Кто я тебе?

Утром, едва Мегуми успевает уйти, раздаётся звонок в дверь. — Фуши, неужто ты спросонья что-то забыл? — лукаво улыбаюсь, открывая дверь. Малец обычно очень собранный, хотя иногда всё же может быть и рассеянным. Особенно, после вчерашнего. Но на пороге меня ждёт сюрприз, весьма неожиданный. — Юджи? — Здравствуйте, Аюдзава-сама, — мальчик кланяется и робко улыбается. — Простите, что без предупреждения. — Ничего страшного, проходи, — отхожу в сторону, пропуская студента, и закрываю за ним дверь. — Что-то случилось? Весь его вид выражает взволнованность, смущение и, даже, стыд. В последний раз парень с таким видом подходил ко мне лет в одиннадцать, чтобы признаться, что я ему нравлюсь и он следует за мной от школы до дома каждый день, чтобы со мной ничего не случилось. Сильно сомневаюсь, что первогодка решил мне признаться в чувствах после пары дней знакомства. К тому же, Нанами уже успел мне поведать историю Итадори, невзначай упоминая, что у того внутри Король Проклятий. А если сопоставить этот факт и то, что я весь вчерашний вечер то и дело ловила на себе щупальца чужой проклятой энергии, то несложно догадаться, что ни о каких глубоких чувствах речи нет. По крайней мере, от Юджи. Первогодка топчется у порога, мнётся и пытается из себя выдавить хоть какие-то слова, что удивительно – вчера трещал без умолку, в том числе и со мной. Лишь спустя полминуты его попыток что-то сказать до меня доходит, что его по какой-то причине беспокоит Двуликий. Вот только странно, что с этой проблемой он идёт ко мне, а не к Годжо, который и должен за ним присматривать. Надеясь на чудо, всё же переспрашиваю: — Тебя Проклятие беспокоит? Парень, вдруг, облегчённо выдыхает и даже улыбается: — В общем-то, нет, я почти привык к нему. Тут другое. — И что же? — несколько удивлённо интересуюсь в ответ. — Ну, эм… Он хочет поговорить с Вами. Вот тут я явственно осознаю фразу «утро начинается не с кофе». В моём случае – утро начинается с крепкого Проклятия многовековой выдержки. Которое, к слову, чего-то от меня ещё и хочет. — Предполагаю, что он тебя совсем изведёт, если я пошлю его к чёрту, — больше констатирую, чем спрашиваю, рассматривая измученное бессонницей лицо парнишки. Тот только нерешительно кивает и, мгновение спустя, чуть морщится, бормоча под нос: — Этого я передавать не буду, козёл. Несмотря на, казалось бы, всю серьёзность ситуации, меня разбирает смех. Пятнадцатилетний мальчишка затыкает могущественное Проклятие. С ума сойти можно. Но он мне, однозначно, нравится. Думаю, стоит за ним приглядывать. Двуликому, конечно, нужен сосуд, но терпеть подобные выходки долго он вряд ли станет. Весело фыркнув, жестом приглашаю Итадори пройти на кухню и наливаю нам обоим кофе, вовлекая в незатейливую беседу с целью отвлечь парнишку. А то тот, того и гляди, в обморок хлопнется. Хотя, я и сама, на самом-то деле, не далека от этого. Одно из самых древних Проклятий, могущественных, кстати, всю ночь трепало нервы своему сосуду, чтобы уломать того прийти ко мне. Ко мне, блин. У меня ни рода, ни знамени, ни отличительных способностей, хоть сколько-нибудь интересных. Что ему может понадобиться от меня? — Юджи, за тобой ведь учитель Годжо приглядывает? — как бы между делом интересуюсь я. — Угу, — кивает паренёк, уплетая вафли. — Вообще, все, но больше – учитель Сатору. — Что ж, давай сюда своего демонюку, — вздыхаю, попутно набирая сообщение Годжо, что на случай паники о пропаже первокурсника – Итадори у меня. Учитывая, мою нестабильную энергию и совершенно непонятную инициативу побеседовать от Двуликого, я искренне надеюсь, что бывший муженёк приедет хотя бы через час, и все к тому моменту всё ещё будут живы. Грустно вздохнув, Юджи предупреждает, что рот у Проклятия не закрывается от слова «совсем» и изрекает он отнюдь не комплименты. Заверив, что мою самооценку и нервы уже закалили до него, сообщаю о готовности выслушать величественного засранца. Парень кивает и мгновенно меняется. Черты его лица заостряются, придавая хищный вид, кожа становится чуть более тёмной, радужка приобретает алый цвет. На лице появляются