***
Идя между машин, Апфель чуть было не заблудился, но когда услышал громкий гудок автомобиля, он повернулся к источнику звука и понял, что сигнал подавал Виктор. Быстренько заскочив в машину на переднее сидение, первое, что начал делать Апфель, это застёгивать ремень безопасности. Он даже не заметил, как Виктор только смотрит на него, больше ничего не делая. И как только молодой человек полностью застегнул ремень, он посмотрел на Виктора, но тот уже, будто ничего и не было, держался руками за руль, как будто ожидая какого-то приказа со стороны Апфеля. Но Апфель лишь вздохнул, не понимая, отчего вдруг на него нахлынула какая-то грусть. Может оттого, что бал уже кончился, а может оттого, что подобными ночами он вообще нечасто выходит на улицу чисто подышать воздухом, а может вообще по той причине, что Орфео вот так просто взял и согласился поехать домой почти что к незнакомому человеку. Апфель и сам не знает, точно ли это вызвано чем-то из этих трёх вариантов или же чем-то другим, более непонятным?.. Машина завелась; особо из этого столпотворения из других автомобилей было не выкрутиться, но место для выезда всё же нашлось, потому машина быстро выехала из этой нелепой стоянки и поехала в направлении к ресторану. Какое-то время Апфель с Виктором молчали, не говоря друг другу ни единого слова. Молодой человек только пытался разглядеть в окне оставшиеся куски названий разных мест: кафе, пекарни, какие-то небольшие магазинчики... Какие-то буквы Апфель мог прочитать, так как свет фонаря мог упасть и на них, но другую уже как будто поглотила темнота, и больше их он не увидит никогда. Прислонившись лбом к стеклу, Апфель только ощущал дрожание от него. Ночью, конечно, очень весело, ровно до того момента, как в тебе не начинает просыпаться та меланхолия, что таилась весь день. Он задумался о том, что, возможно, свидание точно даст ему понять, стоит ли дальше продолжать отношения с Виктором или всё же повременить с согласием. Всё-таки Апфель сам себя чуть ли не каждый день предупреждает, что с Виктором нужно быть поосторожнее, и Орфео ведь его также предупредил, что парень вообще-то работает в мафии, и неясно, что он может достать из рукава: туз или же пистолет.***
Приехав на то место, где должен быть ресторан, Апфель увидел замечательное здание, которое, по всей видимости, было двухэтажным. В целом ресторан был скорее похож на ещё один бордель, нежели на романтическое место, но сам вид лично для Апфеля не так особо интересовал, как само свидание и что же там будет. Войдя внутрь, молодой человек почему-то удивился: в ресторанах, конечно, обычно посетителей много, но чтоб вот столько... Виктор сказал, что их забронированный столик находится на втором этаже, там, где открывается вид и на первый этаж. От этого Апфелю стало слегка полегче, ведь он подумал, что там наверняка меньше гостей, чем на первом этаже!.. Вот только, когда он с Виктором поднялся на второй этаж, то увидел, что и там почти ничего не отличается: такие же небольшие круглые столы на двоих, накрытые красной скатертью, такой же шум от разговоров гостей, такой же, будто на вид, бархатный пол... Присев за стол, Апфелю как-то стало тревожно. То ли от того факта, что сейчас, вообще-то, свидание, то ли просто потому, что ресторан был настолько людным, что посетителей можно было бы спокойно отправить на какой-нибудь концерт. От тревожности только спас официант, который своим появлением вмиг оживил Апфеля, и все волнения на какой-то момент сошли на нет. Официант просто быстренько подал меню и сказал, что если Апфель с Виктором что-нибудь выберут, то нужно нажать на кое-какую кнопочку на столе. Удобно. – Выбирай что хочешь, – сказал Виктор, – я за всё заплачý. Виктору необязательно было это говорить. Сколько уже раз он платил или покупал за Апфеля, и пальцев сосчитать не хватит. Уточнять иногда конечно нужно, но от этого предложения Апфель не почувствовал себя свободнее и спокойнее, а, наоборот, скомканнее и трусливее. Вроде блюда хорошие, но сколько же они стоят... Такие деньги Апфель может накопить спустя только лишь год работы, а может, даже слегка побольше, потому и боишься заказать их даже рядом с таким человеком, для которого подобные цифры – сущие копейки. Выбрав блюда и дождавшись официанта, который вписал в блокнотик весь заказ, Апфель с Виктором снова остались, можно сказать, одни. Не считая всех гостей на этаже и внизу. – Итак, – начал Виктор, сцепив пальцы в замок, – Апфель, на самом деле я бы хотел узнать побольше что-то о тебе. Просто представим, что мы знакомы не месяц с лишним, а, например, несколько дней. – Ну-у... – пока Апфель не знал, что о себе такого интересного рассказать, – Я из обычной семьи... Эх, я не знаю, что про себя рассказать сейчас, правда. – Не волнуйся, я тебе подскажу. Например, кто тебя так вкусно научил готовить? – Мама, – ответил Апфель и отвёл взгляд, – а я что, правда вкусно готовлю? – Конечно, – сказал Виктор, – это правда. Раньше я считал, что повара в нашем доме готовят вкуснее всех, но теперь понимаю, что глубоко ошибся... – Виктор, не льсти мне уже с самого начала, – на щеках молодого человека уже стал проступать румянец. – Я льстить никогда не умел. И до сих пор не умею. Вот, ты сказал, что тебя готовить научила мама. Она