Кто я тебе?

Я стою перед дверью такси, крепко стиснув в руках бескрайнее количество пакетов и судорожно прижимая плечом телефон к уху. Сегодня день рождения Мегуми, и я бегала за его подарком. Потом вспомнила, что он просил надеть что-то, в чём было бы удобно двигаться. Например, что-то спортивное, но симпатичное. Потому мне пришлось впопыхах носиться по городу, чтобы найти тряпочки, подходящие под описание. В конечном итоге, я вызвонила Сору и узнала, что она занимается тем же самым – носится по городу в поисках подарка и атрибутов одежды. Вместе мы обошли три торговых центра и в четвёртом, наконец, улыбнулась удача. Правда, на этом мы не остановились – Сора не остановилась, – и мой гардероб расширился на три платья, два костюма с короткой, как по мне, юбкой и потом мы ещё по обуви прошлись. Так вот, о чём это я, собственно? Точно, такси. Только что Сора умчалась на причёску, а я планировала добраться до дома и упаковать подарок. Но в мои планы вмешался звонок бывшего мужа, который страдает недостатком знаний о желаниях воспитанника. — Ты на машине? — перебиваю монолог блондина и киваю таксисту, отпуская. Он меня за эту минуту, наверное, так обласкал… — Да, — отзывается Сатору. — Тебя забрать? — Да, — вздыхаю и объясняю, где нахожусь. Ждать, практически, не приходится – муж паркуется рядом, буквально, через пару минут, и тут же спешит ко мне, забирая пакеты. Убирает их назад и помогает сесть, а затем пристёгивает под моим пристальным и сердитым взглядом – мне не нравится ремень безопасности. Вот такая странная штука. Потому-то Сатору всегда сам меня пристёгивает. — Кто бы мог подумать, что развод со мной пойдёт тебе на пользу, — ухмыляется он, трогаясь с места. Реплика бьёт под дых, но быстро беру себя в руки: — К чему это ты? — Наконец-то стала покупать себе вещи. Раньше было не заставить. Морщу нос: — Просто для тебя и Мегуми намного проще что-то найти, чем для меня. Излишняя избирательность, кажется, передаётся половым путём. Годжо едва заметно поджимает губы, выдыхая носом. Шах и мат. Меньше будешь языком трепать, засранец. Хотя, с другой стороны, это довольно интересно – я не ожидала, что эти слова его действительно заденут. То есть, с момента развода у него, наверняка, необъятное море страстных соитий – бабник он ещё тот, – и тут вдруг реагирует на колкость, касаемо нашего с ним… — Миса, давай сегодня постараемся не ругаться? — вдруг предлагает Годжо. — Мегуми сильно переживает ещё с того утра. Я бы хотел, — он тяжело вздыхает и бросает на меня короткий взволнованный взгляд. — Чтобы сегодня ему было спокойно. — Я только «за», — киваю, наблюдая за блондином. — Вот только, боюсь, у него на нас с тобой коварные подростковые планы. Он заставил купить меня новые шмотки в спортивном стиле. Бывший начинает посмеиваться: — У него на тебя планы, не обобщай. Я тут не при чём. — А вот и при чём, — поворачиваюсь к нему и, оперевшись на подлокотник, «шагаю» указательным и средним пальцами по его плечу. — Он мне негодующие скандалы закатывал, когда ходила на свидания, — легонько тыкаю указательным его в щёку. — Так что ты тоже в деле. И, честно говоря, мне немного жутко. — В смысле – скандалы? Снова откидываюсь в кресле. — Ну, бубнил по поводу и без, отказывался ночевать и вообще выглядел, как негодование во плоти. — Он всегда так выглядит, — смеётся Сатору. — Это с тобой, — весело фыркаю. — Вообще не знаю, как вы двое без меня друг друга не поубивали. — Когда я его забрал, ему было шесть, а тебе – четырнадцать. Думаю, это вы вдвоём меня где-нибудь тихонько закопали, если б познакомил. Его слова вызывают у меня тёплую, но грустную улыбку, и я отворачиваюсь к окну. Вспоминаю лица Тору и Фуши, когда я впервые устроила семейный праздничный ужин. Не знаю, кто из них радовался больше. — Что-то не так? — Всё в порядке, Тору. Прикусываю язык, но