татуировки, очень напоминающие печать, вот только не могу вспомнить, какую именно, но совершенно точно помню, что видела подобное в семейном архиве. А ещё, отметины в виде полумесяца, которые я посчитала шрамами – это сомкнутые веки. Две пары глаз на одном лице выглядят жутковато, но довольно интересно, учитывая татуировки. Я бы даже сказала, стильно. — Величественным засранцем ещё никто не смел меня называть, — губы мальчика искажает ухмылка. В приоткрывшихся губах мелькают зубы – значительно острее, чем у людей. Хотя, не успела рассмотреть – у Юджи такие, или же это лэвэл-ап от Двуликого? — Имени мне никто не сообщал, — беззаботно пожимаю плечами. — Так что не обессудь. Проклятье ставит локти на стол, переплетает пальцы и упирается в них подбородком, искоса наблюдая за мной. Продолжает ухмыляться, кстати. С ухмылки мой взгляд скатывается на руки, и я выгибаю бровь от удивления. Ногти на руках мальчика трансформировались в чёрные острые когти. Возможно, парень не просто сосуд для этого демонюки. Это уже даже настораживает. Интересно, Годжо видел? Лучше бы видел, потому что нужно подумать над этой метаморфозой. — Ух ты, — наиграно-восторженно восклицаю и киваю когти. — А на ногах так же? Проклятью мой энтузиазм не нравится – это видно по чуть сморщенному носу и скучающему взгляду. — Ты слишком болтлива для своего уровня, девка, — фыркает он. — А ты слишком любопытный для своего возраста, — парирую я, вновь пожимая плечами. — Чего хотел-то? Он на мгновение прикрывает глаза, словно сдерживая раздражение, и вздыхает. Однако, его алые глаза (все две пары, смею заметить) смотрят на меня изучающе – будто бы знает меня и подмечает, как сильно изменилась с последней встречи. Надеюсь, что мне это привиделось, иначе придётся поднимать всех на уши и коллективно искать психиатра для высокоуровневого Проклятия. — Хочу знать, из какого ты рода, — лениво отвечает он, потирая пальцем уголок рта. Ответ шокирует меня настолько, что даже забываю с кем говорю, выпаливая: — Чего? Гримаса искреннего изумления на моём лице знатно веселит его, и демонюка фыркает от смеха. Но, однако, повторяет вопрос, чем снова удивляет меня. Впрочем, тут же предупреждает, что не привык просить дважды. Немного подумав, а заодно и вновь обретя душевное равновесие, я нацепляю самую невинную улыбку: — Что ты подразумеваешь под этим вопросом? На его губах появляется кривая ухмылка. Он проводит языком по верхним зубам, размышляя, и касается кончиком языка одного из клыков. Взгляд спокойный, хоть и всё ещё изучающий, снова обводит моё лицо. — Хочу знать о твоих предках, — наконец, отвечает он. — Откуда твой род берёт своё начало. Удивлённо приподнимаю брови: — Понимаю, что бесполезно спрашивать, зачем это тебе… Но как ты себе представляешь мои ответы, если я сама почти ничего не знаю? Не уверена даже, что в архиве есть информация. — Это уже не моя забота, девка, — оскал на лице Двуликого начинает напоминать обольстительную улыбку, и я знатненько напрягаюсь. Нет, конечно, очень лестно узнать, что тобой заинтересовалось Проклятие такого уровня, да ещё и пытается наладить контакт, что вообще из ряда фантастики. Вот только никакой романтики – ему нужна моя подноготная, непонятно, для чего, и выбора у меня, по сути, нет. Если откажу ему – вытворит что-нибудь с парнем, а потом и меня головы лишит. Да, жизнь меня очень любит – чокнутый дедуля, двинутый бывший муж, проблемный подросток, теперь ещё и Король Проклятий для полного счастья нарисовался. Почему бы и нет, правда? — Что ж, я согласна отвечать на твои вопросы по мере сбора информации, — мягко произношу и, кивнув, добавляю: — Если… Красноглазый неверяще вскидывает брови и крайне изумлённо переспрашивает: — Ты ставишь мне условие? — Ага, — киваю и широко улыбаюсь. — Ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать? — ухмыляется демонюка. Конечно же, я представляю, что он может сделать со мной. Но, так как от рождения у меня характер так себе, да и замужество подпортило привычки и поведение в целом, то я не придумываю ничего лучше, кроме: — М-м-м, прости, но ты не в моём вкусе. Лихорадочно