***
Армин проснулся рано. На настенных круглых часах было «4:32», а по всему телу бежали тонкие струйки ледяного пота. Кошмар! Ему снился кошмар, от которого Арлерт подскочил, словно ужаленный, но что именно его так сильно напугало — парень вспомнить никак не мог. Сначала он бесшумно открывал рот, пытаясь схватить как можно больше воздуха, а потом слез с кровати и налил в стакан воды, жадно выпивая до дна, всё ещё тяжело дыша. Кажется, ему снились родители. Подойдя к полуоткрытому окну, наблюдая за медленным, но уверенным рассветом, Армин ощутил приятную утреннюю прохладу, от которой запершило в горле. Его пальцы всё ещё сжимали в руках пустой стакан, а ноги стояли на холодном полу. Протягивая руку вперёд, Армин закрыл окно, поставил стакан и лёг в постель, накрываясь лёгким одеялом. На следующий день было запланировано мало дел. Крестьян проверять Армин больше не ездил, документация была в полном порядке, поэтому можно было слегка расслабиться. В доме было относительно тихо, если не считать бесконечные словесные перепалки Джил и Дейзи, но они уже воспринимались спокойно, как нечто нормальное. Армин был погружён в свои мысли, присоединившись к завтраку. Микаса тоже выглядела задумчиво, а Жан поехал в Шервуд, взяв с утра выходной. Эрвин и Майк были на полях уже неделю, но отсутствие Смита в доме замечала только Дейзи. Она вообще часто говорила об Эрвине, будто он был частью их семьи. «Эрвин то…», «Эрвин это…». Армин в такие моменты замечал, как дёргается у Джил глаз, но она не вставляла своих пяти копеек и не спорила с матерью. Парочка горничных бродила вокруг, сегодня они должны были протереть пыль с картин, вымыть лестницу и перемыть хрусталь из серванта. Дейзи уже несколько дней говорила о хрустале, доказывая, что он обладает целым списком полезных свойств. Армин читал кое-что о хрустале, но особо не впечатлился. Недавно он ездил в город, встретил там Энни в банке, она пересылала отцу деньги, а когда увидела Арлерта, то вздрогнула и почему-то испугалась, но быстро взяла себя в руки, принимая привычный образ холодности. — Привет, Армин, — выдохнула она. — Энни, здравствуй. У тебя всё хорошо? — Армин вытащил документы из папки, протягивая их работнице банка. — Да, — тихо ответила она, явно не настроенная на разговор. Армин ощутил обиду внутри, но видом этого не показал, разговаривая уже с работницей банка. Энни, доделав свои дела, быстрым шагом направилась к выходу. Арлерт слышал стук её удаляющихся каблуков, едва различимый среди общего шума разговоров и шуршащих бумаг. Он услышал даже как она вышла на улицу, а за ней закрылась дверь. Колени затряслись, как и рука, держащая ручку. Он смотрел на документы, которые ему нужно было подписать и никак не мог собраться с мыслями. — С вами всё хорошо, мистер Арлерт? — спросила работница. — Что? — Армин посмотрел на брюнетку в белой рубашке, с беспокойством смотрящую на него. — Мистер Арлерт, с вами всё хорошо? — повторила свой вопрос девушка. — Да. — Он опустил взгляд в документы, перечитал и поставил подпись, мечтая поскорее оказаться на свежем воздухе. Но Энни уже растворилась в потоке бесконечных улиц и людей, идущих в разные стороны по своим делам, а в памяти раз за разом воспроизводился стук его каблуков, не потерявшийся в окружающем шуме. Райнер, Пик и Энни возвращались домой, сделав все дела в городе. Браун купил сестре босоножки, переживая, что не подойдёт размер, но Пик, помогавшая с выбором обуви, уверила, что эти непременно должны подойти. Леонхарт думала об отце и… Крюгере, но, выйдя из банка, в её воспоминаниях всплыли те весёлые моменты жизни, когда Армин учил её плавать. Она невольно вспомнила его тёплые и нежные руки, придерживающие её тело, его лёгкое дыхание, которое она ощущала затылком. Энни дотронулась ладонью до своей шее, будто Арлерт стоял сзади неё и дышал в затылок. Ноги от этого ощущения слегка затряслись, а руки похолодели, Леонхарт быстрым шагом направилась к конной стоянке, не проронив за оставшийся путь домой почти ни слова.***
