Камень преткновения

      Амато снова приснился кошмар, но он мгновенно его забыл. Он помнил: кошмар настолько был ужасен, что такое просто даже в своей голове не придумаешь. Из-за этого он проснулся в холодном поту и сильнее прижался к Сету, до сих пор лежавшему в тёплом свитере и джинсах.       – Я слышал, как ты стонал во сне, – донеслось со стороны Сета, и, оказалось, он тоже не спал, — тебе приснился кошмар? – парень был настолько сильно взволнован, что стал убирать ладонью появившиеся у Амато на лбу капельки пота.       – Да... – в ушах снова, как и в прошлый раз, только был слышен ритм сердца, которое всё никак успокаиваться не хотело, как бы юноша сильно не старался. И из-за страха перед кошмаром даже стал побаливать живот, но это Амато почему-то не заметил.       – Не переживай, всё хорошо, – и с этими словами Сет поцеловал Амато в лоб, – ничего этого больше нет.       Хотелось бы верить, что это действительно так...       В какой-то момент стало слышно только торопливое дыхание Амато, прерывающееся и пытающееся выравниваться самостоятельно, но, очевидно, кошмар оказался таким ужасным, что сердце колотилось как барабан, не давая ни секунды одуматься или успокоиться.       В доме было тихо. Совсем. Не было этого скрипа, который был слышен рядом с комнатой Амато, пока горничные проходили мимо его двери, не было какого-то грохота или шума.       А в комнате юноши такая темнота, что сам он даже не сумел разобрать среди неё и лица Сета.       – Сет, сколько сейчас времени? – немного подуспокоившись, Амато укрылся в шерстяном свитере парня, ощущая приятное тепло и некую шершавость текстуры.       Сет, всё ещё приобнимая одной рукой Амато, нащупал на прикроватной тумбочке свой телефон, взял его другой рукой и включил его, после пощурившись и заморгав от яркого света экрана.       – Ещё десять минут до полночи.       – Так поздно... А я уже спать не хочу...       – Знаешь... А я тоже не хочу, – признался Сет, – что делать будем?       – Не знаю, сейчас что-нибудь придумаем... – Амато перевернулся, всё ещё оставаясь в объятиях Сета, и попытался осмотреться. Кромешная темнота, но среди неё мерцал красный кружочек, по которому юноша понял, что это телевизор. Точно, телевизор! Можно посмотреть какие-то фильмы или поиграть в приставку! Как же раньше он до этого не додумался? – Давай в приставку тогда поиграем.       – Не шумно будет?       – А мы тихо, – и юноша присел на свою подушку, ощутив ноющую боль в животе. Как раз там, где находятся дети. Он хрипло и протяжно заныл, чем заставил Сета только больше переживать.       – Позвонить в больницу? – и парень прикоснулся рукой к животу, начиная тихонечко его поглаживать.       – Не надо, само пройдёт, – Амато, конечно, понимал, что эта боль может даже принести за собой последствия, но вызывать скорую в почти что полночь из-за неё и поднимать весь особняк далеко не хотелось.       Юноша неторопливо слез с кровати и взял с собой телефон, чтобы включить на нём фонарик и найти выключатель, а Сет в это время решил присесть на кровать, начиная чесать свой затылок. Когда Амато всё же подошёл к выключателю и клацнул по нему, то во всей комнате появился свет.       До этого Амато редко когда включал свет в своей комнате, в основном в такое время он либо спал, либо проводил своё время в телефоне, пока окончательно не уснёт, а раньше, когда он был помладше, иногда мог заснуть прямо за столом при свете настольной лампы.       Подойдя к тумбе, на которой стоял телевизор, Амато сначала его включил, а потом, когда на экране показался канал по кулинарии, он напомнил себе, что стоило бы в ближайшие дни попросить Апфеля снова научить его что-нибудь приготовить. Всё-таки, одной яичницей с беконом вряд ли наешься, а рацион питания расширять как-то надо. После этого юноша включил уже приставку и забрал с собой два геймпада, лежавших рядом с ней.       – Сет, подойди сюда, – попросил Амато, как только главный экран загрузился.       Сет обошёл кровать и присел на другую сторону ближе к телевизору, после чего ему подали один из геймпадов.       – Выбирай. Игр куча, ещё не все успел допройти, – юноша присел рядом с Сетом и немного задрожал. Температура уже значительно начала падать, а значит, надо готовиться к ближайшей зиме. И как готовится к зиме Амато? Правильно, он старается как можно меньше надевать на себя одежды, чтобы, так сказать, выработать некий иммунитет, и чтобы таким образом "закалиться". Да, он знал, что это так далеко не работает, но сам часто не мог выбрать подходящие вещи. Ему просто слишком холодно даже в самых тёплых вещах, и он не понимал, как же остальные, живущие в особняке, не ходят в обнимку с одеялом.       – Давай эту, – Сет пальцем показал на одну из игр и краем глаза заметил, что Амато дрогнул, – надень штаны и кофту.       – Нет, – отказывался Амато, немного трясясь, – мне даже в них будет очень холодно.       – Амато, тебе сейчас нельзя даже простудой болеть, иначе это может повлиять на детей.       – А что им будет-то? Они радоваться должны, что им меньше проблем пока достаётся.       – Встань с кровати, пожалуйста.       И Амато встал, не представляя в своей голове ни единой идеи. Сет же только поднял одеяло там, где сидел юноша, и сказал:       – Садись.       Амато сел. Стало холоднее, чем до этого. А парень просто накрыл его одеялом так, чтобы он мог спокойно смотреть на телевизор.       – Ты ведь с детьми пока единое целое, – сказал Сет, обнимая Амато за плечи и тем самым пытаясь согревать его, – как бы жёстко это не звучало, но от тебя зависит их жизнь. Понимаешь?       Амато вздохнул, покивав. Теперь факт его положения ещё больше начнёт раздражать, ведь он же "даёт новую жизнь", а значит, должен следить за собой... как же это всё ему надоело. Как только он пополз по больницам, он узнал, как же сложно за собою следить, когда ты беременный, а если это случилось не по твоему желанию, так вообще соблюсти всё это невозможно. Амато на диету наплевал с одной стороны, едя иногда мучное, а с другой она привела его к положительным результатам: теперь ему не хочется пить газировку от слова совсем, хотя раньше грешил этим довольно часто. А про вес... про вес он молчит. Ему говорят, что даже хорошо, если он наберёт в весе, а с его стороны кажется, что проконтролировать это он не сможет. А после рождения детей он ничего не сможет исправить, ведь тогда всё внимание переключится на детей, а там уже будет наплевать, как ты выглядишь, какой у тебя вес, и в чём ты ходишь.       – Живот бы ещё прикрыл, если так сильно о них заботишься, – внезапно для самого себя съязвил Амато.       – Хорошо, я прикрою, – и Сет попытался укрыть одеялом ещё и живот Амато, но так и правда становится ещё холоднее, – мне вот больше интересно знаешь что...       – Что?       – Ты очень редко когда улыбаешься. И знаешь, меня это очень сильно расстраивает. Даже сейчас.       – Сет, а вот скажи мне, как я могу улыбаться, если вокруг меня жизнь – такое дерьмо? Как я могу улыбаться, когда я сейчас не могу даже одной положительной мысли подумать про своё будущее? Как я могу улыбаться, если всю свою жизнь я только страдал и чувствовал себя за это виноватым? Ну вот как, скажи мне, Сет, как?       – Амато, тише. Я знаю, как тебе сейчас тяжело, но понимаешь, я всегда старался тебя обрадовать разным мелким вещам. Даже вчера я купил тебе букет, сладости, и эту футболку, чтобы хоть как-то тебя развеселить. Я постараюсь найти хоть одну причину, по которой ты просто не сможешь не улыбнуться.       – Ну попробуй, – как-то снисходительно ответил Амато, – давай уже играть, пока мы оба не расхотели.

***

      Поиграв несколько раз, у Амато уже стала прочувствоваться хроническая усталость даже от видеоигры. Почему для него даже играть во что-то трудно? Что за напасть такая?       "Это всё из-за них", – подумал про себя Амато, смотря вниз на живот, укрытый одеялом.       – По поводу вчерашнего... – начал внезапно Амато после того, как они с Сетом решили остановиться и передохнуть от игры, – раз уж ты теперь знаешь, что мне далеко не восемнадцать, то и про синяк мне скрывать нечего. Я не упал. Меня пнули.       – Кто? – Сет был разозлён тем, что кто-то больно умный посмел пнуть Амато. Причём, как он считал, это может быть кто-то из их семьи, наверняка это Кристиано, который просто притворяется любящим дядей, а на самом деле довольно поганая личность.       – Успокойся, виновник уже поплатился за это своей жизнью, – лучше Сету не стоит рассказывать, что Амато сам попросил избавить его от лишнего "прицепа", – тот снимок, что я тебе показывал, из больницы. Сказали, что дети вроде в порядке.       Ключевое слово здесь – "вроде". Потому что Амато прекрасно знает все риски, которые на него возложили, если он не перестанет делать что-то, что может мешать развитию детей. Например, если он не перестанет постоянно испытывать стресс, хотя это на данный момент невозможно, то произойдут преждевременные роды, а это в свою очередь приводит к ещё одной причине для того же стресса. И как от этого избавляться юноша понятия не имеет, но надеется, что Сет что-нибудь придумает. Кстати, у парня так и так идея появилась...       – Давай тогда отвлечёмся от вчерашнего. Поедем в торговый центр, закупимся заранее вещами для детей, чтобы потом не гоняться туда-сюда, может, и тебе что-нибудь прикупим.       – А не рано ещё? – Амато вроде и согласен, если ему правда что-то купят, а вроде бы и нет, ибо чтобы ездить в торговый центр только ради закупки вещей для детей, Амато не нужен. Но юноша хочет сделать вид, что ему в какой-то степени данная поездка интересна, – Может, подождём до того момента, как узнается их пол?       – А мы купим вещи разного цвета.       А ловко придумал Сет, вот только Амато в ответ на такое только глаза закатил, ещё больше сомневаясь в том, что в этом шоппинге он вряд ли пригодится.       – Амато, ты согласен?       – Да-да, согласен-согласен, – быстро протараторил Амато и махнул рукой. С другой стороны, сидеть дома не так больно хочется, особенно сейчас, когда тебя только недавно отпустили и разрешили выходить на улицу.       Сет успокоился, как только услышал согласие Амато и приобнял его, положив свою голову к нему на плечо. Юноша и правда выглядел усталым, хотя раньше он часто к нему в таком виде приходил: веки полуопущены, взгляд пустой и мутный, лицо расслаблено.       – Хочешь, я тебе помассирую шею? – предложил парень.       – Ну давай, – Амато и не мог отказаться, ведь и правда понимает, что без Сета в этом случае ему не обойтись.       Сет спустил одеяло так, чтобы какая-то часть спины, шея и голова Амато оставалась видна, а остальное всё было в тепле, и, нежно положив руки на шею юноше, стал массировать ему пальцами шейные позвонки, отчего сам Амато расправил плечи и склонил голову вниз, закрыв глаза.       – Скажи, если будет неприятно, – голос у Сета в этот момент звучал таким расслабленным, что вводил Амато в транс. И он будто пытался его загипнотизировать этим каждый раз, хотя говорил, что ему подобное передалось от папы, ведь тот всегда говорил с ним очень тихо и нежно. Этому в какой-то степени завидовал Амато, ведь с ним могла так разговаривать только бабушка, когда он был ещё совсем маленьким, а она читала ему сказки на ночь.       И вдруг Амато понял, что Сет и может по-настоящему любить его, ведь тот столько имел возможностей сбежать от него, даже когда Энрик сказал правду про его возраст, но ни одним из них не воспользовался. Да и сам Амато собственным словам не так уж и сильно верит, оставляя всё под статусом "возможно" и считая, что Сет снова нагло врёт, как и тогда, по телефону...       Те слова его действительно ранили. "Привязался" – вот, как тогда Сет назвал их отношения. Привязанностью. Из-за этого Амато посчитал парня предателем и не верил, что тот когда-то возвратится. А теперь он говорит, что "перегнул палку" и не хотел этими словами его обидеть?.. Возможно, это действительно так, вот только Амато в это не очень-то верит.       Вдруг, Амато почувствовал толчок где-то в низу живота, и он сразу же заметил, как примерно в том же месте стало намного теплее, чем до этого. Хороший способ отвлечься от собственных мыслей.       Юноша открыл глаза и обнаружил, что теперь руки, которые по идее должны были быть на шее, уже приобнимали его живот, а в спину что-то уткнулось, вероятнее всего, голова Сета.       – Детям нравится, – невзначай сказал Амато, хотя больше ему самому подобное нравится.       От этого послышался небольшой смешок, символизирующий о том, что данные слова обрадовали Сета. Вот только Амато с самого начала перестали нравиться эти, как кажется на первый взгляд, трепетные моменты. Нет, у него складывалось чувство, словно внутри него ползёт какая-то тварь, не хотящая вылезать и только всё сильнее растущая. И Амато понимал, что это только ещё цветочки, к ягодкам приближаться ему никак не хотелось, но просто смириться с этим он тоже не собирался.       – Амато, а я вот слышал, – внезапно начал Сет, всё утыкавшись юноше в спину, – что дети в первую очередь слышат сердцебиение и голос папы.       – Как мило, я сейчас заплáчу, – саркастически ответил Амато, слегка продрогнув, когда услышал эти факты, – ты ещё скажи, что они мои мысли читать умеют.       – Не умеют, но внешние звуки слышать они и правда могут, – а Амато в это снова не верит. Он считает, что это как бункер – не видишь и не слышишь, что снаружи, зато комфортно и спокойно... только детям.       – Молодец, хорошим отцом будешь, я это точно знаю, – уже без сарказма ответил Амато, – вот только мнения я своего насчёт них не поменяю, Сет.       – Ну Амато... – и Сет поднял свою голову, начиная целовать юношу в шею. И Амато вновь почувствовал некое шевеление; он потихоньку начинает понимать, как работает этот механизм.       – Сет... – и юноша вскинул голову кверху, оголяя ещё больше места для поцелуев, где виднелись следы зубов парня, оставленные прошлым вечером.       Наконец-то. Теперь Амато надеется, что ничего не сможет им помешать.       Он повернулся лицом к Сету и игриво улыбнулся.       – А вдруг дети услышат? – спросил он также игриво.       – Ну и пусть. Папе тоже надо дарить любовь.       – Отстань, я не их папа, – отрицал юноша, но всё же старался как можно больше вытянуться к губам Сета.       – Амато, не вытягивайся, иначе получится как в прошлый раз, – и Сет приобнял Амато за спину, – ну и кто же тогда ты?       – Кто угодно, только не папа.       – Нет, Амато, ответ неправильный, – и Сет в качестве наказания снова начал целовать в шею, только на этот раз Амато теперь хихикал.       – Хорошо, раз уж ты так считаешь... – и Амато руками сделал вид, что валит Сета на кровать, и тот сразу понял намёк и сам лёг на неё. Юноша же в свою очередь сел теперь на парня, – тогда папе и правда надо подарить любовь.       Амато стал наклоняться к Сету, ощущая, как же сильно теперь живот стал перевешивать, что его немного подбесило, но Сету он этого постарался не показать. И только когда расстояние между ними сократилось до нескольких сантиметров, Амато снова почувствовал боль в пояснице.       – Чтоб их! – хотел бы юноша продолжить своё ругательство, но боялся, как бы на это отреагировал Сет. Из-за боли ему пришлось обратно сесть, при этом начиная вытягиваться и рукой массировать больное место.       – Я же говорил, надо было осторожней, – Сет сел, при этом обернув руками Амато также за больную поясницу, – а ты меня не послушал.       – Я сдаваться не собираюсь, – объявил Амато и после этого сразу же притиснулся к губам Сета, снова повалив его на кровать и кинувшись ему на шею.       Парень понял, что нужно перевалиться на бок, иначе неясно, что бы там произошло с детьми, а так было даже лучше и спокойней. Он не переставал обнимать его за больное место, пока тот в свою очередь не давал ни единой передышки. Вот он кладёт ненавязчиво свою ладонь ему на шею, вот он ритмично то поднимается наверх, не отрывая губ, то спускается вниз, будто ему не хватает движения... Сет иногда пытался какими-то движениями показать, что ему уже достаточно, например, поглаживанию по спине, но Амато это принял скорее как за ещё большее желание со стороны парня и не собирался останавливаться. Дыхания не хватало, потому приходилось дышать словно рывками: быстро и тревожно.       А Амато же думал, что Сет со временем стал слегка... подтормаживать в собственных действиях. Раньше он не мог дать никакого проходу юноше, отчего тот даже не всегда понимал, что именно от него он хочет, а теперь, видимо, он почувствовал, что сражаться ради чего-то быссмысленно. А ради чего? Ради Амато? Или всё-таки ради совместных детей с ним?       И сколько раз Сет пытался намекнуть Амато, что стоит прекратить, ничего хорошего из этого не получалось, и тогда парень сильно хлопнул юношу по спине, ибо на лёгкие похлопывания он не пытался обращать внимания, и отчего тот сразу же отодвинулся от него, стукнув его в грудь.       – Ты совсем сдурел? Разве ты сам этого не хотел? – Амато разозлён. То ему сначала поясница мешает, теперь самому Сету не нравится... может, он слишком долгие поцелуи перестал любить? Теория с подделкой может оказаться верной?       – Ты передышки не даёшь... – наконец-то Сету дали нормально вздохнуть, – я вот что спросить хочу: мы с тобой поедем одни, или ты кого-нибудь ещё с собой пригласишь?       – Можно Апфеля пригласить, но я не знаю, согласится он или нет... я у него спрошу. А по спине больше ударять не смей, ты понял?       – Понял-понял, извини пожалуйста, – Сет снова протянул руки к Амато и сам придвинулся к нему, начиная массировать круговыми движениями предположительное место боли, – не обижайся на меня, ты сам внимания не обращал.       – А как я мог обратить внимание, если в моей голове только и вертится мысль о нашем поцелуе?       – Хочешь, продолжим? Я готов.       – Нет уж, ты своё время потерял. Доиграем или спать ляжем? Я лично уже устал.       – Давай тогда вместе ляжем спать, – предложил Сет.

