Последний лепесток надежды

      Гермиона почувствовала холодное как лёд прикосновение. Она резко распахнула глаза, но не увидела перед собой ничего, кроме кромешной темноты, снова обрушившейся на неё. Она ощущала холод, шедший от его тела, нависшего над нею. Драко, еле слышно застонав от боли, лёг рядом, и она почувствовала, как постель принимает его тело. Теперь его когти прикасались к её волосам, перебирали их, словно шёлковые нити...       Гермиона начала медленно поворачиваться к нему и тут же ощутила, как он убирает руку, отстраняясь от неё. Развернувшись, она положила под голову ладонь и внимательно посмотрела туда, где должно было находиться его лицо.       Гермиона не видела его взгляда и не могла разглядеть черты его лица, но знала, чувствовала, что он ясно видит её в сгустившейся тьме, смотрит на неё прямо сейчас. Она слышала его тяжёлое дыхание, по-прежнему ощущала холод, источаемый его кожей.       — Когда меня не станет... — тихо начал он.       — Драко, но ты не умрёшь, — перебила она.       — Я умру. Может быть, не физически, но как разумное существо — наверняка. Если вдруг я превращусь в монстра, ты должна будешь уничтожить меня. Слышишь, Грейнджер? Ты должна будешь меня уничтожить. Я не хочу никому причинять вреда, не хочу убивать. Я хочу, чтобы ты остановила меня, — слова его были пропитаны горечью, и Гермиона тяжело сглотнула, чувствуя, как слёзы начали капать из её глаз. — Заберëшь эльфов и уйдёшь из поместья. Найдëшь им новый дом и...       — Я не хочу ничего этого слышать, — слова давались ей тяжело. — И я не смогу. Как ты себе это представляешь?       Но Драко ничего не ответил. Гермиона почувствовала, как он придвинулся ближе, обнимая её и притягивая к себе. Его губы коснулись её влажной щеки. Он впервые поцеловал её сам.       Последовавшие за этим поцелуи были такими сильными, требовательными, что казалось, она сейчас рассыпется под его напором. Драко прижал её к себе сильнее, и она почувствовала, как солёная капля упала на её губы. Это были его слёзы, проявление его печали, и Гермиона чувствовала её так же остро, как его боль.       — Драко, — прошептала она.       — Только скажи мне, чтобы я ушёл. Достаточно будет одного слова, и я.... — шептал он в ответ.       А Гермиона... Она хотела сейчас только одного — видеть его взгляд. Она хотела бы знать, какого цвета его глаза в этот момент. Сейчас, после его личного дождя. Она протянула руку, прикасаясь к его волосам, спускаясь ниже. Нежно проведя ладонью по его лицу, коснулась другой щеки, и холод пронзил её пальцы, острый, как и покрывающая его сухую тонкую кожу чешуя.       Его губы снова накрыли её, поцелуй стал глубже. Гермиона почувствовала, что сейчас задохнётся под его натиском. Он обрушился на неё. Казалось, рёбра её сейчас треснут.       Драко не контролировал себя, с силой вжимая её в матрас. Его поцелуй не давал пробиться дыханию. Гермиона обхватила его за плечи и вцепилась ему в спину. Ей хотелось впиться в его кожу ногтями, чтобы он дал ей отдышаться, но она не сделала этого, не желая причинять ему боль.       Слёзы катились из её глаз, и Драко вдруг отстранился.       — Прости, Гермиона. Я не...       От удивления она выдохнула прямо ему в лицо:       — Ты назвал меня по имени? Ты назвал меня по имени! — то ли спрашивала, то ли утверждала она шёпотом, — Ты... назвал...       — Ты достойна того, чтобы тебя называли по имени, — прошептал он. — Ты достойна того, чтобы быть где-то там, далеко, не здесь. Ты достойна всего самого лучшего, но не меня... Нет, это я не достоин тебя.       — Если бы ты действительно думал так, то не оказался бы сейчас голый в моей постели, — сказала она, невольно улыбнувшись, и тут же почувствовала, как Драко отстраняется. Приподнявшись, она обвила его шею руками.       Из его приоткрытых губ вырвался приглушённый стон, и Гермиона почувствовала, как тело его дрогнуло, и тяжесть вновь накрыла её.       Драко пытался подняться, но попытки его были тщетны. Гермиона, закрыв на несколько секунд глаза, начала медленно гладить его волосам, спускаясь к шее, нежно проводя рукой по лопаткам...       — Ты слышишь меня? Я знаю, что ты меня слышишь. Драко, пожалуйста! — она не прекращала прикасаться к нему, лаская, и вскоре тело его расслабилось, и весь он подался ей навстречу.       Драко приподнялся на руках и снова навис над нею. Гермионе казалось, что даже сквозь тьму она видит его пронзающий взгляд, ощущает его так, словно одним только этим взглядом он прикасается к ней. Это чувственное переживание окончательно сломало все её внутренние запреты, и Гермиона приподняла бёдра, избавляясь от ставшего вдруг совершенно ненужным белья.              Одновременно с неведомым ей ранее желанием она испытывала знакомую неловкость, и смущение заставляло её руки дрожать. Его каменное тело будто застыло над ней. Отбросив наконец сковывающую её движения ткань, Гермиона обвила ногами талию Драко, прижимаясь к нему.       И снова ей хотелось видеть его лицо, смотреть, как меняется его взгляд, но она могла лишь чувствовать его прикосновения и дарить свои. Тогда Гермиона приподняла свою ладонь, нежно проводя пальцами по его лицу, и тут же ощутила, как он коснулся носом её кожи, a губы прошлись по её руке, вдоль пальцев...       Его кожа по-прежнему была ледяной, и, прикоснувшись к ней, Гермиона содрогнулась от холода, идущего от его тела, так не вязавшегося с теплом, которое они сейчас дарили друг другу. Она услышала звук, который заставил её напрячься — его стон, смешанный с тяжёлыми хрипами. Драко вдруг вошёл в неё, заставив вскрикнуть от неожиданности. Когти его поражённой проклятием руки легко коснулись её волос, сжав их на секунду, но хватка вскоре ослабла.       Гермиона ощущала, как он растягивает её только что переставшее быть невинным тело, ей хотелось вскрикнуть, оттолкнуть его, вырваться, освобождаясь. Она открыла рот и изогнулась, сгибая ноги в коленях, поджимая пальцы, и резко выпрямилась, продолжая слышать его хрипы, которые, несмотря на попытки Драко заглушить их, всё же рвались из его горла. Всё смешалось... Его боль, её боль, страдания, которые он принял на себя, и те, которые причинил когда-то, кому-то... Да, всё это смешалось сейчас. Смешалось в том числе и с тёплым чувством, которое трепетало внутри него. Его тело давило на Гермиону, становилось всё тяжелее, мучительный холод проникал под кожу. Она отчаянно мёрзла.       Его толчки были настолько медленными, что время словно остановилось.       — Прости меня, — прошептал Драко, прекращая движение.       Гермиона поняла, что он пытается подняться, оттолкнуться от постели, но ничего не выходило. Обвив его плечи руками, она удержала Малфоя рядом с собой. Медленно гладя его по спине, она чувствовала его дрожь и понимала, что он еле удерживается от того, чтобы не вскрикнуть.       Приподнявшись, отрывая спину от тёплой влажной постели, она стала нежно гладить его лицо, не избегая блестящей угольно-чёрной чешуи. Она неистово целовала его в губы, в шею... Вдруг она неожиданно крепко прижалась к нему и замерла в тишине.       Гермиона только сейчас поняла, что он завладел ею полностью, необратимо. Закрыв глаза, она наслаждалась тем, как с каждой минутой тело Драко становилось всё теплее.

