Кто я тебе?

Сестра давно ушла в дом, а я всё ещё сижу на обрыве, крепко обнимая опустевшую урну. Из-за сильного ветра давно перестала чувствовать, как по лицу катятся слёзы нескончаемым потоком. Странно в двадцать пять лет остаться сиротой – головой ты, вроде бы, понимаешь, что это естественный цикл жизни, и что папа был к этому давно готов. Но тоска, обхватывающая тебя за рёбра так, что почти слышишь их хруст, заставляет чувствовать себя слабой и беззащитной. Сердце продолжает биться, но будто бы в агонии. А ведь я так ни разу и не сказала папе, как сильно люблю его. Не говорила, что очень горжусь им. Не благодарила, что вырастил нас с Майю, хотя уверена, что с двумя девчонками ему было очень тяжело. Вспомнить только мои драки, или переводы Майю из одной школы в другую – удивительно, но учителям не нравится, когда их сущность идиотов демонстрируют перед всеми. Потом сестрёнка укатила в другой город, ища независимости. Я Годжо вообще в дом притащила. Воспоминания вызывают улыбку и тихий смех. Да, папа с нами настрадался. — Миса! Оборачиваюсь на голос сестры. Она стоит на заднем крыльце и немного хмурится. Киваю и, поднявшись на ноги, направляюсь к дому, бережно прижимая к себе урну. Когда до дома остаётся всего ничего, из-за спины Майю выходит фигура. Челюсти стискиваются сами по себе. — Совсем ополоумел, Годжо, — бурчу себе под нос и, поднявшись, говорю громче: — Ты что здесь делаешь, Мегуми? Рассмотрев выражение лица, понимаю, что вопрос неверный. Думаю, стоит начать с того, что подросток зол. Очень зол. Очень-очень зол. Таким злым я его ещё ни разу не видела. Не скажу, что он в ярости, но где-то неподалёку от этого чувства. Синие глаза горят огнём, ноздри гневно раздуваются, а губы настолько сильно сжаты, что выглядят белыми. Понимая, что Фуши едва сдерживается, вручаю сестрёнке урну и прошу подождать нас дома, а затем киваю подростку в сторону, предлагая следовать за мной. Я возвращаюсь к обрыву, но отвожу парня дальше от того места, где сидела до этого. Затем останавливаюсь, засовываю руки в карманы и оборачиваюсь к нему, снова вздыхая. Мы молчим около десяти минут, смотря друг другу в глаза. За это время успеваю понять, что он сбежал, потому как на мой телефон нескончаемым потоком прилетают sms’ки. А ещё парень зол, потому что обижен. А обижен, потому что я бросила его. Идея фантастическая, но другой мне просто не приходит в голову при виде его лица. — И когда ты собиралась сказать, что Широ-сан мёртв? Хоть он и говорит это достаточно тихо и спокойно, что что-то в голосе заставляет меня вздрогнуть. Вкупе со взглядом, его тон вызывает у меня сильное чувство стыда. Наверное, именно это чувство побуждает меня начать оправдываться: — Я сказала Годжо, он должен был передать тебе. — Я спросил, когда ты собиралась мне об этом сказать? — рявкает Мегуми. Даже не знаю, удивляться мне или злиться – Фуши никогда не позволял себе подобного. То есть, как и все дети, он часто негодует, но чтоб повысить голос, тем более на меня – на это даже намёков не было. Поборов удивление, всё так же спокойно отзываюсь: — Должен был сказать Годжо, Мегуми. Я должна была уехать, чтобы понять, не опасна ли для… — Да плевать я хотел, что ты там себе придумала, Мисаки! — парень срывается на крик. — Какого хрена ты уехала, оставив мне грёбанное сообщение на автоответчик? Дело пахнет керосином, потому приходится ответить таким жёстким голосом, какой только могу из себя выжать: — Потому что я опасна, Мегуми. Никто не знает, как работает моя энергия. Он отводит взгляд к морю. Сводит брови, щурится, шмыгает носом, продолжая сжимать и разжимать кулаки. Затем поворачивается ко мне и непривычно тихо спрашивает: — Я для тебя совсем ничего не значу? Вопрос бьёт наотмашь. С такой силой, что едва могу устоять на ногах. — Ты, — голос не слушается, и я откашливаюсь: — Ты с ума сошёл, Мегуми? Как ты можешь ничего для меня не значить, если мы с тобой постоянно ругаемся из-за того, что слишком опекаю тебя? — Тогда почему? — он снова шмыгает носом, морщит его и взмахивает руками. — Ты знаешь меня с детства, растила меня вместе с Сатору, хоть и не должна была. Я даже не помню, чтобы ты ругала меня за что-то – всегда разговаривала и объясняла, мы с тобой советовались, как лучше поступать. Ты, — снова щурится, сдерживая слёзы. — Почему ты снова бросила, не рассказав… ничего? И снова Сатору скинул все объяснения на меня. Просто прекрасно. Два дня с моего сообщения парень изводил себя вопросами и домыслами, потому что я поспешила утащить от него опасность в своём лице, а Годжо срать хотел на все объяснения. Конечно, в первую очередь это всё моя вина, но этот белобрысый идиот огребёт сполна, как только увижу. — Мегуми, моя сила идёт от какого-то из Проклятий. У меня высший уровень опасности, понимаешь? — через силу говорю ему. — В какой-то мере, я сама – Проклятие. Точно всех деталей ещё не знаю, но выясню и поделюсь с тобой, если захочешь знать. И я сама не представляю, на что способна. Май может создавать всего одну пулю в день, а у меня целый арсенал созданного оружия с доспехами, и это не пред... Осекаюсь, захлопывая рот. По лицу Мегуми крупными каплями скатываются слёзы. Его губы дрожат, начинают дрожать плечи, а спустя пару мгновений парень дрожит весь. В глазах – смесь обиды, злости, непонимания и страха. Весь его вид разрывает сердце вкупе с пониманием, что виной всему этому – я. — Да знаю я это всё, — бессильно бросает он. — Мне плевать. Если внезапно что-то и произойдёт, то смогу защититься, справлюсь. Но ещё я знаю, что ничего не случится, пока ты рядом, — он сглатывает ком в горле. — Знаю, потому что ты так сильно любишь меня, что много раз едва оставалась в живых, но защищала. А ещё ты забываешь, что мой лучший друг – сосуд Двуликого, и мне абсолютно на это плевать, потому что Юджи добрый. Этому идиоту нужно спасти всех, ему всех жалко. Как и тебе. И ни он, ни ты никогда… — Фуши, — растерянно лепечу, не зная, что сказать. — Я не хочу, чтобы ты уходила, Мисаки, — он подходит, бессильно роняет голову мне на плечо и дрожащим голосом просит: — Не уходи. Пожалуйста. А потом всхлипывает. Это первый раз, когда вижу его слёзы. Он никогда не плакал прежде. Даже, когда ещё маленьким узнал, что отец его продал. Но сейчас плачет, прося меня остаться. Обнимаю его за плечи и ласково глажу по волосам: — Я