Последний лепесток надежды

      Гермиона смотрела на дрожащие огоньки парящих над столом свечей. Призрачным мерцанием они развеивали тьму, навевая ей мысли о прошлом.       Поместье, свечи, аромат горячих блюд — этот ансамбль напоминал ей о чём-то привычном, оставшемся где-то в прошлом, и о том, как когда-то она оказалась в мире волшебства впервые. С тех пор всё в её жизни стало иначе. И вот сегодня она находилась в поместье чистокровных волшебников — там, где таким, как она, было не место. «Бракованная» — кажется, так говорили они. «Ненастоящая» — так, вероятно, думал Драко, когда смотрел на неё во время совместных занятий. Но всё же волшебница. Это было очевидно с самого начала. Она была, есть и будет волшебницей.       Гермиона перевела взгляд на приборы, лежавшие подле большого фарфорового блюда. Фамильное серебро с гербом рода Малфоев. Разве она могла когда-либо подумать, что будет сидеть за обеденным столом подобного семейства? Эти мысли превратились в мурашки, которые побежали по спине, оставляя неприятный холодок.       Гермиона подняла руку и кончиками пальцев коснулась холодного серебра. Рядом раздался хлопок, означавший появление кого-то из эльфов.       — Мисс голодна! Мисс ничего не ела сегодня. Мисс может не ждать, мисс должна есть. Эмми старалась, Эмми превосходно готовит рыбу. Эмми...       Гермиона медленно повернула голову и посмотрела на Сета, который стоял по левую руку. Он улыбался, но в глазах его плескалось сожаление.       — Ты сообщил ему? — тихо спросила она.       — Хозяин не придёт, хозяин разозлился. Он разозлился на Сета, — с каждым словом его голос становился всё тише и тише.       Гермиона вздохнула и, отвернувшись, взяла столовые приборы. Сжав их в ладонях, почувствовала, как холод серебра принимает её тепло.       — Ну что ж, если не придёт сегодня — придёт завтра, — тихо и спокойно ответила Гермиона. — Так есть ещё Эмми? А сколько вас всего? — спросила она, создав неловкую паузу, во время которой попыталась подобрать слова. — Прости, — произнесла она чуть громче. — Я просто... Всегда понимала, что вас — эльфов, больше, чем двое, ведь поместье... Оно слишком большое для одного домовикa.       Гермиона растерянно улыбнулась, наклонилась над блюдом и вдохнула аромат трав. Они не маскировали аромат рыбы, а наоборот, дополняли его.       — Эмми действительно превосходно готовит рыбу, — расплывшись в широкой улыбке, она приступила к дегустации.       Отправив в рот маленький кусочек, Гермиона зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь изысканным вкусом. Домовик же в это время наслаждался удовольствием гостьи, тихо радовался за неё, и, переполненный своим маленьким счастьем, беспокойно топтался на месте.       — Эмми будет в восторге Мисс, она будет счастлива! Эмми так давно не готовила...       Проглотив новый кусочек нежнейшей рыбы, Гермиона отложила столовые приборы, взглянув на эльфа.       — Значит, Эмми. Я бы хотела с ней познакомиться! Может быть, вы все присоединитесь ко мне?       Эта фраза вызвала у эльфа недоумение. Сначала он непонимающе смотрел на Гермиону, а потом изменился в лице и сделал шаг назад, замотав головой.       — Нет-нет, мисс! Эмми не должна... Сет не может... Никто не может! Нет, мисс! Сет что-то сделал не так? — спросил он уже дрожащим голосом, а глаза его округлились ещё больше, и Гермиона поняла, что снова сказала что-то не то. Она хотела тяжело вздохнуть, но сдержалась.       — Нет, всё так... Прости, но мне не хотелось бы ужинать в одиночестве, и я подумала, что, может быть, ты и кто-то ещё из эльфов составите мне компанию. Это было бы просто замечательно! И мы могли бы познакомиться, ведь неизвестно, сколько... — Гермиона прервала свою речь.       