Не открывайте окна, снаружи тролли

Нашим студентам только дай повод, и закатят вечеринку. Закатят и накатят, куда ж без этого? Первые годы я ходил на каждую вечеринку. На самом деле, почти все годы здесь я ходил на каждую вечеринку, на которую мог. Только год назад я начал их игнорировать, но в последнее время снова начал выбираться. Мы с Бри расстались уже достаточно давно, и я подумал, что пора выбираться в мир большого секса. Раньше я бы выпил пару кружек пива и присел бы кому-нибудь на уши, что это мой первый год без отношений за пятнадцать лет. А сейчас я даже пить перестал. Видимо, универ сделал из меня человека. А еще через несколько [десятков] лет он может сделать из меня тролля. Сегодня в атриуме было особенно шумно. Пришли, казалось, все обитатели универа. Еще бы, такая редкость. Новый студент пришел зимой. Когда Клара привела Йонаса, то поначалу все затихли, а внимание сосредоточилось на нем. Все захотели поговорить с ним, поприветствовать, поспрашивать о внешнем мире. О нашем мире. Но уже через час студенты и преподы разделились на небольшие группки и рассредоточились по атриуму. А еще через какое-то время я заметил, как Йонас бродит в одиночестве, потягивая пиво и рассматривая картины на стенах. Несколько минут я ждал, что кто-нибудь подойдет к нему, но этого не произошло, так что я решил подойти сам. — Сейчас у нас выставка, посвященная оптическим иллюзиям, — сказал я. Йонас глянул на меня и улыбнулся. — А часто у вас выставки? — Постоянно. Обычно они длятся по паре месяцев. — Я посмотрел карту в распечатке — там сказано, что это неполная информация. — Да. Никто не знает, насколько универ большой. Но чем больше людей становится, тем больше пространства приходится осваивать. — Я бы хотел узнать больше. — Я тоже. Но чем больше информации читаешь, чем больше исследуешь сам, тем больше это сбивает с толку. — Могу представить. А кто был здесь первым? — Ректор. Наверное. Я видел ее только пару раз, но никогда близко не общался. Йонас удивленно поднял брови. Видимо, думал, что все здесь друг с другом на короткой ноге. — А ты не пьешь? — спросил он, глядя на мои пустые руки. — Не особо хочется, — вежливо улыбнулся я. Отчасти это была правда. Отчасти. — Думаю, я уже пойду. — Наверное, я тоже, — пробормотал Йонас. — Или это будет невежливо? — Это же вечеринка в твою честь. — Я не фанат вечеринок. По крайней мере, не сейчас. Мне надо все осмыслить. — Думаю, никто не будет против, если ты уйдешь. Он достал из кармана джинсов распечатку с картой, чуть-чуть помял ее в руках и спросил: — Может, ты меня проводишь? И можем ли мы зайти в библиотеку? Хочу почитать про это место. — Да, хорошо. Библиотека этажом выше, пойдем. Поскольку Йонасу пока не выдали студенческий, я взял несколько книг на свое имя. Хотя книги — это сильно сказано. Самиздат, распечатанный на принтере и разложенный по папкам. Мы шли по темным коридорам, и вокруг было тихо-тихо — практически все сейчас находились в атриуме. Пока мы шли, то обнаружили парочку бакалавриц, которые зажимали друг дружку в углу. Увидев нас, они захихикали и убежали. — Значит, гомофобии у вас нет? — спросил Йонас. — Мы же все просвещенные люди, — я улыбнулся. — Это не всегда помогает. — Ты прав. Но тут ситуация иная. Занимательный факт: в универе процент ЛГБТК+ людей выше, чем в среднем в популяции во внешнем мире. Йонас вдруг остановился. Прислонился плечом к стене. — Ты не представляешь, что сейчас творится там. — Под «там» он, видимо, подразумевал внешний мир. — Ужасная ксенофобия. — Тебя это коснулось? — осторожно спросил я. — Ну, не меня лично. Хотя и меня тоже, — сказал он упавшим голосом. — Черт, извини. Я просто… — Все в порядке. Он кивнул, и мы отправились дальше. — У тебя кто-нибудь есть? — спросил Йонас после недолгого молчания. Я не сразу нашелся с ответом. Конечно, я хотел снова выплыть в мир большого секса, и Йонас сам по себе был ничего, но пользоваться нестабильным состоянием новенького не хотелось. — Нет, — сказал я. — Может, ты зайдешь ко мне? — Может быть. — Знаю, это отвратительная идея. Мы можем просто поговорить. Я просто не хочу сейчас оставаться один. Если, конечно, у тебя нет других дел. — Тебе уже провели экскурсию? — спросил я. — Да, но не везде. Корпус «Астра» я почти не видел. — Хочешь, сходим? Йонас с улыбкой закивал, и мы сразу же отправились туда. Пройти туда можно было через второй этаж. В коридоре «Астры» были большие окна, а за ними стояла все та же серая дымка. Йонас остановился у одного из окон. — Это туман? — Нет. Он не влажный. — Пыль? — Тоже нет. — Наверное, есть гипотеза, что все это наше будущее, да? — Йонас посмотрел на меня, и я кивнул. — Голова кругом идет. — Еще бы. — Сколько тебе лет было, когда ты сюда попал? — Двадцать восемь. — А мне сейчас двадцать семь. Есть ли какой-то разброс по возрастам? — Бакалавры попадают сюда чаще, магистры реже, и аспиранты — очень редко. — Кто вообще сейчас идет