***

      Гермиона открыла глаза, и вчерашняя ночь тут же обрушилась на неё. Тело помнило его прикосновения, губы и сейчас ещё ощущали его поцелуи. Она коснулась кончиками пальцев своей щеки и почувствовала, что на ней горят ссадины, оставленные его чешуёй.       Затаив дыхание, сжимая в пальцах уже холодные простыни, Гермиона медленно повернула голову, заранее чувствуя, что его рядом нет. Место рядом с ней было пустым.       «Он ушëл», — подумала она, и, тяжело вздохнув, закрыла глаза.       Это была точка невозврата. Ей казалось, что стены начали сдвигаться. Воздуха не хватало, и она, открыв рот, задышала, словно рыба, выброшенная на берег. Хотелось заплакать от безысходности, от обиды. Он ушёл ничего не сказав.       «А чего я от него ждала? Признания в любви? Чушь... Какая чушь! — думала она, закрыв лицо руками. Она словно пряталась от самой себя. — Ну и пусть! — решительно села она на кровати, — Пусть так, но я не могла ошибиться. Я чувствовала его. Он же...», — В расстроенных чувствах Гермиона начала срывать невесомые ткани полога и вскоре безнадёжно запуталась в них.       Пытаясь освободиться от полупрозрачной вуали, она вдруг услышала знакомый хрип и оглушающе громкое дыхание.       Сделав несколько шагов, огибая кровать, Гермиона упёрлась взглядом в его обнажённую спину.       — Ты не ушёл! — удивлённо воскликнула она.       — Как видишь, я не мираж, — его тихий голос заставил её улыбнуться, отчего она немедленно закусила губу, сознательно причиняя себе боль, чтобы скрыть эту нелепую радость.       Драко стоял у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Гермиона скользила взглядом по его обнажённому телу. Левая его сторона была полностью изуродована проклятием. Взгляд прошёлся по его левой руке, поднялся выше, скользнул по лопаткам, к шее с небольшими островками чешуи, чуть более мелкой, чем на лице. Она отметила засохшие капельки крови на бледной коже, а потом спустилась чуть ниже, стараясь избегать его обнажённых ягодиц. Левая нога Драко была поражена полностью, от пальцев до колена, чешуя покрывала её, словно броня, а стопа была подобна когтистой лапе.       «Вот почему он хромал», — поняла она.       И только правая сторона всё ещё была вполне человеческой. Белая кожа словно сияла в сумраке спальни.       «Верно, правая!», — мысленно воскликнула Гермиона.       — Драко, проклятие поразило только левую сторону тела, но ведь на левой стороне, на твоём предплечье... — она резко выдохнула, слыша, как её собственный голос дрогнул, оборвав фразу.       Малфой коснулся ладонью выступа каменного подоконника, оттолкнулся, поворачиваясь к ней лицом, полностью открывая ей свою наготу.       Гермиона от неожиданности резко зажмурилась, сжав кулаки. Она задыхалась от необъяснимого стыда, и это нелепое чувство, казалось, вполне могло заставить еë прямо сейчас провалиться сквозь пол на первый этаж мэнора.       — Какая наблюдательность, Грейнджер, — язвительно ответил он, явно наслаждаясь смущением, вмиг окрасившим её щёки малиновым цветом, — И как мило, что после всего, что было ночью, ты при виде меня делаешь такое лицо, словно... Неважно.       «Какое ещё лицо? Можно подумать, я каждый день беседую с голыми мужчинами, стоя в своей... в их... в спальне! Я-то не красуюсь перед ним без одежды при свете дня! Так какое у меня может быть лицо?!», — нахмурившись, она подняла голову, с вызовом глядя в его глаза, и тут Драко внезапно засмеялся.       