***
– Фель, ты же понимаешь, что Кристиано тебя теперь без охраны не отпустит? Это спрашивал Томас, стоящий во входной вместе с Апфелем. Молодому человеку внезапно позвонили родители и сказали, что они уже приехали в Италию. Они хотели навестить своего сына и узнать, как у него дела. Всё-таки, Апфель не видел маму с момента свадьбы, а это довольно печально, но всё же он был взволнован, потому что до этого о поездке в Италию его родители не предупреждали. Апфель всё ещё иногда созванивался с мамой и рассказывал ей какие-нибудь новости, в основном связанные с будущим внуком, но он так и не оповестил их, что стал вдовцом. Говорить об этом на встрече будет невыносимо больно и сложно, потому молодой человек раздобыл цепочку и надел на неё своё обручальное кольцо. Но он не хочет носить кольцо на цепочке всегда. Чем больше Апфель погружается в воспоминания и боль, тем больше он делает хуже самому себе. Не хотелось бы, чтобы ребёнок видел и чувствовал горе своего папы. Для младенца, как считает Апфель, самое главное оставаться счастливым. – Даже когда у меня просто встреча с родителями? – молодой человек ожидал, что Кристиано предпримет строжайшие меры безопасности, но теперь-то можно спокойно выдохнуть. Апфеля пока никто похищать больше не будет. – Естественно, – кивнул Том, – но переживать не стоит. Я буду рядом с тобой всё время. – Мои родители не знают итальянского, а ты не знаешь немецкого. – Я не говорил, что буду сидеть рядом с тобой. Я сказал, что просто буду рядом. А вот уж где – решу сам. Вдруг, дверь в комнату Амато открывается, и перед Апфелем и Томасом предстаёт такая картина: Сет словно пулей выскакивает из комнаты, прикрывая голову одной рукой, а следом уже выходит Амато с подушкой в руках. И когда парень уже почти спустился с лестницы, он кричит: – Больше не подходи к моей комнате никогда! Ты предал меня! – и Амато бросил в спину Сета подушку, развернулся и громко захлопнул дверь. Со стороны и не представишь, какой там был разговор. Всё ещё укрывая голову рукой, Сет поднимает подушку, попавшую по нему, и вздыхает. Апфель, увидев эту сцену, тоже вздохнул. Такая резкая реакция ожидаема от Амато, потому что со вчерашнего дня одна новость его шокирует больше другой, и сил терпеть это всё у него не осталось. Но в то же время жаль Сета, он так легко подвергся влиянию Кристиано и теперь жалеет о том, что вступил в мафию. Грустно, но молодой человек надеется, что Амато и Сет смогут друг с другом помириться. – Ты как? – спросил Апфель, подойдя к Сету. – Всё в порядке, – ответил Сет, держа в руках подушку, – я думаю, Амато пока нужно побыть одному. Вдруг, дверь в комнату Амато снова открылась, и из неё вылез уже заплаканный юноша со шляпой в руке. Он хотел было её бросить снова в Сета... но почему-то не стал. Развернулся и снова хлопнул дверью. – Что-то мне подсказывает, что до добра его эти события точно не доведут... – подумал молодой человек. – А что случилось-то? — Томас как всегда не в курсе, что происходит, – А, погоди, ты Амато рассказал, что в мафии теперь? – Ну... как рассказал... – Сет замешкался, даже отвёл взгляд. Стыдно ему было признаваться, что он не смог сказать настоящую правду, – Я сказал ему сначала, что лишь помогаю Кристиано, а потом... Потом он захотел посмотреть на мои руки и понял, что я вру. – Сет, ты ведь уже прекрасно знаешь, к чему приводит враньё, – молодой человек не хотел отчитывать как-либо парня, тому и так сейчас плохо, но ему просто нужно напомнить об этом, – Амато слегка приврал свой возраст, а ты – что теперь мафиози... Как же хорошо, что Апфель не знает об ещё одной лжи Сета. Что он якобы был бесплодным. – Ладно, у меня через полчаса будет встреча с родителями, – продолжил Апфель, – ты потом, через несколько часиков, с Амато поговори, хорошо? – Хорошо, – Сет кивнул и после этого направился в гостиную. Что он там пока будет делать, он и сам не знает, но ближе к вечеру нужно извиниться перед Амато и всё ему объяснить.***
А Амато уже не знал, что делать. Почти что каждый день он сталкивается с ещё более тяжёлыми событиями, и он правда уже устал от этого. Жизнь постепенно заполняет бинго его тайных страхов. Юноша боится, что же она может преподнести ему ещё. Он уселся около двери, держа в руках шляпу, и не знал, почему он тотчас же не бросил её в Сета. Как будто какая-то частичка души хочет, чтобы от парня сейчас что-то осталось. Но он предал не только его, но и их. А это ещё хуже. У юноши внезапно начались спазмы в животе. И хоть он на это обратил внимание, но скорую вызывать не собирался. Понимал, что так он делает только хуже самому себе, но состояние просто не позволяло концентрироваться на чём-то другом, кроме поступка Сета. Всё ещё всхлипывая, Амато встал и