Истории Ордена охотников

Август 1889 Ежемесячное собрание паладинов Ордена обычно было делом крайне унылым и затягивалось чуть ли не до ночи. По уставу заместители капитанов должны были ждать рядом с залом совещаний на случай, если их вызовут дополнить тот или иной доклад, но на практике такого не происходило никогда. На памяти Марко почти половина заместителей совсем не появлялась, из остальных часть сидела некоторое время и затем тоже уходила. На этот раз в небольшой прихожей остались только четверо: сам Марко, Анри — заместитель капитана из третьего отряда — и Жорж с Марией. До последнего пытался держаться Баярд из восьмого, но, просидев полтора часа, наконец, махнул рукой и сказал, что пошли все эти совещания к черту, он лучше «посовещается» где-нибудь с товарищами по отряду за бутылкой чего-нибудь крепкого. Сейчас Анри сидел в углу и с невозмутимым лицом допивал уже третью, наверное, чашку чая. Мария с Жоржем заняли небольшой диван и о чем-то тихо переговаривались. Марко сначала удивляло то, что Мария, которая статуса заместителя капитана, очевидно, не имела, почти всюду сопровождала Жоржа, но, похоже, больше никому это не казалось странным. И Марко решил, что правильнее будет просто принять. Сам он облюбовал кресло близко ко входу, под одной из астермитовых ламп. За последние полтора часа Марко успел дочитать купленную еще месяц назад «Семью без имени» Жюля Верна, до последних глав которой все не доходили руки. На моменте, когда Джон с Клэри упали в Ниагарский водопад, у него даже выступили слезы, и пришлось украдкой вытирать их носовым платком, подсунув его под очки — почему-то Марко был уверен, что подобная сентиментальность не найдет широкого понимания среди других охотников. Покончив с книгой, некоторое время Марко просто сидел, однако голова требовала хоть какого-то дела. Жаль, он забыл взять с собой документацию: можно было бы заняться ею. На самом деле, всяческая отчетность числилась среди обязанностей командира отряда, и Астольфо даже честно попытался взяться за нее сразу после получения титула паладина Граната. Но бюрократия давалась ему явно сложнее, чем военное дело, и вытягивала куда больше сил, чем любые тренировки. Некоторое время Марко просто наблюдал за тем, как с каждым днем бумаги на письменном столе в кабинете Астольфо множились, затем потихоньку принялся заниматься ими сам. И, наконец, почти все начал заполнять собственноручно, лишь иногда подсовывая Астольфо то, что требовало личной подписи паладина. Астольфо совершенно не протестовал и, казалось, даже наоборот был искренне рад. Со временем Марко понял, что такая же ситуация была чуть ли не во всех отрядах: из двенадцати паладинов в канцелярии Марко пересекался только с Оливье и Малагисом, да еще иногда с Гано. Того же Роланда он не видел с документами никогда, зато с Жоржем встречался на пороге регулярно. Минуты медленно проплывали одна за другой. Допил третью чашку и поставил снова завариваться чайник Анри. Мария потянулась на диване, разминая спину. Марко посидел немного, затем покосился на сумку, с которой пришел. Несколько секунд колебался, но все же ее открыл; вытащил моток пряжи, спицы и только вчера начатый шарф. До осени оставалось совсем немного, а Астольфо всегда быстро мерз на ветру и легко ловил простуду. Спицы привычно легли в руки, Марко набросил первую петлю. Вязать он научился еще у матери — и во времена, когда занимал должность управляющего у Гранатумов, иногда коротал так долгие зимние вечера у камина. На какое-то Рождество его посетило такое вдохновение, что без пары теплых перчаток не осталась ни одна горничная в поместье. Когда Марко вступил в Орден — еще на пост интенданта, не попав в охотники по критериям отбора, — был уверен, что никогда больше не возьмет в руки вязание. Слишком мирным и несовместимым с новой реальностью оно казалось, слишком сильно было связано с прежней жизнью. Затем заметил, что Астольфо мерзнет в катакомбах, и руки сами потянулись к спицам. А потом оказалось, что за мотком пряжи было куда проще не уснуть, вовремя увидеть, что у Астольфо снова начались кошмары, и разбудить. Или успокоить, когда тот просыпался сам и метался в панике, не способный отличить сон от реальности. За первые полгода, за ночи, проведенные до рассвета у чужой кровати, Марко успел связать с десяток шарфов, несколько кардиганов и большое покрывало. Свет лампы над головой то и дело отблескивал на гладком металле. Марко ловко набрасывал петлю за петлей — не задумываясь, даже не сильно глядя на руки. Пушистая нежно-розовая пряжа ложилась ровными рядами. Астольфо шли к лицу розовый и серый, шарф должен был отлично подойти к его любимому сюртуку. Картина с Астольфо, идущим по набережной Сены и кутающимся в обновку, сама встала перед глазами, и пальцы невольно потеплели. Марко не мог избавить Астольфо от кошмаров, которые все еще иногда ему снились. Не мог убедить, что после ранения все же лучше остаться в лазарете, а не возвращаться в свою келью — а затем упорно пытаться сменить повязки самостоятельно. Не мог донести, что Роланд никогда не предавал ни его, ни дело охотников. И потому пытался сделать хотя бы то единственное, на что он был способен: защитить от холода физического. Он так погрузился в свои мысли — о шарфе, об Астольфо, о том, что нужно, наверное, и новый кардиган связать, — что не