***
Рождественские праздники остались позади. Все силы сейчас были направлены на подготовку к урожайному сезону, который начнётся уже скоро, а потому расслабляться нельзя. И все работали, кроме Джил, снова заскучавшей от сельской жизни и огромной ответственности, свалившейся на её хрупкие плечи. И как только соседи успевают делать дела, разбираются в подсчётах, расчётах, доходах, расходах и подготовкам к обработке полей. Джил продолжала стоять в стороне от основ жизни в таких местах, как Шервуд. Скот, поля, овцы, подснежники, лошади и документы. Всё смешивалось в голове, не позволяя думать о чём-то одном. Армин с утра бегал взмыленный, не успевая разжёвывать каждый документ, который он приносил Джил на подпись. У него дрожали руки, но он продолжал сохранять ясность мысли, строя план дальнейших действий. Сначала он закончит все дела с животноводством, а уж пшеница и поля подождут пару недель. Пока не к спеху, но и задерживаться нельзя. Нужно было собрать крестьян, организовать кухню возле полей, распределить обязанности, разбить поля на квадраты, выбрать несколько опытных крестьян и назначить их главными, чтобы наблюдали за работой остальных. Благо, у Джил теперь был Майк, который с охотой взялся за организацую работы на полях. Нанаба осталась дома, помогала Микасе с уборкой, мытьём окон и вытряхиванием пыли из ковров. Джил не была у Леви уже пару месяцев после вручения подарка. От Эрвина, который был за этот период три раза у неё, она узнала, что дела в Десяти Дубах идут неплохо. Кольт воодушевился прочтённой книгой, что подарила ему Джил, поменял подход к должности управляющего и решил никогда не сбивать цены на рыбу или зерно. А вот Леви ощущал грусть. Раньше их с Джил связывал порт, а теперь — ничего. Они просто соседи, чьи владения соприкасаются друг с другом. Она больше не приезжает к нему в гости, не отводит от его лица взгляда и не роется в его шкафу с ультиматумом, что сегодня они едут гулять. Леви снова сел в кресло, откинув костыль подальше. Пик видела, что с душевным состоянием Аккермана происходит беда, но не знала, как помочь. Он отдалялся всё дальше и дальше ото всех, безразлично смотрел, как Энни моет пол, листал журнал, даже по смотря в него, раньше ложиться спать, вернее, уезжал в спальню раньше, но свет просачивался сквозь его двери до глубокой ночи. Снова у него начались бессонницы, повысилось безразличие и пропала тяга к жизни. Казалось, что только Пик не плевать на Леви. Остальные бегали вокруг, будто не замечая подавленного состояния. Или не хотели? Пик переживала за Леви настолько сильно, что начала прятать таблетки, опасаясь, что он наделает глупостей. Ранним утром, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, а за окном было яркое, чуть прохладное утро, Эрвин собирался посетить Сэнт-Блейк, ловко справляясь с пуговицами на своей рубашке. У Леви он загостился дольше, чем планировал, а сближение с Софи ему было совершено не по душе. Дело в том, что кузина требовала брака, махнув рукой на родственную связь. Эрвину не хотелось жениться на дальней, но родственнице. Он вообще не особо горел желанием набросить на шею хомут и затянуть его потуже, выслушивая недовольные роптания жены или, наоборот, её несчастное лицо, когда всё идёт не так, как хочется ей. С другой стороны, у него не было цели в жизни. Раньше он мечтал объездить весь мир, но отдавал долг Родине, не жалея себя. Теперь он был свободен, перед ним открылись новые дороги, а он не знает, какую будет лучше выбрать. Одиночество? Он привык к нему, но оно начало надоедать. Одинокие ночи, одинокие пробуждения, одинокие женщины, которые за несколько шуршащих купюр сделают всё, что угодно. Ночные бабочки тоже надоели, хоть он и не посещал их часто, ещё и тщательно выбирая их, чтобы ничем не заразиться. Нос как отвалится и всё. Назад его не приклеешь. Жениться? А на ком и зачем? Постоянная партнёрша