***
Китайский у Яна был три раза в неделю, поэтому вновь встретиться с преподавателем он смог только через день после постыдной загульной ночи. Большую часть совместной поездки в метро он не помнил от слова совсем, но неплохое знание себя подсказывало ему, что наплести он мог очень много лишнего. Хоть в его памяти и не отпечаталось, что учитель Хай злился, на его пары Ян шёл с опаской и чувствовал себя немного растерянным. Волновался он напрасно. Учитель Хай весь предыдущий день был настолько занят, что ему некогда было думать о Яне и тем более вспоминать о его пьяных бреднях. Для того, чтобы освоиться на новом месте работы, требовалось некоторое время, поэтому голова преподавателя была забита десятками разнообразных вещей. Он знакомился с учебными планами, подбирал дополнительные материалы для занятий, носился по офисам деканата, подписывая и сдавая различные заявления о пройденных до начала учебного года инструктажах, занимался прохождением чисто номинальной, но обязательной для всех сотрудников медкомиссии в поликлинике кампуса, и, конечно, как можно скорее пытался запомнить всех своих студентов. Помимо всего этого кафедра китайского языка также повесила на учителя Хая одно важное задание, с которым ему необходимо было разобраться как можно скорее. Неудивительно, что в третий учебный день учитель Хай пришёл на пары отнюдь не в белоснежной отглаженной рубашке, а в более удобной и не так легко мнущейся бежевой водолазке. По-прежнему испытывая проблемы с поиском аудиторий, преподаватель, как и при первом знакомстве с группой Яна, немного опоздал и в спешке зашёл в кабинет под громкие разговоры девушек в начале десятого утра. Из-за собственной задержки у учителя Хая не было времени для долгих вступлений. Он быстро скинул рюкзак, поставил на стол термос и обвёл аудиторию взглядом. Увидев, что студенты сидели на своих местах почти полным составом, он перевёл дыхание и начал пару. — Доброе утро. Прежде чем приступить к занятию, нам с вами нужно разобраться кое с чем. Присутствующие мало было настроены на то, чтобы ранним утром с чем-либо разбираться. Куда больше их интересовал преобразившийся внешний вид преподавателя. Как и все остальные, Ян не мог не подметить, что учитель Хай выглядел очень утончённо в обтягивающей кофте. Однако откровенно пялиться Ян себе не позволил и, пока тот говорил, предпочёл смотреть в окно, возле которого сидел. — Как вам, вероятно, известно, каждый год на праздник середины осени наша альма-матер устраивает межвузовский конкурс чтецов китайской поэзии. Хоть мы и являемся организаторами, участники от нашего университета тоже должны быть. Основная ставка делается на третьи и четвёртые курсы, поэтому наш глубокоуважаемый ван в лице заведующего кафедрой просит меня до конца сегодняшнего дня предоставить списки участников с вашего потока. Нам нужно выбрать двух человек. В прошлые годы необходимость участвовать в этом конкурсе обходила нерадивую группу стороной, поэтому студенты не ожидали, что на последнем курсе их внезапно кто-то будет напрягать тем, что надо будет распыляться на никому не нужные телодвижения. Идея конкурса главным образом заключалась в том, чтобы поднять интерес молодёжи к китайской культуре, но эта самая молодёжь не могла охарактеризовать подобное мероприятие никак иначе, кроме как словом «ганьга». — А что, если у нас никто не согласится участвовать? — раздался голос с задних рядов. — Боюсь, мероприятие, что называется, добровольно-принудительное и для вас, и для меня. Если не будет желающих, мне придётся самому назначить ответственных. — Маша может, у неё самый высокий балл в группе, — отозвалась Вика. Стеснительная отличница за первой партой помотала головой. — Нет, извините, учитель Хай, но публичные выступления — это не моё. Я и двух слов на сцене не свяжу. Преподаватель промолчал, но в целом был согласен с девушкой. Успев на первом занятии сложить некоторый психологический портрет каждого из своих студентов, он мог почти со стопроцентной уверенностью сказать, что девушка, хоть и демонстрировала знания, была застенчивой и устная речь явно была не её коньком. — Давайте каждый будет отвечать сам за себя. Виктория, вы сами, например, не хотите выступить? Кажется, у вас неплохо поставленный командный голос. Ян хмыкнул, заметив, как от этих слов