Грани ответственности

      Ничего не произошло.       Совсем ничего.       Выстрела не случилось. Только слышно было их тяжелое дыхание, да гул бьющихся сердец.       Джереми выпустил из ослабевших пальцев пистолет, и тот глухо ударился о ковер, будто ставя точку в этом жутком спектакле одного актера. Но ни супервайзер, ни его подчиненный не обратили на это никакого внимания — оба сейчас были в состоянии осознания. Кульминация случилась — последние ее отзвуки уже затихали в их головах. Блэр медленно, полубоком переместился к креслу, зацепив ногой бутылку, и упал в него, с силой сдавив виски. Перед внутренним взором замелькали сотни мушек, а где-то в мозгу происходили яркие вспышки боли. Конечно же, пистолет не был заряжен, но Джереми готов был дать руку на отсечение — он действительно верил, что сейчас убьет себя. И это было бы достойным финальным аккордом всего этого безумия.       Вейлон кое-как поднялся на ноги (его колени дрожали так, словно он пробежал сотни и сотни километров за раз). Голова кружилась, кабинет плыл и размазывался, но ощущения, которые переполняли сейчас программиста, были подобны выжившему, в нескольких сантиметрах от которого ударила молния. Вместе с тем, опьянение от удивительно крепкого напитка разыгралось на максимум.       В кабинете было все так же темно, пусть тени и казались чуть более яркими, чем полчаса до этого.       — Охрана! — вдруг громко позвал Джереми. От него, такого расслабленного и развалившегося, было внезапностью услышать настолько твердый окрик.       — Сэр? — дверь тут же распахнулась и на пороге появились уже знакомые, до омерзение тупые рожи.       — Отведите мистера Парка в палату и передайте, чтобы заставили его поспать. И проследите, чтобы он никуда не делся, иначе я избавлюсь от вас обоих.       Амбалы, видимо, заметили оружие на полу, поэтому применили к полубессознательному Вейлону чуть больше силы, чем Джереми рассчитывал. Программистишка повис у них в руках, посиневший и окончательно отрубившийся. Он даже не успел осознать, что с ним случилось.       — Эй, я сказал поспать, а не сдохнуть! — рявкнул супервайзер. — Вы что, идиоты, давно голодными месяц не сидели?       — Извините… — буркнул один из них и оба тут же скрылись с глаз вместе с телом Парка.       Блэр выдохнул и откинулся на спинку, кресла, расслабленно закуривая. То, что этой ночью произошло между ним и Парком… Трудно было дать этому рациональное объяснение. Это была чистейшей воды страсть, похоть, животное желание нефильтрованное безумие, подробности которого уже понемногу выветривались из трезвеющей головы. Дико захотелось разрядки, Джереми вдруг осознал, что все это время был возбужден и физически, о чем свидетельствовало небольшое пятно на темных брюках. Подрочить сейчас было бы неплохой идеей, однако именно этого ему сейчас не требовалось. Просто отдохнуть. Собраться, И решить уже, наконец, что делать дальше.       Ведомый каким-то внезапным вдохновением, он потянулся к трубке стационарного корпоративного телефона и набрал уже знакомый номер. На часах было всего какое-то начало пятого, но супервайзера это не остановило.       — Да, это я. Да. Зайдите через… — он оценил окружающую обстановку. Кабинет был похож на притон. — Пару часов. Жду.       Убираться не было желания. Жаль что Парк отключился, а так бы можно было заставить его все это вылизать. Придется вызывать уборщиков, ***       Пыль. Пыль и насекомые. Они набивались в рот, в нос, в глаза, изгрызали кожу и делали в ней свои норы. Плоть отваливалась с него кусками, и он все это чувствовал, но руки и ноги его было свинцово-тяжелыми, как если бы к ним привязали многотонный груз. Воздуха не было. Была лишь пыль и затхлость старых досок, Вейлон понимал, что он не умер — его похоронили живьем, а его изъеденное сердце все еще бьется. Из дыры на лбу все еще вытекает кровь, но он жив. Жив!       