Суррогат

      Воскресенье — обыденный выходной, редкая возможность выглянуть в окно, не проклиная по чём свет зря, для большинства, выспаться и одолжить немного сил на будущую неделю. Трудоголик по жизни, в единственный свой нерабочий день Павел, как правило, нарушал «жавороночный» обычай просыпаться чуть солнце встало. Не в этот раз — заявил о себе будильник и громко, противно запищал. Одинокий обитатель гостевой вмиг подорвался с кровати, выключив тревожный сигнал: «Отлично».       Сидеть без дела даже в воскресенье было как-то неправильно и после умываний натурализованный датчанин полез в холодильник за завтраком. Наготовив на себя и на Элю, мужчина в гордом одиночестве съел свою порцию и тихо потопал в сторону чулана: за окном солнечно, птички поют — как раз время убраться. Любовь к порядку, привитая ещё родителями, не позволяла спокойно смотреть на домик мечты Инны и Яны в антисанитарном состоянии: пыль на подоконнике, на полках, коврах, липкий кухонный стол — страшный сон чистюли! Генералить, конечно, не надо, но просто привести в порядок можно бы, думал Павел и тихо открыл, как он считал, шкаф.       Едва заметная в полумраке, в тон со стеной дверца без сопротивления отворилась. С той стороны потянуло холодом и Павел с удивлением обнаружил за ней ещё одно помещение. Просторное, размером даже больше гостиной, с бетонным покрытием на полу, всё это очень напоминало гараж. Так и есть: инструменты на высоких полках, сложенный в углу садовый инвентарь, а главное — стоявшая справа машина подтвердили догадку: Павел немедленно вспомнил про ворота слева от дома. В темноте, едва разрезаемой светом из-под них, шильдик на багажнике маленького хэтчбека, чем-то похожего на японский кей-кар, видно было плохо. Но привело его сюда совсем не желание повторить вчерашний опыт вождения в реальной жизни — где-то среди этого барахла Павел отыскал швабру, ведро и щётку для пыли, в нижнем ящике неподалёку хранился порошок для уборки.       «Пойихали» — синяя ёмкость живо наполнилась горячей, пенящейся от чистящего средства водой. Подоконники в гостиной, в его комнате, полки на кухне после проходки влажной тряпкой так и засияли. Светлый паркет, особенно уязвимый к помаркам, домохозяин бережно подмёл с щёткой, а затем прошёлся тёпленьким мыльным раствором. Растения, стоявшие без влаги почти неделю, получили свою порцию водицы с минеральными удобрениями. Наличие большого количества ковров ощутимо усложняло уборку: их потом с пеной придётся мыть, пылесосом-то это скопление пыли нельзя! Прошёл, наверное, час, а Павел только расквитался с гостиной и кухней. А ещё ванную драить...       - Павел?       В середине процесса мужчина заметил стоящую посреди коридора Эллу.       - О, утречко, — бодро сказал он и вытер лоб, — Чего стоишь, помогай!       Вторая пара рук была как нельзя кстати: опекун без колебаний вручил ей щётку для коврика и швабру.       - Вот, уберёшься на втором этаже.       Спросонья, Эля слегка прифигела от того, как быстро её припахали.       - А... вы?       - А на мне первый.       Мужчина внимательно смотрел на неё: Элла выглядела сконфуженной.       - П-погодите, а...       - Что?       - А завтрак?       - Внизу стоит — неряшливо махнул Павел рукой, — Сегодня обед готовить будем. Давай, кушай и присоединяйся, кухню уже убрал.       Вопреки ожиданиям, дальше дочь Яны сопротивляться не стала.       - Х-хорошо.       Отлично: с Эллой процесс пойдёт быстрее — девчушка как раз закончила есть, когда он закончил с полами в прихожей. Измотанный уборкой дома в несколько раз больше его собственной квартиры, мужчина крикнул снизу:       - Эль?       - Что? — откликнулось со второго этажа.       - У вас есть свежее бельё? Хотел поменять у себя.       Сверху раздался скрип двери комнаты родителей. Тёмные распущенные волосы мягко пружинили, пока Элла аккуратно спускалась по лестнице со свежим комплектом. Спасибо большое.       