***
В кабинете гинеколога было холодно, но сам он казался Амато и Апфелю довольно тёплым человеком, как и телом, так и душой. Он сказал, что ему просто нужно пока проверить индекс веса, а так, всё остальное будет только после УЗИ и анализов. – М-м-м... – произнёс как-то досадно гинеколог, посмотрев сначала на какие-то бумажки, а потом уже на Апфеля, стоящего рядом с ним, – сколько раз в день вы едите? – Три раза, – со вздохом сказал Апфель. – И ты три раза? – спросил гинеколог уже Амато, на что получил кивок головой, – Плохо. Вам надо пять раз в день есть маленькими порциями. – Пять раз в день?.. – спросил Амато грустно и тихо, словно ему не хватает воздуха, – В меня не влезет... – Влезет-влезет, ещё как влезет. Ты пока этого просто не знаешь. Так, у вас... – это гинеколог уже обращался к Апфелю, – ...ИМТ в целом нормальный, но нужно ещё посмотреть на анализы. Так что пока вы свободны. – Можно я останусь здесь? Просто другому пациенту, находящемуся здесь, боязно оставаться без меня. – Да ладно, я не кусаюсь! – улыбнулся врач Амато, – Ну, разве что немножко. Давай-давай, не бойся, подходи сюда. Амато встал со стула и, пока Апфель шёл, чтобы присесть, подошёл к столу врача. – Не бойся, я пока тебе буду задавать вопросы, а ты будешь мне на них отвечать, хорошо? – Амато кивнул, – Так, отлично. Скажи, ты сейчас стоишь на учёте? – Нет... – ответил Амато и виновато посмотрел вниз. – Жалко конечно, тебе обязательно нужно на учёт ставиться. Ну, говори хоть, одноплодная или многоплодная беременность-то? – М- многоплодная... наверно, – мешкался Амато. – Ты не был на первом скрининге? – Был, – ответил за Амато Апфель. – Если был, то почему "наверно"? – Я не уверен... Мне нужно УЗИ... – сказал Амато с небольшими паузами, а последнее предложение так совсем тихонечко пробубнил. – Ладно, предположим, что беременность всё-таки многоплодная. Вид? Амато молчит, вертя глазами в разные стороны. – Ну, дихориальная там, монохориальная?.. Ты совсем ничего не знаешь? – Мне не сказали... – Ладно, ничего, на УЗИ попросишь сказать. Сколько недель? – Семнадцать. – Во-от, хоть точно недели сказал.***
– Слушай, так ты совсем худышка, – сказал гинеколог, смотря в свои бумаги, – ИМТ меньше восемнадцати. – Что это значит?.. – За беременность наберёшь больше веса, чем обычно. Ты скажи хоть, хорошо ли ты питаешься? – Нет... – ...Вы его кормите? – спросил врач, недоверчиво посмотрев в сторону Апфеля. – Да, вот только самому ему еда не очень нравится. Заставить не получится, всё равно съест мало. Это с давнего времени, от беременности не зависит, – ответил молодой человек. – Бедный ребёнок, господи... Хоть здесь, в больнице-то, поешь. Только перед едой на УЗИ сходи, хорошо? Амато неторопливо кивнул. – Вы можете его... ну, как это сказать, проконсультировать? Всё-таки, он ничего особого и не знает, а лучше знать некоторые вещи заранее, чем потом. Или у вас времени немного? – спросил Апфель. – Что вы, нет-нет, могу проконсультировать, – улыбчиво ответил врач, – времени у меня достаточно. – Вот и хорошо. Амато, ты посиди, поспрашивай какие-то определённые вещи по поводу беременности, а я на УЗИ пошёл. Сильно боишься? Юноша помотал головой в ответ, хоть и в душе ему не хотелось оставаться с гинекологом один на один. – Амато, не бойся. Нужно, чтобы ты заранее знал о каких-то вещах. Всё, я пойду, спасибо большое вам! – и молодой человек быстренько выскочил из кабинета, оставляя Амато совсем одного и беззащитного. Перед врачом находиться намного страшнее, чем перед алкоголиком или наркоманом. – Присаживайся, – врач вежливо указал на стул и Амато осторожно присел на него, – ну, что ты хочешь спросить? Амато, сжав ладони в кулаки, какое-то время только стучал большими пальцами друг о друга, пытаясь придумать хоть какой-то вопрос. И вот, он появился. – Скажите, а я... смогу родить? – Это зависит от индивидуального строения организма. Или ты имеешь в виду, сможешь ли ты родить естественным путём при многоплодной беременности? Амато покивал. – Такое возможно только при дихориальной беременности. То есть, если у каждого своя плацента. Но это только на поздних сроках. В основном рожают через кесарево сечение. Удивительно, как такой, вроде бы, образованный человек, как Амато, может не знать про кесарево. Но он не знает, ведь ни разу не интересовался подобной темой до этого момента. – А вы не засмеётесь надо мной? – За что? – Я не знаю, что такое кесарево сечение... – Что-то рода операции, только ты находишься всё время в сознании. Ну и, конечно же, под анестезией. От одного только объяснения Амато передёрнуло. А других способов нет? Только родить или лежать на операционном столе? А можно детей даже на таком позднем сроке как-то высунуть из него? – Я так понимаю, это твоя первая беременность, раз уж тебя так сильно передёрнуло. Да и ты молоденький такой... Сколько лет-то? Да, конечно, на работе возраст пациентов спрашивать не совсем положено, но этот вопрос чисто из интереса. Что же подумает врач, когда услышит, сколько лет Амато? Не станет ли он его осуждать за возраст? – Сем- семнадцать... – опять заикнувшись, ответил юноша и опустил голову вниз. – Желанная беременность? – спросил врач, до этого тяжело вздохнув. – Нет... – Конечно, не мне решать, но почему ты не пошёл на аборт? – Меня три месяца из дома не выпускали. Совсем. Даже подышать свежим воздухом. – Бедный ребёнок, а... – повторил врач, потихонечку покачивая головой, – ладно. Я сейчас тебе кое-что скажу, а ты это запомни, как советы, хорошо? – Амато в какой уже раз вместо ответа кивает, – Так, на более позднем сроке на спину не ложись. Так будет нагрузка на нижнюю полую вену, дышать будет сложнее. Ложись потом на левый бок, там важных органов меньше, но сейчас пока это делать не совсем обязательно, ибо срок пока не подошёл ещё. Попробуй также позаниматься дыхательной гимнастикой, я просто заметил, что ты весь приём нервничаешь и боишься. Эта гимнастика поможет не только тебе, но и твоим будущим детям, так что это вдвойне полезней. И обязательно хорошо питайся, ладно? Если ты не будешь набирать вес, то тогда дети родятся с совсем маленьким весом, а возможно, даже могут произойти преждевременные роды. При многоплодной беременности они не так уж редки, как сначала кажется, так что тебе надо заранее готовиться, но, опять же, более к позднему сроку. Ну, получается, что пока всё. Хоть что-то запомнил? – Амато снова кивнул, – Вот и молодец. Беги на УЗИ, не хочу тебя и врачей задерживать.***