пошёл к кровати. Боль усилилась, но и сейчас он не хотел никуда звонить. Положив шляпу обратно на тумбочку, он улёгся и взял свою подушку в руки. Обнял её и вжал своё лицо в неё, начиная плакать ещё больше. Сначала Амато боялся, что станет домохозяином, который будет слушаться своего мужа и растить детей. А муж же будет приходить домой, требовать еды и ругаться на всё и вся, лежа на диване и попивая самое дешёвое пиво, которое только можно найти в магазине. А теперь всё стало ещё хуже. Муж – мафиози, который большую часть дня проводит на этой "работе", а потом приходит уставший. Никаких любовных взаимодействий с ним не будет: максимум "привет" и "доброй ночи". А с остальным Амато будет справляться сам. Но может быть, ещё есть надежда на то, что всё останется как прежде?.. Нет, надежды нет. Ничего как прежде уже не будет. Это Амато и понимает, пока боль в животе усиливалась. Со временем он начинал успокаиваться, но тот разговор всё равно продолжал всплывать у него в голове. Слёзы и боль сильно утомили его. Теперь всё, чего он хочет сейчас, – это уснуть. И, скорее всего, не проснуться никогда. Потому что всё, что окружает его сейчас, отбивает всякое желание жить. Быть может, сон успокоит его полностью, но эти неожиданные спазмы... если они не прекратятся, то Амато волей-неволей придётся вызывать скорую. Именно из-за этой боли он не может сейчас уснуть, но и рыдать дальше уже сил нет. Юноша сначала слегка касается живота пальцами, думая, что это как-то поможет. Всё равно он сильно боялся прикасаться к нему. Но придётся пока что преодолеть этот страх. Он всё равно не такой глобальный и угнетающий для него. Амато стал дрожащей ладонью медленно поглаживать живот, в то же время стараясь отвлекаться на что-то ещё. И так постепенно и признание Сета забывалось, и боль потихоньку угасала... да и в сон его что-то стало клонить. Наверно, этих прикосновений и не хватало сейчас, и именно они позволили юноше хоть как-то отойти от окружающих его проблем.***
Апфель спокойно сидел в кафе и ждал своих родителей. Мама сказала ему, что они с отцом скоро подойдут, хотя по времени уже задерживаются. Молодой человек думает, что это, скорее всего, из-за отца. Отец мог ни с того ни с сего начать ругаться с матерью из-за какой-то откровенной чепухи. Апфель не помнит ни единого момента, когда его отец был доволен собственной жизнью, того вечно что-то раздражало и не устраивало. Внутри пальто у молодого человека прикреплена прослушка, ведь в этом кафе он не один. Томас сидел за одним из столиков в углу и уже попивал кофе. Он будет лишь наблюдать за тем, что будет происходить. Только в крайнем случае он прибегнет к использованию оружия. Спустя несколько минут, в кафе вошли родители Апфеля. У обоих родителей уже в висках прослеживалась седина. С отцом всё понятно, от таких завышенных ожиданий седины не избежать, но вот у мамы это смотрелось необычно... и даже страшно. В этот момент Апфелю печально осознавать, что мама стареет. Совсем скоро она станет седой бабушкой, всё также потакающей собственному мужу. Но мама сама говорит, что уже привыкла к такому поведению отца. Для неё это нормально. Мама сразу же, как только увидела своего сына, прибежала к нему, присела рядом с ним на диванчик, и стала целовать всё его лицо, даже не давая тому сказать хотя бы "привет". – Господи, – женщина прекратила целовать Апфеля, – как же я рада, что наконец-то увиделась с тобой! Столько лет прошло! Разговаривала она, как ни странно, на немецком языке. Других она и не знает, к сожалению, ведь в школе ещё в её время не было иностранных языков. Да и отец, по сути, такой же, только у него, в отличие от матери, просто нет желания изучать какие-то другие языки, кроме родного. В ответ Апфель просто улыбнулся. Он никогда бы не подумал, что мама соскучится по нему так сильно. Отец же сел на диванчик напротив, сложил руки и сказал: – Марта, прекрати. Он уже не маленький, хватит и базового "привет". – Да помолчи ты! – мама махнула на него рукой, и вновь посмотрела на сына, – Как хоть ты, сыночек? Всё ли нормально у тебя? – В целом... нормально, – молодой человек напомнил самому себе, что следует родителям рассказать о гибели Виктора. Хотя, следующий вопрос матери уже затронул эту тему. – А где хоть твой муж-то? На работе, что ли? В ответ Апфель расстегнул пальто и показал кольцо на цепочке. – Ох, боже, миленький! – удивилась мать, – Да что ж ты раньше-то не сказал нам! Мы бы к тебе приехали, поддержали бы тебя! Тебе ведь, наверно, так плохо сейчас... – Всё в порядке, – ответил Апфель, застёгивая обратно пальто, – честно, я стараюсь редко думать об этом. И вдруг мама переключилась на живот. Положила свои ладони на него и начала приговаривать: – А вот внученька