Грани ответственности

      Утро Джереми проклял. Голова раскалывалась, в ушах стоял сильный шум а сердце подозрительно покалывало, намекая, что ещё одного марафона без сна оно не перенесет. Блэр провел ладонью по лицу, мечтая о кофе. Неужели возраст берет свое? Тяжёлая работа, нервы, алкоголь и курево явно не шли ему на пользу. Какого хуя он вообще об этом задумывается? Рядом завозилось одеяло и мужчина с некоторым удивлением обнаружил в своей постели Вейлона. На нем ничего не было, хотя Джереми не мог припомнить, трахались ли они ночью. Шею дёрнуло болью и Блэр поморщился, облизывая губы: жажда напомнила о себе неприятным послевкусием.       — Подъем.       Вейлон вздрагивает, когда тяжёлая ладонь встряхивает его за плечо и стаскивает одеяло, полностью обнажая разогретое сном тело.       — Давай, щеночек. У нас сегодня много дел, так что поспеши. — в руки все ещё слабо соображающему Парку приземлились его джинсы и рубашка. — И ещё. Заклей свой ебальник пластырем. Смотреть на тебя страшно, не позорься. А то ещё подумают, что я тебя бью.       Блэр обнажает зубы в скользкой улыбке и достаёт из шкафа чистую молочного цвета рубашку. Незаметно бросает в рот спасительную таблетку, которая должна позволить спокойно одеться и добраться до машины, не ощущая головокружения.       — Д-да, сэр… — слегка ошалело бормочет Вейлон, гадая, какие-такие «дела» им предстоят. Кажется, Джереми вчера говорил что-то про новую одежду… Парк все ещё очарован вчерашним моментом близости, но сейчас новый день, и новая реальность нагоняет очень быстро. Однако, при взгляде в зеркало кажется, что губы все ещё красноватые, растертые чужим жестким волосом…       Парень послушно заклеивает уже посиневшее лицо пластырями телесного цвета, так, что издалека под очками их практически не видно. Но болят они все так же ярко, как и все остальные избитые места. Теперь это будет напоминанием о том суровом «кнуте», который ждёт пленника в моменты любого непослушания.       Чего и следовало ожидать.       Блэр тем временем уже натягивает брюки и фиксирует привычным кожаным ремнем. Они оба, хозяин и питомец, выглядят довольно помято, но собрано. Оба понимают, что предстоит ещё одна «проверка на верность».       — Давай в машину. Не копайся.       Джереми быстро сует в карман телефон. Мимолетный взгляд в зеркало подсказывает натянуть плотный шарф — ни шрама ни пластыря не видно. Тем лучше. В последнее время ранение слишком часто напоминает о себе, и мужчине кажется, что это хотя бы внешнее прикрытие поможет избежать столкновения с этой частью прошлого. На какое-то время.       В непрогретой машине холодно. Слишком неуютно, а долбежка в виски отступает ну очень неохотно. Да еще и Парк расселся рядом, как будто все так и должно быть. Смотрит своими наивными глазками по сторонам, как если бы они не были хозяином и пленником, а просто ехали к тётушке на праздник Благодарения.       — Ты, кстати, от людей-то не отвык? Не опасно тебя выпускать, а, щеночек? — Джереми даже не пытается изобразить улыбку. Машина неохотно трогается с места и по хрустящей от инея траве выкатывается на дорогу. От ощущения скорости и движения становится немного легче, а приятное тепло уже заполняет организм.       Иногда бывает полезно создать видимость чего-то светлого, чтобы с большим успехом воплотить в жизнь что-то невообразимо тёмное.       Справа молчат. Блондин не удостаивает его ответом. Не похоже, что он вообще хоть что-то из сказанного услышал: прилип к приоткрытому окну, во все глаза пялясь на проплывающие мимо дома. Оно и не удивительно — столько просидеть взаперти и тут вдруг почуять свободу. Ну прямо как пес, которому безответственные хозяева позволяют свободно болтаться по ветру во время поездки.       И только когда Джереми кладет Вейлону ладонь на колено, Парк вздрагивает и оборачивается. Тут же ловит острый взгляд и внезапно его, уже ошалевшего от такого простора и свежести воздуха, накрывает резким флешбеком: он садиться в черный «ауди» к незнакомому человеку, который собирается стать его… куратором? И тут же натыкается на взгляд, который считывает все…       — Ебало попроще, Парк. Я обещаю, что не убью тебя на глазах у толпы. Но если что, то можешь тут же звать на помощь — там и охрана имеется. — в уголках губ Джереми обозначается какое-то подергивание, намекающее на улыбку.       Вейлон неловко улыбается ему в ответ, делая вид, что воспринял эту шутку не как угрозу. Однако, секундное воспоминание было слишком ярким, чтобы счесть его бредом. Так или иначе, Блэр в чем-то прав: парень действительно отвык от свежего воздуха, нормальных людей, торговых центров и толпы… Он даже понятия не имел, что сейчас конец осени.       — Я и правда одичал… — Вейлон выдыхает свои мысли в приоткрытое окно. Морозный воздух ерошит волосы, приятно холодит кожу. На деревьях нет ни одного листочка — они застыли в инеи. Осень в Денвере всегда очень красивая пора, когда прозрачный, спустившийся со Скалистых гор воздух настолько звонкий и свежий, что можно разглядеть эти самые горы на фоне такого же свежего неба. Да и пейзажи города становятся чётче, аккуратнее. Прозрачнее.       Ладонь на колене, как ни странно, успокаивает. В голове программиста ни на секунду не возникает мысли, что можно сбежать, ведь он уже полностью принял новую реальность, в которой и существует. Вейлон взглядывает в ответ в глаза-льды, которые удивительным образом сочетаются с атмосферой поздней осени. Словно иней на темной, опавшей листве. Но они ускользают, так и не поставив точки в этом странном диалоге.       