Суррогат

      Дождавшись своего трансфера обратно в Бри, по пути Павел зашёл в магазин: у них как раз кончилось мясо и корм для Феликса с Джеммой. Сам никогда зверинца дома не имевший, мужчина с интересом рассмотрел пакетики, которые Элла регулярно скармливала кошкам. Еда для зверюг казалась очень странной на ощупь: «мясистый кролик», «нежная утка» — мда, с таким содержанием реального мяса проще было назвать «красивый наполнитель»! Все эти рекламные уловки просто раздражали биолога, смотревшего в первую очередь на состав: куда лучше — и ненамного дороже, кстати — было бы купить котикам реального мяса. Правда, соседи такому вряд ли обрадуются — сбегут же, прямо в лапы Эле: «Хе-хе!»       Вернувшись домой, мужчина первым делом засунул говяжью вырезку в морозильник и поставил суп, сваренный в воскресенье, разогреваться: грибной, с опятами! Облизываясь, повар-любитель вылез ненадолго в прихожую, складировать пакетики с непонятным суфле в отведённое им место. Укладывая корм, Павел нащупал в глубине комода что-то мягкое. Из чистого любопытства восточноевропеец заглянул внутрь и обнаружил там упаковку с прокладками. Совершенно обычный предмет женской гигиены там же и скрылся под натиском филе «индейки», «курицы» и «кролика»: как раз закипел чайник, можно чайку сделать.       Один-одинёшенек, посреди пустой кухни Павел флегматично причмокивал супцом. про себя прислушиваясь, но не получая никакого ответа. Ещё никогда тишина этого дома не казалась датчанину столь едко непривычной: банальные прелести повседневной жизни, не заполненной работой — когда он их так полюбил? Трудоголик по жизни, в одиночестве уплетая сделанный двенадцатилетним ребёнком суп, эмигрант почему-то не спешил возвращаться обратно из этого странного, чужеродного мирка домохозяйки-бумера. Да, в жизни его ещё есть труд, но что это, в сравнении с тем, что он делает по месту постоянного проживания? Сродни демо-версии облегченной им самим жизни: будь работа его в глазах окружающих менее престижной, вряд ли бы Павел смог вот так легко приехать сюда. И вряд ли бы он так беззаботно относился к деньгам: сколько уже здесь потратил? А когда-то это был его годовой бюджет...       В разгар этих размышлений об экономике хрустнул замок. Единственно возможный обладатель ключа, помимо него самого, сверкнул угольно-чёрной шевелюрой.       - Привет.       Элла аккуратно выглянула из-за дверного косяка. Всё ещё в униформе, оливковые глаза школьницы боязливо смотрели то на Павла, то вниз.       - Павел?       - Да?!       Оторвавшись от размышлений, мужчина встал из-за стола, чтобы вымыть тарелку.       - Слушайте, вы... — робко бормотала Эля, — Простите ещё раз. За сегодня.       Опять за старое — исполняющий обязанности её родителей тихо выпустил через нос тонкую струю воздуха.       - Забыли, — успокоил её Павел, вложив в интонацию всю пофигистичность, — Иди, переодевайся, обед уже готов.       Предлагать второй раз не пришлось: успокоенная, Эля бодрячком умчала наверх, чтобы скинуть форму. Плод трудов своих нередко бывает горьким, так что показать обратную сторону медали сейчас будет не вредно: сделанная ею вчера похлёбка из грибов, картофеля и куриного бульона магнитом приманивала к себе голодную школьницу. Прыгнув за стол, Элла уже приготовилась жадно насыщать желудок, и наперегонки с собственным аппетитом спросила:       - Корм купили?       - Всё как и сказала — ответили ей, протягивая тарелку, — По шесть с кроликом, индейкой и курицей.       - А утка?       Девочка в предвкушении приняла из рук учителя свою порцию.       - Две штучки, помню — хотела дать попробовать...       В этот момент в кармане раздался телефонный звонок. Непривычно громкий, звук мобильника поставил Павла в замешательство, ещё большее, когда мужчина увидел, кто именно звонит. «В отпуск? Ну ты тупица!» — подумал он, снимая трубку на вызов коллеги.       - Да, Стеф?       - Павел, у вас демонстрационный набор при себе?       Сперва глава отдела не понял, о чём речь, но быстро дошёл, о чём таком глаголет их дата-центр.       - Да, при мне — случайно умыкнул командировочный чемодан, а что такое?       - А, тогда понятно.       Слова Стеффани поставили мужчину в уже порядком поднадоевшее положение непонимания ситуации.       - Что... понятно? — уточнил Павел.       - А то тут гадаю, как этот запрос вообще появился. У вас же отпуск! Вы что там, на себя функции ирландского филиала взяли?       