Кенсё (яп. 見性) — японский термин из дзен-буддизма. Кен значит «смотреть», сё значит «природа, суть». Это обычно переводится, как «видение чьей-то (истинной) природы», то есть природы Будды, или природы ума.
Кенсё это первичный инсайт или пробуждение, но не полное Бытие будды. За ним как правило следует дальнейшее обучение углублению этого пробуждения и практика реализации его в повседневной жизни.
Современное понимание также описывает кэнсё как переживание, как «переживание просветления»; сам термин «переживание просветления» является тавтология: «Кэнсё (просветление) — это переживание просветления (кэнсё)». Понятие «опыт» вписывается в популярный набор дихотомий: чистый (неопосредованный) против опосредованного, некогнитивный против когнитивного, экспериментальный против интеллектуального, интуитивный против интеллектуального, нерациональный против рационального, недискурсивный против дискурсивного, непропозициональный против пропозиционального.
Быстро уйти нам так и не удалось. Элли вернулась из раздевалки и вместо того, чтобы уговорить Йонаса и Арно бросить аэрохоккей, присоединилась к ним. Играла она хуже, чем они (видимо, безымянный палец был короче указательного), но по азарту явно не уступала. Только я оставался не у дел. Трезвым я не слишком любил соревноваться. Через какое-то время они втроем решили, что спешить нам некуда. А мне некуда было деваться от их решения. Им нужно было выпустить пар. Наверное. Я уселся в кресло-мешок и просто смотрел, как они играют. Я старался не особо следить за игрой, потому что это могло привести к вспышкам азарта. А вспышки подобных чувств могли привести меня к алкогольной тяге. Я и не заметил, когда ко мне подошел Кай. Некоторое время он переводил взгляд с меня на них и наоборот, а потом спросил: — Почему ты не со своими друзьями? — Не люблю такие игры. — А какие любишь? — Три в ряд, — ответил я. Кай хмыкнул. — Значит, вы вроде как искусственный интеллект? — спросил я. Раз уж он задавал каверзные вопросы, то я тоже решил не отставать. Он мягко улыбнулся и сказал: — Не совсем. Мы все связаны с ОИИ, но ни один из нас не является им в полной степени. — Значит, он использует ваши мозги как свое железо? — Интересная интерпретация. Да, наверное, можно и так сказать. — Но где-то есть первый, да? Тот человек, который первым вступил в симбиоз с этим… интеллектом. Кай сощурился. Склонил голову. Затем улыбнулся. — Он существовал когда-то, но теперь его нет. Мы носим память о нем. Я вздохнул. — И давно он здесь? Этот разум, память о котором вы носите? Кай немного помолчал, размышляя, а потом кивнул: — Да. Он попал сюда очень давно. — Попал сюда? — медленно повторил я. — Значит, он тоже не отсюда? — Нет, — теперь Кай покачал головой. — Он попал сюда из умирающего мира. И он думал, что это ковчег. Нечто, что спасет его и… и других. — Поэтому он и решил, что это точка Омега, — подытожил я. — Ведь она и есть ковчег. Кай лишь улыбнулся, а потом вдруг произнес: — Я могу показать тебе. — Показать что? — недоверчиво спросил я. — То, что находится снаружи. — Хорошо, — я тут же встал с кресла-мешка. Подойдя поближе к аэрохоккейному столу, я непроизвольно загляделся на шайбу, которая быстро двигалась по гладкой поверхности и отскакивала от стенок с металлическим звуком. Я почувствовал отголоски азарта и отвел взгляд на прыгающего у табло Арно. Йонас и Элли резались друг с другом. — Мы с Каем прогуляемся, — сказал я. — А, ага, — рассеянно ответил тот. — Эй, Арно! — позвал я громче. — Если что, не теряйте. В его глазах появился намек на то, что он все же меня услышал. — Хорошо, Рейнард, — он кивнул. — Вы же ненадолго? Я покачал головой и одновременно пожал плечами. Какой-то дебильный получился жест. Но ему хватило. Кай ждал меня у выхода, и я поспешил к нему. Вместе мы вышли в странно изогнутый коридор. — Откуда ты? — спросил