Камень преткновения

      Апфель уже несколько дней лежит в больнице, а результата никакого: шея со спиной всё также болят, он всё ещё прикован к постели. В день поступления в больницу, лечащий врач к нему и правда заходил ещё раз, проверял его состояние и самое главное – ноги.       – Попробуйте пошевелить ими, – говорил Тэдди, задирая вверх белоснежное одеяло и смотря на ноги. На них пестрились огромные плывущие синяки.       – Не получается, – говорил каждый раз Апфель после нескольких попыток, – я их не чувствую.       И тогда доктор Эванс просто вздыхал, обратно укрывая ступни.       И так каждый день, врач приходил, проверял, грустил и уходил.       Но на следующий после нескольких дней он пришёл, и стал ещё раз проверять ноги, на этот раз сказав:       – Придётся вам потом ходить на костылях... Всю неделю задаюсь, чем хоть вам ноги отбили?       – Не знаю. Чем-то тяжёлым. Я не смотрел, – вспоминал Апфель.       – Вам повезло. Ходить сможете. Но по результатам рентгена... Точно не скоро, – Эванс рассматривал полученные снимки с рентгена, и молодой человек даже попытался заглянуть врачу через плечо. Не очень было видно, но он сразу заметил, что у костей были какие-то странные трещины, – Кстати, в регистратуре какой-то человек хотел к вам в палату зайти. Вы знаете таких? Может, ваш родственник?       Апфель догадывался, кто это мог бы быть.       – Как он выглядит? – он слегка приподнялся на локтях, даже несмотря на поставленную капельницу. Было больновато, но он терпел.       – Тихо-тихо, я же говорил вам, не поднимайтесь, – рукой врач Апфеля снова уложил на кровать, – иначе станет только хуже. У него чёрные волосы, забраны назад, такие же футболка, штаны и обувь. Говорил он спокойно, но довольно громко и отчётливо. Особого я больше ничего не приметил.       – Я его знаю! Мне нужно с ним встретиться. Срочно, – настойчиво просил Апфель.       – Вы уверены, что вам стало лучше? Я попрошу его пропустить к вам, лишь бы с вами ничего не случилось.       – Да, мне гораздо лучше.       Врач встал и довольно торопливо вышел из палаты.

***

      Виктор несколько раз пытался достучаться до человека, сидящего в регистратуре. Не кричал, не истерил, но ему говорили одно и то же:

"Извините, к нему сейчас нельзя заходить в палату."

      Тогда он просто сел на небольшой диванчик и начал что-то быстро строчить в телефоне, пока не услышал не очень уверенный голос:       – Прошу прощения...       Парень поднял голову и отложил телефон. Перед ним стоял молодой врач, лет примерно двадцати пяти. Волосы были словно цвета карамели и забраны в небольшой хвостик, глаза будто два изумруда, а лицо выделялось слегка курносым носиком; оно мило вздирало вверх. От него пахло чем-то мятным, и не сразу можно понять, какой он тип, но эта мята перебивалась очень заметным запахом горячего тодди. Помечен. И видимо, недавно, ведь запах настолько сильно вдарил в нос, что Виктор хотел поморщиться, но неприлично так делать рядом с человеком, от которого так и пахнет.       – Я видел, вы хотели попасть в палату к Апфелю Крауну, верно?       Парень кивнул в знак согласия.       – Я его лечащий врач, Тэдди Эванс. Я могу договориться, чтобы вас пропустили к нему.       – Спасибо вам, – поблагодарил Виктор врача. От этого даже немного настроение повысилось.

***

      Эванс всё же сумел договориться с регистратурой, и Виктор вместе с ним уже шагал в сторону палаты, где лежал Апфель.       – Потом мне это вычтут из зарплаты... – вполголоса сказал Тэдди, от чего Виктор остановился и начал шариться в своих карманах. Он достал небольшую пачку денег, припрятанную на случай экстренной ситуации, и незаметно для остальных показал их врачу.       – Возьмите, – сказал Виктор тоже вполголоса.       – Нет-нет-нет, я не занимаюсь взятоничеством, – Тэдди медленно отодвинул от себя руку с деньгами, – это ваши деньги, не мои.       Парень тогда взял Тэдди за запястье и положил ему на ладонь деньги.       – Как чаевые, – шепнул Виктор.       Поглядев вниз на пачку евро, Эванс стоял в ступоре.       – А вы не думали, что я, например, не один живу? Меня же могут заподозрить...       – Как чаевые, – уже громко ответил Виктор.       Врачу больше ничего не оставалось, кроме как положить пачку к себе в карман медицинского халата и горестно вздохнуть. Дальше они уже шли молча.

***

      Дверь приоткрылась и показалась знакомая голова.       – Виктор! – попытался Апфель встать с кровати, но резко схватила боль в спине, из-за чего пришлось ему медленно сползти вниз.       – Тихо-тихо-тихо, я же вам говорил, не поднимайтесь! – выбежал из прохода Эванс, стоявший позади Виктора. Он встал рядом с Апфелем и проверил, не съехал ли катетер, а потом и вовсе обратился к самому Витторио, – Пожалуйста, присмотрите за ним.       – Хорошо, – ответил Виктор врачу, уже отходящему от пациента, – постараюсь присмотреть.       Парень только успел войти в палату, как дверь тут же легонечко захлопнулась, и в комнате стало так тихо, что были слышны только шум и чьи-то разговоры издалека.       Молодой человек уже сравнительно выглядел получше, чем тогда, когда его выносили из заброшенного здания, немного приободрился и порумянился, но всё выглядел таким же бледным и худым; видно, румянец на щеках появился у него из-за появления Виктора.       – Апфель... Проблема есть небольшая, – парень присел на кровать рядом с Апфелем, положив свою ладонь на его пальцы, – понимаешь... Тебе нужен кто-то вроде телохранителя.       – Зачем? Я что, так важен?.. – румянец тут же пропал.       – Ну, вообще-то, ты переспал с сыном дона мафии, то есть со мной, а это значит, что мафиози из Д'Анджело начнут считать, что между нами что-то есть. А если и нет, то тогда они продолжат в прямом смысле выбивать из тебя ответы на вопросы. Например, сколько я тебе отвалил за такую непыльную работёнку.       – ...Если и так, то всё равно, зачем мне телохранитель? Я не президент и не дон... – молодой человек вздохнул, подрагивая.       До сих пор очевидных намёков не понимает.       – Хорошо, давай так, – Виктор подсел чуть поближе, – я хочу проводить с тобой больше времени. А данная работа "телохранителя" мне позволит скостить какое-то время от моей... работы.       – Нет, Виктор, – Апфель убрал куда-то на грудь руку, на которую Виктор клал свою ладонь, – я считаю, тебе нужен кто-то другой. Получше меня.       – С чего ты так решил?       – Я не чувствую, что между мной и тобой что-то есть. В смысле... В смысле, я обычный студент, что уж там, год назад приехал в этот город, даже не зная, что тут вот такое творится, а ты – довольно влиятельное лицо в этом городе...       – Влиятельное лицо, – усмехнулся Виктор, – меня так ещё никто не называл. Какое ж я влиятельное лицо, мне до такого призвания ещё расти и расти.       – Мафия же заправляет этим городом.       – Но не я.       Апфель ещё раз вздохнул, на этот раз тяжелее.       – Я всё равно тебе не пара, Виктор.       – Если так считаешь ты, то не значит, что так считаю я. Я буду твоим телохранителем и точка.       Апфель думал, что вообще не претендует ни на роль любовника, ни на роль второй половинки. Он до сих пор не понимал, почему именно на него обратили внимание, ведь в этом мире есть много умных омег, получше, чем он, но Виктор почему-то выбрал именно его и теперь будет носиться туда-сюда за ним, как хвостик.       На что он годится? Разве что только на те вещи, которые произошли две недели назад. А о каких влюблённостях, чувствах, вообще может идти речь? Но если бы Виктору было всё равно, он бы ни за что не поехал спасать Апфеля. Зачем вообще жертвовать собой ради кого-то такого глупого, невнимательного, легкомысленного человека, как он?       Постепенно ком в горле начал удушать молодого человека, а к глазам подкатывались слёзы, он больше не мог смотреть нормально на Виктора, как на обычного человека.       – Я такая обуза... – тихо проговорил вслух Апфель. Его тон голоса с каждым словом всё больше начинал дрожать, он стал настолько тоненьким, что можно было было сравнить с всхлипами, которые тотчас же после произнесённого предложения полились словно рекой, как и слёзы.       – А вот плакать незачем, – Виктор начал пальцами убирать у Апфеля скатывающиеся слёзы, – всё равно ты ничего уже не поменяешь. Ты же хочешь быть со мной вместе?       – Не знаю... – шмыгнул носом молодой человек, – Я же только помешал...       – Ну-ну-ну, начинается. Не надо во всём винить только себя. Так ты принимаешь моё предложение?       Недолго думая, Апфель ответил:       – Угу...       Витторио заметно улыбнулся. Это то, что он хотел услышать от него.       Апфель понял, что даже если он откажется и в этот раз, то ничего не изменится – это он понял тогда, когда он забрал свою "компенсацию", которую почти так и не потратил, лишь прикупил продуктов и оставил остальное прозапас, и тогда, когда Виктор предложил ему заняться сексом с ним. Отказывать таким людям бесполезно, ты будто с кирпичной стеной разговариваешь, а толку никакого.       И это то, что люди привыкли называть "любовью"? Любовь – это когда человек заставляет тебя против твоей воли принимать те решения, которые ты не хочешь? Любовь – это когда человек жертвует своим временем на тебя вместо важных вещей? Любовь – это когда из-за твоего же неверного действия, тебе стараются делать лучше?       Апфель не считает это любовью, скорее некой одержимостью.       – Ты скажи, как хоть тебя похитили-то? – поинтересовался парень.       – Они мне сказали, что наблюдали с самого начала за нами... Там, на холме...       – Вот ведь сукины дети, – проворчал Виктор в сторону от Апфеля, – а дальше?       – Я спокойно возвращался из университета к себе домой, открываю ключами дверь, а там... Уже стояли они. Я ничего не успел сделать, поверь мне...       – Конечно, я верю. Они ещё поплатятся, – Виктор сложил руки, – что над невинным человеком посмели надругаться.       И вдруг, Апфеля осенило.       – А девочку там, в том здании, ты случайно не видел?       – Видел. Белокурая такая?       – Да. Что с ней случилось? Неужели ты её...       – За кого ты меня принимаешь? Я подручный, а не бессердечный ублюдок, как мафиози из Д'Анджело. Приказал, чтоб её даже пальцем не трогали, и спокойно вывели из здания, а тебя посадил в машину и также приказал ехать в сторону больницы.       Так вот почему молодой человек оказался здесь. Несколько дней подряд он задавался вопросом, почему он в больнице, и в голове у него была такая гипотеза, что привёз его сюда никто иной, как сам Виктор. К сожалению или к счастью, гипотеза подтвердилась лишь частично, но тем не менее, она оказалась правдивой, в каком-то плане.       Апфель облегчённо выдохнул. Он хотел бы, конечно, отблагодарить Анджелу за предоставленную помощь, но из-за слабости в своём теле и от потери сознания он не успел даже сказать на прощание стандартное "спасибо", которое произносил каждый раз, когда девочка приносила ему еду.       – Пока попрошу врача, чтобы докладывал мне о твоём состоянии. Мне очень важно, чтобы ты как можно скорее выздоровел. Если хочешь, буду приносить еду хоть каждый день.       – Не надо, – улыбнулся сквозь медленно текущие слёзы Апфель, – у тебя есть дела поважнее.       – Нет, самое важное дело – это твоё здоровье.       Этот человек и правда хочет заботиться о нём, как о маленьком ребёнке. Ну а Апфелю оставалось только вслед глупо улыбаться, не зная, чего ожидать от Виктора. Он может столько тузов из рукавов достать, что молодой человек начнёт сомневаться, что его действительно любят, а не используют ради определённого момента как приманку.

***

      Спустя две недели Апфеля наконец-то скоро выписывают. За это время он столько раз пытался пошевелить ногами, что и десяти пальцев не хватит сосчитать. В какой-то из дней, у него всё же получилось один раз пошевелить пальцем, и даже это для него стало особым достижением, а пятью на обеих ступнях – так уж тем более.       Его быстренько перевели из реанимации в обычную палату на одного человека, и в какой-то степени молодому человеку было даже немного тоскливо и одиноко. Он общителен и приветлив, но он прекрасно понимал, зачем это делают, ведь теперь рядом со входом в палату попеременно стоят мафиози из Моретти, охраняют его, словно он – ценное сокровище. Но конечно же, это опять Виктор заволновался и утвердил своё решение на это.       За это время Апфель успел сдружиться с Тэдди, и тот довольно долго оставался у молодого человека в палате, чтобы поговорить по душам. Эванс даже как-то показал укус на шее, который Апфель почему-то принимал за синяк, и рассказал о своей счастливой новости, у которой есть и свои минусы:       – Мне вскоре придётся уйти из больницы, – говорил Тэдди, сидя рядом с Апфелем на кровати, – и потом придёт другой врач. Какой уж, я понятия не имею, но я знаю одного ворчливого такого, по секрету, надеюсь, он тебе не попадётся.       – А почему ты уходишь?.. Тебя увольняют? – печально спрашивал Апфель.       – Ранний декрет, – улыбнулся Эванс.       – Ого, поздравляю! – молодой человек придвинулся поближе к врачу и обнял его.       – Хе-хе-хе, спасибо, – поблагодарил Тэдди.       И правда, Тэдди не соврал, к Апфелю действительно потом пришёл другой врач, но тот был немного построже и щепетильней относился не только к пациенту, но и к одному постоянному посетителю. Кстати, о нём.       Виктор иногда навещал молодого человека, приносил всякие вкусности, которые не были запрещены в больнице.