Вот же ж блин! Он совсем не предупредил их, и сам уже забыл о том, что было совсем недавно: скорее скрывшись из поля зрения Эллы в прихожей, в исступлении Павел схватился свободной рукой за голову — проба! Отправленная из дома друзей, с ДНК, принадлежащая дочери Инь: определённо, почта Ирландии сработала быстрее, чем он ожидал, и данные уже попали в дата-сервер. Потому-то Стеф и позвонила — на бумажной версии запроса стояла его подпись как представителя. Более того — такая же, в поле заказчика, где расписывается клиент! Что ж: паниковать-метаться поздно, сперва надо выяснить серьёзность возникшей проблемы.       - А, ты про это, — максимально тихо, натурализованный восточноевропеец перешёл на датский, — Слушай, Стеф, есть просьба: скажи, много людей про этот запрос уже знает?       Небольшая задержка с ответом дала понять: коллега удивилась смене языка. Тем не менее, Стеффани подыграла Павлу.       - Пока я только заметила, а что?       - Отлично! — облегчение молнией пронеслось по телу, разжав мускулы — Впервые доверяю тебе такое важное поручение: нарисуй под этот образец базу с ДНК якобы наших клиентов без пересечений.       На том конце раздалось странное, невнятное мычание: знаю, сам в шоке.       - Пардон, но зачем?       - Долгая история, — сказал он, почёсывая лоб — Пока объяснишь клиенту, что нет таких баз, сам увязнешь по уши, одни уши останутся.       - Вы ведь в курсе, что....       Посередине речи Стеффани резко остановилась, словно прикусила язык. По спине у мужчины на ирландской стороне провода побежали мурашки.       - Так, а почему здесь ваша подпись в графе заказчика?       - Я же говорю, история долгая и явно не на телефонный разговор, — в Павле снова взыграло раздражение, — Роуминг не тратьте, мисс Кюльхард!       - Да какой роуминг, ещё в десятых отменили!       - Короче, Стеф — прошу, как глава отдела, нарисуй базу. Проверить проверь, но база чтоб была, иначе клиент не успокоится. Приеду — всё в красках расскажу.       Вот и всё: вся его фантазия сошлась на том, чтобы довериться постороннему человеку, пусть даже коллеге по работе. «Умнее ничего не придумал?» — жалкое, мерзкое чувство, когда результат, конечный успех зависит от чужого благословения прошлось по коже, смешавшись с проступившим на лбу холодным, липким потом. Прильнув к трубке, мужчина внимательно слушал, чем же ответит на такое его коллега, человек, от которого зависит весь его план, когда с той стороны раздался лукавый голосок заигрывающей с добычей женщины:       - С вас подробное объяснение на двух листах за чашкой кофе.       - Идёт! — слава корпоративному духу, лояльность сыграла карту выше профессионализма, — Спасибо.       - Хм-хм-хм... — хмыканье Стеф уже ему не нравилось, — Тогда до встречи!       Ох уж эта женщина — везде сыщет свою выгоду! Сбросив вызов, Павел схватился за сердце и вскоре услышал знакомый противный писк. «Опять?!» — мысленно отвыкший уже от контроля давления, гипертоник принялся срочно ликвидировать последствия собственной нервозности. Сквозь шум черепной коробки проглатывая лекарство, мужчина пытался не дать себе уйти в штопор путём массирования запястий, когда выпрямившись, увидел в метре от себя Эллу.       - Ч-что? — изо всех сил невозмутимо спросил он.       - Вы сейчас гавкали в телефон?       Браслет-предатель тут же прекратил пищать. «Чёрт возьми — если ещё ты поймёшь, что не так, это будет полным фиаско!» — думал биологический отец Эли.       - Дорогуша, это гавканье называется датский, — вздохнув, объяснил он, — По работе звонили...       - Из-за пробы?!       Элла выпалила так громко, что заболело в ушах. Твою ж мать — ляпнул, не подумав: оливковые глаза ребёнка, так стремящегося найти папу, жадно впились в Павла. Натянутой до предела пружиной, на автопилоте Элла сделала шаг вперёд в его сторону, сжала в напряжении кулаки и молча замерла: не отвертишься уже, друг — не поверит.       - Да, из-за неё.       - Уже... обработали?       Лицо двенадцатилетней Савиной-младшей полыхнуло смесью энтузиазма и какой-то подсознательной трусости. Словно марганцовка в воде, рожица девочки пятнами окрасилась в разные оттенки розового.       - Ещё нет, просто уточнили детали — я же работаю там, вот они и удивились.       Слова загнанного в угол датчанина охладили Элин пыл: выражение, как бы говорящее обескураженное «А, понятно», застыло на лице.       - И долго ещё ждать?       - Без понятия, как в обработку поступит, — в голосе Эллы звучала обида и Павел попытался её успокоить, — В пределах одной недели, думаю.       Сроки явно не обрадовали заказчицу — девчушка надулась.       - Долго...       - Я что могу сделать?!       - Ускорить.       Наивность просьбы неприятно уколола восточноевропейца: девчуль, ты всю жизнь в Ирландии живёшь. Где таких выражений понахваталась?       - Это был риторический вопрос — сказал он и быстро, пока есть возможность, перевёл стрелки, — Лучше скажи-ка на милость, ты доела?       Элла отрицательно покачала головой.       - А чего из-за стола выскочила? Давай, топай обратно!       Едва отошедший от приступа, Павел пробовал подбодрить её. Удивительно, но у него получилось: дочь Инны без сопротивлений вернулась обратно на кухню и с утроенной силой накинулась на суп. Глядя, как та взахлёб пожирает собственную стряпню, мужчина тихо выпустил через нос тяжёлый, мощный выдох. Без всякой видимой причины, глаза принялись изучать скатерть: да, он рассчитывал — надеялся, что просто обещания уважить просьбу будет достаточно. Оттого и не желал, не думал, что Элла будет ждать, когда проба действительно дойдёт по адресу и уйдёт в обработку. Более того, на бумаге две его подписи, а это, вроде как, конфликт интересов — о чём они там в Дублине думают, спросите? Слава таймингу, и на этот случай всё продумано: в пятницу или субботу Эля узнает, что папы среди доноров нет. Что, в общем-то, чистая правда — а через два дня Павел просто улетит, оставив тайну её рождения в собственной могиле. Надо только Стеффани предупредить...       Мрачные рассуждения прервал вопрос Эллы:       - Вы, получается, ещё и на датском говорите?       Скорчив мину, Павел выпрямился и шутливо щёлкнул девчонку по лбу.       - Ай! За что?       - Чтобы не забывала, что я датчанин — конечно, я знаю датский!       Вернув пятую точку в исходное положение, Павел довольно усмехнулся — Эллу явно впечатлило это его умение. Доев суп, ребёнок многозначительно выдал:       - Обалдеть! И на каких вы ещё говорите?       Восточноевропеец задумался: редко кто у него о таком интересуется. Разве что при приёме на работу, но когда это было...       - Вообще шесть знаю. Английский, русский, датский ты уже слышала, — перечислял Павел, загибая пальцы, — Потом шведский, немецкий...       Ирландка удивлённо воскликнула:       - А их зачем?       - Дания между Германией и Швецией находится — так, к слову. И клиентура оттуда же, со знаниями языков соответствующими. Надо же общаться с ними.       - А английский?       - Не все им владеют, — объяснил он, — Даже в Швеции той же, двадцать процентов не говорят по-английски. А мы хотим больше клиентов для себя, да и по жизни удобно: Копенгаген через пролив от Мальмё находится, а это уже шведы.       Элла растерянно раскрыла рот для беззвучного «вау»: кажется, Янь не уточняла о его навыках полиглота.       - А ш-шестой какой?       Всё время разговора такой самоуверенный, на этом вопросе Павел отчего-то вдруг засмущался. Пальцы непроизвольно сжались в замок и напряжённо стукнулись о верхнюю губу мужчины.       - Я... на нём не очень говорю, — приглушённо пояснил он, — Точнее, почти не говорю и не использую. Забыл совсем уже, наверное... Считай для себя, пять. Да, пожалуй.       С виду невозмутимый, в глубине своих мысленных клубков Павел явственно испытал чувство стыда: не должно быть так. Однако Эллу сей факт, по-видимому, ничуть не смутил: напротив — сидит, уронив челюсть, и тихо пытается переварить всё то, что он только что сказал.       - Ты-то чего удивляешься?! Сама на трёх балакаешь.       - Я русский почти не использую, — Элла подпёрла себе рукой подбородок, — Только здесь, с вами, в письменной речи кучу ошибок делаю.       В ответ Павел многозначительно хмыкнул.       - Так ты тренируйся. Полезно.       - Зачем? Я же не живу в России.       Фраза потомка натурализованных ирландок, выросших вместе с ним, в одной стране, за одной партой, до неприличия зацепила выходца из Восточной Европы. Язык, коим Элла владеет если не в совершенстве, то на уровне подлинного носителя, явно унаследовавшая способности к обучению своей биологической матери, тем обиднее было слышать от неё о практически полной бесполезности знания предков. Откашлявшись, Павел деловито опустил голову, уравняв линию глаз с девочкой, и как истинный старый наставник заявил:       - Язык надо знать, Эль.       - В чём смысл, если ты им всё равно не пользуешься?       - Хотя бы для расширения кругозора, — поведал мужчина. Сквозь поучительный тон в голосе датчанина отчётливо слышалась какая-то далёкая тоска — Изучая один, повторяешь другой. Заодно узнаёшь что-то новое — есть какие-то вещи, обороты слов, смыслов, которые я могу выразить лишь в одном языке. Это и речь делает богаче, и тебе легче понимать людей будет. Плюс хорошая тренировка мозга: девчонка ты умная, так что не повредит.       Брови Эллы характерно поднялись, а лицо чуть порозовело — верный знак удивления, смешанного со смущением от комплимента.       - Тренировка? Запоминать слова?       - Ты так говоришь, потому что владеешь ими с рождения, — в глубине души Павел испытывал зависть, — На самом деле, это тяжкий труд для большинства. Мы с мамами твоими всё учили сами: представь, каково это, учить русский здесь, в Ирландии, самому! Без понимания, как язык устроен! Тебе повезло иметь такую возможность. И ещё....       Задумчиво почесав шею, эмигрант прочистил себе горло.       - Язык это твоя идентичность, Эль. То, что делает тебя непохожей на остальных — да, ты родилась и выросла в Ирландии, но это часть тебя, такая же, как цвет волос, глаз или форма пяток. Язык, обычаи, некоторые устои, традиции — перечислял тот, кто сам изучал это на лекциях по антропологии — Всё это делает нас частью нации, её культуры. Когда-то мы уехали, но мы остались теми же людьми, с тем же происхождением. А если со временем забыть, что же от человека как такового останется?       Какая же всё-таки ирония: перед ним сидит та, для кого открыты все возможности, все дороги и пути. Глобализация сделала жизнь совершенно другой, не такой как у них: сейчас так просто встретить людей из разных уголков света. Засесть с ними в партию в онлайн-игре, потрындеть о последних новостях в чате, поговорить по душам — так легко открыться кому-то, зная, что тебе ответят взаимностью. И тем обиднее, видеть, как Элла, в чьих руках всё это использовать, чтобы узнать больше о себе самой, не пользуется этим поистине благом цивилизации человеческой в полной мере.       - Возможно, с возрастом поймёшь, — качнул Павел головой, — Пойдём играть лучше.       Вымыв посуду, по уже сложившейся традиции они с Эллой сели за виртуальные рули и педали. Новая неделя — новые испытания: в этот раз Павлу предстояло нечто посложнее. До сих пор они просто тестировали трассы, осваивали технику управления автомобилем, привыкали к управлению: вернее, привыкал он сам — Эля-то всё это уже знает! Сегодня же она решила впервые вывести его на полноценную «одиночную гонку».       - В квалификации есть три серии — рассказывала Элла, попутно балуясь руками с меню, гоняя строки взад-вперёд в ожидании Павла — Мама вам рассказывала?       - Да, но напомни — бормотал мужчина, надевая шлем.       - Первая — выбывают из двадцати пять слабейших, вторая — ещё пять, последняя распределяет первую десятку. Сегодня у вас задача хотя бы во вторую попасть.       Легко на словах, на деле ой как сложно — даже если пренебречь, что быстрейшая машина быстрейшая всегда, остальная треть вклада в успех остаётся на команде (фактор, нивелированный игрой) и навыков самого пилота. Оттого Павел немного занервничал, когда девочка начала выбирать трассу.       - Есть предпочтения?       - Давай только не город! — сразу попросил он: Сингапур, Баку, тем более Монте-Карло до сих пор отзывались в мужчине ужасом перед барьерами.       Элла сквозь шлем виртуальной реальности едко усмехнулась.       - Я и не думала — палец-точка перешёл в раздел исторических трасс, — Тогда Сепанг?       Ниже среднего по сложности, классика старой по меркам двенадцатилетней дочери «Формулы», идея Павлу понравилась:       - Идёт — начинаем.       Малайские пейзажи окраины столицы, Куала-Лумпура — до чего неожиданно встретить их снова, спустя пару лет после конференции в реальном мире! Выбранный Павлом «Макларен» прекрасно подходил под этот заезд: не слишком манёвренный, в меру быстрый, болид явно бы мешал своим потенциалом проходить остальные треки. Но только не здесь — широкая, с открытыми, отлично обозримыми поворотами и длинными прямыми трасса играла на руку по-прежнему дилетанту: как итог Павловых боданий — одиннадцатое место в квалификации.       - Ух! Чуть-чуть не дотянул до третьей.       - Всё равно неплохо — заметила рядом Элла.       «Неплохо? В сравнении с кем?» — датчанин молча ужаснулся: четвёртая? На машине-середнячке? Монстр! Определённо, в этом ребёнке есть потенциал и достаточно упрямства.       - Ну что, сразу гонку?       Не задумываясь, девчушка сразу предложила перейти к основной части.       - Д-да, давай — поколебавшись, ответил он.       Игра методом великого и могучего рандома детерминировала остальные условия: пасмурно, шанс дождя тридцать процентов, температура двадцать восемь по Цельсию, асфальт — тридцать восемь. «Что ж, попробуем» — застрявший посередине паровозика на двадцать машин, Павел про себя думал, как бы забраться повыше.       - Ваша задача — войти в десятку, — диктовала ему через динамик Элла, — С них начинаются очки...       - Тогда же с восьми было.       Уточнение явно не обрадовало четвёртую в этой толкотне.       - Я говорю на будущее, остальное вторично.       - Окей, понял.       Шестой ряд, «чистая траектория», как сказал бы профессионал по соседству: сложно быть не должно. Вдалеке за бортом болида над их машинами на стартовой решётке грозно возвышался особый светофор, по одному зажигавший кроваво-красные пары огней — как только зажгутся все, а после погаснут, это будет означать начало гонки. В напряжённом ожидании с секунды на секунду первого боя за поул-позицию, одноклассник Инны и Яны выжал газ и перевёл взгляд вперёд, на одинокий «Макларен» на четвёртой строчке...       Гаснут огни — и двадцать автомобилей лихо, под лютый рёв моторов срываются с места. Замешкавшийся на старте, Павел потерял было пару позиций, но уже скоро наверстал с лихвой в толкотне в конце прямой. Первый поворот — самая психологически сложная точка: сердце партнёра Савиной-младшей замерло, входя в него в паре сантиметров от соседнего «Заубера», но тут более-менее разобрался. Завала избежали, дальше держать, поворот за поворотом, мешаться, самому всеми силами обгонять — показать, кто тут хозяин: со старта на грани десятки, первый круг Павел закончил уже шестым.       - Хорошо идём — сдержанно похвалила его Элла.       Это только первый, а впереди ещё больше полусотни: руки на неосязаемой баранке аж вспотели, поддерживаясь в висячем положении вот уже несколько минут. Эля тем временем тоже немного подотстала, сказывался статус машины — в итоге через несколько кругов они оказались седьмым и пятой соответственно, аккурат разделённые ярко-красной «Феррари».       - Да поджимайте!       Дочь Яны истерично гнала его вперёд.       - Не могу, он меня не пускает.       - Так обгоняйте!       Раздражение, ощущаемое сквозь шлем, давило Павлу на нервы и на очередном повороте тот затормозил чуть позже, чем хотел. Заднее колесо моментально поравнялось с левым колесом соперника и громко, с хрустом переломило виртуальной машине ось. Потеряв управление, болид на полной скорости занесло, стукнуло о соседний красный борт... и тот рикошетом улетел в ехавший вплотную к ним автомобиль Эллы.       - Ай!       Троица кучей-малой улетела в гравий. Изображение на экране энергично затряслось и остановилось: похоже, это конец — если напарница имела хоть какие-то шансы, то для Павла гонка была закончена. Как, впрочем, и для Эли: колёса «Макларена» по соседству наглухо увязли в каменистой крошке. Над трассой вывесили жёлтый флаг — гейм овер.       - Ну вот кто так делает! Вы его не дожали — он и меня вытянул с трассы!       Возмущённая вне всякой меры, девчушка на полном серьёзе вспылила. Мужчина, устроивший аварию, ощущал себя в полной мере виноватым за эту оплошность, но кричать на него из-за этого точно не стоило.       - Эль, тише ты — это всего лишь игра...       - Что значит, всего лишь?       Не подействовало: снимая с головы привод, сквозь мониторы Павел живо ощутил на себе испепеляющую обиду. Всё ещё в своей реальности, где только что потерпела поражение, девочка яростно скалилась на него в свои двадцать восемь, без мудрости, зубов. Всплеск эмоций ребёнка, лишённого маленькой минуты славы, трудно было передать словами, оттого Элла просто продолжала таращиться туда, где он находился, через пластик.       - Не расстраивайся — один раз не получилось, другой получится.       Пытаясь как-то успокоить её, мужчина уже и не надеялся быстро получить прощения за свой косяк, но тут Эля сама резко перестала гневаться и абсолютно спокойно выдала:       - Ну это правда, конечно.       