для тебя дорогой человек? – Да, очень... А у тебя разве нет? – Такого я, к сожалению, сказать не могу. Я совсем не знаю, какой была моя мать, только внешность и то, что она была сестрой Софии. – Ох... – Апфель понял, что под словом "была" либо имелось в виду, что мать ушла из семьи, когда Виктор был ещё совсем маленьким, либо имелось в виду, что мать Виктора умерла, – Прости, что задал этот вопрос... – Винить себя не нужно, ты об этом до этого момента не знал. Вот, скажи, а как, например, ты относишься к детям? – К детям?.. Ну, не знаю, зависит от ситуации... В целом нейтрально... Нет, может, положительно... Что-то посередине между положительным и нейтральным. Но если наши отношения зайдут куда дальше, то... боюсь огорчить, но ближайшие несколько лет завести детей не получится. – По какой причине? – Виктор заметно удивился. – М-м-м... Проще говоря, подавители. Нет, в целом они вреда не несут, но если ты, например, выпьешь больше двух таблеток одним разом, то... ну, я думаю, подробности тут не нужны, и так всё понятно. – Такая проблема лично мне почти помешать не сможет. Хорошо, а какая тебе музыка нравится? Конечно, вопрос сейчас не самый подходящий, но я ведь говорил, что хочу узнать побольше о тебе. – Музыка? Не знаю, мне любая нравится, я пока ещё не находил неприятного мне жанра. А тебе какая нравится? – Я редко когда музыку слушаю. К сожалению, я её слышу только в каких-то заведениях, чаще всего в баре отца, либо вот, например, как сегодня, на балу. А так, у меня нет времени для того, чтобы её слушать. – Вот ты упомнул бар отца и я всё время задумываюсь об одном... Мафия – это ведь действительно очень серьёзная работа, и... ну... не каждый согласится вот так просто пойти по тропинке криминала... – Я пошёл не по своему желанию. Я уже говорил, что в мафию меня отправил отец, сам я далеко не хотел в своё семнадцатилетие получить вот такой "щедрый" подарок. – А ты пробовал как-то, ну... Уволиться или что-то вроде этого? – Войти в мафию можно, а вот выйти из неё так просто не получится. Только если сдать дона мафии полиции, а самому спастись по программе защиты свидетелей. Либо же, ничего не говоря дону или другим, можно сказать, сослуживцам, сбежать в другой город или страну. Отец мне не даст сделать ни того, ни другого, к тому же, я не настолько зол на него, чтобы сдавать его полиции. Ему по сути тоже передали роль дона мафии. – Тогда, если ему передали именно место дона, то почему не ты сейчас дон мафии? – Отец хотел, но я ему твёрдо сказал, что не стану доном мафии ни при каких условиях. Да, у дона огромная власть, но мне подобное ни к чему. Я не стремлюсь управлять кем-то, или даже целым городом. Мафия ничем не лучше кропотливой офисной работы, просто вместо того, чтобы управляться с документами или писать код к программе, ты каждый день ездишь туда-сюда по городу, в основном сидя за рулём. По сути, тоже почти сидячая работа. После этого между Виктором и Апфелем повисла какая-то неловкая тишина, нарушающаяся только разговорами других гостей и тихой джазовой музыки где-то снизу. Подобный внезапный разговор о мафии застал Апфеля врасплох. По идее, у Виктора выбора никакого не было, нет, и не будет. Выгодно ли вообще вот так отцу жертвовать жизнью собственного сына? Возможно, если бы сам Виктор был доном, то у него была усиленная охрана... Но в то же время за его бы головой охотились чаще, чем за головой его отца. – Вижу, что данная тема ввела нас в ступор, – сказал Виктор, положив всё ещё сцепленные в замок руки на стол, – стоит перевести тему на что-то более подходящее. – Согласен, – кивнул головой Апфель, – а, вот, скажи пожалуйста, Виктор, у тебя... ну... были какие-то забавные моменты жизни, или что-то вроде этого... – молодой человек начал жестикулировать, крутя ладонями, – Просто я сам не знаю что рассказать на самом деле. Может, у тебя что-то такое есть? – ...Не припомню. Детство и почти что весь подростковый возраст я провёл в основном в четырёх стенах. Да и до того момента, пока не встретил тебя, тоже жил в особняке всё это время. – А как же учёба? – Домашнее обучение. У нас для этого есть отдельные комнаты. Учитель и один ученик, полная тишина и никого рядом с тобой нет. – Ого, а я и не думал, что у вас так учатся... А, и ещё кое-что хотел спросить: а зачем Патриции было слушать граммофон? Это традиция в вашей семье? – Для её юбилеев – да, традиция. Как мне рассказывал мой отец, раньше кто-то из нашей семьи любил очень сильно музыку, а потому часто использовал граммофон, но вот кто – это он мне говорить не стал. Бабушка Патриция в молодости тоже любила слушать музыку, и, как оказалось, тоже классическую. Теперь-то она это делает только на своём юбилее, и ей нравится в такие моменты вспоминать себя молодую, ей это придаёт какие-то силы, чтобы оставаться с таким же характером, бойким и упорным. – Ого! Я... честно, я правда удивлён, что твоя бабушка ещё в полном расцвете сил. Просто обычно уже к такому времени и возрасту что-то в человеке меняется, может к лучшему, может к худшему... К этому моменту, как Апфель закончил своё предложение, пришёл другой официант и без слов поставил на стол поднос, на котором стояли два бокала и ведёрко со льдом, внутри которого было шампанское. Вот с алкоголем Апфель в этот