уже поздно – от сокращённого имени блондин совсем напрягается. — Слушай, Мисаки, — осторожно начинает Годжо. — Что там было? В Тюрьме. Ты по-другому ко всем относишься. Пробую отшутиться, что в заключении меняются все, но нарываюсь на серьёзный и тяжёлый взгляд мужа. Упс, не вышло. Вздыхаю. — По большей части была в отключке – дышалось очень тяжело, и летаргия сама нападала. Пока спала – снились воспоминания. Ничего серьёзного. Мотор внезапно глохнет, и я осматриваюсь. Надо же, уже приехали. Не заметила. Оборачиваюсь к Сатору. Выглядит он так себе. Даже очки снял. Внимательно изучает меня взглядом, глаза горят нехорошим огоньком. Он не верит. Не верит, что я ни на чём не зациклилась. Чёрт возьми, почему он знает меня так хорошо? Снова вздыхаю. Ничего не меняется. Весь вид благоверного вещает: «Я жду». Улыбаюсь уголком губ, протягиваю руку к лицу блондина и мягко глажу по щеке костяшками пальцев: — Просто воспоминания, Сатору. То дурацкое двойное свидание с Сакурой, Кугой и тобой. Как ты узнал, что я маг. Свадьба ребят. Уговоры папы. Знакомство с Фуши, — вовремя успеваю себя заткнуть, не сказав «наша свадьба», и убираю руку. — Только лишь воспоминания. — Похоже не на просто воспоминания, — Сатору явно не в восторге. — Так, знаешь ли, жизнь мелькает перед… — Но я жива, — обрываю, снова улыбаясь. — Вы вытащили меня, угроза миновала. Всё хорошо. Блондин тяжело и недовольно вздыхает, смотря в сторону. — Может, тебе сегодня отдохнуть? — осторожно предлагает он, а я смеюсь: — Вот уж нет. Мне до одури интересно, зачем Фуши так меня вырядил. Годжо даже не улыбается до самого вечера. Он задумчив, серьёзен и кружит вокруг меня, оберегая от любых контактов: идёт слева и придерживает рукой за плечи, постоянно озирается вокруг, переспрашивает всё ли хорошо и не хочется ли мне отдохнуть. Блондин очень взволнован и даже не старается это скрыть. А ещё он не лжёт. Почему так думаю? Потому что пропала его обычная лёгкая неуклюжесть, он собран и сконцентрирован. Мы покупаем подарок для Мегуми от Сатору, блондин покупает спортивный костюм, похожий на мой – только с целостным полотном спортивок, у меня-то овальный вырез спереди от бедра до нижней части голени, перетянутый в нескольких местах ремешками. А затем мы идём перекусить в кафе. Там меня застаёт звонок сестрёнки, которая слёзно просит меня извиниться перед Фуши за то, что не сможет приехать. Естественно, я, не без ехидства, отказываю ей, но обещаю заставить его потом перезвонить ей. Сатору всё это время сидит молча и наблюдает за мной, попивая кофе. Отгадаете какой? Гляссе. Зимой. В холодрыгу. Удивительный человек. — Слушай, а вот тебе вопрос, — как можно бодрее обращаюсь к нему. — Что, из всего, что я готовила, ты любил больше всего? Идея срабатывает – улыбка касается губ Сатору. Затем он отставляет чашку, закусывает нижнюю губу, чуть втягивая её в рот, и задумчиво смотрит вверх. — Столько всего, — задумчиво выдыхает и возвращает взгляд ко мне. — Жареный морской окунь. Ошарашенно смотрю, пока он с деловым видом отпивает глоток кофе, и жду, когда он засмеётся и скажет, что же нравилось на самом деле. Но блондин ставит чашку на стол и с улыбкой смотрит мне в глаза: — Что? — Серьёзно, Годжо. Он коротко смеётся и облизывает губы: — Серьёзно. Жареный морской окунь. Ты не добавляешь в него ничего, кроме соли и чёрного перца. И я очень его люблю. Беспомощно хлопаю ресницами: — Ты всё ещё умеешь меня удивить. Тихо смеётся и поднимается, помогая подняться мне. Всю дорогу до моего дома я продолжаю допытываться о любимом блюде, но он сотню и ещё один раз твердит мне про несчастного окуня. И это никак не желает приживаться в моей голове. Нет, вообще – без проблем, если бы это был не Сатору. Именно из-за него я сильно увлеклась готовкой, в своё время, а в особенности – выпечкой и сладостями. Мало того, что это