учителя Хая его соседка по парте напряглась. Учитель Хай явно видел, что Вика была той ещё затычкой в каждой бочке. — Ну… Я могла бы попробовать, но все прошлые преподаватели говорили мне, что у меня произношение не очень. — Главное желание. У нас с вами есть почти месяц для того, чтобы подготовиться и, если это потребуется, отработать каждую строчку. Думаю, за это время мы вполне сможем подкорректировать вашу фонетику. Несмотря на то, что девушка была не очень заинтересована в изучении китайского, она любила быть в центре внимания. Более того, что уж скрывать, от мысли, что она будет лично заниматься с учителем Хаем, у неё загорели щёки. — Я поучаствую. — Отлично, — преподаватель довольно кивнул. — Кто-нибудь ещё? Никто больше не захотел проявлять инициативу. Да и кто бы стал заниматься художественной самодеятельностью, если практически все в группе к китайскому языку были равнодушны, а некоторые вообще проклинали тот день, когда решились его учить? — Что ж, так я и думал. Ну ничего. Вика и Ян задержитесь ненадолго после пары. У меня есть некоторые соображения относительно того, какую поэму можно взять для вашего совместного номера. Одногруппники переглянулись. Настал черёд Яна почувствовать себя не в своей тарелке. Он был уверен, что его не привлекут к участию в мероприятии, потому что парням обычно было нечего делать на подобных конкурсах, которые скорее являли собой возможность покрасоваться для девушек и едва ли представляли из себя нечто более серьёзное. Участницы надевали ханьфу или ципао, делали высокие причёски из длинных волос, закрепляя их искусными заколками и традиционными шпильками, и ставили яркие атмосферные номера. По большому счёту именно антураж вкупе с обаянием конкурсантки был определяющим фактором успеха выступления, правильность изложения или же удачный выбор произведения имели второстепенное значение. Ян мог понять, почему учитель Хай выбрал Вику, которая непременно была бы в восторге от всей этой мишуры, но назначать для участия в этом восточном маскараде его… Преподаватель, что, парня тоже собирался обрядить в ханьфу и планировал напялить на него дешёвый парик? Лишь из уважения к учителю Хаю и из-за уже и без того подмоченной репутации Ян сдержался оттого, чтобы не возмутиться вслух, и как гордый воин с достоинством принял свою участь молча.Урок 3
8 декабря 2022 г. в 12:26
До того, как Ян и Костя вошли в метро, Андрей чуть было не испепелил их обоих своим убийственным взглядом. Костя, выяснив, что парень ехал в ту же сторону, что и он, не имел ничего против того, чтобы какой-то отрезок пути проехать вместе с ним. Андрей решительно этого не понимал, но лишь снова попросил Костю сообщить о том, когда тот вернётся домой. Надеясь, что бухой сопляк не выкинет ничего неадекватного, Андрей напоследок ещё раз грозно на него покосился и попрощался с другом.
Мужчина и парень спустились в метро. Поезда в поздний час ходили с большими интервалами, и какое-то время им пришлось постоять на платформе. Оба молчали.
Ян несколько поуспокоился, когда учитель Хай принял его извинения, но из-за того, что преподаватель ничего больше не говорил, ему казалось, что в душе тот всё-таки на него злился. Учитель Хай не знал, что Ян продолжал загоняться из-за произошедшего инцидента, и вообще думал о другом, прикидывая, во сколько ему нужно будет завтра встать, чтобы опять не опоздать на первую пару.
Когда спустя несколько минут они наконец-то сели в приехавший поезд и разместились в центре пустого вагона, Ян не выдержал затянувшейся паузы и всё-таки сказал:
— Учитель Хай, правда, не подумайте ничего такого. Я не специально сделал вид, что не знаю вас, — под градусом он бубнил не совсем внятно, и его речь была заторможенной.
Костя, не ожидавший, что молодого человека всё ещё беспокоила совершённая оплошность, внимательно посмотрел на него.
— Забудьте. Пусть с моей стороны будет непрофессиональным говорить такое студенту, но всё же мы с вами сейчас не в стенах университета. Когда я сам учился на бакалавра, на пьянках всякое вытворял и очень даже понимаю, насколько от алкоголя сознание может помутиться. Другой вопрос, что, будучи в подпитии, я никогда не делал того, что могло бы стать угрозой для моей собственной или чьей-то ещё жизни. Часто вы так время проводите, разъезжая нетрезвым на байке?