Захотелось позвать на помощь, но зубов не было, а губы и щеки превратились в кровавые ошметки. Паника вдруг накрыла его — Парк закричал, но без звука, потому что горло его было изъедено червями, В глаза начала насыпаться земля…       И вдруг сильные руки выдернули его из этой ловушки. В глаза ударил яркий свет, и он тут же оказался сидящим на ковре в смазанном кабинете — грязный, окровавленный, гноящийся скелет, из которого выпадают насекомые и опарыши. На ковре тут же образовалась грязное пятно из трупного сока, крови и грязи — но Вейлон мог дышать, и запах, царивший в этом странном помещении, кружил ему голову.       — Ты работаешь на меня, 8208.       Голос Джереми Блэра прямо напротив его лица. И как ему не противно?       — Я же обещал, что верну твою душу.       И тут же Вейлон почувствовал нежнейший поцелуй в те ошметки грязной плоти, что когда-то были его губами. И тут же в странном мелькании и вихре красок его тело начало восстанавливаться, приобретая знакомые очертания. Джереми стоял перед ним абсолютно голый — да это же одна из их летних ночей! А значит, у них только что был секс, и Вейлон лежит изнеможденный и расслабленный на мягкой кровати.       — Вейлон, а ты талантливее, чем кажешься.       И тут же он чувствует крепкое, возбужденное объятие — член Джереми упирается ему между ягодиц, где и так слишком мокро и больно. Но больно приятно. Горячие пальцы скользят по вспотевшей, раскрасневшейся груди, трогают и ласкают соски и Вейлон выгибается, стонет, но все еще без звука. Трется членом о простынь, а Блэр прижимает его все сильнее, стремясь ощутить все и сразу. Шепчет что-то на ухо, покусывает нежную кожу под ним, проводит языком, зализывает красноватые отметины.       Запах. Сначала — терпкий, с примесью грозы, сигаретного дыма, кофе и этого особенно манящего тела, теплый и такой покоряющий. Но вот в него начинают вмешиваться горькие нотки лекарств, хлорки и сырости, который внезапно крепнет, морозит кожу и отрывает его от этого теплого, нежного и сильного…       Вейлон приоткрывает глаза и с первых секунд ему кажется, что это был не сон — все вокруг слишком белое. Но потом возбуждение спадает и программист осознает, что находится не в спальне, а приятную негу сменяет сильнейшая головная боль, И еще какой-то отвратительно резкий звук, как будто у него в ушах установили пожарный извещатель. Он силится поднять голову, но она свинцовая, веки словно весят полтонны — он падает обратно, все еще ничего не понимая.       Проходит несколько минут и боль чуть утихает, также, как и гул. Сквозь него уже можно различить другие звуки, явно принадлежащие окружающему миру. Парк снова предпринимает попытку привстать, на сей раз более успешно, и тут же осознает, что находится в самой обычной палате, которых в «Маунт Мэссив» очень много. По правую и по левую сторону от него — крепко спящие люди, как минимум трое, А от вены вверх тянется, тонка трубка капельницы, в которой плещется какая-то жидкость.       — Что за… — бормочет программист, пытаясь сообразить, что произошло. Но странное дело — мысли не слушаются, и последние воспоминания походят больше на сон: вот в него стреляет Блэр, вот он в могиле… Потом секс… Нет, это все полный бред,       К нему уже приближается медбрат с подносом. Вейлон встряхивает головой, прогоняя наваждение, и уже более осмысленно смотрит ему в лицо, не различая деталей (на нем нет очков).       — А что случилось? Что со мной?       — Вы слишком много выпили, мистер Парк. — словно неохотно цедит тот, протягивая ему какое-то лекарство в пластиковом стаканчике.       — Я не помню, чтобы я пил… — Парк еще больше теряется. Последнее, что ему удается вспомнить — он работал, как и всегда, в своем кабинете… А потом?       — Это потому, что вы слишком уж много выпили для вашего организма. Более того, у вас в крови было обнаружено нечто напоминающее наркотик. Но я думаю, что это какой-то седативный препарат, с которым вы тоже перебрали. Вот и отравились.       — Да?.. — тупо переспросил программист.       