Крюгер прикрыл дверь конюшни, держа в руках насквозь мокрую рубаху. С пяти утра они с Райнером и Бертольдом меняли дверцы в стойлах, а то старые совсем перекосились и начали рассыпаться. Работы в Десяти Дубах было очень много, особенно такой мелкой, как заменить дверцы или смазать петли на дверях, а Крюгеру это было как в радость, что ли. Только все вокруг его считали рукастым, но только Пик заметила в глазах нового работника потерянность и напряжение, он явно утопал в работе не от желания быть полезным и хорошим в глазах других, а просто чтобы забыться. Крюгер выдохнул через рот, смотря на небо, а сам планировал в голове список дальнейших дел, даже не замечая Пик, ждущую Райнера, чтобы снова поехать в город. Первая половина дня уже прошла, а дел не поубавилось, но зато двери конюшни были теперь в порядке, но Крюгер, направившись к гнедой кобылке, щиплющей травку, стоя в тени под густой кроной пушистого дерева, собрался ехать на поля. Пик молча наблюдая, как замученный и расстроенный работник уезжает. Ей показалось подозрительным, что Крюгер как-то быстро и ненавязчиво втёрся в доверие к Леви, хотя и виделись они не часто. Пик было слишком обеспокоена этим сближением, но пока только наблюдала за рабочим, не говоря даже Кольту о своих переживаниях, зная, что это бесполезно. По сути, Фингер было сейчас не с кем поговорить о проблемах. Все были либо заняты, либо непригодны для таких разговоров, но Крюгер уже плотно засел в ряды подозрительных работников, хоть Пик пока и не знала причин своих чувств.***
Ранним утром, когда солнце уже поднялось, а вокруг была прохлада, смешанная с влагой от росы, поблескивающей на траве, Энни, набросив на плечи шаль, спешила в конюшню, прижимая к себе корзинку с пирожками. Внешне девушка выглядела спокойно и отрешённо, но вот внутри неё что-то постоянно расшатывалось, будто маятник спокойствия ходил туда-сюда, нарушая душевное равновесие. Крюгер находился в небольшой комнатке в конце конюшни, где хранилась часть амуниции. Он уже с утра был занят работой, а на деревянном столе с шероховатой поверхностью были разложены инструменты, стремена и уздечки. Крюгер услышал позади себя едва уловимые шаги и обернулся, замерев с уздечкой в руках. Энни стояла позади, прижимая к груди корзинку с пирожками, чувствовала, что её ноги начали подкашиваться, а голова слегка закружилась, но рядом был деревянный столб, к которому она и прижалась, дабы удержать равновесия. Позади слышалось ржание лошадей, но звук доносился откуда-то издалека. Леонхарт почувствовала, как её щёки вспыхнули огнём, а в висках сильно застучало, а Крюгер, сделав пару шагов вперёд, оказался возле неё. — Я принесла тебе пирожки. Позавтракай, — вполне привычным тоном сказала Энни. — Спасибо, Энни, — улыбнулся Крюгер, беря из рук корзинку, нечаянно дотрогиваясь кончиками своих пальцев до её рук. Она вздрогнула, едва не выронив корзинку, и приоткрыла рот, но в ту же секунду взяла себя в руки, смеряя статного и красивого Крюгера взглядом. Он ничего не сказал, лишь отвернулся, поставил корзинку на край стола. Крюгер замечал вожделенные взгляды Энни, чувствовал, как её тело вздрагивает от его прикосновений. Как бы Леонхарт не пыталась это скрыть — он всё понимал, но держался в стороне. Энни быстро засеменила к выходу, будто придя в себя, понимая, как выглядят её приходы к Крюгеру со стороны. Она ведь обещала отцу не делать ничего плохого, а сама готова чуть ли не броситься в объятия малознакомого парня. На неё это совсем было не похоже, а умом она знала, что так делать нельзя, но стоило работнику с грустными зелёными глазами оказаться рядом, то разум уступал чувствам. Его глаза снились ей по ночам. Энни никогда не видела такого потухшего и грустного взгляда, наполненного то ли отчаянием, то ли грустью. Вот у Армина взгляд был чуть наивен, несмотря на все его таланты, и без загадок. Крюгер же был чем-то неизведанным и интересным, закрытой книгой с интересным описанием на обороте. Леонхарт хотелось прочесть эту книгу залпом, но она всё ещё удерживала себя в руках, а разум умело обуздывал чувства. В обед, расставляя тарелки на стол, Энни тяжело вздохнула, наблюдая за Устиной. Девчонка продолжала пялиться на хозяина дома, с блаженной улыбкой наливая ему чаю. Кольт рассказывал о делах, о полях, а Леви смотрел на вазу с мелкими полевыми цветами и не выражал никаких эмоций. Все эти дела, о которых постоянно говорил управляющий, были в тягость, не хотелось их не только решать, но и слышать о них. Почему он не может уехать в более закрытое и уединенное место, сидеть целыми днями у камина и предаваться грустью? Здесь, в Десяти Дубах, кипела жизнь, а Леви ощущал себя некомфортно, когда все вокруг носятся, общаются, смеются, но