***

      Амато стал стучаться в дверь в комнату Апфеля. Он уже отоспался и чувствует себя... ну, будем считать, что в данный момент он энергичен, но насколько же долго хватит его энергии?       Как только дверь стала открываться, юноша прекратил стучать и стал смотреть в проём, в котором стоял сам Апфель, придерживая дверь и выглядя не очень-то выспавшимся. Хотя, может, это так просто кажется, и на самом деле у него настроение не очень... в таком случае Амато постарается быть осторожней со своими словами и не надоедать молодому человеку.       – Апфель, я могу войти? – смотря на Апфеля, спросил Амато.       – Проходи, – и Апфель раскрыл дверь побольше, чтобы Амато мог пройти в комнату. Как только юноша оказался в ней, дверь была закрыта, – а что случилось?       – В общем... – Амато присел с краю кровати, – мы тут так подумали, знаешь... я бы хотел, чтобы ты поехал с нами в торговый центр.       – Зачем это? – удивлённо спросил молодой человек, скрестив руки.       – Вообще, это предложил Сет, но... он сказал, не хочу ли я пригласить кого-нибудь ещё. Ну и... вот... тебя решил пригласить... – Амато почему-то стал стесняться из-за сказанного, словно это что-то постыдное и неприятное.       – Амато, не надо этого стесняться. Я всё понимаю и поеду вместе с вами. А что вы в торговом центре хотите купить?       – Понимаешь, Сет сказал, что следовало бы сейчас подготавливаться к рождению детей и заранее прикупить для них вещи... вот, – юноша совсем растерялся, ведь почему-то подобное говорить ему очень стыдно.       – О-о-о, я на самом деле тоже ещё не успел подготовиться, – признался Апфель, – тогда будет и мне полезно, если я поеду с вами. Только нужно Кристиано заранее предупредить, чтобы он в лишний раз не волновался.       В ответ на это Амато только тихонечко кивнул.       – Кстати, – Апфель подошёл к кровати и сел рядом с Амато, – а Сет на самом деле хороший парень. Я с ним вчера поговорил и заметил, что он очень ответственный.       – Правда? – тихо спросил Амато, повернув голову к Апфелю.       – Конечно. Я чувствую, что он действительно заботится о тебе и хочет это делать всегда. Это ведь он тебе эту футболочку купил?       – Угу, – и на лице Амато стал ещё сильнее проявляться румянец от смущения.       – Да ладно, чего хоть ты стесняешься? Я же ничего такого и не сказал, – улыбнулся Апфель, гладя Амато за плечо.       – Не знаю, мне... прости пожалуйста, – и юноша вздохнул, – я пойду тогда наверно...       – Хорошо, – и после этого Амато встал и как-то даже виновато поплёлся к двери.       Эх, бедный ребёнок. Ему даже стыдно говорить о Сете, хотя вчера сам хотел рассказать о нём намного больше. Апфель думал, что своими словами он сможет Амато как-то продолжить этот разговор на тему Сета, но, по всей видимости, слова о чрезвычайной заботе и ответственности юношу ввели в ступор. Но ещё молодой человек не может забыть тот вчерашний разговор с Сетом, из-за которого это всё и началось...       Осталось только предупредить Кристиано о внезапной поездке в торговый центр. Да, следовало его спросить об этом в первую очередь, ведь именно он больше всех заботится о здоровье всех родных, но Апфель надеется, что мужчина сможет принять неожиданную новость.

***

      Погода заметно сменилась. Теперь, пока не наступит зима, не будет таких солнечных дней, а только пасмурные и хмурые, лишь только с редкой синевой ближе к горизонту.       Температура значительно снизилась. Это смог прочувствовать и Апфель, стоящий около дверей особняка в своём любимом пальто. Да, в этом же пальто его и похитили несколько недель назад, но нелюбимым от этого она у него не становится. Между прочим, это как и память о Викторе, ведь Апфель, в один ужасный для него день, услышал от собственной матери, что дедушка по отцовской линии умер, и это его сильно расстроило. Этого дедушку он очень любил и был ему благодарен за всё то, что он для него сделал. Но вернуться обратно в свой родной дом, чтобы сопроводить родного человека в далёкий и забвенный путь он не мог: родители сами ему запретили, сказав, что учёба важнее похорон. И из-за этого молодому человеку стало ещё обиднее. Он считал, что больше его ничего не сможет развеселить или успокоить в ближайшие дни, но как же он удивился, увидев, что Виктор в тот же день принёс ему самое настоящее пальто, о котором Апфель мечтал с самого детства!..       Как только Апфель об этом вспомнил, он глубоко вздохнул. Слёзы свои он старался сдерживать, чтобы в конце концов не навредить ребёнку. Может, в ближайшее время навестить могилу Виктора и отпустить все горести от новости его гибели?.. К тому же, Апфелю правда много чего хочется ему рассказать...       Мысли о будущем визите прервались, как только Апфель увидел до боли знакомую машину: джип с затонированными окнами, из которой сразу же, как только она удачно припарковалась возле ворот особняка, вышел Томас. Без куртки, без плаща, даже накидки у него никакой не было, просто вышел в тех же чёрной футболке и штанах, которые он носит каждый день. Даже Виктор, как помнит молодой человек, в это время накидывал на себя кожаную куртку. Хотя, может, он не хотел в лишний раз отставить свою тяжёлую работу, но Апфель раньше так хотел, чтобы Виктор простудился и остался дома, ведь тогда он и правда смог бы отдохнуть...       Апфель стал подходить ближе к воротам, пока не пересёкся с Томасом, который тут же остановился.       – О, ты как раз уже здесь, – начал парень.       – И тебе привет, Томас, – поздоровался Апфель на выдохе.       – У меня есть к тебе одна небольшая просьба... – Том как-то странно опустил свои глаза вниз, хотя до этого чаще всего он так делал, если чувствовал себя виноватым. Чувствует ли Томас сейчас себя виноватым только потому, что просит Апфеля об одной просьбе? В этом молодой человек не совсем уверен, но пока парень молчит, будто пытаясь придумать, что же именно он хотел попросить. Но через несколько секунд послышалась вторая часть предложения, – ...можно я, так сказать, буду твоим сопровождающим?       – Хорошо, – пожал плечами Апфель, – я не против.       Прекрасная мысль, вот только после некоторых вещей молодой человек боится не то, чтобы обсуждать что-то с Томасом, а теперь даже находиться рядом с ним. А вдруг он опять просунет руки куда неприлично совать, или снова начнёт себя вести так, будто ему на язык наступили. Даже сейчас он, по мнению Апфеля, странно как-то себя ведёт. Вот он постригся также коротко, как и Виктор, пытается выглядеть в основном также, как и он... Может, молодой человек уже сошёл с ума, и ему это всё кажется?       – Отлично. Садись в машину, нечего на улице морозиться, – сказал Томас, открывая дверь на задние сидения.       Томас, с твоей стороны данные слова выглядят нелогично.       Как только Апфель стал залезать в машину сам, ему подал руку Том, за которую он держался до того момента, пока полностью не оказался внутри салона и не самостоятельно закрыл дверь. Да, здесь и правда теплее, чем на улице.       Том же, после того, как посадил Апфеля на задние сидения, сам поспешил сесть на переднее, закрыв за собою дверь. И он ни разу не продрогнул. Даже гусиной кожи не появилось. Похоже, Томас действительно хочет ходить зимой без куртки...       Но ещё Апфеля смущала и другая мысль: а где же Амато с Сетом?

***

      А Амато с Сетом сильно задерживались... точнее, только юноша задерживался, ибо он никак не мог уложить свою причёску так, как она ему нравится больше. Когда забираешь их – где-то лишние пряди вылезают, когда наоборот, спускаешь – они растрёпанными становятся, будто Амато только что проснулся.       Но до этого юноша пытался выбрать подходящую одежду, которая бы закрывала его живот, но выбора становилось всё меньше и меньше, пока Амато не дошёл до простой мешковатой толстовки. И он каждый раз смотрелся в зеркало и понимал: спереди всё красиво и незаметно, а как повернёшься боком – всё показывается и выпячивается наружу, и как сильно бы ты не старался спрятать свой "недостаток", всё равно получится так, что всё будет отлично видно.       А Сет только его дожидался, облокачиваясь на стену рядом с дверью с курткой в руках и смотря на это всё. Каким же важным оказался торговый центр, а ведь до этого Амато мог спокойно на себя что-то накинуть.       – Сет, иди на улицу давай, не маячь перед глазами, – сказал юноша, теперь ещё и вытирая грязь с глаз, подумывая, не подкрасить ли свои синячки около переносицы.       – Я пойду только вместе с тобой, – Сет выйдет вместе с Амато только по той причине, что он малознаком с семьёй Моретти от слова совсем. До этого момента он только знал, что Амато просто эта фамилия досталась и всё, остальное он предпочёл запрятать настолько глубоко, чтобы даже забыть о подобном.       – Как собачка, а... Тогда подскажи, подкрасить ли мне синячки или нет?       – Амато, мне кажется, ты и так выглядишь восхитительно. Нам пора идти, там наверняка нас заждались.       – Пусть ещё подождут, – юноша обратно посмотрел в зеркало и снова стал поправлять волосы, бубнив себе под нос всякие риторические вопросы, – может, вот так убрать?.. Или вот так?..       – Амато, – Сет отошёл от стены и подошёл к Амато, аккуратно взяв его за ладонь, которая торопливо прибирала пряди за ухо, – перестань, пожалуйста, это делать. Я же говорю, ты выглядишь восхитительно.       Но в ответ на это Амато только выдернул руку, сказав:       – Как скажешь, сама пунктуальность, – и, больше не решаясь что-то поправить в своей внешности, он направился к двери.