же не насовсем, Мегуми. Я ведь обещала, что не брошу тебя, помнишь? — Глупая Мисаки. Ты вообще не должна была уходить, — фыркает подросток, и обнимает выше талии. Только сейчас до меня доходит, что он пытался сказать несколькими минутами ранее – я его семья, и он очень боится меня потерять. Развод, куб – не столь зависимые от меня обстоятельства, и он простил, потому что знал – я вернусь. Но теперь, когда ушла сама, и стало понятно, что могу не вернуться – он испугался. Мой серьёзный, самостоятельный и храбрый Мегуми всё ещё ребёнок, и я об этом напрочь забыла, потерявшись в собственных неурядицах. Очередной порыв ветра заставляет нас обоих вздрогнуть от холода. Быстро вытерев слёзы, я целую парня в висок и чуть отстраняюсь, заглядывая в лицо: — Пойдём в дом? Майю наверняка уже целый ужин сварганила. Он снова шмыгает и кивает, но вновь начинает ворчать, когда по пути домой я вытираю ему лицо от слёз. Дразнясь, называет «мамулей» и предлагает купить набор для вязания. Несносный чертёнок. — Майю, мы вернулись, — зову, закрывая за собой дверь. Пока мы раздеваемся, в проёме двери появляется негодующая сестра с половником наперевес. — Нет, я, конечно, не против – гостеприимства во мне хоть отбавляй, — возмущается она. — Но ты хоть бы предупредила. — Она не знала, что я приеду, — заступается Фуши, а я, вспомнив про жужжание мобильника в кармане и предчувствуя худшее, кривясь, вздыхаю: — Годжо? Майю всплёскивает руками, что означает возмущённое «а кто ж ещё?» и отбывает на кухню. Мы же с Фуши идём в гостиную, где и находим моего бывшего мужа. Прежде, чем я успеваю поинтересоваться, что он здесь забыл, а так же прежде, чем скучающий Годжо успевает что-то пробубнить, один своенравный и суровый подросток вызывает свою Гончую. Думаю, не стоит описывать, в каком шоке мы оказываемся на пару с беловолосым магом. Тем временем, парень и Гончая встают по обе стороны от меня, и Фуши выдаёт тяжёлым голосом: — Она никуда не пойдёт. Дар речи меня на какое-то время покидает, и я просто беспомощно таращусь на суровый профиль подопечного. — Я, вообще-то, тебя искал, — откашлявшись, отзывается Сатору. — Испарился, телефон не берёшь – все морги оббежал… — Кстати, — перебивает парень. — Спасибо, что рассказал о смерти Широ-сана. Бывший продолжает ломать комедию, прикрывая рот рукой: — Ой-ёй… Вздыхаю и касаюсь плеча парня: — Мегуми, помоги Майю на кухне, пожалуйста. Он хмурится и не двигается с места. — Всё в порядке, — улыбаюсь и ерошу ему волосы. — Обещаю, что позову, если твой скотский учитель попробует меня украсть. — Ауч. — Гончая останется с тобой, — отзывается Фуши. — Мегуми, незачем тратить силы, — пробую отговорить, но подросток упрямится: — Гончая останется с тобой. Мне остаётся только вздохнуть, кивая. Кивнув в ответ, Мегуми исчезает в коридоре. Я же подхожу к магу, стаскиваю ненавистную повязку и с гневом всматриваюсь в глаза, медленно проговаривая: — Прекрати издеваться над Мегуми. Ты должен заботиться о нём, раз взял на попечение. — Я и забочусь, — он пожимает плечами. — Откуда у него, по-твоему, взялся адрес Майю? Вскидываю бровь: — Я говорила, что ты – идиот? — Чего обзываешься-то? — обиженно тянет он. — Потому что отправить ребёнка к высшему Проклятию – верх гениальности, Годжо, — выпрямляюсь, складываю руки под грудью и фыркаю. — «Он твой сын!», — бывший продолжает дурачиться, полностью игнорируя главную новость. — «И твой сын тоже!» Закатив глаза, вздыхаю: — Там было: «Он мой сын!», «И мой сын тоже!»* – это, во-первых, — отойдя, сажусь в кресло. — А во-вторых, была совершенно другая тематика. — Зато смысл тот же, — Сатору опирается локтем на подлокотник, склоняясь в мою сторону. — Он хотел видеть мать, а я подсказал, где тебя найти. — Ты совсем голову отбил? — брезгливо морщусь. — Какая из меня мать? — Ему нравится, — пожимает плечами. — Я его старше на восемь лет, болван. — Опять обзываешься, — он тяжело вздыхает, отводит взгляд и без перехода сообщает, рассматривая пышущий жизнью фикус: — У нас проблема. — Беседовать с тобой – одно удовольствие… — Сердечно благодарю. — А не разговаривать – абсолютно другое, — заканчиваю и тру ладонями лицо. — Чего там случилось? Старикашка взбунтовался? Кимоно для посиделок менять не буду, сразу говорю. Сатору начинает хихикать: — Старикашка давно бунтует, но проблема не в нём. — Тогда что? — Двуликий молчит. — Ну и радуйтесь, в чём проблема-то? — Он не появляется. — Ещё лучше. Годжо вздыхает и переводит взгляд мне в глаза: — Он перестал показываться и проявлять себя с тех пор, как ты уехала из города. Закатываю глаза: — Да, конечно, я достала его из Юджи и забрала с собой. Вон там стоит урна, в ней он и сидит. Потри бок – вылезет наружу, как джинн. Маг фыркает от смеха: — Идея хорошая, но я знаю, что он всё ещё в Юджи. — Тогда чего ты от меня-то хочешь? — всплёскиваю руками, а Гончая тут же подходит и кладёт морду мне на колени. Удивляюсь, но начинаю гладить её. — Двуликий затих, не доставляет парню и всем окружающим никаких проблем. Проклятий больше стало? — Не-а. — Ну, вот, видишь. Всё отлично. У всех всё хорошо. Может, бедолага отпуск оформил. Сидит себе тихонько и размышляет о вечном. Прошла всего неделя. — Он что-то задумал. — Ты параноик. — Но часто оказываюсь прав. Цыкаю и отворачиваюсь. Что есть – то есть. Чутьё у бывшего мужа не хуже моего. Вот только я ничего подозрительного не чувствую. Хотя, может это потому, что уехала за хренову тучу километров. Ну, или потому что сама – Проклятие. Поворачиваюсь и обречённо смотрю на бывшего: — Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой. — Ты что! — восклицает он, косясь мне за спину. — И в мыслях не было! Слышу, как цыкает и тяжело вздыхает Мегуми. Хватаю подушку и кидаю ей в Годжо: — Придурок. Фуши подходит ближе и спрашивает у меня: — Зачем тебе ехать? — Твой учитель-параноик считает, что Двуликий вынашивает коварный план. — Почему? — Потому что не показывается уже целую неделю. Мегуми поворачивается к Сатору и чуть хмурится: — Юджи говорил, что он, бывает, по паре дней молчит. Может, отпуск взял? Мы с Годжо переглядываемся и прыскаем со смеху. Фуши возмущается: — Чего я сказал-то? — Твоя мамка предположила то же самое минуту назад. На это мы возмущаемся вдвоём с Фуши: — Я не мамка! — Она не мамка! Годжо хохочет, Майю тихо всхлипывает от смеха, сползая по косяку.

