Реквием.

- Знаешь, есть нечто более страшное, чем то, что мы боимся потерять того, кого любим. - Что? - Это когда те, кого мы любим, абсолютно не боятся потерять нас.

Кё распахнул дверь, злобным взглядом встречая незваного гостя. Перед ним стоял достаточно высокий парень с копной чёрных, непослушных волос, одетый в потёртые джинсы, водолазку и накинутую поверх меховую жилетку. Выглядел парень растерянно и удивлённо. Тоору ждал от гостя хоть каких-то слов или действий, но тот не спешил радовать вокалиста, всё так же молча стоя на пороге, сжимая в руке ручки спортивной и явно набитой вещами сумки. - Ну? Кто ты и что тебе нужно? – не выдержал Ниимура. Они с Кисаки смотрели весьма неинтересный фильм, но Кё так уютно устроился под боком басиста, что ему было всё равно, что смотрит Матсуура. Парень вздрогнул. - Простите, а Тадаши дома? Могу я с ним поговорить? Кё ещё раз окинул взглядом парня, а потом крикнул вглубь квартиры. - Кисаки! Это к тебе! В коридоре показался басист, завязывающий пояс халата на животе и потирая длинными рукавами сонные глаза. - Кого принесло? – тихо поинтересовался он, хотя в душе завывали метели. Их отношения с Кё, наконец-то, стали напоминать отношения нормальной влюблённой пары. Но из-за групп им редко удавалось вот так тихо и спокойно проводить вечера, поэтому некто, вторгнувшийся в это пространство идиллии был уже заочно причислен к рангу заклятых врагов… пока не… - Привет, Тадаши! Вид сияющего и улыбающегося Рику, стоящего на пороге его квартиры, заставил Кисаки замереть на месте и посмотреть на него почти сумасшедшими глазами. «Да как у него вообще смелости хватило заявиться сюда?! Я же сказал ему, что между нами всё давно кончено! Он совсем офонарел?!» - Рику? Что-то случилось? – Кисаки постарался успокоиться и взять себя в руки, но под конец фразы голос всё равно сорвался и басист закашлялся. - Да ничего страшного. Просто я купил квартиру, а там нужен капитальный ремонт. Я поживу у тебя пару недель, ты ведь не против? – ослепительно улыбнулся брюнет. Матсуура был категорически против, о чём собирался сообщить бывшему любовнику, расписав подробно почему конкретно и в общем он против. Но тут в диалог неожиданно вмешался Кё. Кисаки мог ожидать от вздорного кошака чего угодно: оров, криков, скандалов. Применения грубой силы на нём и Рику, - но никак не того, что сделал Ниимура. Вокалист Диров разулыбался, засиял, как новогодняя елка и стал буквально затаскивать чуть опешившего от такого приёма Рику в дом. - Конечно, конечно, проходи, располагайся, - щебетал Тоору, не обращая внимания на офигевшего Кисаки. – Ремонт – это полный кошмар! Прекрасно тебя понимаю, никак невозможно жить в таких условиях! Рику, нашедший понимание, расслабился и заулыбался ещё искреннее и радужнее. - Так хорошо, что Вы понимаете. Мне больше-то особо не к кому пойти. Из всех моих друзей только Тадаши имеет возможность приютить меня, - доверчиво поделился брюнет, проходя вслед за Кё на кухню. Ниимура, выполняя обязанности хозяйки, заваривал чай и накрывал на стол. - Голодный? – деловито поинтересовался он. - Нет, спасибо. Мне только чай, пожалуйста, - мило улыбнулся Рику, стараясь произвести хорошее впечатление на сожителя Кисаки. - Тадаши! – позвал Тоору. Обалдевший Матсуура тут же оказался на кухне. – Приготовь, пожалуйста, комнату нашему гостю. Басист вздохнул. Отдавать Рику целую комнату, которая в общем-то даже не использовалась, не хотелось, но с другой стороны, не в гостиной же ему стелить. А ещё его очень напрягало странное поведение Кё. Зная этого человека не первый год, Кисаки вполне мог предположить, что вспыльчивый вокалист что-то задумал. «Как не вовремя! И почему Рику взбрело в голову пойти именно ко мне? Что он там про друзей говорил – не к кому больше?! А я вот теперь мучайся, да? А сейчас ещё Кё поймёт, что мы с Рику были любовниками и просто уйдёт от меня… Помочь, что ли с ремонтом? Глядишь, Рику быстрее съедет…» Как бы там ни было и как бы против Матссура ни был, а бросить человека в беде он не мог. Не так он был воспитан, чтобы выгнать молодого парня ночью на улицу, а потому послушно