у нас появится, будем к тебе приезжать сюда. Дорого сюда ездить, конечно, но будем копить. Но и ты о нас не забывай, приезжай к нам, как сможешь, хорошо? – Sí... ой, да, конечно, – оговорился молодой человек, – простите, я просто уже привык говорить на итальянском... – Не мудрено, – сказал отец, – скоро так и родной язык забудешь. – Не забудет он ничего, он у нас очень умный! – мама пригладила волосы Апфеля, словно он маленький. Конечно, для всех родителей дети остаются маленькими, даже если у них самих скоро будет семья. Когда-нибудь Апфель и сам это поймёт, – А кто у тебя скоро будет? Внученька или внук? – Внук, – с улыбкой сказал Апфель. – Ой, ну и слава Богу, хоть ты рад внуку, – мама как-то озлоблено посмотрела на отца. – Пусть хотя бы альфа родится, хоть какой-то прок будет, – сказал отец, даже не обративший внимание на взгляд матери. От этих слов настроение вмиг испортилось. Отец до сих пор ищет для себя выгоду даже в тех вещах, в которых он, скорее всего, участие принимать не будет. Хотя бы альфа? А кого он там хочет? Гамму, или, может, всевышнего и избранного? – Не тебе указывать, кем родится мой ребёнок, – ответил Апфель, – так и скажи, что тебя мама заставила сюда прийти. Отец ничего не ответил. Только отвернул голову в сторону и сморщил нос. Надо же, как поменялось его отношение к Апфелю со временем. А ведь раньше он за такие высказывания в свою сторону мог и ударить своего сына. Благо, подобные случаи были всего пару раз. – Давайте не будем ссориться, – сказала мама, убрав с живота руки, – и ты, Теодор, не забывай, что можешь ранить его чувства. Вспомни, когда я беременной была, и ты мне такое сказал! Ты знаешь, сыночек, я ведь папку-то твоего сковородой отхлестала, когда услышала такие же слова. – Да кому ты врёшь, – усмехнулся отец, – максимум поругались и всё. – Вот настроение у тебя портить получается отлично, – точно подметила мама и снова повернулась к Апфелю, – ну, рассказывай, что хоть у тебя случилось, что интересного...***
Апфель рассказал не всё, что с ним случилось. Некоторые вещи, например, похищения, нужно скрыть, чтобы родители не засуетились и не обратились в полицию. Иногда в разговоре, рассказывая о чём-то, молодой человек случайно переходил на итальянский, а потом извинялся. Всё-таки за эти года этот язык стал ему роднее, но и немецкий он не забыл. Специально хранит в своей комнате немецкий словарь, чтобы не забыть родной язык полностью. Мама в какой-то момент пересела к отцу, и если тот говорил какие-то обидные вещи, то замахивалась на него рукой и напоминала, что Апфель очень эмоциональный. Да там не то, что эмоции, там за всё твоё настроение решают гормоны, даже если ты не хочешь этого. Апфель заказал себе чашку чая. И когда его принесли, на подносе была, помимо самого чая и ложки, небольшая записка, на которой было написано каллиграфическим почерком всего лишь одно предложение: "Жду вас на заднем дворике кафе." Молодого человека заинтересовала данная записка, хоть она и вызывает кучу подозрений. Нужно после встречи с родителями поговорить с Томасом и решить, пойдёт ли Апфель на задний дворик, или же нет. И вот, спустя где-то час, мама сказала, что у неё и отца скоро будет поезд. До этого она рассказывала, какой же это прекрасный и удивительный город, какие же в нём достопримечательности удивили её больше всего, ну а отец большую часть времени... молчал. Ожидаемо. Он лишь иногда позволял себе выкинуть какую-нибудь фразу. В кого отец такой вообще, Апфель не знает. Дедушка был очень добрым и заботливым, хоть и часто ругался с отцом из-за разногласий, так что, возможно, такое воспитание он получил от бабушки. А может, он был сам себе на уме, и потому такой. Мама полюбила его, потому что ей нравились всякие хулиганы и бесшабашные мальчики. А отец полюбил её, потому что красивая была. Такие дела. И когда родители вышли из кафе, Апфель подошёл к столику, где сидел Том, и дал ему записку. – Я так понимаю, ты хочешь встретиться с человеком, написавшего данную записку? – первое, что спросил парень, разглядывая эту записку. Хотя там и смотреть не на что, разве что отдать её на анализ почерка. – Да, – сказал Апфель, – ты ведь можешь подождать меня? – Не вопрос, – Том пожал плечами, – только будь осторожен. Если что случится – я вооружён, ты знаешь.***