это несомненно, хорошо, но и надоедает быстро. На протяжении многих лет его партнёршей была служба, после которой он не знал, чем себя занять. Он бы и сейчас, возможно, вернулся на службу, если бы не травмы. И отдавать оставшуюся жизнь работе не хотелось. Пришло время наконец-то пожить для себя, только непонятно, какого это жить для себя. Накинув на себя пиджак, Эрвин вышел из комнаты, услышав несколько повторяющихся стуков о стену. Леви зацепился одним из колёсиков за стену и никак не мог выехать, как не старался. Эрвин помог ему, столкнувшись с Пик, которая бежала на помощь Аккерману. — Куда намылился? На свиданку с крестьянками? — холодно спросил Леви. — В Сэнт-Блейк. Хочу навестить Джил, — ответил Эрвин. Он заметил метаморфозы в поведении Леви, понимая, что ему нелегко быть таким, ещё и управление поместьем взвалилось на него так внезапно. — Понятно, — тихо сказал Аккерман, разворачивая коляску к камину, подъезжая к любимому креслу и смотря на ковёр. — Удачного пути! — с нотками недовольства буркнул Леви. Пик молча стояла в стороне, думая, что Леви слишком сильно задел подарок Джил, поэтому он и ведёт себя так отрешённо от всего. Леви был в подобном состоянии и настроении, когда умер Трэвис, но приезд Джил немного взбодрил искалеченного разведчика, даже сил придал. И вот опять… Эрвин кивнул, уходя к выходу. Пик направилась за ним, едва поспевая, выскочила на улицу и окликнула. Он остановился, оборачиваясь. — Вы не могли бы попросить мисс Джил навестить мистера Леви? Мне кажется, её приезд немного взбодрит его. К нему же никто не приезжает из соседей, а она поможет мне вытащить его на улицу, — говорила Пик. — Хорошо, — кивнул Эрвин, удаляясь к конюшням, где Бертольд оседлал лошадь и передал поводья Смиту, делая всё молча и неуверенно. Спустя полчаса Эрвин передавал лошадь Имир, а сам направился в главный дом Сэнт-Блейка. «Возможно, стоило купить букет или корзинку цветов?» — подумал Эрвин, сталкиваясь на пороге с дворецким. — О, здравствуйте, мистер Смит. Проходите! — Жан был рад гостям, которые приезжали нечасто, хотя он как-то намекнул Джил, что она должна устроить вечер и пригласить на него соседей. Возможно, стоит поговорить с Эрвином, чтобы он натолкнул Дэвис на такое. — Добрый день, Жан. Мисс Джил не занята? — пожимая руку Кирштейну, спросил Эрвин. — О! Она очень занята, как всегда! — рассмеялся Жан. — Даёт советы Микасе и Нанабе, как вешать занавеску в её спальне. Поднимайтесь на второй этаж. Они там. Эрвин быстрым шагом поднялся по лестнице. Ему нравилось находиться в Сэнт-Блейке, разглядывать чуть устаревшую обстановку в коридорах и общаться с Армином. У них оказалось много общих тем для разговора, жаль, что встречались они так редко. Услышав голоса, Эрвин без проблем нашёл комнату с приоткрытой дверью и постучался. Джил, набросив на себя светлый халат, выглянула из спальни, улыбаясь, но уже не фальшивой улыбкой, а искренней. — Здравствуйте, Эрвин! — поприветствовала она его. — Добрый день, Джил. Я приехал узнать, как ваши дела, — Эрвин заметил Микасу, стоящую на стремянке и Нанабу, подающую ей занавеску. — Привет, командир! — шутливо улыбнулась Нанаба, находясь в приподнятом настроении. — Привет, Нанаба. — Дела просто… супер! Хотите посмотреть на моих паучков? — Джил сделала назад пару шагов, позволяя Эрвину переступить порог её спальни. Он поднял голову, обернувшись, и увидел в углу трёх здоровых пауков, сидящих в паутине. — Они милые, правда? — Очень, — кивнул Эрвин, отойдя чуть подальше от пауков. И как Джил может спокойно спать, когда три чудовища ползают в углу её спальни? Обычно, девушки визжат, как резаные, увидев насекомых или мышей. Джил закинула пряди за уши, подбоченилась и посмотрела на девушек, вешающий занавеску. Они почти справились с этим непосильным заданием, а Микаса, казалось, с утра даже улыбалась, пребывая в приподнятом настроении. Это было впервые