***

      Апфель заметил, что Том, сидя на своём месте, уже начал от нервов и, по всей видимости, даже злости постукивать пальцем по своему колену, причём с каждым разом он это делал быстрее и быстрее. Но вдруг, в один момент он как ошпаренный вылетел из машины и тут же открыл дверь на задние сидения, куда сразу же попытался залесть Амато. Апфель придвинулся к выходу и подал руку юноше, но чуда не случилось, тогда Сет сказал, что сначала он залезет первый и подаст ему руку. В итоге, когда сначала Сет сел в машину и протянул руку Амато, то на этот раз залесть получилось, хоть и опять с небольшим трудом. Ох, если бы Сета не было сейчас, то Амато пришлось бы лезть на четвереньках.       – Ну что, теперь едем? – спросил Том, как только он вернулся на своё место и закрыл снова за собой дверь.       – Ага, – ответил вместо всех Амато, также закрывая дверь на задние сидения.

***

      Как Амато помнит, этому торговому центру уже должно быть где-то больше шести лет. И он видел, как его только-только строили, и как на ограждении висела какая-то табличка с тем, что новый торговый центр уже откроется. К сожалению, юноша не так себе представлял третий по счёту торговый центр, ибо он почти что весь состоял из панелей, будь то стеклянных, будь то цветных. Он скорее походил на какой-нибудь новомодный офис, да и спутать его с ним очень легко. Ах, вот если бы Амато был архитектором, возможно, он бы исправил это недоразумение, но, к сожалению, теперь внешний вид зданий мало кого колышет.       Войдя внутрь, у юноши стали разбегаться глаза во все стороны. Столько табличек и названий, а все они такие незнакомые, но в то же время привлекающие, что даже хочется взять и заглянуть в каждый из них. Эх, вот только жаль, что сейчас Амато не в том виде, чтобы влезть в какой-нибудь красивый блестящий костюм, пестрящийся на витрине, или купить какую-нибудь новую вещицу, которая вряд ли на него сейчас налезет. Надо поискать что-то более мешковатое, а не обтягивающее, всё-таки зима вот-вот на носу, а он, как и раньше, будет ходить по дому вместе с одеялом, будто он прячется ото всех.       – Так, Сет, ты эту поездку устроил, теперь показывай дорогу, – скрестил руки Амато, отвлёкшись с разглядывания названий на Сета.       – Вы найдите место где присесть, а я поищу, – и хотел Сет начать осматриваться, как вдруг он ощутил чью-то руку на своём плече.       – Подожди, давайте мы все вместе поищем, – предложил Томас, который и положил руку на плечо Сету, – так будет намного безопаснее.       – Я не против, – согласился Апфель и посмотрел на Амато, стоящего рядом с ним, – Амато, а ты пойдёшь?       – А? – юноша снова разглядывал названия магазинов и бутиков, задумавшись о покупке новых вещей для себя.       – Ты пойдёшь с нами искать магазин? – спросил ещё раз молодой человек, видя, каким же растерянным выглядит сейчас Амато.       – А... да без меня идите, – махнул рукой Амато, – я устал, ноги болят. Позвоните мне, когда магазин найдёте, – и направился к диванчикам, которые стояли по середине коридора, окружённые различными декоративными деревьями.       Ноги и правда у него болели, да и усталость очень сильная чувствовалась. Такое чувство, будто Амато всё это время не сидел в машине и поглядывал в окно, а бегал за ней где-то сзади. Может и правда стоит побольше есть, хотя вряд ли лишний вес поможет...       Присев на диванчик, Амато выдохнул и запрокинул голову назад на его спинку. Сейчас он хотел только лишь одного – спокойствия. Но вокруг один шум и гам, никакой тишины нет, и тогда юноша закрыл глаза, пытаясь в своей голове как-то понизить громкость окружающего его мира, но... ничего не получалось. Он попытался хотя бы задремать, но чрезмерный шум просто не давал ему никакого покоя. Так и ещё на языке вертелось столько вкусов, столько всего он вмиг захотел попробовать, что даже чуть не пустил слюну только при одной мысли о внешнем виде еды. Зачем нужен этот шоппинг, зачем закупаться заранее вещами для детей, если он как следует не поел?       "Здесь точно где-то находится фуд-корт", – подумал про себя Амато. Он задумывал как-нибудь потом встать с этого дивана и отправиться на поиски того, что может хотя бы немного походить на фуд-корт, но... услышал чьё-то фырканье носом. Этот звук так стал сильно раздражать его, что он даже открыл глаза и наклонил голову вперёд. Перед ним стоял маленький мальчик, у которого глаза на мокром месте. Он обнимал в своих руках плюшевую игрушку в качестве хоть какой-либо поддержки.       – Эй, ты чего тут стоишь? – спросил Амато, – Ты потерялся что ли?       Мальчик покивал головой, потеревшись носом об игрушку.       – Кого хоть потерял-то?       – Маму... и папу... – и ребёнок тотчас забился в игрушку, начиная тихонечко плакать.       "Ох, как же я ненавижу плачущих детей", – в своей голове прокрутил Амато и закатил глаза.       – Ладно, давай... – Амато поднялся с диванчика и тихо ойкнул, – ...давай я помогу тебе найти маму и папу.       – Правда? – мальчик поднял голову от игрушки, и на его плаксивых глазах промелькнула какая-то искра надежды.       – Да, – ответил Амато и стал оглядываться по сторонам, – давай, пойдём.       Юноша протянул мальчику руку. Тот взялся за неё, другой обнимая игрушку, и теперь они вместе начали идти по коридору торгового центра. У Амато сложилось впечатление, что он с этим мальчиком выглядит как младший и старший брат, что в какой-то степени сняло с него почему-то боль в ногах.       – Скажи, а как тебя зовут? – спросил Амато, глядя на то, как же неуклюже быстро идёт мальчик.       – Ви... То! – первый слог своего имени мальчик проговорил тихо, а второе громко.       – То? Тебя зовут То? – юноша не понял, правда ли так зовут малыша. Если это правда, то тогда у него большие вопросы к родителям...       – Нет, Ви-то! – теперь мальчик проговорил своё имя отчётливей.       – Вито, значит... Ты помнишь, где в последний раз были твои родители?       – Я не знаю... магазин какой-то... – какой точный ответ.       – Понятно... – Амато понял, что таким образом от Вито мало какой информации можно получить, – Скажи, а как твои мама и папа выглядят?       – У моей мамы зелёные глаза! – начал радостно Вито, – И волосы какие-то странные: они то жёлтые, то коричневые. У папы волосы чёрные, а глаза... забыл... – и со стороны малыша раздался писк. Он снова был готов начать плакать, приложив лицо к игрушке.       – Тихо-тихо-тихо! Плакать не надо. Мы... мы найдём твоих родителей, я тебе обещаю, – юноша старался успокоить мальчика, – а ты помнишь, какая у них одежда?       – Мой папа носит огро-о-омные сапоги, – мальчик попытался руками показать их ширину, – и такие же штаны. А мама... не знаю...       – Не знаешь, как описать, какая у неё одежда?       – Угу, – покивал Вито.       – Хорошо, а ещё что-нибудь сказать можешь? Ну, например, какой у твоего папы нос, как на тебя смотрит мама?       – У моего папы нос похож на горку, а мама смотрит на меня вот так, – и Вито посмотрел на Амато слегка усталым взглядом с такой же улыбкой.       – Понятно, – и юноша вздохнул. Неясно, чего он ещё хочет получить от маленького мальчика, который знает совсем немного слов.       – А как тебя зовут?       – А, меня зовут Амато. Запомнишь?       – Ама... то. Ама-то! Да, запомнил! – и Вито радостно улыбнулся, – а почему у тебя такой большой животик?       – А, это... не обращай внимания, – и юноша попытался поправить толстовку, чтобы живота не было видно, – просто я очень сильно люблю покушать.       "Даже толстовка не скроет этого позора", – подумал про себя Амато.       – Молодец, что не растерялся и рассказал мне хоть какие-то приметы родителей, – как-то попытался похвалить Амато мальчика, – если они достаточно ответственные, то тебя так просто не оставят в таком людном месте. Наверняка они тоже очень сильно переживают и ищут тебя.       – Нет, мои мама и папа точно ищут меня!.. А вдруг бросили... – и снова на глазах у Вито появились слёзы.       – Только не плачь! Вито, обещай, что ты заплачешь только тогда, когда мы обойдём весь торговый центр и не найдём твоих родителей.       "Да, и потом придётся звонить в полицию и говорить Тому прятаться."       – Обещаю... не заплачу... – и малыш стал вытирать своим маленьким кулачком слёзы, придерживая другой рукой игрушку так, словно это последняя вещь, которая есть у него в этой жизни. Он её во время разговора нёс крепко и аккуратно, чтобы она даже не докоснулась пола, и Амато надеется, что ему поднимать её не придётся.

***

      И пока Амато обходил с Вито первый этаж, мальчик рассказал ему о своей любимой игрушке:       – Его зовут Бэнни! – он радостно улыбнулся и прижал рукой игрушку так, чтобы такая же счастливая мордочка, как и у её обладателя, была видна Амато.       – Миленький. А почему ты так его назвал? – спрашивал Амато с неким интересом.       – Не знаю, – Вито пожал плечами, – просто он выглядит как Бэнни.       – И ты его таскаешь везде с собой потому что?..       – Он мой лучший друг! – и мальчик притянул голову игрушки Бэнни к своей розоватенькой и пухленькой щёчке.       – Ого, это... очень круто! – да, вот кто-кто, а Амато точно в подобном толк не знает, – А больше друзей у тебя никаких нет?       – Нет... – досадно ответил малыш.       – Ну, что уж поделать... Давай я стану твоим новым другом.       – Правда? – и глаза Вито вновь загорелись, – Ты правда станешь моим новым другом?       – Конечно, – совсем слабо улыбнулся юноша в ответ.       Амато в этот момент стало жаль Вито. Он ведь совсем ещё маленький, а друзей у него никаких нет. Юноша понимает, что Вито этим похож на него, у него тоже раньше не было друзей или даже тех, с кем он мог бы просто пообщаться, кроме бабушки. Все дети были будто воспитаны, чтобы отвергать какие-либо предложения Амато, и от этого ему становилось ещё тяжелее. Патриция столько раз пыталась объяснить Энрику, что не стоит ограничивать Амато только из-за отношения к его отцу, но всё оказалось бéз толку.       Плюшевые игрушки могли бы также, как и у Вито, стать для Амато своими друзьями, кому он бы высказывал все свои проблемы и тревоги, что его окружают и до сих пор каждый день, но... у него в то время воображение не было настолько развито, чтобы представлять возможный голос своего, скажем так, "собеседника". Да и они не выразят свои эмоции по поводу его слов, а всё также останутся с милой улыбчивой мордашкой, которая бы наоборот ещё сильнее заставляла проливать горькие слёзы от обиды и понимания того, что его просто лишили детства.       Вот только в данном случае между Амато и Вито есть отличительная черта: второй чувствует привязанность к своим родителям и ощущает их потерю очень остро. Нет, он даже видит их не раз в год! И они прекрасно знают его!       Почему Эдриано, который приезжает только раз, и то ближе к концу года, не мог почувствовать запаха Амато? Ах, да, точно, родители ведь не чувствуют запаха своих детей. Как и сами они не могут чувствовать собственного феромона.

***

      Всё ещё разгуливая по первому этажу и разыскивая пропавших родителей, Вито заметно стал терять надежду, всё больше прижимая свою игрушку к себе и стараясь не впадать в лишний раз в тревогу.       – Стой, – сказал Амато, остановившись около помещения, похожего на фуд-корт. Да, похоже, это и есть он. При виде только одних названий и логотипов уже хотелись течь слюнки, но юноша держался. Во-первых, у него денег нет, а во-вторых, малышу нужно найти своих родителей. Раз он не помнит, какой магазин именно, значит, возможно, он мог спутать фуд-корт с ещё несколькими магазинами, – ты видишь здесь своих родителей?       Вито стал оглядывать глазами всех посетителей.       – Нет... – сказал он уже как-то отчаянно, осмотрев всех посетителей.       "Вот блин", – подумал про себя Амато, слегка насупившись.       – Ладно, – проговорил он, но уже со спокойным лицом, – давай тогда проверим оставшиеся магазины и пойдём на второй этаж?       – Давай...

***

      И даже на втором этаже мальчик не нашёл никого похожего на своих родителей. Да вся эта ходьба не приносила никакой пользы и для Амато: ноги всё больше ныли и из-за этого хотелось куда-нибудь присесть и отдохнуть. Но для этого не было времени, ведь если юноша не поторопится, то родители могут забыть своего пропавшего ребёнка в два счёта, а куда такого маленького девать? Так и между прочим, Амато ещё наткнулся на тот магазин, который, по всей видимости, искали все в группе, кроме него, и первое, что увидел он, были коляски. В самом магазине, благо, никого знакомого не увидел, а значит можно сматываться отсюда, да подальше, чтобы не наткнуться по дороге сюда ещё раз. Пусть они купят все вещи без его участия, у него дела намного серьёзнее.