Заехали за кофе. Его аромат тут же наполняет салон, пальто Блэра тоже пахнет чем-то особенным, им самим, и эта удивительная помесь запахов создаёт определенный, отдаленно знакомый уют.       Парку хочется, чтобы эта тяжёлая и теплая рука, которая снова лежит у него чуть выше колена, двинулась выше, но по сторонам уже замелькала высотки — они выехали из частного сектора. Должно быть, скоро будут на месте. Программист с жадностью рассматривает город — столько новой информации для человека, так долго находившегося в изоляции. Разнообразие красок и шум машин, неон и люди вокруг ошеломляют, путают и отвлекают от главного. В один момент Вейлону даже кажется, что он чуть более жив, чем обычно.       Все это время, пока блондин находился в своих мыслях, Джереми следил за ним, пытаясь уловить нотки непокорности или готовящегося плана. «Действительно ты так послушен как себя преподносишь? Действительно ли твои тонкие ножки не хотят убежать, а сумасшедший, поехавший умок — рассказать каждому о том, какой я садист, извращенец, наркоман и ещё хуй знает что?» Все эти прилагательные, конечно, характеризовали Блэра, но имели смысл только в том случае, если Парк решится на предательство. Если это всё-таки случится, в серьёзности последствий можно не сомневаться. Но Джереми успел собраться — он уже готов к возможным «горячим» событиям, откуда бы не пришлось их ждать. Он все ещё не верил, что свободолюбивый и искренний Парк, наконец-то смирился и подружился со своей участью, понял, наконец, что спасения не будет.       А что, если он все ещё надеется?       Перед глазами развернулась огромная парковка и мысли переключаются. Мотор глохнет, посторонние размышления уходят в сторону.       — Приехали.       Мужчина покидает машину и разрешает выйти Вейлону, тут же обнимает его одной рукой за плечо, крепко прижимая к себе. На лице, как по волшебству, появляется добродушная улыбка. Никаких подозрений они не должны вызвать — подумаешь, упал парнишка, с кем не бывает. Да и рядом с ним не какой-то обшарпанный мужик, а очень даже неплохо одетый «старший родственник», ничего особенного.       И вот навстречу им уже движутся первые потоки людей, внимания никто действительно не обращает, что играет лишь на руку.       — Прекрасная погода сегодня, правда? — Джереми улыбается уголками губ и растирает Парка за плечо, обходя встречающихся на пути незнакомцев.       — Правда. — тихо бормочет в ответ Вейлон. Он слишком поражен окружающим миром, чтобы уловить скрытый смысл такого поведения его хозяина. Щурится от яркого солнца, отсвечивающего от гигантских стеклянных панелей, украшающих здание торгового центра, рассматривает людей, что проходят мимо… И жмется ближе к мистеру Блэру. Ему вдруг становится тревожно, когда они оказываются в толпе. Тело помнит, как его скручивали санитары, помнит четыре стены и жуткие инъекции, когда насильно пичкали препаратами.       — Мне немного тревожно, сэр… — искренне признается Парк. Он счастлив, что тот сейчас приобнимает его за плечо. Программист, как ни странно, чувствует себя так в большей безопасности. От нервов начинает побаливать спина, отдает в позвоночник. И поэтому когда они, наконец, добираются до нужного магазина, где приятно пахнет свежей одеждой и не так много народу, Вейлон немного расслабляется. Приятные тона магазинчика и тихая обстановка действуют благоприятно.       — Если честно, я плохо разбираюсь в во всем этом… — рассеяно говорит программист.       Джереми выбрал этот магазин не просто так: здесь не так много людей и это радует. В таком месте Парк вряд ли начнёт «представление». Но бдительность все равно нельзя терять. Ведь они буквально — преступник и жертва. Со всеми доказательствами «на лицо».       Он чувствует волнение блондинчика и жмёт его к себе, успокаивающе ныряя пальцами в волосы, кладёт его голову на свое плечо. Отчего-то мысли о преступлении прерываются летним дежавю, когда Блэру вздумалось приодеть Вейлона впервые.       — Не стоит волноваться. Нечего тебе бояться. Ну не стану же я бить тебя на людях…       Блэр все еще создаёт впечатление ничего не подозревающего. Как приятно иногда прикидываться дураком.       — Выбирай все, что тебе нравится… — шепчет он куда-то в мягкие волосы, прямо за ухо. — Посмотри пару рубашек, может, свитер. Впереди зима.       Пальцы перебирают светлые пряди, успокаивают и рождают в глубине сознания теплые волны надежды. Вейлон рад этой ласке, как по волшебству из головы выдувает жуткие моменты недавнего прошлого. Он решает, что будет наслаждаться этими приятными моментами, как того и хочет. Это ведь не сон, а реальность, за которую он цепляется как может. Его хозяин завладел его мыслями, и преданность Вейлона идёт из сердца.       Он нехотя отлипает от теплого бока и медленно идёт вдоль вешалок. Рубашки… Вейлон вдруг ловит странное воспоминание: прохлада, рубашки, какой-то мужчина, который просит его совета… Тут же думает о той рубашке с помадой. Будто в сердце попал лёд. Но ненадолго: взгляд парня останавливается на светло-серой рубашке, а ещё темной, антрацитового цвета.       Свитер ему и правда не помешал бы, идут холода. Вейлон берет первый попавшийся, белый, с серой окантовкой по краям. И ещё решил взять тёмно-синие джинсы, более теплые, чем те, что на нем сейчас.       — Я пойду примерю. — Парк чувствует неотрывной взгляд мистера Блэра на себе. — Я быстро.       Секундное видение — хозяин обнимает его и тепло целует куда-то за ухом прямо за этой неприметной вешалкой. Щеки порозовели и Вейлон поспешил в примерочную.       — Я жду тебя.       Блэр смотрит на часы и прикладывает карточку к очередному автомату с кофе. Благо, Парк и раньше долго не возился, поэтому ему наверняка будет достаточно нескольких минут, чтобы полностью переодеться. Однако, быстро же он убежал… Интересно, не сидит ли он там, в примерочной, в панике оставляя записку на стекле мол: «Помогите, я в полном дерьме! Мой начальник чокнутый, он бьёт меня плеткой, угрожает мне психушкой и делает деньги на людских жизнях! Он скоро убьёт меня, о боже он скоро убьёт меня!».       Блэр делает пару глотков и подходит к примерочной.       — Ну, как там?       Вейлон стаскивает с себя старую одежду и отворачивается от зеркала. Ему жутко смотреть на то количество шрамов и гематом, которые покрывают его повсюду. Выделяющиеся ребра, тазовые кости, впалый живот и худые руки… И все это сине-красное. Красивого мало. А он, дурак, ещё и замечтался о том, чтобы мистер Блэр пустил его к себе в постель на постоянной основе. Также быстро надевает все новое и оборачивается к зеркалу — оттуда смотрят два блестящих глаза на бледном лице. Одежда лишь немногим велика, но очень уютна и чиста, а это самое главное. Цвет не вызывает рези в глазах — и на том спасибо.       — Я в порядке! — отвечает Парк, выходя наружу. — Вроде, все подходит.       Проводит руками по мягкой шерсти нового свитера. Ему нравится. И тут снова становится немного неловко — ведь за все это будет платить мистер Блэр. Опять странное дежавю. Как будто он уже проживал это однажды.       Вейлон смотрит ему в глаза Джереми и чуть улыбается, выражая искреннее удовольствие от новой одежды. Вздрагивает, когда кто-то громко хлопает дверью и улыбка гаснет.       Блэр обводит взглядом вышедшего из неизвестности Парка, особенно стройные ноги в хороших, новых джинсах, мягкий светлый свитер, рубашку — ему все удивительным образом шло. Парень действительно сделал достойный выбор, вон как лицо засияло.       — Отлично выглядишь.       Джереми не стал врать. Сократил между ними расстояние и снова вплетает руку в отросшие волосы. Не Вейлон, а магнит.       — Сэр, вы определились? — сбоку неслышно подходит девушка-консультант и приветливо улыбается. «Наигранная мерзость» — про себя бросает Блэр.       — Ты пойдёшь в этом, или как? — Джереми вопросительно гнёт бровь, обращаясь к щеночку.       — Да, пожалуй. — отвечает Парк, снова расслабившийся от успокаивающих ласк. Ему приятна похвала, от нее в изумрудных глазах добавляется жизни. Вейлон чувствует себя новым, вот только волосы немного мешают общей картине. Наэлектризовались и торчат неровными прядями.       — Благодарю вас, сэр! — Вейлон наблюдает, как Блэр платит и даже почти не обращает внимания, какими голодными глазами на его хозяина смотрит девушка за кассой. А он не может не привлекать внимания: статный, уверенный в себе мужчина. Цельный, сдержанный образ, его лицо, прохладное и отстраненное, спокойное с блеском чего-то очень глубокого в глазах… Это все затягивает.       — Большое спасибо… — ещё раз бормочет программист, путаясь в эпитетах где-то внутри себя.       — Сэр, вашему супругу действительно очень идёт, у него отличный вкус!       Джереми на секунду теряется, оборачивается на счастливого Парка, который уже стремительно краснеет. Супервайзер тут же вживается в образ заботливого мужа и расплывается в хорошо сыгранной тёплой улыбке.       — Ох, я благодарю вас, он у меня такой скромный, но действительно немного разбирается в одежде. Всего доброго. — увлекает за собой «мужа» и они спешно покидают магазинчик под восхищённые и понимающие взгляды.       — Срань. — ругается Блэр себе под нос, когда они уже порядочно отошли в сторону. — Хотя в прошлый раз тебя назвали моим сыном, хах.       Он по-прежнему прижимает Вейлона к себе. Слава богу, что тупая шалава подумала о том, что они семья, а не о синяке размером с бейсбольный мяч на шее блондина и его разбитую губу.       Вейлону достает ума притвориться, что все так и есть. Муж… Звучит невероятно и странно. Ещё более странно звучит фраза о «сыне». Значит ли это, что его воспоминание — реально? Но трудно об этом думать, когда его так тепло к себе прижимают. Вейлон тоже жмется и улыбается, ему хорошо, а мысли о возможном прошлом не доставляют никаких особых ощущений. Парк вздыхает, ощущая сожаление лишь о том, что так или иначе придется прервать объятие. Никакой мир не пугает его переживший стирание мозг, когда его окружает теплая и сильная рука.       Блэр холодно смотрит сверху вниз на программиста и усмехается. Супервайзер все ещё полон прежним недоверием, хотя по поведению пленника можно с уверенностью сказать, что тот предельно счастлив, даже больше, чем когда-либо.       Ещё бы, ведь вчера Джереми преподнес ему ноутбук, сегодня опять с покупками, да ещё и мужьями обозвали! Прямо-таки образцовая семья. Хорошо, что никто так никогда и не узнает правды — какие же идеалы в этой «семье».       — Кстати говоря. Я видел здесь неподалеку магазин с дорогим нижним бельём, может мы случайно… — Джереми наклоняется к уху и чертит носом по чувствительному хрящу. — Может мы случайно туда заглянем…       Его рука уже на талии, под паркой, по-собственнически оглаживает худые бока. Эта идея пришла супервайзеру спонтанно, но тут же показалась хорошей: купить пару интересных вещей для своей блондинистой игрушки. Всё-таки устоять перед этими ногами по-прежнему сложно.       И тут уже недоверие не играет абсолютно никакой роли.       — Ох…       Вейлон прикрывает глаза и по телу проходит волна мурашек, стоит горячему дыханию коснуться его уха. Становится жарковато. Он тут же забывает обо всем и мысли наполняются чем-то более глубоким и менее подлежащим для обдумывания на публике.       — Только если случайно… — шепчет он, чуть отклоняя голову, чтобы почувствовать шеей этот жар. Парк нежно проводит рукой по торсу мистера Блэра под расстегнутым пальто, мечтая оказаться с ним в совершенно другом месте.       Но все-таки магазинчик женского белья заставляет распустить объятие. Тут бледные скулы Вейлона розовеют ещё больше — неужели хозяин хочет его видеть в этом? Он косится на внушительный ценник на ближайших к нему кружевных трусиках. Ясно представляет себя в этом и становится ещё жарче.       И в этой фантазии он ясно видит эти сильные хозяйские руки под кружевом.       — Ну тут я совсем… Не разбираюсь… — выдыхает Парк, уже замечая взгляды кассира и консультанта.       Блэр хитро улыбается уголком губ, когда замечает взгляд Парка на кружевном белье.       — Мне тоже нравится. — шепчет он под волосами, не отпуская мужчину ни на секунду от себя. Джереми крепко прижимает его к себе за талию полубоком, чтобы тот мог прилечь на плечо и грудь. Сейчас щеночку нужна опора как никогда. Решительным жестом подзывает к себе консультанта.       — День добрый. — Блэр широко улыбается. Ему нравится рвать шаблоны. Нравится видеть внутреннее непонимание людей, то, как они внешне психологически защищаются, пытаясь не выдавать смущения и растерянности. Супервайзер все видит, так как уже привык считывать своих подчинённых насквозь. От будто постоянно проверяет всех на прочность и все по традиции оказываются слабее. Почти все.       — Вы нам подберите вот под этот чёрный комплект чулки и поясок. Кстати, какой у тебя размерчик, сладость?       Блэр улыбается во все зубы. Как же он обожает эти шокированные взгляды. Обожает вводить людей в заблуждение и безвыходное положение.       Девушка замирает на месте, какое-то время не двигается.       — Мне вас заставить работать, или как?       Консультант резко срывается с места и относит все необходимое в примерочную. По ее лицу понятно, что ещё немного, и она либо заплачет, либо завизжит от смеха и смущения. Либо и то и другое одновременно.       Вейлон же следует за руками Джереми, чувствуя, насколько же обволакивающей становится сущность мистера Блэра. Он владеет им, каждой его клеточкой и чертой, просто окружает и берет все, что у него, Вейлона, есть на душе, чтобы стать безраздельным владельцем всего его нутра. Взгляды девушек теперь совсем его не беспокоят. Программист чувствует себя расслабленно и лишь немного смущённо, когда хозяин называет его сладостью.       Опять же, даже если все это временно, то он будет наслаждаться каждой секундой, пока они так близко, и плевать, что там кто подумает.       Парк вдруг ясно осознает, что вот-вот впервые примерит женское. Невероятно.       Этот факт заставляет его с жаром уткнуться носом в шею мистера Блэра и прошептать что-то вроде «вы посмотрите, как оно сидит?».       В глазах девушек мелькает зависть. Они, возможно, хотели бы оказаться на его месте, но Вейлон этого не понимает и не видит. Другие покупательницы тоже заинтересованно оборачиваются на эту парочку, гадая о «пикантности» их отношений.       Уже в примерочной (кстати, с куда более интимным освещением) Парк стаскивает одежду и снова отворачивается от зеркала, вертя в руках тончайшие черные кружева.       — Тебе помочь?       Джереми не стал дожидаться Вейлона и вошел следом. Тут же взгляд упирается в зеркало, в котором отражаются уже они оба. Ледяной взгляд кажется ещё прозрачнее под светом примерочной, а изумрудный — искристее.       Блэр неприлично близко прижимается сзади и двумя руками скользит по вздрагивающим плечам.       — Не обращай внимания ни на кого кроме меня, здесь нет никого, кроме нас. Все твоё внимание держится сейчас только на мне…       Он смотрит в глаза Парка через отражение зеркала.       — Гляди, не отрывайся. — хрипло приказывает он в горячую шею и одним движением сбрасывает привычное белье программиста до его колен, а затем помогает через него переступить.       Снаружи уже наверняка шушукаются. Но это не для них.       Блэр берет из рук Парка тонкие кружевные трусики и присаживается вниз, поочередно отрывает ноги блондина от мягкого ковра в примерочной. Он помогает натянуть тонкую ткань, а затем, окончательно теряясь, охватывает пальцами нежные узкие бедра и касается губами их внутренней, мягкой стороны, где, кажется, ещё осталось немного нетронутой плеткой, припухлой и такой соблазнительной плоти.       Джереми забывается и пробирается пальцами под тонкое кружево, ласково сжимая теплые ягодицы. Кажется, женственное белье действительно слишком его опьяняет.       — М-ха-хх-хх… — очень тихо выдыхает Вейлон. Он уже забыл обо всем на свете, стоило мистеру Блэру появится сзади. — Я весь… Весь только ваш… — завороженно выдыхает он, следя за каждым движением хозяина. Все кажется таким плавным, тягучим, словно сладкий сон, таким жарким, что розовым покрывается уже не только лицо.       Прозрачные глаза смотрят на него с желанием и страстью, прорывающейся сквозь глубины опасных ледяных вод, и это самое синее и самое захватывающее пламя из всех.       Изящные черные узоры скользят вверх по его ногам и Парк замечает, как белье удивительно аккуратно садится на бедрах, облегая и выделяя их рельеф. Спереди тоже удобно, не смотря на то что его член, уже немного твердоватый, упирается в ткань, оттягивая ее.       