***

— Чего не спишь, родительница? Второй час ночи, кухонная стойка, за которой я сижу с бидоном кружкой апельсинового сока в руке. Шутейка прилетает от сестрицы, которую, видимо, тоже замучила жажда. Чуть приподнимаю брови, придавая лицу оттенок превосходства и пофигизма: — Ещё одна подобная шутка и я выдам тебя за Годжо. Майю таращит на меня глаза и возмущённо шепчет: — Я, по-твоему, совсем дурная? Пожимаю плечами, отпивая из кружки: — Шутки у вас одинаковые. И я не сказала, что за младшего. Сестрёнка испуганно таращит глаза: — Только не дедуля, я раньше него скопычусь. — Ну, и не выпендривайся тогда. — Я скандальная младшая сестра, мне можно, — Майю гордо вскидывает голову, задирая нос. Я начинаю тихо смеяться. Внешне сестра точная копия отца – тёмные волосы, огромные синие глаза с пушистыми ресницами, чуть курносый нос и светлая кожа. Хотя, и некоторые привычки от него она тоже переняла. Майю садится на стул рядом со мной и кладёт голову мне на плечо. — У тебя проблемы? — тихо спрашивает она, обхватывая мою руку своими. — Ну, — вздыхаю. — Я пару месяцев сидела в кубике-рубика, меня хотят угрохать маразматики, потому что имею отношение к мощному Проклятию, наш папа умер, пока я была в заточении. А ещё пару часов назад меня отчитал шестнадцатилетний подросток и преследует бывший муж, лжец и надзиратель в одном лице. В остальном полный порядок. Хотя, перед кремацией папы, я заходила к дедуле и потрепала ему нервы. Наверное, он немного осерчал на меня. — Только не говори, что припёрлась на совет нагишом, — фыркает младшая. — Что ты! — наигранно возмущаюсь. — Кимоно было всего на сто двадцать сантиметров короче положенного, пояс ослаб сам собой, а красную помаду совершенно случайно перепутала с гигиеничкой. И так торопилась, что забыла надеть обувь. Майю тихо хрюкает от смеха: — Вот заработает инфаркт, и тебя обвинят в убийстве. — Красота требует жертвоприношений, — пожимаю плечами. — Хорошо хоть не кровавых. — Кимоно было бордовым на этот случай. Мы вместе смеёмся. Надо же я совсем забыла, как мне легко в обществе сестры. Даже если рассказать ей самый страшный кошмар, она углядит в нём какую-нибудь нелепость и вместе со мной высмеет её. Я грубая и во всём ищу подвох, а она во всём старается видеть хорошее, доброе. Совсем как мама. — Значит, — после короткого молчания заговаривает Майю. — Ты знаешь о твоей связи с Проклятиями? Киваю, продолжая смотреть в окно: — Да, но не так много, как хотела бы, — досадливо морщу нос. — Знакомый демонический говнюк не колется, а больше спросить не у кого. — Ты серьёзно? — изумлённо восклицает сестра, и я оборачиваюсь к ней. — «Демонический говнюк»? Это ты про Двуликого? Вдруг он тебя слышит? Пожимаю плечами: — Мне всё равно. Он столько крови попортил, что у меня появилось моральное право называть его, как вздумается. Иногда он, конечно, сильно против, но умеет вовремя взять себя в руки и оставляет мне крохотный шанс на жизнь. Брови сестры взмывают вверх: — Ты его в лицо так называла? — Ну, так ещё нет, — задумываюсь. — Просто посылала. — Чокнутая, — тихо смеётся Майю. — Вы с Сатору – два сапога пара. Снова. Почему все так уверены, что Годжо и я – идеальная пара? Даже папа так говорил, хоть и не был от него в восторге. Качаю головой и снова поворачиваюсь к окну: — Нет. Всё было ложью с самого начала. Ещё не знаю подробностей, но он познакомился со мной, потому что его попросили. Им нужен был надзиратель, который сможет прикончить меня, если вдруг надумаю стать истинным Проклятием. — Хочу тебе напомнить, дорогая сестра, — проникновенно начинает младшая. — Что твой муж… — Бывший, — поправляю, морща нос. — Бывший муж, — закатив глаза, продолжает Майю. — Самый сильный маг на сегодняшний день и за последнюю тысячу лет. Не думаю, что кто-то может его к чему-то принудить. К тому же, гордыня вперёд него родилась. — Значит, что-то предложили, — не унимаюсь я. — Сатору не пойдёт на сделки, — мягко возражает она. — Опять же, он слишком гордый для такого. Вздыхаю. Конечно же, я знаю, что он не тот человек, что пойдёт на сделку. Вот только почему тогда согласился присматривать за мной? Зачем было заводить дружбу, отношения, семью? Для подобного хватило бы и приятельских отношений. В чём был истинный смысл? Вдруг замечаю, что сестра странно притихла. Переведя взгляд, понимаю, что о чём-то думает, на что-то решается. — Майю? Она оборачивается ко мне и вздыхает: — Я расскажу тебе кое-что, — поднимается и начинает ходить по кухне. — В детстве папа читал мне сказку, написанную мамой, об одном храбром и сильном человеке. Он жил очень давно, в то время, когда люди не верили в науку, считая проделками проклятой силы. Его ум был пытливым, и мужчина изобретал многие механизмы для упрощения жизни в доме. Вот только никто не разделял его увлечения – ни родители, когда жил в их доме, ни друзья, укоряя его. Они боялись, что всем станет известно о его увлечениях и его казнят за колдовство. Но была девушка, которая поддерживала его во всём. Она была прекраснее лунного света и ярче солнечных лучей в полдень. Но больше всего мужчина любил её за доброту, за абсолютную любовь ко всем живым существам без исключения. В конце концов, он набрался смелости и сделал ей предложение. Но за день до свадьбы в дом к мужчине ворвались главы совета города с блюстителями порядка и нашли его изобретения. Его любимая зашла в этот день, чтобы занести свежий хлеб из пекарни своего отца. Узнав о произошедшем, девушка взяла всю вину на себя. Она не могла представить, что её любимого могут убить. Её приговорили к казни. Мужчина, понимая, что своими силами ему не справиться, отправился в лес. По легенде, там жил дух, способный исполнять желания. Конечно же, мужчина попросил силу, нечеловечески огромную, и получил её. Но