требуется для его способностей, так ещё и сам по себе он жу-у-уткий сладкоежка. И ненавидит стоматологов. Вспомнить – можно со смеху умереть, как я его водила за руку к зубному. Учитывая его пристрастие к сладкому, приходилось делать это гораздо чаще, чем обычному человеку требуется. Тем временем, мы добираемся до моей квартиры, и Сатору помогает мне занести вещи. Чтобы не тратить время зря, я предлагаю ему собраться у меня и поехать вместе. Хоть Фуши и был сильно против, но Сатору забронировал ресторан. Мегуми оставалось только смириться после моих уговоров, что всё не так плохо, и он всё равно сможет пригласить, кого хочет, и отдохнуть, как нравится. В общем, я довольно быстро привожу себя в порядок, завязываю высокий хвост вместо намудрёной причёски, облачаюсь в новоприобретённый костюм с весьма откровенными штанами, кроп-топом и лёгкой ветровкой, а потом наношу макияж. Ничего особого, тушь и блеск для губ. Однако, посмотрев на себя в зеркало, добавляю ещё стрелки. Будучи довольной внешним видом, отправляюсь запаковывать подарки для Мегуми. Годжо собирается, как ни странно, очень быстро и присоединяется к упаковке подарков. В какой-то момент у него звонит телефон, и я слышу недовольный вопрос Мегуми о том, где же мотает опекуна. Сдерживая смех, выкрикиваю, что Сатору со мной и обещаю, что приедем вовремя. Голос парнишки значительно теплеет, и они прощаются. — Чем ты его успел вывести? — смеясь, спрашиваю я и убираю обрезки обёрточной бумаги. — Просто нервничает, — отзывается блондин. — Он ведь не любит шум. День рождения-то из-за тебя празднует. — Опять ты за своё, — качаю головой. — Мисаки, ты, правда, влияешь на него больше, чем думаешь, — улыбается Сатору и, сняв повязку, надевает очки. Едва заметно морщу нос. — Что? — переспрашивает Сатору. — Круглые мне больше нравились. Мы выходим из квартиры под тихий смех Годжо. Приезжаем вовремя и сразу же зажимаем Фуши между нами. Я ерошу ему волосы, Сатору щекочет, и, в конце концов, парень сдаётся, начиная громко смеяться. Когда отстраняемся, он сияет, как само солнце, и даже забывает о подарках. Приходится напомнить, и после вскрытия коробок Мегуми вообще почти танцует. Представили? Танцующий Мегуми Фушигуро – это что-то за гранью фантастики. На деле, конечно, это было всего лишь переминание с ноги на ногу и огромные радостные синие глазищи, но я стала едва ли не счастливее самого именинника. Правда, радость немного потускнела, когда я узнала, для чего же мне нужен был спортивный и красивый костюм. Дело в том, что бывший муж любит гулять с размахом, соответственно, нанял дополнительно ведущего и прочую подобную приблуду – спасибо, хоть без аниматоров обошёлся. Соответственно, в наличии конкурсы. Скажу четно – эту гадость я терпеть не могу, как и быть в центре всеобщего внимания. Так вот, каким-то чудом, Мегуми прознал, что за приз в каком конкурсе. И так вышло, что именно в танцевальном была та самая игра, которую он страсть, как хочет получить. На мой логичный вопрос, почему он не мог её просто попросить у меня или Годжо, ответил, что она очень дорогая и ему было бы стыдно. Пришлось, как понимаете, танцевать, но внутри я рыдала от безысходности. Жару добавил бывший муж, вставший со мной в пару. Даже описывать не стану, что это было. Скажу лишь, что Нанами достал телефон и начал снимать видео. Какое-то время в подростковом возрасте я увлекалась уличными танцами, а потом ещё и пару фильмов на этой волне посмотрела. В общем, изучила всё, что можно изучить самостоятельно, и уборка в квартире с тех времён стала напоминать ни что иное, как танцевальный баттл с самой собой. Вот только Сатору о моём увлечении прознал и на одной из посиделок с друзьями заставил продемонстрировать умения. Я жутко нервничала, и он встал со мной в пару, чтобы подбодрить. Тогда я и узнала, что он обалденно двигается, да