The Prince of Lys

      Он наблюдал, как шевелятся губы магистров, но не слышал ни одного их слова.       Их было много, они сидели напротив него за столом из гладкого мрамора, одетые в тончайшие шелка, со сверкающими драгоценными камнями, украшающими их пальцы, запястья и волосы, сияющими, словно звёзды в ясном ночном небе. Все богатые мужчины и женщины. Но Деймион с трудом мог найти в себе силы вспомнить их имена. Он, конечно, знал их, дружил с их сыновьями и дочерьми, но всё же было интереснее называть их по самым выдающимся чертам.       Хотя бы для того, чтобы отплатить им за затягивание переговоров по контракту.       — Золотые Мечи никогда не нарушали контракт, – сказал Горис Эдориен.       Казначей Золотых Мечей был измождён лицом, с кроваво-красными волосами, ниспадающими на плечи, и острой чёрной бородой, торчащей из подбородка, словно наконечник копья. При Определённом освещении он выглядел полуголодным – впалые щёки выдавали, насколько они острые, и Деймион предположил, что это проявилось его волантийское наследие.       — Наши мечи – лучшие в Эссосе, дисциплинированные, в отличие от любой другой роты наёмников, а наши конные рыцари соперничают с дотракийцами в открытом поле. Стандартная ставка должна быть подходящей для того, кого Мир и Тирош бросят на нас, за исключением того, что вы хотите подвергнуть сомнению возможности Мечей и нашего капитана?       «Никто из них не посмел бы».       Деймион прикусил щёку, чтобы сдержать ухмылку на губах. Лисенийцы были известны многими вещами, от превосходных постельных рабов до лучших ядов, но они не были воинственным народом. Глаза метнулись туда, где они сидели, ссутулившись в своём мягком кресле, пальцы постукивали и обводили блестящую рукоять Чёрного Пламени с драконьим навершием, красные рубины драконьих глаз мерцали на свету. Они знали о его репутации, его подвигах и небылицах, о многих деяниях, которые он совершил в их городе. Как они могли этого не знать? Деймион не пошевелился, чтобы что-то сказать, предоставив возможность говорить Горису. Когда тишина стала напряжённой, а воздух густым, как ройнийские болота, он жестом призвал их продолжить.       Молодой магистр с серебряными жемчужинами, свисающими с ушей, набрался храбрости.       — Конечно же нет, – сказал он, улыбнувшись, обнажив ровные белые зубы. – Мы лишь хотим убедиться, что именно Лис одержит победу в этом конфликте.       — Никто не одержит победу в этом конфликте, – заявил Горис. – Спорные Земли навсегда останутся спорными. Дни Триархии давно позади.       — И всё же мирийцы становятся смелее, – сказал другой магистр, пышнотелый, с редеющими волосами и пахнущий сиренью.       Все его дочери обладали красотой, которой не доставало ему самому.       — С каждым днём они всё дальше вторгаются в лисенийские земли, угрожая нашим полям, нашим садам, нашим городам.       — Тирошийские пираты совершают набеги на мои корабли, – сказала седовласая женщина, чьи шея и уши сверкали драгоценными камнями. – Отнимают мои золото и специи.       Деймион прочистил горло, привлекая взгляды сидящих за столом. Его ягодицы начали неметь, поэтому он поёрзал на своём сиденье. Ножны Чёрного Пламени ударились о деревянную ножку его стула.       — У Золотых Мечей нет флота, – сказал он, мечтая о подушке, на которую можно было бы сесть, или о том, чтобы закончить весь разговор. – Мы также не можем ходить по воде или летать. Мы можем убивать тирошийских пиратов только тогда, когда они сражаются на суше.       — Но Мир находится в пределах досягаймости, – сказал Горис, повернувшись на своём сиденье, золотые полосы на его предплечьях, обозначающие годы его службы в Мечах, заблестели на свету. – По стандартной ставке Золотые Мечи нападут на их город и разграбят все его богатства, затем сожгут дотла.       — И навлекут на нас гнев других Вольных Городов?       Первый магистр Лиса был худым человеком со светлыми глазами. Он напоминал Деймиону монаха.       — Если Мир будет разграблен и сожжён, следующим будет Лис, разрушенный объединённой мощью других Вольных Городов. Мы не можем допустить этого. Я не могу этого допустить.       — Тогда я не вижу необходимости менять контракт. Золотые Мечи будут сражаться на Спорных Землях, убивая тех, кого наймут Мир и Тирош, пока между тремя городами не будет подписан договор, подразумевающий передачу земель.       «Они хотят выжать из нас как можно больше усилий за как можно меньшие деньги», – мог судить Деймион.       Магистры были магистрами только благодаря своим хранилищам. Больше золота означало больше власти, а Лис был таким маленьким островом. Со Спорными Землями на расстоянии вытянутой руки, с плодородными землями для возделывания, которые дотракийцы редко посещали, так что было вполне разумно, что три ближайших Вольных Города будут бороться за контроль. Его не волновали бесконечные распри между Миром, Тирошем и Лисом. Не совсем. Но возникал особый трепет, когда дело доходило до того, чтобы сразить других людей на боевом коне, разрубая головы своим мечом из валирийской стали, слыша боевые кличи своих людей, когда они следовали за ним.       Он не прислушивался к бессмысленной перебранке, пока встреча затягивалась. Горис был более чем способен справиться с магистрами, которые не решались расстаться со своей монетой. Нельзя стать казначеем, не будучи хорошо знакомым с денежными путями. Его мысли блуждали, пока он поглаживал рукоять своего меча. Из Вестероса пришло известие, что Джон Аррен мёртв, и что Эддард Старк был назначен десницей короля. Деймион часто думал о том, что последует за этим.       «Хаос и опустошение, законные короли и предательские узурпаторы, бессмысленное насилие – всё ради трона, сделанного из мечей, и моя не до конца ясная роль во всём этом».       Он не знал. Столько лет всё это казалось чем-то далёким. Теперь, когда это было уже прямо на пороге?       «Благословение и проклятие».       После долгих вежливых споров по пунктам и контрапунктам все они, наконец, пришли к соглашению. Деймион подписал своё имя на пергаменте предложенным пером, буквы под наклоном выглядели размытыми ветром по сравнению с прямыми подписями магистров, и он был рад, что всё это испытание закончилось. Как и в любом контракте, который они заключали, Золотые Мечи получали треть своей оплаты авансом, а остальные две трети – после выполнения своей задачи. Все магистры уже успели встать и, радуясь подписанию, собраться в небольшие группы, чтобы пошептаться между собой, хотя некоторые хмурились из-за того, что контракт остался прежним.       — Мы отправляемся завтра, – сказал Деймион, когда магистры достали небольшой сундук, наполненный золотом.       Он поблагодарил их кивком головы.       — Отнесите это на корабль и убедитесь, что Ралло знает, что если пропадёт хоть что-то, он потеряет гораздо больше, чем свою руку.       Горис приказал двум своим доверенным людям, здоровенным бугаям с толстыми руками и шеями, взять и отнести сундук.       Солнце садилось, когда они покинули Дворец Конклава. Он выступал из-за мраморных колонн и высоких пальм, усыпанных фруктами и листьями. Деймион повёл свою группу вниз по главной набережной, прислушиваясь к тому, как волны плещутся о берег с другой стороны высоких стен, должным образом избегая движения пеших людей по пути. С рукой, лежащей на эфесе его меча, никто не осмеливался подойти к нему, и даже если бы они не заметили это, то непременно обратили бы внимание на его золотые браслеты и вооружённый эскорт. Генерал-капитан Золотых Мечей никогда не ходил без сопровождения. Поначалу наличие охраны раздражало его. Ему нравилось делать то, что ему заблагорассудится, а то, что мужчины вертелись у него под ногами, было невыносимо. Но его старшие офицеры проголосовали против него в этом вопросе.       Когда они достигли перекрёстка, где стояла огромная статуя какого-то забытого дворянина, Деймион отвёл Гориса в сторону, в то время как остальные члены отряда образовали вокруг них стену, огораживая от проходившей мимо толпы.       — Пошли весточку Грифу, – сказал он. – Золотые Мечи отправятся в Волантис после того, как наша кампания в Спорных Землях закончится. Он должен встретиться с нами там со своей разношёрстной командой через четыре луны.       