Черный дар

— Мне снова приснился этот сон. А так все хорошо, насколько возможно. После концерта во «FruttiMusic» людно. Человеческие голоса сливаются в монотонное жужжание, из которого прорываются отдельные слова. Успокоительно шелестит океан, обдувая свежестью, солью и слегка рыбой. Солнце уже зашло, но было еще светло — лампы на веранде только включили. Набу улыбается с голографической фотографии контакта в телефоне. — Шоу сегодня проводили на улице. Тебе бы понравились морфикс-медузы — они плотные и очень хорошо отталкивают, если попасть ровно в центр купола. Рокси собирается поступать в Алфею. У нее уже получаются некоторые заклинания, даже когда я на нее смотрю. Небо постепенно темнеет — из голубоватого с красно-желтым следом солнца становится синим. Теплее и ярче загораются лампы. Столы-апельсины и дощатые полы, высокие стулья и некрашеные, увитые гирляндами, столбы как будто впитывают этот мягкий, согревающий свет. Рокси за стойкой наполняет стаканы, Кико — пытается их опрокинуть. Рокси ставит готовые напитки на поднос — что-то говорит, Блум — улыбается и кивает в такт её словам. Рокси тяжело дается магия, но она старается. Рокси требует внимания и это хорошо — занятые ей, девочки не могут слишком пристально смотреть на Лейлу и анализировать каждое слово, каждый жест. — Завтра у нас большой концерт, две новые песни… Небула очень хочет, чтобы люди считались с интересами фей, хочет от нас большего. Набу, я очень стараюсь! — Лейла торопливо вытирает глаза ладонью, сглатывает, чтобы избавиться от кома в горле. — Я пытаюсь жить! Но все напоминает о том, что тебя н-нет! Из глаз предательски прыскают горячие едкие слезы. Лейла впивается зубами в костяшку большого пальца, старается дышать через нос — ровно, размеренно. «Я скучаю, Набу. Очень скучаю!» — Повторяет она про себя, сильнее стискивая челюсти. Это больно, до дрожи и холодного пота. Но всхлипы не превращаются в безудержные рыдания, только дергается конвульсивно спина, всякий раз, как ком в горле не дает вдохнуть. «Мне очень т-т-тебя н-не хват-т-тает!» — Телефон дрожит в мокрых пальцах, по подбородку и прикушенной кисти стекает слюна. — «Н-н-не хват-т-т-тает-т…». «Прости. Прости, я обещала не плакать, но не могу!» — Лейла притягивает к груди телефон. Лицо Набу на голографическом фото — печальное, доброе — сжимается до синего пятнышка света на футболке, где-то напротив сердца. «Я скучаю.» — Говорит Лейла и выключает экран. Тело ломит от усталости — не той, приятной, — как после преодоленной дистанции, как на вершине покоренной скалы — а тяжелой, тупой, давящей. К сырой, соленой от пота коже неприятно липнет одежда. Как-то так, наверное, себя ощущает устрица без раковины — мягкая, бессильная, беспомощно тонущая в лужице едкого лимонного сока. — Эм-м-м-м, Лейла. Привет? Рокси стоит совсем рядом — когда только подойти успела! В руках у нее поднос с единственным стаканом, на лице — приветливая гримаса. Смотреть она старается чуть вправо и вниз — вроде и на Лейлу, а на деле куда-то ей за плечо. Боится. И скрывает это просто ужасно. «Лучше не подходила бы вообще!» — Привет. — Отвечает Лейла вслух. Чуть склоняет голову набок — их взгляды пересекаются. — Т-ты не пришла за своим коктейлем… поэтому я его тебе принесла! В середине фраза прерывается неловким смешком. Рокси смотрит в глаза как загипнотизированная. Как на экзамене, к которому не готовилась, а подсказок ждать неоткуда. Она снимает с подноса единственный стакан и рука у нее трясется. Звонко стукаются об стекло льдинки, немного газировки выплескивается ей на пальцы. «Спасибо, а теперь уйди! Уйди!» — Спасибо, — Лейла отпивает кисловатый лимонад. — Очень вкусно получилось. Рокси сжимает освободившийся поднос двумя руками, как щит. Но не уходит, не отрывает глаз, как Лейла ни прожигает её взглядом. «Уходи. Уходи, если тебе ничего не нужно!» — Вы с девочками классно играли сегодня, — Рокси вытирает мокрую руку о фартук. — Думаю завтра будет много зрителей! Снова неловкий смешок. Её натужная улыбка и не менее натужный оптимизм выглядит нелепо. Рокси ничего не хочет, лишь максимально неловко имитирует светскую беседу! Что же, если она так желает поупражняться в любезностях… — Благодарю. — Лейла ставит стакан на столик. — Как дела у твоей мамы? Как она себя чувствует? На лице Рокси появляется замешательство. — У Мор…мамы? Все хорошо! «Да? А