Не открывайте окна, снаружи тролли

Как ни странно, жизнь после всего этого продолжилась. И даже постепенно вошла в прежнюю колею. Лаура исчезла, но никто, казалось бы, не обратил внимания. Люди иногда исчезали. Даже отсюда. Тем более отсюда. Но все мы замкнулись в себе. Йонас так и не сделал тест ДНК, а я решил пока не напоминать ему об этом. Элли была либо в лаборатории, либо на ночьстороне, а Арно почти все свободное время проводил в спортзале. Либо ехал вниз, на ночьсторону и подолгу оставался там. А я просто продолжал как-то существовать. И наконец-то (ха-ха) писал статью. Близилась весенняя конференция, которую я обычно предвкушал, потому что можно было послушать интересные доклады, а после выпить с коллегами и обсудить их. Обычно во время конференции я представлял, что просто приехал в другую страну на несколько дней. Наверное, не только я. Всем хотелось сделать вид, что это на самом деле внешний мир и самая обычная конференция. В этот раз я писал про свою прекрасную плесень, которую пришлось все же вынести наружу вместе со столом, в который она успела прорасти. Окей, писал — это громко сказано. Всю работу делали магистрантка Кара с бакалаврицами Рейчел и Астрид. Мое внимание в тот момент поглотила загадка двери. Той двери, которая сначала вела в готический собор, а потом в странную библиотеку. Сначала я просмотрел все книги и заметки о дверях, которые ведут в разные места, но ничего нового не обнаружил. Иногда двери, которые должны вести в другой корпус или наружу, открываются во внешний мир. Никто не писал о библиотеках. Так что я несколько раз ходил туда, чтобы провести собственный эксперимент. Впрочем, это сильно сказано. Я просто открывал и закрывал дверь в рандомные моменты времени. Я хотел вытащить Йонаса с собой, но он не захотел, и я не стал приставать с этим. Ему нужно было время, чтобы свыкнуться со своим новым статусом. Тогда я решил исследовать взвесь. Оити говорила, что они используют ее энергию для получения электричества, но, когда я попросил ее поделиться своими данными, она поставила условие, что обратиться с официальным ходатайством (а еще с расшаркиваниями) должен кто-то из нашего руководства. Микоид, конечно, отказался. Ему было плевать на электричество и на наш комфорт. А еще он не любил Гренделя и тех, кто ему поклоняется. Так что я направился к химикам и подкинул им идею изучить взвесь. Хотел даже сам поучаствовать, но моих знаний для этого было недостаточно. И раз уж я остался не у дел, то решил расширять теплицу. Нам нужно было много места, чтобы выращивать водоросли для биотоплива, изучать местный грунт и местную флору. Фауну мы пока так и не обнаружили. Только грибы и бактерии. Как будто кто-то построил здания на планете, где не успели появиться многоклеточные животные. Но при этом здесь росли цветы, которые можно назвать покрытосеменными. В воде мы обнаружили самые разные бактерии и три вида простейших, похожих на земные апикомплексы, жгутиковые и инфузории. Но никаких саркодовых с их ложноножками. Почему? Амеба — довольно простое создание. Впрочем, у Amoeba dubia пар нуклеотидов в геноме намного больше, чем у человека. 670 миллиардов против 2,9 миллиардов. Нереальные цифры. Геномный бог. Теплицу строили изнутри. Листы из полупрозрачного поликарбоната соединяли между собой, превращая их в новую теплицу, затем отпаивали дальнюю стенку, относили новый блок дальше и припаивали его к старой части. Наше присутствие в этом странном мире росло. Многие — и я в их числе — подозревали, что скоро мы наткнемся на соседнее здание. И вполне вероятно, это будет то самое здание, откуда сбежал Арно. Наверное, поэтому он тоже был здесь. В основном таскал листы поликарбоната. Он был сильный и довольно высокий, выше меня сантиметров на пять точно. Я бы и предположить не cмог, что когда-то он был девочкой. Впрочем, последние лет пятнадцать генетически-модификационная терапия творила чудеса. Я подошел к нему, когда он отдыхал у ванны с кубическими цветами. — Как дела? — спросил я. — Нормально. Пытаюсь осознать все, что произошло. Это довольно сложно. — Понимаю, — честно отозвался я. — А я ничего не понимаю. Я читал «Нарнию» в детстве, но это совсем не она. Там были какие-то понятные законы, а здесь что? — Я не знаю. — Вы же ученые, — я услышал в его голосе горечь. — Даже на ночьстороне не знают, что это за место. А у них явно больше ресурсов. — И это пиздец как пугает, — Арно посмотрел мне в глаза. Я был с ним согласен. По всем пунктам. — Во всех этих историях земляне могли что-то сделать. Изменить, — продолжал он. — Спасти кого-то. Спасти мир. Была какая-то цель, с которой они попадали в другие миры. А мы? Мы здесь зачем? У меня не было ответа, поэтому я просто развел руками. — Я делал нужные вещи, — Арно заговорил совсем тихо. — Я помогал в больницах, строил дома в поселениях, разрушенных цунами. Это не бог весть что, но я пытался сделать хоть что-то. А что я делаю здесь? Я окинул взглядом изрядно расширившуюся теплицу. — Ты помогаешь исследовать этот мир, — сказал я. Арно лишь хмыкнул. — Я понимаю тебя, — я поболтал рукой в воде, и большие зеленые кубы распались на несколько кубов поменьше. Сталкиваясь друг с другом, они дробились на более мелкие кубы, снова и снова, и снова. Мы с Арно завороженно смотрели на это странное действо, пока не осталось ни одного куба, который мы могли бы разглядеть своими глазами, а вода не стала совсем зеленой. — Она была странная, — тихо сказал он. — Лаура. Она говорила во сне. Про Миранду. Про эксперимент. Я тогда не придал этому значения. — Что? — я насторожился. — Что именно она говорила? — Что-то про расщепление реальностей. — Расщепление реальностей после их эксперимента? — уточнил я. — Кажется, нет. Еще раньше. Сложно сказать. Я мало что помню. Но она что-то говорила о другом эксперименте. Который провели еще раньше. И почему я даже не удивился? — Видимо, нам нужно вниз, — пробормотал я. — Вниз? — судя по голосу Арно, он тоже удивился. — К ОИИ. Они опережают нас технически. Значит, можно предположить, что первый эксперимент проводили именно там. — А если нет? — Мы в любом случае должны больше узнать о Миранде. — А еще мы должны найти Лауру, — мрачно произнес Арно. — Но как мы это сделаем? — Возможно, как и всегда, — я улыбнулся. — Она сама нас найдет, как делала раньше. А пока мы поедем на ночьсторону. Я хочу увидеть Элли. — Как ты думаешь, она и правда мать Йонаса? Даты не совсем сходятся. — Ты же знаешь, что есть небольшой лаг между внешним миром и этим. — Да, — Арно усмехнулся. — Это случилось примерно тридцать лет. А что, если ребенок Лауры не Йонас, а кое-кто другой? — Кто же? — спросил я. — Ты. На это мне тоже нечего было ответить.