Ян не видел смысла врать, да и не сказать, что его пьяный язык был на это способен.
— Часто.
Учитель Хай не намеревался читать Яну лекцию о потенциальной опасности такого рода времяпрепровождения. Как он уже упомянул, они были не в университете, чтобы пытаться нравоучительствовать. Ему было достаточно того, что Ян хотя бы нынешним вечером прислушался к его призыву не садиться за руль, а это говорило о том, что парень и без чужих нотаций прекрасно осознавал, что творил. Сделав мысленную пометку о том, что нужно будет более пристально понаблюдать за своим студентом, учитель Хай решил перевести диалог немного в другое русло.
— По вам и не скажешь, что вы тот ещё бунтарь. На парах мне от вас такой резвости не увидеть, полагаю?
— Я не бунтарь. Мне просто нравится скорость. Даже если на машине быстро ехать, тоже неплохо. Но на мотоцикле круче. Больше чувствуешь то, как от твоих действий зависит движение байка, и манёвренность выше, — соображай Ян более ясно, он бы остановился на этом, но под действием алкоголя он также добавил: — И на байке защиты никакой толком нет. Либо справляешься с управлением, либо разбиваешься всмятку. Весь контроль только в твоих руках, в этом весь кайф.
Костя задумался. Ян просто любил адреналин или же за его увлечением стояло нечто большее? Учитель Хай не имел специального педагогического или психологического образования, но в некоторых вещах он неплохо разбирался в силу своих собственных имеющихся проблем. На основании сказанного можно было предположить, что парню, скорее всего, в повседневной жизни не хватало ощущения того, что он мог что-то решать, поэтому он стремился получить ощущение контроля через рискованное хобби. Это тянуло на проявление аутоагрессии, но Костя не стал торопиться с выводами, потому что едва ли что-то знал про своего студента, которого впервые встретил только несколько часов назад.
— Я даже в какой-то степени вам завидую. Увы, из-за моего плохого зрения мне никогда не получить права, чтобы прочувствовать то, о чём вы говорите.
— А вы учили традиционные иероглифы? — на автомате вырвался у Яна вопрос, который он ранее утром хотел задать плохо видящему преподавателю.
Учитель Хай не понял, к чему Ян спросил это.
— А, ладно, не отвечайте. Если даже нет, вы всё равно походу самый классный препод, которого когда-либо ставили нашей группе. Клёво вы про хуи шутили! Как вспомню лица одногруппниц, ржу.
От былого смущения Яна не осталось и следа. Видимо, его разморило в тёплом вагоне, и его понесло городить всё, что приходило на ум. Учитель Хай подозревал, что с выпившим парнем может произойти нечто подобное, поэтому лишь продолжил улыбаться. Лесть Яна его не подкупила.
— А про права, кстати. Зачем они вам? Хотите я вас прокачу как-нибудь? — если бы Ян вспомнил об этом нелепом предложении на следующий день, он определённо снова почувствовал бы себя неловко. Учитель Хай не хотел, чтобы совестливому парню было стыдно, но не удержался и рассмеялся.
— Если начнёте ездить трезвым, могу и не отказаться от такой возможности.
Ян хлопнул себя по коленке.
— Отлично! Наконец-то смогу сказать мамке, что не просто развлекаюсь, а катаю на байке свою подружку.
Ян нёс полнейшую пургу и не собирался останавливаться.
— Я думаю, вы ей понравитесь, — Ян вздохнул. — Вы очень 漂亮.
— 帅, — поправил преподаватель.
— Нет, именно 漂亮! У вас такие тонкие черты, словно вы девушка. Знаете, как это… Манеры бессмертного и облик даоса, вот. А ещё у вас красивые пальцы и…
— Ян, — хоть парень и был забавным, то, что он говорил, начинало переходить все границы, и учитель Хай решил прервать его. Он и без лишних напоминаний отлично знал, что в силу своих генетических особенностей, несмотря на приличный рост, был довольно худым и действительно не отличался особо мужественным сложением. — 帅. В адрес мужчин говорят 帅.
— Ну ладно, китайский китайским, а на русском вы всё равно красивый.