прикидываю в уме, успею ли выхватить амулет из кармана и какую композицию предпочла бы на своих похоронах. Но красноглазый вновь удивляет. Запрокинув голову, он громогласно хохочет. Полагаю, его слышно за пределами не то что квартиры, но и всего дома. Впрочем, он быстро берёт себя в руки и почти счастливо улыбается мне. Его глаза горят, но не гневом, как можно было бы предположить, а едва ли не восторгом. — Я не убью тебя, — наконец, изрекает он. Думаю, в переводе на человеческий это означает «ты мне нравишься, дурная». Эти четыре слова вселяют в меня уверенность в завтрашнем дне, и мысленно прошу прощения у Тейлор Свифт за временно отсроченное сотрудничество. — Спасибо, — серьёзно киваю. — Но было бы здорово знать имя того, кто решил не убивать меня. — Имя, значит? — хищный оскал во весь рот, думаю, должен означать радушную улыбку, потому решаю играть дурочку до конца и улыбаюсь в ответ: — Меня, к примеру, зовут Мисаки. — Мисаки, — повторяет он на выдохе. Смотрит на меня несколько секунд, затем откидывается на спинку стула и добавляет: — Моё имя Сукуна. — Сукуна, — произношу вслед за ним и выдаю: — Мне нравится имя. Но учитывая, что мной интересуется высокоуровневое Проклятье – не буду врать, что рада знакомству. Двуликий снова скалится: — Но ставить мне условия не боишься? — Ну, в бою, конечно, с тобой не сталкивалась. Да и подобных тебе, думаю, не встречала, — задумчиво отвечаю. — Но какова бы ни была твоя сила – то, что ты мучаешь ребёнка, мне не нравится гораздо больше. Последние слова, увы, не скрывают мои истинные чувства. Почуяв это, демонюка нетерпеливо облизывает губы и подаётся вперёд. Судя по всему, он обожает, когда интересующая его персона бросает ему вызов и рычит в ответ. Интересное наблюдение. Но жизнь абсолютно ничему меня не учит, потому ответ на его действие я выдаю раньше, чем мозг успевает отдать команду на создание вакуума в ротовой полости: — Прекрати облизываться, я не собираюсь тебя целовать. В голове снова начинает петь Тейлор: «Ромео, забери меня туда, где будем только мы, нам остаётся только сбежать. Ты будешь принцем, а я принцессой – это история любви, просто скажи «да». — Не заигрывайся, девка, — с ухмылкой предупреждает красноглазый. Я же мысленно даю себе подзатыльник и от чистого сердца желаю захлопнуть варежку хотя бы на пару минут. — Умница, — продолжает Сукуна. — Значит, тебя волнует благополучие мальчишки? Киваю. Он начинает посмеиваться. Думаю, всё в совокупности – и его смешки, и мою продолжающуюся жизнь — можно рассматривать, как высшую меру благосклонности. Вопрос остаётся прежним – почему? — Ну же, я не кусаюсь, — подбадривает Двуликий и добавляет после короткой паузы: — Только если попросишь. Тяжело вздыхаю: — Это пока не кусаешься. Видишь ли, когда я нервничаю, то начинаю много болтать. И сейчас мы выяснили, что ты к такому не готов, — повторно вздыхаю, на этот раз виновато. — И хрен бы со мной – Юджи жалко. И обои тут новые, выбирала долго и клеила с усердием. Знаешь, как трудно было состыковать все цветочки на рисунке?.. — Девка, — тихо рычит демонюка. Хоть в глазах его и плещется до сих пор восторг, но терпение, ясный перец, уже практически закончилось. — Говорила же, — покаянно вздыхаю в третий раз и, всё же, завершаю мысль. — В общем, я готова ответить на твои вопросы обо мне, если перестанешь издеваться над парнем. А именно – дашь ему высыпаться, прекратишь бузить и будешь…, — тут я понимаю, что называть высокоуровневое Проклятье «зайчиком», как минимум, идиотизм чистой воды, и замолкаю. Сукуна снова усмехается, наблюдая за мной, но ничего не говорит. Лишь протягивает ладонь для рукопожатия. — Парень будет сыт, здоров и бодр ровно до тех пор, пока ты выполняешь свою часть уговора. Против воли принюхиваюсь. Вроде, не врёт. Но кто их, Проклятий, знает? Тем более, во лжи сестрица лучше меня разбирается. Впрочем, терять нечего – за последние пятнадцать минут беседы Двуликий мог меня прихлопнуть, как минимум, трижды, но не пошевелил и пальцем. Вероятно, ему действительно что-то нужно от меня. Вот только что? Не думаю, что он искренне интересуется