***

      Третий этаж. И снова ничего. Это ставило в тупик не только Вито, но и Амато, ведь на этом этаже, по иронии судьбы, даже сесть было негде. Похоже, бюджета в этом торговом центре хватило только на диванчики на первом этаже. В магазинах мальчик опять никого похожего не приметил, а только всё сильнее волновался за то, найдутся ли вообще его родители и не бросили ли они его. Но он обещал не плакать до самого конца, значит, нужно терпеть и верить.       Остался последний шанс – супермаркет. И юноша тоже надеется, что пропавшие родители всё же окажутся там. Но пока он стоял рядом с супермаркетом, он не слышал от мальчика ни единого слова. Неужели... и правда бросили? Нет, в это невозможно было поверить. Мальчик всё это время был очень послушен, ни разу за всю дорогу не заплакал, хоть и выглядел довольно грустно. Как такого малыша могли бросить? Если бросать, то лучше с самого начала, и в какой-то степени Амато рад, что именно так с ним всё и произошло. Если бы отец бросил его позже, то тогда юноша всё бы время корил себя за уход отца. И он не хочет, чтобы Вито чувствовал себя также. Совсем маленький, оставленный без присмотра...       Амато захотел погладить по кудрявеньким и взъерошенным волосам, как вдруг мальчик радостно залепетал:       – Мама! Папа! – и не успел юноша как-то среагировать, а Вито уже побежал навстречу своим родителям. Амато поднял голову наверх, увидев, как какая-то молоденькая девушка, стоя на корточках, распустила руки в обе стороны, и как к нему с такими же руками бежит и сам Вито. Как только семья воссоединилась, мама обняла своего потерянного малыша и немного даже покружилась вместе с ним от радости, до этого встав обратно на ноги.       От этого зрелища у Амато на душе стало как-то тепло, и на лице его прояснилась слабенькая улыбка, которая тотчас же, подрагивая, постепенно пропадала. Он понимал, что у него такая счастливая семья вряд ли получится. Если бы он был готов к воспитанию детей полностью, то, возможно, улыбался бы и радовался каждый день, лишь бы только думать, что ты точно себя считаешь рассудительным и справедливым родителем. Но Амато себя таковым не считал. Он слаб. На воспитание детей нужно столько нервов, столько свободного времени, столько сил... а он ведь даже ещё не доучился.       Сета не хотелось расстраивать, пусть юноша и сказал откровенную ложь ему вчера. Остаться с детьми – остаться без молодости, а уйти от них – повторить свою же историю. Сумеет ли он наконец-то определиться со своим окончательным решением?..       Амато заметил, что Вито что-то шептал своей маме на ухо и показывал пальчиком на него. Похоже, он говорит ей, что это Амато помог ему найти их.       Мама, услышав своего сына, кивнула ему и передала его отцу, а после же поспешила подойти к Амато. Выглядела она слегка уставшей, но в то же время счастливой и успокоенной возвращением своего ребёнка.       – Вито сказал мне, что это вы ему помогли найти нас. Спасибо вам большое!       – Не стоит, я не мог просто пройти мимо одинокого ребёнка.       – Чем же мне вас отблагодарить?       – Не надо. Я... я это сделал чисто от души.       – Нет-нет-нет, вы нам правда очень помогли, мы ведь так боялись за него, но нигде не могли найти! Уже думали в полицию звонить...       – Я тоже подумывал так сделать, если мы бы вас не нашли.       – Ещё раз вам спасибо! Огромное спасибо! Я думаю, вы станете прекрасным родителем!       Амато... станет прекрасным родителем? Просто потому что помог найти почти что незнакомому ребёнку своих маму и папу?.. В это ему не хотелось верить. Его мысли будто только что опровергли. Ладно, если бы это сказал Сет, возможно, он бы так постарался поддержать Амато, но это говорит абсолютно незнакомая ему девушка... В юноше как будто что-то треснуло. И не потому, что это теперь оказалось сломанным, нет. Это ощущалось, как будто кокон, сделанный гусеницей, начинает потихоньку раскрываться... А раскроется ли он полностью?       Молодая мама по дороге обратно снова говорила слова благодарности, на что Амато только отвечал, что не стоит его благодарить и что это всё от чистого сердца. Да, чистое сердце. За это стоит снова поблагодарить бабулю. Если бы не она, то Амато, возможно бы, сдался на половине пути.       Патриция всегда учила Амато не сдаваться. Пусть сил оставалось мало, пусть не было никакого желания продолжать, пусть у тебя всё болит, но сдаваться нельзя. Сдавшись, подниматься назад на тот же уровень будет тяжелее и больнее. Да, и даже с детьми. Нельзя сдаваться, иначе потом будет сложно. А значит, стоит им дать какой-никакой шанс. Может, Амато и правда сможет позаботиться о детях так, чтобы они жили замечательно и в достатке ласки, любви, и заботы от него.       Вдруг, юноша увидел, как Вито показывает маме подойти к нему, и как она пригнулась, чтобы послушать, что он ей скажет, малыш стал ей что-то шептать на ухо, и она, кивнув, согласилась с тем, что ей сказал мальчик, сказала ему ещё что-то и попросила отца опустить его на землю.       Как только он побежал обратно к Амато, тот подумал:       "И он меня собирается сейчас благодарить?"       И, прибежав, Вито обхватил руками ногу Амато, из-за чего тот чуть ли не повалился на пол, но, благо, дети не такие тяжёлые, чтобы из-за них все падали.       – А ты ведь наврал, что сильно кушать любишь, – Вито поднял взгляд наверх, на Амато, – мне папа сказал, что такие люди, как ты, ждут чего-то нового в своей жизни. Это правда?       – Правда, – тепло слегка улыбнулся юноша, – я что-то от этой жизни жду.       – И что же? – с интересом спросил мальчик, качаясь из стороны в сторону и всё не отпуская ногу.       – Пока не знаю. Но я уже чувствую это.       – А как оно чувствуется?       – Наверно... душой. Может чем-то другим, но лично у меня душой.       – Хочу тоже чего-то нового... – Вито опустил голову вниз, пока говорил это, из-за чего Амато принял данные слова как детское непонятное лепетание, но после же мальчик поднял голову наверх и сказал, – Спаси-и-и-ибо!       И мальчик рванул от ноги опять навстречу своим родителям. И Амато снова от этого стало на душе тепло. Он столько нового от этой жизни ждёт, что ощущается оно даже не в душе. Оно ощущается везде, по всему телу. А улыбка так и не спадала с его лица, наблюдая, как радостнее становится и Вито, и его родители. И этой улыбкой он мог бы растрогать любого члена семьи Моретти, если бы они только знали и видели это, но...       – Амато! – послышался знакомый голос сзади, и улыбки тут же не стало. Обернувшись назад, юноша увидел перед собой запыхавшегося Сета, который вот-вот и сейчас упадёт от усталости, а сзади где-то вместе шли Апфель и Томас, но ни о чём друг с другом не разговаривали, – Мы тебя везде обыскались! Ты что, так и не выключил беззвучный режим?       Ой-ёй. Это-то Амато и забыл. Он же говорил звонить, если эта троица найдёт магазин. Хотя, он и без них прекрасно справился с его поисками.       – А нечего было ходить, меня искать! Шли бы и покупали вещи без меня! У меня дела поважнее были, – и у юноши мгновенно испортилось настроение. А хватило всего-то одного встревоженного Сета...       – В каком смысле?       – А вот в таком! Я пропавшему мальчику помогал родителей находить! Я уже не маленький, потому могу ходить куда захочу, с меня все обвинения сняты! Пошли в магазин, сыщик эдакий.       – Подожди... Дай хотя бы отдышусь...       – Наотдышаться ты ещё успеешь. Вперёд и с песней. И вы там, – это Амато уже обращался к Апфелю с Сетом, – тоже не отставайте!

***

      Амато, придя в магазин одежды для детей, не хотел стоять по каждые полчаса и выбирать между двумя комбинезонами с одинаковыми рисунками, но с разными цветами, поэтому он просто выбирал первые попавшиеся и клал в корзину, которую нёс Сет.       В один момент он вспомнил и факт, который Сет ему рассказал сегодня ночью. Раз уж эти ребятки уже способны слышать посторонние и внешние звуки, то пусть сами выбирают, что же им понравится больше.       – Эй, малышня, – наклонил голову вниз Амато и говорил шёпотом, – если вы такие умные, может, сами выберете?       Но ответа не последовало. Никаких ощущений. Либо толстовка слишком плотная, либо они не могут слышать шёпот, а только громкие звуки. Какое разочарование.       А когда Сет показывал какую-либо миленькую вещицу юноше, то тот просто на всё махал рукой и говорил: "Берём". Да уж, зачем только согласился сюда поехать – непонятно, но хоть ребёнку найти семью помог. К чему выбирать между одной милой вещью и другой милой вещью, если потом дети вырастут и будет уже не до подобных покупок? Но одежда показалась Амато довольно симпатичной, он бы и сам был бы не против такое носить, если бы был новорождённым. Вот везёт ведь им. А ему – нет.

***

      И между тем, как Амато с Сетом просто брали всё подряд, Апфель наоборот старался как-то более аккуратно выбирать вещи. Всё-таки ребёнок вырастет, а комбенизоны ему будут малы.       Томас же в это время просто находился рядом с молодым человеком, как личный охранник. Хотел бы он сам предложить какую-то из понравившихся вещей, но он понимал, что особого права на это не имеет. Он – не отец этого ребёнка, а значит нужно просто стоять молчком и быть неким щитом.

***

      Когда группа пришла уже в магазин с колясками, Амато, недолго думая, выбрал первую коляску, которую предложил один из консультантов магазина, на что Сет сильно удивился.       – И ты что... даже не стал смотреть другие? – подобному быстрому решению парень мог только позавидовать. Он никогда не видел, чтобы Амато когда-либо так быстро определялся с ответом. Даже когда тот ночевал у него в квартире, ему и то было сложно выбрать, что же поесть, хотя выбор состоял всего-то из двух блюд. Похоже, юноше действительно неинтересно как-либо подготавливаться к рождению детей, даже если он в этом будет принимать участие.       – А что? Миленькая, к тому же, консультант сказал, что для двоих самое то.

***

      Ну а Апфель... ему в этот момент было и правда сложно. Все коляски красивые и с виду удобные, но какую именно выбрать он понятия не имел. С одной стороны, никто подсказать не сможет, даже сам ребёнок, ведь он ещё пока не родился и не может самостоятельно выбирать понравившуюся вещь, а с другой это кажется неправильным. Но молодого человека успокоила одна вещь: коляска давно уже будет не нужна, как только ребёнок научится правильно воспринимать цвета и называть их своими именами. А значит, нужно выбирать тот, который тебе понравился больше всего... но их довольно много, а это затрудняет выбор.       В то же время Томас всё также стоял где-то рядом с Апфелем, не пытаясь как-то помочь ему. Он жалел, что денег, которые выдал principale, на остальные вещи не хватит. Да что уж тут жалеть: Кристиано готов хоть миллиард отдать за счастье своего единственного родного внука.       Но в голове всё больше нависал этот вопрос, который никак не давал покою Тому. Он задаётся им уже на протяжении нескольких месяцев. Может, стоит уже его задать самому Апфелю? Прямо сейчас. Для него это очень важно.       – Фель, – Томас подошёл почти что вплотную к молодому человеку, говоря это тихо, чтобы не отвлечь его от важного выбора, – а вот, как ты думаешь-       – Да-да-да, точно эту! – Апфель всё-таки сумел определиться с коляской и стал указывать персоналу магазина на выбранную вещь, – Спасибо большое! – а после же повернулся к Томасу, – Прости, я не расслышал. Ты что-то хотел спросить?       – А... да так, знаешь, – Том стал потирать шею, – наверно, тебе этот вопрос покажется довольно глупым, но... Как ты думаешь, ты хотел, чтобы ребёнок был похож на тебя, или чтобы он был похож на Виктора?       – Я, конечно, хотел, чтобы он был похож одинаково и на меня, и на Виктора, но знаешь... всё-таки больше хочется, чтобы в нём больше было черт Виктора.       – Я... я понял, – сказал Томас, опустив голову и отступив на шаг назад.       Как он и думал. Апфель всё же хочет видеть в ребёнке черты Виктора. С одной стороны, это понятно, он скорбит по нему и хочет хоть как-то видеть его вживую, а не на фотографиях, но с другой... ребёнок будет иметь лицо мёртвого.

***

      В итоге этого небольшого шоппинга одна половина осталась довольной, а другой всё равно на результаты. Но Амато под конец стал истерично себя вести, говоря, что вообще-то Сет обещал ещё прикупить что-то и для него, а не только будущим детям, из-за чего пришлось сделать небольшую остановку в другом магазине, где уже и юноша закупился кучей вещей, которая бы смогла согреть его грядущей зимой. Томасу в этот момент хотелось просто пойти куда-нибудь и поплакать: мало того, что и так немало денег было потрачено, так тут ещё и Амато выставил напоказ свои "хотелки". Хорошо, что тёплыми вещами закупился и Апфель; от этого почему-то Тому полегчало.

***

      И только группа начала идти к выходу, в Амато снова проснулось чувство голода. Ему срочно нужно сейчас что-нибудь съесть, нет, даже не съесть, а сожрать целиком и полностью, не оставив ни единого кусочка. И как кстати, они все вместе проходили мимо того же фуд-корта, и только при виде него юноша понял, что же он хочет сейчас больше всего. Никакого другого вкуса он сейчас так сильно не желал, как это... Хоть он и пробовал это пару раз от силы.       Амато сам удивился, что он до сих пор помнит этот ужасно приятный вкус, но остановиться ни перед чем теперь не мог. Хорошо, что он шёл в обнимку с Сетом и подёргал его за рукав куртки, обратив на себя тем самым внимание.       – Что такое? – спросил Сет спокойным тоном.       – Я есть хочу. О-о-очень сильно.       – И ты специально остановился около фуд-корта, я понял, – парень вздохнул и повернул голову назад к Апфелю и Томасу, – нам придётся ещё ненадолго задержаться, – и обернулся обратно, – а что ты хочешь есть?       – Пиццы.       – Именно пиццу?       – Да, – Амато сжал в руке кусок куртки.       – А не хочешь чего-нибудь ещё? Вот, смотри, там лапшичная есть... Кстати, а почему она здесь?..       – Я откуда знаю. Вот если в меня пицца вместится, то ещё и лапшу закажем.