вечер никак встретиться не хотел, но Виктор оказался намного настойчивей. – Виктор, скажи, а зачем нам шампанское? – спросил Апфель, указывая на ведёрко, – Я лично не совсем готов к алкоголю, да и ты за рулём ведь... – Знаю. Но сегодня просто такой день, что без шампанского тут не обойтись. От него опьянеть можно только в том случае, если не знаешь меры, – Виктор в это время достал бутылку из ведра и обтерел её салфеткой, а после поставил на стол. Первое свидание, конечно, выдаётся на славу. Мало того, что Апфель про себя ничего путного рассказать не может из-за тревоги и внезапного стеснения перед Виктором, так и ещё в свидании будет присутствовать шампанское, на которое молодой человек ну ни в коем случае не рассчитывал. Всё-таки иногда стоит спрашивать, что человек заказывает, иначе произойдут такие же неуклюжие и неуместные ситуации, как сейчас. – Ты хочешь попробовать шампанское именно сейчас? Ещё ведь даже еду не принесли... – Апфель зачем-то обернулся назад, видимо, чтобы найти официанта, который мог бы принести заказ. – Я подумал, что это может как-то разрядить обстановку. Просто вижу, как сильно ты нервничаешь. Апфель повернулся обратно, услышав эти слова. Неужели это настолько заметно? А хотя, и правда заметно, учитывая, что Апфель не мог о себе рассказать практически ничего. Может, Виктор надеется, что Апфель после бокальчика шампанского станет намного разговорчивей, чем сейчас? Про это молодой человек знать вообще не хочет, наблюдая, как Виктор пытается открыть шампанское без штопора. Как только парень открыл шампанское, сразу же раздался характерный хлопок, а после же из горла бутылки стал выходить еле видный дым, отчего Апфелю стало ещё тревожнее, чем было до этого. Налив в бокалы напиток, Апфель слегка дрожащими пальцами взял один из бокалов и поставил к себе, начиная смотреть за пузырьками в шампанском. – Не торопись, – сказал Виктор, взяв другой бокал и поставив к себе, – так опьянеешь быстрее. – А ты... до этого пил шампанское? – Апфель покрутил пальцем по бокалу, смотря теперь куда угодно, но только не на Виктора. – Пил. – И-и как? – Узнал, что шампанское не такой уж и слабоалкогольный напиток, как я думал. Потому и торопиться не нужно. – М-может стоит подождать заказ? Я боюсь... – Положи, пожалуйста, руку на стол, – предложил Виктор, после чего Апфель и правда положил руку на стол, не понимая, зачем же парень предложил так сделать. Виктор положил свою тёплую ладонь на руку Апфеля, отчего тот стал на момент меньше нервничать, – Апфель, я тебя понимаю. Но не стоит так сильно волноваться по поводу свидания, всё-таки, это ведь не собеседование, мы хотим просто спокойно провести время и узнать получше друг друга. И не важно, что ты расскажешь, любая твоя история, даже самая, по мнению других, обыденная и может быть у многих людей такой же, будет интересной лично для меня. Просто расскажи что-нибудь, что для тебя оставляет приятное воспоминание, и тебе сразу же станет намного легче. – Хорошо, – Апфель вздохнул полной грудью и зачем-то закрыл глаза, видимо, чтобы вспомнить в своей голове хоть какое-то хорошее воспоминание, – в детстве, когда я был ещё совсем маленьким, я очень хотел научиться кататься на велосипеде, но у родителей в тот момент не было денег, чтобы позволить мне личный, и не было времени, чтобы научить меня кататься. Но я знал, что велосипед был у моего дедушки, потому постоянно просил родителей отправить меня к нему хотя бы на недельку, но то меня обманывали, что у отца машина заглохла или бензина нет, то мне говорили, что времени вообще нет. И я просил ещё настойчивей, я им говорил, что там есть велосипед, что я хочу научиться на нём кататься... И меня с горем пополам отвезли к дедушке. Раньше я не понимал, почему они меня так не хотели отвозить меня к нему, но мама однажды мне рассказала, что у отца с дедушкой были довольно плохие отношения, так как отец вырос не таким, каким его представлял мой дедушка. Но вот, приехал я к дедушке, и первым делом ему говорю, что хочу научиться кататься на велосипеде. Он говорит, что был бы не против, да вот только велосипед, стоявший у него в гараже, был слишком для меня велик, потому он и не знал, как мне помочь. Вот тогда мне действительно стало очень грустно, ведь ни мама, ни отец не могли мне позволить личный велосипед, а тут ещё оказалось, что у дедушки велосипед оказался неподходящим. И решил я один раз погулять, да и заметил какого-то мальчика, катающегося на велосипеде, и, когда он остановился, я подошёл к нему и спросил, а как так он умеет кататься на нём, а он взял и предложил научиться на его велосипеде. Ему тогда не жалко было, он сказал, что велосипед от старшего брата его достался. Долго я на самом деле учился кататься, но как научился, так обрадовался!.. Помню, я уже не знал, как того мальчика отблагодарить, но он сказал, что ему вообще ничего не надо; то, что я научился кататься – и есть для него награда. И решил я тогда вечером вернуться домой к дедушке, захожу, и вдруг – велосипед! Совсем новенький! И дедушка сказал, что это родители и он купили... вот. Это первая история, которую я вспомнил. После этого рассказа Апфель всё-таки открыл глаза, не рассчитывая на то, что Виктор вообще заинтересовался бы его небольшой историей о том, как