На УЗИ Апфелю было достаточно сложно идти, учитывая, что на его рану всё ещё наложен бинт, а это вызовет некоторые затруднения с процедурой. Но ещё сильнее ему было тревожно за состояние ребёнка, всё-таки, ему может достаться больше, чем Апфелю. Пока молодой человек лежал на кушетке, он ждал только одного вердикта: с ребёнком всё в порядке и у него не появилось никаких проблем от, казалось бы, глубокого пореза. Но врач пока ничего не говорил по поводу его состояния, говоря только о другой, но тоже довольно нужной информации. Тогда Апфель решил спросить сам. Хоть и со всех сторон посмотреть пока не получается, но, как сказал после этого вопроса врач, с ребёнком всё должно быть в порядке, учитывая, что порез даже не успел дойти до самого важного, только остановившись где-то на середине пути. Апфель, услышав данные слова, выдохнул, положив ладонь к себе на грудь. Эти-то слова он и хотел сейчас услышать. Теперь, пока он находится вместе с Амато в больнице, он сможет стать ещё спокойнее за себя и за ребёнка. Вернувшись обратно в палату, Апфель лёг на койку и стал рассматривать снимок, полученный после исследования. Да, сейчас лицо не очень хорошо видно, зато отчётливо показана голова, ручки, ножки... Молодой человек приложил снимок к себе на грудь, начиная снова думать о чём-то хорошем, связанном с будущим ребёнком. Чаще всего ему представлялось какое-нибудь одуванчиковое поле, на которое он смотрит с особой радостью и свободой внутри себя, придерживая на своей голове соломенную, лёгкую и летнюю шляпку, чтобы та даже от малейшего дуновения ветра не улетела. А потом ему слышался детский возглас, на который он поворачивался и видел, как к нему бежит его же ребёнок со счастливым лицом и небольшим букетом одуванчиков в руках. Он в этих воспоминаниях сначала без раздумья брал этот букет и, вдыхая свежий аромат, благодарил малыша и крепко, но нежно обнимал его, но потом он предлагал из этого букета сплести венок, и, как только венок был сплетён, аккуратно усаживал его на голову своему ребёнку, отчего тот в любопытстве каждый раз потыкивал на ещё жёлтые, но такие с виду махровые лепестки одуванчиков и весело смеялся, говоря Апфелю "я тебя люблю" и приобнимая за талию. Но в то же время молодой человек понимал, что в одном и том же воспоминании он представляет своего ребёнка каждый раз по-другому. В один раз это была маленькая полная копия Виктора, в другой – маленькая полная копия его самого, в третьей у малыша светлые волосы, как у него, но почему-то чёрные глаза и странно выделяющийся небольшой носик с горбинкой, в четвёртой – наоборот, только плюсом ещё родинка под губой... И всё это каждый раз смешивалось между собой и давало ребёнку новую внешность!.. Апфелю очень интересно, на кого же в будущем будет похож его ребёнок, но в целом хотел, чтобы он одинаково был похож на своих родителей. Да, он всегда Виктору, как только речь заходила о детях, говорил, что хочет такой же у них внешности, как у него, но молодой человек прекрасно понимал, что его мысли по этому поводу не совсем были рациональны и логичны. Пока стоит отложить все эти заботы на потом. Главное не внешность, а главное, что ребёнок вообще ещё остался, можно сказать, жив и невредим. Сейчас самое важное – только успокоиться.***
После Апфеля следом в кабинет УЗИ зашёл Амато. Только лишь от запаха и вида этого кабинета юношу охватил страх. Ноги стали подкашиваться, что заметил даже сам врач и помог ему дойти до кушетки, голова начала кружиться, и, как только он лёг на кушетку, он старался бороться со своим недомоганием и страхом, не смыкая глаз. На экран он не смотрел, врача особо не слушал, только лишь дожидаясь того момента, как бы спросить его об одной вещи, которая его тревожит почти что с самого начала пробуждения. Спросил. Но после услышанного ответа он лишь попросил потом дать ему снимок... хотя бы один. В голове прояснилось, но наступила такая пустота и безысходность, что лучше бы Амато того вопроса не спрашивал никогда. Из кабинета вышел весь в слезах. Врач его, конечно, поддержал, но Амато далеко не хотел такого результата. Юноша, прибежав в палату, около которой уже стояли два мафиози как охранника, первым же делом, сжимая в руках снимок с УЗИ, рухнул на койку, больше не стараясь сдерживать своих слёз. Апфель же, встревожившись, мигом подошёл к Амато. – Тихо-тихо, что случилось? – спросил Апфель, поправляя у Амато пряди волос, упавшие на его лицо. – Оба выжили... – и после этого юноша повернулся к окну, начиная сильно рыдать. Да, может, и так уже было понятно, что ничего путного из пинков не получилось, ведь они всё время попадали не по цели, а мимо неё, но Амато рассчитывал на то, что пострадает хотя бы один. Хотя бы один, пусть у него будет повреждена нога или рука, это же повод отказаться от него!.. Но жизнь, похоже, имеет на него совсем другие планы. – Амато, не плачь... – Апфель поглаживал Амато по руке, ведь большего он сделать и не мог, – Сейчас же самое время отдохнуть, я тебя даже попросил к психологу записать... Не задумывайся об этом! – А как потом? Как?.. – всхлипывая, спрашивал Амато, не рассчитывая получать на свой вопрос ответ. Точнее, он даже не рассчитывал на своё будущее. – Амато, тебе обязательно помогут. Может, попросить тебе вколоть успокоительное?.. – Не надо мне никакого успокоительного! – истерично ответил Амато, давясь собственными слезами, – Оставь меня в покое! Если уж человек просит оставить его в покое, то нужно просто отойти от него, что и сделал Апфель. Ему пришлось вернуться и сесть на свою койку, смотря на Амато, который уже весь сжался в маленький комочек и горестно всхлипывал. Юноша оказался в настоящем тупике. Опять же, сваливать на кого-то детей он вообще не хотел, но в то же время он хотел убежать от них, убежать от этой огромной ответственности, убежать вообще из этого города и вспоминать о нём, как о страшном сне, он хотел наконец в один момент проснуться новым, совершенно чистым человеком, но не хотел погрязнуть в ещё большем отчаянии, в котором погряз