Придя в то самое место из записки, Апфель увидел спину человека, пинающего опавшую листву. Задний дворик уже с начала осени был заброшен. Его даже никто не прибирал, потому с течением времени здесь накопилось очень много листвы. Летние столики с зонтиками укрыты полупрозрачными покрывалами, и на верхушке укрытых зонтов тоже сложилось несколько листьев. Под дуновением ветра листья скатывались вниз, в тот листовой ковёр, который так лениво разбрасывал незнакомец. Чёрный лёгкий плащ слегка развевался, показывая наружу что-то рода пиджака. На голове незнакомца находилась небольшая шляпка с белым пером. В целом человек выглядел очень худым, хрупким... Создавалось такое ощущение, что если к нему прикоснуться даже одним пальцем, то он разобьётся вдребезги. Апфель с самого начала заметил, что в этом человеке было нечто странное... Цвет и форма его волос были почти что точь-в-точь как у него! Наверно, это просто совпадение. Когда человек успокоился и повернулся, наконец-таки услышав, что это не сами по себе листья сзади него шуршат, а кто-то ещё присутствует в этом месте, Апфелю представился юноша. Когда он увидел новоприбывшего гостя, он улыбнулся и веки на его глазах поднялись. Тёмно-коричневые глаза улыбчиво смотрели на молодого человека, а скулы на щеках юноши поднялись наверх, как только он широко улыбнулся. На аккуратных губах были какие-то потемневшие раны. Наверно, у незнакомца есть дурная привычка сдирать кожу с губ. Прямые волосы к концу очень круто завивались. Юноша своей внешностью напоминал двойника Апфеля, что несомненно удивило самого молодого человека и в то же время смутило. Зачем кому-то быть похожим на него? От этого есть какой-то прок? Это и предстоит узнать, если собеседник окажется сговорчив. Говорят, подражание – истинная форма восхищения... – О, я так рад, что вы пришли! – незнакомец начал с позитивного, – Кхм, давайте я вам представимся, – и тут же протянул руку вперёд, растопырив тоненькие пальчики с аккуратными, еле заметными ногтями, – я Рауль Д'Анджело. Апфель на руку посмотрел, но не пожал её. В такой жизненной ситуации, как у него, сейчас пожимать руку незнакомым людям – себе хуже. Особенно, если это кто-то из Д'Анджело. – Простите, – вздохнул представившийся Рауль и опустил руку, – я не подумал, что у вас может быть плохое настроение... – Почему вам нужен именно я? – молодой человек чувствовал в Рауле угрозу. – Начну с самого начала, – юноша постоял несколько секунд, отводя глаза в разные стороны и крутя пуговицу на своём пиджаке, и только потом решил начать свой рассказ, – как бы попроще объяснить... Вы ведь знаете Абеля? – Апфель в ответ кивнул, – В общем... мы случайно стали любовниками и... ну, как объяснить... На лице Рауля постепенно стал проявляться румянец. О таких вещах он говорить очень стесняется. Он сразу же отвёл взгляд. Пальцы на одной ладони уже сминались другими. – Мы очень сильно любим друг друга... и вот... скоро у меня от него будет ребёнок... Хе-хе... – дополнило всю эту историю нелепая, дрожащая улыбка Рауля. Да уж, для Апфеля подобный поворот действительно оказался неожиданным. Абель никогда не показывал к кому-либо романтический интерес. Он даже показывал своими намерениями, что желает всю жизнь жить один. Такова, как обычно говорят, жизнь беты – быть одиноким. Видимо, у него поменялись жизненные взгляды, или же он использует Рауля в своих целях. – А сам Абель знает об этом? – это молодой человек спрашивает на тот случай, если и сам Рауль не против попользоваться одним из мафиози его семьи. Может, они ещё стоят друг друга. – Знает. Но мы скрываем это от остальных, – юноша вновь покраснел, – всё-таки, мне нельзя беременеть до брака... к тому же, мне всего восемнадцать... Как реагировать на это, Апфель без понятия. Но одно он знает точно: пока Рауль выглядит безобидным, хоть и до сих пор вызывает кучу подозрений. – Вот. В общем, я хочу, чтобы вы мне помогли сбежать. Долго мне скрывать свой секрет не получится, вы это и сами понимаете, а Абель сказал, что готов купить билеты на поезд до Франции... – Но почему именно я? – М-м-м... – Рауль внезапно оживился, даже чуть ближе подошёл к Апфелю, – Вы, я думаю, уже заметили, что я выгляжу также, как и вы! И это не случайно. Это мне предложил сделать Абель, к тому же, сказал, что я очень даже похож на вас... Вы представьте, какой ажиотаж будет в газетах! Люди просто с ума посходят! – Так вы хотите привлечь к своему побегу журналистов? Но как? – Если вы согласитесь помочь мне, может, и скажу... Если нет, то, боюсь, ваш дальнейший план может оборваться... Вы не думайте, что я вами манипулирую, нет, я просто переживаю за Абеля. Всё-таки, он ведь так далеко зашёл... и упасть в глазах моего дяди он не хочет. Думаю, не хотите и вы. Поэтому решать вам. Я говорю лишь чистую правду, не более. Мне нечего от вас скрывать. Соглашаться или же нет? Хорошо, что у Апфеля сейчас нет прослушки в ухе, потому что Томас точно бы стал говорить не соглашаться на это. А вдруг Рауль на самом деле хочет завести его в ловушку, используя упоминание Абеля? Всё это слишком странно, но на кону стоит план... – Хорошо, по рукам, – согласился Апфель, вздохнув, – говорите, что там за план побега. – Я знаю, что у вас стоит прослушка, – начал внезапно шептать Рауль, — и я не хочу, чтобы мой план слышали посторонние. Откуда он знает о прослушке? Неужели он наблюдал за Апфелем с самого прихода в кафе? Всё это только настораживает молодого человека. А что говорить Томасу? Он же так просто не примет, что Апфель снимет прослушку. Но играть по правилам придётся. – Я сейчас вернусь, ждите здесь.***