он научился кататься на велосипеде. Молодой человек и правда чувствововал, как он становился спокойнее: мысли уже не так сильно путались и голос становился в течение рассказа мягче. – Вот видишь, как одно маленькое, но счастливое воспоминание способно сделать человеку легче. И у тебя подобные воспоминания всё же есть. – А у тебя таких нет? Даже самых маленьких?.. – Не могу точно сказать. Чаще всего мне лично не помогают эти хорошие воспоминания, потому что я и не особо их запоминаю. Бабушка говорила мне, что стоит помнить всё хорошее в своей жизни, даже что-то, по сути своей, пустяковое, но между тем отец утверждал, что если ты будешь жить воспоминаниями, то ничего хорошего тебе такая жизнь не принесёт. Пришлось согласиться с мнением отца, хотя лично я считаю, что мнение бабушки правильней. Апфель снова посмотрел на бокал, внутри которого шампанское до сих пор пускало пузырьки. В молодом человеке снова проснулось то чувство, что было у него, когда он целовался по-французски с Виктором. А может снова бросить всё? Всё-таки ты не на пьянке, а на самом настоящем свидании, рядом с тем человеком, который, может быть, а может и нет, имеет к тебе серьёзные чувства, стоит попробовать хотя бы раз? Даже если тебе не понравится, ты можешь вежливо отказаться, да и никто тебя насильно пить шампанское не заставляет... Но в то же ведь время, тебе всего восемнадцать, а ты уже пробуешь алкоголь? Может, стоит это делать чуть попозже, когда ты отучишься и найдёшь нормальную работу? Да, конечно, многие начинали пить уже с шестнадцати, и причём даже не шампанское, а смешанные напитки, от которых пьянеешь быстрее, чем успеваешь выпить, и совершенно непонятно, что с чем там смешали, главное здесь – только результат, а вот уж что там дальше – дело другое, но ты же добропорядочный человек!.. Переосилив и здесь свои мысли, Апфель поднял бокал и, посмотрев на него, вздохнул и сказал: – Ладно, что уж... Попробую, но это первый раз и последний. Сначала Апфель от шампанского никакого вкуса не ощутил, подумал, что это как будто простая вода, но потом почувствовал послевкусие: что-то такое ванильное, будто лимонад пьёшь. Поставив бокал обратно на стол, молодой человек посмотрел на Виктора, ожидая от него каких-то слов, но тот лишь также смотрел на него, словно гипнотизируя. Неужели он ждёт, что Апфель чего-то скажет? Или он просто теперь хочет посидеть в тишине и смотреть на Апфеля какими-то влюблёнными глазами? И вот так они просидели где-то минуту. Апфель за это время постепенно опускал глаза вниз, будто пытаясь найти какую-то подсказку на полу, а Виктор только стал пальцем поглаживать руку Апфеля, заставляя того ещё больше опускать глаза. И, возможно, такое бы продлилось долго, если бы не внезапно появившийся официант с заказом. Из-за этого пришлось убрать руки и сделать вид, будто ничего до этого момента и не происходило. Осадочек, конечно, у Апфеля от этого остался, но он думает, что его можно как-то замять едой. Апфель заказал по меркам этого ресторана не совсем дорогое блюдо; изначально он хотел заказать болоньезе, но потом передумал и решил заказать карбонару, так как по стоимости она выходила дешевле, чем болоньезе. Не хотелось бы разбрасываться чужими деньгами, да и совесть бы это сделать не позволила. Еду Апфель старался есть аккуратно и медленно, чтобы не попортить лёгкий макияж и не вызвать какого-либо отвращения, может быть, со стороны посетителей, а может, даже со стороны Виктора. Но тому было как будто всё равно на то, как будет есть Апфель; главное, что он рядом с ним, здесь и сейчас, и что у них сейчас свидание. Молодой человек решает ещё раз попробовать шампанское, и на этот раз вкус становится более отчётливым: нотка ванили стала довольно слаще, чем при первой пробе. К тому же, Апфель заметил, насколько легко шампанское пить, но всё же решает пользоваться советом Виктора: не торопиться и никуда не спешить, иначе после первого бокала такое про себя наговоришь, что у парня, возможно, после этого пропадёт любое желание ходить с Апфелем на свидания. После еды же Апфель решил отодвинуть тарелку от себя и снова посмотреть на бокал. Никакого покоя этот бокал ему давать не будет, пока в нём находится шампанское... Виктор тоже не спеша доел своё блюдо и также отставил его в сторону. – Так... О чём поговорим дальше? – Апфель от снова наступающей постепенно тревоги стал перебирать свои пальцы. – Знаешь, я... Один вопрос я никак не мог подвести под наш разговор, но для меня он очень важен. – И-и... что за вопрос? – Хочу, чтобы ты ответил на этот вопрос честно. На самом деле, это свидание в основном было нацелено именно на него. Скажи, ты... любишь меня или просто играешься с моим сердцем? После этого вопроса у Апфеля в горле будто застрял какой-то ком, отчего он вытянулся и сглотнул, пытаясь всё-таки как-то этот неуловимый ком заставить исчезнуть. Молодой человек не знал, как на этот вопрос ответить. Может, у него и правда есть серьёзные чувства к нему, а, возможно, это просто провокационный вопрос, чтобы Апфель ответил Виктору, что он его любит? Апфель ощутил, как его сердце стало стучать быстрее от напряжённости заданного вопроса, и в голову никакие предложения не лезли, только какой-то набор слов... – А-а... – это первое, что вымолвил Апфель, после этого повертев головой, и, собравшись с мыслями, решил всё-таки дать нормальный ответ на вопрос Виктора, – Виктор, я... Честно, я почему-то постоянно думаю, что это скорее ты играешься с моим сердцем, нежели я. Просто... просто я постоянно чувствую, что словно что-то не так, будто всё настолько для меня складывается хорошо, что в это мало верится... Не подумай неправильно, Виктор, я и сам толком в себе не успел разобраться, но... я никогда не посмел бы издеваться над кем-то, влюблённым в меня, и водить его вокруг носа. – ...