Размер:
планируется Макси, написано 153 страницы, 13 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
431 Нравится 270 Отзывы 88 В сборник Скачать

Глава 4. Похищенные драконы. Часть 2

Настройки текста

Алерия

      Чувства переполняют ее, когда она покидает свои покои. Эймонд, её маленький младший брат предъявил свои права на великую Вхагар! Она знает – матушка никогда бы не позволила ему этого. Слишком опасно. Но он смог! Сам, в одиночку, найти её и подчинить своей воле.       К её удивлению, гвардейцев за её дверью нет. Нет и простых стражников. От этого тревога внутри растет. Алерия заглядывает в соседнюю комнату, где разместились дочери принца Деймона. Пусто, хотя постели разобраны. Видимо не только её разбудил шум, и, к её неудовольствию, кузины покинули свои покои первыми.       Она спешит отправиться следом, вряд ли дочери Лейны Веларион обрадуются новому всаднику Вхагар. На выходе из замка она останавливается. Лишь на мгновение. Знакомые голоса слышатся ей из-за двери. Рейнис, Люк, Джейс – все уже были там. Алерия подходит ближе, прислушивается.       — Перестаньте! Вы же убьете его! — она четко различает голос Рейнис среди криков и гомона.       Больше она не стоит на месте, кидается вперед, опасаясь за жизнь брата. Однако, как только Алерия оказывается за дверью, дела существенно меняются.       — Вы сгорите с криками, как и ваш отец! — Эймонд, весь растрепанный, в крови, был воплощением ярости. Рукой он удерживал малолетнего Люцериса за шею, занося над ним камень. Неужели он и вправду сделает это? — Бастарды, — жестко выплевывает он, глядя на Джейса.       — Мой отец жив! — пытается возразить Люк. Маленькие ладошки что есть сил вцепились в руку дяди.       Она не слышит дальнейшего разговора, к ней подбегают Рейнис и Бейла.       — Алерия, прошу, останови его, он же покалечит Люка! — Рейнис в слезах, в то время как лицо Бейлы полно гнева.       — Твой брат забрал дракона моей матери! — одновременно говорят девочки.       Принцесса смотрит сквозь них, не зная что делать. Эймонд не сможет сделать племяннику больно, ведь так? Однако Алерия видит лица близняшек, что покрывала кровь. Возможно брата она знала не так хорошо.       — Эймонд! Прекрати! — её слова не производят эффекта, а лишь сильнее все усугубляют.       Старший сын Рейниры достает нож и теперь она, наконец, понимает, как все далеко зашло. Алерия бросается вперед, но не находит в себе смелости остановить мальчиков лично, опасаясь оружия.       — Джейс, нет! — боится не только она.       Эймонд крупнее и выше остальных, пихает мальчиков так, словно ему ничего это не стоит. Сердце её замирает, она все ждет, что все это окажется дурным сном. Сейчас ворвутся гвардейцы, растянут их по углам, и все закончится. Однако стража приходит слишком поздно.       Крик Эймонда, громкий, почти животный пронзает пещеру, а сам принц падает на землю, держась за лицо. Рыцари грубо распихивают детей, заслоняя её брата. Только сейчас она видит, как принц Люцерис роняет маленький ножик из руки. Он все же воспользовался им, полоснув Эймонда по лицу.       Она кричит вслед за братом, отпихивает руки Рейнис, в ярости готовая ударить девочку. Её тоже скручивает один из гвардейцев.       — Эймонд! — радость, что она испытала за брата, когда тот обрел дракона, и близко не была сравнима с гневом, что рвал её изнутри.

***

      Алерия была в ярости, стоя возле камина с братом и сестрой. Она смутно помнила, как их всех приволокли сюда, как мейстер начал зашивать лицо Эймонда, как весь замок проснулся и зал Девяти стал наполняться людьми. Стоял шум, который она не могла разобрать.       Лицо ее брата. Крови от её крови. Она не могла оторвать глаз от того месива во что превратилась левая половина лица Эймонда.       Эти ублюдки изуродовали его. Навсегда.       — Как вы могли допустить подобное? — вопрошал ее отец.       Алерия тоже этого не понимала. Если бы стража опоздала, то что бы они сделали с ее братом?       В голове до сих пор не укладывалось то, что это были не отчаянные головорезы, а люди, с которыми она росла и играла вместе годы. Лучшие годы, как ни прискорбно было признавать. От этого было еще больнее, а язык обжигала горечь.       Она услышала, как Коль подтвердил, что на ее брата напали его кузины и кузены, но отец остался глух к этому факту. Виноваты были гвардейцы, но не эти маленькие мерзавцы. Ну, конечно! Принцесса сама была возмущена, что стража не уследила, однако ее ярость прежде всего была адресована друзьям детства. Бывшим друзьям.       Когда мейстер озвучил уверенным голосом, что глаз ее брата потерян, внутри неё что-то оборвалось. Она обхватила себя руками и сжалась. Глаза защипало. Нельзя было показывать слез, посему ее взор обратился к истинным виновникам всего происходящего.       Бастарды стояли возле стола, прижавшись друг к другу, как и кузины. На них было слишком мало крови по сравнению с Эймондом. Слишком мало увечий по сравнению с ее братом. Рейнис была между ними, не примыкая ни к мальчишкам, ни к девочкам. Алерия поймала ее взгляд, но трусиха не смогла держать его долго. И только сейчас она заметила это. Пусть помещение было и мрачное, однако светлее пещеры под замком. И ее кожа отличалась не только от кожи братьев, но и кузин.       Рейнира ворвалась в залу так же неожиданно, как и леди Высокого Прилива, прервав мысли Алерии. Каждая из них обняла свою пару детей, а Рейнис наконец примкнула к братьям. Деймон вошел следом, но остался стоять у двери, с насмешкой взирая на происходящее.       Алерия не верила, что эти двое просто одновременно встретились с той стороны двери. Но ей сейчас было не до этого.       — Они на меня напали!       — Он напал на Бейлу!       — Он ее ударил!       — Она первая начала!       — Он сломал Люку нос!       — Он меня толкнул!       