Суррогат

      Подъём в шесть утра — то ещё удовольствие для большинства. А уж если тебе нужно выходить из дома да заниматься всяческими активностями, так вдвойне: сова по жизни, Элла еле разлепляла глаза, хотя уже и умыться, и позавтракать, и прослушать от опекуна нотацию о том, что «вредно засиживаться допоздна», успела. На ходу дожёвывая сэндвич, Павел спешно подгонял её: чуть не проспала сегодня — если обычно школьница успевала и поесть, и причесаться, в этот раз последний пункт утренних приготовлений Эля совершала уже на ходу. Морозный с утра, воздух неприятно покалывал уши и нос, вырываясь наружу паром изо рта: да уж, тёплое в Ирландии лето.       - Учитель меня убьёт, если опоздаю.       Элла явно была недовольна: заметно тяжёлая, сумка через плечо со спортивной формой неприятно била её по бедру, мешая заплести обычно распущенные пряди в конский хвост.       - А ты чего так долго сегодня собиралась?       - Здрасьте! — возмутилась она, — А форму собрать?       - А что мешало с вечера сложить?       Мужчина как мог старался высказать претензию конструктивно — судя по услышанному в ответ недовольному бурчанию, получилось не очень.       - Я вчера пластом лежала! После занятий и прочего...       Девчушка в очередной раз перевесила сумку с одного плеча на другое. Павел мельком посмотрел на часы в телефоне — без пятнадцати, еле успевают на автобус. Поспешным шагом они с Эллой выдвинулись в направлении остановки, когда за сто метров до перекрёстка вдалеке мелькнуло что-то белое... двухэтажное?       - От чёрт!       Вытаращив глаза, сопровождающий со всех ног рванул вперёд: чёрт возьми — как назло, пришёл раньше! Следующий только через двадцать минут, тогда Эля точно опоздает! Хрен с ним с учителем — Янь его придушит, что не собрал вовремя!       - Прибавь, Эль...       На полной скорости в погоне за транспортом мужчина обернулся, чтобы крикнуть, когда увидел пронёсшийся мимо него чёрный метеор. С тяжеленной сумкой, Элла на всех парах дала по газам к уже заморгавшему поворотником автобусу и в последний момент подставила ногу в заднюю дверь, не дав ей закрыться.       - Быстрее, Павел!       Последнему только и оставалось, что подбежать к ней и заскочить на площадку. Сердце колотилось как бешеное, прощупывая по очереди все его внутренности: чёрт возьми, успели! Еле-еле, но всё же.       - Давайте.... присядем... куда... нибудь...       Грудная клетка Эллы ходила ходуном — утренняя пробежка хорошенько её взбодрила.       - Разумная... идея...       Сложенный пополам, Павел без колебаний согласился. Оба полезли на второй этаж, где было ещё много свободного места. Окраины Бри проносились в окнах, провозя их мимо уже знакомых соседних домов. Сев на двойное сиденье впереди, на колени Павлу вдруг упало что-то тяжёлое — Элла поставила сумку на него вместо соседнего места.       - Быстро вы бегаете — кое-как отдышавшись, заметила она.       - Я хоть и больной.... кха! Насквозь, — закашлялся Павел, — Но на работу гоняю на велике.       - Серьёзно? Зачем?       - Ну как сказать: машины у меня нет, автобус туда не ходит. А с велосипедом в принципе в Копенгагене не пропадёшь.       По пути до точки назначения двухэтажный гигант выехал из городка, в котором проживали его школьные друзья, и бодро покатил в сторону от столицы «рыжего» острова. Автострада, соединяющая Дублин с югом страны, уносила Павла и Эллу всё дальше в глушь-деревню: серая нить шоссе тянулась вдоль леса с одной стороны и зелёными насаждениями— с другой, зелёным тоннелем ограждающим дорогу от проглядывавших из-за проплешин редких жилых домов. Малочисленные в столь ранний час легковушки юрко шныряли между их автобусом и рядами грузовиков, растянувших свои караваны на километры. Зелёные горы непривычно возвышались впереди, острыми вершинами своими почти касаясь ватно-белых, переливающихся в лучах солнца облаков. Сеточка бликов на ветровом стекле ярко сверкала пятнистыми светло-оранжевыми тенями — неотрывно смотря вдаль, Павел тихо молчал и беззаботно, как-то уж очень спокойно думал: иногда так мало надо человеку, чтобы забыть о том, что его окружает.       - Килмаканог! Конечная.       Объявление остановки вырвало гостя острова из мыслей о вечном — автобус остановился у края шоссе в какой-то деревушке. Внизу, на первом этаже громко отворились двери.       - Павел, нам выходить! — растолкала его Элла, — И отдайте сумку.       - А, да...       Всё ещё задумчивый, мужчина выпустил из рук снаряд килограммов на десять. Бессовестно яркое солнце слепило глаза на выходе из транспорта — почти одни, посреди натурально разрезанной магистралью на две части деревни, Павел с Эллой поспешили через переход в её большую половину. Пыль еле слышно скрипела под ногами, лицо утопало в хвое деревьев вдоль обочины. Каменистые заборы, увитые плющом, петляли вслед за уходящей вверх по склону холма дороге — безлюдная, деревушка будто не замечала их присутствия. Несмотря на кажущуюся тишину, Павлу бросились в глаза странные символы на расклеенных по дорожным указателям листовках, а посередине пути мимо них с Элей прокатил экипаж полиции: не зря, похоже, Яна беспокоилась.       В сторону от основной магистрали, небольшой поворот с дороги резко перерос из узкого проулка в совершенно прямой съезд к внушительному как для крохотной деревни стадиону. Не очень понятно, зачем, но судя по свежему асфальту, открыли строение недавно: трибуны высотой с трёхэтажный дом, небольшие ворота, открытые для всех желающих, какие-то плакаты с незнакомыми Павлу лицами — спортплощадку будто привезли из ниоткуда и водрузили посреди пустыря. Матчи Лиги Чемпионов тут точно не сыграешь, а вот какой-нибудь местный юношеский клуб вполне мог и обосноваться: исходя из карты на стенде чуть в стороне, футбольное поле там тоже имелось.       - Всё — дальше я сама.       Выйдя вперёд, Элла в гордом одиночестве направилась к воротам, оставив своего сопровождающего позади.       - А мне куда?       Павел растерянно развёл руками: в такой глуши, кроме автобуса, вообще ничего не ходит, а расписание обратно он не посмотрел.       - А вы пока можете домой ехать, — сказала она, — Всё равно у нас это часа на три.       И не успел он открыть рот, тут же добавила:       - Обратно сама доберусь.       Фыркнув от тяжести сумки, Эля умчала внутрь, оставив опекуна в лёгкой растерянности перед воротами. Мимо один за другим проходили школьники, примерно того же возраста, что и Элла — судя по их количеству, явно не один класс сюда пригнали. Все были по парам-тройкам, кого-то подвозили прямо до ворот родители — мало удивительного, учитывая новости. Мужчину всего передёрнуло: подноготная любой страны, которую редко видит обычный турист, не вовремя выплыла наружу.       Удаляясь от него, одинокая темноволосая фигура растворилась в толпе, направляющейся к главному входу, за которым виднелась тонкая полоса газона. Развернувшись, Павел сделал было пару шагов назад, как тут же остановился. Окружённый шедшими навстречу детьми, человек из Восточной Европы застыл истуканом: странное подспудное чутьё подсказывало, что если уйдёт сейчас, пропустит что-то действительно важное. Носки кед не спеша, словно в замедленной съёмке, развернулись обратно. «Ох и придушит меня, если заметит!» — подумал он и, молча сглотнув, побрёл вместе с остальными в направлении стадиона.       Идти напрямую Павел не решился, поэтому обошёл трибуны, чтобы забраться на них через ещё один вход с восточной стороны. Взору его предстала просторная, современная площадка для занятий спортом: поле для футбола, приличного вида ворота с сеткой, беговые дорожки вокруг, снаряды — всё как у людей. Беговое покрытие, сплошь после вчерашнего дождя в лужицах, покрытая россыпью росы трава нещадно искрили в солнечных лучах, делая стадион похожим на один большой фейерверк. Железобетонные трибуны, увенчанные пластиковыми сиденьями со стальными поручнями спереди, полукругом огибавшие поле, были почти пустыми — пара стариков сидело вдалеке, да и всё: «Для кого строили?!»       