А когда мистер Блэр целует снизу, Вейлон едва сдерживает громкий стон, превратив рвущееся восклицание в тихий, но очень возбуждённый выдох. Он кладет подрагивающие пальцы на жёсткие темные волосы, сжимает их, все ещё не отводя глаз. В паху собирается тянущая тяжесть и под этим приглушённым светом примерочной все подробности видны как никогда хорошо. Сильные, шершавые руки сухими пальцами сжимают его, ещё плотнее натягивая ткань на члене, отчего Вейлон возбуждается даже больше.       Программист отклоняется назад, не отводя взгляда, заводит руки за голову и обнимает шею хозяина, выгибаясь тонким телом, на которое уже натянут такой же кружевной лифчик. Каждый его позвонок выделяется теперь особенно четко.       — Смотрится невероятно… — шепчет парень, охваченный происходящим.       Блэр смотрит в зеркало и подтягивает резинку трусиков еще выше, очерчивая ею косточки бедер.       — Сидит просто отлично.       Особенно на самом сладком.       Вейлон едва не срывается на новый стон. Он уже на грани безумия, так хочется коснуться, хочется, чтобы мистер Блэр коснулся его, но Парк только хватается за него сильнее, доверяя и отпуская свое тело этим горячим рукам.       — Ха-а… — программист смотрит на все растущее влажное пятно на новом белье. Член налился кровью и затвердел окончательно, выдавая Вейлона с головой. Розовая головка поблескивает естественной смазкой, и это видно сквозь полупрозрачный узор.       — Ты потёк… Как же мы сейчас пойдём на кассу? Все уже влажное… — хрипло шепчет Джереми на ухо и наблюдает за тем, как смыкаются друг с другом и подкашиваются дрожью узкие колени, когда он, наконец, освобождает член Парка, который вздрагивает сам по себе, то и дело касаясь живота. С головки по выступающим венкам вниз по стволу стекает вязкая, масляная капля.       — Я сам не могу больше… Все это… Выдерживать. — нашёптывает Джереми и со звоном дёргает пряжку собственного ремня.       Ох, эти длинные дрожащие ноги с приспущенными уже до середины бедер тонкими женскими трусиками… Оголенные, словно налитые соком ягодицы, окрашенные в полосатый, ало-фиолетовый узор…       — Зачем ты это со мной делаешь?.. — рычит супервайзер и хватается рукой за трусики, сжимает их в руке, и пристраивается сзади, чувствуя, как тонкие руки хватаются за шею, хотя Блэр все ещё за спиной. Наблюдает, как горячо и томно смотрит Парк сквозь зеркало. Суетливо прижимается к копчику налитым донельзя, раскаленным и пухлым, твёрдым членом. Только Вейлон Парк способен так возбуждать.       Хозяин трется сзади, а пальцы второй руки уже проникли под лифчик снизу и начали ласкать твёрдый сосок.       — Ты сводишь меня… С ума.       Парк хочет сейчас только одного — он хочет этого мужчину, что сейчас так возбуждённо хрипит ему в чувствительное место за ухом, чем вызывает дрожь в тонких коленках, и новый вздох возбуждения, который едва слышен, но не менее красноречив.       — С-сэр-р-р… — стонет Вейлон шепотом, когда руки уже на сосках, сексуально натягивают полупрозрачный лифчик. — Сэр… Я вас хочу…       Он мог и не говорить этого. Все его тело сейчас буквально кричало о желании секса, готовности принять в себя его хозяина, каждая мышца была накалена до предела.       Блэр придерживает свой тяжёлый орган и с естественной смазкой вплотную вжимается низом живота и бёдрами, входит сразу до конца, давая дрожащему телу немного привыкнуть, но всего пару секунд. Видимо, ночью они все-таки занимались сексом, потому что член проникает слишком легко, пусть Вейлон все ещё очень узок. Времени у них очень мало.       Он начинает двигаться в онемевшее от удовольствия тело, а рукой поднимается к шее, сдавливает кадык.       Вейлон глушит крик глубоким поцелуем, находя губы со вкусом кофе и впиваясь пальцами в темные волосы.       Он внутри.       И теперь каждое движение — будто маленькая смерть — это боль, это дикое наслаждение и головокружение, в котором только они двое. Воздуха не хватает, Вейлон тянет его ртом, снова глядя в зеркало на то, как его берет мистер Блэр, а стоны теряются где-то в глубине души.       При каждом толчке член Парка шлёпает по животу, оставляя все больше смазки, но он не касается себя, а все так же тянет волосы и шею, хватается за них со всей страстью.       Тонкое тело будто пронизано насквозь, удовольствие на пике, от которого он пьянеет и теряет ориентиры, едва стоя на дрожащих ногах и неразборчиво шепча что-то, периодически оборачиваясь, чтобы слить стон воедино с долгим поцелуем.       По ощущениям проходит вечность, но Вейлону хватает этого, чтобы почувствовать приближающийся оргазм.       — Вы мой хозяин… Я… Я готов кончить без рук от вас… — жарко шепчет программист, видя, как пульсирует его член.       Блэр сам чувствует, что пары десятков толчков хватит ему, чтобы излиться внутрь. Это невероятно маленькое количество, зная, какую нагрузку он может выдерживать в сексе.       Его поясница вздрагивает, он вжимается донельзя в горячее манящее тело, заставляя программиста податься резко вперёд, прямо щекой вжаться в холодное стекло. Трахает его на пике ощущения, из последних сил сдерживать поток горячей спермы.       Смазки много, ей сильно пахнет, как и одеколоном Блэра который заиграл новыми красками после того, как он взмок под тёплым пальто. Его рубашка намокла на пояснице тёмными пятнами, по шее и вискам стекает испарина. Лакированные виски размягчают капли пота, волосы заметно растрепались.       С каждым толчком приближающегося оргазма, Блэр вдавливает Парка все сильнее в зеркало, заставляя широко открыть рот, дыханием из которого он опаляет всю отражающую поверхность — под его губами и лицом поверхность становится матовой и глянец появляется лишь на месте скатывающихся по зеркалу капель.       