***

      – Как ты? – постоянно, почти каждый день спрашивал Апфеля Виктор данный вопрос, – Ничего не болит?       – Да нет, не болит, меня скоро выпишут. Вон, видишь, уже и на костылях ходить учусь, – Апфель указал рукой на стоящие рядом с небольшой прикроватной тумбой костыли.       – Я обязательно тебя подвезу домой в день выписки, – Виктор прислонился губами к носу Апфеля, отчего тот широко улыбнулся. За это время парень учился любить, и с молодым человеком у него это получалось лучше, но дальше небольших незаметных поцелуйчиков в больнице романтика не заходила. А Виктору хотелось больше, чем это.       Конечно, молодой человек не так представлял себе любовь, он либо её видел по телевизору, либо сам испытывал раньше какие-то чувства к другим во время течек, а так он не мог понять, как же проявляется любовь со стороны другого человека.       Да, он знал про родительскую любовь, но про любовь от человека, которому ты нравишься, он не имел представления.       По телевизору почти всегда показывают одну и ту же схему: вот женатая пара, потом у них скандал, потом ещё всякие проблемы, а у друга главного героя вот тоже такие же преграды в жизни, а нет, женатая пара помирилась, у них всё хорошо, ребёнок, семья, и счастливый конец.       А как они познакомились? Как они поняли, что могут жить вместе? Как они узнали, что подходят друг другу?       И вот такие истории почему-то типичные мелодрамы стараются умолчать, приводя всё к одному: не ссорьтесь с любимыми и близкими, а если поссорились, то помиритесь, пусть у вас всё будет хорошо. Как-то наигранно и неинтересно.       А у Виктора так тем более никакого опыта раньше не было; он говорил, что встречал каких-то смазливых по его мнению омег, но те ничем его не привлекли. Благо, что отец не заставил выбирать из невесток кого-то своего, а оставил данный выбор за своим сыном – пусть женится или выйдет замуж за кого угодно, лишь бы это не был кто-то из Д'Анджело и лишь бы не обворовал всё дорогое.       Парень хочет рассказать дону о том, что у них с Апфелем начались какие-никакие, но отношения, но он не знает, считает ли это сам Апфель отношениями, или просто забавой над истинными чувствами одинокого человека.       Мать Виктора погибла после родов, и, как утверждает сам Кристиано, она только мельком успела взглянуть на собственного сына и навсегда закрыла свои глаза. Виктор рос в отцовской любви и заботе, но никогда не чувствовал материнской, потому он в какой-то степени такой жёсткий и резкий в своих действиях; Кристиано приучил его работать быстро и без всяких "отложу на потом", всё только здесь и сейчас. И из-за этого он не знал, как же лучше сделать Апфелю, и метался туда-сюда в своих размышлениях. Даже тут, в больнице, он не мог определиться со своими мыслями.       Виктор начал расстёгивать большие пуговицы на пижамной рубашке Апфеля, но где-то на середине гладкие и худощавые руки остановили его:       – Виктор, не надо. Мы в больнице, – Апфель смотрел на Виктора слегка встревоженным взглядом.       Виктор вздохнул.       – Не обижайся, когда-нибудь я дам тебе возможность расстегнуть мне рубашку. Но не здесь, – молодой человек приложил голову парня к своей груди. Стучало. Отчётливо и громко. Виктор уже начал думать, что это именно его сердце бьётся так сильно.       – Я надеюсь, – успокаивался Виктор, – тебе сегодня что-нибудь делали? Упражнения там, что ещё в больницах обычно делают...       – Массаж ног и спины, – Апфель стал снова застёгивать пуговицы на рубашке, и Виктор поднял голову.       – Тебе ведь до сих пор больно от удара плёткой?       – Нет-нет, давно уже перестало болеть. Но всё ещё напрягает след, он не проходит никак. И я это чувствую.       – А всё остальное? Ну, кроме этого? Ты вроде жаловался, что у тебя шея, позвоночник и ноги болят.       – Шея тоже прошла уже, у ног внизу где-то швы от операций остались. А вот позвоночник так и побаливает.       – Давай и я тебе тогда массаж сделаю?       – Не надо, Виктор. Врач застукает.       – А жаль.       Виктор, сам того не замечая, становился всё непредсказуемнее в своём характере: он узнал те черты, которые раньше никогда не встречал и обычно ему не присущи. Он – просто маленький грецкий орешек, но самый твёрдый и упористый, а таких не так-то просто расколоть.       Он понял, что единственные комфортные места, которые помогли бы узнать себя намного лучше – это те места, что рядом с Апфелем.

***

      Апфелю не терпелось уже выйти из больницы. Был бы тут врачом Виктор, или вернулся бы Эванс, попросил бы подольше ещё отлежаться. Но с новым врачом Апфель не смог найти контакт.       Молодой человек уже был готов, несмотря на то, что ещё пока было только девять часов утра. Он сидел на заправленной кровати, махая ногами и сидя в телефоне, и рядом с ним лежал пакет вещей, сложенных очень аккуратно и бережно.       Ноги ещё до сих пор не оправились после полученной травмы, и ступать на пол босыми ступнями было больно. Каждый раз, как Апфель пытался самостоятельно ходить и без костылей, его ноги слабели и дрожали. Ему перевязывали пятки бинтами, но даже так было больновато, так что пока придётся ходить на костылях, пока ноги полностью не оправятся.       Пришёл врач. Пробурчал что-то про выписку, дал какие-то бумажки, сказал, чтоб Апфель в следующий раз был осторожнее, и ушёл.       Видно, он очень куда-то торопился. Но это не так уж и важно.       Важно то, что теперь Апфель вернётся в свой родной дом, и он надеется, что больше на те же грабли не наступит.       Осталось дождаться Виктора, если он сможет приехать.

***

      Спустя несколько часов, дверь всё же отворилась, и Виктор вошёл в палату. Он выглядел каким-то красноватым, то ли он на кого-то наорал, то ли куда-то бегал, но в руках абсолютно ничего нет.       – Привет, – спокойно поздоровался Апфель и вытянул руки навстречу Виктору, который уже подошёл к молодому человеку и принял объятия.       – Привет, – Виктор незаметно для Апфеля тихонько поцеловал его в волосы, – ты уже готов?       – Конечно, ещё давно.       – Давай я тебе помогу, – Виктор взял в руку рядом лежащий пакет и помог встать Апфелю. Апфель только прижался к груди Виктора и как беззащитный котёнок вцепился в чёрную футболку, – что такое? Передумал выписываться?       – Нет... Просто ноги как будто ватные. Ты какой-то очень красный. Что-то случилось?       – А, да... Ничего особенного. Бегал.       – Врёшь же, – Апфель посмотрел на Виктора вопросительным взглядом.       – Да правда, ничего особенного. Не стóит так переживать за меня.       – Это как-то несправедливо. Ты за меня переживать можешь, а мне "не стоит".       – Давай особо на этом не зацикливаться, – Виктор подал Апфелю костыли, стоящие около той же тумбочки, – если ты так сильно хочешь домой, то стоит поторопиться.

***

      В машине было спокойно. Но Апфель всю поездку предавался воспоминанию. Как Виктор старался не навредить ему и быть более плавным в своих движениях, как сам молодой человек сначала этого сильно боялся, а потом к этому постепенно начал привыкать...       Апфель обернулся на подлокотник, и там, благо, больше ничего не лежало, а значит, Виктор и правда давно избавился от презерватива. Но тогда как же мафиози из Д'Анджело его смогли заподозрить и вычислить?..       Вариант был только один, и Д'Анджело его сказали сразу же: просто следили за машиной до самого дома, потом несколько дней анализировали график и поведение, и после пробрались внутрь квартиры с помощью пожарной лестницы, располагавшейся на правой боковой стороне многоэтажки, которая соединяла балконы, находящиеся на разных этажах, а дальше и так уже понятно, что произошло. Такое хочется как можно скорее забыть, как страшный сон, но, похоже, это не забудется никогда.       Несколько дней мафиози пытались добиться от Апфеля хоть каких-то внятных ответов, но от полученных травм невозможно было связать все мысли в одно предложение.       Да и что он может им сказать? Что просто переспал с человеком, который несколько дней его знакомил с городком, о котором не знал год, погружаясь в основном только в учёбу?       Конечно, в квартире, подаренной родителями, оставаться было опасно, но это было единственное доступное для него жильё. К тому же, теперь рядом с ним будет сосед, который поможет ему при трудностях и неудобных ситуациях.

***

      Апфель, как только увидел лестницу, понял, что рядом с ним нет Виктора, а открывать кое-как костылями дверь в подъезд, чтобы вернуться назад, было бы сложно, и он бы получил кучу ссадин и синяков. Но Виктор же сказал, что проводит его до квартиры, неужели у него экстренная ситуация или он просто уже не хочет ему помогать?       Пока только молодой человек продумывал, как будет самостоятельно подниматься, раз уж так получилось. В одну руку он взял два костыля, а другой держался за перила, и через колющую боль в пятках он начал пытаться медленно подняться по ступенькам бетонной лестницы.       Внезапно, из-за двери послышался грохот; чьи-то тяжёлые вещи стали толкать её.       – Куда ж ты сам-то поднимаешься? – как-то серьёзно спросил голос снизу.       Апфель остановился и повернул голову. Краем глаза он заметил, что это Виктор. Хорошо, что он не уехал, но тогда почему он задержался?       И тогда Апфель увидел, что Витторио держал в руках чёрные кожаные чемоданы.       – Подожди. Зачем ты взял с собой чемоданы? Ты ко мне переезжать собираешься? – спросил молодой человек.       – Ты, видимо, уже забыл, что согласился на мою работу "телохранителя", – Виктор быстренько подошёл к Апфелю и поставил чемоданы вниз, на ступеньку.       – Но ты ничего про это не говорил.       – Знаю, но если бы я про это тебе рассказал в больнице, я боялся, что у тебя поднялось бы давление.       Молчание.       – Нет, – спустя какое-то время Апфель отошёл от ответа Виктора, – у меня прямо сейчас оно поднимется.       – Так, – парень отобрал у Апфеля костыли, – давай начнём подниматься быстрее. Скажи номер квартиры.       – Пятьдесят четвёртая, – сказал молодой человек, между тем как Виктор придерживал его и нёс его костыли, пока они поднимались наверх. И правда, так было намного легче, и боль почти не ощущалась, по какой-то причине.

***

      С Витторио Апфель добрался до своей квартиры довольно быстро, но тут же вспомнил, что у него нет ключей.       Раздался рядом звякающий звук, точно похожий на тот предмет, что молодой человек искал.       – Вот они, – Виктор подал ключи Апфелю, – когда я тебя посадил в машину тогда, я первым делом стал вместе с другими обыскивать здание. Ты обычно с собой берёшь небольшой рюкзачок, верно?       – Да, – припоминал Апфель, – а где он сейчас?       – Не волнуйся, сейчас он пока у меня лежит в комнате, потом приеду – заберу. Телефон тебе новый купим.       – В смысле телефон?..       – В том смысле, что мафиози тебе его сломали. И даже сим-карту не поленились вытащить.       – Вот блин! – отвернулся Апфель. Было обидно и неприятно, в особенности от того, что там были записаны номера его родителей. Они хоть и нечасто ему звонили, как и он им, но каждый звонок от них приносил радость и какое-то успокаивающее чувство, а если звонила мама, то тогда счастью не было предела, – Надеюсь, мои другие вещи оттуда не пропали?       – А ты особо ценного ничего и не носишь там. Толстые тетрадки да и только. Как я помню, ты говорил, что они к тебе ворвались в дом, правильно ведь?       – Правильно, – спасибо Виктору, что додумался припомнить про квартиру, и молодой человек начал поспешно поворачивать ключом в скважине, – я так предчувствую, они у меня ещё и там украли какие-то вещи?       – Точно, они забрали твои деньги и технику.       От этого предложения звук вытаскивания ключа из скважины был слегка жёстче.       – Не злись, мы обязательно тебе выплатим все потери, включая телефон.       – А пока я на что жить буду? – как-то встревоженно спросил Апфель.       – Холодильник полный.       – Сам проверял?       – Конечно.       Апфель нажал на ручку двери, и открыл её. Ох, родной тамбур, будто молодой человек его не видел несколько лет, а не две недели.       И самое главное, что пока только в тамбуре, кажется, все вещи на месте.       – Ты проходи тогда, – Апфель уже стоял напротив небольшой полочки с обувью, и осторожно снимал свои кроссовки, – раз уж ты теперь здесь жить будешь.       – Нет, подожди. Чемоданы.       – А, да, точно.

