Суррогат

      Та развернулась на носках, взмахнув юбкой — неужто пронюхала?       - Так, ладно, ботинки вам присмотрели, — заключила она, — Но в супермаркет тоже надо.       - Какой вопрос!       Вот визиты в продуктовый это его стезя — через пару кварталов они вырулили всё к тому же дискаунтеру и твёрдо направились внутрь. Нет, всё-таки привычка — вторая натура: с тележкой Павел явно был увереннее в себе. Список продуктов, одолженный у Эли, как-то заметно вырос в сравнении с прошлой неделей, ну да ещё бы — теперь им приходится готовить на троих. Гундёж динамика под потолком о сверхвыгодных предложениях на неделю, неестественно белый свет холодильников, палеты посреди прохода со скидочным ассортиментом, очереди на кассах — всё как дома. Лавируя между посетителями, шагая между рядами от одной стойки к другой, Павел на пару с Савиной-младшей принялись заполнять свою потребительскую корзину.       - Не-не-не! Лезь назад, там... Всегда лучше.       Запасаясь молоком, мужчина осадил неопытную в подобных делах девчушку от покупки стоящей спереди пачки.       - Они ж одинаковые.       - Срок годности разный — объяснил он и показал Элле, — Смотри: август. А здесь — сентябрь.       - Есть разница?       - На упакованных нет. Но если это яйца или что-то скоропортящееся, то имеет. Учитывай, что вас двое, и набирай соответствующее количество.       Эля пожала плечами, но прислушалась к совету старшего. Как бы между делом та спросила:       - Вам нравится по магазинам ходить?       - Это расслабляет — признался ей Павел, — Нет продаванов, намеренных любой ценой всучить товар, никто за тобой не следит. Мне так спокойней.       Снизу вверх в который раз оценивая его привычки, сопровождающий её даже не стремился показаться глупым. Ещё бы: в супермаркет — в вечернем платье! Да уж, девочка, выделяешься ты из обстановки конкретно.       - Странный вы.       - Какой есть.       Наверное, давно пора бы, но за почти месяц с Эллой Павел уже перестал смущаться чего-либо в себе. Та будто бы принимала его таким, какой он есть: седой, хилый, вечный наставник с собственными бзиками. Вот и сейчас, после продолжительной оценки его реакции дочь Яны пространно объявила:       - Это не плохо.       Руки чуть крепче сжали рукоять — опекуну на замену только и оставалось заключить:       - Рад слышать.       Да уж, жизнь объективно подкинула ему пример для подражания: возможно и стоило бы пересмотреть что-то в себе. Стоя посреди зала с овощами, Павел молча смотрел, как синяя бабочка под его надзором выбирает капусту и лук порей, а сам принялся выглядывать картошку. Универсальный клубень, хранится везде, а на выходе — горы всяких разных блюд: совсем как дети. Ещё мелкие, необученные, они как сырая картофелина, ещё не успевшая прорасти. Но если правильно приготовить к жизни, может много всего интересного получиться: жареная, фри, кнёдли, пюре, «торнадо» в спиральку — выбор большой, даже огроменный. Только картошку обычно не спрашивают, чего она хотела. А в итоге довольны лишь те, кто её съел.       - Я всё!       Элла тем временем обежала прилавок, сложив овощи в корзину.       - Я тоже, — заявил Павел, ухватив сеточку, — Тогда пошли.       Пять минут в толкучке на кассе — и вот он уже снаряжён тремя пакетами суммарным весом минимум килограммов пятнадцать. Эля даже не попыталась взять хоть один — они же тяжёлые, да и кто тут посильней! «Ну я выговорю тебе дома» — думал про себя Павел, высунув язык, перекладывая из одной руки в другую врезающийся в пальцы полиэтилен. Шагать отсюда до дома минут десять, но всё равно приятного мало, когда картошка бьёт тебя по бедру, порей норовит вырваться наружу, а один из, казалось бы, новых пакетов прямо с кассы грозит порваться от тяжести. На улице тем временем как-то похолодало, и отметив про себя потемневшие облака, Павел поднял было голову, как точно ему на нос приземлилась здоровенная капля.       - Опа.       - Что?       Элла налегке развернулась к нему, и тот быстро добавил:       - Лучше нам прибавить шагу.       Кажется, та тоже заметила: спустя пару секунд ладонь Эллы устремилась к небу. Изо всех сил, оба в едином порыве прибавили газу, но не прошло и тридцати секунд, как с неба на них обрушился настоящий ливень. Тяжёлые, холодные капли армиями жидких солдат обрушились на траву, асфальт, дома и деревья, а также незадачливых людей, оказавшихся в этот самый момент на улице. Накатившие из ниоткуда порывы ветра вовсю принялись трепать кроны, обрывая с них самые слабые и хилые листочки. Цветы в горшках в домах по соседству нещадно болтало из стороны в сторону и кое-где владельцы даже поспешили убрать их внутрь. Раскаты грома с треском разрезали воздух, асфальт под ногами стремительно превращался из просто мокрого в натуральное русло ручьёв, стекающих в ливнёвки. Секунды под таким дождём казались минутами, минуты — часами: запыхавшийся, Павел семенил за явно бежавшей быстрее него Эллой, про себя активно чертыхаясь: они ещё и зонт не взяли!       - Быстрее, Павел!       Ну конечно: едва Элла завидела заветный домик, как припустила со всех ног. Павлу, в свою очередь, оставалось только завидовать девчачьей прыткости и свободным рукам. Мысленно молясь, чтобы прямо сейчас ни один из пакетов не порвался, а картон упаковок не размок и не дал течь, мужчина из последних сил устремился вперёд за своим синим маяком. Невысокая, фигура Эли проскакала аки золушка, убегающая с бала в полночь, по настилу из досок, но вместо того, чтобы просто открыть дверь, встала под навесом как истукан в ожидании, обхватив от холода локти.       «Ключи!» — ну конечно: есть во всей этой конструкции под названием платье один неудобный нюанс — отсутствие карманов. И клатч, как на похоронах, та взять с собой не додумалась. Что ж ты будешь делать — а у него карманы уже тугие от влаги, просто так легко ключи не вытащишь! С огромным трудом нагнав свою сопровождающую, нагруженный пакетами Павел развернулся к ней боком и хлопнул глазами куда-то неопределённо вниз. Та живо поняла намёк и худенькая ладонь нырнула в карман с кошельком, после чего, не без усилий, извлекла ключик и поскорее вставила его в замок.       Скорее ныряя внутрь помещения, двое невезунчиков захлопнули за собой дверь.       - Ух, еле добежали!       - Ага.       Пакеты с едой полетели на пол. Коврик под ногами моментально принялся впитывать влагу — оба стояли, разинув рот, жадно хватая тёплый, домашний воздух. Ощупывая себя, Павел практически моментально оценил: промок он основательно. Даже куртка не спасла — а уж про нижнюю половину туловища можно даже молчать. Но повернувшись к Элле лицом, мужчина про себя отметил: он хотя бы чуть-чуть сверху сухой. Всем своим видом дочь Инны и Яны очень напоминала мокрую курицу: шевелюра, одежда нещадно липли к Элиному телу, голове и ногам, особенно эффектно обтекая тканью юбки стройные ляжки. Казалось, девчушка потеряла в объёме процентов десять, а то и двадцать.       - Чего «ага» — иди обтирайся, волосы мокрые!       - Иду-иду.       Скинув совершенно непрактичные в такой ситуации туфли, на босу ногу Элла умчала к себе в комнату, за полотенцем, оставляя за собой неровный след из дождевых капель. Павлу оставалось только присоединиться в своей манере к этому челленджу: куртка, рубашка, штаны, вплоть до нижнего белья — за каких-то пару минут раздевшись догола, мужчина принялся интенсивно вытирать себя. Благо, свежих полотенчиков Янь припасла ему от души, ну да сейчас только одно нужно: чёрт возьми, вот знал же, что не стоит доверять прогнозу погоды! Вообще ничему не учишься, парень! Сейчас бы в ванну нырнуть, но сейчас, по приоритеру, первой должна туда сигануть Элла. Да и пережить такой леденящий душ было для него не таким и страшным испытанием: подумаешь — как будто в пробках у себя не попадал. Главное, высохнуть поскорей, и можно жить.       