Но медбрат уже отошел к другим больным, а Вейлон шокировано уставился на то место, куда была вколота капельница. Как же это возможно? И почему? Для чего ему понадобилось пить? Боже, какой бред, Он залпом выпил горький сироп в стаканчике, даже не задумавшись о том, что он пьет. И снова лег, потирая пальцами раздраженные глаза, Интересно, что с ним теперь будет? Если он действительно так пьянствовал, то его теперь, наверное, выгонят с работы, оштрафуют и еще хер знает что сделают. А Блэр? Тот и вовсе убьет его, растопчет своими ботинками и все — можно будет писать завещание. Вейлон ощутил, как тело покрывается холодным потом от страха, но тут же пришел на ум и другой вопрос: где он взял в«Маунт Мэссив» столько алкоголя?       И тут же его пронзила догадка и воспоминание — они с Джереми пьют в его кабинете. А значит, все это случилось на глазах и при участии самого супервайзера — может, все не так плохо?       Вейлон даже сейчас оставался собой — его больше интересовала работа, чем собственное здоровье.       — А сколько времени?       — Вы бы лучше спросили, какой сегодня день, Вы два дня без сознания пролежали.       Вейлон застонал. Все не просто плохо — все просто отвратительно. Его точно уволят, и это будет лучший вариант. Но с другой стороны, может хоть выпустят, наконец, из этого отвратительного места. Может, притвориться, что он забыл абсолютно все и о проекте «Волрайдер»?       — И сколько мне тут еще лежать?       Медбрат цыкнул языком. Вейлон был почти уверен, что тот закатил глаза.       — Пусть прокапает до конца, а там видно будет.       Парк закрыл глаза. Ему стало тревожно, стыдно и страшно одновременно. С ним никогда раньше такого не бывало. А мог это подстроить сам супервайзер? Споить его чем-нибудь, чтобы подставить. Эта версия показалась, внезапно, очень жизнеспособной и Вейлон ухватился за нее, стараясь выстроить отсутствующие компоненты воспоминаний. Прав был Ларри. Надо убираться отсюда. Любыми возможными способами.       Но постепенно, спустя несколько десятков упавших по тонкой пластиковой трубке капель, мысли Вейлона выровнялись и на место опасений, связанных с работой, пришли куда более важные и пугающие мысли — из его головы внезапно выветрилось сразу несколько дней, просто подчистую. Это пугающе, это обездвиживает и поражает, но больше всего — это заставляет чувствовать себя абсолютно беспомощным перед ужасной силой чего-то извне, каких-то обстоятельств, которые владеют твоим сознанием и телом даже больше, чем ты сам.       Как-то во время своих блужданий по коридорам и палатам еще во время практики, Парк набрел на одного врача, который объяснял родным больного, что тот потерял память из-за стресса, который настолько задел его психику, что произошла защитная реакция в виде «стирания» болезненных воспоминаний. Но побочным эффектом стала развивающаяся деменция и ПТСР, который больной испытывает по непонятным для себя причинам — ведь от травмирующего события осталась только фантомная боль. И беда в том, что коррупция памяти может прогрессировать. Могло ли с самим Вейлоном произойти то же самое? Может, он увидел нечто такое, что сломало или напугало настолько, что он решил совершить самоубийство с помощью транквилизаторов и алкоголя? Но не получилось, и он всего лишь отравился.       Вейлон лежал, мало обращая внимание на вялое бормотание соседей по палате. Он пытался заставить себя вспомнить, но чем больше пытался — тем сильнее ему казалось, что он придумывает. Да и мысли о возможном травмирующем событии и перспективами развития ПТСР и деменции не давали покоя.       Уже перед тем, как снова уснуть, Вейлон подумал внезапно, что Джереми Блэр может знать, что же всё-таки случилось. Его образ — единственное яркое, что все еще осталось в памяти этих проклятых двух (трех?) дней. ***       — Вы хотели меня видеть?       Информатор протиснулся в дверной проем как всегда бочком. За время пребывания в «Маунт Мэссив» он изрядно похудел, оттого его сходство с печеным яблоком усилилось.       — Доброе утро. Проходите.       В кабинете было довольно прохладно. Ощущалось, что тут недавно проветривали. Джереми сидел за столом, уже собравшийся с мыслями и почти отошедший от произошедшего — выдать могла, разве что, сильная бледность, темные круги под глазами и щетина, которая уже переросла негласную «норму». Вокруг было чисто — уборщики не задавали лишних вопросов, просто «вылизали» его обитель от захламленности нескольких недель мрака.       — У меня вопросы по поводу Глик. Что она сейчас планирует делать? Я давно уже не слышал от вас ничего стоящего.       Джереми не был настроен на долгие хождения вокруг да около — спросил прямо в лоб. Его взгляд, утяжеленный веками, так и припечатал крысеныша к тому месту, где тот стоял. Информатор занервничал, заерзал, как-то дергано метнул глазами на супервайзера и снова отвел их.       — Ничего особенного, сэр. Однако, ходят слухи, что в скором времени ее снова собираются направить на другой объект, На сей раз — какая-то там деревня.       Джереми поджал губы. «Слухи», мать их. Его не интересовали слухи, а только факты — когда эта сука уберется отсюда? Она уже добилась всего, чего хотела (тут супервайзер остановил ход своих мыслей, будто обходя яму под названием «Трагер») и не известно еще, чем это все закончится для него самого. С другой стороны, возможность переложить часть своих полномочий на нее представлялась весьма соблазнительной. Тем более, что сейчас на уме у него был совсем другой «проект».       — А конкретнее?       — Извините, сэр. Ничего стоящего.       — Свободен, — тут же отреагировал Блэр. Это было бессмысленно. Видимо, придется ему, самому наведаться к Полин и поговорить по душам.       Но ему было противно уже даже при одной мысли о таких разговорах. Полин Глик супервайзер не уважал, с самого начала считая ее чем-то вроде «подножки» от начальства, которое настолько верит в ее преданность и непогрешимость перед корпоративной машиной, что доверяет все больше полномочий. Сколько раз уже за эти проклятые полгода Джереми получал «сверху» сюрпризы в виде внезапных проверок и разбирательств? Пришлось очень постараться, чтобы это не закончилось его увольнением, особенно за дело Трагера. Но у того нашлись свои связи, которые, однако (как и предрекал Джереми), не смогли спасти его от такого глупого конца.       Оставалось надеяться, что она всё-таки свалит отсюда на другой объект. Ведь Джереми оставалось выждать ещё совсем немного времени, и тогда он завершит важную часть своего плана, касательно Вейлона Парка. Надо бы навестить его в ближайшее. время… ***       — Рабочий день еще не начался, а ты уже на ногах? — Глик хмуро и недовольно проводила глазами Пола, который суетливо прошел к своему месту, на ходу снимая пиджак. — Выглядишь отстойно.       Марион скривился, тяжело приземлился на свое кресло и тут же закурил. Ему каждый раз дико хотелось курить после встреч с Джереми Блэром, Этот человек заставлял его трепетать, не только своей властью, о которой пронырливый специалист по смягчению последствий знал все и даже больше, но и своей давящей натурой, которая мучила его стех самых пор, как они сошлись в якобы дружеских отношениях. Марион понимал, что это взаимовыгода. Понимал, что у Блэра в руках слишком много рычагов давления, и этот короткий поводок — уже давно не дружеская взаимопомощь.       — Не твое дело, — бросил он, протирая обрюзгшее лицо. — Делать что ли нечего?       Полин и бровью не повела. Марион хоть и был последним трусом и тюфяком, но порой и у него случались моменты заебанности. Она понимала его реакцию, ведь в ней кроме всего прочего, была еще и зависть к ее, Полин, успехам.       — Что, не дают тебе, а? — ей очень хотелось поддеть коллегу, Настроение располагало. Глик даже не смутило, что в кабинете находится Делия. — Твои мальчики, наконец, прозрели и поняли, что старая сухофруктина?       Пол посмотрел на нее устало и злобно, но ничего не сказал. У Глик были абсолютно идиотские шутки. Она ведь прекрасно знает, что кроме усопшей жены ему никогда и никто не нравился.       — А ты что, претендуешь на их место? — Марион хмыкнул, зарываясь в документы.       Полин сделала вид, что не услышала последней фразы. Сейчас у нее были куда более серьезные проблемы, нежели долгие пререкания. Пол действительно не знал, что Глик ждет работа в каком-то захолустье, и это после стольких лет упорного труда! Все-таки женщина предпочитала надеяться, что это всего лишь намек от начальства, чтобы подстегнуть ее усилия здесь.       