не успел спасти любимую. Вернувшись в город, он застал полыхающий костёр посреди главной площади. Обезумев от горя, он потопил весь город в крови, пощадив лишь младшего брата своей невесты. И дал тому силу, чтобы мог защитить себя, а на душу любимой наложил заклятие, чтобы она всегда возвращалась к нему. После этого мужчина исчез всё в том же лесу. Я слабо улыбаюсь сестре, когда она замолкает. — Красивая сказка, но очень грустная. Майю изучающе смотрит на меня, а затем робко улыбается: — Того мужчину звали Сукуна, Миса. Рёмен Сукуна. Поначалу я просто смотрю на неё, немного недоумевая – к чему этот выжидающий взгляд? Ну, Сукуна и Сукуна, что с того? А потом замираю, широко распахивая глаза: — Чего? Она подходит ближе и, протянув руки через стол, сживает мои ладони в своих. — Ты ведь знаешь, что Двуликий раньше был человеком? А Король Проклятий он потому, что был самым первым Проклятием на земле. Прекрасные новости. Заверните две. То есть, почти полгода мне выносит мозг не просто древнее Проклятие, а вообще самое первое Проклятие на земле? Охренеть. Вот спасибо, всю жизнь мечтала о таком. А потом Майю, видимо, посчитав, что новостей с меня не достаточно, выдаёт ещё одну: — Мы с тобой потомки брата его невесты, Миса. Второй раз за последние минуты лишаюсь дара речи. Твою мать, да когда эти треклятые новости уже закончатся? Сколько можно историй из древности? Можно меня вернуть в тот момент, когда папа отчитывал за драку в школе? Вздыхаю. С другой стороны – я же знала, что он во мне кого-то признал. Сколько раз цапалась с ним и до сих пор жива, а не должна была быть. Даже печать снял – и это с его-то эгоцентризмом и надменностью. Он действительно помогает мне – о Тюрьме я бы очень долго собирала информацию, если бы не он. Да и про саму Тюрьму так быстро не догадалась бы. Сукуна защищает моих близких – без какого-либо удовольствия, конечно, что и понятно, учитывая его сущность, – но защищает. Бывает, что участвует косвенно, но не может же он взять слюнявчик и бегать за мной? Как-никак, Король Проклятий, должность не та. И Сатору сказал, что он совсем заглох. Это, конечно, здорово – Юджи хоть выдохнет спокойно. Но, в то же время, странное явление. Может, с ним, и правда, что-то не так? Смиряясь с тем, что позже буду проклинать себя за излишнюю доброту, обращаюсь к сестре: — Значит, думаешь, мне стоит поехать? — Наверное, — она пожимает плечами и быстро добавляет: — Только я пас. — Почему это? — У меня ж рот не закрывается – разозлю ещё его, — тихо смеётся она. Фыркаю: — Можно подумать, я молчать умею. Но, как видишь, ещё жива. — Он знает, кто ты, Миса, ты ведь очень похожа на маму. — Ты тоже её дочь, между прочим. И причём тут мама? Сестрица закатывает глаза и фыркает: — Я выгляжу, как женская версия папы, не узнает ещё. Мы по маминой линии являемся потомками его невесты. Да твою ж мать. Определённо я дорабатываю учебный год и лечу на Мальдивы, пока окончательно не каюкнулась от новостей.

***

Вытягиваюсь на скамейке и выдыхаю. Дети умудохали меня до невменяемости. Хотя, какие дети? Спокойно любому первоклассному Проклятию наваляют – хотя бы Нобара чего только стоит, даже с оставшимся глазом. Правда, нужно что-то придумать с импульсивностью Юджи и горлом Тоге. Даже не знаю, что из этого хуже, если честно. Наверное, всё же, Тоге – его сила заклинателя очень вредит собственному телу. Если как-то компенсировать урон, то всё будет в порядке, парень сможет гораздо дольше оставаться в боевом состоянии. Да и чисто по-человечески ему будет лучше. Вздыхаю. Но что сделать? Какой-нибудь артефакт создать? Я должна создавать его с кем-то и из чего-то. Допустим, смогу материализовать какой-то предмет. Что это должно быть? Шарф? Летом будет жарко. Кольцо или браслет? Слишком далеко от уязвимой части тела. Чокер, наверное, подойдёт. Опять же, нужно понимать, каким он должен быть по размеру и фактуре. Плюс, нужно учесть уникальность его способностей, чтобы они не действовали на артефакт, а вот сам артефакт мог защищать его горло от разрушительной силы. Не будет ли он мешать силе заклинателя? Такое ведь возможно. И с кем заговаривать предмет? Годжо? Не думаю, что его техники подойдут. Сёко? Постоянное исцеление тоже такая себе идея – боль-то всё равно будет отвлекать. — Девка. Резко распахиваю глаза, одновременно соображая, когда успела их закрыть, и осматриваюсь. В паре шагов от меня, как и ожидала после обращения, вижу Двуликого. Как всегда, недоволен. С презрением смотрит на мир в целом и меня в частности. — Привет, Сукуна, — почти бодро взмахиваю ладошкой и тыкаю пальцем в его корпус: — Прекращай ходить в школе нагишом. Здесь девчонки бывают. — Ты же говорила, что я не в твоём вкусе, — вяло скалится тот. Хмурюсь. Это ещё что тут за дела? Я только привыкла к Проклятию-психотерапевту, а тут, вдруг, у этого самого психотерапевта депрессия наметилась. Ещё чего не хватало. Сажусь, а затем поднимаюсь и подхожу ближе, задумчиво бормоча: — Я и не о себе говорю. Первогодки, второгодки… Осматриваю его, но не понимаю, что не так. Внешне и по ощущениям всё в порядке, да и запах не изменился. — Прекрати, — алые глаза смотрят в мои, но в них нет той ярости, которая обычно сопровождает все его приказы. — Не могу, — хмурюсь и морщу нос. — С тобой что-то не так. Можно посмотрю на тебя? — Хоть щупай, — хмыкает и вскидывает бровь. — Можем даже уйти туда, где будет потише. А вот это совсем нехорошо. Он так ещё не делал никогда. Сатору оказался прав, демонюка не просто так затих, с ним что-то происходит. Только вот почему он показывает это мне? Чем я заслужила право знать о самочувствии Короля Проклятий? — Ты понял, о чём я. — Хочешь попасть в мою Территорию? — он игриво ухмыляется. — А выдержишь ли? Складываю руки под грудью и фыркаю: — У