The Prince of Lys

      — Милорд, это прибыло для вас.       Джонотор, молодой оруженосец-бастард, названный в честь погибшего рыцаря Королевской Гвардии Вестероса, держал в руках свиток, запечатанный золотым воском. На воске не было никакого герба, потому что у Золотых Мечей его не было. Просто прочный щит из золота.       — Я также сделал, как вы велели. Не позволил ей увидеть меня, когда осматривал двор. Она действительно хорошенькая.       — Она здорова? – спросил Лисоно Маар, беря свиток.       Это было не менее важно, как и то, насколько приятной девчонка была для глаз. Если бы она не была здорова, то какая от неё была бы им польза? Он не смог увидеть её больше, чем мельком, когда они вошли в окружённый стенами город Пентос, поскольку дела Мечей требовали больше его внимания. Информаторы, с которыми нужно поговорить, агенты, с которыми нужно связаться, потенциальные рекруты, с которыми нужно встретиться. Работа капитаном разведчиков Золотых Мечей была бесконечной.       — Похоже на то.       Джонотор был всего лишь мальчиком двенадцати лет, но у него были проницательные глаза, в которых была искра потенциала.       — Серебряные волосы и фиолетовые глаза, которые должны быть у всех Таргариенов. Но ниже, чем я ожидал. Некоторые из рабов магистра Мопатиса были выше её ростом. К тому же немного худовата.       «В Пентосе нет рабов», – чуть не сказал он.       Браавос позаботился об этом, когда вышел победителем из своей последней войны с Городом-Крепостью. Договор, который принц Пентоса подписал с Морским лордом Браавоса около ста лет назад, предусматривал, среди прочих экономических уступок, запрещение рабства. И всё же многие из здешних слуг всё ещё оставались рабами, даже если на их шеях не было ошейников и цепей, сковывающих запястья.       — Говорят, что Дейнерис Таргариен унаследовала красоту своей матери, королевы Рейлы, печаль своего брата, принца Рейгара, и наследие своего предка, короля Эйгона Дракона. Родилась, когда над Драконьим Камнем разразился великий шторм, разбивший королевский флот и надежды дома Таргариенов на победу в войне.       Лисоно сломал печать на свитке и развернул его. Хотя особняк Иллирио вряд ли был достоянием любопытных ушей, стены были столь же толстыми, сколь и высокими, а во внутреннем дворе у деревьев было достаточно тени, поскольку было достаточно места. Именно здесь они ждали. Джонотор и рыцари Золотых Мечей, которые проделали весь этот путь вместе с ними, будут держаться подальше от всех остальных.       — Скажи мне, как ты думаешь, почему мы здесь?       Его оруженосец переступил с ноги на ногу. Размышляет. Лисоно ждал его ответа, пока перечитывал содержимое свитка.       «Тихий Волк вошёл в Город Королей с двумя волчатами, – прочёл он. – Он следует по пути, по которому шёл Старый Сокол. Ворота всё ещё открыты».       Похоже, слухи о лорде Старке были правдивы. Жаль. Королевская Гавань не была местом для таких благородных людей, как лорд Винтерфелла. Этот человек непременно будет съеден заживо этим змеиным логовом.       Девичий смех разнёсся по воздуху двора, привлекая все их взгляды. Это была молодая лисенийка. Миловидная девушка со светлыми волосами и голубыми глазами, она вышла во двор из особняка с довольной улыбкой, и когда она заметила их, подскочила вприпрыжку. Лисоно спрятал послание и поднял руку, чтобы остановить девушку. Затем он повернулся к своему молодому оруженосцу.       — Твой ответ, Джонотор?       — Мы здесь по воле генерал-капитана?       Его взгляд блуждал по девушке и обратно, щёки порозовели. Она действительно была приятна на вид, с хорошей грудью и длинными бледными ногами. Это платье, в которое её нарядил Мопатис, мало скрывало, делая заметными изгибы её бёдер и груди.       — Он приказывает, мы следуем, и он приказал нам прибыть сюда, в Пентос. Он… он хочет побольше узнать о принцессе. Сир Тристифер сказал, что она невероятная красавица, и он не солгал, я видел её собственными глазами. Так вот почему мы здесь, чтобы привести принцессу Дейнерис к Мечам для генерал-капитана?       — Мы здесь прежде всего ради прибыли, – заявил Лисоно, и сир Робард Стоун, глава его охраны, хмыкнул в знак согласия. – А также в поиске других возможностей для этого. Но на данный момент она не является приоритетом Золотых Мечей, просто мимолётный интерес, на который стоит обратить внимание. В конце концов, в мире осталось всего двое Таргариенов.       Затем он поманил девушку подойти. У неё была милая улыбка, и её взгляд задержался на его глазах.       — Магистр Мопатис приглашает вас к трапезе, милорд, – молвила она, и в ломанном валирийском, слетевшем с её языка, чувствовались нотки Лиса.       Услышав это, он растянул губы в усмешке. Прошло некоторое время с тех пор, как он был благословлен услышать свой родной язык, тем более от другого дитя Надушенной Сестры.       — Как любезно с его стороны.       Лисоно поднялся со скамейки в тени дерева. Воздух был насыщен запахами специй и вонючего сыра. Он повернулся к остальной части своей свиты. Высокий сир Робард положил руку на пояс с мечом, поигрывая пальцем с золотой рукоятью своего меча. Остальные члены отряда стояли или сидели вокруг дерева и его тени. Джонотор отвёл взгляд от лисенийки.       — Я вернусь, когда закончу свои дела с торговцем сыром. До тех пор должным образом избегайте слишком больших неприятностей и остерегайтесь Визериса Таргариена. Говорят, у него нрав дракона.       Его юный оруженосец двинулся следом, но сир Робард остановил его, положив крупную руку ему на плечо, и Лисоно покинул двор под звуки рыцаря, произносящего слова мудрости юному Джонотору.       Прогулка по особняку магистра Пентоса была познавательной. Лисоно узнал, что девушку зовут Ларра. Бывшая постельная рабыня из «дома подушек» Лиса, теперь постельная рабыня, купленная, чтобы угодить самому последнему уважаемому гостю Иллирио, так называемому истинному корою Вестероса. На самом деле она была очень простой девушкой. Не заботясь о большем, чем то, что было непосредственно вокруг неё, чтобы привлечь её внимание. Она нравилась магистру Иллирио, поэтому с ней хорошо обращались, и она была довольна своей участью в жизни.       — Ты не хочешь свободы? – спросил он, когда они завернули за угол.       Коридор, по которому она их вела, был богато обставлен, вдоль кирпичных стен стояли растения в горшках.       — Нет желания попробовать свежий воздух? Мир так же широк, как и высок, и в нём есть много великих чудес, которые можно увидеть.       — Но я не хочу смотреть на мир, – ответила Ларра, надув губы. – Ну, может быть, Браавос. Говорят, что у Морского лорда есть зверинец, полный экзотических существ. Всё, что есть у Пентоса, это лошади и крысы.       «В самом деле, так оно и есть. В каждом углу и под каждым камнем водятся крысы и маленькие птички».       Прибыв на место, они обнаружили, что Иллирио Мопатис уже приступил к трапезе. Мужчина полулежал в кресле, сконструированном так, чтобы поддерживать его гротескный обхват. Его раздвоенная жёлтая борода касалась груди и шевелилась, когда его рот открывался, чтобы принять в себя ещё один острый перец, который он ел, обнажая кривые жёлтые зубы. На лбу у него выступил пот, а на толстых пальцах поблёскивало множество драгоценных камней. Оникс и опал, тигровый глаз и турмалин, рубин, аметист, сапфир, изумруд, гагат и нефрит, чёрный бриллиант и зелёная жемчужина. Состояние для простого человека, просто драгоценности для магистра с хорошими связями.       — Присаживайся, друг мой, – махнул Иллирио перцем в сторону предложенного места.       Лисоно сидел с изяществом, убрав меч за пояс в сторону. Кресло было слишком большим для него, мягкий трон, предназначенный для размещения человека с массивными ягодицами и весом, близким к небольшому слону. Стол перед ними был уставлен едой. Перепела, обмакнутые в мёд, жаркое из поросёнка, политые соусом, гусиная печень, политая вином, и пирог с корочкой, испечённый до совершенства. Зрелище было столь же заманчивым, сколь и вызывающим тошноту. Достаточно близко, чтобы накормить дюжину мужчин или одного человека невероятных размеров и аппетита.       Молодая девушка молча попрощалась с ними, поставив перед ним и Иллирио чаши с вином.       — Была ли какая-то причина, по которой делами Мечей нельзя было заняться до этого момента? – спросил Лисоно.       — Король всегда идёт впереди наёмника, а его светлость особенно вспыльчив, когда сталкивается с предполагаемыми оскорблениями и пренебрежением, – ответил Иллирио, делая глоток вина, смягчая чар острого перца.       — И всё же он не тот король, который нас беспокоит. Если боги не вмешаются от его имени, Визерис Таргариен никогда больше не увидит Железный Трон. Он никогда не сядет на него.       — Да, это правда. Но мы не можем говорить о делах на пустой желудок. Давай поедим.       Еда была восхитительной. Лисоно очень хорошо видел, как человек может растолстеть от неё. Он ел экономно и не пытался скрыть, что ел только то, что сам Иллирио клал в свой толстый рот. Будь то или перепела, или поросёнок, или крабы и омары, принесённые в середине трапезы. Яды были оружием для трусов и женщин, что не понравилось бы бывшему браво вроде магистра, но он никогда не мог быть слишком уверен в себе рядом с ним. Процесс создания королей был сопряжён с опасностью. Даже от таких людей, как предполагаемые союзники.       Потягивая сладкое красное вино Арбора, он спросил о причине их встречи, поскольку знал, что нынешние планы нисколько не изменились. Юный Гриф всё ещё плыл на этой маленькой лодке со своей разношёрстной командой во главе со Старым Грифом. Деймион и Золотые Мечи выжидали, пока Семь Королевств не будут готовы. Толстяк выбросил перепелиные кости и поморщился.       — Король оказал на меня давление, чтобы я организовал брак Дейнерис и дотракийского кхала, чтобы он мог использовать кхаласар в качестве силы вторжения. Он не хотел слушать и поступать иначе и заставил меня действовать.       Лицо Лисоно удивлённо вытянулось, кубок с вином застыл в воздухе.       — Мои уши обманывают меня, или вы сказали, что рука Дейнерис Таргариен будет предложена дотракийскому кхалу в обмен на армию?       Получив в ответ лишь пожатие плечами, он поставил чашу на стол.       — Это не входило в планы, Иллирио. Мы с тобой оба это знаем.       — Думаешь, я этого не знаю? – Иллирио перестал есть, и небольшая кучка перепелиных костей задрожала, когда мясистая рука опустилась на изящный деревянный стол. – Полгода я принимал Короля-Попрошайку, расточая ему похвалы, как будто он был королём Дейроном Добрым, вновь пришедшим в этот мир, кланяясь и припадая к его ногам. Я сделал всё, что мог, не выставляя всё это фарсом, каковым оно является. Но подумай о том, какую пользу это принесёт. Что может быть лучше для нашего Юного Грифа, чтобы вернуться и заявить свои права на трон, чем вырвать его из лап своего безумного дяди? Того самого человека, который продал свою сестру лошадиному лорду и пересёк Узкое море во главе армии дотракийских дикарей, грабя и насилуя на своём пути через Семь Королевств?       — Ты хочешь превратить эту ошибку в гениальный ход? – спросил Лисоно, вновь беря свою чашу с вином. – Мне не нужно напоминать тебе, что соглашение, заключённое между нами всеми, не включало дотракийцев. Вы с лордом Варисом можете менять вещи по прихоти, словно знамя, развевающееся в любую сторону, куда дует ветер, но Золотые Мечи этого не делают. Этот заговор зависит от нашей поддержки так же сильно, как сейчас зависит от Визериса и его новообретённого дотракийца. Без нас ваше вторжение провалится, даже не начавшись.       — Уверен, что ваш генерал-капитан готов к компромиссу?       — Деймион не тот человек, которым можно пренебрегать, Иллирио. Мы с тобой оба это знаем. Когда он вступил в должность генерал-капитана после смерти Блэкхарта, было решено, что в обмен на поддержку Юного Грифа и его притязаний на Железный Трон Золотыми Мечами он получит принцессу Дейнерис Таргариен. Не больше и не меньше. Теперь ты хочешь изменить это соглашение?       — В Лисе есть много девушек с серебряными волосами, из которых он может выбрать, – сказал Иллирио. – Моя собственная милая Сера была оттуда. Красивая и любящая. Ты хочешь сказать, что нет другой девушки с валирийской внешностью, которая бы его удовлетворила?       Лисоно заправил выбившуюся прядь волос за ухо.       — У многих из нас в жилах всё ещё течёт кровь древней Валирии. Белая кожа, фиолетовые глаза и светлые волосы встречаются в изобилии. Но в мире осталось только двое Таргариенов. Есть только одна Дейнерис Таргариен. Деймион совершенно ясно дал понять, что ценой его верности была Дейнерис, не более того.       Он часто задавался вопросом, почему для Деймиона было так важно, чтобы девушка принадлежала ему. Тихими ночами, когда Мечи отдыхали после дневного перехода от одного Вольного Города в другой, вопросы терзали его разум. Неужели королевская кровь так привлекательна для него? Лисоно был одним из немногих, кто знал, что Деймион произошёл от Блэкфайров через свою мать, леди Дейну. Для некоторых Деймион был таких же королевских кровей, как Визерис и Дейнерис. Или им движет страсть к последним Таргариенам? Меч Завоевателя уже был у него, подаренный ему самим Майлсом Тойном. Было ли искушение плоти Таргариенов таким заманчивым? Возможно, он хотел исправить несправедливость, причинённую Деймону Блэкфайру, когда ему было отказано в руке первой Дейнерис?       Иллирио издал хриплый звук, затем хлопнул в ладоши. Прибежали слуги, убирая опустевшие блюда с костями, освобождая место для свежих тарелок.       — Ты предан ему, – сказал толстяк, когда воздух наполнился ароматом свежеприготовленной свинины, приправленной дорнийским перцем.       К нему была сладко пахнущая цапля из Лиса, глазированная вином, и вонючие сыры из собственных запасов магистра, а также сосиски, готовые лопнуть.       — Как получилось, что он добился такой преданности от наёмников?       — Отчасти благодаря бесстрашному руководству.       Лисоно снова подождал, пока Иллирио выберет и съест свой собственный выбор, прежде чем принять участие. Магистр не обратил на это внимания.       — Отчасти благодаря силе характера и тела. Золотых Мечей могут возглавить только сильные. Подобно тому, как Железный Трон может быть удержан только теми, у кого достаточно сил, чтобы делать то, что необходимо, даже если это идёт вразрез с сердечными делами. Скажи мне, как поживает Юный Гриф? Последнее, что я слышал, он плыл вверх по Ройне.       — Насколько я знаю, мальчик цел и здоров.       Иллирио довольно хорошо прятал свои эмоции за своими толстыми щеками, но Лисоно мог разглядеть нечто в его глазах-бусинках. Привязанность к мальчику, конечно. Но была ли она подлинной? Весь этот их план был его рук дело. Он и Варис, евнух, ставший мастером над шептунами.       «Это безумие, которым я окружён, или что-то более зловещее?».       — О? Приятно это слышать. Хотя я уверен, что он или, скорее, его главный защитник не будут так довольны, когда до них дойдёт весть о том, что Золотые Мечи больше не поддерживают их.       Когда Иллирио захотел было что-то сказать, Лисоно просто поднял одинокий палец, остановив мужчину и его дёргающиеся челюсти.       — Наше слово – золото, друг мой. Золотые Мечи за всю историю своего существования ни разу не нарушили ни одного контракта. Деймион не намерен портить такой послужной список. Но если вы не сможете выполнить свою часть соглашения, тогда я не могу ручаться, что сделает мой генерал-капитан, когда услышит об этом.       — Я не могу сдвинуть горы, Лисоно.       «Но ты размером с одну из них».       — Визерис подобен горе, когда дело доходит до его желаний. Когда ему что-то нравится, он цепляется за это, словно младенец за материнский сосок, и визжит, когда его отрывают от этого соска. Эта идея отдать Дейнерис кхалу в обмен на армию просто так не исчезнет.       — Нет, – молвил Лисоно, возвращаясь к еде.       Он всегда любил дорнийский перец.       — Но я думаю, что решение скоро откроется нам. Я никуда не спешу.       И всё же решение ускользало от них. Визерис Таргариен был решающим игроком в этой игре. Бормотун, обвешанный фальшивыми драгоценностями и золотом, оказавшийся драконом лишь на словах, но из-за этого очень опасным. Он был своенравным и упрямым. Очевидно, непреклонным, когда дело касалось руки его сестры. Некоторое время назад Лисоно подумал бы, что Визерис последует примеру своих предков и возьмёт свою сестру в жёны, как это обычно делали Таргариены со времён Эйгона Завоевателя. Но перспектива воинства дотракийцев казалась Королю-Попрошайке более приятной.       