А ведь она действительно не знала, сколько времени нужно будет провести в этом поместье, и что будет потом. Отправляясь сюда вновь, она не думала, что будет потом. А ведь «потом» должно было случиться. Гермиона настраивалась на то, что всё будет хорошо и верила, что проклятие разрушится, и каждый из них заживёт своей жизнью. Ей хотелось помочь, но всё здесь давило на неё, всё говорило о том, что проклятие продолжает процветать, врастая в стены поместья. Казалось даже, что оно вот-вот начнёт прорастать и в ней самой. От этой мысли девушку передёрнуло       Мысли вообще не давали ей покоя. Они то стихали, то снова начинали свой сводящий с ума шёпот.       — Я понимаю что у вас есть определенные правила, вы должны подчиняться... Но всё-таки, я бы не хотела...       — Мисс не понимает. Сет не может, Сет не должен. Никто не должен. Мисс не должна... — начал тараторить Сет, то и дело запинаясь, торопясь донести свою мысль.       — Ри! — позвала вдруг Гермиона. Эльф появился незамедлительно.       — Мисс вызывала Ри? — тихо спросил старый эльф.       — Я бы хотела, чтобы ты и Сет составили мне компанию. И ещё хотела бы познакомиться с остальными эльфами. Мне так некомфортно, так... жутко есть одной в этом огромном зале! И здесь ведь столько еды... Да мне никогда всего этого не съесть, да ещё и за раз!       — Ри не может. Ри не положено. Мисс просто не знает, но...       — Не думаю, что кто-то будет возражать.       — Но мисс! Никто из нас не может позволить себе подобного...       На сей раз Гермиона всё же не удержалась, громко вздохнув.       — Я не думаю, что хозяину поместья есть хоть какое-то дело до подобного. Он не спустился к ужину и не выполнил мою просьбу. Да ему плевать и на меня, и на вас! Если вы со мной отужинаете, ничего страшного не случится, — сказала она громко и замерла, ожидая, что эльфы начнут что-то говорить, снова спотыкаться о слова, заикаться... Но этого не произошло. Они молчали.       Гермиона повернулась и внимательно посмотрела сначала на одного, затем на другого эльфа. Они стояли, словно вкопанные, уставившись вдруг в сторону двери.       Гермиона нахмурилась, прислушиваясь, и тут же уловила нарастающий звук. Он становился громче. Это были шаги! Кто-то шёл сюда, и все присутствующие прекрасно понимали, кто это может быть.       «Он пришёл к ужину. Опоздал на какие-то жалкие полчаса, но всё-таки пришёл», — промелькнула быстрая мысль в её голове.       Тяжёлые дубовые двери распахнулись, и на пороге появился Драко. Не поднимая головы, он остановился в дверях, и Гермиона слышала его тяжёлое дыхание. Сет тут же сорвался с места, в считанные секунды оказавшись подле своего господина.       — Хозяин должен был позвать Сета! Сет бы помог хозяину переместиться.       — Отойди, — прохрипел он. — Уйди с дороги! Я в состоянии ходить, говорить и делать что-то самостоятельно. Отойди! — он замахнулся на слугу.       Гермиона хотела было вскочить, заступиться за беззащитного эльфа, но Драко сам опустил руку и поднял голову.       — Что это за выходки? — громко спросил он.       Голос его, казалось, разбил тишину, и её осколки обрушились на Гермиону. Этот голос всё ещё звучал в её голове. Она смотрела в его глаза, так же, как и он в её.       — Ты не рад меня видеть, Малфой? — громко, с вызовом, спросила она, продолжая зрительный контакт.       — Я же сказал тебе, чтобы ты убиралась отсюда прочь! Но ты вернулась. Вероятно, ты хочешь снова стать моей пленницей?       — Я вернулась только потому, что хотела тебе помочь.       — Мне не нужна твоя помощь! — рявкнул он.       — Держи себя в руках, Малфой. Я вернулась, поскольку считаю, что моя помощь необходима. — Твоя помощь не может быть необходимой мне, — произнес он с надрывом. — Или тебя замучила совесть? Должно быть, это так неприятно — быть не на своём месте. Тогда как настоящие волшебники вынуждены оправдываться за своё происхождение и идеологию. Хотя, о чём я: такие как ты, Грейнджер... Нет, тебя не мучает совесть. Я знаю, что это! Это жалость! Ты жалеешь меня, но мне не нужна твоя никчёмная жалость!       — Не на своём месте? — переспросила она. — Да что ты о себе думаешь?! Я просто хотела помочь тебе. И даже если я тебя жалею, что в этом такого? Я считаю, что никто не заслуживает подобной участи. Впрочем, тебе, наверное, этого не понять.       — Мне не понять, как можно снова вернуться туда, откуда тебя прогнали. Как можно вернуться туда, где происходит что-то... Ты не понимаешь, зазнайка Грейнджер?       — Я понимаю, что... — она не договорила и отвернулась, уставившись в свою тарелку. — Я правда хотела помочь. И хочу. Знаешь, а ведь поначалу я не собиралась возвращаться. Я выполнила твою просьбу. Но потом... Я не знаю, почему, и сама всё время задаю себе этот вопрос. Зачем я вернулась, для чего? Но я никогда не получаю правильный ответ. Я знаю точно, что я хочу помочь. Я не знаю, чем. Но мы... Малфой, ну так просто не должно быть! Я не могу забыть то, что видела. Я — человек, и ты тоже. Мы — волшебники, мы оба. Я не могу тебя бросить, — голос её предательски дрогнул на последнем слове.       — Волшебники,— повторил он.              Гермиона, по-прежнему не глядя на Малфоя, услышала, как он двинулся в её сторону. Шаги были очень медленными и слишком громкими. Время, казалось, остановилось. Вот он уже оказался напротив неё. Стул с грохотом отодвинулся, Драко сел, и она, дыша через раз, чувствовала его насквозь прожигающий взгляд, направленный на неё. Почувствовав резкую боль в груди, Гермиона оторвала наконец свой взгляд от поверхности стола, встретившись с его холодными глазами.       — Что дальше? У тебя есть какой-то план?       Гермиона не сразу поняла значение его слов и только потом осознала, что он издевается.       — У меня нет плана.       — Тогда что мы будем делать?       — Я не знаю, — сказала она нехотя, словно сквозь зубы. Вновь отведя свой взгляд, она взяла со стола приборы и молча приступила к еде.       Драко же не прикоснулся ни к чему. Его тарелка всё ещё оставалась пустой, когда через несколько минут Гермиона подняла взгляд.       — Ты не голоден?       — Я голоден, но я больше не ем такое. Если ты не заметила, всё изменилось. Я меняюсь, Грейнджер. А ты должна была бежать отсюда и никогда не возвращаться. Что если я превращусь в монстра, который сожрёт тебя — не страшно?       — Мне было страшно, давно. Больше нет. Я не хочу больше бояться. Да, иногда я испытываю страх, — она вздохнула, — нет, неправда, часто испытываю. Слишком часто. Но не такой. Этот страх, он... Я могу его побороть. И тебя я не боюсь. И никогда не боялась, — сказав это она впилась в него взглядом, даже не думая отводить его.       Всё, что она сказала, было правдой. Гермиона действительно никогда его не боялась. Ей всегда казалось, что Малфой просто играет во зло. Да, она его никогда не любила, не понимала и не желала понять. Они были разными и находились по разные стороны. Но страха она не испытывала. Даже наоборот: при каждой встрече ей хотелось схватить его за плечи и хорошенько потрясти, да так, чтобы всё это напускное осыпалось к его ногам. Ей было неприятно находиться с ним рядом, и почему-то всегда хотелось его ударить. Но страха — нет, страха перед Драко у неё никогда не было. А теперь что-то поменялось, теперь всё стало иначе. Это было подобно наваждению, но она действительно его жалела, искренне хотела помочь и теперь она поняла, что в беде — все равны. И именно сейчас ей отчего-то было не важно, кто он. Сейчас он был просто волшебником, который попал в беду. Человеком.       — Сет! — громко позвал он, не отводя взгляда от Гермионы, — Почему рыба такая? Я хочу сырую, живую трепещущую рыбу.       — Нет, — громко сказала Гермиона.       — Что? — и голос стал тихим.       — Ты не будешь это есть. По крайней мере, пока я здесь.       — Тогда пошла вон отсюда!       — Не смей меня прогонять!       — Ты находишься в моём...       — Хватит, Малфой. Ты не будешь есть сырую рыбу! — громко сказала она. — Ты ещё человек, слышишь? Я вижу тебя и вижу, что ты всё тот же... Узнаю тебя, твои глаза... Ты ещё здесь! Хватит идти у инстинктов на поводу. Ты не борешься, Драко!       — Нет никакого смысла бороться. Да с этим и невозможно бороться. Ты не понимаешь, о чём говоришь, — он говорил тихо, но Гермиона отчётливо слышала каждое произнесённое им слово.       — Ты будешь есть так, как ел всегда. Хватит! Пожалуйста, услышь меня, Драко.       «Драко», — отразилось эхом в его голове, и он снова поднял взгляд, чтобы встретиться с её глазами. Гермиона смотрела на него открыто и прямо, в её взгляде не было вызова, она даже не жалела его, и, самое странное, в её глазах не было даже тени ненависти. Она смотрела на него так, будто бы разговаривала со своим товарищем, близким другом...       Он взял нож в правую руку и засмеялся.       — Если ты не заметила, то... — поднял он свою изуродованную проклятьем руку вверх, шевеля пальцами с длинными чёрными когтями.       Гермиона смотрела на чёрную чешую и длинные когти. Да, его рука ещё была похожа на человеческую. Всё те же изгибы... Но она мутировала, и теперь больше походила на лапу какой-то рептилии.       — Я не могу жить, как раньше, не могу есть, как раньше.       — У тебя есть правая рука, и ты можешь есть без ножа, просто вилкой. Так делает... — она замялась на несколько секунд, — ...Рон! Он всегда так ест. Попробуй!       — Я не... Я — Малфой! — произнес он на выдохе, будто задохнувшись.       — Ну тогда ешь сырую рыбу, Малфой. Стоя на четвереньках или как ты там это делаешь. Делай, что хочешь, — с деланым безразличием сказала она, продолжая орудовать ножом и вилкой, больше не глядя в его сторону.       — Чего вы здесь стоите?! — вскричал вдруг Малфой, выплёскивая накопившуюся ярость на подвернувшихся под руку эльфов, — А ну-ка пошли вон отсюда, ваше место не здесь! Если будете нужны, я позову!       — Они ни в чём не виноваты, — спокойно произнесла Гермиона.       — Они — слуги. У каждого из них есть своё место, и у тебя, кстати, тоже.       — У меня нет места, Малфой. Я здесь по своей воле.       — Ты здесь, потому что...       — Почему? — она снова встретилась с ним взглядом. — Я вернулась сюда сама, потому что я так решила!       Гермиона не собиралась больше отводить взгляд, она смотрела и видела, как меняется выражение лица Драко. Точнее, его взгляд. Ярость бледнела в нём с каждой минутой, он явно успокаивался. Вот он опустил взгляд и, положив столовый нож, взял вилку правой рукой. Он ел, а Гермиона тихо смотрела на него. Выждав несколько минут, она снова вернулась к трапезе. Они ели молча. Насытившись, Драко так же молча отложил вилку, вытер губы салфеткой и, тихо отодвинув стул, вышел из-за стола.       — Я не знаю, что ты там себе думаешь, Грейнджер, и что это за эксперимент... — не договорив, он неожиданно прервался, и, постояв так несколько минут, пошёл прочь.       Сет, повесив голову, покорно поплёлся за хозяином. Гермиона тихо позвала эльфа по имени, и он, не останавливаясь, лишь обернулся на её зов.       — Спасибо тебе, Сет. Ты тогда меня защитил, — она видела, что эльф будто бы вздрогнул и, слегка кивнув, ускорил свой шаг, будто боялся опоздать за хозяином. Гермиона продолжала смотреть им вслед. Когда от силуэтов не осталось даже тени, Гермиона повернулась к Ри, всё ещё остававшемуся рядом.       — Пожалуйста, передайте Эмми, что рыба была восхитительна! Жаль, что я не могу познакомиться с ней лично. — Ри понимает, но мисс, вероятно, не знает, что... — он немного замялся, — Только некоторые домовики могут находиться подле хозяина. У каждого эльфа есть своё место. У Ри, у Сета, у Эмми — у каждого своё.       — Я понимаю, только вы мало чем отличаетесь от нас, — тихо ответила она. — Мне не нравится, что вы считаете себя привязанными к какому-то месту. У вас есть выбор.       — Мисс не понимает. Мисс совсем не понимает, что для эльфов честь — служить волшебникам. Большая честь!       Она хотела было вздохнуть и возразить, сказать всё, что думала все эти годы. Рассказать о том, что делала ради них, домашних эльфов. Все те законы, что были разработаны лично ею — всё это было для них. Для того, чтобы защитить их право на свободу, для того, чтобы у них был выбор. Всё это было бесполезно.       — У каждого эльфа есть своё место, и у Ри оно есть, — снова повторил он. — Эльфы, что служат на кухне, в нижней части поместья, в саду и... — он запнулся, — Они не имеют права находиться подле хозяев, это могут только личные эльфы.       Гермиона свела брови и закусила губу. Она задумалась. Секунды превращались в минуту.       — Сет — личный эльф Драко, — прервала она тишину, — А ты — чей эльф?       Гермиона смотрела на Ри в упор. Эльф в ответ сузил глаза, даже не дрогнув. Она помнила, что у Люциуса был свой маленький помощник. Возможно, у него был ещё один, но почему-то ей казалось, что Ри — не его эльф.       — У Ри был, но он... — Эльф не договорил, а Гермиона продолжала на него смотреть выжидая, что он ей всё расскажет. — У Ри один хозяин. Больше у Ри никого нет. Теперь Ри почти не нужен.        Она хотела задать Ри ещё вопросы, и их у неё было много. Ей было интересно узнать о нём больше, ещё хоть что-нибудь. Не хотелось молчать и не хотелось уходить в свою одинокую комнату. Не хотелось и ждать. Но она знала, что эльф больше ничего ей не скажет.       Гермиона громко вздохнула, так же громко отодвинула стул и встала.       — Я прогуляюсь по поместью, — звонко сказала она. — В одиночестве. Ведь я теперь не пленница, так сказал ваш хозяин. Можешь не волноваться, я не уйду. Спасибо за ужин!       Не ожидая ответа, она пошла в ту же сторону, куда до неё удалился Драко. Не взглянув на эльфа, она молча шла вон из обеденной залы, вслушиваясь в гулкие звуки своих шагов.

***

      Гермиона шла по мрачному коридору поместья, то и дело прикасаясь кончиками пальцев к дверям, скользя по ним, словно так она могла почувствовать, что находится там, внутри. Она знала что ей нужно всего лишь коснуться ручки, и тогда двери пропустят её внутрь очередной тускло освещённой комнаты.       Гермиону не покидало ощущение, что поместье уснуло крепким сном и поэтому не подавало никаких признаков жизни. Оттого ей было неуютно, постоянно хотелось выйти наружу, вдохнуть прохладный воздух и посмотреть в небо. Но она знала, что над поместьем по-прежнему висят тяжелые тучи и дует ледяной ветер, пронизывающий до костей. И чтобы избавиться от безграничной тоски ей нужно просто-напросто исчезнуть, оказаться там, где ничто не будет напоминать о мрачном поместье, там, где нет этой давящей атмосферы, как нет и безликого проклятия.       Гермиона потерянно бродила по дому, ходила из комнаты в комнату, вслушиваясь в тишину. Её никто не беспокоил, не выглядывал из-за углов и не поджидал где-то за спиной. Она была одна, и ей казалось, что никто наконец не наблюдает за ней. Разве что многочисленные Малфои с портретов. Но стоило только бросить на них взгляд, как обнаружилось, что тяжёлые золочёные рамы пусты. И лишь на одном из холстов присутствовал волшебник. Он был слишком стар, а его глаза скрывала шляпа. Он, казалось, спал, и Гермиона, несколько долгих минут рассматривавшая оборки его воротника, в конце-концов вздохнула, отвернувшись, и пошла дальше. Вдруг, будто почувствовав что-то, она резко обернулась. Старик на портрете будто бы поменял положение. Нет, всё-таки за ней присматривали, только так, чтобы она не заметила этого. Но она замечала, точнее, ощущала скользящие по спине ледяные взгляды.       Гермиона не заметила, как оказалась в конце длинного коридора, где было нескольких дверей. Три двери, в которые она ещё не входила. Остановившись у одной из них, той, что была в самом углу, она прислушалась. За дверью будто бы слышался какой-то шёпот. Гермиона решительно прикоснулась к витой ручке, почувствовав холод металла. Двери послушно распахнулись.       