Снова одевшись в сухое и относительно чистое, мужчина как-то нежданно для себя отметил: за всё время он так ни разу и не засёк поблизости Яну. Должно быть, за шумом дождя не расслышала их возвращения — наверху было отчётливо слышно, как Эля воюет с вцепившимся в её тушку платьем, и Павел оставил её на себя саму, вместо этого направившись в сторону гостиной. Из-за двери, ведущей в обиталище матери Эллы, слышались приглушённые звуки, похожие на цокот копыт и рёв дракона. Заинтригованный, Павел чуть приоткрыл дверь и обнаружил там сидящую на диване в полумраке Янь. Перемотанная в ногах, женщина тихо попивала из своей чашки горячий чай, и не замечала, как за занавешенным окном бушует стихия. Вместо этого всё её внимание захватил телевизор: герои меча и магии, движущиеся по экрану в борьбе за власть, богатство и любовь. Избитый сюжет...       - Опять в сериалы пялишь?       Яна в ответ не дрогнула, напротив — даже не повернулась к нему. Взгляд полностью захватил здоровущий экран, пред которым они с Эллой тоже устраивали себе киносеансы. Медленно отхлёбывая чай, вся в экшен-сцене, идущей уже минимум минуты три, женщина тихо пробормотала ему в ответ:       - С Инь так и не досмотрели...       Сцена закончилась, оборвавшись на полпути — вместо ожидаемой концовки режиссёры решили вставить финальные титры. Щелчок по клавише дал Янь возможность поставить на паузу, после чего та наконец развернулась к торчащему в дверном проёме другу. Точно: этот сериал они вместе смотрели, ему тоже рассказывали — Павел, конечно, не помнил всех деталей, но знал, что это спин-офф другого сериала, в основе которого в реальности лежала война Алой и Белой Розы. Какой это уже по счёту, третий сезон? Шестая серия, судя по заставке, значит впереди сколько? А и не помнит уже — у него-то подписки на этот онлайн-кинотеатр нет! Не в его вкусе средневековая эстетика — тем не менее, Хрень отчётливо помнил, что последняя серия должна была выйти неделю назад. Наверняка хотели сигануть тогда в любимый сериал, да жизнь закончилась раньше, продлить не получилось — оттого и мина у супруги Инь такая грустная.       - Если есть что на душе, скажи. Для того и здесь.       Прикрыв за собой дверь, Павел подошёл поближе и молча коснулся её плеча. Но       Янь в ответ лишь помотала головой.       - Просто давай посмотрим.       - Оки-доки.       Не проблема — хоть тебе компанию составлю, думал он и тихо присел на диван рядом с ней. Проигрывание продолжилось и после короткой перемотки началась седьмая серия. Всё как всегда: один герой охотится за другим героем, какая-то ведьма пытается выбить себе место под солнцем, заключая союз с королевской знатью, а вольные «казаки» пытаются добиться независимости в этом смутном времени. Осмотревшись, Павел хотел взять себе перекусить, но тут же обнаружил, что брать-то и нечего: единственную кружку чая Яна посасывала уже минимум серии три. Вопреки расхожему стереотипу, главной по снекам среди них была Инна — а эта барышня могла одним настоем из листьев питаться. Да и приготовить себе что-нибудь из коляски сложновато. «Ну уж нет, не буду отрывать» — подумал про себя старый друган и молча продолжил пялиться в телик.       Встретившись, два одиночества продолжали свой путь — на экране и в жизни: куда, непонятно, но ближайшее время точно покажет. Да, они уже немолоды, и их обоих явно подкосила смерть близкого им человека, но сейчас, здесь у них есть смысл двигаться вперёд. Правда, не сегодня: так бывает — словно судьба, в которую они оба не верят, выбила им время на небольшую передышку. Пожалуй, из таких маленьких моментов и состоит человеческое отношение: да, он уже устал, и не особо понимает, что же там, за стеклом, происходит. Ну да какая особо разница — сейчас они с Янь каждый по-своему увлечены моментом. Такая натура — сложив руки в замок на груди, Павел чуть присполз с дивана и не заметил, как веки окончательно слиплись.       «Где я? Что я тут делаю? Сколько времени?» — просыпаясь, помимо заслуженной боли в шее, мужчина медленно разлепил веки. Всего на мгновение — после чего подорвался с дивана, но не услышал заслуженного «Эй! Ты чего, друг?» Осмотревшись, Павел заключил очевидное: Яна уже куда-то укатилась. Дождь, как и сериал, тем временем тоже закончился — за стеклом было всё так же темно, но кусты уже не шатались, а окно не заливало водой. Правда, на уровень освещённости в комнате это повлияло слабо: облачность почти не ушла, да к тому же, наступил вечер. Зато где-то в доме уже ожила беседа — очень осторожно, дабы не тревожить затёкшие конечности, Павел привстал с дивана и прислушался к звукам, доносившимся из кухни:       - Даже не думай.       - Мам, я серьёзно, всё нормально!       - Да какое нормально? Ты кашляешь уже.       Очевидно, Яна с Эллой не засыпали, так что он многое пропустил — и сюжет их разговора был интригующим: «Кашляешь?»       - Да я-кха!...       - Вот видишь!       - Да это просто слегка.       - Неважно, ты градусник видела.       - Да это нормальная температура!       «Температура? Кашель?» — сон как рукой сняло. Ой мама, не хватало ещё чтобы кто-то из них заболел! Весь взбудораженный, Павел живо преодолел считанные метры от гостиной до кухни, где застал за секунду до этого оживлённо спорящих женщин.       - Что у вас там?       - Ты лоб потрогай.       Обеспокоенная, Яна, казалось, даже не обратила внимания на его внезапное появление — в отличие от Эллы. При виде ещё одного человека вблизи дочь женщины вся сжалась. «Неужто?» — не особо веря в совпадения, Павел приложил одну ладонь к Элиному лбу, а вторую — к своему, для контроля.       - Горячий — заключил биолог, — Температура?       - Погранично, тридцать семь и два — вторила его словам мама, — Лучше завтра не ходить, ещё разболеется.       - Нет, я пойду!       Выпад упрямства заставил повнимательнее присмотреться к Элле: нежно-розовая, на фоне её привычного тона кожи это могло неявно читаться как покраснение. К тому же, в голосе, помимо очевидного надрыва, друг семьи отчётливо расслышал лёгкую хрипотцу. Картина моментально сложилась: прихворала девчуля. Всё-таки забег под дождём не прошёл бесследно...       - Эля, у тебя температура, кашель и голос хриплый, — настаивала Янь, — Ты разболеться хочешь? Пощади себя.       - Мам, у меня соревнования завтра!       - Понимаю, милая, но давай пойдём на поводу у своего здоровья. Знаю, тебе это важно, но что если осложнение даст?       Слова Яны звучали очень по-взрослому, аргументированно, но Элла никак не могла отступиться. И тут не было ни толики каприза: она правда не может, не может пропустить! В её-то ситуации, выпадение из жизни смерти подобно! И ведь мама ничего не знает — а если узнает, может стать ещё хуже, ещё и он покрывал! «Вот же ж влипла!» — в надежде девочка глазела то на Яну, то на Павла, но по крайней мере первая была непреклонна.       - Мам, ты не понимаешь, они меня убьют...       - Никто тебя не убьёт — успокаивала её мама как могла, — Всякое бывает! Винить человека за то, что он заболел, никто не будет.       - Пожалуйста...       Бедняжка ещё больше покраснела и как-то плаксиво посмотрела на свою последнюю надежду. «Что я могу сделать?» — сперва недоумевал мужчина, но задним чутьём понял, что та права: за всей суматохой последних дней он так и не забыл слова девчонок, пристававших к ней. Не появись Эля завтра — и помочь ей сможет только смена школы: такое будут помнить до скончания времён. Нужно было что-то придумать — и в принципе, способ был. Сегодня нулевой день болезни, симптомы не такие и сильные, должно сработать — только вот на детях он этот метод ещё не пробовал. Хотя, а вдруг?       - Дай-ка я горло гляну, — задумавшись, Павел аккуратно подвинул Яну и подошёл к уже красной от отчаяния Эле, — Открой-ка рот.       Дочь послушалась. Из ящика для столовых приборов быстро показалась чайная ложка и, придерживая язык, Павел посветил ей фонариком от телефона глубоко в горло.       - Красноватое.... — заключил он.       - Говорю же!       - Остынь ты, Ян! Из-за простуды развела панику.       Слова биолога взбудоражили в Яне мать — женщина сердито надулась:       - Парень, это вообще-то моя дочь...       - И для этого ты её нервируешь, — съязвил он, — Логика где? Она сейчас ещё больше разнервничается и уже всерьёз затемпературит. Ты этого хочешь?       Сердитый, мужчина сурово насупил брови: женщина, ты дурью маешься! При виде такого Павла не то что Элла — Яна немного ошалела и постаралась чуть отъехать от него.       - Паш, ты чего?       - Я — ничего, простуда лечится в два счёта. Счас покажу как.       Выставив вперёд руки, датчанин протиснулся между каталкой и столом. Уверенный, твёрдый шаг эхом раздался на кухне, доносясь эхом через весь дом. Всё ещё не понимая, что этот человек замыслил, Яна с Эллой с особым вниманием следили за тем, как Павел роется в ящиках с посудой: одну за другой, перебирал уже знакомые ему полки — и тут же закрывал.       - Так, у вас есть какая-то ёмкость, которая держит тепло? Термокружка, термос, на крайняк — полотенцем обмотаем, но лучше...       Яна быстро сообразила, о чём он.       - Термокружка — на второй полке в шкафу.       - Отлично.       И правда: снова открыв уже знакомый шкафчик, за супницами Павел обнаружил маленький ланчбокс и красную металлическую термокружку.       - Сделай-ка кипяточек.       Розовая не то от температуры, не то от стресса Эля потянулась к чайнику и принялась наполнять его холодной водой, пока мужчина за кухонным столом принялся строгать имбирь. Вслед за кашицей из корня в тарелку полетели мята, шалфей, перец чили, корица — всего по чайной ложке или даже больше. Из холодильника Павел достал лимон и принялся изо всех сил тереть цедру на тёрке. Методичные, уверенные, движения притягивали к себе всё внимание, но тот его будто не замечал: сосредоточенный, натурализованный датчанин весь сфокусировался на замешивании ингредиентов, способных разогнать иммунитет. Один за другим, имбирь, цедра и бог весть что ещё оказались в посудине для поддержания температуры жидкости: «Пусть всё получится».       Раздался характерный «бдзинь» — это вскипел чайник. Едва кипяток прекратил бурлить, Павел схватил полный горяченькой аш-два-о электроприбор и влил в термокружку до половины. Адское месиво Павел хорошенько перемешал, предварительно сбрызнув соком лимона.       - А дальше что? — изумлённо смотрела на их зельеварение Элла.       - А дальше будем играть в Иисуса.       - Это как?       Забравшись в нижний ящик, Павел извлёк из своеобразного погреба бутыль красного вина, вытянул оттуда крепко затянутую резиновую пробку и влил в свой коктейль на глазок.       - Ты чего, дурак? Алкоголь ребёнку! — завопила Яна.       - Здесь, в этой кружке два процента этанола, в квасе полтора — заявил химик, закрывая ёмкость плотной прорезиненной крышкой, — Квас мы пили с детства, и что-то никто не спился. Я мог и безалкогольную смесь сделать, но эффект был бы хуже, да и магазин уже закрыт.       Матери явно захотелось за такие слова придушить его — благо, для этого дела у неё маловато здоровых конечностей. Жадно хватая ртом воздух, совсем как рыба, размахивая руками, Янь явно хотела сказать пару ласковых, да сдерживалась: не при собственном же ребёнке. Ребёнке, который всё столь же неотрывно следил, как Павел закрыл термокружку и хорошенько, в лучших традициях барменов, взболтал смесь. Секунд десять интенсивной тряски — и тот, не удосужившись даже отфильтровать своё пойло, просто вручил ёмкость ей.       - На, Эль — пей.       