Из последних сил Джереми оставляет долгий засос на взмокшей шее.       — Блять… Я сейчас накончаю в тебя, как в последнюю проститутку… — Блэр прижимается к объекту своего безумия, вталкивается в тело максимально и наполняет его горячей, вязкой спермой. Но не выходит, а еще какое-то время двигается внутрь, ведь у него все ещё стоит, а после ряда толчков по сперме по телу прошла сильная дрожь оргазма.       — Мм-мм-ххаа…       Вейлон дрожит, вжимаясь в стекло — оно уже даже не холодное, оно нагрелось от их тел и теперь покрыто разводами его пальцев и груди, а через секунду ещё и спермой Парка, который обильно кончил несколькими мгновениями раньше своего хозяина. Но член его ещё подрагивал, изливаясь, когда глубоко внутри стало горячо от семени мистера Блэра. Пульсация и влага давили на самое чувствительное и Вейлон чуть не потерял сознание, задыхаясь от разрывающего наслаждения.       Он упёрся лбом в стекло и посмотрел на себя, растраханного, потного и пошлого, со слипшимися волосами и красными пятнами по всему телу. Лифчик съехал, открывая вид на очень твердые, красные соски, а чуть ниже — влажный от пота и смазки торс, со всеми отметинами их прошлой «близости».       Ноги подкашиваются после оргазма. Хочется лечь хоть куда-нибудь, но выход только один — прижиматься к телу мистера Блэра, которого все ещё сотрясает в оргазме.       — Господи… — только и произносит Вейлон, только сейчас вспоминая, что они все ещё в магазине. Но почему то на этот факт плевать. — Сэр… Я обожаю ваш член… — искренне сознается программист. В примерочной сильно пахнет сексом — одеколоном, разогретой кожей, смазкой и влажной тканью и это не отпускает из ощущения эйфории.       Вейлон чувствует, как по бёдрам стекает сперма хозяина и осторожно стаскивает и без того мокрые трусики. Лифчик едва поддается дрожащим пальцам.       В кабинку постепенно возвращаются звуки внешнего мира, особенно громко звучит какая-то неестественно-веселая «магазинная» мелодия. Парку подумалось, что возможно её включили дабы заглушить их двоих хоть немного. А может, ему просто кажется.       Блэр какое то время собирается с мыслями и утирает взмокший лоб рукавом пальто.       — Дай сюда. — он забирает мокрые кружевные трусики и кладёт их в карман пальто. — Давай одевайся, я все оплачу.       Когда Вейлон стаскивает белье, мужчина выходит из примерочной, как и ожидалось, собирая на себе все взгляды. Как ни в чем не бывало поправляет волосы и широко улыбается.       — Насколько вы поняли, мне все очень понравилось, поэтому пробивайте все. — он кладет на прилавок оторванный в порыве страсти ценник от трусиков и все остальное. В нижней части мой супруг поедет домой, думаю, понимаете, о чем я.       Блэр сжал в кармане полупрозрачную ткань и поднял холодный взгляд.       — Пробивайте, ну же.       — Озабоченный псих… — прошептала одна из девушек на ухо кассиру, а Джереми лишь самодовольно усмехнулся.       — Завидуете, что не на его месте?       Девушка очевидно занервничала и тут же удалилась.       Интересно, он додумался оттереть, чем-либо стекло?       Блэр забирает картонный пакет и подходит к примерочной. Сердце все ещё колотится, но этот оргазм… Он был одним из лучших.       Вейлон громко дышит, спешно натягивая одежду и поправляя волосы. Сперму с живота и зеркала он вытирает своим старым бельем, благо, стекло достаточно запотело, обеспечивая лёгкое стирание. Парк представил вдруг себе лица окружающих, но стыдиться было уже поздно: он в последний раз все проверил. Все было как и раньше, программист умудрился оттереть даже капли с коврика под ногами.       Выходит, сверкая красными скулами. Если бы не пластыри на щеках, их алость была бы заметна издалека.       — Все, я готов. — программист старается говорить ровно, хотя чуть хриплый голос подводит. — Огромное спасибо, белье прекрасное… — говорит он уже тише, держась ближе к мистеру Блэру.       Вейлон готов поспорить, что весь магазин сейчас пялится только на них двоих, но какая разница? Внутри невероятно хорошо, пережитый оргазм разогнал кровь и даже боль в ягодицах из-за активных шлепков по гематомам никак не уменьшает этого наслаждения.       Они покидают магазин и Парк, переполненный впечатлениями, вдруг прижимается к своему хозяину, приобнимая за шею:       — Спасибо вам, сэр… Это белье действительно… Невероятное. — он заглядывает в глаза, смущаясь. Его не смущает, что только что его выебали в женском комплекте. Если уж сходить с ума, так до конца.       — Но то что было в примерочной понравилось мне ещё больше…       Он отпускает мистера Блэра и выдыхает, неловко дёргая воротник рубашки. Жар с тела все ещё не ушел.       — Оставь. Не время радоваться. Пойдем, надо ещё продукты купить.       Они молча спускаются в продуктовый. Народу в нем больше некуда, что неудивительно, учитывая, что сегодня выходной.       Джереми вдруг очень остро ощущает, что они не одни. Глаза, глаза, глаза… На них то и дело посматривают. Эйфория спадает — Блэр резко чувствует поток недоверия к Парку, настолько явный и острый, что даже под пластырем на шее дёргает болью.       — Послушай меня сюда.       Психосоматика. Джереми вдруг вспоминает тот вечер и он дёргает тележку сильнее, чем собирался. Он заставляет Парка взяться за ручку, а сам пристраивается сзади, со спины. Теперь они везут ее вместе.       — Кати, блять, и не вздумай пялиться по сторонам.       