Прошло уже некоторое время с тех пор, как он видел этого парня в последний раз. Слишком много, если уж на то пошло.       Мертвенно-бледное лицо казначея скривилось.       — У Мира и Тироша нет ничего, что могло бы встать на пути боевых слонов.       — А Волантис?       — У меня есть незаконченное дело со Старой Кровью.       Их группа разделилась на две части: Горис забрал небольшой сундук с частью золота из города в доки, в то время как Деймион остался с сиром Марком и остальной своей охраной. Особняк его матери находился дальше вглубь материка, среди старых дворцов Лиса, и дорога к нему была извилистой. На протяжении всего пути Деймион видел проходивших мимо рабов, обращая внимание на татуировки на их щеках, либо на ошейники на шеях. Когда-то давно он, возможно, видел в этом несправедливость, но теперь единственное, что он чувствовал, это безразличие, а иногда и не только.       — Сильный всегда будет порабощать слабого, – говорила ему мать. – Так было всегда и всегда будет. Лучшее, что ты можешь с этим сделать, это использовать в своих интересах.       Он принял этот урок близко к сердцу и пожал плоды. От простого оруженосца до непревзойдённого рыцаря, до генерал-капитана Золотых Мечей. Деймион всегда помнил об этом. Майлз Тойн, Блэкхарт, повторил идею его матери, когда лежал на смертном одре. Там же он завещал ему Чёрное Пламя, легендарный меч королей, и заставил Деймиона поклясться, что он поведёт Золотых Мечей через Узкое море, когда придёт время. Но слова – это ветер. Он потёр навершие в виде драконье головы и обнаружил, что хмурится, ожидая того, что должно было произойти.       По мере того, как они продвигались дальше вглубь острова, толпа редела – многие моряки и торговцы держались поближе к набережным города с их многочисленными заинтересованными покупателями. Здесь были только местные жители. Лисениец, мимо которого они проходили, едва заметно кивнул ему, хотя бы из уважения к его репутации, а не к деятельности. Образ жизни торговца ценился больше, чем образ жизни солдата. В городе, где богатство означало власть, а не происхождение, воин считался менее благородным, чем торговец, но Деймион не жалел о выбранном им жизненном пути.       «Я лучше умру быстро, чем позволю годам обременить и ослабить меня, как они это сделали с Блэкхартом».       «Дом на подушках», стоящий напротив особняка его матери, был открыт и полон желания. Построенный с открытыми дворами и большими стеклянными окнами, он больше походил на храм, чем на обитель распутства и похоти. Уединённое от порта, это место обслуживало более специфическую клиентуру, и он лично знал хозяйку заведения. Деймион заметил, что некоторые из его людей заинтересованно поглядывают на него.       — Скажите Маеше, что вас послал Деймион, – обратился он к своим людям, – Мы все должны немного повеселиться, прежде чем отправимся на войну.       Когда Безупречные-стражники леди Дейны распахнули ворота особняка для Деймиона, большинство его людей без вопросов приняли предложение бесплатных шлюх, хотя ему пришлось подзадоривать сира Марка Уотерса сильнее, чем других. Изгнанный рыцарь цеплялся за свои клятвы, данные Семерым, больше, чем большинство, но, в конце концов, он уступил искушению плоти, и Деймион похлопал мужчину по спине, когда он уходил.       — Деймион, – произнёс знакомый голос позади него. – Мы так рвёмся в следующую битву, не так ли?       Деймион улыбнулся, поворачиваясь к своей матери. Леди Дейна пережила эти годы лучше, чем большинство других людей. Её серебристые волосы сияли в угасающем солнечном свете точно так же, как тогда, когда он был ещё совсем мальчиком, пышные и сочные, когда они ниспадали на её плечи. Вокруг её бледно-голубых глаз виднелись маленькие морщинки.       «Отличаются от моих собственных бледно-сиреневых. Ещё один подарок от моего безымянного отца».       Облачённая в модные шелка, с богато украшенным кинжалом на бедре, она излучала благородство. Он мог бы даже назвать это царственностью. Деймион обнял её, погружаясь в ощущение домашнего уюта.       — Мама, – сказал он, отстраняясь. – Я молюсь, чтобы всё было хорошо. Жизнь такая спокойная и без происшествий, какой ты хочешь её видеть?       — Едва ли. Все магистры занимаются своим политиканством, и каждый день, кажется, приносит новый скандал. Новости из Вестероса тоже не успокаивают никого. Джон Арен действительно мёртв?       — Я так думаю.       Новости в Эссос всегда приходили с опозданием, тем более для вечно находящихся в пути наёмников. Впервые он услышал об этом от браавосского капитана, который сам узнал это от иббенийского китобоя, только что прибывшего из Ланниспорта. Шпионы Лисоно Маара подтвердили эту информацию днём позже.       — Надеюсь, из этого ничего не выйдет.       «Благословение и проклятие».       — Я бы не стала так сильно надеяться на это, – сказала Дейна, касаясь рукой его спины.       Она повела его по мощённой дорожке к украшенным дверям особняка, Безупречные-стражники почти бесшумно последовали за ними.       — Красные жрецы видели войну своём пламени. Смерть и разрушении. «Когда они не видели хаоса в своём пламени?».       — Тогда хорошо, что я не планирую навещать тебя в ближайшее время. Магистры заключили контракт с Золотыми Мечами на войну с Миром и Тирошем. Я отправляюсь в путь завтра, чтобы перегруппироваться с Гарри и Балаком.       — Значит, нам лучше использовать наше время с пользой. Идём, я велела поварам приготовить твои любимые блюда, а твои девочки полдня жаловались на длительность переговоров.       Дом его детства остался таким же, каким он его помнил. Красивый и открытый, особняк был пережитком тех времён, когда владычество Валирии всё ещё царило на острове, с мраморными статуями драконов по бокам дверей, настолько изменённые временем, что они больше походили на больших гладких ящериц. На стенах висели гобелены с изображением великих сражений, искусных портретов и мирных пейзажей. В юности он проводил время, разглядывая их, гадая, что они означают, ища скрытый смысл.       Он так и не нашёл ни одного.       Ужин был подан в гостиной, уставленной мягкими диванами и маленькими столиками. Деймион отстегнул пояс с мечом и отложил его в сторону, когда принесли еду. Рабы его матери были молодыми существами, никому из них не было больше десяти лет, с изящными ошейниками на шеях, и он почти жалел их. Затем он увидел стейк, приготовленный до совершенства, в сопровождении хорошего красного арборского вина и вазы с самым сладким виноградом, и обнаружил, что ему совершенно наплевать на их безымянные лица. Переговоры по контракту затянулись довольно надолго, и он был голоден.       И всё же, нарезая мясо и поглощая его, слушая сплетни своей матери о последних делах лисенийской знати, он обнаружил, что хмурится всё больше. Драма Линессы Хайтауэр и жены Трегара Ормоллена его не интересовала, как и потопление «Прекрасного Принца» верховного магистра или даже известие о таинственной смерти мужа Избаэлы Маракос.       «Она была той, кто сделал меня мужчиной», – вспомнил он, накалывая на вилку кусок стейка.       Разговоры о том, что происходило у Золотых Мечей, тоже не помогали делу. Их последняя кампания была скучной, хоть и прибыльной, с минимальными потерями и солидным притоком людей.       — Ты выглядишь обеспокоенным, – заметила Дейна, держа в руке кубок с вином.       Всякая потребность в пище покинула его.       — Каждый вечер перед кампанией такой, – сказал он, отбрасывая вилку и беря свой кубок с вином.       Обильное питьё не успокоило его.       — Я тревожусь о том, что должно произойти, – заявил Деймион, посмотрев на свою мать и заметив в её взгляде беспокойство. – Красные жрецы, возможно, правы насчёт грядущего рока.       «Благословение и проклятие».       — Ты никогда не был религиозен, дорогой. Кроме того, они бормотали о грядущей войне с тех пор, как я была ребёнком, а если династия Роберта Баратеона рухнет, то так тому и быть. Семь Королевств могут сражаться за остов, который является Железным Троном. Это нас нисколько не побеспокоит.       «Это беспокоит меня больше, чем ты думаешь».       — Наша семья пролила больше крови, чем следовало, за это кресло, я согласен. Но некоторые всё равно были бы не прочь заставить меня бороться за него. Ты знала, что незаконнорожденный брат лорда Велариона нанёс мне вчера визит?       Дейна в ответ на это удивлённо вскинула серебристую бровь.       — Люцерис Веларион всё ещё жив?       — Нет, – сказал Деймион. – Он мёртв уже около десяти лет. Полагаю, нынешнего хозяина Дрифтмарка зовут Монтерис или, быть может, Малтерис?       — Не имеет значения, как его зовут. Важно то, почему этот бастард из Дрифтмарка хотел, чтобы ты сражался за Железный Трон.       Он наклонился вперёд, поставив локти на колени и подперев подбородок кулаком.       — Он кое-что узнал.       «Сам ли он догадался или с чьей-то помощью – вот в чём вопрос. Даже со всеми шпионами Лисоно мы оказались слишком слепы к остальному миру».       — Думаю, это должно было быть довольно очевидно. Люди много болтают, порой даже слишком много, а я довольно хорошо вписываюсь в образ.       Его мать нахмурилась. Кубок в её руке был позабыт.       — Он увидел в тебе Блэкфайра.       Деймион знал, что у неё были непростые отношения с этим именем.       «Нашей семье нечем гордиться, и не в последнюю очередь моему дедушке и его чудовищному кузену».       — Я ношу меч, внешность и командую наёмниками. Это и амбиции привели его к тому, что он разыскал меня. Его предложение было интересным.       — Ты хочешь этого?       Деймион увидел боль на лице своей матери.       «Какие невыразимые страдания она перенесла, когда Железный Трон поглощал каждое мгновение бодрствования нашей семьи?».       Она устроила себе жизнь здесь, строя «дома подушек» и торгуя рабами на то скудное золото, с которым приехала. Комфортную жизнь, лишённую опасностей, вдали от политики, разбавляемую лишь сплетнями богачей. Их никогда не было достаточно, чтобы по-настоящему играть в игру, но вполне хватало, чтобы наслаждаться развитием событий со стороны, время от времени потягивая вино. Она вырастила его в комфорте и безопасности, предоставила ему шанс сделать в своей жизни почти всё, что угодно. Но он знал, что была одна вещь, которой она от него не хотела.       Он протёр глаза и выпил остатки вина.       — Я не знаю.       «Благословение и проклятие».       Казалось, это удовлетворило его мать, хотя бы ненадолго успокоило её тревоги, и за это Деймион был благодарен. Последнее, чего он хотел, то это чтобы она беспокоилась о том, что он станет слишком большим для своих ботинок. Наёмники и амбиции шли рука об руку, это Деймион знал точно, и он надеялся, что боги, которые могли бы его услышать, не уготовили ему погибель.       Когда он отправился в свою спальню, чтобы немного отдохнуть, он обнаружил, что его постель уже была занята, и вид этого заставил его усмехнуться. Лаэла пошевелилась под мехами, когда Деймион повесил свой пояс с мечом на колышек. Красные рубины Чёрного Пламени поблёскивали в угасающем свете свечей. Шиера была рядом с ней, уткнувшись лицом в подушку, и она не пошевелилась, даже когда он присел на край кровати, чтобы скинуть свои ботинки.       Лаэла всегда спала легче всех. В этом свете её бледно-голубые глаза казались темнее.       — Деймион?       — Да, это я, – прошептал он, стягивая рубашку через голову и отбрасывая её в сторону.       Свеча догорала, когда он скользнул под меха.       — Спи, – выдохнул он в изгиб её шеи, тепло её обнажённого тела притягивало его так же, как и сон.       В своих снах Деймион ехал на своём боевом коне, чёрном жеребце в золотых доспехах. Чёрное Пламя в его правой руке, поводья – в левой, а рядом с ним были конные рыцари Золотых Мечей. Враг, с которым они сражались верхом, каждый раз был разным. Сейчас это были люди в стальных доспехах, мерцающих на солнце, вдалеке развевались сотни различных знамён. Все безликие рыцари закричали, когда тяжёлая кавалерия врезалась в их ряды, копья пронзали сталь, сбивая людей с ног, когда они умирали. Его меч разрубал конечности, пробивал щиты и раскалывал головы на части, разбрызгивая кости и мозги по быстро загрязнявшемуся полю. Его мир сузился до острия Чёрного Пламени, его руки наполнились такой силой, что он был уверен, что сможет соперничать с Титаном Браавоса, его боевой клич был достаточно громким, чтобы оглушить мелких людишек. В этом сне пламя сорвалось с его языка, когда он взревел, сжигая рыцаря, у которого отнял руку, чёрную, словно смоль. Затем он услышал крик «Драконы!» и, обернувшись, увидел огромный столб пламени, летящий по воздуху.       