Как только её нога коснулась порога, в тёмной комнате тут же вспыхнули свечи. Просторный кабинет с обтянутыми изумрудным шёлком стенами был обставлен строгой мебелью тёмного дерева. Сердце усиленно забилось. Гермиона вдохнула запах оплывших свечей, чернил и будто бы кожи с примесью чего-то горького, терпкого... B голове сразу же возник образ. Острый овал лица, холодный взгляд — тот самый, что смотрел сквозь неë, не видя, не замечая... Люциус! Это был его кабинет. Это был его запах. Она почувствовала его впервые при их встрече, когда была ещё ребёнком. Нечаянно вдохнув его тогда, она могла теперь отличить его от многих других. Это было странно, но ведь запахи запоминаются не только в моменты счастья, но и в страхе. Когда что-то неприятное касается тебя. Запах в этом случае становится кошмарным напоминанием.       Гермионе казалось, что подошвы её туфель прилипли к полу. Ладони вспотели. Тяжело сглотнув, она сделала ещё несколько шагов вперёд и обернулась. Двери оставались открытыми, и, с облегчением выдохнув, девушка осмотрелась.       Здесь было чисто. Не было признаков запустения, как в других комнатах, откуда, стоило только приоткрыть дверь, вырывались клубы пыли, заставлявшие Гермиону чихать.       Кабинет будто бы был живым. Казалось, что сейчас, сию минуту, она услышит шаги, обернëтся и встретится с ледяным взглядом его хозяина. Комната будто бы ждала его возвращения. Стол с аккуратно разложенными на нём пергаментами, пресс-папье и ножом для разрезания писем, слегка отодвинутое позолоченное кресло с бархатной зелёной обивкой, словно здесь только что сидел и работал хозяин поместья. Книжные шкафы, а их было несколько, располагались у стены за столом, напротив стоял диван причудливой формы с изогнутыми золотыми ножками.       Гермиона подошла к книжному шкафу и протянула руку, касаясь корешков идеально выстроенных на полке книг. Тут же она почувствовала странное жжение, пробежавшее от её пальца по кисти руки, вмиг достигшее локтя. Как будто она прикоснулась к пламени костра. Гермиона отдёрнула руку.       Книги не хотели чтобы она прикасалась к ним. Подобного она не испытывала даже в их библиотеке, но здесь была иная защита. Здесь была его магия, всё ещё была.       Гермиона какое-то время бродила по комнате, словно что-то неведомое заставляло её здесь оставаться. Она должна была покинуть кабинет, закрыть дверь и больше никогда не приходить сюда. Но ей казалось, что именно здесь она может найти ответы на свои вопросы.       «Может быть, у меня всё-таки получится разгадать тайну проклятия? Неужели Драко ничего не нашёл... Вероятно, тут просто нет ответов. Драко умён, и многое знал ещё с детства, ведь его воспитывали как наследника. Вероятно, здесь просто ничего нет нет. А может быть, он просто не искал? Но не мог же он сдаться, он должен был бороться. Нет, он сдался, потому что слишком слаб, слишком труслив. Но он не глуп. Он должен был перевернуть этот кабинет... Здесь должно быть что-то...».       Гермиона противоречила самой себе, этот внутренний диалог сбивал её с толку, и она забылась. Подошла к дивану, села, и почувствовала под собой твёрдое дерево.       «Люциус был не просто холоден. Он был несгибаем. Мягкость была ему несвойственна, так же, как и этому дивану».       Пальцы её вдруг коснулись чего-то шершавого. На диване рядом с ней лежала незамеченная ею прежде книга — увесистое издание всё того же глубокого зелёного цвета.       Гермиона прикоснулась к ней, и не почувствовала того, что исходило от тех книг, что стояли в шкафу. Она взяла книгу и положила её на колени.       «Всё о магических розах. Практическое руководство по выращиванию и уходу».       «Что подобная книга делает в кабинете Пожирателя смерти? Неужели Люциус в домашней обстановке занимался розами?». — Она усмехнулась собственной мысли, но тут перед её мысленным взором возник образ Нарциссы. Гермиона нахмурилась.       «А ведь я ничего не знаю о ней. Только то, что она мать Драко, жена Люциуса и урождённая Блэк. Как-то слишком мало для того, чтобы считать, что знаешь человека. Гарри говорил, что Нарцисса дала нам шанс на победу, и этому есть много объяснений, но...» — Остановив свою мысль, она перевела взгляд на стол и представила, как Люциус берёт в руки пергамент и что-то пишет. Он сосредоточен, холоден и спокоен, а рядом, на этом самом диване, сидит Нарцисса и читает книгу о розах, в ожидании той минуты, когда её муж освободится и уделит ей своё драгоценное время.       Задумавшись, Гермиона машинально открыла книгу и погладила жёлтые страницы. И сразу же погрузилась в чтение книги о розах, которые, вообще-то, никогда не любила. Она вообще никогда не думала о цветах, природа была для неё лишь фоном. Ежедневно занятая погружением в пучину знаний, она порой не видела ничего вокруг. Иногда она просыпалась, смотрела в окно своей девичьей спальни и понимала, что в очередной раз сменилось время года. А цветы... Она обычно не замечала, когда они расцветали, а когда всё же обращала на них своё внимание, цветение, как правило, уже заканчивалось.       Гермиона читала книгу и понимала что есть ещё что-то такое, чего она не знает. Например, как выращивать магические розы, и что об этом написана такая огромная книга и, вероятно, не одна.       Страница за страницей — и вот Гермиона уже совсем забыла вечно спешащее вперёд время. Мысли о Драко покинули её, проклятие временно перестало тревожить. Она расслабилась и погрузилась в чтение, и тут вдруг почувствовала чьё-то прикосновение. Это ощущение было неприятным, что-то холодное скользило от бёдра к груди. Страх, словно хранившийся всё это время в плотно завязанном, но теперь лопнувшем пластиковом пакете, обжигающей волной разлился по телу.       Гермиона затаила дыхание и медленно повернула голову, встретившись взглядом с другой — прямо у её лица застыла голова змеи с открытой пастью. Волшебница открыла рот в беззвучном крике. Вскочив в ужасе, она отбросила змею в сторону, и в этот момент почувствовала острое жжение в области шеи. Рукой, запутавшейся в складках платья, ей всё же удалось вытащить палочку. Взмахнув ею, Гермиона несколько раз выкрикнула заклинание, с облегчением наблюдая, как змея, которая всё ещё ползла к ней, становится пеплом.       Гермиона не слышала свой голос, в ушах всё ещё стояло змеиноe шипение. Она открывала и закрывала рот, немая, как рыба. В горле пересохло. Гермиона хотела позвать домовика, но ничего не получалось, словно она лишилась голоса.       Сделав несколько шагов вперёд, она поняла, что каждый из них даётся ей невыносимо тяжело, свинцовые ноги не слушались. Пытаясь найти дверь, она бросила взгляд на стол, и увидела, что он будто раздваивается. Пергаменты и перья, лежавшие на столешнице в идеальном порядке, теперь, казалось, разбегались в стороны. Бронзовая статуэтка дракона глядела на неё с книжной полки насмешливо и высокомерно. Глаза щипало, а сердце... Гермиона слышала его бешеный стук, казалось, что оно сейчас выпрыгнет из груди.       «Драко...» — подумала она вдруг, и его имя продолжало биться эхом в её голове, — «Драко...»       Гермиона медленно шла к двери, вытянув руку вперёд, словно хотела открыть её. Дверь и так была открыта, но ей показалось, что проём слишком узкий.       Выйдя в тёмный коридор, Гермиона задрожала от холода. Тело знобило, руки тряслись. Она хотела облизать пересохшие губы, но и это ей не удалось. Перед глазами всё расплывалось, но, прислонившись к стене, она вдруг увидела портрет того спящего старика в шляпе с перьями. Внезапно изображение стало чётким, и Гермиона вдруг поняла, что смотрит в серые глаза старика, так же, как и он в её. Губы его шевелились. Колени подогнулись, воздух заканчивался, горло перехватило, все звуки растворились в бесконечном шипении... Она крепче сжала несуществующую палочку, не помня, что обронила её в кабинете Люциуса.       Гермиона упала, даже не почувствовав под собой твёрдого камня. Её глаза были открыты. Старик на портрете какое-то время смотрел на неё, а потом развернулся и ушёл с холста. Свечи дрогнули, и полумрак сменился гнетущей темнотой.