Из подтрибунного помещения на глаза редким зрителям показались две группы примерно по два десятка школьников в каждой. Смешанного полового состава, разных роста и комплекции, одеты среднеклассники были все как один в вишнёво-красные, с ярко-белыми полосами олимпийки и трико. Среди мешанины светлых и рыжих голов глаз Павла выцепил невысокую фигуру с угольно-чёрным хвостиком — спиной к нему, нервно держась за локти, Элла словно старалась никого не задеть по направлению к фигуре учителя.       - Классы, тихо!       Собранные для занятий полсотни детей живо прекратили галдеть и выстроились по линеечке: неровно, вразнобой — сразу видно, не в армии. Седовласая худощавая фигура женщины, до абсурда напомнившая Павлу его собственную, достала из глубин серебристого спортивного костюма свисток и громко применила его в деле. Эхо раскатисто прокатилось по стадиону.       - Оба класса здесь? — спросила она уже после.       Школьники многозначительно кивнули. Вместо привычной Павлу и родителям Эллы переклички учитель просто проглядела острым взором всех присутствующих. На мгновение опекуну по наследству одной из учениц показалось, что эти ястребиные зрачки посчитали и его тоже, но кажется, та просто оценила наличие всех.       Сделав пометку в блокноте, женщина одного с Павлом возраста громко скомандовала:       - Ну чего стоим, разминаемся!       Разминка — наверное, самая скучная часть урока: команда учителя отбила всякое желание следить за процессом и, пока подростки внизу растягивали на влажном покрытии себе мышцы, лениво оглядываясь, Павел обнаружил на самом верху трибуны кофейный автомат. «Работает» — подметил он: монетка с характерным звоном улетела в щель, после чего шайтан-машина зашумела и выплюнула в толстый бумажный стаканчик неприлично маленькую порцию капуччино. Вкус, впрочем, компенсировал размеры: горячая зерновая смесь была определённо лучше той гадости, которой их потчуют в копенгагенском офисе.       - Разбились по группам в три человека.       Ученики, прежде скучно бродившие по всей дорожке, живо начали группироваться в кучи-могучи по трое. Безо всякого интереса попивая кофе, Павел вдруг заметил, как Элла робко отошла в сторону: две девчачьи фигуры чуть повыше, одна со светлыми волосами, другая — с рыжими, как-то уж очень презрительно сказали ей что-то. Испуганная, Эля буквально вытекла за пределы дорожки на газон и чуть не упала на мокрой, скользкой траве. Ответственному за неё стало не по себе: прав он был — задевают.       - Так, Савина — ты куда на газон пошла? Там никого нет! Давай, ищи себе тройку.       Замечание учителя заставило человека на трибунах занервничать: она что, не видела? Те задиры даже физкультурницы со свистком не стеснялись — просто попёрли на неё, будто это нормально! Внимание мужчины переключилось на то, как девочки одного с Эллой возраста, покончив с ней, тут же принялись ворковать и любезничать со строгой на вид учительницей. Вывод был очевиден и зубы Павла противно скрипнули.       - Первая тройка — со мной, на старт!       Три мальчика атлетичного телосложения встали вдали, в начале стометровой дорожки, в стойку. Стоя непосредственно возле, женщина в спортивном костюме вытащила из футляра красиво надраенный до блеска стартовый пистолет, зарядила и демонстративно занесла его вверх. «Паф!» — оглушительный в тишине выстрел заставил пацанов сорваться с места. Секунд пятнадцать — и все трое, один за другим, пересекли линию финиша как раз напротив одинокого зрителя из Дании. Время отсюда было неясно, но судя по всему, учительница как-то узнала их результаты — стадион-то новый.       Следом за ними пошли ещё трое мальчуганов. В следующей тройке бежали уже девочки, и среди них — две оторвы, наехавшие на дочь Яны. При всём неуважении Павла, стоило признать, бегают они быстро: третья участница забега отстала от них почти на две секунды.       - Следующие! — скомандовала учительница.       