***

      Спустя какое-то время, пока Виктор успел сходить за чемоданами, Апфель осматривал свою квартиру... Скорее то, что от неё осталось.       Конечно, все оставшиеся вещи были положены на своё законное место, но в каждой комнате будто чего-то не хватало, словно крупицу жизни взяли и вырвали.       И от этого Апфелю становилось ещё больнее.       Небольшой плюс только из этого всего в том, что ему поставили за время его пребывания в больнице новые окна и дверь на балкон. Да и то, этот плюс настолько был незначителен, что не заметить его было очень легко.       Молодой человек присел на кровать в своей небольшой спальне. Даже маленький плазменный телевизор украли, хоть он и стоит сущие копейки для мафиози, они видели вещи и подороже, но деньги нужны и важны всегда, независимо от цифры.       Между тем, Виктор спокойно оставил свои чемоданы на входе, снял обувь и тоже решил пройти в комнату Апфеля.       Совсем простенькая, но лучше, чем ничего. Напротив кровати стояла стенка, состоящая из полок, шкафов и отделений, а рядом с той же кроватью стоял небольшой столик, на левом краю которого лежала стопка больших папок с тетрадями и разных книг. А под тем же столом стояла небольшая мусорная корзина, куда можно будет спокойно выкинуть свои планы на будущие покупки.       – Насчёт места для сна... Я могу тебе предложить поспать на диване в гостиной... – Апфель тёр щёку от смущения.       – А что, в кровати не поместимся? – поднял вверх одну бровь Виктор.       – Мы не настолько близки, чтобы спать в одной кровати.       – А мне кажется, что наоборот. Тебе же даже лучше будет.       – Тебя не уговорить... – вздохнул молодой человек.       Виктор посмотрел вниз на носочки Апфеля. Миленькие, с котятками. Но не котята больше волновали парня.       – Я где-то тут бинт оставлял, нужно бы ноги по-новой перевязать, – хотел было Виктор уйти в ванную в поисках бинта, как вдруг его остановил всего лишь один вопрос.       – Зачем?       Парень повернулся назад.       – Я заметил ещё в больнице вчера, что у тебя бинт стал грязноватым. Да и не вижу, чтобы он туго был навязан.       – Правда? – Апфель оттянул один из носков, чтобы посмотреть, а потом и вовсе снял. Здесь Виктор не соврал, бинт действительно слегка подпортился, всё-таки, день его уже носит, – А, да. Так ведь туго будет даже хуже, потом болеть начнёт, когда бинт сниму.       – А ты хочешь в университет ходить по час, а может, даже два?       – Я пока на дистанционном, – Виктор сделал такое лицо, будто впервые слышит слово "дистанционный", – проще говоря, я постоянно буду дома, и идти в универ мне будет незачем, ведь задания я могу получать прямиком из ноутбу- ах да, у меня же его нет...       – Вот-вот, – покачал головой Виктор, – куплю тебе заранее. Ты уже там всем сообщил, что пока не сможешь учиться в заведении?       – А кому там сообщать? Ну... Куратору сообщил, старосте тоже. Кому ещё сообщать...       – И правильно, чем меньше людей об этом знают, тем лучше. Жди здесь, – с этими словами Виктор вышел из комнаты, направляясь в ванную.       Пока Апфель ждал Виктора, он задумался: почему сам Виктор так настаивает на том, чтобы они вместе спали в одной кровати?       Виктор, вроде как, даже не предлагал начинать отношения на новом уровне, но уже почему-то хочет лечь в кровать к человеку, с которым он знаком буквально где-то месяц с лишним.       И вдруг, молодой человек вспомнил слова Виктора в больнице: он говорил, что хочет проводить с ним больше времени, но тогда стоит другой вопрос: почему он принимает такие решения?       И не успев достаточно поразмыслить над этим в своей голове, уже подоспел и сам Виктор. Встав на колени, он снял носки с Апфеля и стал распускать бинт.       Лучше спросить всё же Виктора напрямую.       – Виктор, а почему ты так настаиваешь на то, чтобы спать со мной? Ты же понимаешь, мы и правда не так близки... – Апфель смотрел вниз и ощущал, как ему понемногу становится всё легче и легче.       – Ну, во-первых, я твой телохранитель-       – Телохранители не ложатся при первой возможности почти незнакомому человеку в кровать, – и Апфель снова отвернулся.       – Во-вторых, – продолжил Виктор, – у тебя больные ноги.       – Я могу поставить костыли рядом с кроватью.       – В-третьих, кто тебе сейчас перевязывает бинт: ты или я?       – Ты... – Апфель отвернулся.       Он слишком упёртый и даже не старается объяснить свои поступки. Зачем же это всё он затевает?       – Не волнуйся. Если ты думаешь, что я просто использую тебя, то зря. Попросишь – даже не притронусь к тебе.       – Но ведь... Это не совсем правильно.       – Не всё в мире идеально правильно. Что-то с одной стороны и может быть таковым, а с другой иметь те проблемы, которые ты даже можешь не заметить.       – К чему это?       – Да к тому, что даже если то, что я делаю – неправильно, то всё равно у этого есть свои стороны. Также и с моим предложением спать в одной кровати.       Апфель ничего не понял. Какие-то слишком растянутые и философские размышления, он говорит о мухе, а Виктор из этого раздувает слона, а потом опять лопает до размера мухи.       – Да и кстати, – продолжал парень, – твоя комната ближе к тамбуру, и если сюда кто-нибудь ворвётся, то я с лёгкостью смогу его обезвредить. А если я буду спать в гостиной, то тогда это произойдёт на несколько секунд дольше.       Ладно, это уже хорошее оправдание своим действиям.       Виктор за этот разговор уже успел снять старый бинт и постепенно натягивал новый. Но Апфелю всё это только сильнее сжимало, из-за чего он боялся, что после операции на ногах и на ступнях у него опять кости треснут.       – Ты есть не хочешь? – предложил Апфель.       – Пока нет. Но мне сейчас нужно возвращаться к отцу, иначе мне опять станут трезвонить во все трубки мира. Возможно, потом, как я приеду, захочу.       – Я тогда заранее сготовлю.       – Не надо. Потом, как приеду, сам из холодильника готовое достану. Тебе что врач говорил?       – Отдыхать.       – Во-от, а значит тебе в основном нужно лежать. А то ноги и так болеть будут, – Виктор сначала оставил бинт на полу и поднялся, чтобы достать ножницы, которые также стояли на столе в небольшом стаканчике, и снова опустился на колени, чтобы отрезать бинт.       Виктор, конечно, может говорить дельные советы и заботиться об Апфеле, но сам молодой человек до сих пор не понимал некоторых вещей.       Может, Виктор сам не может объяснить свои поступки, но и не может передумать, думая, что слишком поздно?       – Попробуй теперь встать, – сказал Виктор и сам приподнялся.       Апфель самостоятельно попытался подняться с кровати, и на момент он подумал, что у него уже получилось и без костылей, но... Он тут же упал прямо в объятия Виктора.       – Ничего не ощутил? – спросил парень, глядя вниз на Апфеля.       – Только тепло... – ответил молодой человек, съёжившись около груди Виктора.       – А боли?       – Думаю, что нет.       – Давай сделаем так, – Виктор бережно взял за руки Апфеля и отошёл где-то на шаг от него, – попробуем походить по комнате таким образом.       Виктор и Апфель, держась за руки, ходили по комнате вперёд-назад, от кровати до стены и обратно, и молодой человек заметил, что так и правда стало легче, и боль в пятках почти не ощутима для него. Но ведь когда Апфель снимет бинт, то в пятках опять будет колоть, будто тебе туда ножиком тыкают, и что же теперь делать?       – Через сколько примерно-       Виктор хотел что-то спросить, но вдруг из кармана его штанов раздался по всей комнате гудок телефона. Одной рукой он всё ещё держал за руку Апфеля, а второй достал телефон из кармана и ответил на звонок.       – Алло.       – Да что с тобой происходит, Витторио? Куда ты всё время сбегаешь? – знакомый голос снова задавал глупые для Виктора вопросы.       – У меня не может быть других дел помимо мафии?       – Нет, ну ты пойми, я не ради себя тебе звоню, а ради tuo pa-       На конце той линии было слышно мямлянье отца, которое Виктор никак не смог разобрать.       – А, уже всё равно? Тебе повезло, tuo padre сегодня почему-то очень весел. Но всё же, если ты не вернёшься максимум через два часа в кабинет к дону, то тебе мало не покажется!       – Cirque du Soleil какой-то, – сказал Виктор, убрав телефон от уха и нажав на кнопку завершения вызова, – так вот. Через сколько примерно дней у тебя ноги полностью восстановятся? Или тебе не говорили?       – Говорили, что, может, через несколько дней, может, через неделю... Ты иди давай, наверняка тебя уже там заждались.       – И ты меня прогоняешь, – вздохнул Виктор и устремил свой взгляд в сторону, показывая при этом свой неаккуратный нос с небольшой горбинкой ближе к его середине.       – Я не прогоняю. Просто не хочу тебя задерживать, – Апфель подошёл чуть ближе и рукой дотянулся до носа Виктора. Он начал гладить пальцем нос, особенно в том месте, где выпирала горбинка, и тут же сам Виктор горячо схватил руку и поцеловал её, отчего молодой человек только улыбнулся.       – Я скоро приеду. Ты как, сам без меня справишься?       – Конечно справлюсь! – твёрдо и решительно ответил Апфель, – Пока буду только читать полученный материал из универа. А хотелось бы через весь недостающий материал пройти и записать всё самое важное...       – Хм... – Виктор задумался, опустив взгляд вниз, – Куплю тебе ноутбук сразу же после того, как отцу отчитаюсь.       – А это не опасно? Ну, полицию же могут вызвать...       – Даже полиция у нас на побегушках. Не вся конечно, только участковые и офицеры какие-нибудь, но прикрыть могут. Детективы и всякие следователи нас крайне недолюбливают, ибо мафия не любит после себя оставлять следы происшествия, только жертв. Ладно, всё, я побежал, – Виктор помог присесть Апфелю обратно на кровать и сам тут же ринулся к тамбуру, но в дверной раме остановился, и сказал напоследок, – ты постарайся пока опираться только на предметы и стены, и у меня ещё запасные ключи от этой квартиры.       – Хорошо, – ответил Апфель. Он смотрел на то, как Виктор торопливо надевает свою обувь и быстренько уходит из квартиры, после этого закрыв дверь на замок и нажав на её ручку для проверки.       Молодой человек выдохнул и плюхнулся спиной на кровать.       Даже мама, самая заботливая женщина на свете, его так сильно не опекала, как Виктор. Откуда в нём столько всей этой опеки?       Может, Виктор просто не знает, куда деть свою заботу, копившуюся много-много лет?       От этих раздумий Апфель даже улыбнулся и немного засмеялся, представляя у себя в голове, как Виктор обнимает его, словно огромного плюшевого медведя. Причём ещё с счастливой улыбкой.       Так, стоп. Тетради с теорией. Точно.

***

      Приехав в бар, где в основном сидели члены семьи Моретти, Виктор тут же направился в кабинет к дону, где его поджидала эта угрюмо скрюченная рожица Томаса, потопывающего носочком своего новенького ботинка.       Отец как-то странно выглядел: то ли он улыбался от наслаждения, то ли о чём-то задумался, то ли и вовсе выпил и вошёл в некий экстаз. Хотя, нет, третье лишнее, Кристиано пьёт только по праздникам. Не пристало дону распивать алкоголь хоть каждый день, это признак распутства и невежия в семье.       – Victorrio! Ах, как же я рад тебя видеть! Прости меня, грешного отца своего, за то, что не дал тебе возможности расправить свои крылья!       Несколько часов назад Кристиано с сыном разругались по поводу того, что Виктор собирается куда-то переезжать, а отец этого далеко не хотел. Он думал, что сын бросает семью, хотя ему несколько раз было оговорено, что теперь он станет охранять одного очень важного человека.       Какого? Да какая разница, Виктор родной особняк покидает, а кого он там охраняет и знать не хочется!       Именно из-за этого Виктор приехал в больницу к Апфелю весь красный от злости и гнева; это был один из тех самых редких случаев, когда у сына и отца был не просто конфликт, а целый скандал. Весь дом стоял на ушах.       – Не надо, – стал отказываться ладонью от объятий своего отца Виктор, когда тот стал подходить к нему и понемногу раскрывать свои руки, – лучше расскажите, к чему всё это.       – Thomas мне сообщил, что ты в последнее время странно себя ведёшь. Ох, как я раньше не замечал этого...       – Со мной всё в порядке.       – Да? Тогда почему я недавно слышал в трубке чьё-то сопенье рядом с тобой? – Том гневно выдохнул через нос, как бык.       – А ты ревнуешь или что?       – А почему я должен за тебя отчитываться? Чуть что, сразу Томас: "Томас, помоги", "Томас, принеси", "Томас, поехали", а как тебя попросили вернуться назад по-человечески, так всё, от тебя ни одного звонка. И все меня спрашивают, включая principale, где ты находишься, а я не знаю!       – Ты ради этого мне трезвонил тридцать минут назад?       – Тише-тише, – Кристиано пытался успокоить Виктора, – всё хорошо, просто мы за тебя сильно переживали, – потом подошёл к уху своего сына и шепнул, – я чего радуюсь-то: я так думаю, ты нашёл себе родственную душу?       – С чего бы вдруг? Откуда такие заявления? – Виктор посмотрел на Кристиано, подняв одну бровь вверх.       – Просто ты всё время куда-то уезжаешь, привёл miracolo ко мне, сюда, в кабинет, и смотрел на него очарованными глазами, а теперь куда-то собираешься переезжать. Всё это как-то странно, mio figilo.       – Я просто помогаю человеку, который этой помощи заслуживает. К тому же, давайте не забывать, что его похитили и пытали несколько дней. На него смотреть было больно и страшно, весь худой, бледный, на спине огромный след от плётки... А, или вам снова всё равно?       – Никогда бы не подумал, что такой человек, как ты, может проявить такое чувство, как сострадание к обычным людям. Неужели этот "miracolo" такой особенный для тебя? – Томас сложил руки.       – Он не коренной житель, ему сложнее.       – И? Какая разница, иностранец ли, коренной ли, ты обязан приезжать ровно во столько, сколько поставлено, и выполнять свой долг!       – Давайте мы установимся на том, – Кристиано хмыкал несколько секунд, будто напевая какую-то песенку, – что mio figilo будет оставаться чаще у того человека, "кто этой помощи заслуживает". А звонить мы ему будем только в случае экстренных ситуаций. Thomas, ты согласен?       Том фыркнул.       – Ладно, пускай катится хоть на все четыре стороны. Только больше мне пусть не звонит!       – Ещё кое-что. Я вернусь в особняк, но только чтобы забрать кое-какую вещь, которую там оставил. Возможно, mio padre, навещу вас, если не буду слишком занят, – Виктор поцеловал кольцо на пальцах Кристиано и спокойно вышел из кабинета.       Наверняка Томас щас там устроит такую истерику, что слушать его станет просто невозможно.

***

      Как Виктор приехал в особняк, много кто сразу стал реветь и плакать, в особенности дети и София с Патрицией.       Дети частенько называли Виктора "братом Тором", ведь он такой же сильный и могучий, как сам Тор, но Кристиано почему-то "дядей Одином" никто не называл, а называли по его имени.       Даже сейчас, ребята настолько сильно переволновались и запереживали, что, пытаясь друг друга отогнать, чтоб обнять ноги Виктора, просили, чтобы "брат Тор" никуда не уезжал, ведь они также слышали этот ужасный скандал. Конечно, он ведь произошёл абсолютно на пустом месте и выбесил только одного Виктора, который сначала пытался объяснить всё нормально, а потом не выдержал гиперопеки своего отца и стал орать; почти никогда в доме не слышали, чтоб Виктор орал на кого-то, в особенности на своего отца.       Парню пришлось всем объяснить, что он никуда не уезжает, а просто... Ну, у него появилась, можно сказать, очень важная работа: защищать слабого.       От этого дети немного порадовались и стали восторгаться Виктором, ведь он очень отважный, храбрый и добрый, что он решил помочь более слабому! Для ребят Виктор был неким супергероем, на которого можно положиться и с которого нужно брать пример.       Эх, знали бы они... Хотя, нет, не надо рушить воображение маленьких детей. Это будет для них огромным ударом.       Из своей комнаты Виктор взял рюкзак Апфеля, в который ещё решил положить небольшой презент, чтобы молодому человеку было ещё приятнее.       Позже, Виктор поехал в магазин техники, и долго разглядывал разные ноутбуки. Он, конечно, не особо в ней разбирался, но какие-то вещи знал от детей, намного больше разбирающихся в таких вещах, и те ему даже их говорили с таким восторгом и гордостью за себя, что парню становилось легче после тяжёлого рабочего дня.       Решил выбрать средний по стоимости ноутбук. Игрушки какие-нибудь потянуть может, а для работы так уж тем более подойдёт, быстрый, компактный, а самое главное – эффективный.