тебя нужно спросить. Твоё детище. Двуликий закатывает глаза и начинает хохотать, а уже в следующее мгновение всё вокруг меня отсвечивает алым. Под ногами некое подобие бетонного пола (явно не бетон), куча луж (буду считать это водой), а вдали виднеется насыпь с троном на вершине. В целом, картина напоминает разрушенный замок какого-нибудь сильно зажиточного императора. Я была здесь уже несколько раз, но никогда не рассматривала обстановку – каждый раз была немного не в том состоянии. — Уютненько, — бормочу, поворачиваясь к радушному хозяину. И застываю в изумлении. Да и хозяина Территории тоже не рассматривала – в первый раз моя собственная энергия жгла изнутри и едва не убила, а во второй меня предварительно отделал сам Двуликий и за спиной был Фуши, не было ни сил, ни возможности смотреть куда-то, кроме как в глаза. Он выглядит абсолютно так же, как Юджи, только взрослее. Те же черты лица, тон кожи только чуть темнее, или это из-за недостатка света, манера смотреть. Только разрез глаз немного другой – более вытянутый, лисий. На Двуликом светлая слабо завязанная юката и шаровары тёмного цвета. Ноги, естественно, босые. — Так он твой потомок, — выдыхаю. — Больше никто не выдержит мою сущность, — неопределённо пожимает плечом. — И поэтому только он может тебя сдерживать, — выдыхаю, продолжая рассматривать его. Моя реплика остаётся без ответа – Король Проклятий просто стоит и ждёт, пока я насмотрюсь на него. Ситуация настолько нелепая, что подмывает засмеяться, но быстро одёргиваю себя, вспомнив, зачем напрашивалась в гости. — Что с тобой происходит? Думала, пойму, когда увижу тебя настоящего, а не через Юджи, но и сейчас ничего не чувствую. Он, вдруг, начинает скалиться. Как хищник, медленно обходит меня вокруг, а затем приближает лицо к моему и почти ласково рычит: — Может, я хотел просто заманить одну глупую девку. Не думала об этом? Вопреки ситуации, страшно не остановится, и я тихо смеюсь, отвечая: — Ну, глупая девка попалась. И что теперь? Отстраняется, пожимает плечами и, развернувшись ко мне спиной, медленно бредёт в сторону трона: — Возьму тебя силой, чтобы зачать дитя – это будет идеальная для меня оболочка. Первым порывом является смех и фраза «Дерзай, красавчик, я как раз развелась год назад», но почему-то смеяться совсем не хочется. Появляется ощущение, что он говорит мне о чём-то, но пока не могу понять, о чём именно. Изо всех сил напрягая свою сообразительность, бреду следом за Двуликим. — Почему идеальная? — бормочу, размышляя над его поведением. Надо отвлечь его непринуждённой беседой, если получится, и попробовать догадаться, что же, собственно, происходит. Вопросы Его Темнейшество не жалует, потому уже жду, что мне прилетит очередной хук справа – как минимум. Но Двуликий удивляет, давая обтекаемый ответ, который можно сократить до «ты сильная». — И чья же сила во мне? — задаю ещё один вопрос, искренне надеясь, что выживу после него, если даже не получу ответа. Сукуна останавливается и оборачивается ко мне корпусом, лениво окидывая взглядом. Тяжело вздыхаю. Так и знала, что не ответит. Заноза в заднице. — Хоть намекни, что за Проклятие, — всматриваюсь в алые глаза. — Только недавно узнала, что меня считают Проклятием высочайшего уровня опасности. Ты ведь должен что-то об этом знать. Он снова ведёт плечом: — Может, знаю. — Ну, и в чём проблема поделиться этим знанием? — останавливаюсь рядом с ним, смотря снизу вверх. — От тебя не убудет же. — А с чего я должен? — Должна же я знать, с чего вдруг такая честь, что сам Король Проклятий меня обрюхатить собирается, — от своих слов сама же и расстраиваюсь. Если он серьёзно – а он может и так решить, – то перспектива рожать ему демонёнка не очень. Детей я люблю и хочу, но, желательно, от любимого мужчины. Максимально приближённого к человеческой расе. Двуликий отворачивается, игнорируя мою реплику, и возобновляет путь к той далёкой насыпи. В голову приходит гениальная и, одновременно, самоубийственная идея. — Фамилию дать твою? Пан или пропал. Вряд ли он серьёзно о зачатии маленького исчадья ада, но разговор о прошлом хотя бы даст мне немного времени на попытку его понять. Если раньше меня не пришибёт волной его ностальгии и вдохновения. А то он может – даже не чихнёт. Если Двуликий и успевает удивиться, то совершенно не подаёт виду, небрежно бросая через плечо: — Моё имя Сукуна. Замираю на месте, гордо вскидываю голову и поправляю: — Рёмен Сукуна, ведь так? Он оборачивается, останавливаясь, и окидывает меня взглядом, который так и не могу распознать: — Это имя человека. Я уже давно не человек. — Думаю, ты был первым магом, который стал Проклятием. Он молчит, щурясь и рассматривая меня: — Я родился человеком и был им. Так, отлично, ответы пошли. Да, выглядит он не очень счастливо и лучезарно, но разговаривает и сдерживается – уже хорошо. Пробую копнуть ещё чуть глубже, мысленно прося все высшие силы сохранить мою жизнь: — Я чем-то похожа на неё? Двуликого мгновенно охватывает ярость – жгучая, слепая и настолько болезненная, что меня в один момент сносит с ног и швыряет в сторону с невообразимой скоростью и силой. Но удара о поверхность не следует. Наоборот, меня будто опускают на пол, слишком осторожно для такого чудовища, как Двуликий. Я не шевелюсь, смотрю только вверх, раскинув руки на полу, и жду. Сама, не знаю, чего жду. В наступившей тишине в который раз возвращаюсь мыслями к взаимоотношениям с Двуликим. Даже если я очень похожа на неё – он слишком многое мне позволяет. И нет ни одной причины, почему он должен всё это терпеть. Я должна была бы быть ей, чтобы он так вёл себя. У меня нет абсолютно ничего, что ему нужно. Кроме того, даже если что-то и было бы, то забрал бы силой. Он ведь Король Проклятий. — Глупостью, — раздаётся голос