Ученики по очереди бежали стометровку, пока на линии старта не оказались те, кого между собой называют «остатки» — мальчик с комплекцией булочки из «Макдональдса», девочка с болезным, хрупким внешним видом... и Элла. Женщина в спортивном костюме беспристрастно подняла пистолет. «Паф!» — троица помчала вперёд. С искренним удивлением для себя Павел обнаружил: Эля отстаёт. Правда, лишь вначале — уже в середине забега Савина-младшая догнала своих соперников, а к концу с отрывом перегнала обоих. Только какой толк, с такими-то конкурентами?       Уложив пистолет в футляр, физкультурница трусцой подбежала к отпахавшим своё детишкам и громко объявила:       - Тянем жребий — бег сто метров на время, после перерыва сдаём.       Ну вот, опять — в былые годы у Павла хоть и было освобождение от занятий, в свободное время он с удовольствием гонял мячик с пацанами во дворе. А тут, такой стадион — и никакого футбола? Обидно как-то! Школьники по очереди подходили к лидеру в этом бессмысленном занятии, брали что-то вроде бумажки, и уходили, направляясь в раздевалку либо на трибуны. Рыжая и блондинка, недруги Эллы выскочили одними из первых и без зазрения совести плюхнулись на траву. С такого расстояния было не очень хорошо слышно, о чём они говорят, но Павел попытался прочитать по губам оставшееся:       - А ты чего, не слышала?       - Чего?       Рыжая девчонка прошептала светловолосой что-то на ухо. Та в ответ как-то странно ухмыльнулась и махнула рукой:       - Ну да какая ей разница — одной больше, одной меньше...       Слова школьниц окатили его ледяным душем: нифига себе разговорчики! А впрочем, чего ожидал: что там, что здесь, дети везде беспощадно жестоки — первобытные инстинкты, тысячелетиями усыпляемые человеческой цивилизацией для построения их лицемерного социума, в этих индивидуумах ещё не усыплены, не подавлены до конца. Вроде и школа, и район благополучный, и такие словечки — что с вами, ау?! Когда вы там взрослеете? Сидя метрах в двадцати от обидчиков, восточноевропеец тяжело выдохнул и ощутил, как по спине пробежали мурашки, но совсем не от холода: тяжело ребёнку здесь будет.       Наконец среди толпы светлоголовых ирландцев показалась тёмная шевелюра. Расстроенная и усталая, оливковые глаза Эллы понуро уставились в дорожку, пока медленно не поднялись и не уставились точно на него. Павел растерянно посмотрел по сторонам: нет, не отмажешься — уже заметила. Возмущённая, спортсменка в три прыжка очутилась на уровне трибуны, где он сидел:       - Вы что тут делаете?       Школьница выглядела раздосадованной.       - Хочешь верь, хочешь нет, но я не вижу смысла тратить час времени, чтобы посидеть пару минут дома, — заметил Павел и облокотился на поручень, — А ещё тут кофе вкусный.       Надувшись, Элла сердито фыркнула на кофемана, но больше ничего не сказала. Взгляд опекуна переместился на пару девчонок, говоривших с ней какое-то время назад.       - Это те, что тебя задирают?       Блондинка с рыжей по-прежнему о чём-то активно перешёптывались. Обескураженность выдачи личной тайны явно расстраивала Элю, но не меньше её удручал сам факт конфликта.       - Несса с Карой — вечно пристают. Ведут себя как королевы, просто потому что в спортивном клубе и у мисс Лавкроу на хорошем счету. Ни черта за душой нет, ещё сами лезут.       Ни слова ни говоря более, девчушка плюхнулась рядом с Павлом. Шумный, гулкий выдох вырвался паром из лёгких.       - Устала?       - Немного, — жаловалась Элла, — После перерыва ещё стометровку бегать, и меня сейчас с ними поставили! Ну вот зачем?       Брови Павла поднялись в удивлении.       - А вы что, только бегаете на физкультуре?       - Не всегда, просто мисс Лавкроу бег любит. Вот и отрывается на нас.       Холодный воздух начал постепенно прогреваться: привычно по копенгагенским утрам холодное, солнце выплыло из-за появившихся было на горизонте туч, вновь озарив косыми лучами мокрое после вчерашнего дождя прорезиненное полотно. Школьники продолжали кучковаться в ожидании конца перерыва, оставляя одноклассницу наедине с каким-то подозрительным типом в верхних рядах трибун. «Странно» — в голове ответственного за жизнь и здоровье Эллы Луизы не укладывались две вещи. Первая — почему учительница поставила её с теми хулиганками на зачёте: что бы там ни говорили фильмы, обычно битвы врагов, сведённых вместе, приводят к обратному эффекту, те ещё больше ссорятся, а не мирятся. А вторая — что помешало самой Эле? В голове у Павла живо мелькнули воспоминания сегодняшнего утра: та со здоровенной сумкой ракетой догоняет автобус, спасая себя от опоздания. Здесь она такой прыти не показала, хотя бежит так же быстро. Разве что на старте...       - Слушай, — заговорил мужчина снова, — У тебя когда перерыв закончится?       Вопрос заставил Эллу отлепить лоб от поручня.       - Минут через десять, а что?       Вместо ответа Павел вручил ещё горячий стаканчик ей в руки.       - Подержи мой кофе.       В голову стукнула идея: а вдруг?! Сонные, не разогретые с утра велопробежкой ноги кое-как засеменили в сторону выхода.       - В-вы куда это?       - Я скоро вернусь — сказал Павел и, обернувшись, добавил, — Кофе не пить!       Элла опешила от такого поворота. Сжимая полупустой стакан, та продолжала, разинув рот, сидеть на трибуне, пока фигура отвечающего за неё человека не скрылась в районе главных ворот. Оставшись совсем одна, школьница угрюмо легла подбородком на холодный металл. Облака медленно плыли по бездонно голубому небу: грустно тараща глаза куда-то вверх, Элла почти не заметила, как кончился перерыв и снизу раздалось:       - Савина, спускайся!       Команда учительницы заставила её обескураженно подняться с кресла, как вдруг вдалеке раздался звук бегущего человека. На всех парах Павел мчал обратно, и подбежав к ней, с облегчением выдохнул:       - Ух, успел!       В правой руке мужчина крепко сжимал что-то. Забрав кофе, друг Яны и Инны передал ей странный маленький пакетик.       - На, надень перед забегом.       Разжав руку, девочка обнаружила там самые обычные беруши. Поспешно спускаясь обратно на дорожку, Элла рассеянно положила их в карман — и чуть не влетела носом в Нессу с Карой, так удачно вставших точно поперёк выхода с трибун.       - Смотри куда прёшь! — язвительно произнесла блондинка, — Готова к смерти?       - Дай ты ей отдышаться, Нес! — деланно осадила её рыжая, судя по оклику, Кара, — Пусть надышится, что ли.       - Отстаньте уже....       Еле слышный шёпот проскользнувшей между ними дочери Яны остался без внимания обидчиц. Весь класс недружным скопом направился к той же самой стартовой линии, откуда они буквально минут двадцать назад бегали во имя великой, но непонятной никому цели. Женщина, преподающая детям физкультуру, снова взвела свой излюбленный инструмент извещения о старте: нет, всё-таки не так уж они и похожи, подумал Павел, вытягиваясь на подогретой пятой точкой сидушке.       Знакомое эхо раздалось на той стороне – и вскоре навстречу ему прибежали трое пареньков из Элиной параллели. За ними последовали ещё трое, потом ещё, и так пока на той стороне не кончились все мальчики. Только тогда их единственный зритель обратил внимание: всё это время вдалеке, учительница смотрела за временем на небольшое табло с противоположной от неё стороны, у самой линии старта. Издалека Павел заметил, как вместо очередной порции пацанов на дорожки для сдачи зачёта вышли три девчонки. Одна из них, между рыжей и блондинкой — с угольно-чёрным хвостиком: издалека мужчина видел, как Элла достала что-то из кармана и вставила себе в уши. Шея замерла в ожидании, наблюдая, как школьницы ставят ноги в стартовую стойку: а вдруг?       Паф! Три ракеты со всей прыти помчали вперёд, к линии финиша. Икры сжались, ладони в напряжении крепко вцепились в поручень. С такого расстояния видно было плохо, но с каждой секундой, по мере их приближения Павел всё отчётливее видел на лицах задир удивление: вместо того, чтобы отстать, Элла начала отрываться — в самого старта на равных с ними, девочка живо вышла вперёд, с каждой секундой только увеличивая расстояние от соперниц, да так, что под конец даже рукой ни та, ни другая не смогли её достать.       «Есть!» — хитрая ухмылка озарила лицо опекуна Эллы. Сама опешившая от своего результата, оттормозившись, девчушка уставилась на сидящего на трибуне мужчину и тот довольно показал большой палец. Сработало: то, что мешало ей быстро бегать, что так сильно выводило из равновесия — стартовый пистолет. Любой испугается, если рядом с ним жахнут здоровенной пушкой! А уж Эля с её пугливостью запросто растеряет концентрацию. Те две дурочки, что пытались выехать на ней минут пять назад, сейчас просто не могли ничего сказать от усталости: ещё бы — хотели унизить, а в итоге унизились сами!       Одна за другой, остальные школьницы тоже отбежали своё. Урок продолжился в привычной манере, как он проходил обычно — учительница вернулась со стартовой позиции и дети поспешили встать в стойку. Вслед за стометровкой пошёл челночный бег на пятьдесят метров, за ними — круг по стадиону: не соврала Элла — учительница у них действительно зациклена на беге. При этом каждое упражнение женщина сопровождала комментариями, строгими, подчас довольно едкими:       - Ноги вытягиваем! Вы не на пляже!       - Руками работаем! Активнее, не отвалятся.       - Куда голову! Обернёшься ещё раз, отправлю на штрафной круг — полезно будет, живот растрясти.       Надо ли поражаться, что к концу урока все школьники были порядком выдохшиеся. Приглядывая за Эллой с верхотуры, Павел видел, как ходит ходуном у неё грудная клетка: попала ты девочка, конечно — такие профессионалы из любого душу вытрясут за результат. Конторский цепной пёс и сам знал, как тяжело с ним работать, но в его компании люди добровольно устраиваются на работу. А тут — куда ни глянь, отсутствие объективного выбора: «Паршиво же это, быть школьником» — в очередной раз думал выходец из Восточной Европы.       Внезапно над стадионом раздался протяжный звук колокола. Среднеклассники внизу с облегчением выдохнули, кое-кто плюхнулся прямо на дорожку от усталости. По их реакции Павел понял: урок окончился. А стало быть, и их мучения — наравне со всеми вымотанная учителем, отдышавшись, Элла было потопала в сторону раздевалки, когда мисс Лавкроу окликнула её лично:       - Савина! Подойди, пожалуйста.       Слова учительницы отозвались нехорошим предчувствием: возможно, мужчине показалось, но издалека он увидел, как плечи Эллы напряглись. Со своей колокольни Павел терялся в догадках, зачем эта фанатка отнюдь не лёгкой атлетики позвала Савину-младшую, но судя по тону голоса (без крика), не из-за провинности. Стало быть, что-то хорошее?       В этот момент дорожку в их направлении пересекли две других школьницы — заметив, как учитель болтает с обидчицей, Несса с Карой просто не смогли принять такое безболезненно. Беспардонно встряв в диалог, одноклассницы Эли заговорили с женщиной, а после — отчего-то начали пререкаться:       - Вы это серьёзно?       - Она жульничала!       - Использование их не запрещено, — строго парировали им в ответ: кажется, в этот раз преподаватель была не на стороне любимиц — Сами жаловались, нужны бегуны на соревнования, ну так вот вам кандидатка! Чем недовольны? Или вы считаете, в них крылья встроены?       Раздосадованные, девочки сжали кулаки, но делать ничего не стали: и так проиграли по всем фронтам. Раздражение буквально выплёскивалось из ушей, и та, что со светлыми волосами, громко, грозно прошипела:       - Смотри у меня, Эл! Cдашь через две недели — тебе не жить.       Угроза, источаемая одноклассницей, снова уколола Эллу за живое. Прижав руки к груди, девчушка зачем-то осторожно посмотрела в сторону Павла, а после выдала:       - Т-только не путайся под ногами. А то вас пока обгонишь, вспотеешь.       «Нифига себе!» — временно ответственный за неё аж опешил: не промах барышня! Наглость подобного ответа явно разозлила оппонентку ещё больше, но увольте — остроту языка Яны ещё надо уметь обуздать. Лицо светловолосой грубиянки натурально побагровело от ярости, сделав её похожей на сильно заплесневелый помидор. Та, что рыжая, Кара, видимо, поняла, что спорить сейчас, при учителе, себе дороже, и поспешила уволочь подругу в подтрибунное.       