Полин пнула ногтем уже пустую баночку от антидепрессантов. Ей становилось хуже. Работа здесь, на таком опасном расстоянии от проекта, который заставляет даже непричастных сходить сума… Может, ей действительно было бы лучше в другом месте. Но уходить в отставку сейчас было бы опасно. И невыгодно. Многие сотрудники уже бежали, как крысы стонущего корабля, находя все больше причин не оставаться здесь (а ведь они даже понятия не имели, что на самом деле происходит). По крайней мере те, кого начальство сочло достаточно безобидными в плане конфиденциальности. Но Полин могла бы поклясться, что за многими из них установлена слежка. Остальные же либо пребывали в состоянии едва заведённой игрушки, либо слишком большой кусок получали, чтобы не рисковать за него своей шкурой. Ну а третьи просто не имели выбора, ведь попытка соскочить привела бы к их истреблению как свидетелей. И ей во всем этом хаосе принадлежала роль координатора, на котором держится многое. Да и чего уж скрывать — свой кусочек корпоративного пирога она отхватила, теперь дело было только в его увеличении.       — Мэм, один из сотрудников подведомственного вам отдела сегодня очень серьезно нарушил правила внутреннего распорядка. — Делия отвлекла ее от размышлений. — Ознакомитесь?       — Кто там еще?       — Вейлон Парк. Его нашли сегодня в состоянии крайнего опьянения. В крови обнаружена серьезная доля наркотика.       Полин удивилась. Даже на фоне общего пренебрежения местными, она знала этого Парка как трудоголика и странноватого тихоню, но чтобы так… Она подняла глаза на помощницу, но лицо той оставалось все таким же равнодушным.       — И как это его угораздило? Насколько я помню, он тоже задействован? — у нее аж руки зачесались. — Это тот самый, которого Блэр привел? Интересно.       Она припомнила момент в начале этого года, когда супервайзер вмешался в ее работу по «чистке» кадров и запретил увольнять стажера, хотя она готова была это сделать. Естественно, мистеру Парку светило бы участие в проекте, только уже в качестве добровольца-испытателя. Она настояла на том, что Парк останется на совести и контроле Блэра, а тот согласился. Это значило только одно — сейчас у нее есть шанс прижать супервайзера к стене и получить от него куда больше полномочий. А может даже — занять его место.       Тем временем Делия уже переслала ей служебную записку с замечанием о нарушении. Там было не много текста, но достаточно, чтобы сделать выводы:       From: Коуledss@murcoff.согр       То: polinglick@gmail.com       Тема: нарушение внутреннего распорядка.       Здравствуйте. Сообщаем о нарушении внутреннего распорядка одним из сотрудников подведомственного вам отдела. Сегодня около шести утра Вейлона Артура Парка (8208) доставили в обморочном состоянии в реанимационную палату. Указанный сотрудник не приходил а себя. Первичный осмотр показал, что обморок вызван сильным алкогольным (по всей вероятности и наркотическим) опьянением. Указанный сотрудник не приходил в себя.       Прошу разобраться в данной ситуации и предоставить отчет о страховке/родственниках/статусе секретности Вейлона Парка при наличии оных. Обратите внимание, что Сотрудник 8208 задействован в проекте «Меркофф», что влечет за собой соответствующие осложнения, поэтому примите меры немедленно.       С уважением, отдел охраны труда.       Это было более чем идеально. Джереми Блэру придется сполна ответить за поведение этого Парка, уж Полин постарается. А сам Парк еще много раз пожалеет, что его не уволили в начале года. ***       Вейлон проснулся от какого-то шума, исходящего от дверей палаты. Он тут же подскочил, потому что понял, что это Блэр — его голос яснее всего различался в этом гуле.       -…Что захочу, то и сделаю, ясно вам?       — Вы обязаны принять меры! Иначе их приму я!       — Кто дал вам такое право?       Больные слева и справа сидели напуганные и растерянные — в мозгах такие повышенные тона обозначали только угрозу.       — Дайте я с ним поговорю.       — Но его состояние…       — Блять, вам что всем, жить надоело?       — Мистер Блэр, выбирайте выражания!       И тут же в палате показался сам Джереми Блэр. Его лицо выражало весьма явную ярость. За его плечом показалось лицо взволнованного медработника. Где-то в дверях маячила Полин Глик. Вейлон инстинктивно сжался — ему показалось, что его сейчас изобьют.       — Выметайтесь отсюда. — рявкнул Блэр на медика. Тот послушался.       Вейлон почти физически ощущал исходящую от него угрозу. Джереми порывисто присел к нему, строго и пронзительно глядя прямо в глаза. Вейлону показалось, что тот ждет каких-то объяснений, и поэтому поспешил заговорить первым:       — Сэр, я ничего не помню, честно! Последнее, что я помню — я работаю в своем кабинете, а потом…       — Заткнись. — голос Блэра был холоден, как лед. — Что с твоей башкой не так — решит психиатр. Я здесь для того, чтобы заключить с тобой сделку.       Лицо Вейлона выразило шок и немой вопрос. Он от неожиданности забыл все, о чем так хотел расспросить Джереми.       — Я вытаскиваю твою задницу из проекта, а ты делаешь всё, что я тебе прикажу. Без вопросов, нытья и сопротивления. Ты понял?       — Но…       — Тебе грозит смерть, Парк. Сука, ты что, не понял, что Глик только и ждет повода, чтобы тебя сгноить отсюда? А меня вместе с тобой. Так что держи рот на замке и отрицай все, чтобы она не поставила тебе в вину. Я позабочусь об остальном.       — Да, сэр…       — Смотри у меня. — Блэр вдруг наклонился ближе и похлопал Вейлона по щеке. — Будешь хорошим мальчиком — останешься жив. — в его голосе послышались игриво-томные нотки, но лишь на миг.       Затем он также решительно встал, поправил ворот рубашки и вышел. В палату влетел врач и два медбрата — они с нескрываемым отвращением смотрели на Вейлона, виня его в том, что притащил сюда начальство. Парк вздохнул, осознавая, на что только что подписался. Однако, умереть было страшнее. Он вдруг почувствовал смятение, дрожь прошла по его телу. Но опять же — самое страшное было то, что он понятия не имел, отчего и почему все это происходит. Как будто это кошмарный сон, который никак не прекратится.       Потом к нему зашла Полин и долго отчитывала за нарушение правил внутреннего распорядка. Затем сказала, что после заключения психиатра ему светит увольнение и снятие с проекта, а так же намекнула, что его стажировка уже закончена и последний шанс задержаться здесь — это дать согласие на добровольное участие в проекте «Волрайдер» в качестве подопытного. Естественно, все это было объявлено не напрямую, ведь в палате все ещё находились медработники и другие пациенты. Но Вейлон прекрасно понял, что ему предстоит. Он смотрел в лицо женщины с отрешением и смирением, ведь предвидел это.       Полин же в какой-то момент просто ушла — Парк пропустил это, потому что не слушал окончание ее речи. Теперь его занимала только сделка — каким образом Джереми удастся его вытащить? Может, взяткой? Но от чего-то он был более чем уверен, что для Глик это не аргумент. Но то, что у Блэра есть мотивация (в качестве собственного увольнения), немного ободряло. Однако тогда возникал вопрос, почему его должны уволить? Неужели тоже в чем-то подозревают? ***       Джереми Блэр и Полин Глик смотрели друг на друга — если бы можно было убивать взглядом, оба бы уже валялись мертвые. Глик едва скрывала свое торжество, а Блэр — отвращение, что ему в принципе приходится таким заниматься.       — Вы же знаете, что сами виноваты, что поручились за него? — куратор сложила руки перед собой.       Они сидели в ее кабинете, за довольно большим столом. Сбоку помещался Пол, который с любопытством и волнением слушал их разговор. А еще со страхом. Он-то понимал, что если Блэр его выдаст, Полин поступит с ним так же, как с этим несчастным Парком.       — Знаю. Поэтому и хочу взять ответственность за это происшествие на себя.       — Каким это образом? Пойдете в проект вместо него? — Глик сузила глаза. «И чем же этот парень так важен для тебя?» — подумалось ей. — «Или слухи о необычных увлечениях — вовсе не слухи?»       — Я заплачу достаточно, чтобы покрыть два дня его отсутствия. Я уверен что вы, в таком неуемном рвении от меня избавиться, уже все посчитали, до последнего доллара.       — Избавиться от вас? — Полин натурально изобразила удивление. — Вы забываетесь, мистер Блэр. Мне нет до вас и до ваших денег никакого дела. Я работаю на вышестоящие органы, поэтому решать будете с ними.       — Но насколько я знаю, в вашей компетенции оставить Парка в «Маунт Мэссив»? Естественно, снять его с проекта, но вернуть в должность обычного технического специалиста, а не настолько… Радикально.       Полин поджала губы. Ее вдруг охватило любопытство — а что будет, если она и правда его оставит, но удвоит, а то и утроит слежку за этими двумя — куда это приведет? Может, ей откроется такая правда, от которой у этого Блэра не останется и шанса тут задержаться? Или же ей будет предоставлен такой охрененный компромат, что можно будет заработать не только деньги…       — Вы так боитесь увольнения? — надменно спросила она. — Сама я не смогу этого сделать, но сами понимаете — я не должна скрывать содеянное и вашу сним связь от наших общих начальников.       Блэр скрипнул зубами. Он едва сдерживался, чтобы не послать эту тварь нахуй и не влепить ей хорошую пощечину, но свои цели были дороже.       — Не надо мне говорить о своих полномочиях, мисс Глик. Я в курсе, что вы можете, а что нет, поэтому и обращаюсь к вам. Повторю еще раз — я покрою все расходы, Парка снимут с проекта и установят слежку. Он не выйдет из лечебницы больше никогда, соответственно, все, что он знает, останется здесь. Если мы постараемся — это не выйдет за пределы этой лечебницы и не мне, ни вам не придется отвечать перед ними.       Полин колебалась. Пусть это и не было видно по ее лицу. Она уже ухватилась за идею раскрытия какой-то тайны между Парком и Блэром и ее мало волновала вторая часть их настоящего разговора. Отправить их обоих куда следует она всегда успеет, но перспектива поймать того самого «журавля в небе» была очень соблазнительной. Тем более, кто мешает ей разорить Блэра на гигантские штрафы?       — В ваших словах есть рациональное зерно, мистер Блэр. Я подумаю. И отправлю вам документы о штрафах. Оплатить их будет нужно в текущий месяц, до начала апреля. Расходы на лечение сотрудника 8208 также будут высчитаны и направлены вам. Миссис Делия, сможете организовать? — помощница кивнула. — В дальнейшем — ждите решения. Мистер Марион займется оформлением документов. Как только Парк выйдет из палаты, он также понесет материальную ответственность и если мною будет принято решение об оставлении его здесь — ему придется все отработать.       Блэр холодно кивнул и немедленно покинул ее кабинет, не прощаясь. Его нервы были натянуты, как тугая струна. Супервайзер чувствовал себя отвратительно — мало того, что пришлось унижаться перед этой сукой, так еще и влетел на огромную сумму. Пусть только Парк выйдет — ему придется за все это ответить сполна. «Отработаешь, отработаешь… Куда денешься.» — думалось Джереми. — «Сам тебя своими руками задушу, если не отработаешь.» Но — цель была достигнута. Ох и дорого давался ему этот проклятый план!       Оставалось надеяться, что оно того стоило. ***       Вейлона отпустили на следующий вечер. Психиатр долго допрашивал его, Вейлон искренне признался в потере памяти и даже пытался расспросить специалиста об этом, но тот ограничился лишь сухим «ваш организм не способен воспринимать такое колличество алкоголя» и все на этом. И тут же он получил документы о понижении и огромном штрафе, который ему нужно будет выплатить в течение месяца, либо отработать. Но даже от этого, казалось бы, неприятного извещения ему вдруг стало легче. Его не убьют. Он будет жить!       Значит, у Блэра получилось уговорить Полин. Теперь жизнь Вейлона целиком и полностью в его руках — ведь он сам на это согласился. И что его ждет дальше — большая загадка. ***       Прошел месяц. Весна уже давно вступила в свои права, снег растаял и заповедник вокруг «Маунт Мэссив» покрылся легкой, светло-зеленой дымкой. Но внутри — мало что изменилось. Поток больных усилился, как обычно это бывает после долгого, депрессивного и дождливого марта и не менее долгой зимы. Проект «Волрайдер» вышел на новую стадию и теперь все зависело только от времени — как скоро найдется достойный носитель, чтобы принять на себя всю силу нано-роя.       