Грани ответственности

      Вейлон едва не задремал под этим деревом, разморенный теплом и цветочными ароматами, несмотря даже на шум и голоса вокруг. Он сидел полусонный, бездумно перелистывая учебник по математическому анализу и не понимая ни слова — в голове его были мысли о кровати и хорошем сне. Какой уж тут реферат, а тем более, диплом. Дамиан может говорить что угодно, но в такую погоду учиться могут только самые непробиваемые, самые вдумчивые и серьезные студенты, которым не все равно на их будущее, карьеру и бла-бла-бла… Как там любил выражаться их декан. Парк с легкой завистью смотрел на младшекурсников, которым не нужно защищать никаких дипломных работ и сдавать кучу выпускных экзаменов. И от них тем более сейчас не ждут никаких дипломов с отличием…       — Скучаешь?       Вейлон с удивлением поднял глаза на подошедшую Лизу. Она так незаметно подкралась или это Парк все-таки успел задремать? Они не разговаривали толком с того дня как она сообщила о своем новом парне: это оказался плечистый Лукас Грэм из университетской команды по теннису, который учится с ней на одном факультете. Сложно было поверить, что этот спортивный «в доску» парень завоевывает медали не только в теннисе, но еще и на межуниверситетских олимпиадах по испанскому языку.       — Привет… — рассеяно пробормотал Вейлон, прогоняя остатки дремоты. — Тебе что-то нужно? — он не нашел, что бы еще такого спросить. И украдкой огляделся: все-таки не очень хотелось получить ракеткой по голове от человека, который считает его «пидором».       — А… Да так, просто поговорить подошла. — Лиза скрестила руки на груди, как всегда это делала. Ее красивые волосы, просвеченные солнечными лучами, мягко ложились на округлые плечи, а лицо будто светилось изнутри, попадая под отраженный свет солнечных бликов. — Или ты занят? — девушка кивнула в сторону учебника, который сполз с колен Вейлона и валялся на траве.       — Да нет, просто проветриться пришел. — парень все так же смотрел на нее снизу вверх, не вставая. Не видел для этого причин. А Хардин явно боялась без пледа садиться на траву из-за красивой нежно-розовой юбки. — Душно в здании, до невозможности.       — Как прошла практика? — не слишком заинтересованным голосом нараспев спросила Лиза, причем ее руки снова скользнули вниз, цепко держа сумку на уровне колен. — Я слышала, ты попал в другой штат?       Вейлон нахмурился. Все, что касалось прошедших двух месяцев было для него чем-то конфиденциальным и сокровенным, что не хотелось рассказывать вообще никому. То что он видел и слышал, то что успел ощутить поменяло его в какой-то степени, сдвинуло что-то в душе, а теперь эта Хардин пытается во все это влезть?       — Не хочу об этом. — сказал он чуть грубее, чем планировал. — Долгая история.       Лиза поджала губы. На самом деле ей явно не это было нужно, это был вопрос чтобы разбавить беседу. Она покачала сумкой на вытянутых руках, всматриваясь куда-то вдаль, будто кого-то выискивая глазами. Пауза слегка затянулась, Вейлон успел сесть ровнее, немного пригладить волосы, в которых застряли маленькие кусочки коры. Положил книгу в сумку.       — Ну так… — начал он опять. — Что-то случилось?       — Случилось, Вейлон. — в ее голосе вдруг послышалась какая-то надрывность. Светлое лицо враз потемнело, а карие с поволокой глаза стали почти черными. — Я даже не знаю, как и сказать…       С ней всегда было так. Хардин могла долго делать вид, что все у нее прекрасно и она все такая же цветущая девочка, которой море по колено, но стоит хоть чуть-чуть углубиться в ее состояние, как наружу прорывалась эта едва сдерживаемая истеричность и надломленность. Девушка менялась на глазах, в желании тут же вывалить на любого, кто поинтересуется, все свои проблемы.       — Это все Лукас. Это все он, Вей! — она вдруг позабыла даже про юбку и с размаху уселась рядом с ним. Нервно поправила волосы, собрала их в кулак и резко откинула назад.       — Что он натворил? — Парк снова огляделся по сторонам: им даже вдвоем не справится с его размашистым ударом теннисиста. — Бросил что-ли? — парень едва-едва сдержал ядовитую усмешку, но какой-то ее отголосок все-таки проник в слова. Яркий солнечный луч, переместившись, попал ему на глаза и Вейлон зажмурился, отползая от края глубже в тень.       — Если бы только… — Лиза провела ладонью по щеке. Ей хотелось быть сильной. Ей хотелось не выглядеть обиженной, как те юные особы из ее любимых книг. Которые всегда сохраняют лицо и прямую спину. — Я беременна, Вейлон… Он бросил меня, когда узнал, что это случилось. Сказал, что… — раздался всхлип. — Сказал что я шлюха… — еще несколько громких всхлипов. — И что это точно не его ребенок!       Вот теперь Хардин уже даже не старалась. Она рыдала навзрыд, а Вейлон, в полностью пораженный и растерянный, сидел рядом и не смел к ней притронуться, чтобы обнять или хотя бы похлопать по плечу. Все звуки вокруг поблекли, стали безжизненными и тихими на фоне этого отчаянного плача. В нем было все осознание бедственности положения этой девушки, у которой в этом штате нет ничего, кроме комнаты в общежитии и небольшой зарплаты вечернего библиотекаря.       — Но… А какая неделя? — Вейлон нахмурился, намекая на самый очевидный исход. Он хотел еще сказать про то, что сохранять ребенка в ее положении было бы идиотизмом, однако он уже был наслышан, что для многих женщин такие советы крайне болезненны.       — Пятая… — Лиза провела ладонью по глазам и тупо уставилась на оставшийся на ладони смазавшийся макияж. Она явно его не замечала.       Как же резко она изменилась! Только что весело смеялась с подругами, а теперь она больше похожа на подбитую птичку, которой немного повыдергали яркие перышки. Она сейчас явно думала о тех жутких историях о матерях-одиночках, которые заканчивали на трассе или в борделе, накачанные наркотиками и потерявшие остатки рассудка.       — Может, стоит обратиться в ректорат? — тихо предположил Парк, оглядываясь на окна главного корпуса. — Они точно не оставят тебя… Есть ведь пособия, еще там что-то… Да и еще небольшой срок, ты успеешь защититься и получить диплом.       Но Лиза только рукой махнула. Она уже немного взяла себя в руки, достала косметичку и принялась стирать разводы туши. Хардин дышала неглубоко и неровно, слегка икая и облизывая с губ остатки помады. Интересно, думала ли она сейчас о том, что забила на своего друга так надолго и явилась только когда заставила нужда? Вейлон все еще хмурился, обдумывая варианты. Так или иначе, он не мог просто так это оставить, хотя к своему ужасу не находил в душе искреннего сочувствия, как ни старался.       Телефон оповестил СМСкой. Парк понял, что это именно то, чего он ждал весь день и поспешил подняться на ноги. Отряхнул с себя налипший мусор, снова поправил волосы.       — Извини, мне нужно идти. — Вейлон протянул руку Лизе и помог ей подняться. Сейчас она уже больше была похожа на себя «сильную». Даже без макияжа свежесть ее кожи не оставляла сомнений о юности и красоте. — Звони, если что, ладно?       — Хорошо. — грустно ответила Хардин. — Я… Я тоже пойду. Не хочу опоздать на смену.       — Все будет хорошо. — напоследок бросил Вейлон, торопясь уйти. Он даже не подумал о том, как глупо сейчас звучит его жалкая поддержка. Парень слишком торопился, потому что тот, кто ждал его, являлся куда большим приоритетом, чем хоть какая-то проблема этого мира, даже реферат или диплом. Возможно, это прошедшие два месяца практики сделали его таким, но еще тогда Вейлон не понимал этого. Он просто шагал прочь, уже находясь мыслями там, в этой черной «Ауди». Собирался с духом, ведь ему нужна была выдержка и все его знания, а Лиза… В голове зазвучало немое извинение. Она уже давно перестала быть его приоритетом. ***       В следующий раз супервайзер позвонил, когда Вейлон уже готовился ложиться спать. Сегодня было куда теплее, чем неделю назад, январь будто сжалился, уступая более теплым ветрам и практически чистому небу, поэтому Парк настежь распахнул окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в свою скромную комнатку. Когда-то ему не повезло: не дали общежитие, не смотря на то что он был из другого штата, найдя какую-то дурацкую ошибку в документах, но на счастье одногруппник предложил пожить у него первое время. А потом, когда появилась стипендия и подработка по профилю (небольшая помощь на кафедре с ведением электронных каталогов), Вейлон уже смог снимать квартиру у родителей этого одногруппника. Как ни странно, друзьями они не стали, пусть и жили через стену.       