ещё с самого детства по горло. Наложить на себя руки никто не даст: ни ты сам, ни окружающие. Но что лучше: освободить себя и остальных, уйдя из этого мира, или же превратиться в "счастливого родителя", который, по сути, приносит не счастье и радостное детство детям, а раздор и глупость? Ото всей этой муки Амато устал. Если раньше он хоть как-то мог вытерпеть нападки со стороны жизни, то теперь он конкретно не знает, как с этой трудностью справляться. Раньше он мог закрыть уши, игнорировать, не обращать внимания, а теперь игнорировать вряд ли получится. Может, Апфель и прав: сейчас самое время отдохнуть... вот только если для него это будет спокойный отдых, то Амато придётся ещё постараться, если он хочет хотя бы на минутку абстрагироваться от своей огромнейшей проблемы. Да и даже на минуту не получится: живот вырос ещё больше, а значит, внимание на нём будет концентрироваться выше, да и к тому же, юноша стал часто уставать даже от того, что он просто... проснулся. Нет, подобное и было раньше, но сейчас для него всё это проявляется совсем по-другому, что сильно смутило его. Всё-таки надо было спросить гинеколога про усталость... Заметив, как Амато перестал всхлипывать, а только неровно дышать, Апфель снова подошёл к его койке, на этот раз стараясь юношу не спугнуть. Чем помочь Амато он и сам не знает, ситуация у него безвыходная, но он правда надеется, что ему помогут окружающие. Не зря же в особняке есть горничные, тётушка Патриция, да и недавно присоединившийся Кристиано? Кстати, он должен был уже приехать в больницу, но что-то его долго нет... Похоже, сильно задерживается, хоть он и не говорил, когда приедет. – Амато, – прошептал Апфель, но в ответ ничего не получил. Тогда молодой человек решил легонечко притронуться к Амато, но и здесь никакой реакции. Видимо, от быстрого нервного срыва ему захотелось спать, хоть и час с лишним назад говорил, что совсем не хочет.Смирится ли юноша с тем, что ему всё-таки придётся воспитывать собственных детей, учитывая, что он сам даже ещё не выучился? А примет ли он помощь от остальных?
Апфель лишь только хотел, чтобы Амато принял то, что есть, и стремился к лучшему. Он видел, что в Амато есть что-то такое, чего нет у остальных, и так, кажется, может подумать каждый, кто хоть немного способен сопереживать людям. Молодой человек посмотрел в окно, находящееся ровно в середине палаты, и увидел только пожелтевшие сухие листья, которые только и отрывались от ветра и летели куда-то вниз. Скоро закончится сентябрь, и наступит октябрь, и стоит попрощаться с единственными тёплыми деньками в осени. Хотел бы сейчас Апфель укрыть Амато одеялом, вдруг ему холодно, но не стал тревожить его ото сна, иначе, возможно, он опять проснётся и начнёт рыдать, не слушая ничьи советы или поддержку. Как же вовремя с конца палаты послышался стук в стекло. Апфель обернулся и увидел перед собой радостного Кристиано, который после стука помахал рукой и показал два пакета, с виду тяжёлых. Интересно, ему помогли закупиться или он и правда такой быстрый? Обычно Кристиано всё решает делать нерасторопно и размеренно, но, видимо, из-за паники за родных, любимых ему людей он не стал долго что-то решать. Возможно, сейчас на работе заместо него сидит Энрик, но невозможно представить, как он спокойным и дружелюбным голосом что-то говорит солдатам, нет, он будет кричать на них. Апфель решил помахать в ответ и улыбнуться. Кристиано же после этого открыл дверь и вошёл в палату. – Miracolo! – с распростёртыми руками, в которых он держал пакеты, Кристиано ещё шире улыбнулся, чем до этого. – Вы что-то быстро приехали! – посмеиваясь, встал с койки Апфель и тоже пошёл к Кристиано навстречу. Как только они обнялись, Кристиано сказал: – Я просто очень сильно переживал за вас, потому просил ехать к вам как можно быстрее. Хорошо, что на дорогах не было пробок, иначе я совсем бы сошёл с ума. Вот, привёз вам то, что вы просили, и ещё вкусностей купил всяких! – после этого Кристиано захохотал на всю палату. – Спасибо вам, но будьте осторожнее, Амато спит, – Апфель после этого стал тянуть руки к пакету. – Нет-нет-нет, пакет тяжёлый, в руки тебе не дам. Что-то я часто Amato спящим застаю, он специально это делает что ли?.. Как хоть вы, не заскучали тут? – Нет конечно, не заскучали. Каждые два дня будем на УЗИ ходить, и плюсом ещё к гинекологу, а завтра анализы сдадим. – М-м-м, – покивал головой Кристиано, – вижу, отдохнуть вам врачи не дадут. Когда вас выпишут, не сказали ещё? – Ориентировочно через две недели где-то, если с анализами всё будет в порядке. – Ой, ну и хорошо, если через две недели. А сегодня вы как бы отдыхаете? – Нет, сегодняшний день исключением из правил не оказался. Ходили к гинекологу, потом на УЗИ. – И как дела? – В целом у меня всё нормально, ребёнок не пострадал и с развитием всё в порядке, а вот у Амато... в общем, если хотите, можете спросить сами, только вот, боюсь, что у него снова начнётся срыв. – Боюсь представить, что же случилось... Стулик у вас тут где-нибудь есть? Или палата не предусмотрена для гостей? – Нет, мы пока здесь стул не находили. Можете присаживаться прямо на койки. – Так, для начала, – Кристиано положил один пакет на койку Апфеля, – этот пакет – тебе, – а другой на койку Амато, – а этот – Amato. Ну, присяду я тогда, раз уж ты мне разрешил присесть, – и Кристиано сел на койку Апфеля рядом с пакетом. Апфель же решил присесть рядом с Кристиано, поглядывая только на Амато, который, по всей видимости, настолько крепко уснул, что даже не услышал хохота Кристиано. Обычно его хохот – это как пожарная тревога, от которой мурашки идут по коже, и от которой ты хочешь запереться в своей комнате. Молодой человек первым же делом показал Кристиано снимок с недавнего УЗИ. – Вот, надеюсь разберёте, где что находится, – сказал Апфель, сложив руки. – Такой совсем маленький... А живот всё равно на таком сроке большой, хоть рядом с нами ешь ты немного. Ты тайком от нас ничего не ешь случаем? – Кристиано, вы что, я в комнате вообще ничего не прячу, – посмеялся Апфель и махнул рукой, – ну, так вышло просто. Врачи мне ничего по поводу размера живота не сказали. – Значит, внимания не обратили. Эх, вот как технологии-то вперёд продвинулись... Раньше такое вообще себе