за всё время жизни миссис Йегер здесь, в Сэнт-Блейке. — Так, заканчивайте, а мы с вами, Эрвин, пойдём перекусим. Я ещё не завтракала, — сказала Джил, направляясь в коридор. Ей нравилась компания Эрвина, он умело поддерживал разговор и казался открытым человеком, но Джил всё ещё настороженно относилась к нему, понимая, что он может быть в сговоре с Софи. А, как говорится, врага нужно держать как можно ближе и не упускать из виду. Вот Джил и пыталась расположить его к себе, прощупать, насколько он опасен и просто пообщаться. Ей очень сильно не хватало общения. Они спустились вниз, беседуя о погоде и предстоящем урожайном сезоне. Столько всего ещё нужно успеть сделать, что голова кругом, а Джил ещё и плохо разбирается в организационных вопросах, но она не переживала по этому поводу. У неё есть Армин и Майк. Они всё организуют, не оставив Сэнт-Блейк без урожая. Жан уже вертелся у камина, поправляя кандилябры, стоящие сверху. Находясь в приподнятом настроении, Кирштейн подошёл к Джил, спрашивая: — Мне принести что-нибудь? Она хотела уже ответить, но её опередил Эрвин: — Джил, а не желаете съездить в Шервуд и посидеть в кафе? Дэвис напряглась от этого предложения. Чем ему не сидится здесь, в Сэнт-Блейке? — Посмотрим на корабли, погуляем по набережной, — добавил Смит. — А, ну, если по набережной, то хорошо. Я только надену костюм, — кивнула Джил и ушла к себе, а вернулась обратно уже в лиловом костюме для верховой езды и белой водолазке. Вообще помещикам и помещицам необходимо было ехать в экипаже, как того требовали местные правила и традиции, но Джил прыгнула в седло, беря в руки повод, стукнула лошадь по бокам и устремилась в сторону главной дороги. Эрвин быстро поровнялся с ней, быстро найдя её слабые стороны вроде кораблей, а Джил и не подозревала, что он её так же прощупывает, как и она его. Только у Эрвина прощупывания более уверенные и дают большие результаты, чем прощупывания Джил. Она до сих пор ничего толком не знала об этом мужчине, лишь иногда Армин говорил о нём всё хорошее, возможно, даже восхищался им где-то в глубине души. Оставив рысаков на коновязи, Джил и Эрвин пешком отправились в сторону набережной. День был яркий, солнечный и тёплый, даже возле моря было свежо, но не холодно, а в порту стояли красивые военные корабли, на которых суетились матросы. Джил представляла, что её муж будет моряком, а она, как верная и любящая жена, всегда будет встречать его, обнимая и рыдая от счастья, что он вернулся, нигде не утонул. Это была одна из небольших её фантазий но родители вряд ли разрешат ей связать свою судьбу с нищим моряком. С другой стороны, она уже не только дочь Отто и Дейзи Дэвис, но и хозяйка Сэнт-Блейка, что же она не имеет права сама себе мужа выбирать? «Зачем мне эта головная боль? Любовь, страдания, измены, скандалы… Мне что, скучно живётся?» — подумала Джил. Ей как-то нравился мальчик, когда она ещё была пухлой школьницей, каждый день выслушивая мать, по поводу лишнего веса, мол, худеть надо. Доходило до того, что Дейзи разрешала Джил объедаться, а потом заставляла идти в уборную и вставлять в рот два пальца. Девочка тогда действительно похудела, а и без того плохие отношения с матерью, ухудшились ещё сильнее, а мальчик вскоре спился, сторчался и помер от передоза. Джил тогда было очень плохо, она понимала, что не нужно никогда привязываться к людям, чтобы их уход не был болезненным. И больше ей действительно никто не нравился. В какой-то момент, пока они с Эрвином смотрели на корабли, Джил опустила голову, смотря на лазурную гладь, в которой отражалось солнце, спрятанное в облаках. Её почему-то не интересовали моряки, а корабли снова были те же, что и в прошлые разы. Вокруг стояли молоденькие девушки, улыбаясь и размахивая платочками, а моряки иногда махали им в ответ, некоторые даже воздухными поцелуями обменивались, и Джил ощутила необъяснимое отвращение