Придя обратно в кафе, Апфель сразу же подошёл к столику Томаса и положил прослушку. – Фель, какого чёрта? – раздражённо спросил Том. – Прости, Томас, но это только ради Абеля, – вновь вздохнул молодой человек. – А почему ты считаешь, что он говорит тебе правду? Вдруг он хочет сдать тебя Д'Анджело, а? – Если меня не будет долгое время – поднимай тревогу, – и даже не дав сказать Томасу ещё хоть слово, Апфель пошёл к выходу.***
– Вы знаете собор Святого Григория? – Рауль начал рассказывать свой план, поглядывая вниз, – Он ещё не достроен, но это будет играть нам на руку. Вы же завтра свободны? – К счастью, я всегда свободен, – сложил руки Апфель. – Вот и отлично! Тогда прямо завтра я заберусь на самый верх этого собора, встану где-то у самого края, и буду всех пугать, что сейчас спрыгну! И в один момент вы поднимаетесь туда же, куда и я, убеждаете меня в том, чтобы я не рушил собственную жизнь, и я соглашаюсь с вами! А внизу всё время будут стоять прохожие и, может быть, даже журналисты! Ну, как вам идея? – Неустойчивая. А что случится, если вы и в самом деле упадёте? Вы уверены, что доски на недостроенном куполе вас спасут и удержат? Рауль замолчал. Лицо постепенно огорчалось, как только юноша ещё сильнее понимал, что его план не такой уж и идеальный. Ему бы поучиться у Абеля, но сама по себе идея неплоха. Можно было бы принять меры предосторожности, но кто захочет помогать, не ябедничая донам мафии? – Ладно, – молодой человек не любил огорчать людей, – план осуществим. Но дальше что? – А дальше... дальше решим. Я вам могу позвонить, как только узнаю, что всё получилось. Поделитесь номером телефона? Молодой человек принял решение дать номер своего телефона Раулю. Если ему начнут звонить посторонние, то всегда есть вариант сменить номер телефона. Пусть и снова придётся обзванивать всех знакомых людей, чтобы те записали его в контакты.***
Придя обратно в комнату, Апфель выдохнул. Снял с себя пальто и берет, бросил на кровать, а потом и сам уселся туда же. Буквально вчера он чуть ли не потерял самое драгоценное, что есть в его жизни. Спасибо Амато, который выскочил из ниоткуда и начал стрелять. Хоть всё закончилось и печально, но юноша буквально спас ему жизнь. Если бы его тогда не было... Апфель не знает, как бы жил дальше. Он бы тогда был готов взять с улицы какого-нибудь мальчика и убеждать себя, что это его сын. Но теперь одна опасность сменилась другой. И придётся помогать незнакомому человеку. Лишь бы это всё не окончилось плохо, как это было в борделе. Хорошо, что молодой человек теперь постоянно носит у себя в кармане шокер. Ненормальных не уменьшилось, а только становится больше. Уже даже не знаешь, кто сойдёт вскоре с ума: ты или кто-то из окружающих. Апфель глубоко вздохнул, подготавливая себя к завтрашнему дню. Главное, когда он будет подниматься по собору, не смотреть вниз. Иначе план накроется, и спасать уже придётся именно его, а не Рауля. Собор Святого Григория оказался не достроен из-за того, что на его строительство всё время поочерёдно давили обе мафиозные семьи: то Моретти случайно заглянет, то Д'Анджело... Собор хотел быть независимым от всех мафий. Впрочем, как и в целом новые прогрессивные заведения. Но смотря, как же сильно мафия повлияла на этот город, уже нельзя становиться независимым. Такова жизнь здесь: либо ты присоединяешься к какой-то семье, либо на тебя давят предложениями вступить, оплатить, использоваться... Ещё одной причиной, конечно же, является нехватка бюджета. Собор, даже недостроенный, выглядит очень красиво. Сразу видно, что люди и правда старались делать именно не зависимый ни от кого собор. Но, к сожалению, красота его не спасла. А жаль.***