отправился выполнять просьбу Кё. Тоору поставил перед гостям большую чашку чая и мисочку с печеньем, а сам устроился напротив. - Спасибо большое, - всё больше проникаясь уважением к этому человеку, улыбнулся Рику. – Кстати, Вы можете звать меня Кенджи. - Очень приятно, Кенджи, - как-то странно то ли улыбнулся, то ли оскалился вокалист, наблюдая за гостем, который с интересом разглядывал столешницу, не выдержав его взгляда. – Ты можешь звать меня Кё. Рику вздрогнул и резко поднял взгляд на человека перед ним. На действительно страшного человека. Кисаки говорил о нём… Чёрт, да Кисаки всегда говорил только о нём! И больше всего Рику запомнил одну фразу, которую произнёс Тадаши будучи абсолютно пьян, а оттого невероятно искренен. «Он чудовище. Но для меня он бог.» - эти слова набатом звучали в голове молодого вокалиста, а Тоору сидел напротив него, наслаждаясь его растерянностью и замешательством, и улыбался добрым оскалом чеширского кота. - И мне очень приятно, Кё-сан, - выдавил из себя Кенджи, стараясь улыбаться как можно более беззаботно. Ухмылка Ниимура показала, насколько тщётными были его усилия. - А теперь послушай меня, мальчик: будешь вести себя тихо и незаметно – проблем не будет, будешь мешаться – и я тебя уничтожу, - абсолютно спокойно и даже как-то безразлично постановил Тоору. Рику бы промолчать, склонить голову и признать своё поражение, но сердце жгла едкая обида на то, что именно этот страшный человек забрал у него Кисаки. И то, что сейчас Кисаки находится под его гнётом, никак не успокаивало парня. - Поспорим, Кё? – тихо, но отчётливо злобно поинтересовался Кенджи. Ниимура усмехнулся. *** Он не заметил, как начало рушиться счастье, которое окружало его последние несколько месяцев. Он старался не обращать внимания на осколки, которые то и дело хрустели под ногами. Кисаки отводил глаза, закрывал уши и до ужаса боялся признать даже самому себе, что вот это и есть конец. Он проклинал тот день, когда Рику появился на пороге его квартиры и попросил приютить. Он проклинал своё воспитание и просто физическую невозможность выкинуть наглого котёнка из дома. Втроём им было тесно. Нет, места хватало всем, и можно было за целый день ни разу не пересечься ни с кем из других обитателей дома. Но эмоциональная теснота давила так, что из дому просто хотелось сбежать, что Тадаши и делал с завидной регулярностью, каждый раз ощущая на себе два прожигающих взгляда, провожающих его из окон квартиры. Потом Рику рассказал ему, что стоило самому Кисаки скрыться в неизвестном направлении, как дверь тут же хлопала второй раз и Кенджи оставался в квартире совсем один. Однако когда Тадаши возвращался домой, и Рику, и Кё были там, закрывшиеся в разных комнатах и обиженно сопевшие в темноту. Иногда басисту приходилось покупать новые сервизы, потому что два вокалиста никак не могли ужиться под одной крышей. Матсуура догадывался о причинах, но никак не хотел признавать это даже для самого себя. А потом вдруг, совершенно неожиданно для Кисаки наступил такой момент, что Матсуура просто не знал, радоваться ему или хвататься за голову, ожидая новой бури. Для него стало привычкой просыпаться в полной тишине, но сегодня с кухни доносились тихие разговоры и лёгкий смех. Заинтригованный Тадаши осторожно прокрался к кухне. Кё и Рику спокойно разговаривали, вспоминая какие-то смешные истории из своего прошлого, и вообще вели себя так, словно не было этих двух недель гражданской войны. - Что должно было случиться, чтобы вы, наконец, перестали пытаться убить друг друга и стали нормально общаться? – ошарашено поинтересовался Кисаки, проходя в кухню и наливая себе кофе. Вокалисты молчали, провожая его задумчивыми взглядами, а потом переглянулись и одновременно воскликнули: - Пойдём в парк! - Пойдём в кино! И выжидательно уставились на него, чуть презрительно переглянувшись. Тадаши опустил, так и не донесённую до рта кружку. Эти двое… Кисаки только сейчас заметил, насколько они стали похожи. Оба теперь блондины, одинаково накрашены и почти одинаково одеты, с учётом личных предпочтений. Даже пирсинг в одном и том же месте на губе. Матсууре стало