От точки А до точки Б

      Армин долго приходит в себя. Они уже в коридоре. Тянет спать — это плохо. Жизнь хороша, сил ноль, делать ничего не нужно — это чудесно. Макс находится рядом.       И Макс ощущает победу. Лёгкое беспокойство и неудовлетворённость — тоже, но он победил. До минета его простили, а после минета на него совсем по-другому взглянули.       — Домой не хочешь? — осторожно начинает Макс. Кожей чувствуется усталость Армина. Во время секса... во время минета Армин был похож на человека. Не серый. А живой. И реакция у него была живая: без пауз в полчаса. Сейчас, правда, он снова зависает.       Но Макс даже этим любуется. Они стоят рядом, разговаривают без напряжения. Макс чувствует себя с Армином на равных. Наконец-то. Нет этого страшного перекоса «умный—глупый», «сильный—слабый». И Армин сейчас не королева. Не король. А приятно замученный человек. Руки вытащил из карманов, глубоко-глубоко дышит.       Макс недавно поймал подозрительный взгляд Славы. Всё-таки не ушёл. Они с Армином всегда оставались здесь для домашки. Как спина не трескается у этих скелетов? Сидеть столько часов?       Вот после секса — другой разговор. Но Макс Армина на учёбу не хочет пускать. Да и Армин вряд ли захочет пойти. Во всяком случае, сегодня. Он лениво потягивается.       Слава к ним не приблизился. Это вторая победа. Смотрел жутко. Но ничего не спросил.       Всё равно ёжишься. Страшные у него глаза: серобуромалинового цвета, распахивает их по-орлиному — готов броситься на мышку и съесть её. Макса тянет от него уйти. Однако с Армином хочется быть рядом… Только лучше без Славы. Слава сейчас лишний. Сейчас — особенно.       Даже ветер при взгляде Славы дует по-другому.       И поскольку Макс герой, то он думает, что без поддержки Армин свалится на ламинат или бордюр и разобьёт свой красивый нос. И считает, что находиться рядом с Армином сейчас обязательно. А это приятно вдвойне: спасать. И ограждать его от Славы. Которого всё равно хочется позвать «выйти» за гаражи.       Армина Слава не трогает. Они всё же друзья. Сейчас он ест бутерброд и не давится, как давился бы под таким Славиным взглядом Макс. И сейчас... сплошные плюсы.       Теперь Армин смотрит ему в глаза. Максу тепло.       Таки отвечает:       — Да. Спасибо, — Армин понял, что Макс хочет его довести. — Только рюкзак захвачу — жди у входа.       Ему показалось, или Армин улыбнулся?       И Слава его не тронул. Остановился почти рядом с ними. Промолчав. Его взгляд говорил многое, но Армин в его сторону не посмотрел. Вторая победа.       Макс представил их в детстве. Если бы они оказались в такой же, прости Господи, ситуации тогда, то Макс бы нёс его рюкзак и доказывал этим, что он и сильный, и смелый, и встречается с Армином. Хотя сейчас всё ещё лучше. Можно целоваться. И провожать не только до раздевалки.       Макс собрался. И ждал Армина у входа.       «Только ничего не советовать, только ничего не советовать, только ничего не советовать», — про себя всё повторяет Макс. Елозит на стуле и всё оглядывается. Три пота сошло — в ту перемену. Он надеется, что никто про них даже не подумал.       Макс неловко смотрит на Армина. Теперь не злой. И теперь не равнодушный. Теперь, кажется Максу, появился маленький-премаленький, но интерес.       Сердце вдохи пропускает. Весь Армин игольчатый. С ним сложно. Если не после минета, — узнал Макс.       — А ты где живёшь? — всё же спрашивает, когда подходит, Армин.       Макс едва сдерживается, чтобы не цокнуть. Потому что Макс живёт недалеко. Даже ближе, чем Армин.       — Я всё равно на машине. Туда и обратно — уложусь в полчаса. Так могу?       Во-первых, маленькая ложь. Но Армин согласился. Хотя зубами заскрипел. Неслышно. * * *       — Да ты куда прёшь! — кричит Макс в окно.       Есть молодые люди, которые умеют водить. Есть молодые люди, которые обязательно тебя подрежут. Когда в двух машинах такие водители, тихо доехать не получится.       «Хотя Макс всё же с опытом. И с громким голосом. И глотка у него большая. И язык...» — тут Армин себя останавливает со смешком. Мгновенно уводит от него глаза.       Впечатлило, однозначно. Грудь после тех бешеных вдохов почёсывается. Армин уже не против повторить. Неловко пялится сейчас в окно. Смотрит на своё отражение.       Давно он себя в зеркале не видел… Понимает сейчас. Утром в дрёме и с зубной пастой за щекой не считается. Нормально — он себя давно не видел.       В принципе, выглядит он ничего. Серость Армин не видит, потому что зеркало заднего вида не является хорошим фотоаппаратом. Да Армин и просто много не видит.       Думает постоянно, а глаз всегда замылен. У него есть минус, конечно, но это про другое. И минус 1—2 погоду не делают. Только оправу иногда носит. Максу нравятся люди в очках.       Всё приятно. И машина хорошая. Почти отличная.       Если б водитель так не орал соседнему водителю в ухо. За три метра до него. Перепонки полопаются.       Макс тоже пострадал. От страха и злобы больше, чем от своего голоса. Но это дело не меняет — он выдыхает, как после боя, и снова берётся за руль. Словесные бои без правил выматывают даже первых спортсменов. Особенно на угрозах: проколят шины, выбьют стёкла, зажарят водителя. Другая машина, сзади, была явно пьяна и сигналила каждую вторую минуту.       Один Макс нормальный гражданин.       Армин ещё не до конца в себе. Пускай и не считает фей над головой. И он очень расслаблен. В таком покое Армин не был уже давно. Хочется начать устраивать себе такие дни отдыха почаще.       Армин любит ежедневники. Это надо знать и помнить.       В этот момент его сонный разум составляет своему организму план расслабления на месяц. С помощью Макса, но без учёта его забот.       Максим — не страшное чудовище «человек». Раньше было. А сейчас безопасно, хорошо, приятно.       Сработало. Идеально сработало, Макс.       Это его первый минет. Армин издалека похож на бывалого любовника. Тёмная лошадка, красавец. Ни фига там — и сравнить не с кем. Так смешно получилось, Макс, вот удивительное твоё везение.       Очень хочется спать. Грех не воспользоваться хорошим креслом. Поэтому до конца поездки Армин пытается прикорнуть. А Макс время от времени ласково на него смотрит. * * *       И всё же они сначала заехали к Максу. Армин постигает социум. После оргазма он сама доброта и нежность. Сил вообще не осталось, наверное.       Поехали они к дураку-Максу, потому что у того появился важный план накормить Армина.       Который дал трещину мгновенно.       — Есть будешь?       Ещё в машине нужно было заказать доставку. А он забыл.       В холодильнике сплошное мясо и гречка. Творог. Творог, возможно, Армин будет. Но он холодный и не слишком вкусный.       Бурчит желудок.       Макс подозревает, что Армину после очередной плановой голодухи мясную пищу нельзя — Макс рвоту поймёт, но лучше без неё.       — Кофе или чай, не больше.       За что Макс не любит Славу ещё сильнее, так это за его чудесные идеи, от которых страдают окружающие. Обычно Армин. И сам Слава, но его не жалко. Помереть хочет? Да пошёл, первым пустим! А Армин слишком близко к сердцу принимает его болтовню. Да, инсулиновая голодовка.       Но это ещё можно стерпеть. Было хуже.       Например, Макс не сомневается, что Армин бездумно шёл умирать. А во всём виноваты Славины слова с усилителем вкуса и запаха. Не зря же он химик.       Мурло.       Про Арминовы наркотики Макс удобно забыл.       — Бутерброд можно сделать. Я тебе с домашкой помогу. Французский ты ведь не делал? — ход конём. Макс в напряжении оглядывается на Армина, которого молча оставил за столом — сам пошёл за учебниками.       Армин на секунду замирает. Прекрасно. Удалось?       — Да, давай. Только поглупее.       