***

      Даже заказ пиццы прошёл не по плану, ведь как только Амато услышал, что будет всего одна пицца, то он заистерил прямо перед кассой, говоря, что нужна ещё и вторая, предназначенная только для него. Он прекрасно понимал, что одним-двумя кусочками он вряд ли насытится, так что лучше просто заказать отдельную, чтобы больше он никогда этот вкус не вспоминал. Из-за этого Томас переругался с юношей, говоря, что денег и так выделили мало, на что тот аргументировал недобором веса и пропаданием энергии. В итоге Том просто разрешил заказать ещё и вторую пиццу, а сам в сторонке позвонил Кристиано по поводу потраченной суммы. И что услышал в ответ Томас, было:       "Не стоит так сильно волноваться за это. Те деньги, которые вы потратили, мизерны по отношению стоимости нашего особняка."       Хорошо, Амато, 1:0 в твою пользу.       Апфель тоже был не прочь перекусить, ведь прогулка и покупки немного заставили его проголодаться за это время. Но в то же время его смущал этот на первый взгляд неназойливый вопрос Томаса:       "Как ты думаешь, ты хотел, чтобы ребёнок был похож на тебя, или чтобы он был похож на Виктора?"       Молодой человек уже давно начал предполагать, что в Томасе что-то изменилось с того момента, как Виктор погиб. Он постригся примерно также, как и Виктор, начал ко всему серьёзнее относится, как и Виктор, да он во всём ему, кажется, старается подражать. Может, он хочет как-то облегчить скорбь по нему? Но это странно, учитывая его действия...       То он сначала ходит за ним везде по больницам, то потом чуть ли "шутливо" не поцеловал, то он опускает руки на уровень живота, и теперь этот странный вопрос...       Неужели Виктор для Томаса всегда был конкурентом? Неужели Том и правда всё это время тоже был влюблён в Апфеля? Нет, в это молодому человеку не хотелось верить. Он бы точно так никогда не поступил. Это ведь всего лишь теория, которая никогда, возможно, не подтвердится...       – Фель, с тобой всё в порядке? – спросил Томас, увидев, что Апфель застыл и смотрел только в тарелку с лапшой.       – А? – для молодого человека было немного неожиданно увидеть перед собой Тома, о котором он только что думал, – Да, да, всё в порядке. Я просто задумался. Не обращай внимания.       – Ладно, – ответил парень и как-то тоскливо поглядел на свою тарелку с лапшой.       Какой-то Том сегодня грустный. Может, вопрос о внешности ребёнка застал его врасплох.       А может, он просто не хочет, чтобы от Виктора что-то осталось на этой земле? Он не хочет, чтобы Апфель помнил о нём? А может, Том сам убил его?.. Да нет, это же бред. Просто мнимые мысли, он бы никогда так не поступил. Все в семье прекрасно знают, что Томас готов быть убитым, нежели чем убивать кого-то. И не важно, кто будет убийцей: он сам или кто-то другой.       Зато Амато как был рад пицце, предназначенной только для него одного, что как только Сет принёс её на подносе, он схватил один из кусочков и принялся дуть на него, чтобы он подостыл и его можно было спокойно есть.       – Обжора... – сказал Томас, поглядывая на юношу. Сет, услышав это, только засмеялся, присаживаясь рядом с Амато.       – Я двоих ношу, мне можно, – сказал Амато, откусив вальяжно кусочек от тёплой пиццы. Этим вкусом он бы наслаждался бесконечно. Какое же мягкое тесто, а какая вкусная томатная паста, а как же длинно растягивается сыр, только откусив небольшую часть от кусочка! Но, похоже, на подобное торжество обратил внимание и один из детей, легонечко пнув, отчего юноша даже чуть не поперхнулся. Лёгкий вроде бы пинок, а в итоге ощутилось так, словно кулак по животу прилетел.       Так вот оно что. Это, оказывается, не Амато пиццы просил, а дети, которые ещё посмели себе воздействовать на его рецепторы и занять у остальных время! Им мало того, что половину места занимают, они захотели ещё больше внимания на себя обратить!       – Вот гадины, – сказал Амато, посмотрев вниз и остановившись жевать пиццу, – пинаются ещё.       – Значит, тоже попробовать хотят, – Сет попытался как-то подбодрить юношу.       – Им даже трубочкой просунуть не получится. У них зубов даже нет, какая пицца?       Парень пожал плечами в ответ на этот вопрос.       – Амато, это абсолютно нормально. Мне лично иногда хочется клубничного мороженого. Даже сейчас, кажется, – сказал Апфель.       – Давай я тогда куплю тебе, – предложил Томас.       – М! – Амато быстренько сглотнул кусок пиццы, – а не ты ли несколько минут назад плакался что "диняк слишкам ма-а-ла"?       – Считай, ты победил. Principale сказал, что сумма мизерная.       – Передай ему от меня спасибо.       Почему-то эта фраза только разозлила Томаса, хотя по сути Амато ничего такого провокационного и не сказал.       – О, кстати, со вчерашнего дня задаюсь одним простым вопросом, – Амато повернулся к Сету, – скажи, кто хоть у тебя такой плодовитый оказался, м?       – В смысле плодовитый? – Сет сначала ничего не понял, но как только юноша показал пальцем на живот, то сразу же для него всё прояснилось, – А-а-а, понял. Но лично я не припоминаю никого, у кого также могла бы быть двойня...       – А как у меня двойня получилась?       – Вероятнее всего, это тебе это кто-то подарил из твоих родственников, – вставил своё слово Томас.       – Спасибо, генетик, – и Амато после этого откинулся на спинку дивана, на котором он сидел.       И разговоры продолжались ещё несколько минут. За это время Амато успел съесть всю пиццу, даже ни единой крошечки после себя не оставил, чтобы никому, кроме него, эта пицца не досталась. Зато какое облегчение на душе сразу стало после этого... И он надеется, что подобных выкрутасов больше не будет.       Юноша хотел взять домой ещё одну пиццу, но вовремя понял, что, возможно, он её съесть полностью, как и сейчас, вряд ли вообще сможет. С одной стороны вроде бы и вкусно, а с другой вроде бы и будешь есть через силу, как это было до недавнего времени. И спасибо, что Кристиано в какой-то степени выслушал Амато, каждый день вместо обычной еды, которую он бы ел на протяжении нескольких лет, заказывал доставку, оказавшаяся намного вкуснее и питательней, чем тот же, по словам самого Амато, "пустой и сопельный суп" на обед.

***

      Наконец-то. Теперь можно со спокойной душой ехать домой. Но как только группа вышла из торгового центра, Амато заметил, что около входа стоит не один джип, а целых два. И куда столько?       – Что происходит? – спросил он, непонимающе поглядывая с одного джипа на другой, – Усиление охраны или что?       – Амато, я бы хотел с тобой сейчас кое-куда прокатиться, – сказал Сет, приобняв юношу за плечо.       – Может, в другой раз? Я уже устал, честно, – да уж, целая пицца тоже имеет свои недостатки. Амато только сейчас понял, что от еды он больше устаёт и хочет спать, нежели чем ощущает себя бодрым и энергичным.       – Нет, это... это действительно очень важно для нас обоих, – какой же Сет приставучий. Прилип и не отцепляется. Какое же место должно быть очень значимым, чтобы поехать туда прямо после торгового центра? Он собирается поехать вместе с Амато в тот клуб, где они впервые познакомились, или что?       – А вы? – Амато слегка наклонился вперёд, чтобы посмотреть на Апфеля и Томаса, – Вы поедете с нами?       – Нет, я, если честно, тоже сильно устал, – сказал Апфель и даже для подтверждения своих слов зевнул.       – Вот блин... – и юноша выпрямился, надув губы и посмотрев вниз.       Препятствовать бесполезно. У Амато сейчас нет сил упрямствовать и приказывать сейчас же везти его домой. Если для Сета это место так важно, то, возможно, для юноши оно станет таким же... если это не глухой лес, например. Амато в какой-то степени до сих пор не доверяет Сету, думая, что его словно подменили. Ну правда, куда же делся тот Сет, которого он хорошо знает? А может, сам Амато просто забыл про его характер и как на самом деле он себя ведёт? Зациклился только на одной фразе и из неё делает выводы. Не верится, что несколько месяцев, проведённые в другом городе и рядом с родителями, могут так сильно повлиять на речь и характер Сета. А может... он и никогда не менялся? Просто это Амато показалось, что до этого перед ним был совершенно другой человек, просто похожий на Сета.       Но он не знает, что Сет из-за частых разговоров со своим папой просто-напросто сам смягчился и стал понимать свои совершённые ошибки. Он иногда даже корил себя за то, что оставил Амато совсем одного. Но забрать его с собой он никак не мог, иначе бы возникли разногласия и ссоры. Это только потом он показал фотографии Амато, и сначала парень думал, что услышит в свой адрес слова рода: "Заканчивай с ним отношения, он – не твой типаж", но в итоге получил слова поддержки и даже какое-то умиление от внешности юноши.       Сет всё время, почти с самого начала отношений, хотел вместе с Амато построить семью, но прекрасно понимал, что тот ещё совершенно не готов к этому. И ему пришлось врать, чтобы юноша не подумал ничего лишнего. И теперь ему за это стыдно.       Услышав новость о двойне, парень удивился и в то же время осчастливился, словно это и правда считалось началом крепкой семьи, но когда понял, что Амато не интересуют дети, расстроился, хоть и чего-то подобного он ожидал.

***

      В джипе Амато и Сет друг с другом не разговаривали. Первому не о чем разговаривать, а второй боится, что попытка завязать разговор окажется неудачной.       За окном пролетали и мелькали различные картины природы, в которые Амато не так пристально вглядывался, да и веки сами собой закрывались, пытаясь погрузить его в сон, но он держался, держался и медленно, неторопливо моргал, чтобы остановить эту тяжесть. А ближе к концу поездки он иногда на несколько секунд закрывал глаза и снова открывал, чтобы потом опять сделать также. Это его в какой-то степени успокаивало, пока он не обнаружил, что машина уже выехала за город, и на пути мелькали только деревья.       – Куда мы едем? – внезапно строго спросил Амато. Это, конечно, надо было спросить раньше, но тогда он думал, что так далеко они не заедут.       – Прости, что не сказал. Я просто хочу тебе показать один очень красивый парк неподалёку от города, – ответил Сет.       – Я понял, – устало сказал Амато. Красивый парк. Понятно. Но парки юношу никогда не интересовали. Он просто не понимал иногда, зачем туда ходить. Да, место может быть живописным и красочным, но правда, лучше бы Сет привёз его к тому клубу, в котором они встретились. Ну посчитал бы за дурачка, зато памятное место. А парк что? Что там есть-то? Наверняка из красоты там только небольшое озерцо с несколькими скамейками, да и всё тут. Ужас. И ради этого он не стал упрямствовать? А ведь уже поздно, развернуть машину получится только потом, так что придётся терпеть...

***

      Парк для Амато, как он и думал, выглядел для него совершенно обычным. Никакой изюминки здесь он не увидел. Он не знает, что парк славится тем, что здесь проводят время друг с другом молодые влюблённые, пары, супруги, да и просто одинокие люди, ищущие совета от тех, кто хотя бы раз почувствовал, что такое любовь и как она проявляется. А ещё сюда иногда заезжают женихи и невесты, чтобы закрепить свою любовь крепким замкóм в виде сердца на огромной стойке из железных прутьев в виде такого же, только объёмного сердца. Откуда эта традиция взялась, Амато понятия не имеет, но считает, что выглядит это слишком дешёво. Замок никогда не сможет закрепить любовные узы брака, как считает юноша.       – М-м-м, прелестно, – так же устало, но в то же время саркастично сказал Амато, – и ты ради этого меня привёз сюда усталого?       – Не нервничай, – полушёпотом говорил Сет на ухо юноше, – я просто хочу тебе показать одно тихое место. Я обещаю, из людей там будут только ты и я.       – Буду считать, ты меня заинтриговал, – Амато снова попытался обмануть не только Сета, но и самого себя. Если это и правда тихое место, в котором никого не будет, кроме них, то беспокоиться не о чем. Мало ли, вдруг прохожие будут шептаться, что у него живот очень сильно выделяется. Да, им может быть всё равно, но страх своего тела не даёт Амато покоя.

***

      Идя зá руку вместе с Сетом, который ведёт его к тому тихому месту, Амато то и дело поглядывал из стороны в сторону, надеясь, что никто о нём не перешёптывается. Листья под их ногами всё время шаркали, то попадая прямо под них, то иногда отлетая в стороны, ведь Амато, чтобы унять свою вдруг появившуюся тревогу, пинал их, заставляя тех создавать ещё больший шелест.