Алерия не могла молчать, когда ее брата поддерживала только мать. Она тут же начала выкрикивать то, что увидела своими глазами: как Джейс бросил песок в глаза Эймонду, как его брат полоснул кинжалом по лицу, как Бейла и Рейна даже не пытались их остановить. Однако, увы, король приказал всем молчать.       Когда отец подошёл к Эймонду и потребовал рассказать все, что случилось, матушка не сдержалась, начав обвинять Люцериса. Алерия хотела ее поддержать, но могла только молча взирать на родителей.       — Это прискорбная случайность.       От этих слов принцесса резко втянула воздух, сдержав вновь подступающую ярость. Увы, ответ матушки был проигнорирован отцом.       — Это на моих сыновей напали! И вынудили их защищаться! Это их грязно и подло оскорбили!       Что? Алерия не знала произнесла это тихо вслух или нет. Но перед глазами на секунду встала пелена.       Как она может сравнивать потерю глаза ее брата и слова, что он произнес в гневе? Как она может говорить, что они вынуждены были защищаться, если эти четверо напали на Эймонда? Рейниры не было там! А она была! Так почему отец сейчас слушает ее, если тоже это понимает?       Алерия впервые в жизни хотела причинить кому-то физический вред. Сделать так, чтобы им всем было хоть на секунду так же больно, как ее брату. Она нервно начала царапать кожу пальцев, пытаясь деть куда-то руки, сдерживаясь, чтобы не вцепиться в лживые глаза своей старшей единокровной сестры.       — Как именно? — конечно, отец сразу стал слушать любимую дочь, ставя ее слово выше их всех.       — Законнорождённость моих детей была поставлена под сомнение.       — Он назвал нас бастардами, — нажаловался старший из ублюдков.       — Мои сыновья и дочь унаследуют Железный трон, государь. Это ужасная измена.       Нападать и калечить принца – не измена? Лишать глаза истинного Таргариена, который заявил права на дракона без всадника – не измена? Говорить правду, которую все знают во всех гребаных Семи Королевствах – измена?       — Принца Эймонда нужно допросить и узнать, где он услышал подобную клевету.       — Мой сын потерял глаз.       На ее удивление мать сказала это не громко. Она хотела, чтобы ее наконец услышали.       — Скажи мне, сын. Где ты услышал эту ложь?       Однако, конечно, короля волновало больше это. Ее брата выставят виноватым, хотя он пострадал больше всех! А ублюдки вновь выйдут сухими из воды! Она не допустит этого.       Когда молчание затянулось, а отец перевел взгляд на мать, Алерия поняла, что сделает, чтобы защитить семью:       — Это Рейнис.       Все взгляды тут же обратились к девочке, что как всегда пряталась за матерью.       Услышав обвинение, она встрепенулась, сжав кулаки и двинулась в ее сторону:       — Это ложь! Я бы никогда не сделала подобного! Я бы не сказала так про своих братьев! Я бы… — она остановилась и повернулась, посмотрев на мать.       Увидев нескрываемое разочарование на лице Рейниры, Алерия еле сдержала улыбку, понимая, что попала в точку. Хоть какая-то маленькая справедливость. Пусть теперь доказывает своим братьям и матери, что это не так.       Отец долгим взглядом смотрел на свою внучку. Жаль она не видела его лица, но оно было в гневе, когда король повернулся, обводя взглядом комнату и всех присутствующих:       — Эти вечные распри пора прекратить! Слышите? Мы же семья! — они ей больше не были семьей. И никогда больше не будут. — Принесите извинения и будьте благожелательны друг к другу! Этого требует ваш отец, ваш дед и король!       От резкого удара тростью по каменному полу, девочка вздрогнула. Никогда. Это она уже твёрдо решила сегодня.       Ее матушка снова попыталась призвать к справедливости, напомнив, что ее сын навсегда покалечен, а ублюдки не будут наказаны. Зал вновь пришел в движение и раздался шепот лордов вокруг, когда королева потребовала око за око. Но вновь была проигнорирована собственным мужем.       Алерия была шокирована не меньше остальных таким заявлением. Это было жестоко, но честно. Возможно сама она бы не решилась на такое, но королевское правосудие никто не отменял. Это мог сделать кто-то другой.       — Сир Кристон, принесите мне глаз Люцериса Велариона.       Но и он не решился на подобное. И тогда Алерия действительно впервые узрела воочию свою мать в гневе. И это было завораживающе. Если кто-то считал, что Алисента Хайтауэр была драконом только по имени мужа, то Алерия Таргариен сегодня убедилась, что ее мать была им куда больше, чем отец, что продолжал защищать Рейниру, а не своих младших детей. Вместо этого он пригрозил всем, что отрежет язык тому, кто усомнится в законнорожденности бастардов своей любимой дочери. Это было неправильно и несправедливо!       Алерия на этих словах поникла, понимая, что этот бой они проиграли. Ее плечи опустились и даже факт того, что Рейнис достанется от ее семьи ее больше не радовал.       — Охранять короля! — раздался крик сира Гаррольда.       Принцесса замерла, забыв, как дышать, когда увидела то, что творилось в центре комнаты. Люк закричал, когда Рейнира оттолкнула королеву и вцепилась железной хваткой в предплечье, держащее валирийский клинок. Алерия лишь мельком заметила, как сир Гаррольд придержал стражу, а Коля, что бросился на защиту матушки, остановил принц Деймон.       Алерия кинулась вперёд, но Эйгон схватил ее за запястье, призывая оставаться на месте.       Алисента пыталась воззвать к чувству долга. Принцесса была согласна с каждым ее словом. И наверняка не она одна. Но против слова короля и наследницы престола никто не возразит. Трусы! Жалкие крысы! Она бы скормила их всех дракону!       Это все закончилось в миг, когда кинжал упал на пол, после того, как пролил кровь ее старшей сестры.       Этого было недостаточно! Слишком малая плата за кровь ее брата.       — Не грусти, матушка, — Эймонд наконец подал голос после приказа отца, — боги справедливы – ты сама нас этому учила.       Это была не угроза, но обещание.       Когда все стали расходиться, Алерия поймала ненавидящий взгляд Рейнис. Она лишь в ответ послала улыбку, полную презрения.