в аспирантуру? — Йонас неловко рассмеялся. — Вот ты зачем пошел? — Я уже отучился три года, затем ушел в академ. И вот хотел вернуться. Но попал не туда, куда рассчитывал. А ты? — Меня взяли в один из универов Европы, но из-за ограничений я не смог доехать, а потом… — Йонас резко замолк, а потом уселся на подоконник и положил наш самиздат рядом. Видимо, он уже не боялся троллей. Или просто понимал, что тролли — не самое опасное, что есть в мире, где бы этот мир ни находился. — А что здесь с медициной? — О, медицинский факультет — один из самых первых. Мне здесь вырезали аппендикс. Не идеальные условия, конечно, но лучше, чем ничего. — Охренеть. Полостная операция или лапароскопия? — Полостная, конечно, — я усмехнулся. Йонас поманил меня рукой, и я подошел к нему. Он задрал мое худи и майку под ним, затем немного приспустил штаны справа. Коснулся моего шрама ледяным пальцем, и я еле сдержал вздох. Давно меня не касались другие люди. — Охренеть, — повторил он и посмотрел мне в лицо. У него были голубые-голубые глаза. Мне всегда нравился такой цвет глаз. По какой-то таблице цветов он назывался А17. У меня глаза были тоже светлые, но с желтым венчиком у зрачка. Цвет А17. — У тебя руки холодные, — сказал я. — Холодные терпимо или убрать? — Терпимо. Тогда Йонас обнял меня, засунув руки мне под водолазку, и я медленно выдохнул. — Времени ты зря не теряешь, — сказал я. — Но я все еще не уверен, что это хорошая идея. — Почему? — Допустим, мы займемся сексом. Возможно, нам понравится. Я привяжусь к тебе, а ты, побыв здесь несколько недель, найдешь кого-то, кто привлечет тебя гораздо больше. — Ты прав, — Йонас вздохнул и убрал руки в карманы. — Я пока мало с кем успел пообщаться. А здесь вообще много у кого завязываются отношения? Я сел на подоконник рядом с ним. — Да, конечно. Но здесь все довольно сложно. Люди разбиваются на небольшие группы, затем в этих группах начинается суперстранное взаимодействие, когда личные границы размываются и в итоге мы приходим к тому, что пользуемся вещами друг друга и спим все со всеми. — И у тебя здесь есть такие друзья? — Примерно год назад мы решили дать друг другу немного пространства. Но я немного скучаю по подобному дисфункциональному взаимодействию. Тогда мне казалось, я не один. Йонас тяжко вздохнул и прислонился плечом к моему плечу. — А оно всегда дисфункционально, такое взаимодействие? — Я не знаю, — сказал я. — Не могу же я говорить за всех. Но мой личный опыт говорит, что да. — А жаль. Наверное, хорошо ощущать, что ты не один. Конечно, хорошо. Я хотел было поделиться какой-нибудь псевдомудростью старожила, но тут мы услышали какие-то странные звуки из глубины коридора — оттуда, где не было окон. Шаркающие, металлические, низкие. Я понял, что это за звук, хотя никогда не слышал его раньше. И мне стало страшно. Страх разливался от затылка к плечам, желудку, до самых кончиков пальцев. Я прошептал: — Медленно вставай и пойдем. Без резких звуков и движений. — Тролли? — шепотом спросил Йонас. — Если бы тролли, — я взял его за руку, и мы медленно пошли из «Астры». Звуки не прекращались. Сердце билось у самого горла, я хотел бежать сломя голову, но я шел медленно, крепко держа Йонаса за руку. Я покосился на окна, которые медленно покрывались ледяными узорами. — Что это? — снова спросил он. Я качнул головой — потом. До двери, которая вела из «Астры» в «Терру», оставалось несколько метров. — Не оборачивайся, — прошептал я. Шаркание и лязг приближались. Йонас сглотнул и крепче сжал мою руку. До двери оставалась какая-то пара шагов, когда я почувствовал металлический запах, а кожу на затылке и шее обдало холодом. Я осторожно открыл дверь и, отпустив руку Йонаса, легонько подтолкнул его вперед. Затем зашел сам и закрыл дверь изнутри. Мы быстро поднялись по лестнице, прыгая через три ступеньки, и остановились только оказавшись в коридоре Терры. — Что это было? — сипло спросил Йонас. Если бы я знал. — Мы называем его Гренделем. Или Шрайком. Что, впрочем, одно и то же. — Оно не последует за нами? — Не должно. — Не должно?! — громким шепотом спросил Йонас. — Почему про него нет в вашем брошюре? — Потому что мы думали, что убили его. — Блин, — сказал Йонас устало и прислонился плечом к стене. — Что это вообще такое? — Некоторые говорят, что оно было здесь задолго до нас. Может, это эволюция тролля. Или что-то еще. Мы не знаем. Я его никогда не видел, потому что наши доблестные физики облучили его гамма-радиацией и выкинули наружу. Со стороны «Астры» раздался скрежет. Будто кто-то водил чем-то острым по двери. — Пойдем. Мне нужно сообщить об этом, — сказал я. — А ты иди к себе. — Нет, — он помотал головой. — Я с тобой. Я посмотрел на Йонаса. Его заметно потряхивало. Не мог же я оставить его одного. — Хорошо. — Мы забыли в «Астре» книги, — сказал он рассеянно. — Думаю, возвращаться за ними не будем. А может, ваш Шрайк просто хотел почитать? Я заставил себя улыбнуться.