***

      – Вот мы и пришли, – сказал Сет, открыв кустики и помогая пройти Амато через них.       И как только кустики остались позади, перед Амато представился какой-то даже слегка пустенький пейзаж: небольшой, узенький ручеёк, но с виду кажущийся довольно глубоким и издающий тихий шум течения, аккуратненький новенький мостик, выложенный светлыми ровными досочками поперёк конструкции, перила были сделаны из чугуна, наверх которого положили такие же светлые досочки, а на прутьях из него виднелась какая-то символика любви: то сердце где-то промелькнёт, то розочка, то какие-то завитки и спирали...       Приукрасила это место и середина осени: хоть и по идее все деревья должны были быть уже голыми, эти как будто по правилам играть не хотели, срывая с себя разноцветные листы и поливая это место своеобразным дождём, кружащимся и плавно падая. И как только одна из "дождинок" упадёт на землю, она станет только ещё одним покрывалом для земли. И это место делалось невероятно красивым, даже Амато слегка удивился, куда же Сет его привёл.       Что-то про это место он слышал. Ходят слухи, что вроде бы в это место всегда приходили те, кому отвергли в чувствах, и из-за чувства безысходства и ненужности топили себя в этом глубоком ручейке, но Амато надеется, что это просто глупая легенда, распространившаяся из-за темы о неразделённой любви.       – Ну и что это, Сет? – юноша вновь попытался обмануть самого себя своими действиями. Он просто не хотел верить, что это место его и правда в какой-то степени смогло удивить. Он вытянул руку вперёд, указывая на мост и глядя на парня недопонимающим взглядом, – Ты считаешь это красивым?       – Да, согласен, место слегка... пустое. Но мы здесь пробудем недолго, не волнуйся. Пойдём вместе со мной, – и Сет подал Амато руку, за которую тот сразу же стал держаться.       Голова никуда идти не хотела, но ноги и сердце будто не слушались, заставляя идти за ним. Что он хочет сделать? Может, он хочет как-то поговорить с Амато или что-то с ним обсудить? Может, он хочет ещё раз извиниться за свою огромную оплошность, в результате которой получилось два ребёнка?       – Всё. Пока больше идти никуда не придётся, – Сет вместе с Амато дошёл до середины моста и опустил свою руку, – пока можешь посмотреть на ручей.       – Зачем? – не совсем понял Амато.       – Просто посмотри. Большего тебе и не требуется.       Ладно, если так будет лучше, то Амато будет смотреть на ручей. Скучный и блеклый. Даже синевы никакой нет, и солнце отражало на нём искры лишь слегка. На что смотреть? Вдалеке даже не было видно, куда именно он течёт, и может, Сет хочет, чтобы юноша задумался именно об этом? Куда течёт ручей? В озеро или в море... Всё же просто, как дважды два, чего тут раздумывать-то?       Амато услышал, как среди журчания воды послышался какой-то скрип и глухие удары по досочкам, отчего он из интереса сразу же повернулся на источник звука.       – Выходи за меня, – Сет, как обычно это и принято, стоял на одном колене, держа в руках раскрытую красную бархатную коробочку, внутри которой находилось кольцо. А его украшал небольшой камешек, который на нём не светился, но зато отливал зелёным и синим цветом.       Нет... Просто нет. Губы не могли и не хотели сразу же дать такой ответ. Нет. Просто долгий сон. Нет, даже кома. Нет, это всё не по-настоящему. Нет, нет и ещё раз нет.       Губы только тихонечко подрагивали, а глаза смотрели будто в пустоту, видя перед собой только кольцо и коробку. В голове никаких мыслей, кроме отголоска фразы "выходи за меня". Как на это отвечать? Как на это отказать? Как?       Какой подонок. Он и недели не пробыл в этом городе, как уже делает предложение. Такой подставы, такого предательства в свою сторону Амато просто не мог предугадать. Юноша сжал ладони в кулаки, не переставая смотреть на это гадкое и противное кольцо. Вот бы выкинуть его куда-нибудь, вышвырнуть в этот ручей, растоптать так, чтобы от камня на нём не осталось ни единого осколка.       Он не делает это предложение чисто из-за любви. Только по причине внезапного появления детей. Может, он и любит Амато, но в его глазах точно мелькает фраза: "Я это делаю не по своей воле". Как же мерзко, как же ужасно это видеть.       Прощай, молодость и свободная жизнь. Привет, домохозяйство и каждодневная рутина, состоящая из воспитания детей и дел по дому. Как же Амато хотел вас видеть. Всех вместе. Скоро будут ссоры, оры, крики, скандалы, драки, синяки, ссадины, гематомы, оскорбления, усталость... Какие ещё слова нужны, чтобы описать подобные ранние браки?       Ещё одна галочка в список исполненных страхов. Предложение на почве беременности. Гнусно.       Нужно покончить с этим раз и навсегда. В жизни мало когда случалось чего хорошего, и этот раз исключением из правила не является. Вечно зияет эта чёрная полоса судьбы, нависшая над ним, а перекрасить её не получится даже общими усилиями. Лучше просто закончить на этом, и всем будет легче. Не нужно заботиться о будущем, не нужно бояться о воспитании детей, не нужно становится для Сета мужем... фу! Слово-то какое противное – "муж". И кроме склизкого следа неприязни оно ничего не оставляет.       Юноша оглянулся на ручей. Да, это и есть тот способ, с помощью которого можно закончить всё своё страдание, которое он терпел уже даже не несколькими годами, а даже десятилетием. Вдруг легенда окажется правдой, а в газетах будет висеть сенсация, а?       Амато тут же ринулся к перилам, попробовав через них пролезть, но понял, что так просто у него это сделать не получится, ибо мешает живот. Чёрт, даже здесь ему никто не даёт выбора. И он просто выпрямил свою ногу на периле, всё ещё пробуя перелезть через него.       Сет тут же закрыл коробочку с кольцом, хлопнув ею, и как можно быстрее подбежал к Амато, убрав ногу с перила и прижав его к себе.       – Амато, не смей! – встревоженным голосом крикнул он, ещё сильнее прижав голову юноши к своей груди.       – Отпусти... – Амато просил, но не пытался. Сил уже нет. Как же иногда хочется, чтобы это всё превратилось в один огромный кошмар...       – Нет, не отпущу. Ни за что. Я ведь сам этого делать не хотел, меня заставили...       Заставили... что-то такое Амато предполагал. Заставили... значит, он с кем-то поспорил на предложение, да?..

***

      Опять какой-то странный притон знакомого Пьетро. Повсюду слышался этот подземный рэп, в котором читалось только про наркоту и секс, а стены вокруг были разрисованы в наскальных рисунках, иногда были даже граффити, но на них внимания не так часто обращают.       Пахнет ужасно. Табак. От него хотелось и чихать, и кашлять, и закрывать нос, всё сразу и всё вместе. Ужас для вменяемых людей, "комната удовольствия" – для наркоманов. Хотя, кажется, так даже наркоманы подобные притоны не называют.       Больше походило на сарайник. Сюда сгрузили всё, что считается или выглядит странным; вон, в одной висящей баночке крыса сдохла, в другой семя... фу. Какой умалишённый додумался бы напоказ выставлять своё семя. Небось, это кто-то повесил как трофей.       Благо, что рядом находился Сет. С Сетом не так страшно ходить по таким ужасным местам. Амато невольно прижался к парню, прислонившись щекой к тёплой руке. А запах колы с лимоном успокаивал юношу, заставляя погружаться в собственные мысли и закрыть глаза.       – Ох-х-хты... – как только Амато и Сет остановились, донёсся какой-то хрипловатый голос с кашлем. Казалось, будто это говорит какой-то старик.       Амато открыл глаза. М-да, мало того, что этот мужик звучит как старик, он и выглядит как старик: изрядно исхудевший, с краснючими глазами, под которыми красовались огромные тёмные мешки. Пьетро вроде сказал, ему тридцать? Ого, ещё дожил, молодец! Вот только вряд ли ещё долго продержится... Он и так уже выглядит, как будто скоро отчалит.       – Новые гости? Я не против новой компании, присаживайтесь, – больно вежлив этот мужик оказался. Даже пригласил присесть на какие-то старые задрыпанные подушки. Но Сет жестом показал, что лучше постоит, – а, не хотите? Ладно, я вас понял. Так что там, Пьетро?       – Проблемка одна небольшая появилась, – заявил Пьетро, топая ногой и скрестив руки. Ого, какой злой, а выглядит, как обидевшийся ребёнок! Он подсел к мужику и стал ему что-то нашёптывать на ухо.       – А! Гм! Кхм, понял, – кашлянув, сказал мужик, и Пьетро сразу же встал обратно, – так ты, малыш, в семье мафии? – это мужик уже обратился к Амато, и тот ему в ответ только виновато покивал, – понял, понял. Ну, не растраивайся, у тебя ещё вся жизнь впереди. А это ещё кто? – указал он пальцем на Сета, – Как зовут?       – Сет, – кратко, но в то же время хладнокровно ответил парень.       – Сет! Ну и ну, какое тебе имечко выбрали! Египетский бог войны и ярости, это ж надо так ребёнка назвать! – ну, имя за ребёнка ведь выбирают. А хотя, кто бы говорил, Сета так просто назвали родители, а ты сам себе погубил жизнь, – Так а чего хоть ты, Пьетро, их сюда привёл?       – Да я просто поспорил с ними... на травку, – как-то даже неуверенно добавил последние слова Пьетро.       – Ага, ври больше. Вываливать ведь всю правду не выгодно, не так ли, Пьетро? Ты думаешь, я не забыл про твоё "слабо", когда ты мне предлагал, кто первым выебет Амато: ты или я? Причём, ты это изначально даже не мне рассказывал, а принципиально своему бывшему, со всеми подробностями, а он стоял и слушал тебя, – ничего себе, Амато никогда бы не подумал, что Сет может быть таким резким и так высказываться. Пьетро даже раскрыл глаза и помотал головой мужику, якобы этим жестом уверяя его, что он такого вообще не говорил, – мне Джино очень жаль. Жаль, что он связался с таким мудаком, как ты. Ты ведь реально ублюдок, ты понял, что я оказался намного быстрее, чем ты, вот и решил привести нас сюда, чтобы незатейливо на травку подсадить. Я же правильно всё говорю, а, Пьетро?       Сет до этого признался Амато, что их случайная встреча оказалась простым "слабо", на что сначала посыпались оскорбления и кулаки, но всё замялось, как только парень сказал, что и правда собирался познакомиться с Амато поближе и предложил встречаться. А в качестве извинения ещё приготовил завтрак и оставил у себя дома ещё на два денька.       – Травка... – вмешался мужик, – Как же просто вы эту вещь называете травкой. Считайте её целебной!       – Ага, такая она целебная, что после неё зомбарём становишься, – неслышно для остальных, кроме Сета, промямлил Амато.       – Правильно рассказал, молодец, пятёрку в четверть поставлю. А спор никто не отменял. Ну так чё, – Пьетро вытянулся телом вперёд, эгоистично оглядывая Амато и Сета, – спорите на травку, или вы слабаки? Амато-то понятно, у него кишка тонка, он даже закурить не сможет нормально, а ты чего стоишь, Сет? Разрешаю тебе его даже трахнуть под наркотой, давай, сделай же это! Ты же так любишь его!       – Что ты сейчас сказал? – Сет сделал шаг вперёд, но его тотчас же остановил Амато.       – Сет, не злись. Он же тупоголовый, не поймёт.       – Это я тупоголовый? Разве это не ты после Сета как сучка начал ныть и течь, прося у Джино подавители? Ты ещё не понял, что твой "любимый" использует тебя только ради секса? Вот он, посмотри на него! – и Пьетро рукой указал на Сета.       – Пьетро, помолчи, пока не поздно, – снова вмешался мужик, покуривая трубку кальяна, – иначе твой язык тебя погубит.       – Заткни пасть! – Пьетро даже замахнулся над мужиком, отчего тот даже наклонился и стал снова кашлять, выдыхая дым изо рта.       – А ты просто напыщенный бета, которому никто не даст, – сказал Амато, – я это точно знаю. Даже Джино тебе никогда не давал. А злиться попусту – морщинки появятся.       – Ну посмотрим, как ты после него шариком ходить будешь! Ты думаешь, я не знаю, что вы без презиков трахаетесь? Думаете, прокатит? Что он тебе там сказал? "Я бесплодный"? Да бред же! Ты в это так легко веришь?       Без всяких слов Сет просто вырвался от Амато, который всё ещё пытался уговорить Сета этого не делать, но парень будто стоял на своём.       – Амато, не влезай. У нас с Пьетро будет о-о-очень серьёзный разговор, – Сет, схватив за воротник Пьетро, повёл его в другую комнату, откуда сразу же посыпались звуки драки и падающих предметов на пол вперемешку с оскорблениями и матами.

***

      Правильно тогда Пьетро говорил, пусть он и правда тот ещё подонок.       Не надо было вот так просто верить первому встречному, который говорит про свою бесплодность. Надо было мозгами думать, не своими чувствами.       А хотя... кому с Сетом спорить? Из их текущего положения знают только родные и... Кристиано. Может, это он всё подстроил? Сет же сам сказал, что его заставили это сделать.       – Заставили?.. – всё не отнимаясь от куртки, спросил Амато тихо-дрожащим голосом.       – Да. Твой дядя мне не оставил выбора.       – Так я и думал... – и голова юноши опустилась. Чёртов Кристиано. Раньше его никогда не заботило, где и с кем сейчас находится Амато, нет, для него было важно, когда вернётся он домой или вернётся он вообще. Какой эгоистичный и двуличный подонок, стоит наравне со своим братом-недоумком. Спасибо, что хоть просил Энрика извиниться перед юношей, но это никак его карму не облегчило. Ну конечно, социальное положение ведь гораздо превыше, чем чувства людей! Как же, дети, рождённые не в браке! Это же уму непостижимо! А если бы Амато не залетел, то речи бы не шло о предложении!       Но как отвечать?.. С одной стороны, если ты сам откажешься – тебя заставят, а с другой, жить в неблагополучном браке – та ещё мука, хоть и Амато ни разу до этого не женился и не выходил замуж. Выбора не осталось и для юноши.       – Как же ты согласился на это?.. – вот, что сейчас ещё волновало Амато. Зачем Сет на это согласился. Он мог просто отказаться, если там не будет условий...       – Он поставил мне условие. Если я не сделаю тебе предложение в кратчайшие сроки, то в свидетельстве о рождении в графе отца будет стоять прочерк, – какой ведь Кристиано гад. А он не подумал, что таким образом выставляет Амато в плохом свете? Все окружающие будут думать, что он просто нагулял детей, а отца не знает! Даёт себя направо и налево! Кристиано и правда лишь играет из себя роль любящего дядечки, а плакать-то, плакать-то как он умеет! Актёр!       – Ладно, – выдохнул Амато, немного подуспокоившись и смирившись, – у нас у обоих выбора нет. Открой коробочку.       Сет, всё ещё прижимая юношу к себе, открыл коробочку, в которой до сих пор было это кольцо. Какое же оно с виду дешёвое... Кристиано что, даже поскупился на нормальное кольцо?       Амато вытащил из коробочки кольцо и стал крутить его по пальцу, надеясь, что оно соскользнёт с него и выкатится, упадя в ручей. Но в то же время не хотелось, чтобы заместо этого кольца купили ещё более дешёвое. Юноша отошёл от Сета, встав напротив него.