ещё и схватывает всё на лету. Короче говоря, вожделенная игра досталась нашему воспитаннику, который на радостях обнял обоих опекунов. После такого мне, естественно, жизненно необходима выпивка. Благо, работает бар, куда я периодически весь вечер и отлучаюсь, полностью расслабившись и лишь иногда приглядывая за студентами. К слову, Годжо был прав, и Сора оказалась весьма настойчива. Настолько настойчива, что Мегуми даже сам вызывается проводить её до дома после всего банкета. Уж не знаю, чем она его успела зацепить, но Фуши смотрит на неё волком и пыхтит, как паровоз. Значит, точно понравилась. Моё женское сердце никак не нарадуется выбору пассии моего подопечного. Однако на смену радости приходит ужас, когда я вижу Годжо. Он в хлам. Не скажу, что дикция уж очень сильно пострадала, но понимание блондина значительно затрудняется. Все почти два метра неотразимости и великолепия качает, как деревья на ветру. Вот за кем нужно было следить, а не за подростками. Тяжело вздыхаю, понимая, что буксировать это счастье мне – Нанамин хоть иногда должен отдыхать от любимого друга. — Езжай домой, Нанами, — кладу руку ему на плечо и улыбаюсь уголками губ. — С Годжо я сама разберусь. — Мисаки, он, — Кенто окидывает блондина скептическим взглядом и чуть морщится, так и не подобрав слов. Меня разбирает смех: — Всё в порядке, правда. Это же Годжо. Отвезу его домой и поеду сама. Легче оказалось сказать, чем сделать. Во-первых, Сатору всю дорогу выспрашивает у таксиста, откуда тот меня знает. Хорошо, что водитель попался понимающий и без устали, до самого дома объясняет негодующему блондину, что впервые в жизни меня видит. — У Вас очень заботливый друг, — с улыбкой говорит водитель, когда расплачиваюсь с ним. — Да, очень, — вздыхаю, добавляя пару купюр сверху указанной суммы. — Только это бывший муж. — Тогда, — улыбка водителя становится шире. — Он явно Вас ещё любит. — А вот это вряд ли, — тихо посмеиваясь, качаю головой и благодарю его. — Ему просто нравится действовать мне на нервы. Когда захожу в дом, меня настигает вторая стадия кошмара этого вечера – капризный Годжо. Он совершенно не хочет раздеваться, приводить себя в порядок и выпить пару таблеток, которые облегчат его пробуждение утром. Приходится ходить за ним по всему дому, уговаривая и постепенно снимая с Его Преосвященства верхнюю одежду. В конце концов, справляюсь с этой миссией, даже впихиваю в него несчастные таблетки и отправляю в душ. Но сама оказываюсь настолько вымотанной – не забудьте, я тоже пила, и немало, – что готова рухнуть на месте. Пишу Мегуми, что сильно устала и попросту не доеду до квартиры, поэтому переночую у Сатору. Подумав, добавляю сообщение с извинениями. Ответа от него не приходит, из чего делаю вывод, что подросток уже дрыхнет без задних ног. Как же я ему завидую, боже. По пути в свою комнату набираю Нанами и сообщаю, что операция прошла успешно. Он даже смеётся со мной, и мы прощаемся, пожелав друг другу спокойной ночи. В моей комнате совершенно ничего не изменилось. То есть, порядок наводили – пыль отсутствует, на полу грязи тоже нет, но вот дверь ванной так до сих пор и открыта, а на крючке всё так же висит ночная рубашка – красная, шёлковая, до середины бедра, и фасон напоминает мужской. Только рукава три четверти, хотя я всегда их закатываю чуть выше. Она мне очень нравится, но это был подарок Сатору, потому после развода любимая тряпочка осталась здесь. Закрыв дверь в комнату, оставляю сумку и мобильный на прикроватном столике, раздеваюсь, вешая одежду на стул, и отправляюсь в ванную. Водные процедуры приводят меня в чувства, голова немного проясняется. После душа я надеваю свою любимую рубашку и на мгновение замираю перед зеркалом. Точно, макияж. Нужно смыть. Когда уже вытираю лицо полотенцем, прислонившись задом к столику у раковины, происходит третье