Ещё полчаса уборки — и они снова встретились наверху лестницы. Интереса ради Павел осмотрел коридор: нет, всё-таки дочка у Инь с Янь не тепличная, как он поначалу думал — убралась хорошо. Дом, неделю пребывавший в некотором запустении, ещё проветривался, плюс бельё надо было постирать, но это так, мелочи: на сегодня, по крайней мере, с уборкой покончено. Двухэтажный особняк стремительно наполнялся через окна свежим, прохладным воздухом с улицы. Чувство удовлетворения проделанной работой разливалось по мускулам рук и ног.       - Отлично, убрались — заключил Павел.       Элла ещё тяжело дышала: должно быть, столько убираться вручную для неё впервой.       - Я тоже думала убраться, всё предложить хотела.       - А вы тоже по воскресеньям убираетесь?       - Ага.       Потный как после бани, мужчина не мог после такого не сходить в душ. Чистому дому — чистое тело: смыть с себя грязь, накопившуюся после уборки — что может быть лучше! Горячая вода моментально очистила кожу от сала, и после короткого обтирания, во всём свежем Павел довольный выскочил наружу.       - Простите, а...       По пути в гостевую мужчина встретил Элю с корзиной для белья. Весом, наверное, с половину неё самой, девчушка аж взмокла, пока тащила её вниз.       - Старое бельё... у вас? — запыхавшись, бросила она.       - А, прости — в комнате оставил.       Павел быстро сбегал в комнату и, не глядя, кинул его в корзину.       - Не возражаешь, если я ещё своего докину?       Другая рука сжимала сетчатый кулёк размером больше его головы, доверху наполненный грязной одеждой: практичная вещь на случай, если придётся что-то стирать — тонкая сетка из тёмного полиэстра, чётко отделяющая свои вещи от чужих. Уши Эллы покрылись пылким румянцем при виде мятого мужского белья, на что тот невозмутимо кивнул на размеры корзины:       - И да, ты уверена, что это хорошая идея? Выглядит тяжёлым.       - М-мне недалеко, — ещё краснела она, стараясь не смотреть в его сторону, — У нас прачечная за углом, она днём открыта...       - Так давай я заскочу завтра, всяко времени больше. А ты потом развесишь.       Не дожидаясь ответа, опекун мягко забрал корзину у ребёнка и просто поставил её в прихожей: так точно не забудет.       - Беги пока в душ, заодно докинешь.       От природы жутко застенчивая, девочка не нашла, чем возразить ему, и не без смущения потопала за новой одеждой к себе. На всякий пожарный Павел зашёл проверить, не пришло ли ему какое сообщение или письмо в телефоне — но нет: выходной есть выходной, никто не спешил нарушить это спокойствие. Везёт — а то бывает!       Со стороны ванной раздались характерные звуки льющейся воды. День долгий, ленивый, солнце только перевалило через южное направление, окончательно скрывшись из гостевой, служившей Павлу землёй обетованной. Не зная, чем заняться, трудоголик откровенно скучал, а потому вальяжно поплёлся в гостиную. Большой настенный телевизор явно простаивал, иначе его не пришлось бы так долго драить с губкой, и Павел от нечего делать включил его. «Ничего интересного» — одни новости сменяют другие: где-то кого-то побили, где-то кто-то воюет — как будто в их жизни и так мало пессимизма!       Интереса ради мужчина пощёлкал ещё по каналам, пока не набрёл на подключение к онлайн-кинотеатру. Второй день месяца уже, так что, наверное, Яна не будет против, подумал он, открывая каталог фильмов. «Сериалы, сериалы, одни сериалы» — список рекомендаций супругов разительно отличался от его предпочтений и тот открыл всю фильмотеку. Список из тысяч наименований было уже сложнее листать, поэтому Павел нажал кнопку «разделить по жанрам». «Ого!» — сюрпризом для него стало начало списка, на букву «А». Глаза загорелись жадным блеском, проглядывая двухмерные изображения персонажей с обложек десятков в том числе новых тайтлов, когда сзади раздался знакомый голос:       - Павел?!       - Да-да? — рассеянно бросил он назад.       - Мы обедать пойдём?       - Д-да, давай.       Весёлое изучение постеров пришлось прервать — с ощутимой неохотой мужчина поднялся с дивана и подошёл к стоявшей подле гостиной Элле. Сушившая после душа себе полотенцем волосы, девчушка отчего-то не направилась в сторону кухни, стоило ему к ней подойти.       - Ну чего встала — пошли готовить.       Руки, бережно перебиравшие локоны от лишней влаги, вдруг остановились — Эля уставилась в сторону включенного телевизора. Оливковые глаза широко вытаращились в искреннем недоумении и дочь Инны с Яной как-то странно протянула:       - Вы что, из этих?       Слова Эллы хлёстким кнутом вдарили по ушам: отвержение, гнетущее, беспричинное, а потому невежественное, окатило Павла похлеще ведра со льдом. Сколько раз он слышал подобное, из не самых лучших кругов — и ты туда же?       - Во-первых, Эль, не из этих, а из тех.       Брови мужчины нахмурились.       - Не поняла?       - Заканчивай предложение приемлемым образом.       - Да я про вот это!       Не дошло — правой рукой Элла показала ему через плечо на его любимые шедевры анимации из Страны Восходящего Солнца.       - Вам же... сколько лет?       - Сорок три, в ноябре сорок четыре будет, — краски голоса сменились на недовольные, — А во-вторых, Эля, ты мне мало того, что сейчас грубишь, так ещё и показываешь себя полной невежей.       Рассерженный, Павел пялился на посмевшую оскорбить его Эллу как на котёнка, наложившего кучу в коридоре — точно такой же уровень понимания вины был у мелкой. Простите?       - Никогда не осуждай человека за его увлечения, если они не вредят ему или тебе. Тем более, голословно.       Обида, нанесённая отнюдь не маленьким ребёнком, выбила мужчине почву из-под ног: как же так? Инна с Яной не глупые барышни, должны были научить! Что людям порой нравятся непонятные тебе вещи — и это их право! Он же не заставляет Эллу любить то, что любит сам?! Но вместо этого девочка просто обозвала его «этим» — такое стерпеть он точно не мог:       - Всё, занятие отменяется.       - Что?       Опешившая от такого поворота, девчушка чуть не выронила полотенце. Челюсть Эли отвалилась, образовав изящный овал из тонких губ.       - Я обиделся! — громко заявил он, — Голодными оба не останемся, в понедельник продолжим. Играть я с тобой тоже не буду сегодня.       Прекрасно: скрюченным от гнева хомяком Павел приземлился обратно на диван. Возможно, с готовкой он уже перебарщивает, но пусть станет для неё уроком — в следующий раз думать будет, прежде чем говорить. Кто тебя вообще за язык тянул? И потом, вроде как времена, когда анимешников гнали в шею, давно прошли, откуда тогда это непринятие?       - В-вас это... правда так задело?       Сдержанная на словах, в лице Элла уже всерьёз забеспокоилась, и Павел поспешил снизить градус обвинений.       - Не очень, — признался он ей, — Но это только потому, что я знаю, что ты не имела в виду ничего плохого. Однако это то, чем я увлекаюсь, то что мне нравится. И эта твоя реакция — именно то, почему я мало кому рассказываю о моём хобби.       Слава Пифагору: а то рассорились бы в пух и прах — и прощай всё, чего достигли, начинай с нуля! Осознав, что ляпнула с минуту назад, девочка виновато подошла к нему, повесив нос:       - Извините, Павел, я не хотела — тихо сказала Элла.       Ухнувшее было вниз сердце вернулось в грудную клетку: вот и славно — человек со специфическим для большинства увлечением с облегчением выдохнул. На этом инцидент можно бы считать исчерпанным и Павел хотел простить её за банальную неосторожность, но в тот же момент в нём самом отчего-то взыграла нотка гордости и с лёгкой хитрецой в голосе мужчина заявил:       - Прощу, если посмотришь со мной один сезон. В рамках просвещения.       Столь щедрое предложение оставило Эллу в смешанных чувствах: глаза цвета зрелой маслины задвигались из стороны в сторону, часто моргая. Вопреки собственным словам, опекун не дал каких-то намёков, что не простит без этого, и Павлу стало немного неудобно. Своим этим шагом он, по сути, заставил её присоединиться к просмотру — не навязываешь интересы, говоришь?! Сомнения, помноженные на чувство вины за сказанное, склонили Элю к тому, чтобы через неохоту погружаться во что-то незнакомое сказать:       - Л-л-ладно.       - Погоди тогда, я бутеров и попить возьму.       Охочий до готовки, стоило человеку со скандинавским бэкграундом оставить дела, как трудоголик-эмигрант тут же превращался в ленивую задницу — благо, на дворе двадцать первый век, и строгать бутеры он мог и в режиме «обрюзгшего хомяка». Колбаска, сырок, листики салата — назад Павел вернулся уже с полной тарелкой сэндвичей, чтобы обнаружить: в процессе расчёсывания волос Элла так и не притронулась к пульту.       - Что-нибудь до этого смотрела из японского?       - Н-не думаю, — силилась Элла вспомнить что-то из жанра, — А есть разные?       - Их тысячи, — воскликнул тот, кого в своих кругах назвали бы «отаку» — И это не считая манги, полнометражных фильмов, рекламы, «овашек» и прочего разного.       Вынос мозга для новичка, своей нерешительностью Эля не оставила ему выбора, кроме как решить самому. Благо, выбирать было из чего: Миядзаки — хорошо, но заезженно, «Врата Штейна» — слишком сложно, «Евангелион» — сомнительно, что оценит меху...       - Вот, посмотрим этот — как раз чтобы шаблон тебе сломать.       - Что это?       - Пластиковые воспоминания, — прочитал Павел название по-английски, — Об отношениях робота и человека.       Кислотные цвета, простенькие на вид формы, линии рисовки, будущее в качестве основы сюжета — уже смотревший это аниме ранее знал, насколько обманчива обложка, а потому хорошо понял написанные на лице у Эллы сомнения.       - Отношениях... как пара?       - В общем смысле, — пояснил он, — Сможешь ли ты отличить робота от человека, если у него будет своя идентичность? Если он выглядит, как человек, ведёт себя как человек и вообще ничем от него не отличается?!       Описание, базированное на скрипте чуть ниже, заинтересовало её немного больше.       - Зачем такие нужны?       - Много причин, — сказал Павел Элле, — Как раз об этом и есть тринадцать серий по двадцать четыре минуты.       Руки рефлекторно потянулись к бутерброду, едва мужчина нажал «старт». Яркий, красочный мир без лишней оси отразился в телевизоре, описывая предысторию с далёкой от скрупулёзности точностью. В целом и общем, главный герой — невезунчик, который завалил школьные экзамены из-за аппендицита, устраивается в отдел утилизации «гифтий», роботов, которые выглядят как люди и очень похожи на них во всех отношениях, кроме одного — времени жизни. В напарники новенькому дают ветерана, робота Айлу, которая несмотря на возраст и покерфейс, порой ещё выдаёт глупости. И первая же серия — с юморком: в погоне за не спешащим покидать этот мир роботом та прыгает через перила многоэтажки — и шмякается в мусорные баки.       - Хе-хе-хе-хе!       Странный клёкот, похожий на звуки чёрта из недр ада, раздался из уст Павла — ах, ностальжи! Эллу же эпизод с падением робота не впечатлил — больно уж приём старый:       - Вам это смешно?       - Вообще-то да, — заметил он, — Хотя тут есть подтекст. Но это без спойлеров.       Пожалуй, ещё одно отличие: человек с такой высоты разбился бы в лепёшку, а Айле хоть бы хны! Память понемногу освежила всех персонажей: седого мужичка Яманобе, шефа главного героя и бывшего партнёра Айлы Казуки, типичную девушку-цундере Мичиру, гифтий Констанса, Зака, Шелли и других. Оригинальная звуковая дорожка с английскими субтитрами не вызвали проблем: занятно — обычно новенькие начинают с дубляжа.       - Погоди, я попить возьму — поставил Павел на паузу после первой серии, — Тебе сок принести?       - Да, пожалуй.       Полная сомнений вначале, девчушка понемногу втянулась в процесс: по сути, всё это не сильно отличалось от наверняка имевшегося у неё экспириенса просмотра сериалов с родителями. Разве что жанр и компания другая — по мере движения по сюжету, миловидная романтическая комедия понемногу начала показывать мрачные краски: то, что Айла на исходе часов, что из-за её оплошности в прошлом Казуки потеряла ногу, что гифтии, если их не деактивировать, становятся «странниками», которые реально опасны для окружающих. А главное — как вместе с гифтией у их владельцев забирают часть жизни, не буквально, но образно: за девять лет человек ко многому успевает привыкнуть, прирасти душой. И для многих это сродни потере члена семьи, с которой не все готовы мириться.       