Тихо, спокойно... Сделай вид, что до этого ничего не было. Глубокий вдох и такой же выдох.

      Но из-за тревоги внезапно по всему телу стал раздаваться стук сердца, и с каждой мыслью о том, что выйти замуж всё же придётся, оно стучало ещё быстрее и сильнее.       – Колечко, конечно, не очень... – попытался успокоить себя Амато, но внезапно после этого предложения выдал нервный смешок. Он вздохнул, закрыв глаза. Просто нужно представить, что Амато получил это предложение, когда они вместе с Сетом уже обжились, когда дети уже появились... Спокойно. Всё хорошо. Это четыре слова. Четыре слова, которые сейчас повлияют на будущее. Всё хорошо.       Ещё раз вздохнув, Амато произнёс:

– Я выйду за тебя.

      И лёгким движением кольцо уже оказалось на безымянном пальце левой руки.       Счастью Сета не было предела, хоть он и прекрасно понимал, что юноша тоже это сделал преднамеренно. Он только хотел подойти, чтобы обнять и поцеловать его, но...       – Два условия. Официально наша свадьба будет только после моего совершеннолетия и родов.       – Конечно, конечно, я согласен, – а Сету уже всё равно. Самое главное, что Амато согласился.       Юноша открыл глаза. Ох, как же это кольцо рябит у него в голове. И он надеется, что никаких сюрпризов больше не будет. Ему просто хотелось вернуться домой.       – Пойдём, – Сет взял Амато за левую руку, там, где надето кольцо, – мы сейчас точно поедем домой.       Парень как будто читает мысли. Да, Амато говорил, что устал и хочет домой, но он думал, что за это время Сет забыл про его жалобы. Голова уже теперь думает только об одном, а ноги идут сами. Амато сказал это. Сказал. И жизнь прежней для него не станет. Ужасно. Но в то же время почувствовалось какое-то облегчение. Словно всё то, что тебя так томило, ты почувствовал и высказал. Это так приятно. Даже некая бодрость появилась. Самое главное – вернуться домой...

***

      В машине Амато с Сетом уже сидели в обнимку. Даже несмотря на то, что у Амато была какая-то искра энергии, она испарилась, и он заснул прямо в машине, что так просто Сет не захотел оставить. Парень хотел всеми способами защитить и согреть Амато, он видел, что ему самому нелегко было принимать такое решение, но он согласился. Сет каждый раз поправлял пряди, падавшие на лицо юноши, чтобы взглянуть на него снова. Такое мягкое, белоснежное, такое худенькое, словно хрустальное лицо вызывало у парня только умиление.       Эти пухловатенькие губы, которые, как он помнит, поджимались, если он говорил юноше что-то приятное или как-то помогал ему. А эти тёмно-синие глаза, которые каждый раз пронзительно смотрели на него и сверкали каким-то голубоватым отблеском... Он хоть и хрупок телом, но силён характером. Он не глупый, но слишком доверчивый. Он иногда говорил, что поддержка ему не требуется, но всегда принимал язык любви, если ему это и правда нужно. Такой ранимый, но сам же способен ранить. Такой уставший, но остальных способен зарядить энергией. Такой... просто такой, какой он есть. Другого больше не надо.       Сет поцеловал в макушку Амато, только сейчас заметив, как сквозь блондинистые волосы просачиваются чёрные. Хотел бы Сет хотя бы однажды увидеть юношу без краски, хотел бы он посмотреть на это... но он каждый раз говорил, что его родной цвет волос ему стал ненавистен. И это Сета всегда огорчало. Хотя бы на миг, хотя бы на секунду взглянуть на него с чёрными волосами!.. Но вряд ли Амато даже сейчас захочет показывать ему их.

***

      Приехав к воротам особняка, Сет немного потормошил Амато, чтобы тот проснулся, и тот, сонно моргая глазами и расстёгивая ремень, никак почти не обратил внимание на то, что тепло в нём постепенно стало угасать. Его сильно вымотала эта поездка в торговый центр и это внезапное предложение Сета. Как же хочется сейчас увидеть Кристиано и плюнуть в его гадкую рожу, чтобы улыбка с его лица тотчас же пропала. Ему тоже есть что про него сказать, и довольно много вещей накопилось за это время.

***

      Придя в особняк, сразу с порога юношу привела в раздражение эта спина, каждый день окутанная в кремовый пиджачок. Сколько же колкостей и оскорблений в сторону Кристиано накопилось, а как же их хочется все выговорить!.. Но найдётся ли для этого подходящее время?       – Возвратились? – как-то даже надменно спросил Кристиано, – Я надеюсь, с хорошими новостями, – и повернулся к пришедшим.       – Ты победил, Кристиано, – и Амато показал левую руку, на которой пестрилось кольцо с камнем, – ты доволен?       – Конечно, – без капли сарказма ответил Кристиано, спускаясь вниз по лестнице.       – Отлично. Но раз уж ты поставил свои условия, то я и вправе поставить свои.       – Какие? – мужчина, уже спустившись, стоял рядом с Амато.       – Два простых условия. Всего-то нужно подождать, – и юноша усмехнулся, – свадьба состоится после моего совершеннолетия и родов. Согласен?       – Согласен, – и в качестве заключения договора Амато протянул Кристиано руку, которую не совсем доверчиво, но пожали. Причём настолько сильно, что даже послышался небольшой хруст, от которого мужчина слегка сщурил глаза. Вроде мальчишка хлипкий, а силы ещё есть.       А Сет всё время молчал. У него не было каких-либо слов, каких можно сказать в данной ситуации. На это нужно только смотреть.

– Прелестно. Большего нам и не нужно.