сразу заметил, когда его окликнули. Обратил внимание лишь тогда, когда его имя прозвучало уже, наверное, в третий раз; встрепенулся, поднял голову, оглядываясь. — Вы вяжете? — Мария, казалось, давно закончила говорить с Жоржем и теперь смотрела на Марко полными искреннего любопытства глазами. Марко смутился: до этого в Ордене со спицами в руках его видел разве что Астольфо. Промелькнула предательская мысль, что, наверное, все же стоило просто сидеть и ждать завершения совещания, и не показывать свое небольшое увлечение никому: Марко не был уверен, не воспримут ли это другие охотники снисходительно, с насмешками. — Немного, — он невольно отвел взгляд. — Только для себя. — Так этот шарф будете носить вы? — на веснушчатом лице промелькнуло удивление, и Марко его прекрасно понимал: сам бы он, наверное, в нежно-розовом выглядел карикатурным персонажем комедии. Он отрицательно мотнул головой. — Нет, это для капитана, — ответил раньше, чем успел подумать. Мария сразу же скисла. О том, что Астольфо ненавидел Роланда, знал, наверное, весь Орден. О том, что Мария не могла ему этого простить — точно куда меньше людей, но шестой и двенадцатый отряды видели несколько их встреч собственными глазами. Повисла неловкая тишина. Жорж как-то весь подобрался на своем месте, Мария сидела и кусала губы. Анри в своем углу продолжал пить чай, но большие миндалевидные глаза внимательно следили за происходящим в комнате. — Марко, вы никогда не думали сменить отряд? — наконец, когда молчание, казалось, готово было лопнуть, словно надутый до края мыльный пузырь, не выдержала Мария. Она сидела, напряженно выпрямив спину, пальцы рук сжимали полы сутаны на коленях. Жорж рядом заерзал на своем месте. — Мария… — начал было мягко, но его перебили. — А что такого? — Мария упрямо сверлила взглядом пол, между тонкими бровями залегла глубокая морщинка. — Конечно, изначально охотника в определенный отряд приписывают по решению мэтров Ордена. Но это не значит, что в другой вообще нельзя перейти. Особенно если ситуация такая, как сейчас! — Это не наше дело, — голос Жоржа стал настойчивее, но Марию, похоже, уже было не остановить. Она вскинула вверх сердитый взгляд, брови окончательно сошлись на переносице. — Это неправильно! — ее голос звенел от возмущения. — Марко очень добрый человек. Он не заслуживает такого отношения — будто бы он не заместитель капитана, а мелкий служка, батрачащий на богатенького буржуа за пару су в день! — Мне кажется, ты преувеличиваешь, на самом деле все не так плохо, как кажется со стороны… — поднял примирительно руки Марко. Он не впервые слышал подобное — хотя обычно это говорили все же за спиной: сплетни об отношениях паладинов и их заместителей всегда были в Ордене одной из постоянных тем. И если бы кто-то спросил Марко прямо, он бы ответил, что его все устраивает. Потому что… Мария смерила его тяжелым взглядом. — Астольфо вам постоянно хамит, — сознательно или бессознательно, она не использовала «капитан», как обычно было принято. — Обращается к вам на «ты». Не проявляет ни капли уважения. Гоняет со всяческими глупыми поручениями и даже спасибо за это не говорит. — Мария, капитан Роланд тоже к нам с тобой обращается на «ты», — Жорж все же не сдержался и поднял глаза к потолку. — И мы тоже выполняем по его приказу разные поручения. А еще нам постоянно приходится его искать. Мария немедленно резко развернулась к Жоржу. — Это другое! — в ее глазах полыхал праведный гнев. — Капитан — прекрасный человек и образец для охотников! Он всегда беспокоится о каждом из нас, он вежлив, внимателен и благочестив. Не сравнивайте его с… с… Марко сидел, все еще держа руки поднятыми, и не знал, что делать. Забытое вязание грело колени. — Прошу прощения, что перебиваю, — подал голос вдруг со своего места молчаливый Анри, — однако, боюсь, если этот разговор пойдет дальше, его станет слышно и в зале совещаний. Его фраза подействовала, как ведро холодной воды, вылитое одним махом в камин: мгновение царила тишина, а потом Мария вспыхнула, густо покраснела и опустила глаза в пол. — Это неправильно, — пробормотала упрямо, не способная сдержать неровный румянец, пятнами поползший по шее до самых ушей — но больше ничего не сказала. Жорж вздохнул, окинул ее долгим взглядом, затем повернулся к Марко. — Простите за это, — сказал примирительно. — Мы не хотели обидеть капитана Астольфо. — Нет-нет, все хорошо, не беспокойтесь, — Марко извинительно улыбнулся, искренне рад, что спор удалось погасить. — Я и не подумал ничего такого. Благодарно кивнув сначала Жоржу, затем Анри, он снова принялся за спицы; пересчитал уже набранные в последнем ряду петли, набросил следующую. Он знал, как их отношения с Астольфо выглядели со стороны. Знал, что говорят другие охотники, иногда даже внутри самого двенадцатого отряда. Что он как служка, что его гоняют, что «Мальчишка, как стал капитаном, совсем зарвался». Марко было все равно. Астольфо переодевался при нем, не пряча панически метки вампиров. Не дергался от прикосновений и спокойно позволял себя перевязывать. Давал укутать в вязаную шаль и отпаивать чаем или какао, проснувшись от кошмаров. Не старался всегда быть сильным и несгибаемым — как перед всеми остальными, даже перед Роландом до ссоры. Астольфо доверял ему свою слабость. И ради того, чтобы так оставалось всегда, Марко готов был на все.