Снимаемая комната вполне соответствовала своему хозяину: немного неряшливая, с разбросанными повсюду проводами, книгами и одеждой, где-то виднелись пустые коробки из-под фастфуда а под кроватью наблюдалась целая коллекция пустых банок энергетика, которые Парк потреблял в невероятных количествах во время экзаменов. Типичная комнатка студента-программиста. Но свет заходящего солнца и свежий, по-калифорнийски ароматный зимний ветер даже такое «логово» наполнил чем-то возвышенным и легким. И тут раздался звонок.       «Джереми Блэр? Что ему понадобилось так поздно?»       — Да? — немного неуверенно ответил Вейлон.       — Парк? — донесся с той стороны хриплый голос. — Отлично.       Голос Блэра звучал странно. Немного даже развязно и нагло.       — Добрый вечер?       — Ни хрена он не добрый. — раздраженно перебил куратор. — Может хоть вы мне скажете, где тут адекватная заправка?       — Смотря где вы находитесь… — Вейлон совсем растерялся. С чего бы супервайзеру спрашивать это именно у него именно сейчас. Он облокотился на подоконник и взглянул на дорогу, как если бы хотел рассмотреть там собеседника. — Ну, есть одна на Брук-стрит… Кортен-роуд…       — Понял. — опять оборвал его Блэр. — Разберусь. И вообще… — донеслось какое-то шуршание, как если бы мобильный волокли по ткани. — Я не за этим позвонил. Завтра утром отправлю вам необходимые документы, заполните их и быстро. В нашей компании даже практикантам необходимо соблюсти формальности.— в конце его голос снова стал немного развязнее, послышалось шуршание и звонок прервался.       Вейлон с удивлением посмотрел на потухший экран мобильного. Нет, это конечно был все тот же Блэр, но что с ним не так? Может пьян? Хотя звучал вполне складно и почти ровно, так и не скажешь, что выпил. По телу прошла дрожь. Все еще обдумывая этот звонок, Вейлон прикрыл окно, но шторы задергивать не стал, долго потом лежа в постели, наблюдая, как ползут по стенам и разбросанным вещам длинные косые лучи. Сна особенно не было. Парк сопоставлял в голове их первую встречу и сегодняшний звонок, и в результате у него сложилось впечатление, что работать с Джереми Блэром будет очень нелегко.       Он был практически прав в своем суждении. Джереми Блэр в тот день чувствовал исключительное раздражение, потому что проблемы, которые предстояло решить на Калифорнийском объекте, даже и не думали рассасываться. Наоборот, чем глубже Джереми копал, тем больше находил нестыковок, ошибок и недочетов. Его волей было уволено уже десяток человек, но это не помогло делу. Супервайзер понимал, что это такая проверка от руководства «Меркофф» — дать ему сложный объект и три недели, чтобы навести там порядок. Если он с этим справится — «Маунт Мэссив» ему доверят окончательно. А уж там-то… У него было много планов на эту больницу.       Из-за крайней загруженности Блэр едва не забыл о практиканте — тоже распоряжение сверху (нагрузить его еще и студентом-недоучкой). И уже вечером, когда нервы раскалились настолько, что только шприц и алкоголь помогли снять стресс, Джереми позвонил Парку, пока действие наркотика не возымело своей полной силы. Потому что вскоре ему будет уже не до чего. Окно гостиной снятой им квартиры тоже выходило прямо на закат, поэтому Блэр предпочел плотно закрыть шторы. Им было далеко до тех, что были у него дома в Колорадо, однако со своей функцией они все-таки справлялись. «На хуй вас всех…» — Джереми с ненавистью отшвырнул уже пустой шприц, который приземлился аккурат рядом с мобильным телефоном. На экране все еще светилось в списке контактов имя Вейлона Парка. «И тебя на хуй, Парк, какого хрена ты на меня вообще свалился…».       