позволить нельзя было, а теперь... О-ой, он и правда совсем такой мелкий что ли? – Кристиано, срок небольшой совсем. Всего-то пять месяцев, а вы наговариваете. – Пять месяцев тоже приличный срок! А что у Amato? – Можете разбудить его, если хотите, но я не знаю, как он на вас отреагирует. Или давайте я его разбужу, он ко мне уже привык. После этого Апфель встал со своей койки и подошёл к койке Амато, начиная потихонечку тормошить его, чтобы тот проснулся. – Амато, вставай, – тихо сказал Апфель, на что получил хрипловатый стон и недовольное выражение лица. – Ну чего надо? – ответил юноша после того, как его начали тормошить слегка сильнее, – Я сплю, не мешай мне. – Амато, Кристиано пришёл. – Пусть катится на все четыре стороны, скажи ему, чтоб уходил. – Он уже здесь. – М-м... – опять хрипло промычал Амато, а после же не торопясь присел на койку, зевая, – Ну и чего ты хочешь от меня? – Amato, мне нужно с тобой поговорить. Понимаю, ты меня вряд ли выслушаешь, но это правда серьёзный разговор. – О, так всё-таки насчёт деменции я ошибался, – на такое умозаключение Кристиано только удивился, выпучив глаза, – и о чём ты со мной хочешь поговорить? Я не стану опять на тебя работать, как это было с поисками Виолетты. – Это не по поводу работы, – Кристиано встал с койки Апфеля и также присел на койку Амато. Юноша же только придвинулся в сторону Апфеля и получил тёплые объятия с его стороны, – это по поводу детей. – Слушаю, – прижавшись к Апфелю и недоверчиво смотря на Кристиано, сказал Амато. – В общем... Amato, я прекрасно понимаю, что в будущем тебе будет очень сложно с детьми. Я хочу тебе кое-что предложить, чтобы облегчить тебе их воспитание. – Ну и? – Можно я... стану для твоих детей дедушкой? – С чего это вдруг ты хочешь стать для моих детей дедушкой? А что, если я скажу, что их больше нет? – То есть... как нет? – грустно спросил Кристиано. – А вот так. Пнули несколько раз по животу и всё – нет детей, даже УЗИ показало, что у них нет сердцебиения. Вот так вот. Кристиано после этих слов заметил на койке ещё один снимок УЗИ, взял его в руки и снова стал вглядываться в него, как это было с предыдущим снимком. – Но Amato, если ты сказал правду, то почему попросил сделать снимок?.. Да и живот, мне кажется, у тебя тоже виден... – Детей уже нет, а жир остался. – Нет-нет, это неправда. Я... я попрошу заключения у врачей. – ...И каким образом ты собирался стать дедушкой для моих детей, если ты даже моим словам не веришь, а просишь заключения у врачей? – Amato, я знаю, как ты иногда любишь врать, и у тебя это хорошо получается, но не в этот раз, – Кристиано встал с койки и, остановившись около двери, сказал перед уходом, – в этот раз ты меня не обманешь. После этого дверь вежливо захлопнулась и Кристиано пошёл куда-то в направлении кабинета УЗИ. – Вот ведь старый гад! – рассердился Амато, – И не поверил мне! Он таблетки для памяти уже стал пить что ли, или это его внезапный брат-близнец, только более умнее? – А мне кажется, стоило бы, даже несмотря на твоё личное отношение к нему, согласиться с его предложением, – гладя Амато по голове, говорила Апфель. – Да нахер моим детям такой дедушка, а? Ему же сейчас скажут, что у меня всё в порядке, только возможны преждевременные роды! ...И отклонения. – Это тебе так врач сказал? – М-м-м, да! Хоть я его болтовню мало слушал, но это я точно запомнил. Кстати, что это за пакет такой? – Необходимые вещи и "вкусности", как он сказал. – Ничего нового. Как ты думаешь, как он отреагирует на то, что я солгал? – Возможно, просто вздохнёт с огорчением... или с облегчением, кто его знает. – А вот правильно. Его никто не знает! Он всегда непредсказуем!***
Через какое-то время Кристиано вернулся с какими-то бумагами и, войдя в палату, первым делом протянул их Амато. – Что это? – спросил он, получив бумаги в руки. – Тут результат УЗИ, – скрестив руки, ответил Кристиано. – А зачем они мне? Тебе нужнее, – Амато стал протягивать результат УЗИ обратно. – Amato, ты же понимаешь, что ложью ничего не добьёшься? Я волнуюсь о тебе с того самого дня, как только услышал, что у тебя будет двойня... – А-а-а! Значит раньше я жалости у тебя не вызывал, да? А если бы оказалось, что у меня не двойня, а один ребёнок будет? Продолжал бы издеваться надо мной? – и в порыве гнева результат УЗИ был неосторожно кинут на койку, хоть и Амато планировал вообще эти бумаги разорвать на кусочки. Нет уж, они ещё могут пригодиться. – Амато, тихо, – успокаивал Апфель юношу, – успокойся. – Да как тут успокоиться? Ко мне приходит дядя, которому до меня раньше было похер, только домой приходи вовремя и всю домашку идеально выполняй, а теперь которому на меня не насрать с высокой колокольни, и который хочет взять под опеку ещё даже нерождённых детей! На это спокойно нельзя реагировать! – Amato, давай договоримся на том, что это сейчас происходит не на бумагах, а на словах, – скрестил руки Кристиано. – Да даже если бы это было на бумагах, я бы ни за что в своей жизни не подписал их! И ты хочешь моего согласия на это?.. Да-да, хорошо, я дам тебе согласие, только с условием, что ты сейчас вылетишь вон из этой палаты! – и Амато в слезах указал на дверь. – Кристиано, давайте пока мы оставим его одного, а сами поговорим за дверью, – всё ещё гладя по голове юношу, предложил Апфель.***
– Да уж, не очень красиво получилось... – сказал Кристиано, поглядев на Амато, который тут же, как только на него бросили взгляд, поспешил закрыть жалюзи огромное окно в палату, – Не думал, что он настолько сильно меня ненавидит. – Вы же понимаете, что это всё началось с Энрика? Это он так пагубно повлиял на его психологическое состояние. Потому я попросил у нашего лечащего врача записать его к психологу, если получится, – сложив руки, вздохнул Апфель. – Наблюдал бы я за этим раньше... Эх, сейчас уже ничего не поделаешь. Miracolo, может ты поговоришь с ним? Как я заметил, на тебя он совсем не сердится. – Я попробую, но думаю, что в меня тоже прилетит. Просто... мне кажется, он ищет помощи... но точно не от вас. От вас он никакой помощи не ждёт. – Жаль... – вздохнул Кристиано и посмотрел на наручные часы, – Мне сейчас нужно торопиться. Enrique долго без меня не продержится. – Вы потом будете навещать нас? – Конечно-конечно, всё-таки, даже дети вас обоих хотят видеть дома целыми и невредимыми... – Я и не думал, что дети как-то обратят внимание на наше отсутствие... Удачи вам! – напоследок сказал Апфель.***