***

      Возвращение в Королевскую Гавань происходит совершенно не таким, каким его ожидала Алерия. Она думала, что после Дрифтмарка и встречи с племянниками, вернуться назад будет тяжелее. Отнюдь. Алерия рада вновь быть дома.       Обратно они тоже возвращаются на драконах. И пусть Эймонд не летит на Вхагар, а находится на корабле, вместе с матерью, но драконица следует за ними, признав в её брате всадника. Когда огромный дракон обгоняет её на Пламенной Мечте, она плохо сдерживает ужас. Слишком уж опасной и страшной была Вхагар. Мокрыми ладонями она крепче хватается за поводья. Ей не стоит бояться – теперь это дракон её семьи.       Ужас от Вхагар испытывает не только она, но и драконоблюстители. Им с драконами подобных размеров еще не приходилось обращаться.       — Вхагар слишком велика, мой принц, в Драконьей яме ей будет тесно, да и остальные драконы волнуются, — Эймонд лишь кивает. Он понимает какой особенной была Вхагар. Даже тут ей нет места.       Во дворце мать снова отчитывает Эйгона, но тут же душит их всех в объятиях, всхлипывая. Мальчики не переносят слез, она знает. Сама же принцесса вот-вот расплачется лишь от вида матери.       — Никаких шалостей, — она смотрит на Эйгона, а затем на неё, — и никаких полетов.       — Матушка! — они почти одновременно вскрикивают. Полеты – единственное, что действительно их радовало. Алерия видела как меняется Эйгон, стоит ему увидеть своего дракона. Как вся его смешливость и несерьезность пропадает, как нежен он становится. В те моменты, она любит его как никогда. Эймонд же только-только обрел своего дракона, что ждал так долго и тут же потерял. Она знает, что в такие моменты в её матери просыпается королева и тон её не терпит возражений.       — Ты будешь лечиться, Эймонд. Нужно дождаться пока твой глаз… — она сглатывает, — пока ты не восстановишься. Тренировок тоже не будет, я дам наставления сиру Кристону. А что до вас…       И она и Эйгон вжимают головы. Алерия честно не понимает в чем её вина, но возражать боится.       — Вы займетесь учебой, как и должно. С этого дня без моего ведома никуда, вам всем ясно? — они все лишь угрюмо кивают. Никто себя виноватым не считал.       Эймонд заслужил Вхагар, а маленькие принцы… Стронги… Едва ли понесут хоть какое-то наказание за изувеченное лицо Эймонда. Сломанный нос Люцериса мелочи по сравнению с нанесенным уродством. Они все это понимают. Понимает и мать. Однако слово короля играет главную роль и наказания им не избежать.       — Королева, — десница входит в покои дочери бесшумно, — Вас ждет муж. У короля к Вам разговор, — тон его не нравится Алерии и она ожидает новых дурных новостей.       — Как думаешь, что хочет отец? — она спрашивает Эйгона, потому что младший слишком погружен в себя. Он вообще сильно изменился с прибытием в Красный замок. Кроме очевидных внешних изменений, Алерия видит его холодный решительный взгляд и с трудом узнает в нем своего брата.       — Очевидно вновь выставить нашу любимую сестрицу Рейниру святой, а нас, или может меня одного, как это обычно бывает, злодеем! А меня ведь даже не было с вами! — он от досады пинает ножку стула.       — Хватит! Никто не будет говорить о тебе, не строй обиженного! — нытье Эйгона раздражает её. — Ты глянь на Эймонда!       — Его уже достаточно пожалели, — фыркает принц.       — Не нужно меня жалеть! — тут же заводится Эймонд.       Они расходятся так и не дождавшись мать. Теперь за ними строго следовал один из семи гвардейцев, не оставляя не на миг. Эйгон закатывает глаза и тяжело выдыхает, когда видит близнецов Каргиллов. Один для него, один для неё. Ей тоже хочется недовольно выдохнуть, но она лишь смиренно идет вместе с рыцарем в свои покои.       Дни проходят скучно и однообразно. Алерия почти не видится с братьями, лишь изредка натыкается на удивительно трезвого и злого Эйгона, все также ходившего с сиром Эрриком. Эймонд и вовсе пропал из её поля зрения. Лишь Хелейна была её редким другом. Матушка тоже перестала приходить.       Ощущение чего-то плохого не покидает её. Так и случается. Очередной скучный и серый день вдруг обретает краски с приходом её матери-королевы.       — Сир Аррик говорит, что ты ведешь себя хорошо.       — Я всегда веду себя хорошо, — она обижена на мать. Обижена за наказание. Обижена на то, что та так долго не приходила к ней, — ты хотела что-то, матушка? У меня скоро начнется урок.       Женщина поджимает губы. Алерия знает этот взгляд. Сочувствующий, грустный. Такой он был, когда мать прижимала раненного Эймонда к груди.       — Что-то случилось? Что-то с отцом? — это первое, что приходит ей на ум.       