***

      За то время, что Виктор уезжал, Апфель почти успел прочитать свою тетрадь, лежа практически всё это время на кровати и частенько меняя позы: то он махал ногами, то просто лежал, вытянув руки с тетрадью перед собой, то садился и читал именно в таком положении. Иногда он не понимал свой почерк, но когда он проговаривал тихонько вслух непонятное слово и всё больше вглядывался в свой ёмко написанный конспект, то хлопал себя по лбу этой же тетрадью, думая, что стоило бы писать почётче и покрупнее.       Вдруг, снова послышился звук поворачивания ключей, и вошёл Виктор, но на этот раз не с пустыми руками, а придерживая в руке какую-то картонную коробку. На спине Виктора нелепо висел на одной лямке небольшой бежевый рюкзачок с огромными молниями.       – Привет, – Апфель посмотрел в тамбур с кровати.       – Привет, купил тебе новенький ноутбук. Прямо из магазина, и, как я говорил, никто полиции не вызвал. А, и ещё рюкзак привёз, как и обещал, – Виктор сначала решил положить коробку с ноутбуком внутри на пол, а потом, сняв обувь, снова взял её в руки и положил на стол в комнату Апфеля.       – Спасибо, – молодой человек стал смотреть на коробку.       Минималистичная, но приятного чёрного тона. Было написано название фирмы, но Апфель не смог его пока разобрать, и ему уже не терпелось открыть эту коробку и посмотреть, какой же ноутбук ему купили. Конечно, он не ожидал чего-то баснословного, ему нужен был ноутбук просто для работы, но каждый раз такие вещи получать очень трепетно и приятно, и ты иногда даже в голове своей создаёшь некие сомнения.       Вот и у Апфеля появилось такое же сомнение, что ноутбук – это уже слишком. Да, мафиози могут его позволить и себе, и другим, но чтобы вот так раздариваться им "в качестве компенсации за принесённый ущерб"... Молодой человек считал, что это, по сути, и не его ноутбук вовсе, ибо не он купил эту вещь за свои деньги, а кто-то другой.       – Вот, – Виктор протянул Апфелю рюкзачок, – посмотри, не потерял ли ещё чего.       Апфель расстегнул рюкзак и стал проверять его.       Тетради остались на месте, но вот внизу припряталось что-то такое зеленоватого оттенка и слегка поблёскивающее, и когда молодой человек достал эту вещь из рюкзака, то тут же обнаружил, что это... деньги! Точно в таком же размере, как и давал тогда Кристиано: десять тысяч!       – А-       Не успел Апфель что-то сказать по поводу появившихся будто из ниоткуда купюр, но Виктор тут же ему всё объяснил:       – Это, можно сказать, подарок. Лично от меня.       – Но это же огромные деньги...       – Если бы ты видел наш особняк внутри и снаружи, то забрал бы свои слова назад.       – Я думал, в этот раз хотя бы ты меньше дашь... А на тебя не разозлятся?       – За что? За то, что пострадавшему помогаю? Денег предостаточно.       Верно. Такая семья не может сидеть на мели, в отличие от Апфеля.       Первые дни проживания в новом месте для Апфеля казались довольно простыми: вот деньги, полученные от родителей, а дальше стипендия и какая-нибудь подработка.       Но дела шли... Не очень хорошо. То ломалось что-то одно, то потом другое, вот, даже стиральная машинка сломалась, а денег вообще нет. Работы официанта тогда хватало разве что только на еду, да и то, особо на такие деньги себя не позабавишь едой, что уж там говорить про одежду. А после случившегося нападения и десяти тысяч долларов Апфель просто-напросто подал заявление на увольнение по собственному желанию. И дело не в том, что он подумал, что этих ему денег хватит, он это сделал просто потому, что он постоянно в том заведении видел мафиози из Д'Анджело, и боялся за собственную жизнь.       – Ты пока проверь ноутбук, а я пойду на кухню, – сказал Виктор и, развернувшись, поспешил уйти на кухню.       Молодой человек конечно подумывал над тем, чтобы открыть ноутбук, но в груди постепенно сжималось, а дыхание спёрло настолько сильно, что сам Апфель успел подумать о наступающем обмороке.       В итоге, соблазн перед таким подарком всё же победил, нежели чем обыкновенная совесть.       Поднявшись кое-как с кровати и чуть ли не сев на неё обратно, Апфель успел упереться руками о край стола, а потом, потихоньку двигаясь, присесть на стул и начать рассматривать коробку ещё больше, положив стопочку долларов рядом с ней.       Сначала Апфель поднял её и заглянул вниз, где была написана нужная информация про характеристики ноутбука: сколько весит, какой процессор, видеокарта, сколько оперативной памяти, сколько встроенной... Глаза разбегаются во все стороны, везде одни цифры да и только.       Потом Апфель решил положить коробку обратно и всё же открыть её.       Внутри располагался, как ни странно, ноутбук чёрненького цвета, на крышке которого была написана его фирма. Молодой человек снял плёнку с крышки и положил её на стол, а после решил достать и сам ноутбук.       Тяжёленький такой. Апфель не ожидал, что Виктор купит ему ноутбук потяжелее, чем у него был. Прошлый был совсем лёгонький, красненький и иногда подтормаживал даже в браузере, но молодого человека такое не нервировало и не расстраивало, он прекрасно понимал, за что отдал тогда свои деньги.       Потом, после того, как он поставил ноутбук на стол, он решил открыть его и посмотреть на то, как он выглядит в раскрытом виде.       ...Совершенно обычный ноутбук. Но он такой новый! Экран прозрачно чист, будто его каждую секунду протирали очень бережно и аккуратно, Апфель мог увидеть своё отражение в нём; на клавиатуре полупрозрачная плёночка из ткани, и... О нет, камера. Надо где-нибудь найти стикер и заклеить её ради собственной безопасности.       На кухне раздалось еле слышимое шипение. Видно, Виктор уже разогревает себе еду. Хотя, Апфелю и было стыдно, что не он сам готовит ему поесть, но в то же время он думал: Виктор есть его стряпню не станет.       И нет, никто не говорил про еду молодого человека плохо, просто он сам находил в своей приготовленной еде недочёты и мысленно ругал себя: тут ты слегка пересолил, тут недорезал, тут вообще каким-то боком твой волос попался, а вот тут выглядит неаппетитно, хотя на картинке с рецептом всё выглядит по-другому!       Апфель, немного поелозившись и всё ещё отрицая тот факт, что этот ноутбук теперь его, снял плёнку с клавиатуры и нажал на кнопку пуска.       Внизу под ноутбуком зашелестало, и вдруг на мониторе показалось снова название фирмы, а после что-то рода "Добро пожаловать!" и главный стол со стандартными обоями с природой.       От этого захватывающего восторга Апфель даже тихонечко похлопал в ладоши, будто маленький ребёнок. Радость постепенно согревала его сердце, и даже появилась надежда, что, возможно, квартира станет ещё полнее с техникой.       Вот бы починить стиральную машину, чтоб не приходилось всё время стирать руками, купить новенький телевизор, чтобы смотреть всякие фильмы и сериалы по вечерам, купить кофеварку, хотя, Апфель даже не знал, нравится ли Виктору кофе.       Пылесос, микроволновку, электрическую щёточку для зубов, будильник электронный, наушники, мышь для ноутбука, вот столько всего резко захотелось!.. Но примет ли кошелёк Виктора такие хотелки? А, точно, десять тысяч же есть! А хватит ли их?.. Вдруг опять что-нибудь сломается? Хотя, Виктор же говорил, что все потери ему выплатят, а десять тысяч это подарок... Тогда куда же их тратить? На обновки, и отложить на университет, точно! Предел мечтаний такого студента, как Апфель – это наконец-то начать жить, как обычный человек, а не так, будто ты в экстренное жилище поселился.       Оторвавшись от собственных мечтаний, Апфель первым делом решил прошарить интернет.       Сначала надо скачать другой браузер, потом вернуть себе странички в соц.сетях, потом уже зайти на сайт университета и начать учиться дистанционно. До конца семестра уже чуть меньше двух недель осталось, а молодой человек только-только из больницы выпустился, надо бы приводить себя в порядок!

***

      Спустя долгое время, как Апфель досконально записывал все пропустившие его знания к себе в тетрадку, Виктор несколько раз успел съездить туда-сюда: ему постоянно звонили и он, иногда даже рыча от злости, уходил из дома и запирал Апфеля, оставляя его совсем одного.       На один из таких уходов, после возвращения парень вручил молодому человеку наушники.       Апфель это сначала принял за знак, что Виктору надоело слушать эти монотонные лекции преподавателей из разных видеоуроков, но сам Виктор объяснил, что так молодой человек будет меньше отвлекаться на звонки.       Когда молодой человек понял, что на сегодня ему теории хватит, то выключил ноутбук, до этого оставив его на зарядке, и посмотрел в окно.       Ого, какая темень! Надо было перед тем, как выключать ноутбук, время хоть посмотреть...       Но спать почему-то совершенно не хотелось, а вот вернувшемуся уже в какой раз Виктору наоборот, срочно нужно отдохнуть.       В какой раз уже снимая с себя ботинки, парень понял, что случайно во время всей этой беготни натёр себе костяшку, и вскоре на месте покраснения появится хорошенькая такая мозоль.       Апфель же, тихонько вставая со стула, на котором успел отсидеться так, что у него всё онемело, хотел посмотреть в тамбур, но понял, что ноги его уже совсем не держат и нужно двигаться к кровати.       Присев на кровать, молодой человек уже посмотрел на уставшего Виктора, который вошёл в комнату и, даже не поздоровавшись, рухнул в кровать спиной рядом с Апфелем, отчего тот даже чуточку подпрыгнул.       – Совсем тебя достали?.. – повернул голову Апфель, смотря на Виктора.       – Да не говори, – ответил Виктор и зевнул, – завтра опять будут донимать.       Молодой человек только вздохнул, положив ладонь на лоб Виктора.       Горячий. Может, у него давление поднялось ото всего этого?       – Может, тебе принести компресс? Я постараюсь держаться за-       – Нет, – прервал Апфеля Виктор, – тебе нужен отдых.       – Тогда... Чем я могу помочь?..       Виктор убрал ладонь со своего лба, взяв при этом её в руки, и стал к ней легонечко раз за разом касаться губами.       Апфель тогда подумал, что стоит лечь рядом с Виктором, наверно ему станет каким-то образом легче, но... В тамбуре ведь не выключен свет, а платить огромные деньги за потерю электроэнергии как-то не сильно хотелось. Апфель всегда старался использовать всё по минимуму: свет можно не включать, пока не стемнеет, телевизор можно включить максимум на часик или два. Но с водой такая экономия не получилась, ведь на работе нужно всегда приходить опрятным и чистым.       Вот вовремя нужно было вспомнить про те десять тысяч. Не только на обновки и универ можно потратиться, но и выплатить за ЖКХ, чтобы чуть-чуточку отлегло и стало спокойнее. Да, планы на ближайшие несколько месяцев уже состроены, вот только... А если всё же десять тысяч кончатся? Куда теперь идти подрабатывать, если, кажется, почти везде могут находиться мафиози из Д'Анджело?       Теперь это новый страх для Апфеля, не хотел бы он ещё раз пройти через опаливание сигарет об его плечи, каждодневное битьё, которое со временем начало превращаться в ещё более изощрённую версию, где тебя бьют именно плёткой, причём настолько сильно, что даже невольно начинаешь задаваться вопросом: "В чём я провинился?". Плюсом ещё сами мафиози его не собирались стандартно даже подкармливать, это Анджела сама проявила внимание и открыла люк, увидев, что какой-то человек, без верхней одежды и весь бледно-худенький, лежит и дрожит, то и дело пытаясь больше набирать воздуха в свои лёгкие.       Настолько сильно всё тогда болело, что сама боль никак уже практически не ощущалась, только если надавить на синячок какой-нибудь или даже туда, где, кажется, могло бы произойти внутреннее кровотечение. Ключевое слово здесь – "могло бы", потому что непонятно как, но только в последний раз оказалось, что всё-таки от тупых ударов не получилось отделаться так же легко, как и раньше, и потому Апфель стал терять сознание. А перестал он дышать чисто потому, что организм уже не выдерживал таких нагрузок, и хорошо, что врачи это заметили сразу...       Виктор говорил, что в какой-то момент даже тогда, когда он только-только попал на операционный стол, у молодого человека остановилось сердце, и его приходилось реанимировать.       Когда ты слышишь такие новости, то всё внутри тебя останавливается, будто сейчас сердце снова тебе откажет...       Апфель прилёг рядом с Виктором, сложив ноги и опустив голову вниз, смотря прямо на волосы парня.       Виктор же только ближе придвинулся к молодому человеку и, уперевшись носом куда-то на уровне груди, приобнял его одной рукой.       – Тебе так лучше? – спросил Апфель, мягко улыбнувшись.       Виктор только кивнул, потеревшись носом об его одежду.       – Вот и хорошо. Спи спокойно, – сказал Апфель и стал гладить парня по голове.       В какой-то момент молодому человеку показалось, что Виктору самому этой же заботы не хватает, но отдаёт он её почему-то не себе, а абсолютно другому человеку. Возможно, в своей ласке он не нуждается. И правильно, зачем ему опекать самого себя, если можно опекать другого? Мафиози же нужно не жалеть себя любимого, а, наоборот, жертвовать собой ради совершения "благого" дела.       Конечно, Апфель это ещё заметил и в больнице, когда Виктор пытался ему расстегнуть рубашку, но он посчитал, что у парня просто было довольно хорошее настроение для подобных действий.       Но теперь всё стало ещё более непонятней для молодого человека.       Отец Виктора выглядит достаточно заботливым и весёлым человеком, хотя Апфель его и видел только один раз, но, возможно, он воспитывал собственного сына таким образом, чтобы он подходил под идеального мафиози. А, значит, воспитывать такого надо под жёстким контролем. И получилось так, что Виктору теперь требуется особая поддержка от других людей, но он либо не хочет об этом рассказывать или это показывать, либо вовсе отрицает и не принимает это.       Виктор уже уснул. Но Апфель нет. А вставать и уходить от парня не хочется, он больше похож на маленького ребёнка, доверившемуся первому встречному, который хоть как-то обратил на него внимание и сделал для него что-то хорошее... А что хорошего для Виктора сделал Апфель?       Виктор спас его в первый раз, потом во второй, теперь стал защищать его, а он... ну... просто как украшение, стоящее на витрине. Красивое, но не всегда досягаемое.       Апфелю тогда пришла идея: надо отплатить Виктору тем же, чем отплачивал и он. Но как? Попасть под пули, жертвуя собственной жизнью – себе дороже, простой подарок, вероятно, его не совсем не устроит, а встать на ноги он тупо не даст – отдыхать надо.       Быть может, завтрашний день подскажет, что же делать? Или...       Апфель осторожно приспустился вниз, поправив руку Виктора. Теперь лицо молодого человека было на уровне его лба.       Прикоснувшись губами ко лбу парня, раздался тихий поцелуй. Хорошо, что Виктор глубоко заснул, иначе непонятно, что он бы сделал после такого.       Всё, теперь совесть Апфеля не так сильно будет мучить после этого поцелуя. Осталось только уснуть. Но как это сделать? Ноутбук отбил всё желание, а ничего другого сделать нельзя. Надо попробовать заснуть через силу.       Молодой человек закрыл глаза, и несколько минут пытался хотя бы даже задремать, но ничего не получилось.       В детстве, когда он сильно боялся темноты или монстров, которых выдумал у себя в голове, мама всегда читала ему сказку на ночь или пела тихонечко какую-нибудь колыбельную, но здесь рядом мамы со сказкой нет и не будет, и придётся думать о чём-то самому.       Наверно, надо просто смотреть на лицо спящего, и тогда тебе самому захочется спать? А может...       От Виктора всё ещё исходило приятное тепло, но температура спáла, это Апфель проверил, положив ещё раз свою ладонь на его лоб.       Нет, метод "смотреть на лицо спящего" не сработал. Молодой человек только стал умиляться тому, какое же у Виктора красивое лицо, когда он спит. А может, оно красивым было для Апфеля всегда, просто он не замечал этого. Теперь ведь нашлось время на раздумья и умиленья.       Может, и правда, просто закрыть глаза и от воспоминаний захочется спать?.. Всё-таки, вдруг можно таким образом вспомнить хорошие моменты в жизни?.. Да, верно...

