Алерия
Прибытие Отто Хайтауэра вызывало странные эмоции у Алерии. Она была правда рада видеть, как ее мать, казалось, вздохнула с облегчением, как ее глаза стали влажными, а улыбка стала не натянутой. Она также была рада слышать, что у Дейрона все хорошо в Староместе. Он прилежно учился, тренировался и заботился о своей драконице. Но то, как дедушка это рассказывал, было явным намеком в голосе, что она и Эйгон могли бы и следовать его примеру. Тем более они старшие в их семье. Нет. Нет, Алерия мило улыбнётся в ответ, проигнорировав очевидный посыл. Эйгон же просто закатит глаза и пробормочет: «Началось…» Впервые она была согласна с ним. Их друзья, ее друзья, покинули Королевскую Гавань, унося с собой веселье, а на смену пришел… Еще более жёсткий контроль? Принцесса не могла понять, что дед делает в столице. Уже позже, через пару дней после его прибытия, она понимает причину. Лионель Стронг, десница отца, не возвращается из родового замка, зато на груди деда виднеется почетный знак серебряной руки. С чем связаны такие изменения, Алерия понять не может. Никто не говорил им причину. И даже сейчас ей не дают подумать, вновь одергивая: — Принцесса, Вы даже не стараетесь, — устало вздохнула септа, откладывая иголку и вышивку. Они уже целых два часа здесь были. Но Алерия уперто не хотела понимать разницу между прямым крестом и полукрестом. — В каком направлении должен лежать стежок? Она начала раздражаться от этого вопроса. Ей было абсолютно все равно. Зачем это знать, если она не будет никогда сама шить себе платье? Поджав тонкие губы, принцесса бросила пяльце с канвой на каменный пол и выбежала в коридор, стараясь не слушать крики старой септы. Возможно, сегодня она получит нагоняй от матери за это, однако сейчас ей было плевать. Прошло уже несколько недель с отъезда Рейнис, а она до сих пор не получила ни одного письма. Алерия хотела спросить о произошедшем во дворе. Ей хотелось знать правду. Что сказала той Рейнира? Почему они так быстро покинули столицу? Почему это сделал сир Харвин? На ее удивление Коль ходил до раздражения довольным собой, пусть его нижняя губа и распухла от кровоподтека. Не то чтобы она всматривалась в личного гвардейца ее матери, но такого изменения в настроении сложно не заметить. Она же наоборот стала вести себя хуже, о чем не уставали высказывать ей мать и дед. Алерия думала, что это неправда. Ей просто не нравилось, что на ее бледном лице появились прыщи. И не только на лице. Мало ей было лунной крови, так теперь и это! Ее злили и раздражали изменения в ее теле, а не то, что замок, казалось, опустел с отъездом Рейнис и… бастардов? Это было подходящее слово. Для них. Для Джейса, Люка и Джоффри. Но она не имела права так думать. Все же, она считала их родней, и время, проведенное вместе с ними, было лучшим на её памяти. Известие о смерти Лионеля Стронга и его сына доходят до неё с опозданием. Их с братьями и сестрой вообще мало во что посвящают, хотя дед и мать твердят им об обучении и покладистости постоянно. Так почему бы не говорить о столь важных изменениях сразу? Вот почему вернулся дед, вот почему сир Кристон так доволен собой! Смерть для неё что-то далекое, незнакомое. Все её родные были живы и были рядом, тут, в замке. Пусть она видела того же Коля чаще чем отца, пусть братья мало проводили с ней время, а сестра была отчужденной, но они были рядом и этого достаточно. Её же сестра и племянники вновь столкнулись со смертью. Однако это событие было куда менее важным, чем гибель лорда Стронга. — Входи, входи, Алерия, — подзывает её матушка, — садись. Королева вновь разбитая и уставшая, но причин для этого она не видит. Что же так сильно гложет её мать? Принцесса опускается в свободное кресло, прямо напротив деда. Держится прямо. Перед Отто Хайтауэром ей не хотелось позориться как Эйгон, хотя едва ли она была хоть в чем-то лучше него. — Где Ваши братья, принцесса? — десница учтив с ней и вежлив, всегда говорит как со взрослой, но Алерия чувствует в