Людей очень много. Риск просто невероятный. Всего в паре метров от веселого семейства, закупающегося на неделю, сосуществуют преступник и жертва.       Они заходят за первый стеллаж с продуктами и Блэр заставляет Вейлона и остановиться. Секунда, и его рука ныряет в карман. Одно мгновение, один громкий вопль очередного спиногрыза о желанной конфетке — в поясницу Парка уже упирается что-то невероятно холодное и твёрдое.       Блэр сжимает револьвер, приставив его к телу через плотную ткань нового свитера.       Спустя ещё одно дыхание звучит щелчок. Оружие снято с предохранителя.       — Слышал? — снова хриплый приказ на ухо. Но на сей раз в нем ни капли страсти. — Один звук, один только поворот не туда, взгляд, кивок, мычание и прочее… Не дай бог ты двинешься с места. Я тут же, блять, тебя пристрелю. Подумай очень хорошо, где ты находишься… Даже не вздумай рыпнуться.       — Я-я-я все понял… — едва выдавливает он. Вейлон ощущает ледяной голос взмокшей кожей и тут же сильнейшая боль поражает его позвоночник, отдает во все полученные травмы. Зудят следы от инъекций.       Приглушённый страх нарастает в геометрической прогрессии, и руки, которые покоятся на тележке, становятся влажными от холодного пота. Он тут же теряет остатки радости и в глазах мелькает дикий испуг. Почему сейчас… Господи.       Это действительно оружие. Этот щелчок Парк не спутает ни с чем на свете. Как в страшном сне перед глазами разворачивается сцена: темный кабинет, выбитые пробки… Кажется, он мог бы упасть в обморок, но разум и тело оказываются сильнее и программист лишь плотнее сжимает пальцы. Дыхание учащается, сердце бьётся как бешеное.       «Ну и отлично. Он предупреждён. Хотя по ебалу видно — развеселился в пидорском магазинчике! Видно, забыл, как сливал меня меркоффцам, забыл, как прочертил осколком по артерии, после того, как его отогрели и вымыли… Нихуя не помнит, вот и не собирается убегать, грязный, лживый лицемер. Может, щелчок оружия ему напомнит, где его место».       — Возьмём углей для камина? А то нечем топить. Что скажешь?       Вейлон тяжело вздыхает.       — Камин… — эхом повторяет он. Реальность настигает десятитонным грузом. Парк все ещё расплачивается за свое прошлое, оно прямо сейчас сжимает болью его сердце и одурманенную душу.       — Сэр… Прошу… — едва слышно бормочет он, судорожно жмурясь. — Прошу, не надо…       Он ясно видит, как пуля пронизывает его тело без труда, проходит как нож сквозь масло, а бездыханное тело даже не меняет своего положения и его «муж», заявляя о «легкой дурноте» молодого человека преспокойно выносит его из торгового центра.       Вейлон выдыхает сквозь сжатые зубы. Он позволил себе слишком много наслаждения. Того, которого он не заслужил.       — Я смотрю, ты слишком расслабился, щеночек. Это я позволил нам слишком много.       Блэр ставит бумажный пакет угля в тележку и возвращает оружие во внутренний карман, давая Парку спокойно выдохнуть. Пока что.       — Я понимаю, что ты живёшь в своём воображаемом мирке, где ты ебучий педик, влюбленный в меня по уши, а я, должно быть, тоже? Без памяти, блять, люблю тебя? Твою мать…       На последних словах голос Джереми срывается на шепот, дыхание сбивается и он до боли в пальцах сжимает тележку. Резкая боль заставляет ухватиться за шею и зажмуриться. Он прижимает руку к шраму и рычит сквозь зубы. В очередной раз так среагировала его физическая память, которая лучше мозга помнит, как тупой осколок резал кожу, рвал артерию и это происходило безумно медленно.       От боли темнеет в глазах. Как будто бы Блэр снова и снова переживает это ранение, прямо здесь и сейчас. Кажется, что отними он руку от шеи, как на белый пол хлынет кровь. Он тяжело сглатывает и чувствует, как становится ватной его голова. Лицо бледнеет на глазах, на лбу выступают ледяные капли.       — Не думай, сука… Что жизнь такая… Простая… Штука.       Он снова щурится и слегка пошатывается на месте.       — Нет… — бормочет Парк, заваливаясь вперёд, когда опасность отходит немного дальше. — Я так не думаю, сэр…       Он искренен в своем страхе и отчаянии. Как может возникнуть любовь там, где есть безумие, боль и вина? Много, много вины и страдания у обоих. Но чем объяснить всю эту болезненную тягу?       Сплошное безумие.       Вейлон видит, как Блэру становится плохо. Морщась от болей, которые лишь немного отошли на другой план, он подбегает к ближайшей полке и выхватывает пачку бумажных полотенец, а затем возвращается и прикладывает одну ко лбу хозяина, осторожно стирая пот с лица и шеи.       — Я не убегу. — едва слышно обещает он, стремясь плавными движениями хоть немного ослабить боль. Парк понимал, какого это. — Мне некуда бежать, да и не зачем…       Откуда же все это? У программиста смутные подозрения, что это его вина, и воспоминания эти ему ещё предстоит пережить в самых страшных кошмарах. Он ринулся помогать бездумно, может даже в благодарность за подаренный шанс пожить, но даже сейчас ни на миг не задумался о побеге.       Если бы он только способен был понять до конца свое положение, вспомнить прошлое… Но это было невозможно.       — Вот так… — тихо выговаривает программист сквозь подрагивающие зубы. Спину постепенно отпускает. То и дело он косится на пистолет, который теперь скрыт в кармане пальто. Оружие всегда при его хозяине, а значит рано или поздно он пустит его в ход. Значит, пожить ему суждено ровно столько, сколько выдержат нервы сэра Джереми Блэра. Не то чтобы эта мысль далась легко. Парк просто почувствовал, что отныне он действительно всегда на волоске.       — Блять… Отойди от меня!       