Возвратившись обратно в палату, молодой человек увидел Амато, всего заплаканного и читающего результат УЗИ. Листочков всего было мало, но, по всей видимости, он так долго вчитывается в слова, что пытается разобрать их по составу... если это вообще возможно. Присев рядом с Амато, Апфель печально посмотрел на него, увидев, что вместе с результатами юноша решил приложить и недавний снимок. – Он уже ушёл? – спросил Амато, пошмыгивая носом. – Да, если тебе так будет легче. Но вопрос о детях всё ещё остался открытым... – Не напоминай. Не хочу, чтобы этот подонок был как-то с ними связан... если я захочу воспитывать их. – То есть... пока ты это решение оставляешь без ответа? – ...Я подумаю. Но он всё равно мерзкий. От этих слов Апфель только приложил голову Амато к своей груди и поцеловал её макушку, тот даже не сопротивлялся, будто ему сейчас действительно нужна поддержка со стороны молодого человека. Вдруг, Амато обратил внимание на ту небольшую комнатку в углу, которая смутила его утром. – Апфель, а ты знаешь, что это за комната? – указал на дверь в комнату Амато. – Без понятия. Возможно, это уборная. Я сейчас посмотрю, – и с этими словами Апфель встал с койки Амато. Подойдя к двери и открыв её, он обнаружил... ванную. Вполне себе стандартную, даже хорошую ванную, пусть она и совсем небольшая, больше похожая на душ, но для Апфеля это было достаточно. Причём, в этой ванной даже стоит туалет, а такое редко где сыщешь. – Здесь ванная, – сказал молодой человек, но уже Амато. – Ну хоть где мыться место нашлось, – успокаивал себя таким образом Амато, – а тут еду вообще подают, или как в особняке, по определённому времени? – Подают скорее всего по определённому времени. Возможно, нам придётся идти в столовую. А ты что, уже проголодался? – Да. – Перекуси тогда тем, что привёз Кристиано. Амато недовольно обернулся и посмотрел на пакет. Да уж, он от самого ужасного и двуличного человека на свете, но там есть еда... Ну, или правда перекус какой-нибудь. Юноша стал разбирать свой пакет. Вот зарядное устройство, о, его любимая футболка, подаренная бабушкой, а вот и шорты вместе с штанами, так, на случай, если будет холодно, вот цитрусовые фрукты, которые Амато просто ненавидит, а вот уже пошли всякие снеки и другие фрукты, боже, он столько всего тут понабрал, что даже не перечислишь! – На год вперёд нас запас. Ну не, я пока подожду, когда еду принесут. Может, будет лучше. И как только Амато это сказал, дверь опять открылась, и показалась тележка с одним единственным блюдом в нескольких тарелках. Вела эту тележку старенькая медсестра, которая даже по своему внешнему виду кажется очень строгой и готовой обругать всё молодое поколение, но то ли её работа заставляет молчать, то ли она достаточно вежлива, ведь пока она давала еду Апфелю и Амато, она не проворонила ни единого слова, что сильно смутило последнего. А ещё юношу смутила сама еда. Да, вроде в особняке внешний вид еды покрасивее, но тут она не внушала с самого начала никакого доверия. К тому же, до этого времени Амато вообще ни разу подобную еду не ел, хоть и наизусть уже знает своё составленное расписание по еде. А кто его составил? Правильно, Кристиано, ведь даже там он не хотел никому давать участие, человек даже не мог сказать "да" или "нет", просто безумие какое-то! Амато вообще поданная еда с первого взгляда не понравилась, пока не услышал голос над своей головой: – Ешь-ешь, – это говорила та самая старенькая медсестра, – здоровым будешь, и детки тоже будут. – Бабуль, мне кажется, с едой что-то не то... – Ешь, – наставляла она, – и я тебе не бабуля, в моей пороховнице порох ещё остался! Мда уж, лучше бы Амато молчал. Пришлось всё-таки попробовать эту муть, как сначала он считал, но после того, как он решился это сделать, то понял свою ошибку. Теперь еда в больнице, хоть и всего это одно блюдо, казалась ему божественной в сравнении с едой из особняка. Просто небо и земля! Быстренько съев всё в два счёта, Амато с грохотом поставил тарелку на тумбочку. Ох, вот если бы можно было попросить добавки, то юноша давно бы уже лопнул. Впервые за такое долгое время попалась нормальная еда! – Тебе понравилось? – спросил удивлённо Апфель, всё ещё доедая свою порцию. – Ага! Только чёт тяжеловато стало... – Амато ещё никогда подобного чувства не ощущал, чувства полной сытости и удовлетворения от еды. А можно передать спасибо шеф-повару, или в больнице их нет?.. – Не думал, что тебе понравится еда здесь, – наконец-то доев, Апфель тоже решил аккуратно поставить тарелку на тумбочку. – Да-а, только жаль, что запить нечем... – огорчился Амато, – хотя, я в пакете видел какую-то бутылку, – и сразу стал рыться в пакете, но где-то на середине своего пути передумал, – не, в меня больше не вместится. Не успел Амато снова раскинуться на подушке, как вдруг дверь снова открылась, но на этот раз зашёл Тэдди. – Так, сейчас будет очень важная новость, – говорил он, запыхавшись. Похоже, он слишком сильно торопился ради этого момента, – Амато, с завтрашнего дня ты ещё и к психологу будешь ходить. – Ну наконец-то, – выдохнул от тяжести юноша, – хоть кто-то другой мои проблемы выслушает. – А что, до этого для тебя психологом подрабатывал Апфель? – Будем считать, что да, – сказал молодой человек. – Так, ладно, мне сейчас некогда, я зайду попозже. Следующий приём у вас будет в столовой, как я понимаю. Давайте я быстренько тарелки обратно в неё отнесу, чтобы вы по сто лет ту женщину не ждали. Она и правда очень медлительная, – последнее предложение Тэдди сказал шёпотом, будто той самой женщины и боится. Ну да, правда, выглядит она бойко, но в то же время как-то даже противненько, будто готова на тебя всю грязь вылить. Тэдди принялся убирать с тумбочки тарелки, как вдруг заметил, что тарелка Амато совсем пуста. – Амато, продолжай в том же духе. – В смысле? – не совсем понял юноша. – В том смысле, чтобы ты всегда ел так, как сегодня. Я же говорю, даже незорким глазом заметно, что ты совсем исхудевший. К тому же, у тебя будут постоянные капельницы. – А разве они и не у меня будут? – спросил