его тоне легкую насмешку. С Хелейной он был куда более ласковым. — Эймонд был с Колем, а Эйгон… Без понятия где он, — она пожимает плечами. Разговоры о братьях порядком раздражали её. — Мы ведь договаривались, что Вы будете за ними присматривать, разве нет? — дед смотрит на неё строго. От такого взгляда хочется спрятаться. Когда-нибудь и ей самой хотелось бы уметь смотреть на людей так же, но пока она лишь отводит взгляд, не выдержав давления. — Я найду их, лорд-десница, — ей хватает выдержки, сказать это так, чтобы голос не дрожал, — матушка, — она склоняет голову, — я приведу их. Стоит ли позвать Хелейну? — Её я приведу, ступай, — улыбка королевы разбивает тот холод, которым одарил её дед. Но мороз по коже вновь появляется, когда она подходит к двери и периферическим зрением замечает, что в комнате есть еще человек. Повернув голову она ловит его мягкую улыбку. Ларис Стронг всегда ее пугал. Если взгляд Эйгона раздевал каждую женщину в замке, то взгляд Мастера над шептунами словно читал тебя, твои мысли и выворачивал тебя наизнанку. Хоть с виду он был тихий, безобидный и неприметный, Алерия знала, что он на данный момент в замке самый опасный человек. Он мало говорил, но много наблюдал и слушал. Как сейчас, когда она даже не заметила его присутствия в комнате. Матушку казалось это не беспокоило. Ларис был ее союзником, они часто ужинали вместе, насколько знала принцесса. Но с момента смерти лорда Лионеля что-то явно изменилось. Она видела, как напугана была ее мать. Если раньше Алисента с легкой улыбкой приветствовала Косолапого, то теперь она вновь раздирала кожу у ногтей до крови при виде него. Сама королева боялась, и этот страх передался и ее дочери. Она выдыхает с облегчением, когда оставляет покои матери. И кто сказал, что драконы самые опасные существа в мире? Отто Хайтауэр драконом не был, как и Ларис Стронг, но их она боялась до дрожи. Боялась разочарования деда и этого осуждающего тона. Косолапый вызывал иной страх – животный, на уровне инстинктов, когда хочешь спрятаться от хищника куда подальше. Её сердце все еще тревожно бьется, когда она находит Эймонда. Конечно, младший брат не изменял себе и, как всегда, тренировался с Колем. В этот раз один. Снова стало грустно. Не то чтобы Алерия любила состязания и бои на мечах, но иногда ей нравилось смотреть, как мальчишки строили из себя воинов и пытались произвести впечатление друг на друга. Теперь остался лишь Эймонд. Ни Джейса, ни Люка больше не было в Королевской Гавани. Эйгон же никогда не был завсегдатаем тренировочной площадки. — Сир Кристон, — Алерия учтиво кивает рыцарю, — Эймонд, — а затем и брату, — тренировки могут подождать. Наш дед и матушка ждут. У них для нас важные вести. Хотят видеть нас всех. Сир Кристон, Вы тоже должны быть с королевой. — Что-то случилось? — Эймонд идти не хочет, это видно. Из-за отсутствия дракона, младший брат полностью погрузился в совершенствование самого себя. Книги, валирийский, тренировки. Для своего возраста, он был хорош во многом. Но дракона у него так и не было. Принц с неохотой убирает деревянный меч, стягивает защиту. Гвардеец следует за ними по пятам, пока они идут по коридорам Красного замка. Алерия недовольна. Только она смогла избавиться от собственного надзирателя – сира Аррика, – как тут же появился Коль. — Ты знаешь, где Эйгон? — на его поиски она хочет отправиться сама. Это её дед отправил за ними. — Был у себя в покоях, — Алерия видит как хмурится Эймонд, — я схожу за ним. — Эймонд прав, идите к королеве, принцесса, — Коль тут же поддерживает воспитанника. — Я и без Вас найду дорогу к покоям брата, — она злится и спешит оставить их, не желая слушать. До их шестых именин, Эйгон и Алерия делили покои на двоих и лишь позже, с подачи отца, их расселяют по разным комнатам. Она бывает тут нечасто, стараясь не искать компании брата. Если ему хотелось, он сам находил её или Эймонда. Алерия хочет войти, уже заносит руку, но замирает. У покоев брата гвардейца нет, это