В то же время Сет решил попробовать поговорить с Амато ещё раз. Несколько часов он ходил по дому, иногда помогая горничным справляться с домашними делами. Каждый раз, когда он проходил во входной, он смотрел наверх. Туда, где была дверь в комнату Амато. Потом он вздыхал, и снова шёл по своим делам. Негромко постучав в дверь, Сет думал, что со стороны Амато издастся какой-нибудь звук. Или какое-нибудь оскорбление. Но ни того, ни другого не прозвучало. Тогда парень постучал ещё раз, на этот раз чуть громче. И снова ничего. Может быть, Амато нарочно игнорирует его? После двух попыток Сет решил попробовать открыть дверь. И она оказалась открыта, её никто и не запирал всё это время. Сет вошёл в комнату, стараясь не шуметь. Амато в это время спал, всё ещё одной рукой приобнимая подушку. Другая же находилась на животе. Юноша так сильно перенервничал, что даже не додумался укрыть себя одеялом. Сет увидел на тумбочке шляпу. Он до сих пор не понимал, почему Амато решил оставить её в этой комнате. Он ведь даже замахнулся, уже хотел её бросить в наглую предательскую спину Сета, но... не смог. Подушки оказалось достаточно. Про подушку парень забыл. Она до сих пор валялась на одном из диванов в гостиной. Хотя, он и не думает, что сейчас будет уместно притаскивать обратно эту подушку: Амато же сам выгнал его из своей комнаты. Сначала Сет просто решил укутать Амато одеялом. Юноша во сне слегка поёрзался, и парню даже показалось, что он улыбнулся. Но сердце почему-то приказывало не оставлять всё так, как есть. Даже не смотря на все выходки, на этот сложный подростковый характер, Сет всё равно любил Амато. Даже если тот сегодня его побил, даже если тот называл его предателем, даже если тот сейчас люто ненавидит его... Он всё равно его будет любить. И просто так взять и уйти вновь по делам Сет сам не хочет. Может, было бы к лучшему отставить в сторону эту идею с извинениями, может, Амато бы сам всё принял через какое-то время, но... Сердце не может. Сет залез под одеяло. Места для него было совсем мало, но ему уже было всё равно. Главное, чтобы Амато простил его. Хоть и примкнуть к мафии – намного хуже, чем соврать о своём воображаемом бесплодии. Сет смотрел на спящего юношу очароаванно. Не так очарованно, как обычно люди смотрят на красивого человека, не так, как пара только-только признала свои отношения... По-другому очарованно. Парень чувствовал, что Амато – единственный человек, который важен ему в этой жизни. Кроме папы, конечно же. Сет знал, что никто другой ему больше не нужен, потому что другие точно не сравнятся с этим человеком. Да, он иногда специально противничает, да, он иногда раздувает из мухи слона, да, у него с парнем не совпадают некоторые желания и стремления, но другого любимого человека Сет точно в этой жизни больше не сможет найти. Это он твердит в своей голове каждый день. И может, это будет ошибочным мнением. Может, Амато вообще вскоре может и не быть, и не важно, в каком смысле. Но Сет никогда не забудет его. Он будет помнить юношу даже в глубокой старости... если сможет до неё дожить. Внезапно Амато проснулся. Тихо, не произнеся ни единого звука, он просто вздохнул, чем сильно напугал Сета, а потом приоткрыл глаза. Сонным взглядом посмотрел на него, и хриплым голосом спросил: – Что ты здесь забыл? Я тебе не давал разрешения сюда входить, – выражение лица уже успело превратиться в недовольное. – Я знаю. Но я хочу перед тобой извиниться. Мне действительно очень стыдно за свой необдуманный поступок, и я... По взгляду юноши Сет уже всё понял. Амато не надо слышать эти оправдания, ему уже надоело. Зачем эти глупые объяснения, пояснения и разъяснения, если и так очевидно, в чём ты виноват? Поступок необдуманный – верно. Не подумал о чувствах Амато – точно. Готов упасть на колени, лишь бы ты меня простил, – падай, главное не сломай себе их. – Хочешь извиниться? – Амато снова вздохнул, потупил взгляд какое-то время, потом снова тем же сонным взглядом посмотрел на Сета и дал свой ответ, – В качестве извинений с тебя торт. И печенья с шоколадом. Сет улыбнулся, хоть и до сих пор не понял, простил ли его юноша, иль нет... А Амато и сам понял, что обижаться бессмысленно. Что здесь исправить? Естественно, ничего. Он ведь тоже сильно любит Сета, он никогда ещё в жизни не встречал настолько заботливого человека, как он. Да, есть бабуля, есть Апфель, но только Сет готов связать свою жизнь с ним. Никто не уделял ему столько внимания, как Сет. Никто не любил его так сильно, как Сет. Никто не давал плакаться в своё плечо, кроме Сета. И никто, ни единый человек не понимал Амато так хорошо, как Сет. И сам юноша хочет отплатить парню тем же. Только сил остаётся на всё меньше и меньше. Вскоре Амато будет даже незачем вставать с кровати, а ведь для него и это знак, что жизнь нужно продолжать. Они оба хотят найти гармонию в собственных отношениях, и они обязательно найдут её. Они смогут, и они оба это знают точно.***