моей родословной. — Договорились, Сукуна, — пожимаю его руку. — Умница, девка. — Гостевая спальная – через гостиную и налево по коридору, вторая дверь, — лучезарно улыбаюсь. Подозреваю, что это четвёртый раз за наш разговор, когда я могла бы быть мертва. Но сегодня мой счастливый день, потому что Двуликий усмехается и тату с лица мальчика пропадают. Я с облегчением выдыхаю. Вот это утречко. Заряд бодрости, конечно, на весь день, но долго я такими темпами не протяну – либо красноглазый прикончит, либо переволнуюсь и от инфаркта скопычусь. Будто бы только что проснувшийся Итадори озадаченно рассматривает наше рукопожатие. Я заверяю его, что всё в полном порядке и повторяю местоположение гостевой спальни. Он благодарно улыбается и поднимается из-за стола, собираясь направиться по адресу. Но я окликиваю его и прошу пока никому не говорить о разговоре между мной и Двуликим. Неохотно, но мальчик соглашается и, робко улыбнувшись, удаляется в спальню. Буквально через минуту после этого объявляется Годжо, о котором я уже успела благополучно забыть. Надо заметить, что появляется спустя каких-то двадцать минут и весьма взволнованный. Обрадованная, что ему всё же не плевать на детей, ставлю мага в известность, что пропавший студент мучился бессонницей и теперь дрыхнет без задних ног в моей квартире. Скрывая истинную причину прихода Итадори ко мне, отчаянно вру, что парень забеспокоился, будто меня напугал Двуликий в нём, оттого и не мог уснуть. А теперь заявился, чтобы заверить, что может контролировать Проклятие, и он ничем не повредит нашей зарождающейся дружбе. По легенде, Юджи получил от меня выговор за глупости и был отправлен спать. Годжо делает вид, что поверил и отправляется восвояси, попросив проводить Итадори до техникума, когда тот проснётся. — Так точно, Ваше Сиятельство! Будет выполнено, господин Величайший Маг! Согласна, это перебор, но последние полчаса были перенасыщены событиями, а тут ещё и бывший с замотанными глазюками. — Спасибо, Миса…ки, — вздыхает он. И был таков. Надо только не забыть придумать правдоподобную легенду, когда пристанет с расспросами, что же на самом деле случилось в это утро. Только бы не забыть.

***

Спустя пару дней после договора с Двуликим, мне позвонил директор Яга. С весьма заманчивым, но, также, весьма сомнительным предложением вернуться в ряды воспитателей подрастающего поколения. Честно – совершенно не было никакого желания снова работать поблизости от бывшего мужа и хоть как-то контактировать с ним. Но слухи, что привели меня сюда, начинают понемногу подтверждаться, а за Фуши гораздо удобнее присматривать, если быть рядом как можно больше. Да и Итадори с Двуликим всё время будут под рукой, в случае чего. Так решила я и согласилась. Так получилось, что звонок застал меня у папы за ужином. За время всего разговора я смотрела куда угодно, лишь бы не встречаться с отцом взглядом – он совершенно точно не в восторге от звонка. И уж тем более – от моего согласия. Однако, вопреки ожиданиям, папа промолчал относительно звонка директора, но взял с меня обещание звонить ему, если потребуется помощь. В остальном наш ужин прошёл спокойно. И вот уже неделю я повсюду таскаюсь с первокурсниками, поддерживаю Мегуми, подбадриваю Итадори, наглухо игнорирую Годжо и переглядываюсь с Двуликим. Забавный расклад, но проклятый, судя по отзыву мальчика, действительно стал вести себя чуть скромнее. С ним. А вот меня задолбал расспросами о древе семьи. К слову, ответ «не знаю» его не устраивает. «Узнай» и пожимает плечами. Иуда. Мало мне было Годжо, так теперь ещё и Двуликий издевается. Хорошо, что не над Итадори, но, блин, не в понедельник же. Но сегодня мне сильно везёт – Фуши, будто предчувствуя беду, утром побаловал чаем с жасмином, без которого я сама, как высокоуровневое Проклятие, если не хлеще. Сейчас ребята практикуются в ближнем бою, а я присматриваю за ними полуглазом, листая оцифрованную биографию очень далёкого предка моего отца. В который раз задумываюсь, что у нас в роду, конечно, сильные маги, но чтобы что-то сверхвыдающееся и способное заинтересовать Короля Проклятий? Никогда