я. — Из Иордании, — вздохнул он. — И давно ты здесь? — Шесть лет. Там я занимался преподаванием. — Что ты преподавал? — спросил я и уже после заметил, что перешел на ты. — Общую психологию, — мрачно ответил Кай. — Почему так безрадостно? — Вот знаешь, у людей бывает кризис веры, а у меня был кризис науки. Тогда-то я попал сюда. А ты? Как попал сюда ты? Давно мне не задавали этот вопрос. Даже Йонас не особо интересовался. Я и сам уже успел забыть. — Я думал о том, что не хочу заключать брак. Мне казалось, что мы не подходим друг другу и я живу не свою жизнь. — А теперь живешь свою? — Кай улыбнулся. Я не знал, что ответить, поэтому пожал плечами. Вместо этого сам спросил: — А из какого ты времени? Кай усмехнулся. — Элли тоже спрашивала. Видимо, ее смутил наш интерьер. Но я из того же времени, что и вы. — Просто все такое футуристичное. — Да. Но никаких выдающихся технологий тут нет. Подобные отели давно уже строятся в Эмиратах. — Значит, ты такое уже видел? — уточнил я. — Я просто читал. Но у нас здесь есть люди, которые жили в подобных местах. Это было странно. Или не было. Я ведь тоже попал в то место, которое хорошо знал. За свою жизнь я бывал в десятках университетов. Кай вдруг остановился. — Мы почти пришли, — проговорил он с каким-то благоговением. Я так увлекся разговором и размышлениями, что забыл, куда мы идем. В конце изогнутого вправо коридора маячило нечто темное, и я пошел дальше, не дожидаясь Кая. Сначала левая стена начала чернеть. Я присмотрелся и заметил, что в ней появились темные кубические вкрапления. Дотронулся — материал тоже менялся. Я двигался дальше и замечал, что темных кубов становится все больше, а света все меньше. Я обернулся — Кай шел поодаль. — Это и есть то самое снаружи? — спросил я громко, но мой голос будто бы утонул в темноте. Видимо, впереди была смотровая площадка, а здесь — переход к ней. Зрителя заранее готовили к космической темноте снаружи. Я шел дальше, и постепенно весь свет исчез. Осталась лишь темнота. Слева, справа, сверху и даже снизу. Я остановился и попытался нащупать стену левой рукой. Совсем недавно она была здесь. Была! В горле мгновенно пересохло. Кай подошел сзади и положил руку мне на плечо. — Поначалу это немного пугает. Подожди, глаза привыкнут к темноте. Я ждал. Ждал, что появятся звезды. Но они не появлялись. Я ждал. Ждал. Ждал. Через несколько бесконечно растянутых моим восприятием минут я смог разглядеть лишь слабые пятна света наверху и внизу. И еле заметный силуэт Кая. — Другие уровни! — выдохнул я. — Это другие уровни мегаструктуры? — От тебя ничего не скроешь, — прошептал он. — Значит, оно конечно, — улыбнулся я. — Но где же звезды? И не успев задать этот вопрос, я уже знал ответ. Здесь нет звезд. Вокруг нас был вакуум. Абсолютный нуль. Пустота. — Мы не находимся в галактике. Мы где-то снаружи, верно? — все же спросил я. Мало ли, я всегда мог ошибиться. — Да. Но не в этот раз. Вокруг была бездна. Бесконечная и темная. Мне стало страшно. Мне захотелось кричать. Я хотел заставить свой мозг думать о том, могу ли я своими глазами видеть свет соседних галактик, но он отказывался. Поэтому я просто смотрел. Вперед — во тьму, вниз и вверх — на свет других ярусов этого… этого существа. Мне никогда не удавалось сходу понять, что я чувствую в моменте. Вот и сейчас не до конца понимал. Я просто смотрел. Смотрел в бездну. И знал, что бездна не смотрит в меня, потому что ей все равно. Потому что это глупо — персонифицировать бездну. Я смотрел. Просто смотрел. И этого было достаточно. Этого было много. Так много, что я уселся, скрестив ноги. Склонив голову, я смотрел вниз. Был ли смысл у понятия «низ»? Нет. И да. Здесь была гравитация, значит, оно двигалось. Как? Куда? Этого я не знал. И с удивлением обнаружил, что мне это неинтересно. Я просто смотрел. Смотрел. Видел. И этого было достаточно.