потрясение вечера. Я слышу шипение лимонада и, не понимая, откуда ему взяться в ванной, начинаю крутить головой в поисках источника звука. И глаза расширяются от ужаса, когда нахожу. Дверь. Она медленно развеивается прямо на моих глазах, как раз с этим самым шипением газировки. Затем сквозь эту дымку в ванную комнату проходит Сатору. На нём одни лишь пижамные штаны, он босиком и совершенно точно без футболки. Ещё могу сказать, что он только что вышел из душа, потому что не то что волосы, а даже тело всё ещё в каплях воды. Комната медленно наполняется густым мятным запахом, к которому примешивается лёгкий аромат шоколада – это гель, который Сатору просто обожает. Вообще, он кофейный, но пахнет, почему-то, шоколадом. Мужчина осматривает меня. Взгляд, как и выражение лица, острый, хищный, совершенно непривычный для меня. Пожалуй, даже, могу сказать, что впервые вижу Сатору таким. Он вдрызг пьян, яростно зол и едва держит себя в руках, если судить по дымке, что всё ещё находится на месте двери. Не говоря ни слова, Сатору перемещается – даже не подходит, а именно делает скачок в пространстве, — ко мне вплотную, от чего полотенце выпадает из моих рук. В мгновение всё пространство комнаты вдруг занимают его глаза цвета океанской лагуны в лучах солнца. Он смотрит тяжело, изучающе, даже, кажется, обвиняет взглядом. Словно я обидела, причинила ему боль. Всё так же молча, блондин скользит кончиками пальцев от моей талии к бёдрам, затем подхватывает их ладонями, и усаживает меня на столик, становясь между ног. Но я всё ещё не могу отвести взгляда от его глаз. Сглотнув, тихо зову его: — Сатору?.. Блондин продолжает молчать, всматриваясь в мои глаза. Его ладони медленно, почти не касаясь, гладят мои бёдра, а лицо, кажется, становится всё ближе и ближе к моему. Меня всю окутывает его сладко-мятный запах, и я приоткрываю губы, задыхаясь им. — Сатору, что ты делаешь? — шепчу, опуская ладонь на его грудь. Подушечки пальцев тут же начинает покалывать от соприкосновения с его кожей. Он очень горячий. — Смотрю на тебя. Низкий, чуть хриплый голос, больше похожий на рокот, пускает стадо мурашек вдоль позвоночника. Сердце на секунду замирает, а затем начинает биться так быстро и так сильно, что, кажется, даже беловолосый слышит его. И он слышит. Склоняет голову и прижимается ухом к моей груди. Резко выдыхаю: — Тору… — Боишься меня? Снова рокот. Машинально бросаю взгляд на всё ещё «шипящую», как газировка, дверь. Быстро облизываю губы, снова сглатываю, кончиками пальцев касаюсь его подбородка и тяну наверх. Он поддаётся и выжидающе смотрит мне в глаза. — Ты… немного пугаешь, — шепчу и закусываю нижнюю губу, бросая взгляд в сторону двери. Блондин прослеживает мой взгляд, и снова смотрит на меня. — Что мне сделать? — спрашивает, чуть наклоняя голову на бок. — Можешь… можешь вернуть её? — Могу, — отзывается, наклоняясь, и трётся кончиком носа о мой, довольно прикрывая глаза. — И могу развеять совсем. Что мне сделать, Миса? Скольжу ладонями по его бокам, останавливая на талии, немного запрокидываю голову, подаваясь ему навстречу, и тоже прикрываю глаза: — Верни, — выдыхаю в ответ. Сатору ведёт ладони вверх по моему телу и, переместив их на спину, подвигает меня к себе, прижимая к своему торсу. Склоняется к шее и ведёт губами по бешено бьющейся вене, мурча: — Теперь мы одни в замкнутом пространстве. Что будем делать? — Насколько понимаю, — резко выдыхаю, когда он мягко целует кожу. — Ты планировал, — зажмуриваюсь от прикосновения языка. Он ведёт им вдоль вены, а затем прикусывает мочку уха, заставляя протяжно позвать по имени: — Сатору… Блондин накрывает мои губы своими и требовательно, нетерпеливо целует. Руки гладят моё тело, и в какой-то момент я понимаю, что рубашка расстёгнута и держится на талии на честном слове и оставшейся пуговице, полностью оголяя грудь. Едва