Армин не знает французский. Макс не знает технические. Списать ему всё равно не дают. Только если поглядывать. Потом.       Но они правда хорошо проводят время.       Из минусов: после одной законченной работы Армину позвонил Вячеслав. Но только с провокационным вопросом, куда тот сбежал.       Армин умнеет на глазах: «Ушёл отдыхать» — отвечает он.       «Наверное, — грызёт древко карандаша Макс, — человеку правда нужен секс. И отдых».       Макс хочет его устроить. Ну, когда-нибудь.А сейчас... Макс бросает на него взгляд. Его глаза подёргивает интерес и страсть.       Щеки сейчас бритые. У Макса всегда, а у Армина сегодня. Хочется потрогать... Максу всегда хочется именно «потрогать». Армин для него всё ещё незнакомый человек. Новая игрушка. Дети снимают с игрушек штаны или выливают на них папин одеколон. Макс бы потрогал его соски и попробовал его пот на шее.       Скучающе заламывает сейчас руки, кидая на него взгляд. Французский, да? Il aurait pu écrire un petit roman pour lui . На французском, со сложными оборотами, уровня C1. Но это редкий случай, когда так — не надо.       И если без шуток, — далеко тянется Макс за ручкой: стол одолжил Армину, сам ушёл на диван сзади, — он правда рад. Ему доверили. Ему доверяют. С ним хотят взаимодействовать. И если бы Армину он был неприятен, тот давно бы свалил. Лениво бы так поднялся с кресла, глубоко вздохнув, и лёгкими шагами пошёл бы домой. Но нет. Армин здесь.       Написав «короткую историю начального уровня», Макс тихо к нему подходит, чтобы отдать листок. И замирает в желании обнять за шею. Армин хорошо сидит. Он его только слышит, не видит. Сидит спиной.       И поцеловать в маковку. Ласково коснуться уха... Всё ещё щека, всё ещё без щетины. Тронуть, тронуть, тронуть.       Необычное Арминово состояние: не под травой и без звёзд перед глазами. Сейчас просто так сделать ничего нельзя.       — Я могу тебя коснуться? — он не успевает подобрать слова и потому следом, тут же, смущённо выпаливает: — Ну, потрогать. Буквально. Потрогать твою, не знаю, щёку, скулу, там... Ток не пойми неправильно, серьёзно, — сглатывает. — Просто сейчас же там кожа мягкая, да? Не царапается? А то она всегда царапается. Ты ведь всегда как ёж...       Говорит околесицу и прячет голову в плече... Армин растерянно оглядывается.       — Ни черта не понял. Ты хочешь меня поцеловать?       И это тоже!.. Но... всё же он хотел не только поцелуя, потому что трогать чужое лицо — действительно более интимно, чем целовать губы.       — Ну, да, — снова тупит взгляд и чешет пол носком, — не только, но... но да. «Ты разрешаешь?» «Ты не против?»       Армин не меняется в лице и осматривает его с головы до пят. А потом жмёт плечами и разворачивается корпусом к Максу. И... и разводит руками.       Он тоже думает о том, что никогда не целовал человека со следами его же смазки во рту. И Армину захотелось сделать именно это. Слова «вылизать» и «глотку», как и такая сцена, в порнушном романе хорошо бы смотрелись. Который пока не написал Макс.       Армину захотелось. А Макс смотрит на него испуганной маленькой птичкой. Потому что молчание Армина для Макса редко значит что-то хорошее. Он его не знает. Пока ещё нет. И если Макса пошлют, он-то поймёт.       Но Армин другой. И с учётом его башки набекрень, он ловит кайф. И от такого тоже. Неожиданно для себя.       — Давай, — не изменяясь в лице, но с бусинками интереса в глазах. И всё ещё с раскрытыми руками.       Офигеть... Макс взглядом бегает по его лицу. Надо же... сколько он времени в него влюблён? Губы защипало, а руки закололо.       Два медленных мелких шага. Не отрывая от него взгляд. Армин не выглядит сосредоточенным. Хотя расслабленный он только под кайфом. Обычно. Похоже?       