плохо. - Таааак, и что вы оба задумали? – грозно спросил он, но на самом деле в его голосе были настороженность и испуг. - Ничего, - пожал плечами Кё. - Просто мы решили, что нужно больше времени проводить вместе, - добавил Рику. Кисаки немного расслабился, но бдительности не потерял. Что-то было не так. - Я схожу в бар, там Камиджо. Кто со мной? – поинтересовался Матсуура, собираясь. - Я пойду, - тут же откликнулся Кенджи. Кё смотрел на него с непонятным выражением. - Я останусь, - произнёс он и вернулся к переключению каналов. - Как знаешь, - пожал плечами Кисаки. Как только за ними захлопнулась дверь, Тоору подошёл к окну. Вот они выходят из подъезда, Рику радостно что-то впаривает Кисаки, а тот смеётся в ответ. Ниимура не мог не отметить, насколько упорным был парень в достижении своих целей. Ему самому этого упорства не хватало. Об ноги, мяукая, потёрся притащенный с неделю назад из кафешки Кё. Кисаки был доволен и с удовольствием проводил вечера за почёсыванием и поглаживанием давешнего бандита за ушком. Кот мурлыкал и выражал крайнюю степень привязанности, позволяя Тадаши чесать себе пузо и иногда дёргать за хвост. - Как думаешь, Кё, может нам стоит уступить? – тихо спросил Тоору. Кот, глядя на него своими янтарными глазами мяргнул. - Да, ты совершенно прав! Впервые в жизни Кисаки понимал, что выпил слишком много. Обычно это состояние как-то сразу переходило в пофигизм, но сегодня было совершенно иным. Юджи, посмеявшись над ним, отправил пьяного басиста домой, взваливая его на плечи и спину Рику. Кенджи был не против, а скорее наоборот радовался возможности показать Кё, что вот его-то в такой момент не было рядом с Кисаки, хотя тот так в нём нуждался. Втащить Матсууру в квартиру оказалось не так уж просто, но Кисаки уже немного пришёл в себя, потому всё-таки смог протиснуться в дверь и даже устоял на ногах, стягивая обувь. Привалившись к стене и чуть запрокинув голову, он тяжело дышал, борясь с головокружением и слабость. Боролся до тех пор, пока горячие губы не коснулись шеи, оставляя полоску влажных поцелуев. Тадаши застонал и открыл глаза. Перед ним, сверкая затуманенным возбуждённым взглядом, стоял Рику. Вокалист потянулся снова поцеловать басиста, но тот уперся руками ему в грудь, не давая приблизиться. - Кё… дома… - пытался образумить вокалиста Тадаши. - Нет его. И записка, что только утром вернётся. Расслабься. И Кисаки расслабился. Возможно он действительно слишком много выпил, если позволял сейчас Кенджи целовать и раздевать его. Наверно он просто сошёл с ума, если добровольно с не меньшей страстью отвечал на ласки вокалиста. Действительно свихнулся, если сейчас на их с Кё кровати, медленно входил в подготовленное тело Рику, слушая его тихие стоны, и ласково водя руками по его спине и плечам. Больше не возникало мыслей о том, как он потом будет объясняться с Тоору. Затуманенный алкоголем и наслаждением разум отмечал только невероятную нежность и отдачу, которые так редко проскальзывали в отношениях с Ниимурой. Кисаки кончил в тонкое тело, глухо зарычав, и тут же перевернул вокалиста на спину, проводя языком по всё ещё стоящему члену Кенджи, тот выгнулся на кровати и вцепился тонкими пальцами в волосы Кисаки. Басист обхватил губами эрегированный орган и просто позволил Рику трахать его рот, иногда касаясь языком сочащейся головки. Парень быстро дошёл до оргазма, заставив Тадаши проглотить всё. Басист не сопротивлялся, как леденец, облизывая член вокалиста, собирая последние капельки и довольно жмурясь. Кё пришёл утром. Как и обещал. Кисаки не услышал, как он вошёл в квартиру, лишь почувствовал на себе пристальный взгляд. Открыв глаза, Тадаши встретился взглядом с чёрным, разочарованным взглядом Тоору. Матсуура дёрнулся было встать, но тут же осознал, что на его груди спит Рику. События вчерашней ночи нахлынули как-то внезапно. Кисаки закрыл глаза. Он предпочёл бы не помнить этого вовсе. - Можешь не дёргаться, - безразлично произнёс Кё. – Я только заберу вещи. С этими словами вокалист прошёл в комнату и схватился за ручку чемодана, стоявшего у шкафа. Своего чемодана. На плече уже весела небольшая