не кажется ей странным, Эйгон часто отсылал от себя сира Эррика, слоняясь по замку один. Однако в этот раз повод другой. Она слышит смех брата, неразборчивый шепот, а затем женский стон. Уши её начинают неудержимо гореть. Так вот почему Эймонд настаивал отправиться сам! Похоже, маленький брат знал о похождениях Эйгона куда больше, чем она. Ей бы позорно убежать, нажаловаться матушке и деду, выставить Эйгона таким, какой он и есть. Но она стоит на месте, не в силах перестать слушать. Нужно набраться сил и войти. Принцесса щипает себя за руку, морщится и толкает дверь без стука. Подобной картины она и ожидала. Одна из служанок матери, темноволосая, со светлой, почти белой кожей, раскинулась на кровати брата. Абсолютно обнаженная. Эйгон сверху, двигается внутри девушки, не замечая постороннего. Прислуга первая осознает, что они не одни больше, вскрикивает, старается отпихнуть Эйгона. — Да что ты делаешь? — он дышит тяжело, пытается раздвинуть сведенные ноги и продолжить. — Эйгон, — голос её холоден. Она пытается вложить в него все отвращение и презрение, которое испытала при виде этой картины. Принц тут же вздрагивает, хватает простынь, силясь прикрыть наготу. Девушка, что мгновение назад стонала под ним, вскакивает, нервно пытается надеть платье, что валялось рядом с кроватью. — Сестра! — он пытается говорить как ни в чем не бывало. Пытается ехидничать как и всегда. — Стучаться не учили? Или нравится подсматривать? — он делает шаг ей навстречу, ухмыляясь. — Тебя ждут в покоях королевы. Дед тоже там, — Алерия отстраняется, отходит назад, не желая находиться с ним рядом, — быстрее. Она хочет оставить его как можно быстрее, но Эйгон хватает её за запястье, останавливая. По телу пробегает волна отвращения. — Не трогай меня. Это отвратительно, — принцесса вырывает руку. В глазах её разочарование, губы поджаты. — Не смей смотреть на меня как… — он запинается. Брови его сходятся на переносице. — Как кто, Эйгон? — Как мать! Я не сделал ничего дурного! Жалкие попытки оправдать себя Алерия слушать не желает и вновь хочет уйти. Ей тяжело тут находиться. Тяжело смотреть на полуобнаженного брата и девицу за его спиной. Красивая. Красивое лицо и стройное тело. Ей обидно и неловко. Вряд ли хоть один юноша или мужчина думал о ней самой как о красавице. А ведь отец все еще желал поженить их с Эйгоном. Как же иронично все выходит. — Не говори матери и деду, прошу, — вот чего он от неё хотел. — Не скажу, — пауза, — одевайся. А ты, — она обращается к дрожащей девушке, — ты ведь прислуга моей матери? Королевы! Если я увижу тебя рядом с братом еще раз… Что же, придется что-то с этим сделать. Ты поняла меня? — принцесса младше прислуги, но знает, что, не смотря на возраст, слова её возымеют эффект. Одна лишь мысль, что девка, предававшаяся распутству с её братом, будет находиться рядом с ним и дальше, вызывает гнев. Ей и самой стоит посетить Септу после увиденного. И сделанного. Она никогда и никому не скажет об этом. Лишь Семерым. Это сжирало её изнутри. Произошедшая сцена с Эйгоном только сильнее заставляет её чувствовать вину. Алерия не так свята, как хочет казаться в глазах матери. Ей не чужды любопытство и низкие мысли. И в этом нет её вины! Если бы Эйгон не твердил, что ей, что Эймонду, как это здорово – иметь кого-то, в самом пошлом смысле, который только мог быть, – она бы ни за что не сделала сего. Это произошло всего несколько дней назад, но в памяти сохранилось, будто вчера. Леовин был помощником при королевском конюхе. Мечтал стать рыцарем. Ему было шестнадцать. Высокий, с сильными руками и широкими плечами. Он не то чтобы нравился ей. Нет. Просто она сама видела интерес в его глазах, а подобное случалось не так часто. Когда она просит его поцеловать её, юноша соглашается без промедлений. Эти неловкие пару секунд в её жизни не вызывают в ней ничего. Простое касание сухих губ. — Приоткройте рот, принцесса, да, вот так, — влажное касание и горячий шепот делают ещё хуже. Алерия стойко