал на её колючие выпады одинаково: вежливым спокойствием, так что она выдохнула и добавила: — Просил только, чтобы ты не в платье был. Что б ты знал, девчонки не всегда носят рюши и оборочки. Сама при этом она была в платье, однако Ацуши решил, что лучше промолчать. — Спасибо, скоро буду! Быстро переодевшись, он убедился, что Зельда отдыхает в своей комнате, и спустился на первый этаж. Там запах Фицджеральда ощущался довольно сильно, но самого его не было. Ещё ниже? Что ж… В бильярдной и прачечной Ацуши уже обнюхивал углы, да и бомбоубежище успел изучить. — Почему так долго? — тяжёлая дверь открыта, а внутри нашёлся Фицджеральд — необычайно возбуждённый и собранный. — Давай, заходи-заходи! И дверь закрой. Будем тренироваться. Ацуши сглотнул. Да, ему обещали, но так скоро? Один на один? — Боишься? — усмехнулся Фицджеральд и демонстративно закатал рукава рубашки. — Не волнуйся, я не сильно потрачусь на нашу семейную перепалку. … Надо сказать, что противником Фицджеральд был страшным. Ничуть не меньше, чем Стейнбек со своим партнёром, Люси или Митчелл, стирающая в пыль всё, что не воздух. Раньше Ацуши не придавал значения силе денег как таковой, но во время тренировки на собственной шкуре ощутил, насколько каждый цент имеет вес. Словно котёнка, его швыряли об стены, пол и потолок. Спасала лишь тигриная регенерация, без которой он в первые же секунды сломал бы себе с десяток костей. Тигр бесился и желал перегрызть обидчику горло, только каждый раз, когда Ацуши оказывался возле Фицджеральда, его неизменно перехватывали и играючи укладывали на лопатки. — Видишь, я справлюсь с тигром, — почти не запыхался; и улыбался, как всегда, это вообще какая-то больная черта американцев. Ацуши скрипнул клыками, попытался цапнуть Фицджеральда за кисть, но промахнулся и прикусил сам себя за язык. Больно! С трудом Ацуши поднялся, вытер пот и упрямо боднул Фицджеральда головой в живот, когда тот этого не ожидал. Просто потому что хотелось взять реванш даже таким детским способом. В итоге вместо разговора они толкались и пихались, упали на пол и катались по нему, безуспешно пытаясь перехватить инициативу. — Всё, хватит, — в какой-то момент Фицджеральд схватил Ацуши за холку и придавил, заставляя уткнуться лицом в бетон. Из груди вырвалось глухое рычание, которое медленно становилось тише, уходило глубже в тело и подсознание. Почему-то этот властный жест подействовал на зверя успокаивающе. Не веря своим ощущениям, Ацуши слабо завозился в стальной хватке и пискнул «пусти!», после чего его тут же освободили и помогли подняться. — Ну как? Нормально? Ацуши растерянно потёр шею. Ссадины и царапины затягивались на глазах, но фантомное ощущение пятерни на коже сходить не спешило. — Вроде да… Что ты сделал? Фицджеральд просиял, вокруг него, как показалось, начали кружить звёздочки с американского флага. Все пятьдесят. — Берроуз научил! Он мастер в дрессировке диких зверей. Я брал у него уроки, чтобы быть готовым к твоему полнолунию. А теперь, юная не леди, тебе пора привести себя в порядок. — Тебе тоже, па… Кхм. Ничего. Закрывавший бомбоубежище Фицджеральд сделал вид, будто ничего не слышал. Подобные тренировки они проводили каждый день до полнолуния. К счастью, все повреждения моментально исчезали, так что Зельда не заметила ничего подозрительного. Проблема была в ином — настроение Ацуши начало портиться, бесила каждая мелочь, он огрызался на невинные просьбы, а потом извинялся, чувствуя себя последней сволочью. Тесс хмыкала и говорила о каком-то загадочном «пэмээс», Люси давала воспитательные подзатыльники, а Зельда умилялась, повторяя, что сама прошла