***

      Апфель сидел на одном из небольших диванчиков, держа в руках одноразовый стаканчик с газировкой. Везде играла громкая музыка, большинство танцевало и прыгало под ритм, а остальные же сидели на диванах и страстно целовали друг друга, при этом ещё стараясь подобающим образом выгибаться. А особо любящие отправлялись либо в туалет, где очень громко доносились стоны и всякие шутники тихо хихикали около двери, записывая те же стоны на диктофон, либо на второй этаж, откуда больше никто не возвращался.       Вечеринка была в честь окончания очередного учебного года, и честно, лучше бы Апфель вообще сюда не приходил. Да, он ожидал что-то подобное, но теперь понял, насколько сильно выбивается из этой общей массы.       Газировку он принёс сам, так как ещё до заявленной вечеринки его уведомили, что там будет только алкоголь, а напиваться в стельку уже в шестнадцать лет, даже не доучившись, как-то не очень хочется, если честно.       Апфель просто смотрел на то, как люди в основном подпрыгивают под музыку, и больше боялся, что приедет полиция, но зачинщик всего этого хаоса сообщил, что "батя у него работает в органах, нам бояться нечего".       Внезапно, к подростку подошли до боли знакомые люди, которых за время своей внезапной студенческой жизни успел забыть. Конечно, они ведь ничего не знают про истинную жизнь обычного студента, когда вместо электрического чайника тебе приходится кипятить воду на плите, и стирать не в стиральной машинке, а руками.       Это был Аарон и его "замечательная" компашка из таких же отбитых, как и он сам.       Аарон – стандартный альфа, вечно пытается доказать всем, что здесь главный он, и больше никто. Он ходячий стереотип про голубоглазых блондинов: вечно ходит гордой походкой, как гусь после брачной ночи, эгоцентричен, словно кроме себя в зеркале он никого чётче не видит, и самый натуральный мудак, которому если слово поперёк вставишь, то мало не покажется. Если он не рассчитал, то значит, так и надо, а вас это не касается.       Апфель ему однажды преступил дорогу, потому что тот высказал отвратительную колкость в его сторону и тут же позорно отвернулся, отказываясь от собственных слов, и теперь Аарон за такое пытается отыграться на нём. Именно он придумал Апфелю кличку "Динь-Динь", и самым любимым занятием у Аарона было пародирование его голоса, вытягивая настолько высоко свой противно повзрослевший голосочек, что хочется рефлекторно закрывать уши, как он открывает свой рот.       – Привет, место для отбросов найдётся? – за такое гениальное приветствие Аарону кто-то из друзей дал пять.       – Привет, оно возле той целующейся парочки, – Апфель показал пальцем на мусорную корзину, тихонечко выпив из стакана газировки.       – Я так вижу, мы уже научились грубить, Динь-Динь? – и после этого задира опять начал свою пародию, – Может, и меня научишь?       После этого компашка хором засмеялась.       – Чего вы от меня хотите? Неужели такие, как я, вам не надоели? – Апфель поглядывал на всю компанию снизу вверх.       – Парни, отойдите. Это чисто наш разговор, – Аарон показал жест рукой, прогоняющий остальных, и те послушно отошли от дивана и ушли в неизвестном направлении. Сам же Аарон подсел рядом с Апфелем, положив руку на спинку кресла и пытаясь зачем-то больше приблизиться к лицу подростка, – знаешь, ты ведь один из таких, кто не знает слово "веселье". Хочешь немного развлечься?       – Ищи себе другого для развлечений. Я сюда пришёл, чтобы отметить, – ответил Апфель и отвернулся от взгляда Аарона.       – Ну что ж ты такая неженка-то? Что, если до брака обещаешься не трахаться, то ты невинный омежка, и тебя никто не смеет трогать? Ха, какой же ты наивный, – от Аарона пахло таким нехилым перегаром дешёвого крепкого пива, перекрывающим его запах. Даже противно находиться рядом с ним, ведь не знаешь, чего ожидать от пьяных людей, в особенности от пьяного Аарона.       Задира стал всё сильнее прижиматься к Апфелю, и совсем ведь неназойливо положил руку на его ляжку, сжимая и разжимая её.       – Аарон, ты можешь отстать от меня? – Апфель пытался увернуться от назойливости Аарона, хлопая по его руке, находящейся на ляжке, но попытки были тщетны. Разговаривать с пьяным – всё равно, что разговаривать со стенкой.       – Все, кто находился когда-то со мной, уже давно были оттраханы во все щели до меня... – начал в пьяном угаре признаваться Аарон, – А ты один из целочек, кто остался не тронут...       Ладонь Аарона всё больше стала продвигаться в щель между ляжек, и совершенно неважно, насколько сильно Апфель пытался их стиснуть, длинные пальцы будто хотели прорваться ближе к тому заветному и желанному...       – Да отойди! – Апфель дал нехилую такую пощёчину задире и отодвинулся ближе к краю дивана, плюсом ещё облив газировкой лицо Аарона и кинув стаканчик туда же.       Сначала обидчик немного посидел с закрытыми глазами, стараясь вытереть с себя липкие капельки, а потом, как ненормальный, бросился на Апфеля, схватив его за запястья.       Как бы юноша не старался отбиваться ногами, а ничего не получалось: Аарон словно железный и непробиваемый, ему всё хотелось больше прогнуть под собой Апфеля.       Конечно, с девственниками ведь переспать лучше, чем уже с использованными! Они – такой редкий экземпляр, что не везде сыщешь, а тут Аарону попался выгодный для него человек.       А после пробуждения и с ужасной головной болью, задира обнаружит у себя в кровати не какую-нибудь бомбезную красотку, которая с лёгкостью отдалась такому красавчику, как он, а человека, которого он несколько лет не только самостоятельно обзывал, но и подключал других к этому действию. И потом он будет обвинять именно этого человека в том, что он одурманил бедного сыночка небезызвестного бизнесмена.       – Апфель, не делай вид, что ты не дешёвая шлюшка, готовая отдаться абсолютно любому! Ты же тоже этого хочешь!       Нет, не хочет. Уже давно у него нет стабильной течки. И не будет ближайшие несколько лет.       Между прочим, Апфель хочет отдаться не тому человеку, кто смеётся над ним, а хочет именно тому, кто будет любить его и ценить, как человека, а не как ведёрко, в которое можно вложить бумажечку с обидными словечками.       А Аарону всё равно. Он прижал руками ноги Апфеля, а потом сел на них, чтоб в лишний раз юноша не решался на него ими замахиваться. Вот-вот, и сейчас он его поцелует, и...

***

      Апфель проснулся, ничего не понимая. Так это был просто сон? Но тогда почему он находится не там, где лежал вчера поздно вечером, а на правой стороне кровати и укрывшись мягким, пушистым пледиком? А где Виктор?       Потихоньку молодой человек пытался переварить всё это. Да, данная ситуация случилась с ним и в реальной жизни, но она закончилась совершенно по-другому.       Да, Аарон был пьян, да, он также подсел к Апфелю и стал так открыто домогаться до него, но тогда молодой человек не просто облил его оставшейся в стакане газировкой и швырнул тот же стакан прямо ему в лицо, а ещё и знатно побил задиру рядом стоявшей с диванчиком швабрей, чтоб наверняка за оставшееся время на мероприятии он больше к нему не подошёл.       После этого инцидента, Аарон не обзывал Апфеля целых два месяца, вот это да, новый рекорд! А всего-то стоило одной швабры! Но зато сколько шуму вокруг этой ситуации было!       Молодой человек чувствовал себя как огурчик... Скорее, как маринованный.       Во рту пересохло, глаза через минуту снова хотели слипнуться раз и навсегда, а голова почему-то постепенно начинала болеть где-то сверху, прямо надавливая на молодого человека.       Апфель решил присесть на кровати, сев спиной вплотную к подушке и оставив ноги в пледе.       – Доброе утро, – внезапно для молодого человека, в дверной раме показалась голова Виктора, отчего он даже слегка перепугался и ойкнул, – спокойно, это я.       – Доброе, – Апфель немного прибрал свои пряди от неожиданности.       Виктор вошёл в комнату с каким-то небольшим стуликом... столиком... а что это? Не важно, главное, он вошёл с этим предметом в руках.       Потом, парень поставил предмет так, чтоб ноги Апфеля оказались внутри ножек этого приспособления, и только тогда до самого Апфеля дошло, что Виктор задумал сделать.       – Завтрак в постель? – посмотрел удивлённо на Виктора молодой человек.       – Конечно. Ты никогда раньше так не завтракал?       – Нет...       – Значит, сегодня будет твоё первое впечатление. Представим, что я теперь ещё и выполняю роль слуги.       – Когда я проезжал мимо улиц, – начал Виктор, – меня заинтересовало небольшое кафе, которое я раньше никогда не видел. Я решил остановиться около него, чтоб посмотреть, что там такого вкусного есть, а оказалось, что они ещё и навынос разрешают брать. Так вот, о чём это я... Подожди тут.       Виктор быстро выскочил из комнаты и через минуту также пришёл обратно, на этот раз в руках держа пластмассовую упаковку, внутри которой была какая-то еда.       – Вот, в общем, – Виктор присел на кровать, рядом с Апфелем, – ещё там они предлагали вот такое, – Виктор открыл упаковку, и внутри толстые блинчики были выложены в башенку, а на самом верхнем находились небольшие ягодки черники, и сами блины были облиты чем-то сладким на вид, скорее всего, это ягодный сироп, – я решил попробовать это, и мне, честно говоря, понравилось. Я уже забыл, как это называется... Пан... Что-то, начинающееся на "пан", я такого ни разу не слышал. Ну, и, собственно, подумал о том, чтоб тебе тоже взять вот это чудо. Оно немного подостыло, но, думаю, жёстче от этого оно не станет.       – Выглядит аппетитно, – признался Апфель, – но ты ни разу не слышал про панкейки? Мне казалось, много кто знает про них...       – Понимаешь, я же редко когда вот так решаю заехать в такие кафе. В баре своего отца я могу меню целиком пересказать. Но про такое не слышал. Ну, выкладывать на тарелку?       – Конечно! – кивнул Апфель.       – Потом ещё чаю заварим... Я, кстати, чайник новый тебе купил.       Как? Уже?       – Сколько сейчас времени? – наконец-то задался данным вопросом молодой человек, услышав новость про купленный чайник.       – Уже почти час дня, – ответил Виктор, до этого посмотрев в телефон, который он вынул из кармана и включил, чтобы проверить время.       Ох, нет! Насколько же долго Апфель проспал? Нужно же ещё догнать однокурсников по теории, да и вообще нагнать весь курс! Нельзя же жить, как английская королева!       Услышав, сколько сейчас времени, Апфель тут же хотел соскочить с постели, забыв про небольшой столик и свои не оправившиеся от травмы ноги, но его вовремя остановил Виктор, бросив упаковку с панкейками на стол, а самого Апфеля схватив за плечи.       – Стой, – сказал Виктор, – куда ты так торопишься?       – Но мне ведь нужно-       – Успокойся. От того, что ты позавтракаешь, ничего не случится.       Да, с одной стороны лучше позавтракать, чем сидеть голодным и пытаться делать всё возможное для того, чтобы удачно закрыть семестр, но... С другой стороны, почти час дня... Ладно, от нескольких минут ничего не случится.       – Хорошо, сначала я поем, потом начну заниматься своими делами.       – Вот и отлично, – сказал Виктор и встал с кровати, прихватив с собой упаковку с панкейками и направившись прямиком на кухню.       Пока Виктор находился на кухне, Апфель всё долго раздумывал не только над своим карикатурно страшным сном, но и над дальнейшими планами. Что же будет, если Апфель всё же станет на ноги и сможет самостоятельно ходить без помощи посторонних?       Как всегда, лучше об этом спросить лично Виктора.       А сон... А что насчёт его? Там молодой человек не мог управлять собой, а вот если бы мог, то сделал бы точно также, как и сделал это в реальности. Но в то же время его теперь поражает поведение Аарона в тот момент; от количества алкоголя меняется и настроение. И в реальности, и во сне, Апфеля смутило только одно предложение: "он один из целочек, кто остался не тронут". Грубиян. Если он был девственником, то это не значит, что его можно использовать, как дешёвую куклу. А вот считает ли так Виктор?.. Хотя, вчера же он сам говорил: зря считать, что тот просто использует молодого человека. Но не особо в это верится.       За это время Виктор уже успел подойти с тарелкой, на которой он аккуратно выложил панкейки, и с кружкой, из которой шёл пар от кипятка.       Поставив на столик тарелку и кружку с чаем, Виктор пошёл обратно за столовыми приборами.       Какая красота. Жаль, что у Апфеля нет микроволновки, такую-то красоту можно там было бы и подогреть. Молодому человеку уже не терпелось попробовать панкейки, всё-таки, он о них слышал, но ни разу их не пробовал.       Виктор быстро вернулся с вилкой и ножом, положив их так, чтоб вилка оказалась на правой стороне столика, а нож – на левой.       – Виктор, – Апфель повернул голову с панкейков на парня, – а вот, что ты будешь делать, если я выздоровею?       – Ты думаешь, я перестану работать телохранителем только потому, что у тебя ноги окрепнут? Конечно же останусь.       Так теперь, получается, Виктора прописывать надо, если он собирается здесь оставаться.       – Понятно, – Апфель повернул голову обратно на тарелку с мыслями, что лучше бы он такой глупый вопрос вообще не спрашивал. Конечно же телохранители будут охранять человека не только по причине недуга или травм, а просто так, за их существование.       – Я пойду в гостиную, если нужна помощь – позови, ладно?       – Хорошо, – ответил Апфель, и Виктор спокойно ушёл в гостиную.