Не нужно думать, что я способен рядом с тобой вести себя неискренне. Это касается только работы. Все мои действия были совершены с благими намерениями, я никоим образом не хочу обмануть и перехитрить тебя, вся моя совершённая помощь бескорыстна, я хотел тебе сделать как можно лучше. Если твои слова – правда, то я действительно благодарен миру за то, что нашёл тебя. – Ты попросил ответить честно... я ответил честно. Виктор, я... я правда люблю тебя. После этих слов, Апфель отвернулся, пытаясь прикрыть волосами появившийся румянец на лице. Он и сам не поверил, как быстро разболтался его язык. Похоже, шампанское даже от нескольких осторожных глотков способно это сделать, другие причины для этого Апфель не мог найти. – Можешь снова, пожалуйста, положить руку на стол? – попросил ещё раз Виктор, на что Апфель опять положил руку на стол, никак не поворачиваясь обратно. Как же потом объяснить правильно Виктору, что это Апфель сказал совершенно случайным образом? – Отец говорил мне, – начал Виктор, – что если кто-то из влюблённых первый признается в любви другому человеку, то тот, кому признались в любви, должен поцеловать руку признавшемуся, – он нежно и почти что совсем легко притронулся губами к ладони, чего сначала Апфель даже не заметил, – да, я это уже делал, но тот случай не считается. Не отказывайся от своих слов, иначе они будут тебя мучить очень долго. Ты не сказал чего-то постыдного, мне кажется, ты просто не сумел вытерпеть и сказал всё, что у тебя накопилось в душе. Верно. Накопилось. За месяц с лишним просто всего успело накопиться, столько слов и столько скрытых чувств, что вопрос Виктора окончательно добил. Такие желанные слова нечасто слышишь, в особенности от самого себя. Ты говоришь это искренне, даже иногда не понимая своих слов. – Апфель, посмотри на меня, – на просьбу Виктора Апфель слегка повернул голову и направил глаза прямо на него, – знаешь, что я за такое короткое время с тобой понял? Понял, что ты – моё счастье. Я правда волновался за тебя, когда ты мне не отвечал и оказалось, что тебя... не буду лучше напоминать. Я волновался за тебя в больнице, поэтому я сразу же решил, что буду жить у тебя и рядом с тобой, я волновался за твоё здоровье и состояние, я ведь тоже очень сильно люблю тебя, пусть и проведённое с тобою время было достаточно коротким... Ты и правда тот человек, с кем я по-настоящему становлюсь счастливее. Когда мы впервые встретились, ты мне приглянулся, но я ничего пока не ощущал, думал, просто приятный человек, но слегка не совсем понимающий, что происходит в городе. Но когда мы решили встретиться во второй раз, в баре отца... Я понял, что ты тот человек, который сможет украсить мою нудную жизнь, состоящую только из одной моей работы. Потому ты для меня – моё счастье. От этого монолога Апфелю скорее хотелось заплакать, чем обрадоваться и кинуться на шею Виктора. Почти что всю свою жизнь он старался огородить себя от того, чтобы случайно не влюбиться в кого-нибудь, утверждая и вдалбывая самому себе, что нет, ты этого человека не любишь, продолжай заниматься учёбой и не зацикливайся на таких мелочах, но Виктор... Виктор просто сломал собственными словами Апфеля, такое признание он слышит впервые. – Вик-... тор... – из-за появившихся слёз и ещё одного кома в горле, нельзя уже было и единственное слово нормально проговорить. Может, Апфель и хотел услышать когда-то признание в любви от другого человека, но чтобы так... и чтобы его назвали счастьем... – Да- давай мы поедем домой... – Ты больше ничего не хочешь? – вежливо спросил Виктор, обратив внимание на то, как аккуратно молодой человек стал вытирать слёзы со своего лица. – Нет, я просто хочу домой... – Хорошо, тогда я попрошу подать счёт.***
Выйдя из ресторана, ночной воздух теперь показался для Апфеля другим, совсем не таким, какой он вдыхал около особняка, он был слегка холоднее, чем прежде, отчего казалось, что слёзы готовы застынуть от него. Дышать становилось с каждым разом всё тяжелее, в нос будто ударяли тысяча маленьких, но очень острых иголок... Никогда ещё Апфель не выходил ночью на улицу в слезах. Виктор как-то пытался облегчить ситуацию, только всё сильнее приобнимая молодого человека к себе, но и это не помогало. Парень уже стал думать, что Апфелю просто не хотелось слышать взаимного признания, хотя обычно ведь людям после такого становится только легче, но с Апфелем точно что-то не так, будто он хочет, чтобы над ним ещё раз кто-нибудь поиздевался, только уже не в физической, а моральной форме... Сев в машину, Апфель, пытаясь успокоить самого себя, вздохнул, но от ранее сказанных и услышанных слов ему было довольно сложно отойти. Они теперь постоянно вскакивали в голове, и даже если