через нечто подобное и была в «твоём возрасте, милая, невыносимой». И, кажется, никого подобные вспышки ни капли не возмущали. Переживал один Ацуши и старался прятаться в комнате, где окружал себя знакомыми запахами и пытался наладить диалог с тигром. Честное слово, проще было поговорить с тостером. Неизвестно, какой предлог Фицджеральд придумал, чтобы убрать Зельду подальше от вот-вот готового превратиться оборотня, но ему это удалось. И слуги, и личный персонал покинул особняк, из-за чего Ацуши разом сдулся и расслабился. Контролировать себя без способности директора оказалось до безумия сложно, на это уходили буквально все силы. Лишь Люси Тигр по-прежнему не воспринимал как угрозу и реагировал спокойно: она могла зайти в комнату, посидеть рядом и даже погладить по голове, успокаивая. А ночью, как только показалась полная луна, Ацуши не стало. Точнее, он всё ещё существовал, но как бы вне собственного тела, которое оказалось во власти инстинктов. Огромный зверь метался по бункеру, куда заранее забился Ацуши, пытался выбраться наружу и пометить свою территорию, уничтожить соперника. Соперником был, разумеется, Фицджеральд, и Ацуши эгоистично радовался, что не «видит» глазами тигра и не осознает, что происходит в реальном мире. Очнулся он почему-то не в клетке и даже не в бункере, как ожидал, а в гостиной на полу. Мебель — диваны, кресла, столик — были разодраны в клочья, повсюду валялись обломки дерева и синтетический наполнитель. На стенах чётко проступали следы когтей. И пахло кровью. — Чт… Попытка сесть провалилась: всё тело ужасно болело, каждая кость и мышца, словно Ацуши заставляли таскать многотонные мешки с цементом из одного конца футбольного поля в другой. Тихо зашипев от боли, он кое-как повернул голову и увидел… Фицджеральда, который сидел у покорёженного кресла с ружьём. Голова безжизненно упала на грудь, оружие почти выпало из рук, а на одежде мужчины в хаотичном порядке проступали кровавые пятна. От ужаса Ацуши застыл, не в силах пошевелиться. Неужели он убил Фицджеральда?! Нет, не может быть! Столько раз же говорили, что справятся, выстоят, а в итоге… Снова он принёс всем только несчастья. Нигде не будет ему места, он не заслужил ни семьи, ни дома. И ведь тигр не остановится и нападёт на кого-нибудь ещё, пока монстра не убьют или не запрут в месте, откуда невозможно вырваться. — Фиц… Эм, Фрэнсис? Пожалуйста, очнись! — самому себе Ацуши сейчас напоминал львёнка из мультфильма, который ему накануне показала Зельда. Тот плакал, толкал отца-льва лапой и жалобно оправдывался перед дядей, что совсем-совсем этого не хотел. Ацуши тоже неловко подполз к Фицджеральду, забыв про собственную боль и наготу. Осторожно коснулся плеча, попытался сообразить, как именно проверяется пульс и с какой стороны у людей сердце. — Надо вызвать скорую… врача… — бормотал Ацуши растерянно, потому что в панике не нашёл пульса ни у себя, ни у Фицджеральда, представил самый худший исход из возможных и едва не поседел последней тёмной прядью при мысли, что где-то в доме лежит ещё и мёртвая Люси, которая уж точно не смогла бы справиться с тигром. И вдруг Фицджеральд дёрнулся, кашлянул и хрипло спросил: — Уже утро, что ли? — а затем поднял руку и прикрыл ей глаза от слишком яркого солнечного света. Ацуши икнул. — Вы… ты живой?.. — Разумеется живой, а ты что подумал? — удивился Фицджеральд и с видимым неудовольствием осмотрел себя. — Ну вот, а это была любимая рубашка… Не переживай, кровь не моя, а твоя. Ночью ты разбушевался и мне пришлось стрелять, а делаю я это без промаха. Хорошо, что на тебе всё быстро заживает, правда? Теперь стала