спортивная сумка. - Кё, пожалуйста, я… - Я всё понимаю, Тадаши. Перед ним трудно устоять, но в любом случае, он победил, даже если я уже сдался, - тихо сказал Ниимура, глядя в растерянные глаза Кисаки. - Давай заключим пари? - Какое? - Если мне удастся затащить Кисаки в постель, ты уйдёшь. - Согласен, но у тебя всё равно ничего не выйдет. - Я не проиграю. – Рику склонился с Ниимуре с стал шептать тому на ухо. – И я буду тихо стонать от наслаждения, пока он будет брать меня на _вашей_ кровати… - О чём, ты говоришь, Тоору? - Это уже не имеет значения. Ниимура направился к выходу. Кисаки всё-таки выбрался из-под спящего Кенджи и, накинув халат, кинулся за вокалистом. - Кё! Постой, подожди! Что ты делаешь? - Ухожу. - Зачем?... В смысле… как? Зачем? Почему?! Я не хотел! Я просто слишком много выпил вчера… я… я… Останься, пожалуйста! - А есть смысл? - Я тебя люблю… - … Увидимся. Закрой за мной дверь. И Кё ушёл. Просто вышел и захлопнул дверь с той стороны. Тадаши привалился к стене, пытаясь понять, что произошло, и было ли всё это реальностью. Не могло такого случиться, чтобы он добровольно изменил Кё. Но он сделал это. Он предал того, кого любил, и потерял его. Басист сполз по стене на пол, закрывая глаза и стараясь сдержать горькие слёзы. Как это получилось? Под рукой ощущалась шершавость бумаги. Записка, оставленная вчера Кё. Рику показывал её, говоря, что Тоору придёт только утром. Матсуура вчитался в ровные строчки. И с каждым прочитанным словом комок всё ближе подступал к горлу. «Нам не вырваться из этого кошмара, если хоть один из нас не признает всю неправильность происходящего и не сделает первый шаг. Пусть это буду я, потому что ты никогда не сможешь сам причинить человеку боль. Наверно, это было именно тем, что привлекло меня в тебе. Всё это время, что мы провели вместе, я наблюдал за тобой. Когда-то ты назвал меня богом, но не заметил, что постепенно сам становишься таким. А двум Богам не ужиться на Олимпе. Кто-то должен был уйти. Прости, я забрал Кё. Если захочешь, я верну его тебе. Я зайду утром и заберу вещи. Тоору. P.S. Не меняйся. Человек, не стремящийся причинить боль другим, - большая редкость. Этот человек – бог.» Рику проснулся, потому что было холодно, а нос забивал тяжёлый запах табачного дыма. Вокалист улыбнулся, вспоминая вчерашний вечер и радуясь тому, что, наконец-то, избавился от соперника. Кенджи оглядел комнату в поисках басиста. Кисаки сидел па полу, прислонившись спиной к кровати и курил сигареты одну за одной. В пепельнице было уже не меньше десятка окурков. Рику чуть нахмурился, но улыбаться не перестал. - Доброе утро, - поприветствовал он Тадаши. Тот даже не обернулся. - Проснулся? – тихо поинтересовался он, делая очередную затяжку. Улыбка сошла с лица Кенджи. Не такого приветствия он ожидал. Не такого тона, холодного, безразличного, больного. - Проснулся, - также тихо ответил он. - Тогда собирай свои манатки и проваливай, - резко сказал Кисаки, туша окурок в пепельнице, и потянулся за следующей сигаретой. - Но… Кисаки, я… - начал было Рику. - Я не ясно выразился? Проваливай! Ты здесь больше не нужен. Своего ты добился, так что нет смысла задерживаться здесь дольше. Кисаки был холоден и зол. Это не проскальзывало в голосе, но полем окружало басиста. Напряжение и холодная ярость. Одно неверное движение и разорвёт на куски. Кенджи, сдерживая слёзы, встал с кровати, быстро оделся и пошёл в выделенную ему комнату, которую за эти недели уже привык считать своей. На сборы ушло около получаса. Кисаки уже ждал в коридоре, чтобы выпроводить наглого гостя. - Тадаши, я… - Пошёл вон! – рявкнул Матсуура и поднял взгляд на Рику. Абсолютно безумный, злой и холодный взгляд когда-то таких добрых, тёплых глаз. Сейчас всё его существо кричало о том, чтобы причинить боль, ударить как можно сильнее, уничтожить, закопать, убить. Сдерживаясь из последних сил, Кисаки силой выставил загостившегося вокалиста за дверь, вместе с его вещами и громко захлопнул дверь, закрывая изнутри на все возможные замки. А потом прислонился в стене и сполз на пол, сжимаясь в комочек и тихо плача… - Кё… Пожалуйста, вернись…