Двуликого спустя бесконечное количество тяжёлой тишины. — Такая же идиотка, которой нужно везде сунуть свой нос. Поворачиваю голову и вижу совсем близко босые стопы Короля Проклятий. Затем меня медленно поднимает и ставит на ноги его сила. — И она выглядела как ты. Его глаза окидывают меня взглядом, а потом медленно осматривают с макушки до самых стоп. Чуть щурит глаза, приподнимая нижние веки, – вспоминает, в этом невозможно ошибиться. В последнюю очередь Сукуна смотрит мне в глаза. Взгляд из болезненно-тёплого становится разочарованно-прохладным. — Но это не я, — отзываюсь. В этот момент становится обидно за него. Можете осуждать, но мне действительно жаль его, потому что он ждёт – видно по глазам, что ждёт. Наверняка, часть легенды про перерождение – правда. Он качает головой: — Не ты. — Тогда, — выдыхаю. — Тогда почему я до сих пор жива? Ты чудовище, Король Проклятий, но… — Захлопнись. Сказано безразлично, но по глазам вижу, что едва сдерживается, чтобы не разорвать меня в клочья. Впервые вижу, что он выглядит расстроенным. Он мается, мечется, злится внутри себя. Не знаю, как ещё описать то, что вижу перед собой. Не находит себе места, бессильный гнев захлёстывает с головой, плещась наружу. И всё же Король держит себя в руках. По-видимому, из последних сил. И не знаю, какова причина его сдержанности. Он ведь должен взбунтоваться и крушить всё на своём пути. Хотя, если бы рядом была та самая душа, он бы вёл себя точно так же, как сейчас – не посмел бы оттолкнуть её от себя спустя столько времени. — Девка. Уверена, что он понял почти сразу, что я не та, кто ему нужен, и всё же помогал мне и защищал. Думаю, можно попробовать расколоть его на этот счёт. Но, однозначно, не сейчас и не в ближайшее время. Отчего-то кажется, что он знает, где так необходимая ему душа. Может быть, я, наконец, научилась заглядывать за завесу вечного презрения в его взгляде, а, может быть, он хочет, чтобы я так думала. Вот только он почти не высовывается, не портит жизнь Юджи и всем окружающим. И ему определённо интересна сила Мегуми, да и меня, по меркам Проклятия, бережёт, как зеницу ока. Давно задумываюсь над тем, для чего же? Из этого всего напрашивается только один вывод, что мои способности ему тоже каким-то образом могут пригодиться. Вопрос только – как? Я всего лишь создаю оружие, а Мегуми – шикига… Мысль бьёт по затылку. Он хочет обрести собственное тело. Мегуми может создать его оболочку, а я могу перетащить его энергию из тела Итадори в новое. Идея настолько безумная, что решаю переспросить: — Я ведь тоже могу помочь, да? Тебе нужны не только способности Мегуми. Щурится, осматривая меня. Былая злость почти угасла, уступая место интересу. Наконец, Двуликий кивает: — Нет. — Я ведь своеобразный проводник, чтобы перенести твою силу в новое тело, так? Вот почему ты так обращаешься со мной. Он раздражённо рычит: — У тебя есть функция «захлопнуть пасть»? Он защищал меня. Защищал мою семью. Оберегал моих друзей, пока меня не было. А ещё показал, что потопление никчёмных людишек в крови откладывается до лучших времён, сейчас, насколько могу понять, у него другая цель – найти возлюбленную. Не просто же так он возродился. Думаю, если очень постараться, то можно вывести его на этот разговор. Потом. А сейчас лучше не думать о том, что я чокнулась окончательно. Привычно игнорируя его оскорбления и раздражение, подхожу почти вплотную, вскидывая перед грудью согнутую в локте руку с раскрытой ладонью. Молясь высшим силам, чтобы взбешённый Двуликий не стёр меня в порошок, поднимаю глаза, встречая его тяжёлый взгляд. — И чего ты от меня хочешь? — тихо рычит, с лёгким интересом рассматривая мою ладонь. — Дай руку. — Фу, — брезгливо морщит нос и чуть пятится. Вздыхаю. — Сукуна, дай руку. Вероятно, он забыл об этом маленьком магическом ритуале, оттого и протягивает мне руку, кривясь от неприязни, когда прижимаю свою ладонь к его. Горячая, сухая, чуть шершавая – грубая. Следом за физическим контактом с удивлением отмечаю, что кожу начинает покалывать от его энергии. Не так, чтобы неприятно, но немного странно. Собираюсь с духом. Годжо из меня душу вытряхнет, если узнает, что собираюсь сделать. Надеюсь, я права и оно действительно того стоит. Выдыхаю и даю своей проклятой энергии окутать сомкнутые ладони. Не отводя взгляда, произношу ровным голосом: — Даю слово, что помогу тебе обрести тело. Клятва. Обычная магическая клятва, которая будет напоминать о себе до тех пор, пока не исполнишь. Вообще, безобидная штука, но если называешь сроки, то в назначенное время тебя скручивает так, что вдохнуть от боли не можешь. Понял. По глазам вижу, что Сукуна только что понял, что я сделала. И теперь в моей коллекции незабываемых моментов есть «ошарашенное лицо Короля Проклятий». Жаль, нет возможности сфоткать – поставила бы на заставку. Опускаю ладонь, разрывая связь, и, судя по взгляду Двуликого, сейчас огребу. Однако вместо страха на меня накатывает волна смеха, и я зажимаю ладонью рот, не отводя взгляда от взбешённого демонюки. Кажется, кукуха моя нуждается в паре недель терапии: от вида яростного Короля Проклятий я ржу. Ненормальная. Правильно муж говорит – «двинутая Аюдзава». В конечном итоге, Двуликий прикрывает глаза, выдыхает и вновь смотрит на меня. Во взгляде усталость и желание, как минимум, придушить. Затем он чуть ведёт головой в сторону, будто принюхивается. — Там к тебе пацан рвётся. Всё веселье мгновенно слетает. Рваться ко мне может только один «пацан». — Мегуми? — Да, — он смотрит куда-то в сторону. — Настырный. — Не поранился? — начинаю озираться, будто смогу увидеть Фуши. Двуликий разражается гомерическим хохотом, глядя на мою панику. — Девка, ты совсем ёбнутая? Тебя Король Проклятий затащил на свою Территорию, где ты его довела до