терпит. Ей не нравится происходящее, не нравится сам Леовин. Будь на его месте кто-то другой, было бы иначе? Лишь на секунду она представляет перед собой Эйгона. Их ведь вскоре обручат и он будет касаться её так же? Внутри все вспыхивает и она отталкивает юношу от себя, вытирая рот рукавом платья. Какая же грязь! — Я сделал что-то не так? — он растерян, лицо его красное. — Нет. Не смей никому говорить об этом! — это её первая серьезная тайна. Алерия бы очень не хотела, чтобы мать узнала об этом. Все что она чувствует позже лишь горькое разочарование. Близость не была такой приятной, как описывал Эйгон. И в этом он тоже виноват.***
В покоях матери они с Эйгоном то и дело переглядываются. Взгляды эти недобрые. Алерия демонстративно игнорирует свободное место рядом с братом, садится к Хелейне на мягкие подушки на полу. Девочка улыбается ей и сжимает ладошкой её руку, будто стараясь успокоить. Её снова и снова поражает проницательность сестры. Пусть многие считают Хелейну недалекой и странной, но понимала она много больше остальных. — Так что же, матушка, зачем этот сбор? — Эйгон первый подает голос. Он все так же беспечен и смешлив, но Алерия видит, что тот бросает на неё тревожные взгляды. Боится, что она расскажет. Она хочет. Безумно хочет, чтобы его вновь поругали, выставили дураком. Её злит сравнение с ним. Злит, когда дед упрекает её в лености и праздности, приводя в пример Эймонда. Пусть сравнивает с Эймондом, да, но Эйгон… Лишь воспоминания об этом заставляют внутри все гореть от возмущения. Она лучше Эйгона! Принцесса хотя бы не позорит их, как это делает брат, предаваясь блуду с прислугой! Если ей не интересны книги, это еще не значит, что она не учится. Учится. Просто иначе. — Лейна Веларион, дочь Корлиса Велариона и Рейнис Таргариен, мертва. Король обязан быть на похоронах, а вместе с ним и его свита, — слово берет десница, — и его дети. Алерия рада вестям. Смерть дальней родственницы ей неважна. Она хочет увидеть Дрифтмарк, хочет полетать на Пламенной Мечте. Хочет увидеть племянников. У неё есть вопросы, которые она так и не смогла задать им. Рейнис ей расскажет, она уверенна. — Ваш дед хочет сказать, что рассчитывает на вас, — мать сегодня тоже строга. Тон её не терпит возражений, — вы – дети короля! Как и следует, вы все, — она бросает взгляд на Эйгона, — выразите соболезнования. Будете стоять смирно и тихо, как прилежные и послушные дети. Все ясно? Они все кивают. Эйгон дует губы, понимая, что больше всего слова матери и деда относятся к нему. Алерия ехидно улыбается брату, торжествуя. Торжествует она и тогда, когда мать и отец дают им добро на полет до Дрифтмарка. Драконы Эйгона и Хелейны выросли достаточно большими, чтобы справиться с таким путешествием. Алерии же ждать не нужно было никогда. Её дракон взрослый и большой. Это её тайная маленькая победа. В чем-то и она была лучше всех своих братьев и сестры. Она видит, как с завистью Эймонд смотрит им вслед. Что же, маленькому брату оставалось только посочувствовать. Однако стоит ей взмыть в воздух, для сочувствия нет места. Лишь только восторг переполняет её изнутри.Рейнис
Она и ее братья не прилетели на драконах, как ее дяди и тети. Подплывая к Дрифтмарку, Рейнис заметила золотую чешую Солнечного Огня и парящую над башнями Высокого Прилива Пламенную Мечту. Эйгон и Алерия точно были здесь. От этой мысли ее сердце забилось быстрее, потому что прошло довольно много времени, и Рейнис не знала, как смотреть им в глаза. Принцесса подняла голову. Небо застилали тёмные облака, как будто сами боги убрали солнце, скорбя по Лейне Веларион. На долю секунды ей показалось, что среди них промелькнула гигантская тень, но Рейнис не придала этому значение. Она знала, что сегодня вся семья будет в сборе. И со стороны двух ее дедушек, и со стороны ее дяди Деймона, о чьих подвигах на Ступенях она так много слышала в детстве. Однако больше всего ее волновали Джейс, Люк и Джоффри. Если в Красном замке слугам и знати хватало наглости