***

      Полная вкуснятина. Апфель сгрыз всё, вплоть до ягод на верхушке панкейков. Но вот если бы они были тёпленькими, то было бы ещё лучше.       Осторожно вытянув ноги из-под стола, при этом рукой придерживая тот же столик, чтобы он не опрокинулся.       Присев на кровать, Апфель только сейчас вспомнил про бинт на собственных ступнях, но это его особо не смутило, пока он не решил привстать и ухватиться за край стола, стоящего рядом с кроватью.       Почувствовалась некая тяжесть, но не от того, что было сложно прихрамывать до ноутбука, а от того, что Апфель давно так не наедался; где-то со старшей школы он ещё не ощущал себя так никогда.       От этого Апфель почему-то улыбнулся, лишь только он сел за стол и выдохнул.       Возможно, кто-то сверху ему послал знак, что на этом и нужно закончить каждодневную борьбу с трудностями жизни, и стоит её начать с чистого листа. Быть может, судьбе уже надоело раз за разом плести молодому человеку серую и рутинную нить жизни, только приправляя её разными событиями, которые обычно лишь усугубляют и без того осложнённое положение дел.

Неужели, теперь хотя бы на несколько месяцев всё придёт в порядок?..

***

      Спустя несколько недель дом начал постепенно заполняться разной техникой: вот ему купили новенький телевизор, намного лучше того, чем у него был, вот отремонтировали стиральную машину, вот купили пылесос, а вот и будильник уже подоспел.       Апфеля поразило то, насколько же много Виктор стал тратить на него времени, вместо того, чтобы потратить это время на что-то более полезное, чем это, как считал сам молодой человек.       А Виктор считал наоборот: ему казалось, что он всё делает правильно для того, чтобы сделать приятно любимому человеку.       У Апфеля на все эти покупки была абсолютно одна и та же реакция: удивлённые глаза, хлопающие в каких-то моментах слишком часто, иногда даже Апфель приоткрывал рот, особенно тогда, когда к нему в квартиру притащили коробку с телевизором.       Ноги постепенно стали оправляться, и вставать на них было уже не так больно, как прежде, что действительно порадовало не только самого Апфеля, но и Виктора. Теперь костыли могут надолго остаться в шкафу до определённого момента, а то вдруг опять случится примерная ситуация.       Апфелю получилось кое-как закрыть семестр, даже несмотря на полученную травму, и в честь этого молодой человек... ничего не сделал. Порадовался, похвастался Виктору – всё, больше ничего не надо. Закатывать какие-то особые пиры и праздники – незачем, это не имеет никакого смысла, Апфель только первый год учится, а не заканчивает универ.       С Виктором спать оказалось гораздо легче, чем одному: Апфель заметил, что стал просыпаться на два часа позже, чем крайне был недоволен. После того, как он получил будильник, он через какое-то время поставил его на определённые часы. Но из-за того, что молодой человек стал просыпаться раньше, появилась какая-то утренняя ненависть на всё и вся и отвратительно поганая лень: не хочется вставать, не хочется умываться, не хочется вообще что-то делать, хочется только лежать и спать все дни напролёт. Потому Апфелю пришлось играть по непонятным правилам, отключить поставленный будильник и просыпаться так, чтоб хотя бы появилось какое-никакое желание это делать каждый день.       А вот у Виктора всё как-то не очень сладко. Отец постоянно встречает его широкой улыбкой, иногда намекая на влюблённость своего сына даже слишком очевидно, Томас, вне зависимости от того, звонит ли он парню, или нет, стал только больше злиться на его опаздывания, и постоянно указывал, на сколько часов, минут и секунд Виктор смог опоздать на встречу с доном. Плюсом, стало как-то слишком много дел для него, и иногда он приходил обратно с небольшими царапинами и ранками, но старался не показывать их молодому человеку, чтобы тот попусту за него не волновался.

Но в один момент...

***

      Виктор пришёл домой, пока Апфель находился в собственной комнате, смотря фильм по телевизору.       Молодой человек повернул голову и охнул, когда увидел, что по лицу Виктора, а точнее, около его левого глаза, стекала небольшая струйка крови из раны, находящейся вверху над левой бровью. Такое уже скрыть не получится.       Парень пытался отказываться от помощи, и сказал, что на это не стоит обращать внимания, но как на такое не обратить внимание?       Апфель был настойчив на своём решении также, как это бы сделал Виктор, и вот здесь-то от предложенной помощи нельзя отказываться.

***

      Сидя на диване в гостинной, Апфель сел прямо на Виктора, чтобы как можно точнее дезинфицировать рану и вытереть струйку крови на лице.       Молодой человек, после того, как одним ватным диском аккуратно вытер кровь, взял ещё один, на этот раз накапав туда обеззараживающего средства, и стал потихоньку и не слишком сильно тыкать этим ватным диском прямо в рану. Виктор же только сквозь стиснутые зубы пытался вдохнуть воздух. Ему казалось, что от этого средства всё станет только хуже, ему обычно вытирали кровь и просто прилепляли пластырь на место раны, а здесь человек так старается помочь тебе, что в душé ты до сих пор ему отказываешь.       – Потерпи, я скоро закончу, – говорил Апфель каждый раз, когда Виктор стискивал зубы.       Это "скоро" растянется надолго. Сколько он продолжит тыкать этим ватным диском туда?       Сначала парень поглядывал на лицо молодого человека, уже полностью сконцентрировавшегося на своём кропотливом деле, а после перевёл взгляд на его футболку. Что-то подсказывало Виктору: нужно срочно положить свои руки ему на талию.       Виктор аккуратно обернул руками талию Апфеля и стал его ближе притягивать к себе. На это Апфель, конечно, отреагировал, остановившись на секунду, но после всё продолжилось также, как и было до этого момента.       Парню это не понравилось: он слегка схмурил брови, чтобы теперь Апфель обратил на него внимание, но тот лишь ответил:       – Расслабь брови, неудобно.       Да что ж ты за человек такой? Тебе прямо намекают, а ты либо не понимаешь, либо отшиваешь...       В Викторе где-то внутри начинает зарождаться ярость. Ему и так не повезло, что его лицо случайно задела пуля, так теперь ему вот таким образом отказывают.       Тогда Виктор стал медленно опускать свои руки с талии ниже, и на это молодой человек сумел обратить внимание: он, сначала прикрепив ватный диск на ране Виктора, поправил его руки так, чтобы они снова оказались на уровне талии, а после, убрав ватный диск с раны и положив его в сторону, вздохнул и сказал:       – Виктор, я всё понимаю, но это уже слишком...       – Но это ведь всё, чего я прошу, – ответил Виктор.       Апфель не считал, что они с Виктором в отношениях. Сам парень об этом открыто не заявлял, но теперь пытается очевидно намекнуть на то, чего молодому человеку уже хватило по горло. Да, это было всего-то один раз, но даже тогда стало понятно, что всё, на этом и должны закончиться все эти глупые желания.       А Виктору так не казалось. Конечно, он прекрасно знает, что они с Апфелем больше похожи на любовников, нежели чем на пару, но какая разница, верно?       Апфель стал медленно приближаться к лицу Виктора, и сам парень уже закрыл глаза, в надежде, что молодой человек, может быть, всё-таки поцелует его?..       Но нет, Апфель просто поднял голову вверх на рану и прикрепил туда пластырь.       – Вот так, – сказал Апфель после проделанной работы.       – А как же поцелуй? – ухмыльнулся Виктор.       – Могу тебя в лобик поцеловать.       – Не хочу в лобик.       – А куда тогда ты хочешь?       – В губы.

В губы? Нет, спасибо.

      Но ведь нужно же как-то отплатить Виктору... Одной ранкой да поцелуйчиками во сне не отделаешься, но так не хочется...       Молодой человек подсел настолько близко к Виктору, насколько это вообще возможно.       – Попробуем по-французски? – предложил парень.       – Ой нет, я с языком не смогу...       – Так и я ведь с языком целоваться не умею.       Не утешает. А можно, это будет просто долгий поцелуй, но Апфель будет касаться губами, а не впутывать в это дело ещё и свой язык?       Ладно, была не была, только если потом молодого человека настигнет тошнота, то больше с Виктором по-французски он целоваться не будет.       Апфель стал осторожно опускаться над губами Виктора, и в груди всё затрепетало: сердце начало стучать как бешеное, и начало там всё так сильно волноваться, что так молодой человек не ощущал себя с того момента, когда увидел перед собой здание университета.       Слегка коснувшись губ Виктора, Апфель даже подумал, что не сможет это сделать, но тут же вспомнил, что он в машине-то и целовался! Откуда у него там взялся навык поцелуев, если раньше он даже на картинке не практиковался?       Виктор положил одну руку на затылок, а другая всё также оставалась на талии. Слегка надавливая на затылок молодого человека, Виктор заставил того полностью примкнуть к нему, и, даже не дожидаясь, когда тот смирится со своими мыслями, уже начал нежно покусывать его губы своими губами.       Апфель только закрыл глаза, думая, что этот поцелуй пройдёт быстро и незаметно, но стал отвечать Виктору тем же, совершенно не замечая, что тот потихоньку стал просовывать свой язык.       Запах тёмного кофе будто проникал везде, где только можно, притупляя чувства. И это играло на руку Виктору, ведь молодой человек стал не таким стойким, каким был до этого, но использовать это ради своих корыстных целей – обычный наглёж и безразличие к людям. У Виктора это получалось совершенно неосознанно, и поэтому становилось всё только лучше и лучше.       Ощутив, что язык Виктора почти полностью вошёл в рот, Апфель отстранился.       Ещё не готов. Как и раньше. Что же может заставить согласиться молодого человека на французский поцелуй? Может быть, внезапность и резкость, как раньше? Да нет, здесь это не сработает, к сожалению, тут нужно делать всё осторожнее.       – Не бойся, – успокаивал Виктор, – это совершенно не страшно.       Не страшно, это да, но зато противно. Противно ощущать у себя во рту чужой язык. Хотя, Апфель и не знает, каково это, но думает, что это и правда уже далеко заходит. Нельзя просто нормально поцеловаться и всё, нет, нужно выбирать что-то особое.              А может, к чёрту? Жизнь ведь дана на один раз.       Да так можно про абсолютно всё сказать. Алкоголик – ну и что, жизнь всего-то один раз, наркоман – так ведь жизнь один раз даётся, преступник – очевидно, что та же мысль продолжается и продолжается.       Конечно нет, Апфель не собирается быть кем-то из предложенных вариантов, но противоречивые мысли в его голове и без того путали и будто дрались друг с другом, не хотя успокаиваться и прийти к какой-никакой гармонии между собой.       Ну и ладно, это всего лишь французский поцелуй, он не сможет испортить тебе жизнь, только привнесёт что-то новое, чего ты ещё ни разу не испытывал.       – Прости, – слегка помотал головой Апфель, – навязчивые мысли в голову лезут.       Хотел Виктор сказать, что вообще-то хорошо, когда у тебя есть что-то подобное, но не стал, ведь лишние слова только всё усложнят.       Апфель на этот раз не просто мягко приспустился к губам, а уже будто впился в них, пытаясь перейти черту собственной совести и, может быть, даже робкости. Виктору такой исход событий начал нравиться, но пока дальше покусываний и томных вздыханий от нехватки воздуха он решил дальше не продвигаться.       Пока всё шло чудно, парень елозил руками туда-сюда по телу Апфеля, всё ещё приобнимая его. Но после опять он решил попробовать задействовать язык, вдруг, на этот раз получится?       Теперь молодой человек ощутил основную загвоздку французского поцелуя с самого начала, но сейчас он в какой-то степени к этому приготовился и с радостью принимает поставленные условия поцелуя.       Недолго стараясь, всё теперь зашло куда дальше, чем предполагалось, но Апфель не ощутил ничего такого, чего боялся раньше. Эти новые чувства, которые стали переполнять его, настолько сильно стали двигать им, что он, сам того даже сначала не осознав, ещё больше прилипнул к губам Виктора, обняв нежно ладонями его шею.       Парню такой накал страстей всё больше начал нравиться, хоть он всё ещё и удивлялся подобной решимости со стороны Апфеля.       Апфель слегка поднял голову, чтобы сказать, что уже достаточно, но вдруг он заметил: между ним и Виктором протянулась тоненькая ниточка слюны, которая с каждой секундой всё больше и больше начинает опускаться вниз. Надо как-то её убрать.       Конечно, стоило бы это сделать рукой, но зачем, когда можно снова поцеловать? Если этого просит другой человек, то конечно, стоит продолжить то, что началось.       Внезапно, сам Виктор зачем-то стал похлопывать Апфеля по спине, и молодой человек опять отстранился.       – Я тебе новый телефон купил, – решил перевести тему Виктор.       – Тебе не понравилось? – грустным взглядом посмотрел на парня Апфель.       – Что ты, конечно понравилось. Просто я думаю, что стоит на этом закончить.       Апфель так и думал. Не надо было затягивать весь этот процесс куда больше.       – Не нужно расстраиваться, – Виктор стал гладить по голове Апфеля, – мне правда очень понравилось.       Ему точно не понравилось, раз уж он говорит не расстраиваться.       – Ты говорил про телефон, – Апфель сделал вид, что всё принял так, как есть, – можно мне на него посмотреть?       – Что значит посмотреть? – слегка посмеялся Виктор, – Этот телефон теперь полностью в твоём распоряжении.       Правда? Что-то мало верится, также, как и с ноутбуком.       Апфель не знал, сколько Виктор потратил на ноутбук, и не знает, сколько же потратил на телефон, но спрашивать сумму – неприлично.       Молодой человек слез с Виктора и пошёл в тамбур, чтоб хотя бы взглянуть на коробку, но ему тут же громко сказали:       – Он в спальне!       Апфель решил войти в спальню и глянул на стол; на закрытом ноутбуке лежала беленькая коробочка.       Апфель поморгал глазами, всё ещё думая, что это сон, и на самом деле он лежит давно в коме.       Он приблизился к столу и сел на стул рядом с тем же столом.       Всё долго он раздумывал над тем, чтобы открыть коробочку с телефоном, и, даже этого не заметив, сзади чьи-то ладони положились на его плечи, и не трудно догадаться, чьи.       От этого молодой человек слегка вздрогнул, но тут же одна ладонь пропала с плеча, и, пошарив где-то, протянула рядом с его лицом небольшой конвертик.       – Тут сим-карта, – тихо сказал Виктор, почти даже шепча.       – Спасибо, – также тихо ответил Апфель. Взяв конвертик, он тут же распечатал его и положил что-то рода пластиковой карточки на стол, внутри которой и находилась сама сим-карта.       – Открывай, не бойся, я же говорил, телефон полностью в твоём распоряжении, – и с этими словами Апфель неторопливо и постепенно начал открывать коробочку.       Показался беленький красивый телефон. Первое, что подумал Апфель: надо бы срочно позвонить родителям. Вдруг они звонили на предыдущую и заволновались... А может, они и собираются приехать, если единственный их сын не ответил на звонок! Мама точно бы так поступила!