***

      Возвратившись в комнату, Амато даже не стал с себя снимать куртку, а просто так завалился на кровать прямо в верхней одежде, прикрыв глаза и раскинув руки так, словно кровать, как и до этого, была полностью его территорией, а Сет всё это время лежал на полу.       Сам же Сет не старался тревожить юношу. Пусть спит так, как ему самому захочется, главное, чтобы ему сейчас было как можно более комфортно. Нужно, чтобы он в этот трудный период не чувствовал лишней тревоги и стресса, чтобы его никто не доставал и не нервировал. Просто с ним нужно всегда находиться рядом и показывать защиту со своей стороны. Тогда он, возможно, почувствует себя спокойней. Всё-таки, как Сет слышал, в такое время чаще всего бушуют гормоны, а они могут натворить немало внезапных вещей.       Амато похож на маленького малыша, когда спит. От понимания этой мысли Сет только улыбнулся, подойдя к углу и начиная медленно расстёгивать чемодан, иногда даже оборачиваясь, чтобы не помешать сну юноши. А тот лишь часто ворочался и переворачивался, но на лице никакой тревоги не возникало. Может, он ещё не уснул, и так пытается подобрать нужную позу для этого? Сет вновь не хочет попусту тревожить Амато, продолжая расстёгивать чемодан.       И когда чемодан был расстёгнут, Сет достал одну из аккуратно сложенных вещей и подошёл к шкафу, чтобы заранее открыть и распределить, куда же их положить, но... в таком случае придётся Амато немного пробудить, как бы сильно этого сейчас парень делать не хотел.       – Амато, – негромко произнёс он.       – М? – раздалось от юноши, который даже глаза не приоткрыл, а всё также лежал на кровати с раскинутыми руками.       – А куда мне класть свою одежду? Может, у тебя есть свободное место?       – В ящики складывай. Но те места, в которых лежит моя одежда, – не трожь. Можешь даже в ящики в прикроватной тумбочке сложить, но мои места не смей трогать.       – Понял, спасибо, – и с этими словами Сет открыл шкаф.       М-да, беспорядок, находящийся в нём, никак описать не получится, кроме слова "настоящий срач". Как только парень открыл дверцу, из неё вывалилась, как мешок с картошкой, та самая футболка, которую он купил вчера Амато. Как же сильно хочется за это его поругать, но Сет просто не мог этого сделать. Амато и так натерпелся за этот день, ему нужно дать отдыха.       Шумно вздохнув, Сет положил свою сложенную вещь на стол, пока не заметил, что на стене были какие-то штучки, похожие скорее на записки. Подняв глаза, он обнаружил, что это их с Амато полароиды. Очень мило, что юноша сохранил их, от этого на душе парню стало намного теплее. Внутри появилось желание сделать ещё несколько таких же полароидов, но, во-первых, нужно найти сам фотоаппарат, а во-вторых, опять же, пусть Амато сначала поспит.       Подняв футболку с пола и как следует отряхнув её от пыли, если она вообще появилась, Сет сложил её и положил на стол рядом со своей вещью. И заглянув ещё раз в шкаф, он понял, что работа предстоит трудная, ведь одежду буквально заталкивали внутрь, втобы она вместилась. Но Амато ходил до новой футболки в такой чистенькой, приятной, футболке без единого катышка, а в шкафу теперь все вещи смялись и стали похожи на бумагу, нежели чем, например, на штаны. Что ж, придётся складывать.       Но не тут-то было. Амато присел на кровать, скинув с себя куртку. Похоже, спать ему не так сильно хочется. Он обернулся, видя, как Сет складывает его джинсы.       – И зачем ты это делаешь? – всерьёз спросил Амато.       – Чтобы тебе потом было удобней свои вещи доставать. Даже протиснуть некуда, они уже вываливаются.       – Ты бесплатным слугой устроился? – похоже, у Амато снова заиграли гормоны, а подобный вопрос больше ничем нельзя объяснить.       – Если ты хочешь, чтобы у тебя из шкафа вываливались вещи, то я не возражаю, только скажи.       В ответ на это Амато только промолчал, повернув голову назад. Видимо, ему самому не нравится, что из-за его нежелания складывать вещи самостоятельно, вещи просто уже выпадают из шкафа. И правильно. Надо просто принять эту помощь.       И Сет так какое-то время продолжал, складывая вещи Амато в небольшую стопку, но в один момент тот просто встал с кровати и обошёл её, присев на другой стороне, ближе к Сету.       – Дай, – вытянув руку, попросил Амато, – не одному тебе это надо складывать.       И Сет подал одежду Амато, который тут же принялся сам складывать вещи и также класть их башенкой. От этого парень снова улыбнулся, ведь он вспомнил, как юноша раньше сидел в его квартире за столом в спальне и выполнял домашнее задание. Сам Амато говорил, что выполняет его своим родственникам, которые платят за это деньги, но после услышанной недавно новости о его несовершеннолетии, Сет понял, что всё это время Амато выполнял своё домашнее задание, а не чужое. Но в те моменты он выглядел таким настроенным на учёбу, таким решительным... нельзя было даже подумать о том, что он может быть именно таким.       – Чего ты на меня так смотришь? – подняв одну бровь, спросил Амато.       – Ты... ты просто так серьёзно выглядишь, когда занимаешься важными делами. Даже складыванием одежды, – и на щеках Сета появился небольшой румянец.       – ...Помолчи, – юноша отвернул взгляд, положив ладонь на свою щёку и ощутив, что она тёплая. Да уж, Сет и правда умеет удивлять, – сделаем вид, что я этого не спрашивал.       А поздно. Сет теперь в очаровании, хоть и словно машинально продолжал складывать вещи. И таким образом шкаф оказался идеально чист, ни единой вещицы больше не валялось.       – Выбирай, – пошире раскрыв дверцу, сказал Сет, – куда будешь класть свою одежду. А там посмотрим, пригодятся ли ящики.       – Разделим пополам, – предложил Амато, – одна сторона твоя, другая – моя. Так будет легче.       И начали они вместе прибирать одежду обратно. В каком-то отделе был только низ, в каком-то только футболки, сверху Сет уложил и верхнюю одежду, на что Амато немного побурчал на тему своего маленького роста, и шкаф был заполнен аккуратно сложенными вещами.       – Видишь, теперь ничего выпадать не будет, – Сет закрыл дверцу шкафа, – ты не хочешь спать?       – Не-а, – помотал головой Амато, шаркая по полу ногами, – но я не знаю, чем заняться.       – А я, кажется, знаю, чем можно заняться... – и парень посмотрел на полароиды. Да, верно, нужно сделать ещё одну фотографию, – У тебя всё ещё есть фотоаппарат?       – Конечно. Только его достать надо сначала. А зачем он тебе?       – Хочу нас сфотографировать. На память.       В ответ на это Амато только вздохнул. В голове у него засела мысль об отказе. Но Сет в какой-то степени прав: всё-таки, он только вчера вернулся, спустя несколько месяцев, а значит, можно и сфотографироваться.       – Оно вон там, – и юноша показал пальцем на отдел над столом. Сет же, открыв дверцу отдела, тут же достал фотоаппарат и закрыл её.       У парня сейчас промелькнула такая идея, что, может, нужно какую-то фотографию придумать и с беременностью, но согласится ли на это Амато?       – А может... оставим историю? Будем потом показывать детям, как они вырастут... Как ты думаешь? – поглядывая на фотоаппарат, воображал Сет.       – Не знаю, – вздохнув, ответил Амато. Какую историю? Что именно? Почему он говорит какими-то загадками?       – Встань, пожалуйста, – и Амато тут же встал, подойдя к Сету. Тот же только спустился, стоя на одном колене, и только он хотел поднять ткань толстовки...       – Ты чего удумал? – и снова, как и вчера, Амато оттягивает толстовку вниз, – Только без этого, это будет слишком противно.       – Может тебе и будет, а мне – точно нет. Потерпи, – и Сет снова стал поднимать ткань толстовки, оголяя живот Амато.       Единственное, что мог тогда сделать сам Амато – это попридержать толстовку так, чтобы она не спáла вниз, и отвернуть голову в сторону, при этом смутившись и покраснев. Сет действительно хочет оставить на память это? Юноша не представляет, что бы он почувствовал, увидев эти фотографии в будущем. Но, может, от них ему станет только светлей и приятней, ведь это же воспоминания... ага, воспоминания, которые нужно просто взять и забыть.       Амато бы так не вгонялся в краску, если бы он, опять же, и правда хотел этих детей... Пусть это всё только побыстрее закончится.       И вдруг, Амато почувствовал что-то щекотное в районе живота, и от этого стал хихикать. Услышав причмокивая и ощутив, по всей видимости, губы, он понял, что Сет пока решил отложить фотографию на потом.       Такая любовь, такая любовь!.. Сет только и мечтает о том, как он будет воспитывать детей. Нет, как он наконец-то увидит их и взглянет в их такое сонное личико!.. Как он будет лелеять их и целовать, играть и укладывать их спать, как будет проявлять заботу!.. А её нужно проявить ещё до их появления на свет. Парень обнял Амато за талию, только ещё больше притянув его к себе.       – Я люблю тебя... – сказал Сет, уткнувшись в живот, – и вас тоже люблю...       От услышанного Амато полегчало. Хоть кто-то этих детей ждёт и любит. И, вероятнее всего, любит искренне, а не ради какой-то выгоды или своих хотелок. Это и правда успокаивает юношу, видя, как ещё больше обцеловывает его Сет. Но опять закрались эти ужасные мысли о ближайшем будущем. Нет, сейчас пока Амато не волновало воспитание, а именно схватки и роды. Он боится, что они будут слишком болезненными, что он не справится с ними и умрёт. Да и боится того, что ему внутри всё разорвёт, если удастся вообще родить детей нормально и без каких-либо осложнений. А ещё кесарево... это звучит ещё страшнее. Операция, пока ты ещё в сознании... это же ужасно. Амато не может представить себе, как это выглядит, да и представлять не хочет. А смотреть что-то подобное – своей психике дороже. Но он надеется, что хотя бы в этот момент будет с ним рядом Сет, ведь он отец этих детей, и может как-то поддержать юношу во время этого. Но сейчас пока волноваться об этом не стоит, срок пока ещё небольшой для этого. А вот как он превысит тридцать недель... вот тогда уже нужно срочно включать кнопку паники и страха.       Сет только спустя несколько минут прекратил целовать живот Амато. Кажется, ни единого свободного места не осталось, куда бы попали его губы. И Амато иногда даже от своих мыслей отвлекался, хихикая и поглаживая парня по голове.       – Амато, ты готов? – спросил парень, подняв голову на раскрасневшегося Амато.       – Да снимай уже, – и юноша закрыл глаза. Он надеется, что Сет не станет их как-то фотографировать целиком, чтобы было видно, как Амато отворачивается.       И снова почувствовалось прикосновение губ. А потом и характерный щелчок для фотоаппарата. Фух, наконец-то это всё закончилось.       – Будем сниматься так каждый последующий месяц, – сказал Сет, махая полученным снимком, чтобы он проявился.       – Нет, с меня уже хватило, – повернув голову на снимок, отказывался Амато.       – Значит я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не согласишься, – и только Сет хотел снова прижать юношу к себе, как вдруг...       – Ладно-ладно! Раз уж ты так хочешь, я буду для тебя сниматься каждый месяц! Доволен?       В ответ Сет только улыбнулся. А Амато для него всё такой же. Ни разу не поменялся. И это только радует парня, словно он маленький ребёнок, которому купили сладость. Как же хорошо, что они теперь могут ещё больше времени проводить друг с другом. Сет не представляет, насколько же тяжело было юноше до того момента, как он сюда приехал.       – Пока ты вчера днём спал, – говорил Сет, вставая, – я ездил к себе обратно домой. Ну, хотел вспомнить, посмотреть, сколько же пыли там накопилось за такое время... И решил взять с собой гитару.       Сет отошёл от Амато в угол, начиная искать в постепенно сгущающейся темноте тот самый чехол, внутри которого должна быть гитара. Ох, как же сильно она запылилась, парень себе и не представляет...       – Я знаю, у тебя, наверно, сейчас нет настроения для этого, но... может, вспомним былое? – он стал показывать Амато тот же чехол, держа пальцы на застёжке.       – Давай... – как-то даже растерянно ответил юноша и присел на кровать. Да уж, для Сета год – уже былое, а что будет, если пройдёт несколько лет? "Наша с тобою молодость"? Конечно, с детьми молодость точно успеешь потерять, но не так же рано и быстро! У него там что, внутри старенький дедуля засиделся? Хотя, всякий дедушка будет получше, чем Кристиано. От одной только мысли, что он будет и его детям приходиться дедом Амато бросает в дрожь. От него заботы – ноль без единой палочки. А может, она и будет, но только показушная: ну сделает вид, что посюсюкается с малышами, а дальше что? То есть, все остальные проблемы вновь свалятся на Амато? Или, может, он скажет попросить помощи у горничных?       Так, всё, опять глупые мысли. Лучше вообще не думать.       Присев рядом с Амато на кровать, Сет стал расстёгивать чехол для гитары. И как только он его расстегнул, для юноши показалась слегка пыльная, но такая знакомая гитара: на ней висело несколько стикеров, некоторые из которых были приклеены самим Амато, а на одной из её боковых сторон выцарапано имя "Сет", сразу показывающий, кому она принадлежит. Сет рассказывал, что ему эта гитара досталась от папы: он тоже раньше любил на ней играть, но после быстрого замужества и появления самого Сета он это дело забросил, отдав её и научив сына на ней играть.       – Ты хочешь на ней просто поиграть мелодии? – спросил Амато, заглядываясь на гитару. Некоторые из стикеров уже немного потёрлись и стали грязными, но сама она выглядела нормально.       – Нет, я хочу, чтобы мы вместе спели что-нибудь, – а вот это уже не к Амато. Он даже перед Сетом стесняется петь, хотя ему все вокруг говорят, что у него прирождённый талант. Да какой талант-то, что, люди не могут повторить правильно?.. Проще простого ведь, и ничего такого...       – Я не буду, – сразу же отказался юноша, отвернув голову направо. Он сам не заметил, как сжал зубы, отчего желваки на его лице стали заметнее. Пусть лучше Сет попоёт сам, так хотя бы Амато не будет чувствовать себя подавленным.       – Почему? Эх, Амато, ты и правда не меняешься...       – Я... мне будет стыдно, если я это сделаю, – Амато помнит, как Кристиано его один раз застал за этим, и пообещал, что больше нигде, кроме своей комнаты, петь больше не будет. Иногда он что-то тихонько напевал себе под нос, но так, чтобы никто не слышал. Даже бабуля. Бабуле, может, юноша и доверяет, но всё равно не сможет спеть. А перед какими-то людьми – тем более. Он скорее разнервничается, расплачется и убежит, нежели чем что-то споёт.       – Ну, сделай это хотя бы ради детей, – и Сет аккуратно положил свою тёплую руку на живот Амато, – они должны хотя бы раз услышать твой прекрасный голос.       Нет. И даже они не должны знать об этом. Амато ещё не забыл, что говорил ему этой ночью Сет. И может, они ещё пока не совсем понимают, что такое музыка, и что люди способны петь, но делать это ради них... Ну уж нет, только через его труп!       А Сет замечает, как Амато поджимает губы, как и раньше. И это ему только нравится.       – Амато, наказание бесконечными поцелуями всё ещё в силе... – как-то даже ехидно ухмыльнулся парень, всё не убирая руку с живота.       Иногда парень умеет давить. С виду ведь ничего плохого, но Амато знает, что это за наказание: Сет не остановится, пока не услышит согласие. Он продолжит целовать до тех пор, пока Амато не сдастся. И поцелуи вроде бы сначала кажутся безобидным и даже приятным наказанием, но вскоре они начинают надоедать, лопая тем самым терпение и стойкость перед ними.       – Хитрый какой, – сквозь зубы процедил Амато, всё сильнее краснея, – ведь знаешь же, что сдамся...       – Конечно. Ну так что, какую песню споём? – Сет почувствовал очередную победу.       – Да любую, какую хочешь больше всего, может, подпевать буду... – с каждым разом юноша произносил свои слова всё тише и тише, пока просто не взял и не прикрыл рот своей ладонью, даже не оглядываясь на Сета снова.       И сначала послышалось, как пальцы проходят по натянутым струнам. Значит, нужно готовиться. И к песне тоже нужно прислушаться. Эх, как же жаль, что Амато не может выключить свой голос для самого себя в такой момент, но включить для остальных, если они сами того хотят. Такая функция и правда облегчила бы ему жизнь, но, к сожалению, пульта управления своим организмом ещё пока не придумали. Как же жаль.       И спустя где-то две минуты, пока Сет сам вспоминал песню, послышались первые аккорды, которые юноша сразу же узнал. Это была песня, которую они вместе пели перед костром и всеми друзьями, после которой ему сказали, что нужно идти в какое-нибудь теле-шоу... Амато вроде бы помнит её, но если с памятью у него окажется не всё в порядке, то какие-то слова он забудет... а это станет ещё одним поводом для стыда.       И как только начался куплет, Сет услышал всё такой же прекрасный голос. Он тёк, как узенький, но прозрачный ручеёк, оставляя в голове только своё приятное журчание. Он такой звонкий, что его можно сравнить с маленькими колокольчиками. Он так вибрирует, вытягивая одну ноту, что мурашки проходятся по всему телу от головы до ног. Он так плотно заседает в голову, что каждый раз хочется переслушивать его снова и снова, как пластинку. И этим Сет хотел бы наслаждаться бесконечно, но к концу песни Амато просто... перестал петь. Остыл на половине слова и просто выдохнул носом.       – Я больше не буду петь, – сказал он, опустив голову вниз и выглядя каким-то даже хмурым.       – Но у тебя же так хорошо получалось... Ты действительно так стесняешься своего голоса? – Сет тоже остановился, но всё ещё держал пальцы на струнах.       – Я просто знаю, что есть люди, которые поют лучше меня, – и брови ещё сильнее схмурились, – да и эти мелкие никакого покою не дают...       – Ах, вот как, – и Сет снова прикоснулся к животу, начиная его легонечко поглаживать, – им понравилось.       – Ничего подобного. Они пинаются друг за дружкой. Если бы нравилось – лежали бы молчком.       – Они по-другому себя не проявят, Амато. Может, тебе кажется, что им не понравилось, а вот мне – совсем наоборот. Знаешь что, а не важно, поёт ли кто-то лучше тебя или нет, ты ведь это делаешь для самого себя, верно?       Юноша в ответ только покивал.       – Вот, – продолжал Сет, – люди даже без голоса строят себе карьеру певца, пользуются автотюном, фонограммой... а зачем? Ради денег. А люди, которые поют по-настоящему, без каких-либо программ или уловок, больше привлекают к себе внимания.       – Правда?.. Ты так думаешь?.. – с какой-то даже надеждой в голосе спросил Амато.       – Конечно. Тебе, кажется, все, кто можно, сказали, что у тебя замечательный голос.       И снова Амато поджимает губы, будто ему одновременно и приятно слышать, и некомфортно. Да, может быть, и правда, что все, кому не лень, сказали об этом, но насчёт голоса... он до сих пор чувствует, что никто не должен сосредотачивать своё внимание именно на его голосе, даже он сам.       – Кстати, а ты не знаешь, что случилось с остальными? На связь не выходят от слова совсем... слышал только новости насчёт Пьетро и всё, – надо же, Сет ещё помнит и про других друзей. И знает, что случилось с Пьетро!       – Я знаю, что Джино сейчас в тюрьме, а Сару отправили в церковь в качестве наказания. А что с Пьетро, кстати?..       – ...Плохо кончил, – грустно поглядывая на свою гитару, ответил Сет, – передозировка наркотиками.       Как Амато и предполагал. Сегодня будто все карты перед ним раскрываются, но в то же время появляются новые, которых он точно в своей колоде не ожидал. Сказать нечего, даже простое "понятно" в такой ситуации не выдавить.       Юноша прекрасно знал, что рано или поздно с Пьетро так и случится. У него уже на лице было даже написано, когда он умрёт. Больше всего Амато жаль Джино, он ведь об этом вряд ли от кого-то узнает...       – Ладно, сейчас не самое время унывать, – из-за Сета у Амато прервались мысли, – продолжим, или ты совсем перехотел?       – Я... я буду петь тихонько, – ответил Амато, даже ощутив некий жар на своём лице.       Сет улыбнулся, на этот раз мягче и как-то спокойней. Обычно после таких моментов он не соглашался петь, но, видимо, из-за того, что они находятся сейчас только вдвоём, Амато чувствует себя немного уверенней.

***

      Тихие песни продолжались вплоть до самого вечера, когда уже подавали ужин, но и это не заставило их перестать петь вместе. Приятно осознавать, что почти что никто, кроме горничных, не мешает чудесному времяпровождению друг с другом, когда оба помолвленных чувствуют себя спокойно. Вокруг размеренность и тишина, а в воздухе витает любовь и привязанность друг к другу. Навечно ли это? Первый думает, что да, но другой... другой в этом не так сильно уверен. Нужно только потерпеть. Всего-то нужно потерпеть...