Он резко проснулся, хватая ртом воздух и ощупывая свою грудь в поисках раны, которой там не было. Лаэла проснулась вместе с ним, тихий стон сорвался с её губ, когда она потёрла глаза, прогоняя сон. Деймион поцеловал её в плечо, прежде чем подняться с кровати.       — Ещё один сон? – спросила она, пока он натягивал ботинки.       Солнечный свет лился в комнату через открытое окно.       — Тот же самый, – ответил он ей.       Почти всегда это было одно и то же.       «Даже в собственных снах я веду войну».       Временами он удивлялся, почему не мог видеть сны о занятиях любовью, о красивых женщинах и песнях или даже о веселье. Когда Лаэла выбралась из кровати, Деймион заметил, что место Шиеры пустовало, а её подушка была смята.       — Перекуси, а затем переоденься в кожаную одежду для верховой езды. Сегодня мы возвращаемся в отряд.       Деймион только что надел пояс с мечом, когда вышел из своих покоев, чуть не столкнувшись с сиром Марком Уотерсом, который стоял на страже. Изгнанный рыцарь выглядел отдохнувшим и готовым к новому дню, как будто он ничего не делал, кроме как хорошо выспался ночью.       — Люди проснулись и готовы? – спросил он его.       — Готовы взять на себя бремя выпивки во время нашего путешествия. – ответил сир Марк, выглядя довольным собой.       — Надеюсь, что вы, по крайней мере, получили удовольствие по моему настоянию. Девочки Маеши очень искусны.       — Уверен, что так оно и есть.       Деймион застал свою мать за трапезой с несколькими своими охранниками. Большинство из них выпивали и расправлялись с вчерашними хлебом, сыром и мясом, принесёнными молодыми рабынями. Антоно Тирошиец выглядел так, как будто он вообще не спал – синяя борода и волосы были в беспорядке, вода в его кубке исчезала, едва тот успевал наполниться. Сир Тибальт Хилл и Александр Красивый выглядели чуть лучше. За трапезой Шиера слушала Мелодии Марка, молодого браавосца, бренчавшего на своей маленькой арфе песню о возлюбленных.       — Наедайтесь досыта, – сказал он своим людям, коснувшись плеча матери. – Мы отправимся в путь в течение часа.       Дейна последовала за ним в свои сады, а сир Марк остался, чтобы закончить последние приготовления. Само место изобиловало растениями, цветами и красками. Пара Безупречных стояла на страже у ворот напротив них, неподвижно держа свои высокие копья и круглые щиты.       «Похоже на сад Иллирио», – подумал Деймион, оглядываясь вокруг, оценивая достопримечательности свежим взглядом.       — Я знаю, ты привёл меня сюда не для того, чтобы любоваться моими цветами, – сказала его мать.       — Нет, не для этого, – вздохнул Деймион и потёр глаза.       Угасающее воспоминание о сне промелькнуло перед его мысленным взором, почти насмехаясь над ним.       — Ауран Уотерс, бастард, о котором я упоминал, сказал мне, что начнётся война, когда Роберт Баратеон умрёт, и что я мог бы извлечь из этого огромную выгоду. Шпионы Лисоно сообщают мне о растущей напряжённости в Королевской Гавани и растущих долгах короны.       — Ты хочешь моего благословения, чтобы выполнить это дурацкое поручение?       Дейна посмотрела ему прямо в глаза. В тот момент разница в их росте показалась несущественной.       — Ты знаешь, что я его тебе не дам. Железный Трон уже отнял у меня моего отца, не позволяй ему забрать и моего сына.       «Боюсь, что он уже, возможно, мог запустить в меня свои когти».       — Я этого не допущу, – пообещал он ей, прижимаясь поцелуем к её виску, когда она прижала его к себе, а затем прошептал ей в волосы. – Меня зовут просто Деймион из Лиса. И я всегда буду Деймионом из Лиса.       — Я буду молить богов, чтобы всё так и осталось.       Деймион взял свою мать под руку и повёл их обратно.       — Я действительно надеюсь, что боги услышат.