Серия за серией, двое перед телевизором углублялись дальше в сюжет и Павел не заметил, как за окном постепенно начало темнеть. Гостиная превратилась в настоящий кинотеатр, где нет других зрителей, кроме них с Эллой. Оба с оживлённым интересом смотрели, как партнёры по работе постепенно сближаются, становятся друг для друга чем-то большим. Вот только как быть, если одному из них осталось не так много времени? Все в их отделе это видят — а потому шеф принимает решение распустить пару.       - Их... разлучили?       Шёпот Эллы остановил просмотр под самые титры одной из серий.       - В интересах компании, — заметил Павел, — Казуки считает, что их отношения навредят им обоим, ведь Айле осталось от силы месяц жизни.       - Но это же несправедливо! — кипела Элла негодованием, — Как можно запретить любить? Даже если это робот.       - Вопрос хороший — и сугубо философский. Ответь на него сама при случае.       Любитель жанра сай-фай потирал локти в приступе неловкости. Память его как-то упустила момент из середины: герои должны были деактивировать гифтию-сиделку мальчика. Перед самым изъятием её похищают контрабандисты, в результате робот становится «странником», захватывает владельца в заложники и в процессе погони им приходится отключить её жёстко, сжиганием микросхемы. Зубодробительная сцена, где Цукаса извиняется перед Шотой, что не сдержал обещание «позаботиться о ней», до сих пор вызывала у Павла мурашки по коже — но кажется, Эля отнеслась к ней более спокойно.       - Пошли дальше смотреть.       - А долго осталось?       - Пара серий.       Пара минут на туалет и перекус — и снова в бой: новая тарелка с бутербродиками разбавила грустный момент. В напряжении пялясь в экран, девочка вся притихла, когда началась следующая серия. Заметив этот неподдельный интерес, Павел искренне заулыбался: давно это было, когда он в последний раз смотрел аниме с кем-то.       Эпизод за эпизодом, их приключение подходило к концу — финальной, тринадцатой серии. Айла с Цукасой вместе заходят на колесо обозрения. В груди мужчины что-то неприятно сжалось: маленькая гифтия вручает напарнику, своему возлюбленному, маленькое серебристое кольцо. Жутко романтичный момент, на деле он ещё и очень грустный — главный герой плачет, ведь это означает необходимость ему, как партнёру, лично деактивировать Айлу. Страх, боль, страдания, написанные на лице Цукасы — всё это что-то да значило, и робот нежно успокаивает его. За что это аниме ещё помнят, так это за эмоциональную концовку: прощальный поцелуй тех, кто создал эти воспоминания. Яркая вспышка освещает кабину колеса — и в следующей сцене Цукаса выносит Айлу на руках. Гифтия будто безмятежно спит...       - З-зачем?       Сквозь закадровый голос Павел уловил еле слышный шёпот. Опекун повернулся и увидел покрытое влажными дорожками лицо Эллы. Нос, доставшийся ей от мамы, слабо всхлипнул, и та потерянно повторила:       - Зачем он это сделал?       - Отключил её?       Эля грустно моргнула.       - Потому что не хотел её превращения в монстра, — вздохнул он, — Цукаса принял неизбежное. Айла бы не хотела его страданий — ты ведь помнишь, что случилось с Марсией в шестой серии?       - А разве нельзя их скопировать? — от отрицания разум сразу перешёл к торгам, — Воспоминания, мысли, душу — это же робот!       Наивность и по-детски широкое воображение откликнулись со стороны Павла полной иронии улыбкой.       - Ты выходишь за рамки сюжета — гифтии имеют определённую производителем продолжительность жизни, им не дано её изменить. И потом, будет ли тот робот, который скопирован, тем же самым индивидуумом?       