Не открывайте окна, снаружи тролли

— Сколько это длилось? — спросил я. — В конце концов, это было тридцать лет назад. — Что именно? — спросила Элли. — Сколько времени Лаура была контрамотом? — Двигалась назад по своему таймлайну? — уточнила она. — Двадцать лет. Когда все началось, ей было тридцать четыре. Она молодела до четырнадцати, а потом начала снова взрослеть. — А она вообще знала о том, что происходит? — Нет, — Элли покачала головой и включила еще одно видео. На этот раз Лаура лежала на койке в медицинской палате. Из предплечья торчала капельница, а на носу была дыхательная маска. Выглядела она неважно — бледная, под глазами залегли тени. — Сегодня мне сделали операцию, — тихо сказала она. — Я… я видела своего сына всего-ничего, потому что его сразу забрали в реанимацию. Мне ничего не сказали, но я уверена, что здесь ему не выжить. Ему нужно во внешний мир. Кто бы мог подумать, да? — Лаура грустно улыбнулась. — Сын рожденной здесь должен жить там. В том ужасном, сложном, нелогичном мире. Если бы Альберт знал, он бы оценил иронию. Она посмотрела прямо в камеру, и от ее взгляда у меня по спине побежали мурашки. — Я оставила метку, чтобы узнать его, когда он вернется. Если я буду жива и в адекватном возрасте, я хочу, чтобы мне показали все эти видео, когда он вернется. — Что-то еще? — спросил голос из-за камеры. — Да. Я не хочу, чтобы меня видели и знали о том, что происходит. Это будет странно для тех, кто сюда попадает. Они не поймут. — А ты? Ты понимаешь? — Сложно сказать. Но я принимаю это. На этом запись заканчивалась. Некоторое время мы все молчали. — А что это за метка? — спросил я. — Шрам, — сказал Арно. — По крайней мере, так нам сказали. «Так нам сказали». Видимо, он тоже перестал доверять местным. Еще некоторое время я тыкал в разные видео, чтобы собственными глазами убедиться — после того странного эксперимента Лаура начала молодеть. Оказалось, ее память стиралась не четко по дням, а фрагментарно. Она сбоила, становилась путанной. Иногда она помнила, что ей сделали кесарево. Иногда забывала о том, что говорила несколько секунд назад. Промежутки между записями, судя по датам в названиях, увеличивались. Сначала ее снимали ежедневно, потом раз в неделю, в месяц и в итоге последнее видео датировалось девятым июля 2043. На записи Лаура выглядела лишь немного сбитой с толку. — Что последнее ты помнишь? — спросил невидимый собеседник Лауры. — Последнее? — она растерянно улыбнулась. — Помнишь ли ты последние дни? — А-а. Да, конечно. — И что ты делала? — Я помню, что проснулась в апартах Оити. Это было странно. Мне казалось, раньше я жила в другом месте. Она сказала, что у меня была длительная лихорадка. — А помнишь ли ты то, что было до этого? — Ну-у… Сложно сказать, — Лаура нахмурилась. Задумалась, а затем беспечно улыбнулась. — Ощущение, что у меня какая-то каша в голове. И вообще все странно. — Странно? Расскажи, что именно кажется тебе странным. Лаура немного помолчала. Затем медленно заговорила: — Есть люди, которых я вроде бы знала, но они уже старые, а я вроде бы видела их детьми. Звучит бредово, да? — Не обязательно. Может, ты видела их фото у Оити? — Да, наверное. А еще я вроде бы помню, что здесь были мои родители. А сейчас их нет. — Ты спрашивала Оити про них? — Ага. Она сказала, что мои родители отправились в экспедицию к нижним ярусах и не вернулись. Жалко, — Лаура вздохнула. — Я бы хотела их увидеть. Дальше я не слушал, потому что задумался, что на самом деле случилось с ее отцом. Если мать Лауры вернулась во внешний мир с ребенком, то про отца никто ничего не сказал. — Ее отец и правда затерялся где-то в других корпусах, — ответила Элли на мой невысказанный вопрос. Я закрыл ноутбук и повернулся к остальным. Она и Арно стояли за моей спиной, а Йонас — у подоконника. Он снова смотрел куда-то наружу. — Я немного устал, — сказал я, не сводя с него взгляда. Йонас не отреагировал, зато оживился Арно. — О, мы тогда пойдем. Надеюсь, тебе скоро станет лучше. В конце концов, надо же как-то искать Лауру. Мы без тебя решили не начинать. Я улыбнулся, чувствуя искреннюю благодарность. И я надеялся, что с Лаурой все в порядке. Когда я провожал их, Элли взяла меня за локоть и прошептала мне на ухо: — Йонас в последние дни совсем грустный. Поговори с ним. — Конечно, — я кивнул. — И я оставила вам расческу Лауры, чтобы проверить совпадение по ДНК. Ваши микроскопы это могут? — Да. Больше мы ничего не сказали, но оба понимали, о чем речь. Закрыв за ними дверь, я вернулся в комнату. Йонас все также задумчиво смотрел в окно. — Эй? — я подошел к нему сзади и положил подбородок на плечо. — Ты в порядке? — Да, конечно, — вяло отозвался он. — А что? — Отправить ребенка во внешний мир — это тяжело, — прошептал я. Йонас вздохнул. Его руки лежали на подоконнике, и я попытался дотронуться до его пальцев, но он сжал кулаки. Тогда я мягко попытался развернуть его к себе, но он снова уперся. — Йонас, поговори со мной, — тихо попросил я. — Нечего говорить, — буркнул он. Значит, стадия отрицания. — Элли в шутку спросила, есть ли у меня где-нибудь странные шрамы, но я тоже отшутился. Ты думаешь, это я? — Не знаю. Мы можем сравнить ваши с Лаурой ДНК, — мягко сказал я. — Да, но я пока, наверное, не готов, — Йонас вдруг рассмеялся. — Если я правда ее сын, то получается, я и правда должен был вернуться. Не как какой-то избранный, а просто потому, что это вроде как мой дом. Я обнял его крепче, зарывшись носом в светлые волосы. Некоторое время мы стояли молча, а потом он все же заговорил: — Я подозревал, что в моей семье что-то не так. Я был ни капли не похож на маму. Я смутно подозревал, что она мне не родная, но так и не решился поговорить с ней. Она ведь любила меня. И я ее тоже любил. А вот с отцом мы были как чужие. Я знал, что он обижен на свою мать — на мою бабушку. Она ведь провела почти всю жизнь в этнографических экспедициях, оставив его на других родственников, — Йонас немного помолчал, а потом продолжил: — В семье не любили поднимать эту тему. И если тот мужчина, которого я считал отцом, на самом деле мой дядя, то все вроде бы встает на свои места. Йонас поднял правую руку и разжал кулак. Мы оба уставились на старый грубо зарубцевавшийся шрам, похожий на укус. — Мама говорила, что меня им подкинули лунные феи. Я всегда витал где-то. Меня тянуло куда-то, я не понимал куда. Все детство мне снились бесконечные коридоры, и мне казалось, что за любой зеленой дверью скрывается другой мир. Это так странно. Даже для этого места. А я даже не думал, что это странно. Скорее логично. Грендель вернулся именно тогда, когда Йонас появился здесь. Как будто какая-то часть Лауры вспомнила его. — Я проголодался, — Йонас встрепенулся и повернулся ко мне. — Да и ты давно ничего не ел. Пойдем в столовую? Мне оставалось лишь кивнуть. В столовую, так в столовую.