Козырь – это карта или смерть?

Грета вернулась в комнату через полчаса после того, как ушла. Выглядела она не очень, но чувстваволось, что на душе ей, по какой-то причине стало легче. Гарри так и не смог узнать по какой – служанки увели его, когда он возвращался в комнату, выпить чай с тортиком на кухне. Могли ли мать или тетя заметить его, отдав приказ занять чем-то ребёнка? Сто процентов. Когда Грета снова устроилась на кровати, не зная продолжить рассказывать про Хогвартс или рассказать на счёт чего её звали. Нужно ли было брату это знать? В конце концов, Вика с Евой ничего про него не сказали, но могли просто не вспомнить, ведь не смотря на разъяснительную беседу между Викой и Гретой, они всё равно обе были где-то далеко. Ева пыталась собраться, но Вика по большому счету молчала, а по виду её было заметно, что она вот-вот расплачется. Было ли это из-за неё? Как оказалось, частично. Гарри первым нарушил тишину, рассказав о подслушенном разговоре. Да, Вика говорила, что-то о детях, но основная причина, как сказал Гарри, крылась в том, что мама назвала тетю чем-то обидным. У Греты чуть глаза из орбит не вылезли, когда она услышала про падение матери на колени перед теткой. Но у нее не было оснований, чтобы не верить брату. Когда она, кривя душой, рассказала почему звали её, Гарри вздохнул. Нет, конечно, нет, она не рассказала ему про то, что все её мысли последние два месяца занимал только он! Она лишь сказала, что по вопросу важности уровня красного цвета, обратилась к Еве, а та подняла панику о том, что у них с матерью не клеится в отношениях матери и дочки. На любопытный вопрос Гарри: «и что тебе сказали?», она вкратце пересказала ему весь разговор. Ева объясняла, кося взгляд на заламывающую пальцы Вику, что пускай мать хоть в миллион раз занята, если у Греты или у Гарри появятся проблемы, она скорее сдастся Ордену Феникса, чем оставит эту проблему без решения в самое ближайшее время. Вика, взав растерянного ребенка за руки, просила прощения за то, что устроила детям такую нелёгкую жизнь. Напоследок они покормили Грету кусочком торта, а Вика, привычно закинув ноги на стол, пыталась объяснять, что же такого страшного происходит с Гретой. Это, естественно, она пересказывать брату не стала, потому что пускай мать и пыталась смягчить приговор, который озвучила, но звучало всё равно херово. «Расстройство магической нервной системы входе сбоя в родственной связи.» Так это назвала Ева. Грета про себя назвала это просто сумасшествием. – Знаешь, мне кажется, что с тобой тоже будут разговаривать, – озвучила Грета мысль, которая быстро промелькнула в вихре размышлений о её... ненормальности? Козырь нахмурилась. Неужели действительно ненормальная? Но таких держат в специальном отделе Мунго и мимо того отделения всегда было страшно ходить. То звуки странные, то звуки борьбы, а однажды Грета прошла там с тетей тогда, когда медсестра выходила оттуда. Открывшееся ей на несколько секунд зрелище она не забудет никогда. – С чего это? – спросил Гарри, кладя подушку под голову. – У меня, вроде, с этим проблем нет. – Но росли то мы вместе, – напомнила Грета, тоже ложась рядом, – и воспитывали нас одинаково. Может у тебя с этим проблем и нет, а мама с тетей сто процентов решат по другому. *** Рождество совсем не отличилось от других. Будто Грета никогда и не уезжала в Хогвартс на полгода, а они с Гарри ещё совсем дети, не умеющие создать даже самый обычный снежок. Из радио, которое притащила Ева ещё несколько лет назад, лилась спокойная, тихая музыка, но основным звуком в столовой было стучание приборов. Вика молчала, потягивая вино и смотря в одну точку, Белла резала стейк с кровью, Ева стояла у окна и курила, а Грета с Гарри, наевшись и забравшись на диван с ногами, с полуоткрытыми глазами наблюдали за всеми. Нет, ничего не случилось и Рождество было совсем не тухлым, как могло показаться изначально. Каждый из новогодних праздников начанался именно так. Молчаливо, без тостов и разговоров. Это была традиция – молчать и думать об уходящем году. Что произошло в нем, о своих ошибках и промахах, о своих чувствах и победах. Думать о том, что они изменят в предстоящем в году. Что изменится само по себе и как поменяются их души. В этот вечер позволялось дышать полной грудью, вдыхая воздух повисших над ними обещаний. Это совершенно не придавало дискомфорта, а теплота от камина лишь разливала в грудной клетке лёгкость и умиротворение. Но Грета ошиблась. Это Рождество отличалось от других, потому что никто не ощущал никакого умиротворение. У Вики белели костяшки пальцев, пока сжимали золотой бокал. Она всё думала о том, что сказала два дня назад. Ева смогла успокоить её, но не надолго. А также дети. С Гарри они тоже поговорили, но того, вроде как, всё устраивало. В чем была проблема Греты? Возможно снова из-за безумия? Где-то на задворках сознание мелькнуло лицо Марволо, но Вика почти силком заставила себя быстро проморгалась, снова углубляясь в раздумья. Она и так последнее время только и думала о Марволо и как бы он отреагивал на нынешние проблемы в семье? Были бы они вообще, если бы он был тут?... Ева кидала