Спустя некоторое замешательство, та всё же приняла посудину из его рук. Обхватив термокружку двумя руками для уверенности, с опасением приложив губы к подозрительной смеси, Элла осторожно сделала первый глоток и сразу закашлялась.       - Горячо!       - Маленькими глотками, потихоньку — пока не остыло, иначе эффект пропадёт.       Слова Павла не терпели возражений. Взгляд серо-стальных алмазов был твёрдо сфокусирован на своей подопытной. Непривычно строгий, мужчина тем не менее не источал ни толики антипатии: движимый лучшими побуждениями, под его напором Эля неуверенно, но всё же решила снова отхлебнуть и лёгкие вновь среагировали на раздражитель.       - Кашляй, пусть инфекция выходит, — твердил он, — Не вздумай сдерживаться.       Ещё глоток — и ту буквально прорвало.       - Кха-кха-кха!       - Молодец, — неброско улыбнулся восточноевропеец, — Видишь, уже действует.       - И ты хочешь её завтра выпускать?       В ответ на реплику мамы Павел лишь закатил глаза.       - Завтра она тебе оперу петь будет. Знаешь, сколько там перца?       Яна в отместку лишь насупилась. «И не надо» — подумал он, но не успел сказать, как его мысль снова прервал истошный кашель: разгорячённая, раздражённая всем, чем только можно, слизистая стремилась избавиться от невероятно жгучей на вкус жидкости, но Элла честно продолжала пить отвар, сделанный для неё Павлом. Экспериментатор продолжал впиваться взглядом, глядя, как в маленьких ручонках термокружка всё больше наклоняется, когда Яна спросила его:       - Откуда вообще этот рецепт?       - Хочешь верь, хочешь нет, но испытано на сорока сотрудниках интернациональной компании, — сказал Павел и констатировал, — Работает на всех. Даже если грипп, пару суток продержит.       - У вас там что, больничных не платят?       - Платят, просто есть такая штука, как дедлайн, — объяснил он Янь, – И если его сорвать, считай, тоби трындец.       Кашель становился всё надрывней, а осадок специй на дне — всё ядрёней. Рёбра ходили ходуном, от лютой боли в лёгких Эллу уже скукожило, но та не останавливалась, пока не повернулась к раковине и не выплюнула малюсенький комок блевотного цвета с винными разводами.       - Допила?       - Ага.       Красная, от жара Элла уже дрожала.       - А теперь быстро иди в туалет, потом к себе в комнату, переодевайся и спать. И не вздумай до утра высовывать из-под одеяла что-либо, кроме носа! Приду — проверю.       Объяснять два раза не пришлось: желание скорее выздороветь подстёгивало и девочка галопом умчалась из кухни, оставив родню, одного по крови, другую по документам, обмениваться друг с другом взглядами. Всем своим видом Яна стойко выражала очевидный скепсис в успехе затеи, но отступать было уже поздно: оставлять Элю дома нельзя. Удручённый тем, что ему явно приходится рассчитывать на авось, Павел обречённо вздохнул, глядя в лицо Янь, и принялся мыть оставленную приболевшей термокружку.       - Ты ужинать будешь? — как бы между делом спросил он.       - Я... не хочу.       Уже остывшая, Яна всё ещё была не на волне с ним. «Ладно ты, все буде» — про себя думал добавить Павел, но настаивать не стал.       - Как знаешь.       Одержимая горестями, женщина не спеша укатилась в гостиную, а тот молча принялся разогревать себе ужин: после всей этой суматохи кусок так и просился в рот. Один, по застарелой привычке готовя на себя любимого какое-то овощное рагу, натурализованный датчанин назойливо звенел в ожидании вилкой на такой большой для него одного кухне. Согрелись приправленные специями овощи быстро и недолго думая, домохозяин принялся в гордом одиночестве их уплетать. В процессе молчаливого пережёвывания Павел ещё оглядывал помещение, словно ожидая увидеть кого-то с ним рядом, но ни Яна, ни Элла так и не материализовались.       