непрерывно смотреть на них и сравнивать их цвет кожи, то здесь – в родовом доме Веларионов – эти взгляды будут ещё откровеннее, шепотки громче, а презренные взоры чаще. И Рейнис была права. Стоя на берегу Черноводного залива подле матери, пока саркофаг с ее покойной тёткой опускался на дно, она слышала гнев и откровенный намек на кровь ее братьев в прощальных словах Веймонда Велариона. Принцесса видела, как его жесткий взгляд полный злобы блуждает по ним всем, сравнивая, подмечая. Ей хотелось спрятаться за мать, что сжимала плечо Джейса и ладонь Люка. А ещё лучше просто раствориться. Наверное, в этот момент Рейнис впервые пожалела, что не заявила права на дракона, который мог бы спрятать ее сейчас в небе от всего этого. На душе стало мерзко. Из гнетущих мыслей ее вывел смех дяди. Принц Деймон просто стоял на берегу в нескольких футах от них и смеялся. И сделал он это после речи этой противной морской рыбешки! Рейнис бросила на него полный отвращения взгляд. Какой же он мерзкий. Ничем не лучше Веймонда. В его глазах она не видит ни скорби, ни грусти. Все будто и должно было произойти так. Будто смерть его жены, её тетки, была чем-то обыденным. Когда все перешли на каменный двор у того же берега, Рейнис сразу отделилась от своей семьи. И не только она. Ее мать подошла к Джейсу, который все ещё скорбел по сиру Харвину, забившись в угол, и направила его к двум плачущим девочкам. Ее кузины Бейла и Рейна. Рейнис хотела подойти к ним, утешить и их, и Джейса. Или обнимать Люка, который лениво играл маленькой деревянной лошадкой. Однако она не могла этого сделать. Ей нельзя было подходить к ним, чтобы их еще больше сравнивали, еще больше глазели. Возможно ее братья обидятся на нее, но им же будет лучше. Им всем. Она быстро нашла взглядом Эйгона, Эймонда и Хелейну. Их трудно было не заметить, учитывая, что они единственные здесь, кто был не в траурном черном, а в зеленом. Это было странно. Два среброволосых брата о чем-то шептались подле Хелейны, которая сидела на коленях, и водила руками вдоль ракушек, ловя, наверное, очередную шестиногую живность. Алерию она не заметила. Рейнис пошла поздороваться с дядями и Хелейной. Все же врагами они не расстались. К ее сожалению, Эйгон отошел вслед за служанкой, ухмыляясь и держа в руках кубок с вином, как все взрослые. Эймонд же заметил её приближение, слегка кивнул ей и отошел, давай ей больше пространства рядом с Хелейной. Принцесса медленно опустилась на корточки, подворачивая черный плащ, и наконец увидела кем была так увлечена ее тетя. Небольшой коричневый паук – такого они ещё не находили – перебегал с левой руки на правую, пока Хелейна что-то тихо говорила под нос. — Здравствуй, — негромко обратилась к ней Рейнис. Но, увы, Хелейна не замечала ничего вокруг себя. Рейнис услышала только что-то про драконов, зелёные нити, ткацкий станок, чёрные нити. Суть ускользала от нее. Как и ее надежда пообщаться с тётушкой, как раньше. Она легонько провела ладонью по предплечью Хелейны, пробуя в последний раз обратить на себя внимание, однако и это оказалось безуспешно, даже с лёгкой нетерпимостью тёти к физическому контакту. Вздохнув, Рейнис поднялась и отряхнула подол платья, направившись вдоль каменного ограждения. Уже вечерело и многих своих она уже не видела среди одинаковых чёрных одежд. И тут она впервые с момента сброса саркофага с телом Лейны в залив увидела отца. Он стоял опустошенный по пояс в воде, тяжело дыша. Она видела, как его плечи вздрагивают от рыданий, и ее сердце сжалось, а грудь сдавило. Рейнис тут же спустилась по ступеням к берегу, обходя террасу и бросилась к нему. Тело сразу покрылось мурашками от холодной воды, а одежда, что сразу намокла, неприятно липла к ней, вызывая дрожь. Сколько же ее отец здесь стоит уже? От этой мысли глаза заслезились, но она упорно продолжала медленно подходить к нему, стараясь не споткнуться об камни на дне. — Отец, — она обхватила его руками, чуть ниже плеча и потянула на