Апфель, как только Амато хотел было рассердиться. – А ты не чувствуешь лёгкого головокружения или слабости? – Нет. Пока ничего подобного не почувствовал. – Тогда не знаю. Я если что договорюсь. А вот тебе, – это Эванс обращался уже к Амато, – требуется витамин С. – А его таблеткой дать нельзя? – Нельзя. Всё, все вопросы на потом, мне некогда задерживаться, извините, – и даже не попрощавшись, Тэдди тут же вместе с тарелками выскочил за дверь. – Меня вот что интересует, – задался вопросом Амато, – а откуда он вообще меня по имени знает? – Ну, во-первых, на наших койках есть небольшая анкетка со стандартной информацией, например: имя, фамилия, тип травмы, ну, я думаю, ты уже понял. Во-вторых, я ему мельком как-то рассказывал про тебя, но это никак не связано с твоими проблемами, просто сказал, что научил тебя готовить, вот и всё. По сути, что-то про тебя он уже знает. – Ладно, я понял, – сказал Амато, наконец-то сумевший развалиться на подушке, – кстати, а пока сегодня у нас больше ничего нет? – Что ты имеешь в виду? – Ну, типа там, УЗИ или вот эта проверка у врача... будет сегодня что-то ещё подобное? – Нет, но завтра придётся сдавать анализы, и я думаю, что в этом случае капельницу нам ставить не будут. – О, ну и прекрасно, можно хоть отдохнуть, – успокоился Амато и легонечко похлопал себя по животу. Отдых легко сошёл на нет, как только Амато понял, что кроме одного телефона под рукой больше ничего нет. Он со скуки даже решил переодеться, пока не заметил, что Апфель всё это время, не отрывая глаз, что-то читал в телефоне. Такому терпению, Амато подумал, можно даже позавидовать, ведь даже видео ему никоим образом не помогали. Ему внезапно захотелось творить спустя столько лет, а с собой не то, что бумажки нет никакой, а даже карандаша и ластика! И где же юноше тогда творить? В своей голове? Так хотелось выплеснуть всё на бумагу, что накопилось за эти несколько лет, но Амато постоянно что-то блокирует доступ к творчеству. Раньше это был Энрик, который иногда мог даже на глазах у тогда ещё маленького Амато взять и порвать бумагу с рисунком, потом это оказался недостаток идей, а точнее, их полное отсутствие, а сейчас и идея есть, и желание тоже, но теперь нет материалов с собой. А на телефоне Амато рисовать не умел, ведь там нужно водить пальцем, а не держать в руках карандаш. И вот, наступил час обеда. Об этом их предупредила та же старенькая медсестра, и Апфель, совсем не торопясь, тоже решил переодеться в свою стандартную домашнюю одежду.***
В столовой было довольно шумно. Если Апфелю на это было практически всё равно, то вот Амато стало не по себе от такого большого количества людей. Да, он живёт в тоже достаточно большой семье, но чтобы такая толпа, уместившаяся всего в одно помещение... Юноше совсем некомфортно, и он решает держаться рядом с Апфелем, чтобы по пути не заблудиться, пусть и с виду всё выглядит понятно. Забрав самостоятельно подносы с едой, Амато с Апфелем решили выбрать один из свободных столиков ближе ко входу в столовую. И только они успели сесть... – Извините, можно мы к вам подсядем? – вежливо спросил подошедший парень в аккуратном халатике вместе с каким-то мужчиной. Скорее всего, это семейная пара, ибо парень уже на последнем сроке беременности и, кажется, вот-вот уже родит, а мужчина, вероятно, его муж или парень. – Конечно-конечно, присаживайтесь, – также вежливо ответил Апфель, улыбнувшись. Амато вновь стало не по себе, увидев этого парня. Если на последнем сроке живот такой огромный, то что тогда произойдёт с ним? Нет, правда, а детей можно уже вытащить? Амато с самого начала эта идея показалась отвратительной, пожалуйста, сделайте всё что угодно, только вытащите их! – Давайте для начала познакомимся. Меня зовут Киро! – и нежная рука с длинноватыми пальчиками протянулась к середине стола. Киро выглядел достаточно добрым и своими большими глазами скорее напоминал маленького ребёнка, волосы чёрные как смоль, глаза светло-зелёные, как цвет листов на совсем молоденьких растениях, а губы хоть и были тонки, но, кажется, постоянно улыбались. – Приятно познакомиться, Апфель, – приподнявшись с места, молодой человек пожал руку Киро, обратив внимание на то, что мужчина, сидящий рядом с ним, на секунду совсем немного вскинул брови. Возможно, он просто раньше не слышал подобных имён, как посчитал Апфель. – Ох, мне тоже очень приятно! А это мой муж – Андреа. Андреа, ну скажи что-нибудь! – Киро легонечко потянул муженька за рукав рубашки. – М? – единственное, что промямлил Андреа. – Ты что, опять задумался? Вы простите его, он постоянно может впадать в, так сказать, свои размышления, потому часто с незнакомцами он молчалив, – и после этого Киро хихикнул. – Ничего страшного, – всё улыбаясь, говорил Апфель, посмотрев уже в сторону Амато. Тот зачем-то опустил глаза вниз и стал теребить собственные пальцы. Апфель положил руку на его плечо и тихонько спросил: – Всё хорошо? – А, да, всё в порядке, – также тихо ответил Амато, посмотрев на молодого человека, но после ответа опять он опустил глаза и продолжил теребить пальцы от нервов. – А вас... сюда по какой причине положили, интересно? – спрашивал Киро, размешивая ложкой еду. – Можно сказать, что мы пока на сохранении... с небольшими травмами, – ответил Апфель, потерев бинт на лбу. – Ох, надеюсь, у вас всё будет в порядке! А я вот лично забеспокоился, подумал, что рожу раньше, вот и внезапно приехал сюда вместе со своим мужем. – Да, Киро, я помню, какой скандал был, когда ты мне кричал, что если мы срочно не поедем в больницу, то ты родишь прямо дома, – напомнил Андреа, скрестив руки. Как только Апфель услышал голос Андреа, он понял, что где-то этот голос он слышал, но не помнил, кому он принадлежал. Да и сам он был больно на кого-то похож... Молодой человек предположил, что голос точно похож на голос Леона, мужа Орфео... но тот пропал без вести несколько лет назад после одного ужасного инцидента, о котором Апфель не хочет вспоминать, но как только в голове всплыли какие-то очертания Леона, перед глазами отрывками пронеслись ужасные моменты.Он видел тело. Видел, как угол стола был испачкан тёмноватой кровью. Как из головы тела текла точно такая же кровь. Глаза у него были закрыты, и они не смогут открыться никогда.