Несколько движений руками вывели её из игры — девчушка вытащила голову из шлема виртуальной реальности и Павел обнаружил под ним искреннюю досаду, без капли ненависти. И что это сейчас было, скажите на милость? Опекун Эллы неуверенно сглотнул.       - Ещё раз? — спросила она, отдышавшись.       Павел сдержанно помотал головой.       - Не сегодня — руки уже болят.       Элла пригладила себе рукой волосы и обескураженно отложила приставку. Действительно: пощупав ладони, датчанин быстро понял, насколько те онемели. Скованные постоянным висением в воздухе, отток крови превратил руки до предплечий в бесчувственные культи, отчего Павлу пришлось их активно разминать. Диву даёшься, как у Эллы и намёка на усталость не появилось — закалённая, что ли?       - Ты уроки как, сама?       Школьница задумалась.       - C математикой поможете?       - Без вопросов, — усмехнулся он: отрабатывать косяк надо было, а значит, никаких поблажек тому, кто лишил всех удовольствия.       - Я тогда позову, если сама не справлюсь.       Немного обидно прозвучало, но так будет даже лучше, и Павел крякнул в процессе подъёма собственной туши с ковра.       - Есть, мисс! Я как всегда, внизу.       Так странно, постоянно гонять вверх-вниз, после стольких лет жизни на первом этаже — спускаясь по лестнице, мужчина неспешно прошёл мимо гостевой, скучающе направился в гостиную и уже там плюхнулся на диван. Лето, солнце активно стучались сквозь чуть приоткрытое окно своим теплом, птички бодро чирикали снаружи — всё было против того, чтобы сидеть дома, не было лишь желания. Пульт дистанционного управления телевидением не открыл ничего, что стоило бы внимания: мир продолжал жить своим чередом, не обращая внимания на мелких сошек вроде него или остальных девяноста девяти процентов населения планеты. Скучное перелистывание имеющихся в распоряжении онлайна анимационных лент тоже не демонстрировало отаку ничего нового: всё-таки платформа больше под обычное, «трёхмерное» кинцо.       «Нет, не понимаю я тебя» — думал Павел про засевшую этажом выше дочь Инны с Яной и принялся листать классику французского кинематографа. То ли мысли так сошлись, то ли просто злой рок, но глаз зацепился за один — про человека, много лет любившего одну женщину, а спустя много лет узнавшего, что та умерла и что у него есть от неё ребёнок. Никогда не находивший особо ценными чрезмерные близости с противоположным полом, Павел еле слышно хмыкнул: «Посмотреть, что ли?» — большой палец медленно нажал кнопку «выбор».       Следующим днём, после посещения Яны Павел немного прибрался в доме и сразу встал за плиту: во вторник Элла возвращалась довольно поздно и надо было приготовить побольше, дабы восполнить упадок сил. В ход пошла тяжёлая артиллерия: баранина под ореховым соусом — большая порция точно соблазнит желудок. Напевая что-то себе под нос, домохозяин деликатно завершил блюдо достойным гарниром, картофельными кнёдлями и капустой — получилось что-то среднее между немецкой и ирландской кухней. Руки в боки, мужчина довольно взирал на результат своего поистине интернационального творчества, как за дверью кухни аккурат раздался звук поворота ключа.       На порог дома устало ввалилось нечто в школьной униформе и с тяжёлым рюкзаком. Клетчатый жилет неприлично съехал, обнажив покрытые синей блузкой плечи Эли.       - Привет — окликнул он школьницу.       Элла взглянула на него таким взглядом, что Павел инстинктивно отшатнулся: оливковые глаза буквально сверкали злобой, брови хмурились, дыхание сбито. Неужто что-то случилось?       - Здрасьте — процедила она.       - Эля?       Опекун девочки перепугался не на шутку, когда та сдержанно помахала ему рукой и тем же тоном выдала:       - Я тут.       - Ты чего такая злая?       Ещё не отдышавшись, ребёнок явно намеревался ответить, но вместо этого закашлялся и с силой бросил рюкзак на пол. Даже с учётом, что времени на часах пол-четвёртого, Элла выглядела чересчур измотанной.       - Устала? – догадался Павел.       - А по мне не видно?!       Хриплый, голос Эллы звучал так, будто она перед этим ещё кричала.       - Павел?       - Да?       - Можно сегодня... пропустим?! — попросила она, — Готовку?       Мужчина подошёл к ней ближе и аккуратно проверил температуру лба — нет, вроде в норме.       - Ты в порядке? Голос какой-то хриплый.       - Да, просто....       