пепел на снег, а сигарета была уже мокрой от липнувших к лицу снежинок и влажных от виски губ Барон. Она заставила себя слегка остыть и подумать только о детях, хотя не всегда получалось и всё сводилось на старшую Козырь. Гарри не имел проблем с доверием, но Грета... Что могло на самом деле случится со связью Гарри и Греты? Почему сводная связь так рассвирепела? Отразилось на ней родственная связь или давнее известие о смерти отца? Вике это в голову не приходило, хотя что уж там... она вообще пыталась не вспоминать о муже, так как это запирало её в собственноручно построенном загоне. У неё и так проблем не продохнуть, не хватило ещё, чтобы о ритуале воскрешения думала. Белла отправляя в рот недожаренный стейк, переводила взгляд с одной женщины на другую. Она волновалась за обеих. С Евой она была в незарегистрированном браке, но всё равно любила её всем сердцем, а её переживания по поводу Греты и психического здоровья Виктории знала и Беллатрикс. Вообще, она волновалась за Вику только потому, что та, если изведет себя, оставит огромный, больной отпечаток на сердце ни только детей, но и Евы. Последняя рассказывала Белле, что Вику вполне могли положить в психиатрическое отделение либо Мунго, либо Екатерины – больница на территории России, ныне СССР, которую открыла императрица Екатерина вторая в 1773, будучи одной из самых уважаемых ведьм, так как ей первой удалось стать монархом среди магглов и не раскрыть себя. Барон очень переживала за сестру и тогда, и сейчас. На данный момент вряд-ли Викторию упекут в психушку, но она и без неё убьется, если что-то не предпринять. Ева ругала себя уже вторые сутки, что сразу не согласилась на предложение Вики – сходить к психологу ещё на пару сеансов. Сейчас же её черт заставишь, слыша в ответ только «я занята.», «у меня планы.» и «я в жопе, отстань.». Гарри буквально лежащий на сестре и прислушиваясь к тому, как бьётся её сердце и грея её вечто холодные руки думал о том, что же произошло у них у всех? Казалось только он один был не в курсе всех событий, что покачнули их гармонию в семье. Но в первую очередь он подумал на Хогвартс. Всё ведь началось из-за Хогвартса. Грета перестала доверять маме, когда уехала туда. Грета выглядела как овощь, когда приехала оттуда. Мама с Евой поругались из-за детей, но ведь такого никогда не было, пока Грета не уехала. У матери постоянно глаза были красными-красными, будто она не переставая плачет. Ева не держалась на ногах уже после одного задания, будто совершенно ни ест и ни отдыхает. Было буквально слышно, как у неё гудят ноги, но даже на тихие попытки Вики оставить её дома, Ева не соглашалась, безэмоционально говоря, что это помогает ей отвлечься. От чего? Гарри был без понятия. Белла молча за всем этим наблюдала, но она знала всё. Всё о том, что на самом деле произошло и Гарри действительно хотел её спросить об этом, но какая-то его часть говорила ему, что это не поможет. Ему никто ничего не скажет. Да и Грета вела себя странно. Она точно знала больше него, но говорить по какой-то причине не желала. А Грета ещё раз оглядела зал, понимая, что никто никакую традицию не выполняет. Все думали о чем угодно, но только ни о том, как они изменятся и что изменят. Ева с такой силой закрыла окно, что сама же вздрогнула. Вика посмотрела на неё исподлобья, поднимая бровь. Барон оглянулась, проверив ничего ли не треснуло, кивнула самой себе и развернулась к сестре. – Вставай. Время раздумий кончилось, – она помахала рукой с часами в воздухе. Стрелка показывала ровно 11. Они двадцать минут сидели, стояли и лежали, думая о том, что в их жизни явно что-то пошло не так. – Что ты на меня смотришь? Вставай, допивай свой бокал и будем танцевать. Ещё одна традиция, которая устраивала всех. Ева и Вика танцевали под какую-нибудь совершенно глупую музыку. Ну, или наоборот. Они танцевали глупо под серьезную музыку. Грета прокашлялась, подождала пока Гарри сползёт с неё и прошла к радио, включая погромче первую попавшуюся мелодию. Вика налила себе ещё один бокал, выпив его залпом. Поднялась, к удивлению, не шатаясь и приняв руку сестры. – Молю тебя, сделай лицо попроще, – прошипела Ева, перехватывая Вику за талию. – Дети и так кислые, как лимоны, ещё и твоё ебало, как у чучела. Они никогда не танцевали так, как их учили в Колдовстворце. В школе их учили это делать плавно и мягко в любом танце, но Вика была слишком ленивой, а Ева не была плавной и мягкой с рождения. Двигались они обе быстро почти в каждом танце на рождество, не сбавляя обороты и не сглаживая острые углы. Их танцы можно было сравнить с без контрольным вихрем. И не смотря на то, что сегодня сестры были слегка зажатыми, им всё же удалось вызвать улыбку как у Беллы, так и у себя, а также смешки от детей. Когда Ева не удержала Вику и они вместе повалились на пол, на котором специально постелили ковер, музыка как раз закончилась. Козырь устроилась поудобнее на руке сестры, не давая ей встать и просто смотря в потолок. – Ну, дорогие? – Белла поднялась со своего места, обращаясь к сидевшим детям. Она ухмыльнулась, потирая руки друг об друга. – Кто осмелится потанцевать со мной?