Блум ты говоришь иначе, не так ли?» Бывшая королева фей плачет по ночам. Не в силах удержать в воздухе даже кастрюлю с супом — опрокинула, разбила крышку, а Рокси ни починить, ни прибрать не позволила. Нет-нет, Лейла не подслушивала, всего лишь тихо, как тень, замерла над коктейлем, когда Рокси рыдала Блум в жилетку (удивительно, какую невидимость может подарить простое молчание!). Что поделать, если девочки потом обсуждали этот вопрос исключительно шепотом, старательно переходя на другую тему, стоило ей появиться! — Не хочешь провести побольше времени с ней? — Спрашивает Лейла, вкладывая в улыбку побольше едкой, затапливающей душу желчи. — Кто-нибудь из нас может подменить тебя на денек. — Нет-нет, не нужно, спасибо! — Замешательство на лице Рокси сменяется страхом, она даже отступает на шаг. Костяшки пальцев, вцепившихся в поднос, у нее белеют, глаза косят в сторону Блум и девочек — видимо они её надоумили. Она напоминает пловчиху, потерявшую из виду безопасный берег — бестолковую, самонадеянно переоценившую силы. А русалки, которые таких иногда спасают, далеко… — Рокси, нам же совсем несложно, не беспокойся. — Ласково произносит Лейла, поднимаясь из-за стола. Внутри поднимается отравленный, ядовитый восторг, хищное желание ухватить испуганную добычу за глотку. Сделать больно, может даже услышать крик. Если больно будет не только ей. Станет легче. Рокси отступает ещё на шаг. Губы у нее дрожат, глаза блестят — еще чуть-чуть, и она расплачется — как тогда, в плечо Блум, от беспомощности. Лейле тут же становится тошно от себя. В чем Рокси, в сущности, провинилась — всего лишь подошла в неподходящий момент! — Лейла! Рокси! — Окликнула их Блум. — У вас все хорошо? Её шаг совсем чуть-чуть не дотягивает до бега. Блум встает между ними, заслоняя свою протеже плечом и с тревогой заглядывает Лейле в глаза. Она не могла слышать их разговора, но явно обо всем догадывалась. «Или за прошедшие два месяца это повторялось уже не раз?» — Извини, Рокси, я не хотела тебя обидеть. — Лейла с трудом улыбается. — Я просто немного задумалась. Ложь. Не менее неловкая, плохо склеенная — эта нелепость тяжелым камнем оседает на сердце. Но Рокси, кажется, старательно этого не замечает и улыбается в ответ — спасибо ей за это большое! Блум тоже немного расслабляется: пропадают со лба тревожные морщинки, руки спокойно опускаются вдоль тела. — Эй, девочки, о чем вы там секретничаете без нас?! Звонкий стук каблучков, мелодичное звяканье сережек-звездочек, шум, блеск — Стелла появляется, точно небольшой, но очень веселый ураган. Муза поправляет ремень гитары — на незагорелой, точно фарфоровой коже виднеется красная полоса. Текна стучит по клавиатуре прямо на ходу, Флора приносит за собой шлейф нежных цветочных ароматов. Как все-таки хорошо, что они есть! Что готовы принять, помочь, простить, даже если Лейла ведет себя не очень… — Ничего такого, Стелла! — В этот раз улыбка выходит лучше, искреннее. — Жду Трессу, она обещала прямую трансляцию с коронации. «Текна», «Тимми», «Тресса». Девочки обступают Лейлу кругом. Несколько щелчков по кнопкам, и семейная фотография постепенно появляется в воздухе. Слегка попорченная кислой рожей Тританнуса, который всем своим видом демонстрировал пренебрежение. Рокси уже вытерла глаза и с любопытством наблюдает. — Я помню Трессу! — Блум прикасается к фото пальцем и по поверхности идет рябь. — И королеву Лиджею. — Ага. Вот это мой дядя — король Нептун. Он строгий, но на самом деле очень добрый. — Нереус на акул поохотиться собирался — может составишь ему компанию? — В мертвенной тишине семейного ужина дядя ободряюще похлопывает Лейлу по плечу. — Тританнус в последнее время совсем неразговорчивый стал, а с тобой хоть поболтать можно. Лейла с благодарностью воспользовалась шансом вырваться из занавешенного черным крепом дома. Нереус говорил о текущих делах — лишь о них! — Тританнус действительно держал язык за зубами и не закатывал скандалов. «Когда чем-нибудь занимаешься, в голове нет места для всякого!» — любил повторять дядя. Лейла была с ним абсолютно согласна. — А это близнецы — кузены Нереус и Тританнус. — Рокси выглядывает из-за плеча Текны. — Симпатичные! — Замечает Стелла. — Он кажется милым. — Муза склоняется над столом, смотря на Нереуса. — Нереус? — Лейла указывает пальцем. — Да, он замечательный! А вот Тританнус…тот еще псих!