к этим поцелуям и переглядываниям, развернулась и протиснулась сквозь толпу, вспоминая, что ей очень хотелось есть. В желудке заурчало, а совсем близко запахло чем-то очень вкусным, усилив и без того сильный аппетит. Эрвин направился за ней, поднимаясь по лестнице и оглядывая целый ряд магазинчиков и кафешек. Гуляя по Шервуду голодным остаться было нереально. Здесь везде были и небольшие палатки, где продавали бутерброды, и дешёвые забегаловки, и даже дорогие рестораны. Город был чистым и приличным. Обычно, портовый город ассациировался с грязью, шлюхами и беззаконием, но в Шервуде всё это, конечно, было, но не так явно, как в портах других стран. Нельзя было сказать, что Шервуд был некриминальным городом; преступность была, карманные кражи процветали, бытовые убийства — тоже, но никаких громких и резонансных дел. Эрвин открыл дверь, пропуская Джил вперёд. Она кивнула, проходя вглубь приятного кафе, пахнущего шоколадом и булочками. Присев на длинную лавочку с прибитым мягким сиденьем, она потянулась к кувшину с водой, чувствуя, как сильно пересохло в горле. Рядом с Эрвином она ощущала себя совсем по-другому, когда гуляла сегодня по набережной. Джил не могла не заметить вожделенных девичьих взглядов, скользящих по Эрвину и его незаинтересованность в молоденьких и хорошеньких барышень. Жан бы давно сожрал каждую крестьянку взглядом, зная, как он великолепен, а Эрвину будто плевать на эти взгляды. — Что вам заказать, мисс Джил? — спросил Эрвин. — Я полностью доверяю вашему вкусу! — ответила Джил, держа в руках полупустой стакан воды, немного притупив острое чувство голода. Эрвин заказал салат и куриные ножки в кисло-сладком соусе со стручковой фасолью на гарнир. Особого выбора в горячих блюдах именно в этом кофе не было, поэтому пришлось взять то, что было в наличии. Не слишком вкусное мясо и салат из тепличных безвкусных огурцов помогла скрасить арабика с фруктовыми корзинками из песочного теста. — Курица была так себе, а вот фасоль — изумительна, — делилась впечатлениями Джил. Она подпёрла голову рукой, переворачивая пустую кружку на блюдце, разглядывая кофейную гущу. — И как только люди видят в этом предсказания? — Верите в гадания? — а у Эрвина ещё осталось полчашки кофе. Это его спутница чуть ли не одним глотком ликвидировала горький напиток. — Мама верит. Она даже на картах гадает, но ни одно из пророчеств не сбылось, — махнула рукой Джил, не ответив на вопрос прямо. — Таро? — Ага. Большие, с картинками. Она и меня пыталась научить, с её слов, видеть карты, но я, кажется, слепа! — шутила Джил. — А вы верите в таро, кофейную гущу и прочее, м? — Не особо, но что-то в этом есть. — Эрвин вспомнил, как они с Майком, перепив лишнего, попёрлись к гадалке, а она их язык не понимала. Они, всё ещё горящие желанием погадать, нашли переводчика и попёрлись гадать вместе с ним, ужаснувшись с утра, вспоминая ночные приключения. Эрвин тогда сам себя не узнавал, но записку с предсказаниями оставил, как трофей, разумеется. Нанаба, обычно спокойна и мирная, тогда их здорово отчитала. Это надо было додумать нанять переводчика, чтобы погадать! С ума сойти! — Я слышала, что на окраине Шервуда, прямо у подножия гор, в окружении могучего леса живёт сильная ясновидящая, которая, со слов местных, всегда и всем рассказывает правду. Говорят, ей более ста лет! — не без серьёзности говорила Джил. У неё не было желания ехать к гадалке, узнавать судьбу, но сейчас внутри будто что-то загорелось. Можно поехать к ясновидящей через пару дней, если дождя не будет. И адрес нужно узнать точный. — Если ей более ста лет, то она действительно должна знать многое, — улыбнулся Эрвин, сам не веря во всех этих ряженных колдунов и гадалок, а уж тем более не доверяя слухам про их возраст, который, обычно, превышает сотню или приближен к ней. Джил заказала яблочного сока, поглядывая в окошко. Яркий луч осветил всё