Едва хулиганьё скрылось со стадиона, Элла с облегчением выдохнула. Наблюдая за сценой их ссоры издали, Павлу внезапно показалось, что у той из кармана трико торчит что-то плоское. Интереса ради он решил позвонить — и Эля потянулась к карману костюма, чтобы вытащить оттуда мобильный:       - Алло?       - Никогда не носи с собой на бег телефон. Уронишь ещё, маме потом платить за ремонт.       Строгость голоса заставила Эллу развернуться в его сторону. Взгляды мужчины и ребёнка пересеклись, когда в их диалог вдруг встряла учительница:       - А это ещё кто? — громко гаркнула она.       Зрачки ястреба принялись возмущённо сверлить друга родителей — кажется, присутствие мужчины не осталось незамеченным. Интереса ради Павел решил войти в контакт и вежливо попросил:       - Дай-ка своей училке трубочку.       Столь неожиданная просьба перекрутила школьнице винтики в мозгу: удивлённая, зачем ему это понадобилось, Элла сказала ещё пару слов учителю и передала ей свой смартфон.       - Алло?       - Мисс Лавкроу, — привычным вежливо-холодным тоном начал Павел, — Так, кажется, ваше имя?       - Да, а вы кто, мистер?       - Я тот, кто временно заменяет родителей Эллы, — объяснил мужчина с трибуны и почесал нос, — Я так понимаю, у вас какие-то соревнования намечаются?       - Да, у нас через две недели игры – в конце июня, с окрестными школами — спокойно пояснила она: появление на арене родни сразу смягчило мисс Лавкроу голос, — Я предложила Элле поучаствовать, но вы знаете, эта девчачья ревность...       - Я не знаю, что такое девчачья ревность, зато прекрасно знаю, что такое буллинг.       Голос ответственного за Элю стал жёстче. Это не осталось незамеченным — лицо женщины изумлённо вытянулось.       - Простите, мистер...?       - Ходенко. Не суть важно, потому что мой ответ будет коротким — участвовать или нет, решит уже Элла. Но если я ещё раз увижу, или узнаю от неё самой, что кто-то её достаёт, а вы это благополучно игнорируете, проблемы будут у всей школы.       С высоты верхнего ряда стадиона конторский цепной пёс строго взирал на учителя физкультуры. Всем своим видом Павел ясно дал привыкшей, что к её манере преподавания нет вопросов, пока есть результат, женщине понять: он — не тот случай. И способов задавить вас у него найдётся, уж поверьте. Сильный человек впервые за долгое время столкнулся с себе подобным — и это явно не нравилось мисс Лавкроу:       - Я не поняла, вы мне...       - Нет, не угрожаю, просто напоминаю о ваших обязанностях как учителя. Я тоже не родня Элле, но на меня, как и на вас, возложена ответственность за неё. А если я за что-то берусь, то отдаюсь этому целиком. Надеюсь, вы меня поймёте.       Нет, дорогуша, не уйдёшь: такие, как ты, понимают только язык силы. Те, кто имеют силу поднимать голос на слабого, столь же трусливо отползают при виде вожака – занявший высокую позицию датчанин внимательно смотрел прямо в лицо физкультурнице в белом и пушистом, не давая ни намёка на слабость: родной человек или нет, как бы то ни было, здесь и сейчас он — ответственный за Эллу Луизу. И не допустит нездоровых вмешательств в эту юную личность.       - Верните ей телефон, пожалуйста.       Сбавив уровень гнева, Павел снова обратился вежливо и молча удостоверился, что мисс Лавкроу вернула Эле устройство. В ответ он просто повесил трубку — девчушка перемолвилась с учительницей ещё парой предложений, а Павел тем временем привстал с сиденья и просто бесшумно скрылся в направлении выхода.       Спустившись вниз с трибун, человек пятого десятка лет направился обратно к воротам и встал чуть поодаль. Маяк в этом море подростковых страстей, мужчина проглядывал толпу выходящих со стадиона на улицу школьников. Люди, для которых обращение «ребёнок» прозвучит уже обидно, а «взрослым» быть «ещё не дорос», стайкой пингвинов вытекали в сторону автобусной остановки — некоторые из них бросали осторожный взгляд на Павла, но этим самым взглядом дело и ограничивалось: неужто тоже обратили внимание?       Наконец из главного входа показалась знакомая темноволосая голова. Уже распустившая волосы, снова в униформе, Элла поравнялась с Павлом и тот протянул руку:       - Дай хоть сумку понесу.       