– Я не могу так больше жить! Я устал от этой несправедливости! Это истошно кричал Рауль, стоя уже рядом с куполом и смотря на всех вниз. А внизу уже собрались прохожие, обсуждали и пытались убедить юношу в том, что не нужно так кончать собственную жизнь. Вдруг у него скоро будут дети, вдруг у него будет любящий человек, вдруг он станет успешным бизнесменом... Да, третье, скорее всего, вряд ли исполнится, но первых двух пунктов Рауль уже достиг. Впереди была доска, выставленная вперёд. Прямо на асфальт. Она нужна, чтобы вся конструкция из досок стояла на ровном месте. Но как же удачно она расположена... Вся толпа может увидеть в подробностях, что бывает с людьми, падающих с такой огромной высоты. Рауль сделал шаг вперёд. Высоты он не боялся. Боялся скорее, что сорвётся и упадёт вниз. Именно из-за этого страха в его эмоциях была уже ненаигранная тревога, но надо играть. Ещё немного, и можно будет пока успокоиться. Апфель медленно и аккуратно забирался в задней части собора наверх. У него, по сути, такой же страх, как и у Рауля. Только он боялся именно за юношу. Уж там, где находится сейчас молодой человек, намного безопаснее. Рауль сделал шаг ещё раз. Внизу уже стояли журналисты. Не хватает ещё людей с телевизора: корреспондентов там всяких, операторов... чтобы точно всё выглядело так, как Рауль и хотел! Но, к сожалению, люди из телевидения выезжают снимать в том случае, если рядом произошло убийство, или же снова случилась экономическая или социальная проблема. Вот Апфель уже стоит сзади всего этого наигранного происшествия. Он оглядывается через плечо. Рауль уже стоит где-то на середине доски, и она под весом начинает слегка скрипеть. Надо действовать быстро. – Стой! – молодой человек выскочил из-за угла, опираясь одной рукой за купол, – Подумай, что ты делаешь! У тебя ведь, наверно, есть семья: мама, папа, братья, сёстры! Представь, что будет, если они узнают, что ты покончил с собственной жизнью? – Пусть, – грустно ответил Рауль, а сам подмигнул. Значит ли это, что всё идёт так, как надо?.. – я всё равно никому не нужен. Всё равно никому не нужен! – Послушай, ещё есть шанс всё исправить. Ты ещё можешь сделать жизнь такой, какой ты мечтаешь её сделать. – Смешно! – Рауль кричал специально, чтобы прохожие могли слышать хотя бы часть этого разговора, – Моя идеальная жизнь – та, в которой меня нет! Апфель подошёл к Абелю чуть ближе, не переставая опираться рукой на купол. Лишь бы самому сейчас не упасть, а то конструкция раскачивается так, будто была сделана без единого гвоздя. Он протянул руку вперёд, ждя решения Рауля. – Выход ещё есть, – напоминал молодой человек, – не делай ошибок. Рауль с минуту смотрел на протянутую руку, пока не почувствовал, что доска под ним резко треснула и опустилась. Тогда он схватился за эту руку, и она резко потянула его навстречу самому Апфелю. В мгновение ока доска сломалась напополам. Как такая с виду крепкая доска могла с лёгкостью сломаться от веса юноши? Вновь Апфеля что-то смущает. Сначала это был сам Рауль, теперь доска... но, похоже, юноша и сам понял, что молодой человек явно не понимает происходящего. – Попросил одного человечка, – шёпотом начал говорить Рауль, – чтобы он доску подпилил. Так, для пущего эффекта, – и хихикнул. Всё-таки, опасный попался Апфелю мальчишка. Рауль ведь и не говорил, что будет так рисковать собой ради спиленной доски. А молодой человек уж подумал, что конструкция настолько хлипкая... Главное, что план сработал, а значит, пора спускаться к людям. Аккуратно спускаясь по доскам вниз, Рауль намеренно начал плакать, причём неожиданно и даже громко. И снова, чтобы привлечь внимание окружающих. Молодой человек приобнимал юношу за плечо. Тот же, в свою очередь, выглядел, как брошенный котёнок: прижался где-то у плеча, смотрел на всех плаксивыми глазками. И вздрагивал, и сжимался, и всхлипывал... жаль, что вся эта ситуация – надувной театр. Когда-нибудь о нём все забудут, и он начнёт сдуваться и сдуваться, пока не превратится в бесформенную лепёшку. Никто, даже полиция, не будет разбираться в этой мастерской актёрской игре. Благо, что сейчас журналисты всячески потакают и поощряют такое поведение Рауля. Но больше всего внимания, конечно, было у Апфеля. Ведь он спаситель, естественно, ему вопросов будут задавать больше! Вы знаете его? Почему решили спасти? Зачем вы вообще туда забрались? О, вы беременны? Так это вообще чудо! Да, чудо. Апфель бы сам при своём положении на такие места залезать не стал. Но приходится отвечать на все эти вопросы, иногда добавляя по капельке лжи. Нет, не знаю, мимо проходил. Да так, жалко стало человека, всё же, такой молодой. Из толпы кричать – ничего не добьёшься. Да, конечно, жду ребёнка, а что, мне спасать чужие жизни пока несложно. Вопросы дошли вплоть до таких моментов, которых раскрывать вообще не следует. Впоследствии Апфель игнорирует вопросы, касающиеся его личности, и в один момент просто отказывается от интервью. Разворачивается, прижав к себе Рауля, и уходит в какое-нибудь ближайшее кафе, чтобы не только успокоить "жертву", но и самому прийти в себя. Главное, чтобы эти журналисты вновь не пристали с провокационными вопросами. Максимум, что Апфель рассказал о себе, кроме того, что ждёт ребёнка, так это то, что он из Моретти. Рауль же в свою очередь раскрыл, что он из Д'Анджело. Данная новость удивила не только надоедливых журналистов, но и ошарашенную толпу, которую уже даже стали огораживать и останавливать местные полицейские, лишь бы журналисты продолжали свои расспросы.***