пространство, скрываясь за плывущими пушистыми облаками. В кафе зашли моряки в обнимку с молоденькими девчонками, не прекращающими вызывающе хохотать и накручивать прядки себе на пальчики. Со стороны это, конечно выглядело довольно неприятно, даже пошло в каком-то смысле, но Джил никого не осуждала, вспомная, как летом тоже была не против пофлиртовать с моряками, порасспрашивать их про выход в море, о кораблях и шторме. Допив сок и оплатив заказ, Эрвин и Джил вышли на улицу, направляясь к коновязи. Солнце через час начнёт скрываться за горизонтом, день постепенно затухнет, и ночь вступить в законные права. Эрвин отвязал свою лошадь, в какой-то момент вспомнив о просьбе Пик. Нужно было поговорить с Джил о Леви, но в более спокойной обстановке. Напроситься на чай? Нет, он не станет этого делать, хотя возвращаться в Десять Дубов совсем не охото. Джил неспеша двинулась в выходу из города, мечтая побыстрее оказаться на широкой дороге, ведущей к поместьям. Именно там можно пустить лошадь галопом и забыться. Предстоящие работы на полях никак не радовали Джил. Она знала, что нужно будет не только туда тащиться ради приличия, но и съездить на собрание помещиков, которое она недавно пропустила. Внезапно Джил поняла, что ей страшно встречаться с глазу на глаз с остальными соседями, но она понимала, что апрельское собрание пропускать никак нельзя. Нужно будет утвердить среднюю цену на урожай, чтобы не пролететь потом с продажей зерна и овощей. Оказавшись у поворота к Сэнт-Блейку, Джил посмотрела на Эрвина, который тоже остановился, но лошадь не развернул, оставаясь на главной дороги. Ей захотелось пригласить его к себе, пусть переночует у неё. Наверняка, в Десяти Дубах очень скучно. — Эрвин, не желаете переночевать сегодня в Сэнт-Блейке? — предложила Дэвис. Эрвин знал, что лучше всего отказаться от такого щедрого предложения и вернуться в Десять Дубов. По Шервуду поползут нелестные слухи, если кто-то узнает, что он ночевал у неё, а для репутации молоденькой Джиллианы Сэнт-Дэвис это будет плачевно. — Уверены, что ваша репутация от этого не пострадает, мисс Джил? — Уверена. И страдать там нечему, уж поверьте! — ответила Дэвис, удаляясь в сторону дома.***
Микаса вздрогнула, когда нечаянно уронила свою одежду, вытаскивая её из шкафа, а среди блузок заметила майку покойного мужа. И как она попала в её одежду? Вещи Эрена так и хранились с его чемодане под кроватью Микасы. В висках застучало, да так сильно, что пришлось обхватить голову холодными руками, но это не помогло. Боль продолжала отдавать в виски, плавно перетекая ещё и в лоб. Микаса, простонав, нащупала пузырёк с таблетками, выдвинув ящик прикроватной тумбочки, взяла пилюлю и проглотила, запивая водой. Легче не стало. Нужно подождать хотя бы десять минут, пока обезболивающее подействует и боль отступит. Она думала о ребёнке. Микаса очень сожалела, что не забеременела от любимого мужа, чтобы сейчас у неё осталось живая частичка от Эрена, желательно, с его чертами во внешности. Они не планировали детей, понимая, что нужно встать на ноги, заработать денег, обзавестись жильём, а уж потом и трудиться над продолжением рода. Микаса тогда была полностью согласна с мужем, хотя всегда хотела держать на руках его маленькую копию. Ей было неважно, мальчик или девочка главное, что малыш будет рождён от Эрена. А теперь этого не будет никогда. Никогда… Когда Микаса узнала о смерти мужа, переехала в Сэнт-Блейк, она чувствовала слабость и головокружение, у неё сбился цикл, а в сердце поселилась радостная надежда, что Эрен всё же успел оставить ей живую частичку себя, но… Все симптомы оказались следствием стресса, а не беременности. Надежды разлетелись вдребезги, душевные страдания усилились в несколько раз, а желание продолжать жить таяло с каждым вздохом, но Микаса всё же смогла собраться, сжав свою жизнь в кулак, решая продолжать жить ради Эрена. Он не хотел бы, чтобы она умирала, не ощутив радости, не посмотрев мир, не выйдя замуж, чувствуя себя снова желанной и любимой. «Как я могу быть счастливой, если ты мёртв? Эрен, я продолжаю любить тебе, верить, что ты вернёшься ко мне, понимая умом, что ты мёртв. Мне так тяжело смириться с мыслью о твоей смерти… Боже, у тебя же вся жизнь была впереди. Чёртов флот! Чёртово море! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу всё и всех, что забрала тебя у меня. Эрен, я всегда буду любить тебя, всегда, но обещаю, что хотя бы постараюсь стать счастливой, как ты всегда хотел. Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня с небес и мучился от того, как мне плохо! Я слышала от старых крестьянок, что нельзя много и сильно оплакивать умершего человека, тогда ему будет плохо, а я не хочу, чтобы тебе там было плохо, поэтому я найду в себе силы полюбить другого. Знаю, что такой любви, как к тебе, у меня больше не будет, но я постараюсь хотя бы смириться с судьбой, чтобы ты видел, что я счастлива. Хотя бы внешне!» Микаса вздохнула, чувствуя, что голова прошла. Она не понимала, каким образом заставит себя полюбить кого-то другого, но вбила себе в голову, что так будет правильно по отношению к Эрену, который, наверное, страдает вместе с ней. Его душа, возможно, не может переродиться и мечется между мирами, испытывая муки совести из-за того, что он бросил её одну. Микаса готова была поверить во что угодно: реинкарнацию, загробный мир, рай на небесах, приведения… лишь ощущать энергию покойного мужа рядом. Аккерман могла поклясться, что чувствовала его кожей и видела ночью у окна в своей комнате, но попытка дотронуться до него всегда терпела поражение: Эрен растворялся в воздухе, улыбаясь: — Будь счастлива, пожалуйста, Микаса. Хватит убиваться по мне, прошу! Микаса кивала, а по щекам текли слёзы. Она чувствовала, как потом весь день дрожат колени, вспоминая образ Эрена, который с каждым днём становился всё прозрачнее и прозрачнее, как и черты его лица. Йегер будто уходил всё дальше и дальше, мечтая раствориться в небытие, будто его никогда и не было на этом свете. Микаса чувствовала себя виноватой, зная, что его тело, скорее всего, съели рыбы, а на кладбище в могиле нет его тела, поэтому она и не хотела ехать туда, зная, что муж всегда рядом, хоть она и не видит его, но зато чувствует. Выйдя в гостиную, где Джил слушала истории Эрвина, иногда хихикая, Микаса поправила стаканы возле кувшина и подкинула дров в камин. Краем глаза она заметила Жана, смотрящего в её сторону. Нужно быть полной дурой, чтобы не заметить влюблённости в глазах дворецкого, но она не могла ответить ему взаимностью. Во-первых, она до сих пор любила мужа. Во-вторых, Жан успел заработать себе звание страстного любовника, а кобель Микасе не нужен. Она не потерпит других женщин рядом с избранником, а у Кирштейна их целая армия. Жан не мог быть с другими женщинами. Как не пытался, но член не поднялся, оказываясь с другими девушками в одной комнате, и оживал только при виде Микасы. Он сфоткал её как-то тайком на полароид, нося фото всегда с собой. Жан, проснувшись как-то рано утром, увидел, что лежит щекой на фотографии Микасы. Весь в слюнях, вспотевший и трясущийся от немысленного желания слиться с мрачной брюнеткой жаркими телами, устроив целый марафон. Жан уже не стеснялся, фантазируя самые смелые и откровенные картины с Микасой, где она лежит голая на его кровати, прикрытая полупрозрачной простынью и молит взять её то грубо, то нежно. Он ощущал её тонкие и холодные пальцы на своей разгорячённой отвердевшей плоти, но когда приходил в себя, понимал, что это его собственные пальцы сжимают член. «Блядь!» — Жан закинул ногу на ногу, мечтая сделать хотя бы один глоток виски, который заглушит его животную похоть, которую пробудила в нём Микаса. Он никогда не замечал в себе такого неистового желания совокупляться с кем-то. Да, ему