себя, — отец, пойдем, пожалуйста. Прошу. Лейнор отрешенно посмотрел на нее красными глазами, и позволил повести себя к берегу. Подходя ближе ему становилось все труднее идти, а когда Рейнис твердо уже ступала по мелким камням, отец навалился на нее, чуть не толкнув в воду. Одна его нога подогнулась, и девочка поняла, что это судорога от долгого пребывания в холодной воде. Принцесса изо всех сил поддерживала тяжёлое тело, перекинув его руку через плечо и обхватив его за поясницу. Но он был слишком неподъемным для нее. — Я помогу, — столь знакомый голос, — давай вместе. Алерия. Принцесса в зелёном платье обхватила Лейнора с другой стороны, перенеся часть веса на себя. Рейнис стало легче и вдвоём они медленно помогли ему дойти до ступеней. Девочки опустили его на одну из них, и Алерия быстро побежала наверх, пробормоча про помощь. Рейнис же не могла оторвать глаз от лица отца, который полностью ушел в себя от горя, едва замечая что-то вокруг. Он обнимал себя за плечи, дрожа и смотря перед собой. Через несколько минут к ним спустился сир Кварл, поблагодарив принцесс, сразу поднял Лейнора и повел наверх. Рейнис и Алерия шли следом, молча смотря под ноги. Когда они поднялись все смотрели, как ее убитого скорбью отца, уводят в замок. Дедушка сразу пошел вслед за ними, а бабушка, в честь которой ее назвали, поспешила к ним. Она сразу расстегнула с нее мокрый тяжелый от воды плащ, быстро заворачивая ее в свой тёплый и большой. Только сейчас Рейнис заметила, что Алерия тоже промокла, не так сильно, как она, но все же. — Быстро внутрь. Переодевайтесь, отогрейтесь. Я прикажу принести вам обеим горячий чай. Она поцеловала внучку в лоб и, взяв за маленькую ручку, направилась в стены Высокого Прилива.***
Уже сидя под теплыми шкурами у камина они наконец смогли поговорить. Рейнис было стыдно, что она ни разу им не написала и многое видимо пропустила в их жизни. Она слышала только, что их дед прибыл в столицу и стал вновь десницей. С этого принцесса решила и начать разговор, после того, как поблагодарила за помощь. — Твой дедушка снова при дворе. Ей хотелось, чтобы это звучало, как вопрос, но не вышло. Было неловко, спустя столько месяцев вновь быть рядом. Однако Алерия кажется ее поняла. — Да, он теперь десница отца, как и прежде. Матушка решила, что он лучше всех подходит. Ее предложение было принято. — Как дела у вашего брата в Староместе? Алерия неопределённо пожала плечами, от чего ее шкура слегка соскользнула, обнажив часть ключицы. — Дедушка говорит хорошо. Он прилежно учится, в отличие от меня и брата. Рейнис заметила раздражение в ее голосе. — Эйгон даже не поздоровался со мной. С ним все хорошо? Она хотела спросить больше, но боялась, что такой откровенный интерес будет замечен подругой. Ей было обидно, что он ее проигнорировал. Зато мило улыбался служанкам. Было больно от этой картины. Однако она придала лицу как можно более безразличный вид. — Взросление. Ответов видимо она не получит. — Эймонд все ещё без дракона? — Как и ты, — сказала Алерия, как отрезав. Рейнис поежилась, но не от холода. Алерия не могла говорить так уверенно, не зная точно. Может, она оседлала дикого дракона? Может, она заявила права на самого Каннибала или Вермитора, что гнездились на Драконьем Камне? Конечно, это не так, но почему Алерия была так уверена в этом? — Ты мне не писала, — добавила тише сереброволосая принцесса. — Как и ты. Между ними образовалась давящая тишина. Рейнис начала осматривать комнату, лишь бы не смотреть в лицо подруге. Морские коньки, корабли, волны… Тематика морей и вод Высокого Прилива ей казалась разнообразнее и нравилась куда больше, чем постоянные головы драконов на Камне. Она позавидовала Джейсу, который станет следующим лордом Приливов. Ей достанется после матушки скучный и однообразный своими барельефами Драконий Камень. — Прости, я не имею права тебя обвинять в том, чего не делала сама. Ты права, — из дум Рейнис вывел голос Алерии, которая теперь смотрела на нее с легкой улыбкой. Но почему-то