понятна ломота в теле: ружьё стреляло вовсе не конфетами. И всё-таки вместо гнева Ацуши затопило облегчение. Он изо всех сил затолкал слёзы поглубже и прокусил щёку изнутри, чтобы вкус крови привёл в чувство. Вглядевшись в его лицо, Фицджеральд вдруг странно усмехнулся, быстро стянул с себя испорченную рубашку и накинул Ацуши на плечи. Стало теплее и запах чужого тела и одеколона окутал Ацуши невидимым облаком. Он икнул снова. — Какой же ты плакса, — сказал Фицджеральд непривычно мягким тоном. — Всё в порядке, никто не умер. И следующей ночью тоже никто не умрёт, я это гарантирую. С чего ты вообще решил, что твой тигр — людоед? Вообще-то он весьма милая тварь, которая воровала с чужих огородов тыквы. Странно, что твои учителя в Агентстве забыли об этом сообщить. — Тык…вы? — Полезный овощ, кстати, и у нас на Хэллоуин из него делают украшения, — весьма бодро для недавно умирающего Фицджеральд встал, потянулся и принялся осматривать ружьё. — Ух, всего десять патронов на тебя ушло… Неплохо. Через парочку ночей сведём к нулю. Ты как, двигаться можешь? Ацуши прислушался к себе: регенерация работала как надо, шевелиться было уже не так больно. Голова, правда, ныла и ужасно хотелось есть, но это мелочи по сравнению с тем, что творилось вокруг. Желудок громко заурчал и Фицджеральд с радостью подтвердил, что поесть им всем не помешает. Пока Ацуши разбирался со своим сложным внутренним миром и пытался встать, он ушёл на кухню готовить завтрак. Небрежно прислонённое к стене ружьё вызывало сложные чувства и его Ацуши обошёл по широкой дуге, когда до конца восстановил силы и рванул в свою комнату мыться и переодеваться. Когда же вернулся, то на кухне появилась ещё и Люси — целая, невредимая и крайне деловая. Она заваривала для Фицджеральда кофе и рассказывала, как тигр плохо себя вёл в мире Энн, совсем не желал играть с ней в куклы. Фицджеральд просил передать то соль, то перец, что-то негромко напевал и в целом выглядел совершенно довольным жизнью. — Наконец-то! — Люси грохнула по столу тарелкой, в которой лежало… сырое мясо. — Ешь давай. Сначала это, потом уже вкусное. Давай-давай, не смотри на меня так. Не то чтобы Ацуши хотелось есть сырое, но тигр явно считал иначе. Аппетит разыгрался не на шутку и он вкидывал в себя всё, что Люси ему подкладывала. Всё это время Фицджеральд невозмутимо пил кофе и читал газету. На нём была чистая рубашка, которую ему явно откуда-то достала Люси. Оба, похоже, не считали подобное чем-то выходящим за рамки рабочих отношений. Примерно в таком режиме прошло несколько дней (и ночей) полной луны. Фактически, конечно, луна была полной только один раз, но её влияние на тигра спадало слишком медленно, чтобы рисковать. Днём Ацуши спал, ел и порывался починить сломанные вещи, но его отгоняли и назидательно говорили, что всё материальное — временно, и вообще заказать новую мебель дело пары минут, успокойся уже. Ночью выходил тигр и бился с Фицджеральдом, с каждой попыткой всё менее охотно. Кому бы понравилось проигрывать снова и снова? «Они не враги» — повторял Ацуши перед тем как заснуть. «Я не хочу их убивать», «почему ты злишься?» и «давай будем друзьями», эти фразы сменяли друг друга, как на карусели. Сложно сказать, прислушался ли к ним тигр, но в последнюю ночь он даже позволил Ацуши «выглянуть» и увидеть Фицджеральда своими глазами. Несколько мгновений тигр не шевелился, а затем подошёл ближе и… понюхал ладонь мужчины. Не откусил, не попытался прыгнуть. На это проявление дружелюбия Фицджеральд только хмыкнул и медленно коснулся мохнатого лба кончиками пальцев. Очень удачно в этот момент забрезжил рассвет.