Философия о том, что считать личностью, душой, в том, что непосвящённые назовут в лучшем случае «мультиком» — явно не то, что ожидаешь, когда начинаешь смотреть аниме. Обескураженная безысходностью, неотвратимым концом, к которому шёл весь сюжет, Элла грустно поджала колени и тихо пробормотала в них:       - Это несправедливо.       - Согласен, — ответил Павел, — Но это сделало героя сильнее, и через год он смог принять новую напарницу, в том же теле.       Эпилог как-то ускользнул от их внимания: последние кадры, спустя время, где Цукаса встречает на работе знакомый силуэт и зритель узнаёт в ней внешность Айлы. Только это уже не она — другая гифтия, с другим сознанием и без воспоминаний о том, что физическая оболочка была с героем до этого. Не самые хорошо прописанные, порой шаблонные персонажи, дырки в сюжете — но история, полная радости и горя, с отличной музыкой затмили собой недостатки. Простая, искренняя, трогательная, она собрала не сочетаемое вместе воедино, а потому так нравилась тому, кого за глаза бы назвали «задрот».       - На, вытри слёзы.       В комнате снова зажёгся свет. Кряхтя, Павел потирал затёкшие колени, протягивая Элле стоявшие на тумбе возле телевизора салфетки. Ещё заплаканная, девчушка взяла пару тонких листов и громко высморкалась.       - Зачем вы мне это показали?       Слова Эли так и разили печалью. Малая выглядела потерянной.       - Просто чтобы знала, — просто и незамысловато: Павел и правда не вкладывал в этот марафон особенного смысла — Японская анимация отличается от обычной тем, что не накладывает возрастных ограничений. Есть такие аниме, которые я тебе побоюсь показывать, настолько они страшные. Есть весёлые, есть грустные, под детскую аудиторию и не очень — и все они очень разные, как и люди, которые их смотрят. У японцев эта культура очень развита, тем меня и цепляет.       Щёки ребёнка смущённо порозовели: кажется, Эля сама не ожидала, что разревётся во время просмотра.       - А вы тоже... плакали?       - Немного, — открылся ей Павел, — История правда грустная. Но просмотра стоит.       Потупив взгляд, мужчина сглотнул слюну: должно быть, совсем на него не похоже. Отнюдь не такого рода увлечений ожидаешь от него, мистера серьёзность по жизни — здесь, на короткий промежуток времени Элла получила редкий шанс увидеть совершенно иного Павла. Человек, способный видеть прекрасное, которому не чужды проблемы других, у которого всё-таки есть что-то за душой, окромя работы — но кажется, дочь Инны и Яны была вовсе не против. Сквозь высохшие слёзы, из-за угольно-чёрных волос на щеках девочки проступила добрая улыбка — взгляд под новым углом на что-то знакомое приоткрыл перед ней целый новый, интригующий мир: прости, Ян — кажется, он только что сделал твою дочь задроткой.       - Хочешь, я тебе список накидаю? — предложил он, — Просто для ознакомления, будешь с мамой смотреть. Или сама, если захочешь.       Естественное желание увезти в трясину ещё одного члена коммьюнити с его стороны смутило Эллу, и та осторожно ответила стандартным:       - Я подумаю.       Павел задумчиво почесал голову. За окном в облаках ярким оранжевым пламенем догорали лучи заходящего солнечного диска. Такая редкая в выходной день ясная погода потихоньку перетекала в ночь на понедельник. Уходила длинная неделя перемен, знакомств и прощаний, завтра — новая неделя, новые вызовы, и мужчина как-то сам собой произнёс:       - Пошли ужинать. Будешь готовить?       Предложение встретило бодрое одобрение со стороны Эли:       - Давайте — закивала она головой.       Камень с души — Павел незамедлительно почувствовал дикое облегчение. Завтра понедельник: у Эллы школа, у него праздное «ничегонеделание». А что? Кроме как стиркой, заняться ему больше и нечем. «Незаметно пролетело время» — мысль о том, что всё-таки не настолько он безнадёжен, как думал вначале, грела Павлу то, что простые смертные обычно называют душой. Пусть он не курит и пачки сигарет у него нету, всё не так уж плохо на сегодняшний день — загадочная и таинственная, рыжая Ирландия медленно, но верно принимала в свою повседневность одного одинокого датчанина: «Живём!»