белого каления и чудом осталась жива, но ни капли не испугалась. А вот возможная травма юнца тебя приводит в ужас? — Не смешно, Сукуна, — огрызаюсь. — Ты с ним ничего не сделал? Двуликий запрокидывает голову, разражаясь новой волной хохота. — Сукуна! Продолжая ржать, он возвращает взгляд ко мне и, выдохнув, отвечает: — Сама смотри. — Погоди! — успеваю перехватить его руку. — Встань за моей спиной. Мегуми станет защищать меня и нападёт. — И что? — Оба поранитесь, — бурчу, отпуская его руку. — А, разнимать вас, у меня сил нет. На лице Двуликого снова появляется выражение, которое не могу разобрать. Вообще, к слову, очень странное ощущение появляется, когда Проклятие ведёт себя, как человек. Моргаю, и перед глазами уже появляется тренировочная площадка. По траектории взгляда находится небольшой ров, осколки, злющий Мегуми… и Слон. Ну да, почему бы и не призвать Слона, действительно. — Смотри-ка, даже отколоть смог, — в голосе Двуликого за моей спиной слышатся почти уважительные нотки. — Он сильный, Сукуна, — непроизвольно тепло улыбаюсь, глядя на стремительно приближающегося подростка. Чувство гордости приятно разливается в груди. Если демонюка и хотел что-то на это ответить, то точно не успел бы – Мегуми, едва оказавшись рядом, подхватывает меня на руки и тут же отпрыгивает назад. Но и на этом фокусы не заканчиваются. Подросток задвигает меня себе за спину и принимает боевую стойку, не сводя с Двуликого сосредоточенно-яростного взгляда. Именно в этот момент я понимаю в полной мере, насколько он вырос. Мегуми на полном серьёзе собирается сражаться с Королём Проклятий, считая, что тот – угроза для меня, его семьи, и готов защищать меня. Становится даже стыдно за то, что никуда не отпускаю его одного и постоянно присматриваю. Ему давно не шесть и, даже, не девять лет. Он сильно вырос и больше не нуждается в моей постоянной опеке. Просовываю руки у него под мышками и кладу поверх его сложенных в печать ладоней свои: — Всё в порядке, Мегуми. Я цела. — Он затащил тебя… — Я сама попросила. Мне нужно было увидеть его. Парень быстро бросает на меня недоверчивый взгляд: — Ты издеваешься? Начинаю тихо смеяться: — Нет, правда. По взгляду вижу, что Фуши снова начинает закипать. Откровенно говоря, я бы тоже разозлилась в подобной ситуации. Вообще, выдержка у него, на самом-то деле, будь здоров – сколько лет терпит Годжо, живёт с моими «тараканами», а помимо этого ещё куча жизненных неурядиц. К слову, тот же Тоджи – успел он парню сболтнуть о родстве, или же нет? Я ведь так и не говорила с ним об этом. — Начинаю понимать, — выдыхает Мегуми, в попытке вернуть самообладание. — Почему вы с Сатору поженились. — И почему же? — Оба двинутые, — фыркает он и снова бросает взгляд на Двуликого, но руки расслабляет, позволяя опустить. — Ты уверена, что он тебя не тронет? — Удивительно, но уверена. Сукуна, к слову, как-то странно нас рассматривает. Вроде бы как что-то заметил и что-то просчитывает. Вдохновения это не приносит, потому отпускаю Мегуми и выхожу чуть вперёд: — Что не так? — Дай ему Щит, — всё ещё щурясь бросает демонюка. Обмениваюсь взглядом с парнем. — Чего? — хором выдаём с Фуши. Как и следовало предположить, вместо ответа Сукуна бьёт. Не скажу, что даже вполсилы, но тоже весьма ощутимо и неприятно – и то, мне достаётся только ударной волной. Сам удар был направлен именно на Фуши. Не знаю, получилось бы это осознанно или нет, но в критический момент, когда думать абсолютно некогда всё происходит само собой. Незадолго до удара я касаюсь спины Мегуми, одновременно материализуя Щит. Моя энергия окутывает парня целиком, перетекая на предплечья, принимая нужную форму. И сдерживает удар. Пока я пребываю от произошедшего в состоянии шока напополам с поднимающимся гневом, Двуликий удовлетворённо скалится сам себе, проводит когтями по поверхности Щита… и уступает место Юджи. Парень, наверное, уже привык к подобным захмычкам «соседа по комнате», потому что просто с интересом осматривает место происшествия. Затем спрашивает у друга о состоянии и прощается, направляясь к общежитию. Почти одновременно с этим, совсем рядом раздаётся голос моего бывшего мужа: — Опять я всё веселье пропустил. Следом приходит понимание, что он точно видел, как Двуликий утянул меня в Территорию, и просто так не отвяжется. Но, можно на некоторое время спрятаться за Мегуми, которому, больше чем уверена, очень любопытно, как у него на руках оказался мой Щит. Будто услышав мои мысли, Фуши спрашивает учителя о произошедшем. Благоразумно не встреваю в беседу, постепенно отходя на безопасное расстояние, готовая стартануть и забаррикадироваться в дежурной комнате. Но оба, кажется, так увлечены разбором произошедшего, что не обращают на меня внимания, потому я очень скоро оказываюсь в безопасности. Захлопнув дверь, выдыхаю с мыслью, что жизнь не так уж и плоха, всё налаживается. Поворачиваюсь к манящей кровати… и нахожу там Годжо. — Да ты издеваешься, — тихо хныкаю, стараясь не зарыдать от безнадёги. — Истина гласит, — поучающе начинает он, тыкая пальцем в потолок. — Что нет ничего более постоянного, чем бывшие мужья. — Более вездесущего, я бы сказала, — ворчу, хватая полотенце и халат. — Я в душ. Только попробуй ввалиться – порублю на винегрет. — У-у-у, — обиженно стонет маг. — Мисаки-злюка. Закатываю глаза и скрываюсь за дверью ванной. Ну, вот что за человек? Нельзя подождать с расспросами, о чём я там болтала с Двуликим? Лучше бы Мегуми помог пробить купол – он так испугался за меня, бедняга. Не думала, что призовёт Слона. Хотя, о чём речь – я даже не думала, что он, понимая, что Сукуна сильнее, бросит ему вызов. Самонадеянно и очень храбро. «И очень глупо», — вздыхаю, чувствуя вину. Я бы сама так поступила – всегда поступаю. Даже если знаю, что противник