стоит им увидеть его, то радость сменяется сочувствием, явным желанием помочь или, наоборот, стараются держаться подальше от него, как от прокажённого. — Простите! — Устина так засмотрелась на Леви, что пролила чай. Леви хмыкнул, прикрывая глаза. Даже пролитый чай не вызывал у него абсолютно никаких эмоций. Единственное, что ему сейчас захотелось — принять ванну, хоть он и никогда не любил это занятие. Воды уходит много, толком не помоешься, а лежишь и откисаешь в грязной воде. И как такое может нравиться людям? Однако сейчас захотелось полежать в воде. — Энни, набери мне воды. Я хочу помыться, — сказал Леви, перекрикивая извиняющуюся Устину, особо и не повышая голоса. Кольт был удивлён такой странной просьбе, но не проговорил ни слова. Энни, кивнув головой, отправилась в ванную, а Пик подумала сразу плохое, поэтому решила сама посидеть с Леви, пока тот принимает ванную. Однако сам Аккерман желал побыть один, даже Кольта он отправил заниматься делами. Пик долго отпускала в воду руку по локоть, проверяя температуру, чтобы Леви не обжёгся и не замёрз. — Ты сейчас мне всё воду засеришь. Выйди. Займись делом. От вас и ваших криков нигде в этом доме не спрячешься! — пробормотал Леви. Пик ничего не ответила, а вышла в коридор. Вода пахла персиком, Энни закрыла кран, а Кольт помог Леви забраться в ванну. Устина принесла целый поднос фруктов, но Пик не пустила девчонку в ванную, отобрав поднос. — Зачем фрукты? Убери! — сказал Леви, проводя рукой по пене. Пик вышла в коридор уже с подносом и вручила его Устине, жестом показывая уносить фрукты прочь. Девчонка замерла, но наглеть не стала, нехотя уходя. — Вы тоже идите прочь! — шикнул Леви. Энни сразу покинула ванную. Кольт, опустив голову, замешкался, зная, что Пик беспокоится о Леви, не желая оставлять его одного в ванне. Вдруг утопиться или вены вскроет? — Ты оглох? Кольт! — уже чуть более грубее спросил Аккерман. — Но… — Иди. Я ничего с собой не сделаю. Просто хочу побыть один! — чуть более спокойнее сказал Леви. Кольт, помешкавшись ещё с минуту, всё же покинул ванную и прислонился спиной к стене рядом с Пик, которая периодами поглядывала в щёлку. Она переживала за хозяина поместья, учитывая его состояние последнее время. Кольт менее трепетно относился к Леви, без фанатизма помогая тому только в документах, которых в последнее время значительно прибавилось. Дошло до того, что Леви подписывал бумаги, даже не читая их, а это очень сильно заботило Пик, которая успела немного узнать Аккермана и его дотошное отношение к документации, которую он, кстати, терпеть не мог, но проверял каждую букву тщательно, вполне серьёзно относясь к делам. Спустя долгих сорок минут Леви, к счастью Пик, обсыхал в своей комнате, ожидая приезда массажиста, за который Пик отправила Райнера. Энни уже принесла поднос с чаем, а Кольт стоял рядом с Фингер, изредка вздыхая, считая, что Пик слишком опекает Леви. С того дня в Десяти Дубах всё как-то резко изменилось. Аккерман стал много времени проводить в кабинете, ковыряясь в документах, шурша бесконечными бумагами, интересуясь о делах в порте. Кольт встречался с Флоком два раза в неделю, поэтому почти всегда был в курсе дел. На полях, к слову, всё шло спорно. Крестьяне всё же негодовали, что хозяин не собирался ехать к ним. Даже Габи, далекая от всех местных правил во взаимоотношениях хозяин поместья — крестьяне, пыталась уговорить Леви съездить в поля, но он был непреклонен. Однажды рано утром, когда Аккерман нехотя терпел, пока ему доделают массаж, к нему забежала Пик, выглядящая растрёпанной и взмыленной. Взгляд девушки был удивлённым, в рот расплывался в счастливой улыбке, будто она выиграла в лотерею джекпот. Остановившись на середине комнаты, Пик объявила: — Джил приехала. Леви даже не дёрнулся с места, но внутри у него всё напряглось. Только-только в его жизни начались перемены к лучшему, как вдруг приехала Дэвис, а от их семьи хорошего не жди. Ему хотелось встать и пойти в гостиную, но в тоже время голову посетили мысли о том, чтобы выгнать гостью. Леви не горел желанием видеть соседку, но решил, что стоит хотя бы ради приличия предложить ей чаю. — Иду. Аккерман надел рубашку, ловко застёгивая пуговицы, провёл рукой по волосам и посмотрел на дверь. В гостиной его ожидала Джил. Чего ей только понадобилось от него после того, как он её выгнал? Она стояла у окна в