Джереми сдержался, чтобы не швырнуть еще и телефон, который в последнее время разрывался от звонков начальства, подчиненных из «Маунт Мэссив», подшефных из местного филиала с дурацким названием «Heal Cadance» (тоже лечебница, только для всяких заболеваний сердца) и даже из автомобильного сервиса, где он являлся постоянным клиентом. Последние настоятельно пытались прорекламировать какую-то ерунду для его «Ауди», которую Джереми так и не заправил, по причине отсутствия у рабочих с заправки хоть какого-либо ума. Они пытались залить не то масло, за что поплатились звонком их начальству. Стоило попробовать те, которые упомянул Парк, но потом… Потом…       Наркотик постепенно распространялся по телу, примерно с такой же скоростью, как исчезали с той стороны шторы последние лучи. И чем темнее становилось в комнате, тем дальше уходило сознание Джереми Блэра от всей этой суеты. Он лег на диван, расстегнув лишь ворот рубашки. К счастью, ботинок на нем не оказалось, не хватало еще и с ними возиться. Мужчина покосился на початую бутылку бурбона на столике, но не притронулся к ней — в темноте этот напиток почему-то вызвал у него воспоминания о том далеком прошлом, когда они с лучшим другом еще не знали что такое хроническая усталость — молодость брала свое и силы появлялись просто из воздуха. Теплее было, что ли. Ярче. Ох, как же тепло в теле…       Джереми будто опустился в приятную ванну. По венам поползло спокойствие, граничащее со сном, а в комнате тем временем красноватые тени сменились черными. Перед глазами Блэра расползались пятна еще более темные, антрацитовые и обсидиановые, а может, он уже спал. Его левая рука свесилась с дивана, коснулась мягкого ковра. Нирвана была абсолютной, ни один звук не нарушал этой таинственной и глубокой тишины, а темные пятна сменялись образами прошлого, которое было затолкнуто куда-то настолько глубоко, что сложно было уже отличить его от воображения. Они отозвались в теле возбуждением, которое охватило пах, приятной сладкой негой намекнуло на то, что неплохо было бы сейчас найти себе быстрого и бурного секса, но вставать и ехать в бордель или хоть кому-то звонить не было никаких сил и желания.       Тьма поглотила его, не оставив больше островков света в этой гостиной. Январская ночь окутала плывущее вслед за сознанием тело и подарила, наконец, сонный покой. ***       Утром Вейлон первым делом проверил почту, но там ничего не было, кроме надоевшего спама. Видимо, у его куратора было весьма растяжимое представление об утреннем времени, а значит стоило ожидать письма когда угодно. Захотелось есть. Парк не любил да и не умел готовить, предпочитая фастфуд, но сегодня настроение было — пойти прогуляться, поэтому он решил спуститься в кафе неподалеку и выпить кофе с какой-нибудь приятной закуской. Взял с собой ноутбук — вдруг проснется желание немного поучиться.       В общем коридоре парень встретил хозяйку квартиры, которая вот уже несколько месяцев безвылазно сидела дома из-за серьезной травмы ноги — ее переехал какой-то пьяный мотоциклист. Парк сделал вид, что очень торопится, чтобы хозяйка не вздумала заводить разговор, быстро сбежал по ступенькам и вот он уже на воле. Солнце светило как сумасшедшее, будто сегодня был вовсе не январь. От недавней бури не осталось и следа.       Вообще, это был тихий спальный район, застроенный домами в три-четыре этажа, которые, в основном, сдавались по комнатам или полностью. Здесь рассеивался миф о том, что Калифорнии вокруг только тусовки и звездная, безоблачная жизнь, потому что среди мирных спокойных улиц можно было наткнуться на темные трущобы, куда лучше было не заглядывать, особенно к вечеру. В ночное время запросто можно было натолкнуться на карманников и темнокожих «уличных потрошителей», которые запросто могли оставить свою жертву без всего за малейший косой взгляд или за какой-то элемент одежды или внешности, который им не понравился. И несмотря на то, что районы Беркли были довольно богатыми и густонаселенными, с правопорядком здесь все же имелись значительные проблемы. Разница между зажиточными, порядочными гражданами и совсем уж опустившимися на дно бедными слоями была просто колоссальной. Исключение составляли разве что приезжие студенты Беркли, которые были чем-то вроде среднего класса и чаще всего становились жертвами местной «мафии». Поэтому Парк редко гулял здесь по ночам. Да и днем тут было особенно не на что смотреть — вся красота начиналась там, где узкие улочки переходили в шикарные бродвеи и бульвары, где обитала совсем другая публика. Правда, до университета отсюда было относительно близко — тридцать минут пешком или десять на автобусе.       