Макс трогает его щёку кончиками указательного и среднего пальцев. Кладёт всю ладонь. И... и наклоняется, наконец не встаёт на цыпочки, и он выше него, берёт за прядку, не тянет, трогает этой рукой его волосы, а большим пальцем другой — щёку, скулу, плохо сбритые волоски у края челюсти. Макс судорожно выдыхает. Такая мелочь нежно стучит в груди.       Целоваться — просто. Для всех.       Но Максу ударяет в голову адреналин и бьёт со всей силы желание, и он наклоняется и широко лижет языком то место с колючими волосками. Боже, сумасшествие. Промазал мимо губ, конечно, как же. Макс зажмуривает глаза и одной рукой хватается тому за плечо. Мятая рубашка мнётся ещё сильнее.       Целует губами острую, точёную скулу и висок, ловит удар пульса губами. И тут же прячет лицо в его волосы. Давай. Ну давай, толкни, опять Армин медлит. Но Армин аккуратно берёт его за пояс и поворачивает свою голову к Максову носу. От взгляда вблизи смотреть больно, двоится, неприятно. Но его покой будто говорит: «Продолжай».       Макс делает ещё один маленький шаг, чтоб совсем впритык и ногой у паха, и обнимает щёки руками. Всё очень просто. Конечно, как всегда. Вот как те теоремы, вот как те задачи, вот как очередное задание по химии, первые слова которого уже зовут проблемы.       Макс обнимает лицо аккуратно. Наклоняясь всё ближе и задерживая дыхание.       Если бы Макс писал сценарий, пускай к тому порно-роману, Армин бы накрыл его шею рукой. И поцеловал бы в кадык. Не губы. Обласкал бы мышцы, лизнул бы ярёмной впадину, подключичную ямку. А Макс бы сидел у него на коленях. Тот бы в жизни кряхтел, но это роман.       Макс вслепую целует Армина, неосознанно сжимает плечи руками или мнёт воротник, неосознанно, неосознанно, неосознанно. Дыхание сбивается. Максу страшно. Никогда, никогда не страшно, только когда дело касается ориентации. Они где? Они в его доме. Нечего бояться. Но Армин не отсюда. Его бояться можно. С ним хочется всего и до последнего. Столько за ним бегал...       В один момент Макс срывается и просто лижет ему губы, как собака. Три секунды. И с хриплым вздохом упирается ему в лоб. Да. Гей. Опять гей.       Армин врезается в него взглядом и, смотри он так до минета, было бы больно. Он ничего не говорит. Опять. Армин загрузился, он чего-то ждёт. Макс глубоко дышит. И неглядя снова находит его губы. Руки не на его плечах, они просто сжимаются и дрожат. Понять, что Армин с ним, ещё не получается. Он сосал ему утром, теперь он его целует, — а до этого Армин его избегал. Интересная жизнь у людей. Как говорили в фильме. Выдох ему прямо в губы.       Целует — и хочет с языком, но забыл, как целовать по-французски. Ничего не помнит. Жарко. Хорошо. Армин всплеском кладёт руки ему на пояс и подтягивается выше сам, Макс обнимает его плечи, жмурится, наслаждается его мокрыми и размякшими губами, теперь Армин хочет целовать его, теперь Армин просто хочет с ним, теперь можно, близко, влажно. Его руки у лопаток. Его большие ладони сжимают пояс. Пальцы остро тыкаются в мышцы. Макс сжимает его всё сильнее. Страстно. Армину не больно, сейчас точно не больно, сейчас он без ума от этого сильного... всего.       Он не хочет отрываться. Отрывается на Максовом вдохе. Тот смотрит на него ошалевшими глазами и дышит открытым ртом. Который, этот рот, его целовал. Красные губы. Яркие. Глаза прозрачные, глаза сверкают, Макс не может надышаться, что он сделал не так, всё было классно, просто восхитительно, они теперь целуются, они теперь в его доме.       — Учёба.       Армин правит хаос в его голове простым словом. Максу становится холодно в одно мгновение.       И он понимает, что, если продолжить сейчас, им придётся продолжать в постели. Он не готов. Никто не готов. Учёба. Уроки, да. Домашка. Лучше это. Он может, ещё задыхаясь, объяснить французский. Прононс — акцент акцентом, чего ты смотришь? Им всё равно расходиться. Приходит неловкость.       Макс откашливается и смотрит в пол.       — Ага...       Где тот листок с заданием?