Спустя какое-то время появились статьи в газетах по поводу данного случая. Узнал Апфель про это только тогда, когда вспылившийся Кристиано пришёл к нему в комнату со скрученной газетой в руке и спросил: – Это что? Мужчина бросил газету на тумбочку, которую молодой человек сразу же взял в руки. На титульной странице, где находились ещё несколько небольших статей, прямо посередине огромными буквами кричал заголовок: "Сенсация!! Молодой человек из Моретти спас суицидника из Д'Анджело!" И под этим же заголовком была одна из фотографий, сделанная как раз во время интервью Апфеля и Рауля. Апфель прошёлся глазами по тексту, и ничего особенного для него не оказалось. Кроме, наверно, того описания, что жертва и спаситель как-то странно похожи друг на друга. Жаль, а ему так хотелось узнать, получилось ли у журналистов добавить какой-нибудь отсебятины. – Я не понимаю, что с тобой вообще происходит? – Кристиано подошёл к кровати, на которой лежал молодой человек, – То ты убегаешь куда-то без охраны, то теперь помогаешь нашему врагу! – Простите, Кристиано, но у меня нет намерений с вами ругаться. Могу только всё объяснить. Во-первых, – Апфель, показывая Кристиано газету, указал пальцем на Рауля, – это не наш враг. Это ваш враг, – и он положил газету на кровать. – Во-вторых, мне всё равно, кого я спасаю: врага или полицейского, мэра или плохого человека. Главное, что человек не совершил самоубийство. И в-третьих, совет лично от меня – читайте поменьше газет. И телевизор тоже реже смотрите. Мало ли, что там расскажут или напишут. После такого ответа Кристиано ничего не смог ответить. — ...Я понял, – мужчина хоть и до сих пор сурово смотрел на Апфеля, но ответил расстерянно. Да, такие ответы от молодого человека редко когда услышишь. Это сильно поразило Кристиано, хоть и он всё равно знал, что что-то здесь не так. Апфель бы не стал помогать Д'Анджело. И в его голову прокралось сомнение, что совет от Апфеля действительно хороший: вдруг, журналисты намеренно выдумали всю эту чепуху про "суицидника из Д'Анджело". После этого Кристиано тихо ушёл, даже не забрав свою газету. И хорошо, у молодого человека будет, что почитать на досуге. Переворачивая страницы газеты, на одной из них находилась одна интересная статья... о недавнем похищении. Быстро же они успели её сделать. Апфель начал вглядываться в строчки текста. "...На месте убийства также была обнаружена лужа крови. Её изначально хотели взять на экспертизу, чтобы обнаружить возможную причину смерти, но внезапно объявился один из свидетелей из мафии Д'Анджело. Сам свидетель утверждает, что труп увезли как раз после того, как случилась смерть потерпевшего. Потерпевшим по его же версии считается Сициллио Д'Анджело, один из донов мафии той же семьи. Предположительным орудием убийства является пистолет, но обнаружить его пока не удалось. Следствие продолжается..." И на этом Апфель пока решил остановится. "Что ж, видимо, Абель уже действует", – предположил в своей голове он. Ведь скорее всего, Абель вместе с другими мафиози увёз и труп Сициллио, и пистолет. Но почему пистолет является лишь предположительным орудием убийства? Неужели Абель всё же хочет скрыть тот факт, что на пистолете присутствуют отпечатки пальцев Амато? Но зачем, если это ему невыгодно? Поток внутренних вопросов прекратил телефонный гудок. Молодой человек взял телефон в руки, чтобы проверить номер. Звонил Рауль. – Здравствуйте, простите за беспокойство! – сразу же начал юноша, как только Апфель принял входящий звонок, – Вы видели? Статья про нас на самой первой странице! – Да, видел, – Апфель перевернул газету снова на первую страницу, – на самом деле, я не думал, что оно окажется таким важным для журналистов. – Во-о-от, а вы сомневались ещё! Как мы и договаривались, я хотел бы встретиться с вами ещё раз. В другом месте. Я вам напишу адрес, в каком именно. – Вас не отслеживают? – ненароком спросил молодой человек. Всё-таки, такие вещи, как адреса, писать опасно – за тобой могут следить правоохранительные органы. Особенно, если ты связан с мафией. – Нет, эта сим-карта совсем новая, не волнуйтесь. В общем, я вам вскоре напишу, где мы встретимся, хорошо? На сообщение можете не отвечать. – Хорошо, до встречи.Интересно, что же придумает Рауль в следующий раз? А получится ли у него вообще сбежать из города?..