успев осознать это, чувствую, как Сатору накрывает ладонью одну, мягко сжимая, и припадает губами к соску второй, вызывая протяжный, громкий стон. После этого с мыслительной деятельностью становится совсем плохо, и я лишь успеваю запечатлять в памяти отдельные картинки сумасшедшей страсти и грубого секса. Мы оба изголодались друг по другу настолько, что совершенно не контролируем свои действия и силу. Я даже не понимаю, что кричу слишком громко, пока блондин не затыкает меня поцелуем. По щекам текут слёзы от ощущений и невозможности получить ещё больше прямо сейчас. Кожа горит, я вся дрожу под его руками, под ним, даже от осознания, что он во мне. Меня колотит, я задыхаюсь, жмусь к нему, впиваюсь ногтями в кожу, прижимая его к себе ещё теснее, кусаю губы, шею, тут же зализывая укусы. От его дыхания, стонов и рычания остатки разума вышибает из головы вплоть до самого пробуждения утром. Просыпаюсь я медленно и весьма неохотно, да и то от боли – бёдра сводит жуткой судорогой. Хорошо, что почти сразу проходит, но остатки сна слетают напрочь. Вздохнув, пробую подняться и осознаю, что ничерта не выходит. Во-первых, болит всё тело, как будто я вагоны с углём разгружала всю ночь. Думаю, с алкоголем пора завязывать, раз такое дрянное самочувствие на утро. Ну, а во-вторых, на мне дополнительная тяжесть, которая затрудняет движения. Судорожно вспоминая, не успела ли вчера вечером купить какую-нибудь живность (а с меня станется, если перебрала с горячительными), пытаюсь осмотреться. И едва не ору в голос. Широко распахнутыми глазами наблюдаю картину маслом – мирно и сладко спящий бывший муж, закинувший мне на спину руку, абсолютно нагой, с кусочком одеяла, прикрывающим пятую точку. Осознание накрывает, как цунами – я переспала с бывшим мужем. Не давая себе впасть в панику, осторожно выбираюсь из переплетения ног и из-под руки, и, накинув злосчастную ночную рубашку, тихо, но пулей вылетаю в коридор. Твою ж мать. «Твоюматьтвоюматьтвоюмать», – мысль, что носится по кругу, пока принимаю душ в своей комнате и надеваю вчерашнюю одежду. «Дурадурадура», – набатом стучит в голове, пока запускаю кофемашину. — Доброе утро, — ударяет по ушам голос блондина. Сказано вполне тихо и миролюбиво, но я едва не подпрыгиваю. — Доброе, — отзываюсь так же тихо, не оборачиваясь и от всей души желая провалиться на месте, лишь бы не видеть, какое самодовольное выражение сейчас на лице бывшего мужа. — Кофе будешь? Густой запах мяты заглушает аромат кофе, когда Сатору подходит со спины и обнимает за плечи. Я машинально оборачиваюсь. Вопреки ожиданиям, блондин изучающе рассматривает моё лицо, стараясь уловить малейшие изменения в эмоциях. Волнуется, что я злюсь? Затем он медленно и осторожно склоняется ко мне и замирает возле губ, так и не касаясь, бросает взгляд в глаза. Чуть запрокинув голову, подаюсь вперёд, сокращая расстояние между губами, и робко целую его. Он отвечает, скользя языком в рот, тут же касаясь моего. Не знаю, почему, но резко отстраняюсь, прерывая поцелуй, окидываю взглядом его лицо. И мягко прижимаюсь губами к его губам на пару секунд. — Мне точно так же странно, как и тебе, — чуть хрипло отзывается он и, прикрывая глаза, зарывается носом мне в волосы. — Но мне нравится. Шумно выдыхаю, заставляя себя расслабиться, и прижимаюсь спиной к его груди: — Говорить об этом я ещё не могу. — Значит, поговорим, когда будешь готова, — спокойно отзывается Сатору и, поцеловав за ухом, снова смотрит мне в глаза. — Всё хорошо? Осторожно киваю: — Да, только болит всё с непривычки, — смущённо закусываю губу и чувствую, как теплеют щёки. — Скорее всего, это я переборщил – совершенно потерял голову. Прости. Взгляд падает на его шею, плечи, ключицы, находя иногда даже кровавые укусы и багровые засосы. Вздох вырывается сам собой: — Не ты один. Я дальше даже смотреть боюсь.