Смех его был неожиданно простым и искренним, слишком искренним для него. Отсмеявшись, он улыбнулся ей и, медленно хромая, пробрёл к кровати. Тяжело нагнувшись, стащил с ложа бархатное покрывало и завернулся в него. Сев на краешек кровати, он сгорбился и продолжил:       — Всё хорошо, слишком хорошо, но это не значит, что теперь всё закончится. Гермиона, я чувствую, как преображаюсь. С каждым днём всё человеческое во мне угасает. Теперь у меня превосходное зрение. Не то чтобы раньше оно у меня было как у Поттера, но теперь оно стало просто безупречным. Другим, не таким, как у человека. Я вижу в темноте... А ещё запахи... Я различаю их на огромном расстоянии. Меняется многое, и я меняюсь. Да, я не особенно сопротивлялся, смирился. Почти. А теперь... Теперь я чувствую, что я — всё ещё человек, хотя бы только на правую сторону, — он снова тихо засмеялся, и Гермиона, приблизившись, села рядом, стараясь, тем не менее, держать дистанцию.       Она не знала, стоит ли ей начать говорить о том, что случилось. Эти нелепые мысли снова заставляли её щëки пылать, а пальцы — сжиматься в кулаки.       — Что мы теперь будем делать? — вдруг спросил он, и эта эта фраза будто ударила её, разлетаясь на тысячу осколков.       «Он сказал "мы?"», — спросила она саму себя.       — Может быть, мы попытаемся что-нибудь найти в библиотеке? Мне многое стало понятно, но только... Ты знаешь всё, и ты можешь что-то изменить. Наверняка тебе известно, как разрушить проклятие. Я помогу, но... Просто делай то, что тебе известно, и тогда проклятие рухнет, обязательно. Я верю.       Он ничего не ответил, и Гермиона вздохнула.       — Скоро Рождество, осталось совсем чуть-чуть.       — Последнее Рождество изменило мою жизнь.       — Последнее? — переспросила она, повысив голос, но он ничего не ответил. — А можно я...       — Можно!       — А можно...       — Можно! Грейнджер, ты можешь делать всё, что захочешь. И можешь заходить во все комнаты, даже...       — И даже?       — В зимний сад. Теперь ты можешь делать всё, что хочешь. Только не трогай стеклянный купол. Не нужно никаких экспериментов, Гермиона. Пусть у меня... у нас. Пусть у нас останется ещё немного времени до того, как упадёт последний лепесток.       — Теперь? — она резко повернула голову, глядя на него через плечо. В полумраке непонятно было, улыбается он или хмурится, и тогда она потянулась вперёд, заглядывая ему в лицо. — Что значит «теперь»?       Он медленно повернул голову, пристально посмотрел ей в глаза и усмехнулся.       — После того, как мы стали ближе... Впрочем, этого следовало ожидать. Эльфы поселили тебя в спальню «юной миссис Малфой», — он приподнялся, не спеша расправлять плечи.       — Ах так?! Значит, это был план?! Ну что ж, теперь я хотя бы могу полноправно передвигаться по поместью. Благодарю вас, господин Малфой!       — Сет! — громко позвал он.       — Мерлин, Драко! Ну нет! — взвизгнула она, вызвав у него новый приступ смеха, чуть не заглушивший характерный хлопок.       От стыда Гермиона резко закрыла ладонями лицо. Видеть искреннее удивление в и без того любопытном взгляде эльфа было выше её сил.       — Найди мне мою одежду, немедленно.       — Сет всё сделает, сэр, сию минуту!       — И найди мою палочку.       — Ваша палочка, хозяин, — пропищал тот, подавая требуемое.       Гермиона слышала шарканье эльфа, какие-то щелчки, и только когда вновь раздался ожидаемый хлопок, она убрала ладони от лица и увидела, что комната опустела.       Громко выдохнув, она откинулась на мягкую постель, бездумно глядя в расписной потолок. «В спальню "юной миссис Малфой"», — почему-то промелькнуло у неё в голове. Гермиона закрыла глаза, и сладкий утренний сон наконец добрался до неё, ласково увлекая за собой.