молодой человек старался на что-нибудь отвлечься, всё равно в ушах слышались отрывки каких-то фраз. Так сильно хотелось выйти из машины и ещё раз побежать куда-нибудь в неизвестном направлении от стыда, но в то же время пришло понимание, что уже слишком поздно забирать свои слова обратно. Может, как сказал Виктор, просто принять их, как данное? Ничего уже не поделаешь, ведь любовь оказалась взаимна, и... Когда Апфель это понял во второй раз, успокаивать себя смысла уже не имело, хоть и рядом с тобой сидит человек, что тебе тоже признался в чувствах. Но его слова не были случайно выброшены, они были чётко сформулированы и сказаны с особой заботой и нежностью, а у Апфеля что?.. простое "я люблю тебя" и всё?.. – Апфель, – мягко сказал Виктор, закрывая дверь машины, – ты расстроился из-за того, что наши чувства взаимны? – Нет-не-.. – попытаясь хоть как-то ответить на вопрос, от Апфеля раздался только всхлип, – Я... Я... – и снова ничего, кроме ещё одного всхлипа. Так хочется просто взять и провалиться под землю, так хочется просто закрыть свои глаза и говорить самому себе, что это просто страшный затянутый сон, так хочется вернуться назад и прикрыть себе самому рот, чтобы ты ничего не говорил такого, из-за чего тебе было бы очень стыдно. Вроде бы три слова, а сколько всего они успели испортить!.. – Я... – вытирая слёзы и попутно ещё слушая звук двигателя, Апфель вздохнул, – Я сейчас всё расскажу. По- понимаешь, я обычно никогда не чувствовал ещё такого, чтобы не я один был влюблён в кого-то, а в меня кто-то влюбился... Мне просто стало настолько непривычно, что я... – и Апфель отвернулся от Виктора, тем самым попытавшись не показывать снова появившихся на щеках слёз. Он попытался вдохнуть как можно спокойнее, но получилось всё настолько прерывисто и неаккуратно, что признак плача сразу стал заметен Виктору, – ...Я- я мало на кого обычно обращаю внимания, точнее, на внешность человека... с самого начала меня только заинтересовал твой голос, но по- потом... ты просто мне столько раз помогал, что я... – хотел молодой человек ещё раз повторить собственную ошибку, совершённую недавно, но не стал, вовремя остановив самого себя. – Всё хорошо, не нужно плакать, – Виктор погладил Апфеля по голове, – мы сейчас поедем домой. Дома у тебя есть успокоительное? – Есть... – Вот, приедем, попьёшь успокоительное, а там уже разберёмся, – сказал Виктор, уже начиная отъезжать от ресторана.***
Едя в сторону дома Апфеля, молодой человек старался отвлекаться от того, что с ним произошло. Лучше в такие моменты вглядываться в детали, на которые в повседневной жизни не особо внимания обращаешь. Вот, например, буковка у вывески не горит, или вот, по тротуару что-то маленькое, но такое тёмненькое прокатилось, видимо, какая-то бумажка, а вот куча до сих пор горящих окон, ой, этот фонарь мигает... Подобные вещи успокаивали Апфеля, как только он думал, вглядываясь в них, и предлагали додумывать в своей голове разные небольшие сюжеты, в котором, например, какой-то студент решил выбросить теперь ненужную бумажку, или какой-то человек выбросил листочек, где было написано признание в любви... Ну вот, опять он подумал про любовь! Как только Апфель понимал, что снова задумывается насчёт темы любви, и что в его голове снова начинали проноситься эти отголоски фраз, так он сразу же пытался найти снова какую-то малейшую деталь, за которую можно зацепиться. Вдруг, пронеслась какая-то розовая вывеска перед глазами молодого человека, и у него снова стали появляться мысли о любви. Может, стоит сказать Виктору как есть? Половина уже рассказана, и он никак на это не отреагировал, значит, можно сказать про всё целиком. – Виктор, мне... нужно кое в чём признаться. Кое-что прояснить. Я понимаю, тебе сейчас нужно следить за дорогой, а не за моими словами, но мне правда хочется тебе сказать... Я уже говорил, что на внешность я обычно внимания не обращаю, это касается только голоса человека, но когда я попал в больницу... не знаю, на меня будто что-то нашло, какой-то сбой в моей голове произошёл... Мне... мне стала нравиться твоя внешность. Хоть у тебя и жёсткое лицо, но я точно знаю, что у тебя мягонький лоб, хоть у тебя и горбинка на носу, но я вижу в этом что-то необычное и притягательное, хоть у тебя всегда серьёзный вид и ты постоянно, словно осуждающе смотришь на меня, я понял, что на тебя также я больше смотреть не могу... С каждым разом Виктор всё больше смягчал свой взгляд, слыша в свой адрес приятные комплименты по поводу его внешности. Раньше никого, кроме родных, обычно не заботило то, как он выглядит, а скорее, с каким настроением он приходит. Мафиози не раз уже замечали, что подручный теперь приходит на работу слегка... вдохновлённым. На него это не похоже, обычно он приходил всегда серьёзным и каким-то даже неразговорчивым, а тут мафиози предположили, что, скорее всего, Виктор просто нашёл в себе силы. Ни о какой любви, как считали они, речи и быть не может, если это касается подручного, он почти что всегда выглядел так, словно ему никто и в жизни не нужен. – Я рад, что ты тоже что-то подобное чувствуешь ко мне. Не был бы я сейчас за рулём, я бы... не важно. Порой я тоже за своими словами не слежу. Тебе стало получше? – Чуть-чуть... – Не переживай, мы совсем близко. И правда, Апфель уже стал узнавать знакомые тротуары и улицы, магазинчики и кафе, да он даже успел за несколько месяцев запомнить цвета многоэтажек! Наконец-то, теперь можно спокойно выдохнуть, ведь скоро уже будет дом и спокойствие... наверно. Что сделал бы Виктор, если бы не был сейчас за рулём? Наверняка он бы Апфеля насильно притянул к себе и стал бы целовать его как можно чаще и как можно сильнее.***