Собравшись с силами, Элла набрала полную грудь воздуха и наконец сообщила причину своего странного поведения:       - Опять эти дуры!       - А-а-а, понятно — из Павла сразу вырвался вздох облегчения, — Прооралась?       Эля виновато кивнула.       - Знакомая тема.       Восточноевропеец сочувственно похлопал её по плечу: ну разумеется — что ещё могло так сильно вывести тебя из себя? Да, признаться честно, не ожидал, думал, те обидчицы будут вести себя поскромнее, но что делать?! Главное — сама Элла Луиза не сдулась, дала отпор, а значит, всё хорошо, всё отлично: то, чему почему-то не учат родители, особенно детей женского пола — давать сдачи, огрызаться, быть злыми и некультурными в обмен на собственное спокойствие, право на личность. Выходит, чему-то да научил дочь Инь!       Рассеянно улыбнувшись, Павел чуть отступил и показал рукой на обед.       - Покушай тогда, я как чувствовал...       - Свинина?       При виде его творения остатки злости мгновенно улетучились и тот заметил, как Эля сглотнула слюнки.       - Баранина. А ну налетай!       Упрашивать долго не пришлось — всё ещё в форме, девочка сама молнией шмыгнула за стол и жадно уставилась в тарелку.       - Бон аппе-тиииит...       Вилка беспощадно вонзилась в самый центр мясного месива — голодным волком после драки Элла яростно накинулась на блюдо. Челюсти едва успевали перемалывать всё, что эта девчушка в себя запихивает: серьёзно, как в тебя лезет столько? Вроде такая маленькая, а ест за двоих...       - Жуй хорошенько.       - Я фую... — пробубнила Элла и тут же подавилась, — Кха-кха!       - Аккуратней!       Павел скорее протянул ей салфетку.       - Спасибо, — откашлявшись, та вытерла губы и снова продолжила есть, но уже чуть медленней.       - Ничего серьёзного не произошло? — в голосе мужчины чувствовалось искреннее участие — Я просто уточняю, может, мне вмешаться придё...       - Не-не-не! — быстро замахала она руками, — Скорее, это я переборщила.       Невозмутимое личико убедило Павла — Элла говорит правду. Слава Мечникову: что бы он сказал Яне, если бы та узнала, что с дочерью что-то не так? Правду говоря, датчанин и сам переживал, вдруг не получится, вдруг застопорится на том же, откуда начинали — но нет, в этот раз дело сдвинулось с мёртвой точки.       Прожевав гарнир, Элла аккуратно спросила:       - Результатов ещё нет?       - ДНК-теста?       Биологическая дочь Инны удовлетворительно кивнула.       - Если будут, я сообщу — напомнил ей биолог, — Помнишь, обещал?! Пока ничего.       В надежде избавиться от дальнейших расспросов Павел схватился за свою порцию и принялся уплетать за обе щеки: когда я ем, я глух и нем. Сделал много, кусок уже не лез в горло, но мужчина продолжал есть как не в себя — странная привычка, обусловленная природой работы пищеварительной системы и его болезни. Во время еды ведь не нервничают, верно? А открыто демонстрировать Эле то, что у него на уме, в данном контексте себе дороже.       Употребив в пищу обед, оба без сил отвалились на своих сидушках: наелись от пуза. Хорошая была идея, наготовить побольше: вон, довольная сидит, за живот держится! Кое-как выпрямившись, Павел протянул руку к тарелкам, когда Элла совершенно неожиданно вскочила:       - Я сама!       Домохозяин удивился.       - Да я и сам могу. Мне ещё чай делать...       - Я справлюсь! — выпалила она в ответ, — Вам ведь холодный, с сахаром?       Девчушка уж очень активно настаивала. «Ну, пусть учится» — подумал он.       - Как хочешь — сахара две ложки.       Столешница зашумела, чайник забурлил — ещё недавно только обучаемый самостоятельности ребёнок уже вовсю орудовал на кухне. Глядя искоса, как Элла насыпает в его сосуд кристаллическую сахарозу, Павел посчитал важным сообщить:       - На будущее — сахар насыпаешь предпоследним, кроме холодной.       - Чтобы растворился? — уточнила она, помешивая — Да я и так поняла...       - Не то чтобы это критично, просто так лучше будет, быстрее растворится.       Слова Эли прозвучали немного резко и домохозяин отчего-то ощутил себя виноватым: говорит под руку, ещё со своей химией лезет.       - Ваш чай.       - Спасибо большое.       Девчонка протянула Павлу кружку и, сразу взяв свою, вернулась за столик. Напротив друг друга в тишине и покое попивать настой из чайных листьев, смотреть друг на друга, обмениваться игриво взглядами — отбросить то, что Эле двенадцать, всё это чем-то напоминало свидание. По жизни наедине с собой, Павел задумчиво подпёр подбородок тыльной стороной запястья и смело предложил:       - Партейку?       