Не открывайте окна, снаружи тролли

Оказывается, рождаться это больно. Невозможно дышать, перепады давления, декомпрессия, потеря ориентации в пространстве, боль в грудной клетке. Я не мог вдохнуть или выдохнуть, но не терял сознания. Не задыхался. Тогда я сообразил, что в горле у меня какая-то трубка. Я хотел вытащить ее, но руки были плотно прижаты к телу. — Нужно вытащить это из его горла, — сказал кто-то, склонившись надо мной. Мне не понравилось, что они называли трубку «этим». Но я был готов, потому что невозможность дышать собственными легкими вкупе с тем, что я оставался в сознании, рождала в мозгу странный диссонанс. Я попытался откашляться снова, но снова не смог. — Может, обезболить? — спросил Йонас. Божечки, да пофиг на обезбол. Просто вытащите «это». Но вместо членораздельной речи я выдал какое-то мычание. — Хорошо, — рядом со мной села женщина. В мозгу вспыхнуло имя. Миранда. — Потерпи, — прошептала она и осторожно потянула трубку. Мне казалось, что трубка была длиной не меньше метра — так долго Миранда доставала ее из моего горла. Когда она достала трубку, я наконец-то смог дышать! Прекрасное ощущение. Когда я откашлялся и смог сфокусировать зрение, рядом со мной сидели Йонас и Миранда, а немного поодаль стоял побледневший Арно в гидрокостюме. Йонас гладил меня по волосам и шептал слова, которые я не смог разобрать. Я хотел сказать что-нибудь, но язык не слушался. А еще мои руки. Я попытался взглянуть на свое тело, но увидел нечто полупрозрачное, розовое-серое, усыпанное небольшими отростками. Голова закружилась, и я испугался, что стал персонажем бодихоррора, но Миранда положила руку мне на щеку и успокаивающе произнесла: — Все в порядке. Ты был в коконе. Мы сейчас его разрежем. В коконе? В каком коконе? Я ведь был рядом с сердцем, а потом в баре. И не только. Мы с Мирандой спускались в лифте на ночьсторону. Но сейчас… сейчас осталось только это. Откуда-то я знал, что расщепления реальностей больше нет. Но как? Как это случилось? И как я оказался в этом коконе? Видимо, симбиотические организмы сердца запаковали меня, чтобы я не умер. Что ж, это приятно. Миранда и Мортен осторожно разрезали кокон, а из него вытекало нечто вроде амниотической жидкости. Я понял, что она пропитала мой сухой гидрокостюм изнутри, и мне стало холодно. Вскоре мои руки были свободны, и я смог пошевелить ими. Согнув пальцы, я тут же почувствовал пульсирующую боль в ладонях. Я коснулся пальцами щеки Йонаса, и моя рука упала на грудь. У меня совсем не осталось сил. Мои ноги тоже высвободили из кокона, но встать я бы вряд ли смог. Миранда снова приблизилась ко мне и прошептала: — Все позади. Теперь ты можешь отдохнуть, Рейнард. Мы обо всем позаботимся. Я ей поверил.   *** После этого я просыпался урывками. Меня куда-то несли, что-то делали, а Йонас, едва замечая мои открытые глаза, брал меня за руку, и я сразу же отключался. Периодически я слышал обрывки диалогов. — Нужна барокамера! — У нас в лазарете есть. Точно. И почему я постоянно называл лазарет медотсеком? Видимо, насмотрелся «Стар трека». — Да почему он постоянно просыпается?! Я хотел сказать про резистентность к снотворному, но сил не хватило, и я снова провалился в сон. На этот раз в глубокий. Мне снилось, что я мистер Спок, у меня экзистенциальный кризис, а корабль захватили существа из жидкого космоса, и это ужасно нелогично. Поскольку я был мистером Споком и ценил логику превыше всего, то довольно быстро я догадался, что это сон, и отправил существ обратно в свою Вселенную. А потом мы целовались с Джимом на смотровой палубе, откуда можно было увидеть какую-то спиральную галактику, и вот когда моя рука была под кофтой капитана, мой мозг решил, что пора просыпаться. Черт.   *** До того, как открыть глаза, я понял, что лежу в мягкой удобной кроватке, а от наволочки, в которую я уткнулся носом, пахнет свежевыстиранным хлопком. Приятное ощущение, особенно после влажного и холодного гидрокостюма. Прямо благодать. Если не считать легкой боли в ладонях. Впрочем, это было терпимо. Я почувствовал себя Фродо, который проснулся в Ривенделле после того, как орлы забрали его с Ородруина. У того тоже рука болела. Я перевернулся на спину и наконец-то открыл глаза. Незнакомый потолок. Светлая просторная палата. Все незнакомое, кроме Йонаса, который спал в кресле рядом с моей койкой. В мое предплечье был воткнут катетер, а от него к стойке с капельницей тянулась длинная прозрачная трубка. Интересно, что в меня вливали? Физраствор? Я посмотрел на свои раскрытые ладони — они оказались покрыты ссадинами и залиты зеленкой, а в двух местах на левой я обнаружил два полупрозрачных пластыря. Под ними я насчитал восемь и десять стежков. Видимо, останутся шрамы. Ну да неважно. По сравнению с Фродо все же отлично получилось. Я даже ни одного пальца не потерял. Я вспомнил, как выдергивал микоризу на глубине. В темноте. В одиночестве. Меня передернуло, и я заставил себя сосредоточиться на своих руках. После рассматривания ладоней я заглянул под тонкое одеяло. Оказалось, что я абсолютно голый и — ура-ура! — в мочевом пузыре не было катетера. Я сел и скинул ноги с койки. Голова тут же закружилась, а к горлу подступила тошнота. Я попытался глубоко дышать, и все прошло. Я хотел в туалет, так что встать мне бы пришлось в любом случае. Когда мне удаляли аппендицит, я в этот же день начал ходить. А сейчас я чувствовал себя лучше, чем в послеоперационной палате. Так что я поставил ноги на прохладный пол и встал. На этот раз спазм в желудке почти сразу отступил. Схватившись за стойку с капельницей, я медленно пошел к ближайшей двери. Я подозревал, что это дверь в туалет. Так и было. Туалет, раковина и душевая кабина. И раз уж я оказался здесь, то решил немного постоять под душем. Я аккуратно взялся за стойку, чтобы руки оказались подальше от воды, но от этого я слишком быстро устал, меня замутило, и пришлось сесть на пол. В дверь постучали. — Да? — отозвался я. — Рейн, ты там? — спросил Йонас из-за двери. Было бы странно, наверное, если бы здесь был кто-то другой. А где тогда был бы я? Без одежды и с капельницей на стойке. — Да, я тут. Дверь не заперта. Йонас прошел внутрь и сел на корточки рядом со мной. — Ты мог бы меня разбудить, — проворчал он. — Ты выглядел слишком мило. Я решил дать тебе поспать. Долго я был без сознания? — Нет. После барокамеры буквально пару часов, — Йонас вздохнул. — Тебе помочь подняться? Я кивнул, и он осторожно поднял меня, изрядно намочив одежду. Но, кажется, он этого даже не заметил. Когда мы оба приняли вертикальное положение, он осторожно и при этом крепко обнял меня. — Я так испугался… — его голос задрожал. — Так испугался за тебя. Почему ты никого не подождал? — Это было спонтанное решение, — пробормотал я. — Я решил посмотреть, что там внизу, а потом… — Что потом? — Йонас чуть отстранился, посмотрев мне в глаза. — Потом как-то одно потянуло другое. Это было сердце, и микориза добралась до него. Я решил перерезать эти канаты. А потом оно не захотело меня отпускать. А что это за штука была, которую вы достали из моего горла? — Ну… мы сами не поняли. Оно упаковало тебя в кокон, и эта трубка, как и все остальное, была органической. Оно не дало тебе умереть. Меня снова замутило. — Меня тошнит, — прошептал я. — Пойдем в палату. Он посмотрел мне в глаза. У него был убийственно серьезный взгляд. — Ты меня так напугал. Если бы не это существо не спасло тебя, то ты бы погиб. Черт, Рейн, как ты умудрился? — Я не очень умный. А еще я забыл выпить таблетки. Йонас тяжело вздохнул.