тёмно-зелёном платье из лёгкого воздушного материала. На голове была соломенная шляпка с зелёным бантом под цвет платья, а волосы были собраны в причёску. Ей не идут причёски. Во всяком случае, такие. Леви хотелось нагрубить гостье, но он промолчал, смотря на неё сзади. Пик обошла Аккермана и подошла к Джил, трогая её за руку. Дэвис обернулась, а на шее поблёскивало ожерелье из малахита. Вообще на Джил сегодня было много зелёного цвета, который, по мнению Леви, ей совершенно не шёл. Джил больше подходили оттенки голубого или светлого, возможно, ещё оттенки тёмного, но никак не зелёный. — Здравствуй, Леви. Я приехала узнать, как обстоят дела в порту. Слышала, там эпидемия неизвестной болезни, — слегка монотонно говорила Джил. В её тоне не было ни вопросительной интонации, ни восклицательной… Будто она просто читала неинтересную статью из газеты вслух. Пик вышла из гостиной в коридор, но продолжала подслушивать, готовая прийти на помощь Леви, если тот снова начнёт грубить. Вообще поведение Аккермана казалось Фингер странным. Последний год он вёл себя не так, как все привыкли. — Ты приехала узнать о делах в порту? — вполне спокойно спросил Леви. Даже можно было сказать, что говорил он своим привычным тоном. По дому разлетелся аромат ванили и жареного мяса, возбуждая аппетит. Джил ещё ничего не ела, но напрашиваться на завтрак не собиралась. И кто ест жареное мясо на завтрак? — Не только. Я приехала узнать, как ты. От тебя и вестей всё это время нет, — она медленно прошла к дивану, присаживаясь напротив камина. Во взгляде читалась некая растерянность, будто Джил ощущала себя не в своей тарелке и что-то недоговаривала. — Вижу, у тебя всё хорошо. Незримое напряжение, будто тысячи молний, повисло в воздухе, пропитывая пространство. Обстановка гостиной была абсолютно такой же, как и несколько месяцев назад, за исключением новой вазы на столе с жёлтыми мелкими цветами, название которых никто не знал и не стремился узнать. Камин сейчас исполнял роль дополнения к интерьеру и был вычищен от золы. Вообще в доме, как и ожидалось, царил идеальный порядок. Любой врач позавидовал бы такой кристальной чистоте, а ещё в воздухе парил едва уловимый запах цитруса — дело рук Пик с её аромамаслами, которые однажды привёл Райнер, наслушавшись от продавца о чудодейственных свойствах ароматерапии. Неделю назад по главному дому Десяти Дубов разлетался запах лаванды и розмарина, а в эту неделю была очередь цитрусовых. Леви хоть и не был согласен такого нововведения, но и не запрещал Пик развлекаться, а теперь даже принюхался к ароматам, но нельзя было сказать, что он был в восторге от запаха. Всё же свежая выпечка Николо не имела конкуренции по шкале приятного аромата. — Желаешь остаться на завтрак? — как всегда сдержанно спросил Леви. — Можно. Кстати, — Джил стряхнула с плеча едва заметную кошачью шерсть, — я же приехала не только о порте поговорить и узнать о твоём здоровье, — она посмотрела на хозяина дома, положила руки на колени и отвела взгляд на камин, — помещики собирают экстренное собрание по новым законам, которые вводит королева. Мы с тобой обязаны там быть. Леви не обрадовался такому повороту, понимая, что Кольта с Пик послать вместо себя не получится, а ехать самому и видеть местный помещеческий бомонд — занятие не из приятных, особенно Софи. Эта стерва снова начнёт ругаться со всеми, а этого совершенно не хочется. — Когда? — поинтересовался Леви, вспоминая свой костюм из тончайшей шерсти, в котором ездил на собрание. Однако, в жару придётся надеть что-то полегче. — Через неделю. Если ты не против, я бы хотела, чтобы мы с тобой поехали вместе в твоём экипаже. Мои кареты сейчас на реставрации, — сказала Джил. — Хорошо. Беседа была вялой и без признаков дружелюбия. Джил задавала нейтральные вопросы, а Леви без особых эмоций отвечал на них. В его голосе слышались хладнокровные стальные нотки, но в поведении не было демонстрации, что незваной гостье пора идти домой. Сразу после завтрака они поверхностно обговорили некоторые дела, посмотрели на камина и попрощались. Всё было вполне нормально, без нервов и воспоминаний о прошлых обидах, но Пик заметила, что Леви что-то начало тревожить, но это было к лучшему, что ли. Он заинтересованно листал документы, проведя в кабинете около трёх часов, а ещё сказал Райнеру подготавливать экипаж. Недели должно вполне хватить на это…