Элла с интересом ответила:       - Можно.       Вот так: жизнь тихо течёт, утекает сквозь пальцы. Однообразная, порой до боли скучная, но интересная своей атмосферой, простой, спокойной, сберегающей для решающего рывка — словно автомобиль на стартовой решётке. Снова за рулём виртуальной реальности, Павел искренне старался улучшить результат, не допустить той же ошибки, обгоняя в очередной раз бота-соперника. Такая бессмыслица, нарочито нереальная, а затянула его аки чёрная дыра звезду — простое увлечение, не требующее постоянного развития, где ты просто играешь в гонщика, стараясь при этом быть лучшим. И у него потихоньку начинало получаться: более часа в подвешенном состоянии, руки-контроллеры таки привели пилота Ходенко к десятому месту, последнему в очковой зоне.       - Видишь — говорил же, второй раз получится.       Финишировавшая пятой Элла была иного мнения — вытащив голову из шлема, дочь Яны пожала плечами и тихо вздохнула:       - Эх, вас ещё учить и учить...       - Так учи.       Немного наглый, ответ повеселил девочку.       - Ха! Потом не дуйтесь.       Мужчина вежливо напомнил:       - Уроки только не забудь.       - Помню, помню! Вроде говорили, забить.       Хитрая, наследственностью вся в мать, Эля искоса смотрела на Павла, явно ожидая его реакции.       - Я говорил, чтобы ты успокоилась, а не расслабилась! — шутливо заявил он, — Не надо на меня лень спихивать.       Снова весёлая, подающая надежды гонщица не преминула показать язык. Деланно серьёзный, Павел комично надулся:       - Вот ты ж... Вредина!       - Кто бы говорил! — съязвила она, — Ну чего вы? Чешите, а то я с вами весь день в приставке просижу.       И правда: время уже пол-шестого, а та уроки ещё не сделала! Ладно, уболтала — выходец из Восточной Европы встал с пола и тихо бросил ей, убегая:       - Бяка.       Спустившись, Павел упал на кровать в гостевой и в очередной раз проверил заряд в телефоне: все сто — с зарядки-то так и не снимал. Один посреди маленькой комнаты, без уже ставшего привычным аккомпанемента, мужчина вдруг почувствовал нечто странное посреди груди: то, чего давно не испытывал, настолько, что вовсе забыл, как это зовётся. Не эмоция — мироощущение того, что ты кому-то нужен, как листик кувшинки, выносящий на поверхность свой белоснежный цветок. Как так вышло? Виноват ли он в этом? Наверное, нет — чувство-то приятное, хорошее. Только вот как с этим жить, зная, что совсем недолго осталось до отъезда? А он ещё им не сказал...       Лёжа на диване, погрязший в осознании себя друг Инны и Яны смутно расслышал, как где-то неподалёку что-то завибрировало. Скосив чуть приоткрытый глаз, Павел протянул руку к смартфону, открыл сообщения и обнаружил там англоязычный «месседж» с номера Эллы:       «Спасибо вам за сегодня»       Мужчина грустно вздохнул: дурочка ты — он просто сделал то, что должен. И всё же, от этих её слов сразу стало так приятно на душе — не зная, чем ответить, Павел вытер украдкой уголки глазных яблок и коротко написал:       «Всегда ваш»       «Отправить» — сообщение из десяти байт преодолело сотни километров, чтобы просто быть доставленным на этаж выше. Поразительно, как может человек измениться, попадая в непривычные обстоятельства: чтобы выжить, готов пойти на насилие, убийство, подставить другого ради собственного успеха, уехать из страны, дабы начать всё сначала — и вот сейчас то же самое. Снова с нуля, Павлу потребовались время, чтобы понять, обуздать эту тёмную лошадку: Элла, дочь его школьных друзей — кто ты такая? И кто он теперь? Всё тот же человек? Нет, обычный мистер Ходенко не пошёл бы на такое. Не потому что не хочет — он просто не способен: нечто другое, сидевшее глубоко внутри, казалось, давно изничтоженное, превращённое в ничто, а сейчас прорастающее на глазах, рвалось на свободу. Свободу, которой у него не так уж и много, как оказалось.       Лёгкий укор часов напомнил: «Пора делать ужин» — подумал Павел и тяжело встал с кровати. Временно ответственный за Эллу Луизу Савину по старой традиции направился на кухню, чтобы в очередной раз дать хлеба и зрелищ. Достав из кармана штанов носовой платок, мужчина включил свет, высморкался и на всякий случай принял таблетку от давления — никто не должен был увидеть то, что творилось в его голове.