Ей трудно это говорить, мать то отводит взгляд, то кусает губы. Наконец, она берет её руки в свои, смотрит в лицо большими карими глазами, и Алерии хочется расплакаться лишь от одного ее вида.       — Визерис… Ваш отец, после того, что произошло в Дрифтмарке, он очень расстроен… И вами тоже, — брови её хмурятся, — он считает время пришло. Считает, вы достаточно взрослые… — она отпускает её руки, тяжело вздыхает.       — Достаточно взрослые для чего, матушка? — голос её дрожит.       — Для женитьбы.       Она будто оглохла на мгновение. Разговор, что состоялся у неё с матерью, кажется был только вчера. Алисента ведь обещала! Обещала, что поможет, решить вопрос с браком! Пусть это будет кто-то другой, не Эйгон! И не сейчас. Алерия только три года назад перестала играть в куклы, а теперь ей говорят о браке. Перед глазами всплыло лицо Эйгона. Едва ли он будет рад этому – он терпеть её не мог, и это было взаимно. Отец не понимал, что их женитьба сделает обоих несчастными. Конечно, он и не мог понять, видел он их едва ли чаще королевского конюха.       — Послушай, зато ты не покинешь замок, будешь тут, со мной! Да и с Эйгоном тебе не нужно проводить все время, лишь до момента, пока у вас не появятся собственные дети… — решение уже принято, это очевидно. И в этот момент, Алерия ненавидит всю свою семью, настолько же сильно насколько и любит. Смотреть на скорбное лицо матери она больше не в силах, ведь собственные глаза нестерпимо щиплет от накатывающих слез.       — Это все? — в горле стоит ком, а голос её дрожит.       — Я ещё не сказала Эйгону, быть может ты сможешь сделать это лучше? — холодная ладонь удерживает её на месте. Алерия вырывается и спешит оставить мать. Ей нечем дышать.       — Я скажу.       — Все в порядке, принцесса? — проговорил сир Аррик, завидев горячие слезы на её щеках.       — В порядке! — она не хочет обижать гвардейца, но не может справиться с эмоциями.       На урок она приходит бледной, однако, со слезами справляется. Перед мейстером ей позориться не хотелось, как и перед братьями. Те, уже сидели за столом. Эйгон скучающе смотрел в окно, в то время как Эймонд остервенело чесал кожу вокруг заживающего глаза.       — Мой принц, будете и дальше лезть в рану рукой, занесете инфекцию и тогда… — тон мейстера становится зловещим, и её брат тут же опускает руку, поджав губы, — Вы опоздали, принцесса.       — Я говорила с королевой, — вопросов ей больше не задают, но Эймонд бросает заинтересованный взгляд. Ох, лучше бы ему не знать тему их разговора.       Алерия честно пытается слушать наставления, вникать в историю, но мысли её заняты иным.       — Я задал Вам вопрос, принцесса. Дважды, — строгий голос вырывает её из дум, — если не знаете ответа, найдите в книге и зачитайте, а потом перепишите трижды, чтобы Вы запомнили.       Она не слышала вопроса, но утыкается в книгу. Буквы сливаются в сплошные черные полосы, глаза вновь слезятся. Алерия не выдерживает. Слезы нескончаемо текут по её щекам, падая на страницы.       — Принцесса! Ну что Вы, не нужно так расстраиваться, я могу рассказать Вам еще раз, хорошо? — старец присаживается перед ней, берет лицо в ладони. Он никогда не был так ласков с ней. От этого она рыдает в голос, кидается ему на шею. Алерия не знает как иначе выразить свои чувства. Никогда ей еще не приходилось сталкиваться с такой чудовищной несправедливостью. Она принцесса, дочь короля, так почему все должно быть так ужасно?       — Посидите с сестрой, я принесу успокаивающий отвар. И ни шагу за дверь! — мейстер строго кивает Эйгону, и тот недовольно закатывает глаза.       — Чего разнылась? Старый дурак настолько утомил тебя? — говорит ей Эйгон, как только они остаются одни.       Старший из принцев не двинулся с места, в то время как Хелейна и Эймонд присаживаются рядом с ней.       — Она плачет не из-за него, верно? — Хелейна смотрит на неё внимательно, и Алерия думает, что сестра все знает. Каждую её мысль.       — Да чего ей печалиться? Глаз на месте ведь! — Эйгон хохочет сам с собой. Это злит её.       — Из-за тебя! — смех прекращается. — Я плачу из-за тебя! Матушка приходила ко мне, — она переводит дыхание, пытаясь перестать всхлипывать, — нас поженят, Эйгон. Скоро. Может через пару лун.       Теперь она понимает, как выглядит со стороны. Конечно, Эйгон не плачет, но удивление на его лице читается вполне явно. Он смотрит на неё, растеряно и беспомощно. Едва ли он вообще мечтал о браке, а уж с ней…       — Может, отец передумает? — давно она не видела брата таким поникшим. Его ругали так часто, что ей и не сосчитать, но никогда он не показывал своих переживаний, прячась за ехидством и смешками.       — Не передумает! Ты дурак, Эйгон, — она не может больше на него смотреть.       Алерия, не слушаясь мейстера, покидает комнату. Сир Аррик тут же спешит за ней.       Чего она ожидала? Понимания от брата? Сочувствия? Хелейна и Эймонд едва ли поймут её. Их не поженят, ведь одного брака для сохранения чистоты крови вполне достаточно. Другие лорды и леди разделят их судьбы. Ей же придется смириться с братом. С родным братом, что делил с ней утробу матери, рос и играл. Её замутило.       — Алерия! — её нагоняет Эймонд. Запыхавшийся и растрепанный. Его гвардеец следует за ним, но останавливается рядом с сиром Арриком на расстоянии, давая детям поговорить.       — Что, Эймонд? — она не хотела быть грубой. Её брат не был виноват. Даже Эйгон не был виноват. Лишь глупые взрослые.       — Мне… мне жаль, — его уцелевший глаз смотрит пытливо, по-взрослому, — но ты ведь знала, что рано или поздно этот день настанет. Таков наш долг!       — Откуда тебе знать? Тебе везет! Никто не заставит тебя жениться на Хелейне или на мне! Быть может, ты и вовсе женишься по любви!       — Не нужна мне любовь! Честь и долг для меня дороже всего остального! — его белое лицо идет пятнами.       — Зачем ты нагнал меня? Чтобы читать мораль? Эймонд, я выйду замуж, как и велел наш отец-король, чего ты ещё хочешь от меня? Это мне делить ложе с братом, не тебе! — она кричит так, что прислуга замедляет шаг, прислушиваясь. Позже, когда об этом сообщат матери, ей не поздоровится, но сейчас она зла и расстроена.       После того злополучного дня, Алерия не выходит из своих покоев три дня. Ест скудно, много молчит и плачет. Конечно, ей не дадут торчать тут вечность. Так и случается.       На четвертый день её затворничества к ней приходят слуги. Приводят её в порядок, переодевают, купают и она вновь должна играть себя прежнюю. Противиться просто нет сил, и на пятый день она выходит из покоев. Снова септа, снова мейстер и снова бесконечные уроки, а затем ночи в слезах.

***

      Алерия скучающе смотрела в окно, пока мейстер выпытывал ответы из её брата. Эти несколько секунд были в радость принцессе. Учиться совсем не хотелось.       — Герб и дом.       — Белый водяной с трезубцем в руке. Дом Мандерли, — уверенно ответил Эймонд, прочитав надпись «Белая Гавань» на карте.       — Хорошо.       Мейстер указал прутом на замок южнее на карте.       — Герб и дом, принцесса.       Алерия отвлеклась от окна и вернула взор на карту, что расстилалась перед ней и братом. Замок, подписанный как «Близнецы», был самым легким из всех знамен, что она учила, но вот кому он принадлежал она не помнила.       — Мой принц знает ответ? — спросил мейстер, видя растерянность на лице принцессы.       — Фреи. Две башни на серебристом фоне.       — Хорошо, — одобрительно кивнул мейстер, — принцесса, а кому принадлежит этот замок?       Алерия вновь отвлеклась на море, но в этот раз ее фиалковые глаза загорелись интересом.       — А чьи это знамёна?       Принцесса указала пальцем на судно, что медленно причаливало к Королевской Гавани. Витиеватые узоры на парусах были незнакомы принцессе, как и сами корабли. У них не было гальюнной фигуры, которые она часто видела на кораблях своего дома и дома Веларион, когда была на Дрифтмарке.       Эймонд, который теперь вынужден был поворачивать голову, проследил за её пальцем и нахмурил брови. Корабль был не один. И они явно были не с одного флота: слишком выделялись цвета дерева и количества мачт – рангоут был точно не с их земель. Да и узоры казались странными.       Мейстер подошел поближе к окну – старые глаза были уже не такими зрячими, как во времена его молодости и учения в Цитадели. Вспомнив недавнее заседание Малого совета он слегка улыбнулся, прежде чем ответить:       — Это не знамёна, принцесса. Это торговые суда из Эссоса. Прибыли на Большую Ярмарку.       Глаза Таргариенов распахнулись в удивлении. Когда была последняя Большая Ярмарка, они были слишком малы. Да и сейчас из-за наказания вряд ли их выпустят из замка даже с Королевскими гвардейцами. Переглянувшись, они оба поникли, понимая, что и это событие они пропустят.       Алерию не пускали на фестивали, которые проходили на улицах столицы. Алерия ни разу не была на маскараде в ночь сбора урожая в Хайгардене. Алерия была только на пирах, организованных королевой и десницей, где из всех развлечений был ее брат-близнец, который напивался и получал нагоняй от матери и деда за это.       