Когда с едой было покончено, Иллирио попросил его и его людей остаться на свадьбу, которая вскоре должна была состояться. Лисоно напомнил толстяку о том, что наверняка произойдёт, если эта свадьба состоится, о гневе, который Деймион обрушит на Пентос, если ему откажут в его единственном требовании, а затем он ушёл. Солнце быстро клонилось к закату, когда он брёл по залам особняка Иллирио. Он оставил проблему срыва этой поспешной свадьбы в руках Иллирио и отправился на поиски своей свиты.       Вскоре до его ушей донёсся звук стали, целующейся со сталью. Сладостный звук, который ускорил его шаг. Когда-то Лисоно думал, что волнение, которое он испытывал от перспективы боя, было странной вещью. Когда он рос в Лисе, искусство занятия любовью заполняло его дни. Какой лучший способ доставить удовольствие человеческому телу имеет приоритет перед чем-то столь вульгарным, как пустить кровь и лишить человека жизни? Некоторые скажут, что это для грязи Тироша и Мира, ибо с чего вам хотеть слышать звуки боли прежде стонов удовольствия?       Тем не менее, как только он покинул остров, Лисоно обнаружил, что ему гораздо больше нравится использовать свой меч для зарабатывания монет, а не свой член. В убийстве была простота. Что-то, что его время в Золотых Мечах превратило в форму искусства. То, то привело к его нынешнему положению и постоянной перспективе большего.       В садах он нашёл остальных своих людей. Джонотор сражался против Тило из Тироша, известного среди людей Золотых Мечей просто как Пурпурное Копьё из-за краски, которой он покрасил все волосы на своём лице. Их мечи звенели всякий раз, когда они сталкивались. Хотя было ясно, что Пурпурное Копьё выйдет победителем. Несмотря на то, что Джонотор был прилежным оруженосцем, его мастерство владения мечом оставляло желать лучшего, как и его работа ногами. Одним финтом и толчком Джонотор оказался на заднице, а клинок Тило пристален к его горлу.       Сир Робард посмотрел на него, когда Джонотор и Пурпурное Копьё снова приготовились.       — Наши дела здесь завершены, либо же нам следует договориться о более длительном пребывании?       Оруженосец Лисоно боролся со своей защитой перед лицом стального натиска.       — Магистр Иллирио был достаточно любезен, чтобы предложить нам комнаты, – сказал он. – Мы должны остаться на свадьбу, хотя доведёт ли невеста это до конца – совсем другой вопрос.       Рыцарь-изгнанник не спрашивал, а Лисоно не рассказывал. Его люди знали, когда нужно держать рот на замке, глаза закрытыми, а уши заткнутыми. Все они стояли и смотрели, как продолжается спарринг. Были сделаны ставки и произнесены слова ободрения.       «Его защита слишком слаба, и его руки с каждым ударом становились всё более усталыми».       Вдруг краем глаза он уловил какое-то движение.       Он заметил серебристо-золотые волосы из-за ближайшей колонны. Сад Иллирио был большим и пышным, с деревьями, кустарниками, бассейнами и мраморными статуями. Мирное место, если таковое вообще когда-либо существовало. Лисоно приказал своим людям оставаться в особняке, а сам вернулся в сад, делая вид, что просто прогуливается. Звук столкновения стали со сталью всё ещё доносился до его ушей, когда он добрался до этой колонны.       Дейнерис Таргариен была маленькой девочкой. Невысокая, с маленькой грудью, с серебристо-золотыми волосами, как у Таргариенов древности, и бледно-сиреневыми глазами.       «Светлее, чем глаза Деймиона».       Шёлковое платье, которое она носила, было хорошего пошива, но всё равно не могло соперничать с модой Лиса и Мира, ни даже с модой Королевской Гавани.       «Возможно, Деймион имеет на это право, потому что она хорошенькая».       Она неподвижно смотрела на него снизу вверх, в её глазах были страх и неуверенность, а Лисоно просто смотрел на неё сверху вниз.       Некоторое время они смотрели друг на друга, и он пришёл к выводу, что она не нарушит молчания.       «Кроткая девочка».       — Почему вы здесь? – спросила она, выглядя так, как будто вопрос поразил её саму.       — В саду?       Лисоно указал на вишнёвые деревья с их розовыми листьями, цветы и кусты, растущие на маленьких площадях, бассейн с кристально-чистой водой и плющ, который рос на высоких стенах. На декоративных железных шипах на стенах не было отрубленных голов.       — Чтобы полюбоваться видом. Пентос далеко не так красочен, как всё это.       — Здесь, в особняке, – Дейнерис выглядела сердитой, в уголках её глаз выступили слёзы. – Вы здесь, чтобы снова посмеяться над нами? Я до сих пор помню, как вы съели всю предложенную Визерисом еду, выслушали его предложение, а потом посмеялись над ним. Так вот почему вы снова здесь?       — Я не знаю, о чём вы говорите, – солгал Лисоно.       Тогда он ещё не присоединился к Золотым Мечам, но слышал историю о двух маленьких драконах, которые думали, что Золотые Мечи будут сражаться за них.       «Единственное знамя, за которое сражаются Мечи, это знамя Блэкфайров».       — Но если то, что вы говорите, правда, тогда я хотел бы принести свои самые смиренные извинения от имени Золотых Мечей.       Судя по выражению её лица, она не ожидала извинений, тем более в такой любезной манере, как он выразился. Наёмники не были широко известны своими мягкими словами, только своей твёрдой сталью и нуждой в деньгах. Люди из Золотых Мечей ничем не отличались, хотя они были более утончённой и организованной группой наёмников. Лисоно причислял себя к их числу, но это никогда не мешало ему говорить мягким голосом в присутствие девочек со слезящимися глазами.       — Давайте оставим прошлое там, где ему и место, принцесса, – сказал он, одарив её улыбкой. – Давайте оставим это за нашими спинами, чтобы это больше не беспокоило нас. В конце концов, сегодня очень хороший день.       — Тогда почему вы здесь? – спросила Дейнерис.       Она выпрямилась, поправив осанку, как будто кто-то отругал её за это. Слабый звук меча, упавшего на землю, достиг их ушей. Они не обратили на это внимание.       — Ради золота. Если есть возможность заработать монету, Золотые Мечи выслушают, что предлагается, Иллирио хотел сказать кое-что, что мне нужно было услышать.       — Магистр Иллирио хочет нанять вас?       — Переговоры всё ещё продолжаются, – сказал Лисоно, пожимая одним плечом.       Когда он отошёл от колонны и углубился в сад, девушка последовала за ним.       — Есть некоторые детали, по которым мы расходимся во мнениях и которые необходимо рассмотреть. Вам не о чем беспокоиться, уверяю вас.       Самый центральный бассейн был полон воды. Прозрачная, словно кристаллы, Лисоно мог видеть плитки на дне. Мраморная статуя молодого Иллирио стояла посередине, каменный меч был поднят, словно для отражения приближающегося удара, высеченное лицо лишено раздвоенной жёлтой бороды и множества подбородков, которые она скрывала. Лисоно сел на выступ и сделал глубокий вздох, глядя при этом на высокие стены особняка.       «Высокие, с железными шипами, но не непреодолимые, даже с некоторым мёртвым грузом, который нужно тащить, – подумал он. – Толстый безупречный Иллирио тоже не будет большим препятствием».       Дейнерис наконец села рядом с ним на выступ, прекратив беспокойно ходить взад-вперёд.       После некоторого молчания между ними, когда её глаза всё это не отрывались от его лица, он решил задать вопрос.       — Что-то привлекло ваше внимание?       — Ваши волосы, – ответила девочка, дотрагиваясь до своих. – Они похожи на мои. В вас течёт кровь древней Валирии. Кровь дракона.       — Возможно, хотя я не знаю ни одного своего предка, который летал бы на драконах. Я из Лиса, славящегося «домами подушек», не более того.       — Вы говорите не так, как будто вы из Лиса.       — Но я могу, когда захочу, – ответил он на валирийском языке своего родного острова.       Глаза Дейнерис расширились от шока при этих словах, но затем сузились при взгляде на него.       — Это звучит не так, как говорю я.       Её слова были приправлены акцентом, как у любого старого тирошийского моряка. Не так музыкально для ушей, но понятно.       — Мир – большое место со множеством разных языков.       Лисоно вытянул ноги и бросил последний взгляд на высокие стены, прежде чем снова обратить своё внимание на принцессу.       — Я сам слышал многие из них. Хотя я нахожу дотракийцев очень любопытными. Скажите мне, как много вы знаете о них?