Кафе, которое так облюбовал Вейлон, называлось редким для здешних мест именем его хозяйки — «Cassandra's», добродушной женщины за сорок, которая в одиночку поднимала сыновей. Один из них тоже учился в Беркли, правда не долго. Отчислили уже после первого курса за какие-то разборки все с теми же «потрошителями». В утренний час у «Кассандры» было мало посетителей, но уже так вкусно пахло кофе, что можно было забить даже на то, что это маленькое полутемное помещение, окна которого выходят на глухие стены дуплексов.       — Доброе утро, миссис Катсарос! — Вейлон заглянул за стойку, на которой высились «многоэтажки» с пирожными. — Я тут у вас посижу немного?       — Здравствуй, Вейлон! — гречанка оторвалась от мытья посуды и оглянулась на него. — Еще спрашиваешь! Давно тебя не видела. Как поживает Дебра? Все так же ногой мается?       — Да уж полегче ей. — Вейлон сел за дальний столик и раскрыл ноутбук. — Но на улицу еще не выходит.       — Ах, бедняжка! — Кассандра заломила пухлые руки и воздела глаза к небу. — Боже упаси попасть в такую передрягу в ее возрасте! Тебе как обычно?       — Да… Я тут поработаю немного.       — Сейчас принесу… Ах, несчастная Дебра, надо бы навестить ее… — миссис Катсарос удалилась на кухню, причитая. Они с хозяйкой дома Вейлона были давними подругами.       Парень постарался углубиться в реферат, но мысли об учебе постоянно куда-то ускользали, уплывали, смешиваясь с размышлениями о Лизе и ее словах о том, что ее новый бойфренд считает его «пидором», что они больше не будут общаться, о практике, о «Маунт Мэссив» и этом Блэре, который уже производил впечатление человека, которому не так-то просто угодить… Почему-то в памяти всплыл запах, который, кажется, пропитал все в той машине — Вейлон никогда раньше не встречал подобного, чтобы запах так сильно запечатлелся бы в памяти. Казалось, что и Джереми, и его запах, и машина — все выбивалось из той привычной колеи, в которой он привык существовать — это было что-то отличное от Америки, в которой Парк живет уже почти четыре года, что-то отдаленно напоминающее его родной Лондон, но вот только в совсем ином ключе…       От Блэра он снова вернулся к мыслям о «Маунт Мэссив». Не написав и строчки реферата, он рассматривал фотографии этого величественного строения на разных сайтах, которое поражало воображение своей готической аурой и массивностью корпусов. Создавалось ощущение, что лечебница — это еще одна часть горы, просто высечена в ней с особым искусством и выдумкой. Невероятное место. А этот заповедник вокруг… Это вам не пальмы и полузасохшие Калифорнийские парки. Если не воспринимать слова супервайзера всерьез, то можно было действительно подумать, что это горный курорт для тех кто слегка повредился умом. Особенно красивыми были фотографии зимней «Маунт Мэссив», а как раз в феврале Парку и предстояло там работать. Будет шанс полюбоваться на горы, которые из своего родного Денвера он видел только издалека.       Мысли перетекли к его Денверской квартирке. Наверное, там сейчас сильное запустение, ведь в последний раз Парк там был еще в августе. С ней Вейлону тоже, можно сказать, повезло — он умудрился прихватить с собой все деньги, что родители откладывали ему на пять лет учебы в одном из экономических университетов Лондона. Так как в Беркли он смог получить бюджетное место, «украденные» деньги он потратил на покупку небольшой квартирки в самом доступном для этого штате и билета на самолет в один конец. Конечно, за эту выходку отец отрекся от него и запретил появляться дома, но Вейлон не жалел об этом ни минуты. В Беркли он чувствовал себя собой.       — Не думал, что встречу вас тут, Вейлон.       Парк аж подскочил на месте — он совсем не услышал шагов Джереми Блэра, который подошел к его столику. Как это возможно? Видимо, профессор Дамиан прав — он действительно очень рассеянный.       — Мистер Блэр? — парень не смог скрыть удивления в своем голосе. — А что вы тут… — только под конец фразы он задумался о том, что это, наверное, невежливо.       — А разве я не могу зайти за кофе, Парк? Я надеюсь, тут есть что-нибудь приличное.       