Предмет школьной атрибутики, перекосивший ей плечи, больно впивался в ключицу и та с явным удовольствием избавилась от тяжкой ноши. Наедине у ворот, Павел с ребёнком ещё раз переглянулись и тихо побрели в сторону от стадиона к автобусной остановке. Свежие потоки ветра ерошили седую шевелюру, придавая черепу ощущение приятной свежести. Солнце слабо простреливало через густые кроны из хвои, образуя на асфальте и лицах людей игривую сеточку. Сумка, принадлежавшая дочери Яны, неприятно врезалась в плечо: и что они там тащат такое, кирпичи?       Завернув за угол, Элла всё же спросила:       - Что вы ей сказали?       - Только то, что должен был, — невозмутимо констатировал опекун по наследству, — Консерваторам непонятен язык эмоций, зато хорошо понятен язык бумажной волокиты.       Лицо девчушки перекосило.       - Я вас уже боюсь.       - Правильно, потому что я умею вынести мозг любому, — довольно ухмылялся Павел, — Знаешь, что такое «убийственная бюрократия»? Это когда работа встаёт, потому что просто не успеваешь обработать все справки и документы. Как заддосить сайт, только в реальном мире.       Сравнение с чем-то современным нашло в Эле отклик, и та ехидно улыбнулась. В ответ слабо заулыбался и сам Павел: в конце концов, не такой уж старый он, как можно подумать...       - Так что думаешь? Насчёт соревнований.       - Не знаю, — пожала она плечами, — Я ж не бегунья.       - Моё сугубо личное имхо...       - Чего?       - Имею-мнение-хрен-откажешь — пояснил дед нубу, — Пробовать стоит. Ты видела, как эти две козы взъерепенились?       Напоминание о конфликте с одноклассницами снова опустило Элле настроение ниже плинтуса: оливковые глазки понуро съехали вниз, привычно скрывшись в распущенной шевелюре.       - Теперь мне прохода не дадут.       - Наоборот — эти девчонки увидели в тебе конкурента. Да, этот твой «выстрел» их шокировал, но поверь, биться они будут по-настоящему. Я лично не видел в них чёрной зависти, так что им понравится такое. Может, даже подружитесь — из заклятых врагов получаются самые лучшие друзья.       «И зачем ты врёшь?» — слова человека, ни разу не видевшего подобного на личном примере, колким упрёком отозвались в только на первый взгляд чёрством, закостенелом сердце. Одиночка по жизни, Павел уже обладал достаточным жизненным опытом, чтобы заявить себе самому: так не работает. Но что, если с Элей получится? Быть может, ей удастся вырваться из этого порочного круга?! Хотя, возможно, оттого так и говорят, просто тешатся надеждой...       Выйдя к остановке, Павел и Элла обнаружили перед собой одинокий железный остов: предыдущий автобус только что ушёл — придётся ждать следующего.       - Вас, кстати, заметили — сообщила она, присаживаясь под козырёк.       - Да пусть замечают, я тут всё равно не навсегда, — примостился рядом её спутник — Главное, у тебя есть стимул вылезать из ямы.       На родных надейся, а сам не плошай — видоизменённая пословица как нельзя точно отражала его намерения. Под звук проносящихся мимо автомобилей проглядывая трассу на предмет автобуса, Павел вдруг заметил, как Эля тихо хихикнула.       - Что?       - Ничего, вы просто... Смешной.       Искренняя улыбка отозвалась каким-то знакомым, давно не испытываемым чувством — самый близкий человек для его покойной подруги, Элла внимательно смотрела на него и очень честно, без оглядки на прошлое, радовалась чему-то. Жизнь двенадцатилетней девчушки, пошедшая кувырком каких-то две недели назад, закрутилась совершенно иным, непривычным ей образом — и всё же, здесь и сейчас Эля явно была счастлива. Должно ли быть так? Павел этого не знал. Но возражать радости было бы глупо, и он слабо улыбнулся ей в ответ.       - Сегодня играем, как вернёшься со школы, помнишь?       Щёки Эллы слегка надулись.       - Вы вроде не горели желанием.       - Я держу обещание. Всегда.       Знакомые тёмные брови многозначительно поехали вверх.       - Потом только не жалуйтесь.       На правах старшего Павлу оставалось только почесать несуществующую бороду.       - Вас понял, мисс.