принцесса не могла расслабиться. Ее тетя еще ни разу ни перед кем не извинялась. Ни разу. Неужели так многое изменилось? И все же Рейнис была рада ее словам. — Я хотела написать, — это было честно, — но мне показалось, что после произошедшего… — видят боги, она не хотела затрагивать эту тему. Однако было уже поздно. «Обещай мне», — вторил в голове голос матери. Она замолчала на полуслове. Алерия вынула из-под горы шерсти, в которую их закутали, руку и положила ей на колено. — Расскажи, почему вы так быстро уехали? Мы прощались в такой спешке! Рейнис не могла сказать всей правды, но и промолчать было нельзя, посему она ответила так честно, как могла: — Так захотела матушка. Она сказала, что так будет лучше для нас всех. Отец точно был рад и счастлив на новом месте, пока не узнал о смерти сестры. — А Джейс и Люк? Рейнис не поняла вопроса. — Они никогда ее не видели прежде, поэтому… — Я не о Лейне Веларион. А вот теперь она начала понимать к чему шел разговор. Увы, она не могла врать подруге, но и сказать правду, что может разрушить их семью, не имела права. — Прости, я не хочу об этом говорить. Он был другом семьи. И мои братья скорбят. — Вы говорили о том, что произошло во дворе? Рейнис молчала, поджав губы. Она обещала. Руку Алерия сразу убрала, поняв, что ответа она не получит. Подруга резко встала и вышла из комнаты, даже не взглянув на нее. По смуглой щеке Рейнис скатилась слеза.Алерия
Она была зла и расстроена. Шурша юбками, скидывая с себя шерстяную накидку по дороге прямо на пол, Алерия искала кого-то из своей родни. Видят Семеро, она пыталась узнать правду от Рейнис, быть мягче, втереться в доверие, но племянница уперто молчала, не желая признавать очевидный факт. Видимо, ей нужно поучиться у деда, как разговорить человека, во что бы то ни стало. Или быть может взять пару уроков у лорда Лариса? Она нервно хихикает от подобных мыслей. Никогда бы она не подошла к нему по доброй воле. Алерия хотела услышать это от Рейнис, ведь они были подругами, когда Рейнира еще жила при дворе. Вместе девочки исследовали замок, хихикали над прислугой, да дразнили мальчишек. Сейчас все изменилось. Она чувствует, как отдалилась племянница, как мрачные думы закрались в её черноволосую голову. И больше всего злило, что Алерия не знала этих мыслей. У неё так и не получилось раскусить её. Ей на пути встречается дед. И Эйгон. Удивительный дуэт. Десница за ворот тащит её в усмерть пьяного брата, нервно оглядываясь по сторонам. Видимо слова наставлений от матери и деда прошли мимо ушей Эйгона. Как всегда. — А Вы что тут делаете, принцесса? Вам пора спать. Она лишь кивает, да следует за десницей. Ни отца, ни мать она не видит, как и братьев с Хелейной. У них разные покои. Это радует. В Красном замке, вечно кишащем слугами, побыть одной было сложно. А эта комната, хоть и небольшая, но её. Принцесса подходит к небольшому окну и видит мощеную площадку, где сегодня проходили проводы Лейны Веларион. Красиво. Особенно в свете яркой луны. Лишь ветер, да мерный шум океана. Это успокаивает её, клонит в сон. Который был недолог. Рев столь ужасный, что задрожали стекла, будит её моментально. Она испуганно садится в постели, силится понять в чем дело. Дракон. Это дракон ревет. Алерия приходит в себя быстро, накидывает легкий халат поверх ночного платья. В окне она видит причину шума. Вхагар. Ей не приходилось видеть её, но догадаться не сложно. Столь огромного существа она не видела ни разу, даже череп Балериона, что показала матушка, ей казался не столь большим. Сильными когтистыми лапами драконица сносит все с крошечной для неё площадки и усаживается, давая своему наезднику слезть. Сердце Алерии бьется чаще, когда она видит Эймонда. Эймонд, ее младший брат, оседлал Вхагар! Старейшего и огромнейшего из ныне живущих драконов! Гордость и тревога переполняют её одновременно. Это было восхитительно! Она покидает свои покои сразу же, стремясь увидеться с братом. Подумать только! Эймонд обрел своего дракона!