Всегда унылый Красный замок. Всегда он. Даже небо ее пленило на Пламенной Мечте. Эйгону можно было летать даже над Королевским лесом. Ей нет, хотя они одного возраста и её дракон явно сильнее и выносливее. Но нет. Только Эйгону.       Однажды, на хвастовство брата во время семейной трапезы, Алерия пошутила, что его отпускают полетать дальше от столицы в надежде, что он заплутает и не вернётся. Матушка тогда заставила ее извиниться перед братом за такие грубые речи, а позже они вместе помолились, чтобы не только Эйгон, но боги даровали ей прощение в своих глазах. Ей было смешно. И Эймонду тоже.       — Корабли прибыли из Пентоса, возможно Кварта. Говорят, будет товар даже из Квохора.       — Странное название. Кво… Как он называется?       — Квохор, принцесса. Между прочим там ещё помнят, как обращаться с валирийской сталью. Город славится своими ремесленниками, думаю от него будет лучшее оружие на Ярмарке.       Впервые за несколько дней глаза Алерии загораются хитрым блеском, который Эймонд так хорошо знал. Он был рад видеть вновь живой интерес у сестры, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего ждать не стоит от ее озорства. Алерия, поймав его взгляд, слегка улыбается ему узкими губами.       До конца урока она чувствует его недовольство. Она видит – Эймонд знает, что история домов и знамён Штормового Предела ей совсем не нужна и информацию она откровенно пропускает мимо ушей, даже не пытаясь это скрывать. Зато корабли, коих становилось все больше на горизонте, не обходятся без внимания принцессы.       — Пожалуй, на сегодня все, — оглашает мейстер, убирая большой том с иллюстрациями и картами.       Эймонд не успевает поблагодарить за урок, как Алерия тут же хватает его за запястье, ведя из комнаты в ближайший альков. Принц не сопротивляется, как она и ожидает. Он явно чувствует себя виноватым за такое обращение с мейстером. Однако ей он ничего не говорит – знает, что сестре все равно. И славно. Только его упреков ей не хватает.       Алерия давно стала замечать, что из всех них, он больше всех следует за верой и чопорностью матери и высокомерием и гордостью деда. Не самое лучшее сочетание. Она лишь уповала, что кровь дракона будет бурлить в его венах сильнее крови Хайтауэров. В конце концов его драконица носила имя Вхагар, а не Девы, и была олицетворением войны, а не смирения.       — Завтра ночью мы идем в город. Ты со мной.       Вопросительной интонации не было в ее голосе. Ей нужен был брат рядом сейчас, как никогда. Не развратный ненадежный Эйгон или отстраненная и тихая Хелейна. А Эймонд.       Алерия видела, как он опускает голову при виде слуг или знатных лордов и леди при дворе. И хоть его спина остается прямой, хоть он и покорил самого большого дракона, увечье не проходит бесследно. Пора было вдохнуть немного веселья в их скучную и однообразную жизнь.       — Алерия, мы все ещё наказаны! Как ты собираешься покинуть замок? Еще и ночью?       Ответом ему служит еще более широкая улыбка.       — Гулять в ночи по улицам столицы слишком опасно. Нас могут…       — Эйгон гуляет, и как видишь, он все ещё жив и цел, — она хотела добавить «к нашему сожалению», но все же прикусила язык. Алерия не удивилась, что на ее слова не последовала изумленная реакция. Значит, Эймонд тоже все знал, посему она продолжила, — ты лучше меня знаешь историю, брат. Мейгор Жестокий проложил ходы в этом убогом месте. Не берусь говорить, что знаю все, но часть точно да.       И не только она и Эйгон их знали. Не только. Рейнис нашла вход из главного зала библиотеки в подземелье. Рейнис с восторгом поделилась с ней. Рейнис и она вместе искали и находили другие лазы, читая взахлеб в тайне все книги про строительство замка.       Единственный глаз смотрел с неверием. Что же, она этого ожидала.       — Ты со мной брат. Мы должны вкушать веселье, а не только молитвы.       — Это слишком опасно.       — Не думала, что ты трус! — это была правда. Ее брат тайком под луной нашел и оседлал Вхагар. Трусом она его точно не считала, но ей нужно было надавить на его гордыню и глупое мальчишеское бахвальство.       Кулаки младшего брата сжались, а челюсть напряглась. Возможно она переборщила. Но, если эффект от ее слов будет нужным, жалеть она не будет.       — Скажешь гвардейцу, что тебе не спится и от болей на лице тебя спасет хорошая история. Он сопроводит тебя в библиотеку, где я буду ожидать. В час летучей мыши. Не опаздывай, младший братец.       С этими словами она легкой походкой направилась в покои. Ей нужно было раздобыть соответствующую одежду перед завтрашней ночью. И, конечно, выспаться.