Это Апфель тут же хотел стереть из своей головы, и он надеется, что разговоры с супружеской парой ему помогут отвлечься, пусть и рядом может сидеть человек, который подозрительно похож на пропавшего без вести... – Потому что я очень сильно боюсь и переживаю! – взъелся тут же Киро. – Мне кажется, ты больше переживаешь за самого себя, нежели чем за нашего ребёнка, Киро, – отвечал теперь нежно Андреа и стал поглаживать мужа по плечу, – тебе поменьше стоит читать статей в интернете. Они тебе такого напишут, что ты вообще откажешься рожать. – Ладно, не начинай. Вдруг остальным неприятно будет такое слышать. – Нет-нет-нет, всё в порядке, – сказал Апфель, посмотрев на Амато, но тому, видимо, уже было всё равно, и он просто неторопливо стал есть свою порцию, – лично я думаю, что пока не стоит так сильно волноваться по поводу родов. Если будет слишком больно – сделают обезболивающий укол, а иногда схватки вообще могут не начаться – это ещё хуже. – Вижу, вы достаточно хорошо разбираетесь в этой теме, можно у вас попросить совета? – предложил Андреа, – Всё-таки мне, как любящему мужу и будущему отцу хочется полезной информации... – Я не уверен, что готов называться профессионалом или опытным специалистом в этом деле, но, возможно, чем-то смогу помочь. – Давайте тогда поговорим в другом месте. Не здесь, – снова предложил Андреа, на этот раз оглядываясь по сторонам. – А почему вы не хотите передо мной дать этот совет? Может, он и мне окажется полезен? – огорчился Киро. – Нет, Киро, будем считать это за небольшой сюрприз, – и с этими словами Андреа поцеловал Киро в розоватенькую щёчку, – пойдёмте со мной. Апфель молча встал, но его тут же попытался остановить Амато, и как только молодой человек повернулся, он стал мотать головой, чтобы тот не уходил вместе с Андреа. Возможно, он просто боялся остаться один, а возможно, что он тоже заподозрил в этом человеке что-то неладное, пусть он его и совсем не знает. – Амато, не переживай, я скоро приду. Если я не вернусь, ты ведь знаешь, куда обратиться? – спросил Апфель, на что в ответ от Амато получил кивок. – Что вы, я криминалом не занимаюсь. При себе ничего нет, можете даже проверить, – заявил Андреа и поднял руки вверх, будто его арестовывают. – Андреа, не шути так. Ты же знаешь, что такими шутками ты запугаешь людей, – сказал Киро, на что опять получил поцелуй в щёку.***
Отойдя куда-то в сторону туалета, Андреа с Апфелем припрятались в небольшом неосвещённом коридорчике, что сразу же молодому человеку показалось странным, потому он решил всё-таки быть повнимательнее к этому человеку. Разговор начался... не очень складно. – Удивительно, нас снова свела судьба, – сказал Андреа, скрестив руки. – Что вы имеете в виду? – вроде бы Апфель уже начал предполагать ходы событий, но решил сначала прикинуться дурачком. – Вы меня уже забыли? – мужчина усмехнулся, – Похоже, память у вас не такая хорошая. Вам напомнить? – Не надо, спасибо. Возможно, я имею о вас представление. – Расскажите же его. Не хотел Апфель совершенно почти незнакомому человеку рассказывать о том, что он думает. Но если он хочет это услышать, то деваться некуда, долго притворяться не получится. – У вас примерно такой же голос, как и у одного пропавшего несколько лет назад без вести человека. Лицо... вроде бы тоже знакомое. – Тепло, – сказал Андреа, будто играя с Апфелем в "горячо и холодно", – почему этот человек пропал и по какой причине? – Случайным образом убил одного моего знакомого человека. Пропал сразу же после убийства. – Горячо. Имя помните? – Леон Эрколи. – В точку, – и это Апфеля никоим образом не удивило. – Леон... зачем же вы так просто раскрываетесь? Вы не думаете, что я вас просто могу сдать мафиози из Моретти? – У вас силёнок не хватит. Я это точно знаю. С каких это пор Леон знает об этом у человека, которого он видел всего-то пару раз? – Хорошо, допустим, я милосерден. Другой вопрос: почему вы из города не уехали? Если вы сменили имя и причёску, ещё и подкорректировав своё лицо, – это не значит, что вы полностью скрылись от мафии Моретти. – Я здесь не живу. Меня муж вынудил приехать сюда. Говорит, хорошая больница, другим не доверяет. – ...Скажите спасибо, что я ему ничего об этом разговоре не разболтаю. – А вы скажите спасибо, что я сейчас безоружен, – парировал Леон, – я вот зачем вас сюда привёл. Вопрос очень важный лично для меня. – Слушаю, – Апфель будто начал перенимать что-то от Амато. – Конечно, это может прозвучать глупо, но если я назову своего будущего сына Орфео, то это искупит как-то мои грехи? От этого вопроса у Апфеля даже дыхание спёрло на момент. Это одновременно настолько странный, но настолько болезненный вопрос для Апфеля, что на него с первого взгляда нельзя дать внятный и нормальный ответ без слёз, криков и истерик. – Мёртвым на небе всё равно, Богу – тоже. Но передо мной вы не искупите свои грехи никогда. Я надеюсь, вашего мужа вы не также "случайно" убьёте, как вы это сделали с ним. Думаю, вы понимаете, о ком я говорю. – Не говорите намёками, а как есть. Боитесь? – ухмыльнулся Леон, походивший теперь своим лицом не на добропорядочного гражданина, а на серийного маньяка. – Не хочу вспоминать об этих ужасных событиях. Я понял, вам всё равно, каким именем будущего ребёнка называть. – Почему же? Вовсе нет. Возможно, вы примете меня за сумасшедшего, но в своей душé я правда корю себя за свои ужасные поступки. Я хочу как-то облегчить себе жизнь после тех моментов. Хочу извиниться перед ним, хоть и поздно уже извиняться, но хочу, – хоть и слова звучали больше как простое отчитывание за свои действия, но Апфель подумал, что Леон это отчасти говорил искренне. А хотя, может, это простая манипуляция на чувствах человека. – Я уже говорил, что мёртвым на небе всё равно. Делайте что хотите. Вы сами себе судья. Давайте на этом закончим наш разговор и вернёмся обратно за стол.***