Придя домой в обнимку с Виктором, Апфель ещё раз вздохнул, но на этот раз с облегчением. Для него квартира была самым комфортным местом, он иногда даже не хотел из неё уходить, если это касается похода в университет. Присев на свою кровать и посмотрев в сторону новенького телевизора, который он включал от силы пару раз, так, чтобы проверить курс событий и новостей, Апфель всё только думал о том, насколько теперь ему стыдно будет находиться вместе с Виктором. Да, вроде есть капелька облегчения, но всё равно чувствуешь, как твой стыд постепенно начинает давить на тебя изнутри. – Скажи, где у тебя находится успокоительное, – сказал Виктор, попутно расстёгивая пиджак. – Там, на кухне... Верхний отдел, над микроволновкой, – ответил Апфель, потирая свой глаз, будто делая вид, что хочет спать. Пока Виктор отходил, чтобы всё же найти успокоительное и налить воду, Апфель всё это время оглядывал комнату, постепенно только сильнее поражаясь тому, насколько с Виктором она стала живее, чем раньше. Маленький телевизор, стоявший здесь раньше, никак не вписывался в общий интерьер комнаты, но молодой человек на это мало когда-либо обращал своё внимание, но теперь он понял, что новый телевизор выглядит намного лучше. Стареньким ноутбуком мало когда пользовался Апфель, только при тех случаях, когда действительно он был нужен, например, при рефератах или презентациях, чаще всего он выполнял задания с помощью прошлого телефона, ну а сейчас, когда Виктор купил Апфелю новый ноутбук, молодой человек не мог часами вылезти из него, то смотря какое-то интересное видео, то мельком проверяя соц.сети, то просматривая, нет ли новых заданий. Пока Апфель раздумывал над этим всем, уже успел вернуться из кухни Виктор, держа в одной руке таблетку, а в другой стакан воды. Только сказав тихое "спасибо", Апфель без раздумья выпил таблетку успокоительного, между тем, как Виктор присел рядом с ним. – Насчёт твоих слов, произнесённых в машине... – сказал сразу же Виктор, как только Апфель закончил пить и поставил стакан на стол. – Виктор, не надо... – ответил Апфель, после этого ощутив, как одна горячая ладонь легонечко сжала его руку, а другая нежно обняла его талию. Из-за этого ему пришлось придвинуться к Виктору поближе, но не на такое расстояние между ними рассчитывал сейчас он. Если хотя бы совсем немного Виктор опустит свою голову вниз, то расстояние станет настолько ничтожным, что их губы невольно коснутся друг друга. От парня исходило странное тепло, будто ему стало жарко в этой комнате. – Может, мне открыть окно?.. – спросил Апфель, в который раз посмотревший не на самого Виктора, а воротник его рубашки. – Не стоит, – всё также спокойно отвечал Виктор, – я тогда, в машине, ещё не договорил. – Знаю... – сказал Апфель, опустив голову, – Что же ты теперь сделаешь со мной сейчас?.. Ты ведь уже не за рулём... Рука, лежавшая до этого на ладони молодого человека, уже осторожно пальцами приподнимала его подбородок вверх. – Закрой глаза, – попросил Виктор. – Зачем? – Апфель всё ещё смотрел куда попало, но только не на Виктора. – Просто закрой. Делать нечего. Апфель послушался Виктора, закрыв глаза, только боясь, что же парень с ним сделает. Он уже понял, что Виктору не жарко, просто в нём настолько сильно разыгрались чувства, что это отразилось и на температуре его тела... Не успев даже сначала понять, что это было, Апфель ощутил на своих губах что-то тёплое... но после того, как молодой человек понял, что же это могло быть, он приоткрыл свои глаза. Насколько же лёгок, насколько же воздушен, насколько же мягок этот поцелуй! От него даже у Апфеля сердце стало слегка стучать быстрее, и уже не от тревоги или страха, а от... влюблённости? Может, именно поэтому у молодого человека и появилась течка, всё-таки в университете было довольно много альф, но после них не было ни течек, ни каких-либо желаний о чём-то другом, помимо учёбы, ни малейшего намёка на какую-то внезапно появившуюся привязанность. Виктор для Апфеля стал особенным. Таких людей в своей жизни он ещё никогда не встречал, потому таким он не доверял и не хотел доверять, но этот вечер и эта ночь... они всё решили. От постепенно появляющегося жара в своём теле, Апфель, ухватившись руками за шею Виктора, повалился вместе с ним на кровать. Парень же только в последний момент успел упереться руками о неё, наклонившись над Апфелем. – Ты... ты точно что-то подсыпал в шампанское... – сказал Апфель, всё сильнее набирая воздух и уже смотря на нос Виктора. – Как я мог туда что-то подсыпать, если нам принесли его закрытым? – спросил Виктор, по-доброму ухмыляясь. – Значит в воду... – молодой человек сначала посмотрел на стакан, всё также спокойно стоявший на столе, а потом опять повернул голову к Виктору, на этот раз посмотрев в его чёрные, с первого взгляда вообще неприглядные глаза. В этот момент