Эйгон

      Мысль о женитьбе претила не только Алерии. Сам Эйгон был ничуть не рад этой новости. И если у его сестры был хотя бы шанс на сочувствие – подумать только, выйти замуж за брата, за непутевого Эйгона, что только пьет, да щупает служанок, – то у него самого таких шансов не было. И когда она сообщает ему эту новость, он не знает что делать.       Мать даже не смогла сказать ему лично. Остальные дети были ближе ей. Даже такая же ленивая и непослушная, как он сам, сестра, была любимой. Алерия могла быть милой когда хотела. Сам Эйгон не мог. Это видела и его мать, и братья с сестрами. Так что, как только его будущая жена сбегает с занятий он лишь растерянно остается в комнате. Хоть за это его ругать не будут.       Дни идут скучно и серо, омраченные новостями об их женитьбе. Как он и думал, что Эймонд, что Хелейна крутились вокруг Алерии. Его снова забыли.       — Может тебе самому жениться на ней, а? Я смотрю ты для неё что-то вроде цепного пса. Это пока ты мал, — гадкие слова льются из его рта, но по-другому он не может, — но скоро ты сможешь заделать ей детей. Может, я пущу тебя в нашу постель. Как думаешь, Эймонд? — он откровенно смеется над покрасневшим братом, что вот-вот кинется на него с кулаками. Скоро эти шутки закончатся. Эймонд вырастет и уж точно станет куда более сильным воином. Тогда его дразнить он не сможет.       К собственному удивлению, Эйгон понимает, что не хочет взрослеть, не хочет, чтобы взрослели его браться и сестры. Он чувствует – теперь каждый год будет хуже предыдущего.       Его хандра и меланхоличность достигает своего предела. Он больше не может смотреть на них всех. На гвардейца, мейстера, брата и сестер. Алерия смотрит на него с ненавистью. Он в ответ с насмешкой. Это будет худший союз из всех возможных.       Ему не терпится вернуться в свои покои. Он не выходил из замка из-за страха, а не из-за отсутствия возможности. Сейчас, когда все улицы столицы переполнены иноземцами и местными бродягами, торговцами, да шлюхами, Эйгон всей душой хотел отправиться туда.       О тайных ходах он узнал случайно, еще давно проследив за сестрой и племянницей. Алерия и Рейнис часто пропадали во время занятий, а он, заинтересованный их отсутствием, проследил за ними. И не зря. Девчонки нашли эти лазы. Те самые тайные лабиринты Мейгора Жестокого! С того момента не было и дня, чтобы он не выходил из замка.       Он всегда выходил ночью, надевал одежду попроще, брал темный плащ. Первые разы ему было страшно, но набитый кошелек и болтливый язык сделали свое дело. Там, среди трактиров и борделей, Эйгон наконец нашел себя. Его узнали. В этом он не сомневался. Приметные волосы и глаза не скроешь не под какой одеждой. Поэтому отношение к нему всегда было достойным. Пожалуй, из всей королевской семьи, он был наиболее близок с народом. Эта мысль всегда смешила его.       Этот вечер он не собирался проводить в одиночестве. Все эти дни Эйгон достаточно воздерживался. Ему хотелось вина, хотелось веселья. А еще ему безумно хотелось кого-нибудь трахнуть. С того момента, как он стал достаточно взрослым, чтобы удовлетворить женщину, Эйгон не упускал своего ни разу, и пребывание в замке лишь с мужчинами, да двумя дурами-сестрами, что не привлекали его ни в каком плане, не шло ему на пользу.       Пробираясь сквозь пеструю толпу, он шел на Шелковую улицу лишь с одной целью. Серра – лисенийская шлюха, что работала в самом крупном борделе на улице. Из-за белых волос, почти такие же как у него самого, да светлых, почти прозрачных глаз, она стоила в два раза дороже всех остальных девок. Эйгон не жалел денег. Она стоила каждой монеты. Красивая, гибкая и стройная, Серра была всего на три года старше самого принца, но в искусстве любви знала больше, чем он мог представить. Лишь от одной мысли о ней, его член начал твердеть. Нужно поторопиться.       В Королевской Гавани вечно воняло чем-то противным: пот, моча, отходы, да туши животных, гниющие под солнцем – вот что представляли из себя узкие улочки столицы. С приходом ночи все преображалось. Даже запах становился лучше.       Сейчас же, с приездом заморских гостей на улицах было не протолкнуться. Даже воздух гудел от напряжения. Слишком много людей, слишком много языков. Эйгон расслышал валирийскую речь, но с трудом смог что-то разобрать – диалект был ему незнаком.       — Желаете купить амулет, молодой господин? — его пытается ухватить за локоть сальный, толстый торгаш с длинной бородой, окрашенной в желтый. Эйгон смотрит на него во все глаза, но коснуться себя не дает, а лишь ускоряет шаг.       С нескрываемым облегчением он вваливается в бордель, распихивая иноземцев острыми локтями. Тут он чувствует себя в своей тарелке.       — Милорд! — он просил не звать его принцем, хотя многие знали кто он такой. — Вы давно не заходили к нам! — сводница, женщина взрослая, полная, с вьющимися темными волосами. Она звала себя Дженна, но Эйгон сомневался, что это её настоящее имя.       Звуки музыки и пьяного смеха расслабляли его. Запах во всех залах стоял приятный, терпкий. Тут все пропахло благовониями, травами и маслами. Дженна вела его сквозь людную комнату, в которой сидели редкие рыцари, торговцы и парочка нездешних чернокожих здоровяков. Почти у каждого на коленях сидела обнаженная девица. У кого-то даже не одна. Он хмыкает и следует дальше. На него никто не обращает внимание.       Бордель обустроен с размахом и отличается богатой обстановкой. Тут тебе и роскошные ковры, и портьеры, и картины с обнаженными девушками. Хозяйка говорит, что все тут выполнено в традициях Дорна. Красный, золотой, черный – вот те цвета, что преобладают вокруг. Эйгон лишь кивает. В Дорне он не был, а единственным дорнийцем, которого он знал, был Кристон Коль. Едва ли его можно было отнести к той порочности и раскованности о которой ему говорила привратница.       — Располагайтесь, мой принц, — наедине она дает себе вольность, — девушка скоро подойдет. Я распоряжусь о вине и закусках.       Эйгон ждет недолго. Парочка шлюх быстро расставляют все на небольшой столик и тут же уходят. Остается лишь одна.       — Ты не Серра, — девушка перед ним светловолосая, но волосы её похожи больше на мед, чем на серебро. Глаза не голубые, а зеленые.       — Верно, мой принц, — даже её голос отличается, — меня зовут Крайя, мой принц.       — Перестань звать меня принцем, — он начал злиться, — почему ты тут? Разве я не ясно просил Дженну не слать никого другого.       Шлюха не теряется ни на секунду. Улыбается ласково, откидывает волнистые волосы за спину, оголяя острые плечи. Еще одна улыбка и ловкие пальцы стаскивают тонкие бретели платья, что тут же падает к ногам девушки. Эйгон хотел было возмутиться, но взгляд его натыкается на небольшую грудь с маленькими коричневыми сосками. В голове становится пусто, а в штанах тесно.       — Вина? — она тянет ему кубок, садится рядом и гладит его по бедру.       — Что с Серрой? Почему послали тебя? — ему уже не так это важно, но все же интересно.       — Мне не стоит говорить об этом, господин, — руки её тянутся к завязкам на его штанах. Эйгон останавливает её.       — Ты знаешь кто я, да? Говори, — он редко хвастался положением перед шлюхами, но не сейчас.       — Дженна говорит, что она сбежала, — Крайя облизывается, наклоняется ближе и целует его в шею.       — Сбежала?       — Я так не думаю. Я думаю её убили. Или быть может украли. Сейчас в столице полным полно чужаков. Вы видели её? Волосы, глаза… Часто её брали мужчины лишь из-за схожести с Вашей семьей…       Он отстраняется. Неужели и правда? Перед глазами лишь на мгновение возникают лица сестер. Алерия и Хелейна ненамного младше Серры… По спине идет противный холод. Эйгон тут же хмурится, выпивает очередной кубок вина, а затем наваливается на девушку сверху.       — Так уж и быть, опустим эти разговоры. Я надеюсь, ты ничуть не хуже Серры…       — А может даже лучше, мой принц! — смеется она.       Наконец он забывается, теряясь в горячих прикосновениях и вине.

***

      Голова привычно раскалывалась. Во рту противное ощущение, будто что-то сдохло, а солнечный свет неприятно падал на лицо и раздражал своей яркостью.       Удар колокола.       Эйгон сморщился. Только этого ему не хватало. Особо громкого звука.       Еще удар.       Принц схватился за голову. Слишком больно.       Вновь удар.       Слишком громко. Слишком тяжело. Слишком много звуков, причиняющих боль.       Эйгон медленно открыл глаза и присел на кровати. Оторвавшаяся от подушки голова отдала еще большей болью. Принц поднялся с постели, не пытаясь скрыть наготу и стал медленно одеваться. В комнате стоял запах пота, дешёвого вина и секса. Духота делала его еще хуже. Надо было вдохнуть свежего воздуха, пока его не вырвало, и возвращаться в замок.       Желудок неприятно скрутило.       Когда Эйгон оказался на улице колокол пробил еще пару раз. Мимо быстро проходили золотые плащи, а горожане перешептывались. Принц не стал натягивать капюшон плаща. Кажется всем вокруг было не до него.       Однако он сумел пройти едва ли сотню футов, прежде чем несколько стражников заприметили его и направились в его сторону. Сейчас ему было плевать. Он и так шел в замок.       — Принц Эйгон, мы вынуждены сейчас же сопроводить Вас в замок к королеве и сиру-деснице.       Все на что ему хватило сил это слегка кивнуть. Но на относительно свежем воздухе голова начала потихоньку соображать. Даже при том, что колокола все ещё били.       Подходя к Королевским воротам, Эйгон только сейчас понял, что стража так и рыскала туда сюда вдоль домов.       — К чему такое беспокойство и откуда столько суматохи? — чуть повернул голову к одному золотому плащу принц. — Вы же искали меня?       — Не Вас, мой принц.       Эйгон не успел открыть рот, как из ворот показалось знакомое лицо его личного Королевского гвардейца. Мужчина быстрыми шагами сократил расстояние и, отпустив стражу, повёл принца в крепость, сетуя:       — Королева сходит с ума от беспокойства. Не знаю, как Вы выбрались из замка, но отныне я буду с Вами на каждом шагу.       Принц закатил глаза. Он уже не раз ночевал вне стен своих крепости. Эта паника того не стоила.       Войдя в покои королевы, Эйгон ожидал очередной пощечины, оскорблений о своей безответности, нотаций о своем поведении, которое недостойно принца драконов, последующего наказан…       Алисента бросилась к сыну, обнимая так сильно, что сдавило руки и грудь. Она схватила его лицо в ладони и начала покрывать лоб и щеки быстрыми поцелуями.       Эйгон опешил от такого проявления заботы и стоял, как вкопанный. И только после того как мать перестала его ласкать и встала перед ним, убирая серебряные пряди за ухо он заметил ее заплаканное лицо и покрасневшие глаза. Повернув голову, он заметил брата, которому мейстер… наносил новые швы на незажившую рану глазницы?       Что произошло?       Десница с задумчивым видом стоял к ним спиной, подперев подбородок рукой. Коль своей позой выдавал напряжение, стоя у двери, а Хелейна тихо плакала, бормоча под нос неразбериху.       И даже его отец был в комнате. Эйгон наверное впервые видел его в покоях матери. Ещё и с таким скорбящим видом. Он, казалось, постарел ещё больше.       Вернув взгляд на матушку, принц сглотнул.       — Почему все здесь?       Казалось, простой и несложный вопрос, а королева еще больше зашлась в рыданиях, вновь прижимая к себе сына. Эйгон аккуратно ответил на ее объятие, наслаждаясь ее теплом. Однако вся его мнимая беззаботность разрушилась с тихо произнесенным сломленным голосом матери:       — Алерия была похищена сегодня ночью.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.