хотелось помять кого-то в своих объятиях, почувствовал обжигающую страсть, касаться своими губами чужих губ, но чтобы вожделение было настолько сильным — такого не было. Микаса тяжело вздохнула, отворачиваясь от Жана, явно доедавшего её в мыслях. Он выглядел напряжённым, будто сидел в больнице в очереди на сдачу крови, от вида которой падал в обморок. Микаса почему-то была уверена, что Жан не боится крови и не падает от её вида в обморок. Аккерман подошла к Джил, останавливаясь прямо напротив. В ногах появилась необъяснимая дрожь, будто Микаса целый день занималась физическим трудом без отдыха, а спиной она ощущала прожигающий взгляд Жана. — Мне накрывать на стол, мисс Джил? — спросила Аккерман. Джил, просмеявшись от анекдота, вытерла слёзы, поворачивая голову в сторону Микасы: — Накрывай. И Микаса отправилась на кухню. Пришёл Армин, не желающий пропускать ужин. Весь день пришлось разгребать документы с именами крестьян, благо, Майк ему в этом здорово помог, уверяя, что сам справится с этим делом и посоветовал Арлерту не нервничать настолько сильно, ибо дела идут просто замечательно, но он не мог не нервничать, особенно перед сезоном урожая. В прошлом году всё было уже утверждено и разгреблено, когда Армин приехал в Сэнт-Блейк, но ему пришлось втягиваться в дела с нуля. И сейчас он втягивался в организацию крестьянского труда, впервые занимаясь подобным. И страшно, и интересно, и очень нервно. Управляющий Сэнт-Блейка испытывал разнообразные чувства, но зато временно не думал об Энни. В отличии от Жана он хотя бы не фантазировал, как занимается сексом с Леонхарт. В воображении Кирштейна они с Микасой попробовали практически всё, на что хватило фантазии Жана. Джил пересела за стол, собираясь завтра с утра поехать на землю и посмотреть на постройки, где крестьяне будут отдыхать и трапезничать, а некоторые ещё и ночевать. Она решила показать саму себя рабочим, чтобы они к ней потянулись и хорошо работали, а она их умаслит и расположит к себе. — Я завтра хочу съездить на поля, пообщаться с крестьянами, посмотреть на постройки. — Хорошая идея, но я завтра должен поехать в банк, разобраться с квитанциями, поэтому не смогу сопроводить тебя, — сказал Армин. — Я могу сопроводить, — вызвался Эрвин. — Тогда я спокоен за Джил, — улыбнулся Армин. — У нас хватает всего для обработки земли? — интересовалась делами Дэвис. — Не знаю. Я заказал местным умельцам два плуга. Один из местных крестьян по имени Малый, уж не знаю реальное это имя или прозвище, дал совет. Вы завтра обязательно найтите его и поговорите, он многое знает об этих землях, — Арлерт поправил салфетку, которая чуть не упала. — Малый? — задумчиво повторила Джил. — Хорошо, найдём, если вам, Эрвин, не будет сложно съездить со мной. Признаться честно, я побаивась ехать к крестьянам одна, не зная, что у них на уме. Скорее всего, им тоже кажется, что я чужая на этих землях. Ещё убьют и закопают меня в этой же земле. Джил упустила момент, когда начала доверять Эрвину. Совсем недавно он казался ей таким же олицетворением зла, как и его кузина Софи, а сегодня она готова ехать с ним к крестьянам, чтобы пообщаться. В принципе, если не Эрвин, то можно было поехать с Майком и Нанабой. Они уж точно вызывают больше доверия, нежели Смит. — Мне будет приятно сопроводить вас, мисс Джил. — Ещё Эрвину было интересно погрузиться в сельскую жизнь, открывавшуюся для него с разной стороны. Шервуд будто был отдельным государством со своими негласными законами и вековыми традициями. Взять хотя бы здешнюю верность родной земле и ненависть к чужакам — ни одно поколение это взращивалось в детях, которые давным-давно выросли, воспитывая своих наследников в таких же традициях, вбивая в голову мнимый патриотизм к малой Родине. Джил слегка улыбнулась, внезапно осознав, что пора бы гостя ненавязчиво отправить в Десять Дубов, пока он сюда жить не перебрался.