***

      Пока Апфель разбирался с телефоном, Виктора снова как ветром сдуло обратно в бар отца.       И как молодой человек прошёл через создание новой почты и прочей нужной лабуды, он тут же стал по памяти набирать номер телефона собственной матери, чтобы сообщить обо всех новостях и сразу.       Но о Викторе стоит умолчать. Мама сразу же помчится посмотреть на будущего жениха, а отец только осудит за то, что Апфель выбрал не сына его друга по рыбалке, а какого-то левого человека, который наверняка и подонок, и кретин, и изменник, и скупой, да и вообще совмещает в себе все семь грехов сразу.       Но столько всего сразу хотелось рассказать родителям!..       Позвонив по родному номеру матери, после гудков послышалось стандартное "алло", а потом, услышав тот тихий и спокойный голос своего любимого сына, сразу же полетели в сторону восторженные слова и различные наставления, что надо бы заранее сообщить родителям о том, что ты номер телефона собираешься менять.       Тогда Апфель сказал, что это случилось по неожиданным обстоятельствам, и сам он никак менять номер не планировал. Просто случилась неприятная ситуация, а вспоминать не особо хочется.       Зато жизнь наконец-то начала налаживаться! И голоса с ноткой некой меланхолии уже не было. Апфелю каждый раз было стыдно признаваться родителям в том, что у него что-то в квартире поломалось; мало того, что они платят за универ своими кровно заработанными деньгами, так и ещё нужно заплатить за починку. А теперь пока этого делать не придётся! И первый год закончил! Да и вообще, сегодня погода просто замечательна!..       Апфель успел разговориться с мамой не на шутку, а почти на целый час, выслушивая рассказы о необычной её жизни: вот на работе такая беда случилась, а вот твой отец неправильно тут поступил, вот собачку сегодня милую встретила, а вот у соседки кошка растолстела, и много-много-много других разных историй.       Апфель во время выслушивания только угукал и агакал, пытаясь понять, где конец предыдущей истории и где начало следующей. И хотел иногда молодой человек вставить своё слово, но мама просто не давала этого сделать. Кроме сына ему рассказывать все эти истории некому, и сам он прекрасно это понимает, потому с радостью выслушивает всё от начала и до конца.       Закончив разговор с матерью, Апфель только облегчённо выдохнул.       Теперь всё правда начинает становиться понемногу лучше, но опять возникает в голове вопрос с Виктором. Как же с ним быть? В целом он довольно хороший парень, заботливый, даже иногда слишком. Хотя, нет, словом "хороший" его тут нельзя описать, смотря на всю ту проделанную работу, что он сделал ради молодого человека.       Да и со временем сам Апфель стал подмечать, что ему стали нравиться эти горбинка на носу и родинка под губой ещё с больницы, а этот его зоркий взгляд, всегда смотрящий точно и серьёзно...       Иногда Апфель даже теперь стесняется смотреть прямо в глаза Виктору, когда он раньше это мог сделать без любых преград. А сейчас появилось что-то такое, что не даёт проходу и заставляет тебя чувствовать так, словно ты и не знаешь, как разговаривать с людьми, как на них правильно смотреть, как же перестать ощущать это безпринципно появившееся чувство будто из ниоткуда.       Молодой человек не мог поверить, что к нему стало возвращаться то чувство со старшей школы. Только недавно от него избавился, а он вновь проявляется во всей своей красе. Сними розовые очки, он же каждый день чьи-то жизни губит!       Настолько сильно Апфель привык к нему... Трудно представить, что произойдёт, если Виктор решится уйти из квартиры. Апфелю снова станет также грустно и одиноко, как это было раньше, но если тогда он мог свыкнуться с этим, то теперь...       Хотел бы молодой человек сказать о своих чувствах и тревогах Виктору, но он боялся, что парень изменится, когда они, возможно, станут парой... Мама, конечно, говорила что-то наподобие "любовь зла, полюбишь и козла", но в то время Апфель в данные слова верить не хотел, а теперь ударило что-то в голову так сильно, что сейчас они имеют какой-то смысл. Отец, по словам матери, также сначала был и добрым, и хорошим, и таким же заботливым, но вскоре, после того, как они стали жить вместе, что-то в отце переменилось в худшую сторону.       Но ведь Виктор не переменился!.. Пока.

***

Солнечное утро.

      Апфель повернулся, щурясь и моргая глазами от яркого света, и обнаружил, что рядом с ним Виктора нет.       Видно, уехал на неотложные дела.       Впервые молодому человеку стало непривычно просыпаться одному за это столь короткое время, но благо, что сейчас Виктора нет, ведь постепенно Апфель стал ощущать, как что-то всё приближается и приближается.       Эти ощущения стали настолько точными, что Апфель с лёгкостью смог определить, что же это такое.

Течка.

      Но ведь её не было три года! Как же так получилось?       Может, это не только от того, что организм ощутил альфу, но и потому, что Апфель стал испытывать то чувство, на которое повесил тяжёлый замок, а потом сам же его и сломал?       Раньше он просто лежал по несколько дней в кровати, ничего не едя и даже не вставая, только по несколько часов засиживаясь в телефоне и стараясь отвлечься от этого ужасного ощущения внутри.       Всё пылает и горит, начинаешь чувствовать ритм своего сердца, которое постепенно увеличивается, и постоянно ты чувствуешь, как по твоему же телу течёт выработанная смазка и портит тебе новенькие трусы.       В голове у тебя не остаётся ни одной свободной мысли, твоё тело само же заставляет тебя думать о том, как бы с тобой кто-нибудь занялся сексом, нет, вытрахал бы, чтобы больше течек не произошло никогда.       Геля для скрытия запаха у него не было, потому что сейчас он вообще такого не ожидал, а раньше он выбирался из своего дома только спустя несколько дней и подавители вообще не помогали.       В подростковом возрасте он столько наглотался их, что теперь ему не помогут даже три таблетки, и приходилось лежать, страдая от этого ужасного аспекта организма.       Как же хорошо, что пока Виктора дома нет, и он не знает, что у Апфеля началась течка.       И теперь молодой человек знает, что делать, пока всё не усугубилось до того момента, что он даже стоять нормально на ногах не сможет, если ещё хуже, то даже сидеть, так как ты от каждого предмета, на которое можно сесть, чувствуешь какой-то прилив эмоций, будто у тебя всё же существует альфа и ты садишься на его колени.       Кому-то это переносить легче, особенно тем, у кого есть пара, а кому-то, как Апфелю, наоборот, намного хуже и опаснее.       Из-за течки он несколько раз терял сознание, потому иногда оказывался в больницах и получал достаточно сильные подавители. Но такие, к сожалению, в аптеках не продаются, и их опасно постоянно принимать, ведь это приводит к низкой фертильности.       Но уж лучше быть человеком с низкой фертильностью, чем страдать от течки, хотя, даже у тех она есть. Эксперты, конечно, говорят, что такая низкая фертильность может проявиться часто в том случае, если было принято несколько таблеток подавителя за раз, но знал ли об этом тогда Апфель? Если бы знал, то не стал бы так много глотать их.       Встав, первым делом молодой человек поплёлся не в ванную, а на кухню. Надо заранее приготовить еду Виктору, чтобы Апфелю не попадаться в лишний раз ему на глаза.       Ноги уже начали подкашиваться, хотя, по идее, должны были это делать только примерно через два часа. Значит, теория начинает постепенно подтверждаться.