сильнее в разы, всё равно не оставлю в беде друга и, тем более, семью. Наверняка, Годжо опять подколет, что Фуши весь целиком – моя копия. Но всё же нужно будет объяснить парню, что в такие моменты лучше задвинуть мужское «я сам» подальше и сражаться, как минимум, вдвоём, а то и втроём. Морально настроившись на долгий, лишённый здравого смысла, разговор, выдыхаю и выхожу в комнату. И тут же натыкаюсь на испытующий взгляд голубых глаз. Откровенно говоря, даже не знаю, что шокирует больше: отсутствующая повязка, присутствие мага в моей комнате (надеялась, что не выдержит ожидания и уйдёт) или то, что он прижимает меня собой к двери. Даже не успела заметить, как всё произошло. Просто вдруг ладонь блондина крепко сжимает запястья над моей головой. Годжо опирается о дверь коленом, которое поставил аккурат между моих ног, да ещё и бёдрами прижимает мои. И лицо. Его лицо слишком, просто вопиюще близко к моему. Настолько близко, что чувствую, как покалывает губы от дыхания из его приоткрытых, мягких, чуть влажных губ. Кажется, он только что снова облизал их. Изо всех сил стараюсь перевести взгляд ему в глаза. Мозг кипит, пытаясь переварить происходящее. — Сато… ру? В бездонной глубине столько эмоций, что можно захлебнуться – непонимание, злость, обида… желание?.. ревность?.. Боже мой, да что происходит-то? — Что ты с ним делала? — голос непривычно низкий, урчащий, требовательный. В грудь ударяет ещё непонятое мной желание, патокой растекаясь по коже, разогревая тело. Мозг отшибает начисто. — С кем? — Двуликий, — выдыхает беловолосый маг, рассматривая моё лицо. — Ты сама попросила его впустить тебя. Всё-таки был рядом. Слышал. Какого хрена ему надо было, и почему не почуяла его запах? Я всегда чувствую, если он рядом. Организм сам реагирует, на уровне инстинктов. Так, подождите, он что-то спросил. Нет, сказал. Что сказал? А, Сукуна. — Так ты ведь говорил, — лепечу, сглотнув. — Что он не показывается. Я и хотела посмотреть, что не так. Он наклоняет голову ещё ниже, касаясь кончиком носа моего, и тихо рычит: — Уверена? Хлопаю глазами, рассматривая лицо бывшего мужа, и стараюсь собрать себя в кучу. Получается из рук вон плохо. Единственное, чего сейчас хочу – он. И, вероятно, это всё, на что я сейчас вообще в принципе способна. Он так близко. Невыносимо близко. Почти касается губами моих, отчего рот наполняется слюной, и приходится сглотнуть. Он так целуется… и запах. Сумасшедше-яркий, густой запах мяты щекочет обоняние, дурманя. Веки опускаются, приоткрываются губы. — Годжо, — выдыхаю и смотрю на него из-под ресниц. — Ты сейчас серьезно, что ли? — А что? — он хитро щурится. На этом моменте понимаю, что ему снова стало скучно, и он просто разыгрывает меня. Осознание так крепко бьёт наотмашь, что резво прихожу в себя, и сознание тонет в мгновенно вспыхнувшем гневе. — Да иди ты в задницу, придурок! — упираюсь ладонями ему в грудь и изо всех сил стараюсь оттолкнуть, но тот будто врос в пол. — Да отстань, говорю! Руки убери от меня свои! — Ответь, Миса, — выдыхает он и смотрит так, что подкашиваются ноги. Как у него это получается – до сих пор загадка для меня, но работает, надо признать, безотказно. И не только со мной – любая из бывших до сих пор готова бежать по его первому зову. Про фан-клуб вообще молчу. Вот только, если раньше я также была готова пойти, когда позовёт обратно, то теперь понимаю, что, на самом деле, ему никогда не была нужна. Досадный груз, который только недавно удалось с себя сбросить. Однако, скорее всего, сейчас уже много кто успел заметить, что Сукуна сблизился со мной. И теперь, когда печать сломана, и я могу перейти на сторону Проклятий, Годжо снова должен таскаться со мной. Ну, что за невезение такое. Только избавился, и снова здорово. Слёзы обиды подкатывают к глазам, но получается сдержать их. Силы покидают тело в мгновение ока, будто бы меня снова запечатали. Не уверена, что смогла бы стоять самостоятельно, если бы не держал Годжо. — Хватит, Сатору, — отзываюсь упавшим голосом. Боль снова сдавливает в тисках. Очень хочется забиться в самую глубокую нору, которую только смогу найти. — В этом больше нет никакой необходимости. Кажется, я сбиваю его с толку, потому что блондин, вдруг, непонимающе переспрашивает: — О чём ты? — Я говорю, что нет необходимости присматривать за мной, — титаническими усилиями заставляю голос звучать ровно, но взгляд так и не могу поднять. — У вас есть рычаг давления – Мегуми. Я ни за что не уйду к тем, против кого он сражается. Тебе больше не нужно лгать мне. — Мисаки, объясни, что происходит? — Уходи, Сатору. — Я напугал тебя? — спрашивает он. Щекой чувствую его взволнованный взгляд, и едва сдерживаю слёзы. Год назад, когда подписывала бумаги, думала, что он уже разбил мне сердце. Наивная. Он сделал это сейчас, и продолжает топтать осколки. Выскальзываю из его рук и распахиваю входную дверь настежь, отворачиваясь: — Оставь меня. Маг рассматривает меня ещё около минуты, даже, кажется, собирается что-то сказать, но поджимает губы и уходит прочь. Я тут же закрываю за ним дверь и запираю на замок. Прислонившись к ней спиной, сползаю вниз и беззвучно рыдаю, глотая ртом воздух. Какого чёрта так больно? Я ведь уже давно знаю, что он лжёт, что он лишь мой ошейник, чтобы не сбежала. Почему же реагирую на всю его игру? Неужели я настолько глупая, что снова поведусь на его игру, на весь этот фарс? Так же нельзя, боже, мне же ведь, правда, больно, неужели он не понимает? Или понимает, и делает нарочно, чтобы растоптать?.. Мобильный беззвучно жужжит на прикроватной тумбочке, моргая светом дисплея. Звонок. Это может быть Мегуми. Майю. Папа. Нанамин. Тоге. Да кто угодно. Им может быть нужна моя помощь. Усилием воли соскребаю себя с пола и на дрожащих ногах дохожу до телефона.