такого не слышала раньше. Так чего же на самом деле хочет Двуликий? Ума не приложу. — С чего такое рвение к корням? — раздаётся беззаботный голос над ухом, сопровождаемый шуршанием обёртки. Со вздохом захлопываю крышку чехла планшета и поворачиваюсь на звук. Годжо делает вид, что наблюдает за детьми: ручка в брючки, расслабленные плечи и умиротворённая моська, во рту которой постепенно исчезает шоколадный батончик. Так и знала, что «Баунти». — Твой стоматолог, наверное, рыдает от восторга, — хмыкаю, вспоминая о провальной идее касаемо мозговой деятельности и сладкого. — Я больше так не прокалывался, — отзывается маг с улыбкой и, засунув остатки шоколадки в рот, убирает в карман смятую упаковку. — Пока. Судя по затягивающейся паузе, на этом беседа окончена. Этот факт настолько меня вдохновляет, что даже понедельничная подавленность начинает рассасываться. Я почти успеваю порадоваться жизни, когда Годжо снова открывает рот. — Что за сделка с Двуликим, Мисаки? — совершенно другим тоном спрашивает маг. … Вот же ж. — Какая сделка? — невозмутимо переспрашиваю, не сводя взгляда с Юджи, который объясняет Фуши один из захватов. — Я говорил с Итадори, — поясняет тем временем бывший муж. — Он сказал, что Двуликий хотел пообщаться с тобой. А сам Итадори не рассказал раньше, потому что не придал значения. Но теперь, когда Двуликий стал гораздо тише, парень беспокоится. Из этого делаю вывод, что у тебя с ним сделка. Меня интересует, во-первых, почему ты не рассказала мне сама, когда я приходил в тот день и, во-вторых, какую именно сделку вы заключили? Зараза. Вот хотела же придумать что-то правдоподобное, но, как обычно, совершенно забыла о проблемах, едва коснувшись книг. Ну, что за проклятье на меня наложили? — Во-первых, я не маленькая, чтобы жаловаться большому и сильному дяде Годжо на всякую ерунду, — парирую, переводя взгляд на повязку, словно вдруг научилась видеть за ней его глаза. — А во-вторых, ни о какой сделке я понятия не имею. Говорю тебе это для всеобщего спокойствия, а то ещё поднимешь бучу, Кенто опять приплетёшь, а человеку отдыхать иногда надо от придурков. — Аюдзава, — вздыхает беловолосый. — Годжо, заткнись, а? — оборачиваюсь к нему. — Без тебя понедельник паршивый. Сегодня, боюсь, придётся исключить порцию твоих бредовых идей. Каким-то совершенно непостижимым образом разговор приобретает оттенок агрессии, и тон переходит в рычание. У нас обоих. Тихое, конечно, – дети рядом, — но весьма и весьма негодующее. — Я волнуюсь. — Волноваться нужно было раньше. Отвяжись от меня. — Ты хочешь, чтобы я заставил тебя держаться от всего подальше? — Зубы поломаешь, Годжо, — не выдерживаю я. — Говорю в последний раз – не лезь ко мне. Если тошно видеть мою рожу – нехрен крутиться вокруг, займись своими делами. А то все скоро на успокоительные подсядут. Великий Годжо Сатору почти не вылазит из техникума – когда это такое было видано? Кто знает, чем бы закончилась бы эта перепалка, если бы не подоспевший Нанамин, который совершенно неожиданно забирает мою извечную головную боль с собой. Если бы он только знал, насколько сильно я благодарна за это. — Присмотришь за студентами? Мы не долго, — участливо сообщает он, когда беловолосый маг исчезает за дверью. — Не торопитесь, — устало вздыхаю. — Я для этого и вернулась в техникум. Положись на меня. И, по возможности, забудь где-нибудь этого доставучего болвана – боюсь, сегодня я его либо придушу, либо застрелю. — Мисаки, он просто переживает, — этот тип спокойствия на лице Кенто подсказывает мне, что друг волнуется. — Не нужно, — мягко обрываю его и качаю головой. — Просто идите. Помедлив, Нанамин кивает и выходит вслед за Годжо. Падаю пятой точкой на скамью, обессилев от стычки. Твою мать, Сатору, чего ты всё никак не угомонишься? Неужели так сложно просто оставить меня в покое? Ты же сам со мной развёлся, болван! Сам избавился от меня, а теперь постоянно таскаешься следом, особенно после моего завтрака с Двуликим. Выдохнув, снова беру в руки планшет и с удвоенным рвением кидаюсь в дебри семейной истории, решив прошерстить жизнь сразу двух поколений.