В это же время, пока Апфель с Андреа отходили поговорить, Амато остался наедине с Киро. Между ними повисла неловкая тишина, которая прекратилась через минуту молчаний и глядений в тарелку. – Э-эй, а ты почему такой грустный? Ты даже во время нашего разговора ничего не говорил... – спросил заботливо Киро. – Мне- мне здесь некомфортно, – сказал Амато, глядя в свою тарелку, на которой осталось совсем немного еды. – Ох... давай поговорим, может, легче станет, – какой-то Киро слишком экстравертный. – Хорошо, – с горем пополам, Амато всё же решил согласиться. – Как тебя зовут? – Амато. – Амато, – хихикнул Киро, – очень мило. Ну, ты, наверно, моё имя уже слышал? – Да. – Ну вот и хорошо. Тебе ведь сейчас очень тревожно, правда? Амато кивнул. – Вот и мне очень тревожно сейчас. Только не из-за того, где я нахожусь, а из-за того, что со мной может произойти. Я очень сильно боюсь родов. Потому что на ранних сроках решил посмотреть, как там и что происходит, и вот, сначала подумал, что ничего страшного, всё ещё впереди, а теперь этот страх меня очень сильно охватил. Поэтому я испугался и взял с собой ещё и Андреа, один бы здесь я не справился... – Я тоже сильно боюсь родов... И вообще всего этого... – сказал Амато, опустив глаза вниз. – "Всего этого"? – Ну... беременности там... – Боишься, что с детьми что-то случится? – Скорее то, что я их брошу. – О-оу... бедняжка, – искренне посочуствовал Киро, – я вот лично всё время пытался мысленно приготовиться к детям, то что они будут отнимать много времени и нервов... бедненький... ты этого ребёнка совсем не хочешь? Амато покачал головой. – Тогда... может, совет и не будет совсем правильным, но... я думаю, ребёнку стоит дать шанс. Хотя бы один. Да, конечно, это вообще нелегко и это понятно, но ты не отчаивайся, время ведь ещё есть! Амато снова кивнул, соглашаясь с советом Киро. Но в голове не укладывается: как юноша позволит дать шанс даже не одному ребёнку, а двум? С одним-то может ладно, Амато бы смирился с тем, если ему придётся воспитывать одного, но судьба его повела по другой дорожке, более мрачной и ужасающей... – Я боюсь, я не смогу дать им шанс... – сказал Амато. – Им? – с удивлением спросил Киро. Проговорился. Следовало бы ещё немного подумать над своими словами, которые ты скажешь. – Ой, – Амато прикрыл рот рукой, – ты неправильно всё понял, я... – и вздохнул, отвернув взгляд, – Да чего уж теперь скрывать... У меня двойня. – О-ох... тогда не знаю, чем тебе помочь... Но, можно сказать, тебе повезло!.. Наверно. Я слышал, что в основном делают при таких случаях кесарево, но это уже как получится. Ты кесарева не боишься? – Не знаю, – пожал плечами Амато. – Вот и хорошо, что пока не знаешь. Будет к лучшему, если ты вообще об этом пока не будешь иметь представления до... ну, прямо до последнего срока. Скорее, будет к лучшему, если Амато совсем забудет про своё положение и детей. Он до сих пор не принял это и пытается с этим бороться, пусть и все попытки оказались тщетны, но выход был... Был. А больше выходов никаких нет. Вдруг, ко столу стали подходить Апфель и Андреа. Амато заметил, что выглядели они слегка... будто расстроенными друг на друга. Похоже, мнения не сошлись, хоть Андреа и посчитал нужным поговорить о важном с Апфелем. – Наконец-то ты вернулся! Мне без тебя было так одиноко, – и в щёку Киро снова прилетел нежный поцелуй. Видимо, Андреа и правда сильно дорожит своим мужем, – а мы вот о насущном разговаривали. – О каком таком насущном? – спросил Андреа, приобнимая Киро. – А вот о таком! О родах! Мне, вообще-то, до сих пор страшно! Скажи, что ты всё время будешь находиться рядом со мной... – Конечно, Киро, я с тобой рядом буду всегда. Я и имя для нашего сына придумал, – какая же с первого взгляда радостная новость, но Апфель уже знает, кто скрывается за этой счастливой улыбкой будущего отца. Самый настоящий убийца, самый настоящий предатель, самый настоящий позор в глазах Апфеля!.. Хотел бы молодой человек сказать что-то подобное Леону... ах, нет, простите, уже Андреа, но язык у него просто не поворачивается в сторону обвинений или же оскорблений. – О, правда? Скажи, какое! – вдруг засверкал Киро. – А вот это уже сюрприз. После родов я тебе и скажу, как мы его назовём. – Ах ты... какой хитрый! – надул губы Киро и отвернулся. Возможно, Леон и правда любит своего мужа очень сильно и трепетно, но Апфель боится, что ситуация может повториться. Пока с первого взгляда не видно ни синяков, ни побоев, но кто знает, может, там, на ногах, или на руках, есть кровоподтёки или ушибы, если Леон позволит себе ударить любимого человека. Хотя, нет, один раз он себе это позволил, но, кажется, теперь об этом горько жалеет. Может, его мучает совесть, может, его преследует его видение, может, с того самого момента он начал себя перевоспитывать... Но Апфелю в это мало верится. Главное, чтобы Киро не оказался на месте ещё одной жертвы.***
Вернувшись обратно в палату, Амато решил снова посмотреть на результаты УЗИ. Да, все эти непонятные слова можно было проверить в интернете, но как только юноша понял, что снова наелся, будто в последний раз, то ему резко стало лень даже идти обратно, что его самого поразило, пусть он этого и не показал. И ничего интересного на этот раз он не нашёл. Грустно, а ведь из этих бумажек можно было хоть что-нибудь да взять к себе в голову и закрепить. Но Апфеля... его до сих пор не отпускало ни само понимание, что Леон вот так просто попался ему на глаза, ни их коротенький разговор. Молодой человек надеется, что Киро ничего не знает о прошлом Леона, или, по крайней мере, тот ему ничего не рассказал. Такие подробности должны оставаться в тайне, между теми людьми, кто был причастен к ним. Это могут быть даже обычные свидетели, которые случайным образом обнаружили то, что вообще не должны были находить. А правда ли, что он корит себя за прошлое? Правда ли, что он хочет дать именно такое имя своему будущему ребёнку? Правда ли, что всё, что сказал он – это достоверные слова? Это, конечно, интересно Апфелю, но даже если узнается, что эти слова – истинная правда, то он всё равно не простит ему того дня, когда он убил своего любимого и абсолютно невинного человека из-за ссоры, которую можно было решить далеко не таким способом.