они Апфелю почему-то показались удивительно красивыми: в них постоянно что-то почти что зеркально отражалось, в них постоянно был какой-то блеск, в них можно было увидеть даже искажённый вид самого себя, – Тут... в комнате стало слишком жарко... Виктор, поможешь мне снять пиджак?.. – Одной рукой это будет делать проблематично. – А почему не двумя?.. – Если я буду это делать двумя, то я упаду на тебя. Я так понял, ты уже устал? – Совсем немного... – сказал Апфель, слегка приподнявшись, из-за чего Виктору обратно пришлось сесть. После же присел и сам Апфель, только всё пытаясь отдышаться непонятно от чего. – Вот так будет намного удобнее, – сказал Виктор и сразу же стал расстёгивать пуговицы блестящего пиджака, а Апфель и не смел сопротивляться, только лишь сам протянул руки, чтобы начинать расстёгивать рубашку у Виктора, но тот лишь мягко показал, что сейчас, наверное, не стоит вот так быстро его раздевать. Как только пиджак был расстёгнут, Апфель снял его и снова повалился на кровать. Такое странное состояние, будто он уже опьянел и у него не осталось сил, чтобы даже нормально сидеть. И от этого странного состояния порой иногда даже говоришь о тех возможностях, о которых раньше и не думал... – Виктор, расстегни рубашку, пожалуйста... – в конце этого предложения издался какой-то непонятный хрип, видимо, от жары уже становилось тошно и неприятно. – Похоже, тебе и правда нельзя даже каплю алкоголя давать, – сказал Виктор, всё же аккуратно подняв Апфеля так, чтобы он обратно сел. – Я всё ещё думаю, что туда что-то подмешали... – сказал Апфель, начиная чувствовать тяжесть на своих глазах: они хотели закрыться, но молодой человек пока что упорно боролся с этим, начиная моргать, как только он ощущал, что веки постепенно закрывают его взор. А взор всё равно падал только на рубашку Виктора, больше никуда. Отчего же Апфелю так хочется раздеть Виктора, он и сам понятия не имеет. Внезапно, Виктор остановился. Какое-то время он смотрел только в одну точку, а Апфель этого почти и не заметил, так как желание поспать всё усиливалось, но после он продолжил неторопливо расстёгивать рубашку у Апфеля, пока снова не остановился и не отвернул свой взгляд. – Что такое?.. Тебе плохо?.. – вдруг заволновался молодой человек, увидя, как Виктор нарочно отворачивается от него. – Я так больше не могу, – сказал Виктор, только опустив голову и зажмурив глаза. Где-то минуту он так сидел, пока Апфель не понимал, что происходит. Вдруг, он набросился на Апфеля как бешеный, только одной рукой обняв его за плечо, а другой оттянув ткань рубашки так, чтобы было видно ключицу, и настолько сильно после этого он его укусил за голое место, что молодой человек даже вскрикнул и стал бить ладонью его по спине, другой только сжимая кусочек одеяла. Немного приподнявшись, Виктор обнаружил, что со своим укусом он слишком перестарался: на местах, где виднелись отметины зубов, присутствовали теперь небольшие капельки крови. У Апфеля не было слов, он только ощущал панику и пульсирующую боль в том месте, где его пометили. Такого исхода событий он не ожидал, да и на подобное поведение Апфель тоже не рассчитывал... Сердце стало стучать быстрее настолько, что его ритм расходился по всему телу, включая даже теперь его новую метку. Ох, потом вокруг этих отметин зубов будут неплохие такие синячки, но хорошо, что метка была в районе ключицы, а не на шее, как обычно это делают. – Я давно уже это хотел сделать, – признался Виктор, который сам не ожидал от себя такого, – но сначала я себе это не позволял. Это только сейчас моё терпение лопнуло. Я обработаю укус, и... – Не надо, – твёрдо ответил Апфель. – Нет, надо, – ещё твёрже ответил Виктор и сразу же встал с кровати, идя в сторону кухни. Молодой человек задумался. С какого же момента Виктор планировал его пометить? А что же скажут остальные? Ладно Орфео, он наверняка обрадуется за него, скажет, что вот, пометил, значит серьёзные намерения, но... Он так безжалостно это сделал, так яростно он его прокусил, что он выглядел не как человек, а как опасный волк, только сейчас решивший убить свою добычу... А завтра?.. А как же завтра?.. Услышит ли он вообще будильник, проснётся ли он, сможет ли он дойти до университета после такой ночи, которая высосала из него конкретно все силы?.. Как только Виктор вернулся с обеззараживающим средством и ватными дисками в руках, Апфель уже за такое время успел уснуть и слегка посапывал во сне, только лишь слегка двигая ногами или руками, как маленький ребёнок. Будить и так усталое создание парню не хотелось, потому, тихо поставив ватные диски и обеззараживающее средство на стол, он осторожно открыл дверцу шкафа и достал оттуда пушистый и мягкий плед. Подойдя к спящему молодому человеку, Виктор накрыл его пледом, отчего тот только слегка поёрзал и миленько улыбнулся, радуясь, по всей видимости, теплу. Выключив свет в тамбуре, Виктор тоже решил залесть под тёплый плед, при этом дальше он не стал раздеваться. Придётся завтра утром заехать за вещами, которые он оставил в особняке, но сейчас это не так уж сильно его и волновало. Его больше волновало, как же потом отреагирует Апфель, если считать, что он сейчас был не в себе. Но теперь Виктор знал точно, кем для него является Апфель.Он – его счастье.
***