Вейлон чувствовал перемены по-своему. Теперь он снова работал обычным техническим специалистом, там, где и начинал, но спокойствие ему только снилось. Блэр не давал ему выдохнуть. Работы было столько, что спать Парку приходилось далеко не каждый день, а вызовы в кабинет участились и Джереми уже не сдерживал себя в выражениях. Он будто срывал на Вейлоне все то, что, возможно, сдерживал в себе все это время. Парк каждый раз шел к нему как на каторгу, боясь, что тот рано или поздно изменит свое решение и самолично засунет его в аппарат морфогенетичекого кондиционирования. Но так было явно не только с ним. Блэр будто стал строже, придирчивее и раздражительнее — нередко можно было услышать его повышенный голос в коридорах и кабинетах. Однажды он влепил Вейлону пощечину, в другой раз — толкнул в плечо. И во всем этом не было и капли наслаждения в его глазах — просто холодное отчуждение и ярость.       К концу апреля случился еще один инцидент, который здорово пошатнул мнимое «спокойствие» в «Маунт Мэссив». В нем были замешаны Полин и Крис Уокер. Вейлон и раньше замечал, что с самым заметным «великаном» больницы происходит что-то нехорошее, но в последнее время он был сам не свой. Да и на посту его стали все чаще подменять. А в один момент он просто пропал. И как шептались потом по коридорам — в один из последних его вечеров в «Маунт Мэссив» слышались выстрелы. Конечно, до Вейлона правда так и не дошла, но он чувствовал, что здесь замешано что-то очень нехорошее.       Но на самом деле ему было не до этого. С каждым днем, который отделял его от того дня, когда из его памяти выпало двое суток. Вейлон все больше понимал, что существует на каком-то душевном надрыве, который с каждым утром становится все глубже. Переживание по поводу случившегося не то чтобы не прошло, оно трансформировалось и углубилось, потянув за собой и другие душевные проблемы, которые перерастали в навязчивые, пугающие мысли, которые преследовали по ночам и заставляли просыпаться в холодном поту. И почти в каждой из них фигурировал Блэр. Постепенно, Вейлон приучил себя убегать в приятные воспоминания о нем при каждом удобном случае, стараясь заглушить боль реальности. Он даже не заметил за собой, что часто смешивает воображение, сны и реальность и уже не замечает, что преувеличивает их прежние отношения, приукрашивает и смешивает с тем, чего бы ему самому хотелось.       Вейлон не раз просыпался на дне душа, возбужденный, тупо глядящий в стену, не осознавая — вправду ли они сейчас провели с Джереми несколько горячих минут, или это была сон-фантазия. Из-за тяжелой работы и неустойчивого графика Вейлон упустил очень серьезные симптомы, которые и раньше проявлялись в нем, но сейчас все вышло на какой-то новый уровень. Парк не замечал. Ночью он грезил своими тяжелыми, влажными фантазиями, а днем — выслушивал выговоры от объекта своих фантазий. Сердце его обливалось кровью, но он терпел все и просто уходил, с каждым разом все больше втягивая плечи. Более того, в последнее время его начали мучить кошмары о грозовой ночи, в которую он стал трупом. Настолько реальные, что Парк иногда не верил, просыпаясь, что он жив.       Джереми все это видел. И это злило его еще больше. Ему хотелось вытрясти все из этого жалкого существа, заставить его сопротивляться и хоть немного реагировать, но он только жалобно смотрел в его глаза и этот щенячий взгляд вызывал раздражение и сильное возбуждение. Хотелось, порой, вытрахать из этого тощего тела все и еще больше, заставить его плакать и умолять, но время еще не подошло.       Материальные трудности были позади, а внутренний огонь, граничащий с безумием, только нарастал. Воздух вокруг искрил напряжением, готовый в любой момент разразиться новой грозой…       Вейлон Парк забыл, что у него были друзья.