Ян мечтательно улыбнулся и откинул голову назад, уперевшись затылком в оконное стекло. Из-за того, что он вновь задумался о привлекательности своего преподавателя, его сознание начали затягивать весенние сны, и он, прикрыв веки, начал засыпать.
На самом деле учитель Хай, пусть и не подавал вида, был сильно смущён пьяными бреднями молодого человека, поэтому, когда тот замолк и задремал, он не стал его будить.
Несмотря на то, что Костя в целом обладал здоровой самооценкой, в плане отношения к своей внешности его адекватное восприятие себя всё же хромало. Студенты, во все глаза смотрящие на нового преподавателя, удивились бы, если бы узнали о том, что учителю Хаю не нравились свои субтильная фигура и чересчур нежное лицо. Костя всегда хотел обладать более плотным сложением, но природа обделила его возможностью иметь крепкое тело, и по этой причине он часто чувствовал себя некомфортно, когда видел своё отражение в зеркале.
Из-за присутствующих комплексов используемое Яном прилагательное, предназначенное для описания исключительно женской красоты, задело преподавателя. Однако развивая эту мысль, учитель Хай наткнулся на одну странную вещь. Создавалось впечатление, что парень называл его 漂亮, вкладывая в это положительный смысл. Не было похоже на то, что он стремился его оскорбить, скорее наоборот, он таким образом будто стремился сделать комплимент. Это было более, чем странно. Если бы некоторое время назад в речи Яна не промелькнула фантомная «подружка», Костя даже мог бы подумать, что у молодого человека были нетрадиционные предпочтения и его интересовали представители своего пола.
В задумчивости учитель Хай не заметил, как голова Яна опустилась на его плечо, и вздрогнул. Движение не разбудило Яна, и он лишь немного пошевелился, поелозив щекой по мягкой ткани джемпера, чтобы пристроиться поудобнее.
«Чёрт, нет, это нужно прекращать», — учитель Хай пошевелил плечом более резко, отчего парень был вынужден отстраниться.
— Ян, просыпайтесь. Вам выходить через пару остановок.
Ян разлепил глаза и расфокусированным взглядом уставился на табло, показывающее схему движения поезда. Ян пробормотал:
— Нет, я дальше поеду. Рано ещё домой… Отец с работы должен вернуться. Если таким увидит, хреново будет. Я обычно возвращаюсь только когда проветрюсь.
— Вы же понимаете, что метро скоро закрывается? Как далеко вы собрались ехать?
Парень безразлично пожал плечами.
— Не знаю. До куда угодно. Потом выйду, погуляю и такси закажу до дома.
Учитель Хай не одобрил подобную затею. Ему очень не хотелось бы, чтобы Ян в таком виде таскался непонятно где под покровом ночи, однако и предложить он особо ничего не мог. Хорошим вариантом было бы пригласить парня переночевать, чтобы тот отоспался, а не в страхе разозлить отца шатался по улицам в ожидании просветления, но такое приглашение напрочь бы разрушило всю субординацию, существующую между преподавателем и студентом.
Учитель Хай потёр лоб.
— Можете доехать со мной до моей станции, а оттуда уже тогда отправиться домой.
Ничего лучше он придумать не смог, чтобы примириться со своим беспокойством о неразумном молодом человеке. Будто бы то, что Ян будет гулять где-то поблизости от его дома, что-то меняло.
— А где вы живёте?
— Недалеко от университета.
— Неплохо, — Ян почесал кончиком пальца нос, размышляя о чём-то. — Там много ночных заведений, есть где посидеть.
— Вы точно хотите протрезветь, а не напиться ещё больше?
— Да.
Учитель Хай бросил на Яна недоверчивый взгляд, но всё же решил ему поверить. Остаток пути преподаватель и студент проделали в тишине.
В конечном счёте Ян не соврал и, почти до конца придя в себя после того, как часа два просидел в одном из круглосуточных кафе, благополучно добрался до дома.
Когда Ян зашёл в квартиру, его родители уже спали. Им было всё равно, во сколько их уже давно совершеннолетний сын возвращался после тусовок. Главным было то, чтобы он не приходил пьяным, если уезжал кататься на байке. Это, пожалуй, было единственным существенным ограничением, которое Ян, тем не менее, всё равно нарушал бессчётное количество раз.