Джереми рывком отталкивает программиста, настолько сильно, что Парка отбрасывает на пару метров, прямо на пол.       Эти полгода реабилитации для Блэра были самыми сложными. Только недавно его прекратили мучить кошмары, где каждый раз он захлебывался в крови. И таких сильных психосоматических болей тоже не было. Всё началось после того, как Парк поселился опасно близко. Точнее, он сам решил, что это пойдёт им обоим на пользу. Джереми никогда ранее не погружался во что-либо настолько сильно. У него и до этого бывали травмы, но такого послевкусия после них — никогда.       Он отбросил Парка с яростью, осознавая, что никто не имеет права прикасаться к его мыслям. У Джереми не было плана по убийству Парка, он не хотел этого, не сделал этого, хотя давно уже мог. Они оба осознавали риски, но этот Вейлон Парк, мерзкий, скользкий тип, насквозь лживый (каким считал его Блэр), позволил себе замахнуться на непростительное слишком быстро.       — Не смей. Ко мне. Подходить. Убери от меня свои… руки! — рычит супервайзер, вытирая пот ладонью.       Блэр ненавидит копаться в этих мыслях и ненавидит тот факт, что им движет что-то большее, чем просто ненависть.       — Вали. СЛЫШИШЬ, ВАЛИ ОТСЮДА! УБИРАЙСЯ!       Он уже не понимает что несёт, повышая голос, словно в агонии. Всё идёт не по плану, на них все больше оглядываются.       Взгляды, сотня глаз.       — Я завтра же сожгу твоё личное дело. Ты уволен, ты, черт возьми, свободен!       Блэр в спешке удаляется из магазина, по-прежнему хватаясь за горло.       Вейлон шокировано наблюдает всю эту сцену с пола, не решаясь встать. Джереми выкрикивает совсем уж странные вещи, а затем вдруг бросается прочь из магазина. Парень даже не уверен, что правильно все расслышал — его словно окатили ведром ледяной воды. Кто-то уже подбегает помочь, спрашивает, все ли в порядке, но Парк не слышит ни слова. Он отталкивает толпу и с абсолютно дикими мыслями бежит следом за Джереми.       Ему страшно. В кармане Блэра пистолет. Все можно сделать быстрее.       — Стойте! — вопит он, нагоняя у хозяина у парковки. Программист ещё не уверен, что именно скажет, но решимость заставляет кровь мчаться по венам со скоростью света.       Прошлое забыто, а будущего у него и так никогда не было.       — Если вы хотите, чтобы я ушел, вам придется меня убить. — говорит он веско, находясь двух метрах от Джереми. — Только так я навсегда пропаду из вашей жизни.       Вейлон немного помолчал, а затем выпалил искренне, глядя в полные ненависти и злобы глаза.       — Я не представляю жизни без вас. Все мои воспоминания, все мои желания, моя душа связана с вами, сэр, и я просто не смогу существовать без этого.       Он вдруг выпрямляется, а глаза уже влажные. Так все оно и есть. От прирученной собаки не так просто избавиться. Хочется задать ещё много вопросов, но Вейлон давится ими, не найдя сил их задать. Мир сузился до одной только точки, где они стояли только вдвоем.       — Мое безумие лишило меня жизни уже давно. Осталась только оболочка и яркость чувств, связанных с вами. Больше ничего меня тут не держит… — негромко признается он.       — Хватит уде прикидываться бедной овечкой. — шипит Блэр, отрывая, наконец руку от шрама.       Он тяжело дышит и хмурится, осознавая, что дал волю эмоциям, из-за чего подверг опасности не только свои цели, но и самого себя.       — Забудь.       Джереми остывает и делает пару глотков воздуха, а затем закуривает, уже оборачиваясь к машине. Такого больше не должно повториться. Иначе придется занять место психов на какой-нибудь проссаной койке.       — Мы заедем в другой магазин. Все будет в порядке. — это сказано, скорее, для самого себя, чем для Парка, который все ещё слезливо пялится, строя из себя драматического героя.       Супервайзер выдыхает плотную стену дыма в его сторону и устало щелкает ключами.       — Не стоит копаться в том, чего ты сам не понимаешь и никогда не поймёшь. Забудь все, что сейчас блять было. — тычет пальцем Парку в грудь и взглядом даёт понять, что лучше бы так ему и сделать. — Видимо, сегодня у меня слишком сильно скачет давление. — произносит мужчина уже другим тоном и заводит мотор.       Парк сам не понимает, на какую точку он воздействует, на что он только что нажал со своей помощью, со своим послушным и покорным поведением. Блэр сам не может воспринять это, но он уже почти год сидит на таблетках, а это что-то да значит.       Мешает их с алкоголем, с наркотиками. И это даже даёт какой-никакой положительный эффект.       — Я не нуждаюсь в твоей помощи, это ты нуждаешься в моей. Поэтому давай доедем уже до гребной парикмахерской. — в окно летит окурок и теряется на осеннем ветру. — Я помню о своих обещаниях.       Выдыхает оставшийся дым и смотрит в блестящие от слез глаза. Кажется, они не изменились. Совсем. С той их самой первой встречи.       — Я понял. — просто отвечает Вейлон. — Да, поедем…       Забудь… Легко сказать. Он и рад бы забыть, но все-таки, все это было слишком неожиданно. Даже, кажется, с его собственной стороны. Но к смерти Вейлон не относился как к последнему ужасу, что может с ним случиться. Больницу он все ещё помнит.       Программист смаргивает влажную пелену с глаз и глубоко дышит, приводя сердце в равновесие. Вдох-выдох. Пахнет сигаретами. Этот диковинный аромат после душного и сладкого воздуха ТЦ кажется на этом ноябрьском морозе глотком ясности.       Мир, так интересовавший Парка по пути в торговый центр, теряет свое необыкновение и он молчит всю дорогу, невидящим взглядом пялясь куда-то в никуда.