Вкусно — но чего-то не хватало: наверное, соли. А может, того самого тепла, которым они окружили себя, казалось, совсем недавно. Тяжёлый, выдох вылетел струёй через нос: нет, бывает всякое — даже в их долгой истории были моменты, когда Инь, Янь и Хрень ругались. Порой по пустякам, порой по серьёзным поводам. Но почти никогда яблоком раздора для них не становилась Элла: «Мда» — ещё и родителю перечить взялся. И ведь казалось бы, у Янь двенадцать с лишним лет опыта за спиной, а у него... Надо бы извиниться, конечно — но вот за что? Он исходил из интересов её девчушки! А та поступила совсем как его мать. Кто прав? Пожалуй, только завтрашнее утро покажет.       Замочив тарелку, Павел встал с табурета и тихо поднялся на верхний этаж. Осторожно, стараясь не шуметь, мужчина попытался приоткрыть дверь комнаты Эллы, на что та с еле слышным скрипом ему поддалась. В сумеречных отражениях из окна видно было вокруг уже плохо, но через пару мгновений глаза привыкли к уровню освещения и тот продвинулся дальше. Внутри, кажется, ничего не поменялось: ковёр, проектор под потолком, стол, шкаф с одеждой — всё будто точно такое же, как и месяц назад. Кровать — на том же самом месте: свежее постельное бельё светлых тонов тихо вздымалось и опускалось, отчётливо давая понять, что там, под ним, кто-то лежит.       Склонившись над Эллой, Павел попытался угадать её выражение лица, пока не понял, что это невозможно: укуталась с головы до пят. Один нос, согласно его заветам, торчал из-под покрывала, разнося по комнате мерный, едва слышный звук сопения. Ни шорохом, ни звуком не выдала себя — говорить нечего: Элла Луиза Савина уже крепко спала. Невольно улыбнувшись этому, Павлу почему-то захотелось погладить одеяло в том месте, где должна была быть голова Эли, и тот тихо прошепнул:       - Горе ты луковое.       Оставив дочку, мужчина закрыл за собой дверь и аккуратно спустился вниз. Всё ещё растревоженный, другу матери хотелось поговорить с ней самой. Нервно, словно опасаясь получить по одному месту, Павел хотел было постучаться, но кажется, Янь и не запиралась. «Логично: кто, если что, поможет при закрытой двери» — думал он и аккуратно проник в спальню на подмену, где его встретила уже разложившаяся ко сну Яна.       - Ну как она?       Тревогу в голосе было слышно за километр. Будто и не было спора полчаса назад.       - Спит.       Вот и поговорили — даже объясняться не пришлось: должно быть, так беспокоилась за дочурку, что о нём и вовсе забыла. Неуверенно поглядывая на подругу, Павел то и дело отводил глаза, заметно переживая: а что будет дальше?       - Ты тоже спи давай.       - Паш, я не маленькая...       Потягивая спину, Яна и сама уже готовилась ко сну.       - Я тоже, но спать должны все. А завтра трудный день.       Янь в ответ просто промолчала, тихо оглядывая Павла таким образом, что ему снова захотелось засмущаться, но тот живо отогнал от себя этот порыв: в конечном счёте, добавить тут решительно нечего. Завтра у крепко дрыхнущей на верхнем этаже девчонки выступление — то самое, которое никто из них пропустить не может. И в лучшем случае им нужно рано встать — хотя бы проверить готовность к появлению в свете. В худшем... вот об этом Павлу, да и наверное, Яне тоже, хотелось думать меньше всего.       - Спокойной — тихо пробормотала она.       - Ага, спокойной.       Женщина улеглась на кровать и выключила свет, а её школьный друг тихо прикрыл дверь и молча отправился к себе. Сон уже не шёл, так как он основательно перед этим выспался, но и делать было решительно нечего — разложенный диван ждал, а время подходило к начале одиннадцатого. Должно быть, хорошо это, быть студентом, когда можно тусить до часу ночи, подремать, а в шесть утра как ни в чём ни бывало плыть на работу — жаль, он уже не в том возрасте. Укладываясь к очередной порции сна, глаза снова скользнули по знакомому фолианту, но это то, чего Павел сейчас решительно не хотел касаться: слишком велико напряжение. А завтра будет ещё больше...