Он выглядел уставшим. Наверное, еще более уставшим, чем обычно. Под глазами залегли глубокие фиолетовые тени, лицо выглядело осунувшимся, губы — бледными. Одет он был полегче, чем в их прошлую встречу, но все так же довольно строго для выходного дня, а если и пил вчера, как показалось Парку во время их разговора, то сегодня от этого едва ли остались следы.       — Я работаю и по выходным. — куратор будто прочитал его мысли и отошел к стойке. — Не удивляйтесь, когда работаешь супервайзером приходится напрягаться.       Ожидая свой заказ у Кассандры, которая глядела на него как на пришельца, Блэр пробежался глазами по комнате и снова уткнулся в Вейлона, который изо всех сил старался делать вид, что не смотрит на него. Видимо, ему посчастливилось снять квартиру где-то неподалеку от этого Парка, и на оставшейся неделе в Калифорнии им еще предстояло случайно столкнуться где-нибудь. С другой стороны, его подшефный всегда поблизости и не удерет от практики, как бы ему того не хотелось. В глаза бросалась бледность Парка — интересно, часто ли он питается. Или у этого студентика так мало денег, что приходится выживать на кофе? На узком лице слишком выделялись эти огромные зеленые глаза, увеличенные еще и стеклами очков.       — Кстати. — взяв кофе, Джереми вернулся к столику. — Раз уж мы встретились, неплохо бы вам изучить документы. Утром я был слишком занят, чтобы отправить вам их.       Супервайзер достал из дипломата несколько листков бумаги в файле и протянул их Вейлону. Тот взял и положил перед собой, а Блэр устроился на стуле напротив. Он совсем не вписывался в общий антураж этого крошечного греческо-американского кафе, как будто ворон оказался в стайке райских птичек. Отпив кофе, «ворон» внимательно смотрел на Парка своими пронзительными глазами, отчего последнему стало неловко. Парень вдруг обнаружил, что принюхивается, стараясь уловить тот самый «машинный» запах.       — Читайте внимательно, Парк. — проговорил Джереми вполголоса. — Это вам не игрушки.       Вейлон послушно опустил глаза в документы. Первый был о безопасности на рабочем месте, стандартный, второй — о правилах внутреннего распорядка, тоже весьма стандартное дело для такого рода лечебниц, потом — о правах и обязанностях практиканта. Но вот последний лист заинтересовал Парка куда больше. Это была подписка о неразглашении, причем, довольно строгого порядка. Он хмурился, вчитываясь в эти строчки, которые грозили серьезными последствиями тому, кто вздумает болтать о любой информации или деятельности, производимой лично или кем-либо еще, кто работает с ним.       — А это зачем? — спросил сбитый с толку парень. — Это ведь просто лечебница, только и всего…       — Только лечебница? Не нужно притворяться идиотом, Парк. За «Маунт Мэссив» стоит сильная корпорация, у которой сотни причин устанавливать политику неразглашения. Не я ее придумал, вот им вопросы и зададите. — Блэр хмыкнул, отпил еще кофе и кашлянул, а Вейлон в это время заканчивал с датами и подписями. Без слов протянул их куратору, а тот лишь мельком просмотрел, прежде чем спрятать обратно в дипломат. Он-то следил за каждой написанной Парком строчкой, датой и подписью очень внимательно — здесь ошибок не должно было быть вообще.       — В общем. — супервайзер поднялся, готовясь уходить. — Будьте готовы в следующее воскресенье вечером. Я заберу вас и мы поедем в Колорадо, чтобы уже в вторник утром вы могли приступить к своим обязанностям.       — Но ведь на машине больше суток…       — Хотите на автобусе тащиться? Я предоставлю вам такую возможность, только учтите, пропуск вторника негативно скажется на вашей характеристике. — Джереми поджал губы. Ему не хотелось везти Парка, но начальство явно дало понять, что лучше бы им обоим явиться вовремя. — Только вещи теплые захватите, Парк, если имеются. Потому что боюсь вам долго не протянуть на том холоде, что окружает «Маунт Мэссив» почти круглый год.       — Хорошо. Я не опоздаю и… Согласен с вами поехать. — немного сконфуженно закончил Вейлон. Ему и самому было неудобно: практически незнакомый ему человек предлагает такой дальний совместный путь.       — Вот и ладно. И смотрите мне, без глупостей. — напоследок бросил Блэр, попрощался и вышел. И в помещении будто разрядился воздух — грозовая туча прошла мимо, унося свои молнии прочь. Парень тихонько выдохнул и невзначай поймал взгляд миссис Катсарос — она выглядела пораженной.       — А что это за джентльмен к нам пожаловал? — тихо спросила она, вытягивая шею, чтобы разглядеть отъезжающий черный «Ауди». — Никогда у нас таких раньше не видела…       — Мой руководитель практики. — буркнул Парк, наблюдая, как она одергивает цветастую занавеску. Все сомнения пропали — этот Блэр ужасно дотошный консерватор, который явно не даст ему спуску и за любую провинность будет долго и с издевкой отчитывать. Он так предан работе, что ни на секунду не поколеблется, если встанет вопрос о каком-либо ужесточении мер в отношении практиканта — Вейлон готов был дать голову на отсечение, что так и случится. Он вздохнул, думая, что все-таки потерпеть пару месяцев он сможет, а там — как пойдет.       А ровно через неделю, в семь вечера, Джереми Блэр, как и обещал, забрал Парка вместе с его чемоданами прямо около дома. Настроение у него было приподнятое — потому что наконец-то Калифорния с ее «сердечниками» остается позади. Со своей работой здесь он справился весьма неплохо, а это значило значительное укрепление его позиций как супервайзера в «Маунт Мэссив». Блэр только надеялся, что в его отсутствие там не случилось какого-нибудь апокалипсиса, как это обычно происходило, стоило начальству отвернуться. Вообще, хоть лечебница в горах и была важным объектом, верхушка «Меркофф» редко туда заглядывала, что давало повод для всевозможных нарушений внутреннего распорядка. На некоторые Блэру приходилось закрывать глаза, и не только потому, что он сам в них участвовал. Была еще одна причина, в лице его коллеги и лучшего друга Ричарда Трагера, с которым они спокойно могли утаить от любопытных глаз и не менее любопытных камер кое-что из «особых лекарственных средств». И не только утаить.       Вейлон практически сразу уснул — его немного укачивало в транспорте. Джереми смотрел на него через стекло заднего вида и совершенно не видел никаких оснований для того, чтобы оставлять этого парнишку дольше, чем на неделю. Он выглядел таким хлипким, что условия труда и общее отношение вряд ли мог потянуть, а уж тем более — задачи стажера. Так что пусть начинает собирать деньги на обратный билет. В «Меркофф» ему делать совершенно нечего.       За ночь Блэр остановился лишь раз, чтобы немного подремать, отмахнувшись от предложения Вейлона повести самому — еще чего, можно подумать он пустил бы за руль этого студентика, будь тот даже самым ответственным человеком на планете. И не важно, что у него есть права. Свою машину Джереми берег, несмотря на любовь езды с превышением скорости и часто в нетрезвом виде. Пока он спал, Парк гулял вокруг «Ауди», любуясь простором, раскинувшимся по обе стороны от хайвэя, ежась от холодных ветров, которые, чем дальше они отъезжали от Калифорнии, становились все злее.       Над головой раскинулось огромное черное небо, усеянное миллиардами звезд и Парк любовался ими, опершись о капот автомобиля. Ему нравилось дышать этой прохладой. А еще он думал о будущем, о Лизе, которой так и не сказал, что уезжает, вспоминал грустное лицо Дебры, которая почему-то расплакалась, когда он сообщил ей об отъезде. Не то сидение дома ее так разжалобило, не то перспектива потери денег за два месяца была уж слишком удручающей.       — Садись, дальше поедем. — негромко позвал его Джереми. Он уже успел проснуться и покурить. Вейлон и не заметил, как тот перешел на «ты». — И поживее, не то отморозишь что-нибудь. — мужчина отбросил окурок и вернулся за руль.       Вейлон последовал на заднее сидение. И снова его окутало тепло и этот особый запах машины мистера Блэра. Парк даже ни на секунду не отметил у себя в мозгу, что дышит глубже, даже глубже чем на улице, настолько сильно его организму хочется напитать легкие этим домашним уютом. И как только такое сочеталось с отстраненным и холодным супервайзером? Когда они снова поехали, Джереми негромко включил музыку, а Вейлон снова лег, понемногу задремывая.       Следующий день прошел без особенных приключений. Все было примерно так же, разве что останавливались пару раз, чтобы перекусить. А на утро вторника Вейлон проснулся и тут же понял, что они уже близко: на горизонте как по волшебству выросла горная гряда.       «Маунт Мэссив» ждала их.