***

      Конечно, готовить во время течки такое себе удовольствие, когда тебе нужно следить, как бы что не сгорело или не переварилось, но тебя постоянно отвлекают мысли о том, как бы было хорошо и приятно, если бы кто-то тебя сейчас страстно оттрахал на кухонной тумбе. Ох, какой ужас. Лучше больше так не думать.       Вдруг, в самый неподходящий момент, стал поворачиваться в замочной скважине ключ, и тогда Апфелю стало точно не по себе.       Потом, дверь спокойно открылась и также закрылась, но молодой человек остановился перед продолжением готовки.       Что же делать? Он думал, что Виктор придёт намного позже этого времени.       Апфель обернулся назад и посмотрел на часы, висевшие на стене.       Одиннадцать часов утра. Вроде не самое лучшее время для того, чтобы Виктору возвращаться сюда.       – Я дома, – громко проговорил Виктор в тамбуре и поспешил поскорее снимать свою обувь.       "Надеюсь, запах овощей его отвлечёт от моего..." – думал Апфель.       Парень, услышав, как бурлил суп в кастрюле, пришёл на источник этого же звука.       – О, ты готовишь? Как раз вовремя, я что-то проголодался.       – Присаживайся, – тихо ответил Апфель и указал на стул.       Виктор присел на стул, на который ему показал молодой человек.       Но что-то постепенно его стало смущать. Откуда в воздухе стал больше витать запах миндаля?       Апфелю стало страшно. Он уже совсем рядом. Молодой человек сильнее поджал дрожащие ноги.       Виктор это заметил.       – А чего у тебя ноги дрожат?       – Замёрз, – всё также тихо отвечал Апфель.       Как-то всё это слишком странно. Как можно замёрзнуть летом, особенно в начале июля?       Запах стал всё более отчётливей раздаваться на фоне ароматных овощей.       – Тебе помочь? – предложил Виктор.       – Нет! – крикнул Апфель, а потом, поняв, что он повысил голос, стал уже отвечать тише, – Со мной всё в порядке. Я просто замёрз, правда.       Необычная реакция на простое предложение о помощи.       Виктор и сам не понял, как его тело само начало ему подсказывать, что что-то здесь вообще не сходится. Запах был просто сумасшедше манящий, и такого парень ещё не испытывал никогда.       Стараясь держать себя в руках, Виктор всё только посматривал в сторону Апфеля, у которого, как ему с первого взгляда показалось, что-то текло по ноге, но особого значения он этому не придал и подумал, что ему померещилось.       Зато молодому человеку как несладко было стоять в одной длинной футболочке да шортах, пытаясь как можно больше сконцентрироваться на нарезке овощей, но руки подводили и голова не соображала; это было не как тогда, в машине, когда Апфель и правда был готов хоть полностью оторваться от собственных мыслей, а было так, словно два человечка борются внутри него и если первый хочет похоти, то второй же пытается сделать всё что угодно, лишь бы первый заткнулся.       Внутри разгоралось всё сильнее, настолько, что молодой человек уже стал думать: внутри него кипяток, который со временем перельётся через край.       Не хотелось бы и в этот раз упасть в обморок, и не хотелось бы снова лежать в больнице, пусть и пару деньков. Но и одновременно с этим не хотелось бы, чтобы Виктор находился с ним рядом в этот момент. Он даже выключил конфорку на плитке, чтобы в лишний раз не забыть про суп, а нож, которым он резал, а точнее, пытался резать морковку, положил на место в подставку.       Уже не было сил что-то пытаться делать, если рядом находился источник большой беды. Лучше просто убежать куда-нибудь прочь, чтоб Виктор не озверел раньше времени.       Как только запах овощей стал постепенно притупляться, Виктор тут же начал понимать, что происходит. Вживую течку он ещё не видел никогда; он считал, что омеги в это время становятся более развратными и открытыми из-за какого-то странного чувства, которое они сами проконтролировать не в состоянии, но здесь прекрасно было видно, что человек старается изо всех сил скрыть течку.       И в квартире стало намного тише, только издалека были слышны радостные возгласы детей, а также заметное гульканье голубя, сидящего на подоконнике за окном.       Апфель всё также стоял рядом с недорезанной морковкой, боясь и лишнего шага сделать в какую-либо сторону. Это была будто игра, что-то наподобие русской рулетки, только наоборот. Движение вправо – смерть, движение влево – тоже, стоять на месте – конечно, не вариант, но всяко лучше, чем пытаться убегать.       А Виктор всё также сидел, стараясь изо всех сил скрыть то, что внутри него тоже что-то начинает просыпаться, и даже отвернул голову, прикрыв нос ладонью. Так будет лучше для них обоих, наверно.       – Давай я схожу в аптеку, – снова попытался помочь Виктор, – куплю тебе эти... Как там...       – Подавители. Они не помогут.       – Почему?       – Просто... – Апфель вздохнул, – Не важно.       – Что тогда тебе может помочь? – Виктор повернул голову обратно на молодого человека.       Апфель не ответил. Ведь ответ и так уже для них обоих ясен и понятен.       Виктор встал со своего места и начал ближе подходить к молодому человеку, а запах всё больше усиливался. Миндаль тут был слегка более сладким, чем обычно, отчего оставаться в адекватном состоянии было уже сложнее.       – Давай я тебе помогу, – Виктор попытался одной рукой ухватиться за талию Апфеля, но тут же по той же руке и получил.       – Нет! – снова прокричал Апфель, – Не трогай меня.       – Так тебе же будет намного легче. Почему ты отказываешься?       И правда, чего тут отказываться? Да вот только Апфелю хватило первого раза и поцелуя.       А хотя, какая ведь разница? Никто в лишний раз не посмотрит и не осудит, Апфель сам как-то подслушал чужой разговор о грехе любви, о котором люди разговаривают чуть ли не каждый день: в газетах, на телевидении, в интернете на разных форумах, в реальной жизни, да вообще везде и кому угодно, словно это и является одной из главных причин жить.       Апфель, конечно, был сам по себе достаточно стойким человеком, недаром он смог вытерпеть те болезненные дни, что до сих пор пока отражаются в его голове, мыслях, и снах, и хоть его и подкармливали, но тощенького куриного супчика стало со временем совершенно не хватать. Хорошо, что тогда вовремя прибыл Виктор и вызволил его, пока не было слишком поздно. Но здесь... Здесь нужно подчиняться законам природы. Как бы ты сильно этого не хотел, как бы долго ты старался найти всевозможные варианты для того, чтоб хотя бы на парочку минут забыть про существование течки, она всё равно от тебя не отстанет аж до самой старости.       Долго Апфель стоял на своём, несколько лет он искал все способы, но теперь остался только один, и, возможно, он будет самым подходящим, ведь именно на это нацелена течка.       – Виктор... – молодой человек упёрся ладонями в кухонную тумбу, отодвинув разделочную доску с морковью назад, чтобы не мешалась.       Силы уже были на исходе. Он за спиной. Ещё чуть-чуть, и, кажется, можно что-то ощутить в его штанах, но проверять такое – слишком низкий поступок со стороны Апфеля.       Молодой человек выгнул спину и хрипло простонал, хотя с ним вообще ничего не сделали, но тело настолько сильно просило этого, что даже здравый смысл не сможет перед этим устоять.       Всё внутри пульсировало и сжималось, от этого становилось только тяжелее.       Остался единственный шанс, самый коварный и противный из всех.       – Виктор... Трахни меня прямо здесь.       Хотел бы Апфель продолжить это предложение, но не стал. Лучше пусть оставшаяся часть будет в тайне.       Виктор даже ничего не ответил на это, а просто быстро опустил шорты молодому человеку и задрал его футболку вверх так, чтобы было видно его трусы. Все насквозь промокли.       Парень прислонился чуть ближе к Апфелю, так, чтобы его попа касалась штанов, а там как раз уже всё было на готове ещё на том моменте, как сам Апфель сдался и просто сказал всё, что было в его голове на тот момент. Взамен на такое действие Апфель охнул, пытаясь вдыхать в себя больше воздуха.       Из кармана штанов Виктор достал небольшую упаковку презерватива. Он и дожидался того момента, когда же течка произойдёт, и заранее к этому моменту подготовился. Всё-таки, нужно же человеку помочь в такие моменты, если это вообще считается за помощь.       Быстренько сняв с презерватива упаковку, Виктор сжал её в руке и положил рядом с Апфелем.       – Потом выкинем, – сказал Виктор, глядя Апфелю в затылок.       А после, посмотрев вниз на спину, парень легонечко оттянул резинку трусов, чтобы посмотреть, насколько же там всё плохо.       Мда, не позавидуешь. Смазки за это непродолжительное время выделилось слишком много.       Виктор приспустил трусы вниз. От этого Апфель только сильнее склонил голову к тумбе. Было стыдно.       Как же неприятно, когда ты заставляешь, по сути, своего "телохранителя" выполнять такие неприятные вещи. Ведь обычно телохранители стараются защищать людей, жертвуя чаще всего именно собой, а здесь для Апфеля как будто был эксклюзив в одном экземпляре; хотя, кто его знает, может, такое будет происходить множество раз.       – Виктор, а вдруг кто увидит? – внезапно запереживал молодой человек, вспомнив про окно слева от него.       – У тебя там штор всё равно нет, – Апфель услышал и почувствовал, как Виктор стал расстёгивать ширинку у своих штанов, – да и если ты так боишься, то не стоит. Мафиози живут в более богатеньких местах.       – А журналисты?       – Журналисты сюда в основном не ездят и здесь не живут. Слишком опасно для их крохотных жизней. Только мешать всем будут, – Виктор нацепил презерватив, сняв при этом свои трусы.       – Ну а если... – хотел Апфель что-то ещё сказать, но тут же издал пронзительный стон, ведь в это же время Виктор провёл двумя пальцами между его ягодиц и собрал ими какое-то количество смазки.       – Не оттягивай. Чем быстрее – тем лучше.       Верно, поскорее бы это всё закончилось и хотя бы на месяцок вернулось в обычный ритм жизни.       Для начала, следовало бы, конечно, подготовиться здесь: в первый раз сначала вышло не совсем удачно, ибо у Виктора тогда не было лубриканта с собой, а использовать слюну было бы слишком по-деревенски и неэтично.       Виктор сначала легонечко двумя пальцами прикоснулся к анусу, и он только сейчас понял, что на момент течки это самое чувствительное место из всех, так как снова раздался стон со стороны молодого человека.       И правильно, анус будто горел ярким пламенем и болезненно всё ощущал. Начало пульсировать в том месте ещё чаще и сильнее, и как только Виктор начал медленно вводить свои пальцы туда, раздался шёпот:       – Я не вытерплю...       Парень, конечно, обратил внимание, что Апфель что-то сказал, но даже не понял его смысл, а только стал ещё больше протискивать пальцы внутрь; даже несмотря на то, что подобный опыт проводился примерно месяц назад, всё равно было как-то туго. Возможно, молодой человек просто сильно нервничал и сжимал там всё, хотя он сам же отдал Виктору приказ.       Больновато. Хотя это всего лишь два пальца. Организм будто сбросил всё до заводских настроек.       – Мне продолжать? – спросил Виктор, дожидаясь ответа со стороны Апфеля.       – Стой, – Апфель сильно перенервничал и из-за этого решил взять в пальцы рядом лежавший кусочек морковки. Запихнув этот кусок к себе в рот, он кое-как ответил, – тепегхь мохна.       – А зачем ты морковь-то в рот положил? Оно обладает какими-то свойствами?       – Негх, – помотал головой Апфель, – эгхо хтобы... – он раскусил и проглотил морковь, – я постарался не стонать...       – Так ведь морковь здесь ничем не поможет, – усмехнулся Виктор и погладил молодого человека по голове, – не нужно ничего делать. Просто стой здесь и ничего не делай.       Апфель, конечно же, хотел взять в рот больше морковки, но тут же почувствовал, как опять всё у него растягивается – уже пошёл третий палец.       – Сможешь протерпеть? – спросил Виктор, – Это ведь ещё не всё.       – Не знаю... – Апфель будто ничего больше не ощущал у себя внутри; пылкое состояние всё не слезало.       Температура тела стала подниматься, молодой человек чувствует, как ему постепенно становится жарко, и как бы он сейчас хотел помыться под холодненьким душем... Но холод, как правило, только усугубляет течку и боли становятся ещё пронзительнее, так что мыться в такой период под холодной водой – делать себе же хуже.       Виктор запустил другую руку под футболку Апфеля, и, как ощутил удар от плётки, стал приглаживать его, будто хотел выровнять.       А у самого Апфеля в голове только одно – как бы всё это поскорее бы закончилось. Он уже стал от страха поглядывать на кастрюлю, в надежде, что она сможет ему помочь.       – Постарайся расслабиться, – посоветовал Виктор.       Конечно, не хотелось бы вот так просто брать и растягивать пальцами внутрь Апфеля, но при течке это всё происходит почти безболезненно и организм сам подготовлен к такому. А всё равно Виктор думал, что он не совсем культурно относится к Апфелю, но что-то в его голове постепенно стало переключаться, всё больше его гипнотизировал этот чудотворящий запах.       Вдруг, Виктор резко зачем-то вытащил пальцы, и раздался на этот раз лишь какой-то даже обидный всхлип со стороны молодого человека.       – Было больно? – спросил парень, пытаясь сзади взглянуть хотя бы мельком на лицо Апфеля.       – Н-не-ет, – Апфель почему-то заблеял как барашек на этом ответе, возможно, это из-за того, что его внезапно стало трясти, а, возможно, потому, что он просто отвернул своё краснющее от стыда и запретных желаний лицо, чтобы Виктор больно не интересовался.       И правда, было не больно, а даже наоборот, как-то разочаровывало молодого человека то, что спустя всего лишь за месяц он выглядел так, словно он никогда сексом ни с кем не занимался.       Виктор снова попробовал вставить три пальца, и на этот раз получилось более плавно, чем на момент с двумя пальцами, отчего парню это показалось немного... странным.       Значит, этот факт нужно закрепить у себя в голове: во время течки всё растягивается намного лучше и быстрее, чем это было бы без неё.       Апфель теперь издал стон тише, как-то это действие Виктора для него стало незаметнее и примитивнее, чем было.       – Скажешь, когда будет больно? – спросил Виктор, чтобы и в этот раз быть аккуратнее, ведь сейчас он боялся того, что не сможет себя проконтролировать. Его спасало пока только одно: удар от плётки на спине молодого человека.       Апфель только кивнул, давая Виктору полную свободу и контроль над ним.       Вдруг, пальцы внутри начали двигаться вперёд-назад, а снизу стало всё пульсировать так сильно, что уже практически перестаёшь понимать, что происходит. От этого Апфель только сжал свои ладони в кулаки. Потом они стали двигаться ещё быстрее, и молодой человек, чтобы хоть как-то спасти себя от позора, прикрыл рот кулаком и даже стал покусывать зубами пальцы, но ничего не работало хотя бы от того, чтоб сделать стоны потише.       Внезапно, Виктор снова резко вытащил пальцы, но на этот раз лишь последовал короткий вздох. Подготовка завершена. Теперь осталось дело за главным.       Апфель снова почувствовал тоже самое, что и было в первый раз, но если тогда это сопровождалось с невыносимой режущей болью внутри, то сейчас оно сопровождается теплом снизу и с каждым разом всё больше учащающимся сердцебиением. Теперь молодой человек не так сильно этого боялся, как и не боялся того, что должно было произойти далее.       Из-за течки постепенно стала кружиться голова, и тогда Апфель полностью прильнул левой, пылающей щекой к холодной кухонной тумбе и закрыл глаза. Почему-то теперь стало ещё пульсировать в районе спины, особенно там, где находился злосчастный след, и только сейчас Апфель заметил, что Виктор гладил это место.       Назло ещё и сам Виктор стал двигаться, но только потихоньку, и к Апфелю снова стали приходить адекватные мысли. Вдруг какой-нибудь старый извращенец захочет посмотреть на то, как молодые люди занимаются сексом? Фу, нет, даже представлять эту картину не хочется, Апфель надеется, что напротив него живут достаточно культурные люди, которые не станут смотреть на данное... событие. Молодой человек не знал, как это назвать.       Виктор стал двигаться чуть пошустрее, и тогда Апфель уже не мог скрыть то, что из него снова потихоньку начинают литься стоны и всхлипы, чего уж не говорить про внезапно появившиеся слёзы на глазах, которых сам Апфель ну никак не мог ожидать. Потом резко всё внутри двигаться стало ещё быстрее, и вот тогда впервые за столько лет у молодого человека прорезался родной громкий голос, который пропал из-за многочисленных ссор и криков родителей, и издался настолько сильный стон, что на его середине Апфель остановился и прикрыл рот ладонью, стиснув зубы.       Теперь дальше мычаний ничего не прозвучит. Но на моменте со стоном, Апфель также услышал и какой-то непонятный брызг. Он определил этот брызг не сразу, лишь спустя несколько секунд, когда он прикрыл свой рот, но потом он понял – он кончил.       Не успеваешь подумать, что ты слишком быстро это сделал, как вновь с такой же скоростью ты чувствуешь движение внутри себя, которое прекратилось спустя всего лишь несколько минут.       Виктор стал выдыхать, с каждым разом краснея всё больше и больше, он даже убрал руку со спины и упёрся ею о ту же тумбу, на которую щекой лёг и Апфель.       Молодому человеку постепенно стало становиться легче, но полностью избавиться от этого не получилось. Похоже, придётся ещё несколько раз заниматься этим ужасным занятием, тем самым занимая время у Виктора, которого наверняка давно ждут на работе.       Апфель лишь замычал, когда Виктор вышел из него, и вытащил презерватив, но, благо, что пока хотя бы на пару часов можно забыть об этой чертовщине.       – ...Я тебя отвезу в наш особняк, – выдыхая и параллельно с этим выкидывая презерватив и упаковку от него в рядом стоящую мусорное ведро, сказал Виктор.       – Зачем? – Апфель слегка приподнял голову, подтягивая трусы обратно на законное место.       – Я думаю, там тебе будет намного легче перенести это всё. Пробудешь несколько дней, а потом я отвезу тебя обратно домой. Заодно и с моей семьёй познакомишься.       Познакомиться с семьёй Виктора? Нет, отца-то Апфель уже видел, но обычно с семьёй знакомят или друзей, или пар, но предлагать туда переехать во время течки? Зачем? Может, Виктор понимает, что Апфель не хочет только и заниматься сексом в этот период?       – Бабушка Патриция тебе обязательно поможет. Она умная женщина, и знает намного больше об этом мире, чем ты и я, – объяснял Виктор, – но ты не волнуйся, там из слишком строгих только мой дядя. Хотя, я думаю, тебя он трогать не станет, у него дел по горло.       Может, Виктор в чём-то и прав? Находиться в этом месте, так и ещё рядом с альфой, больше похоже на испытание, нежели чем на жизнь во время течки.       – А ты тогда где будешь? – спросил Апфель.       – А я всё также буду здесь. Но, если ты сам попросишь, могу потом к тебе туда приехать.       Значит, во время отъезда Виктор будет главным по дому. А может, это такая афера, чтобы отжать квартиру?.. Что-то не совсем верится, что всё так гладко и хорошо.       – Нет. Поедешь со мной, – решил Апфель.       – Хорошо, не вопрос.

Как быстро он согласился.